Значение натурального традиционного хозяйства маори при развитии рынка земли Новой Зеландии во второй половине XIX века

 

Санкт-петербургский государственный университет

Исторический факультет

Кафедра этнографии и антропологии









Курсовая работа

Значение натурального традиционного хозяйства Маори при развитии рынка земли Новой Зеландии во второй половине XIX века















Санкт-Петербург, 2012

Введение


Целью курсовой работы является теоретическое изучение экономической этнологии с помощью учения исторического диалектического материализма. Задачами работы является применение этой теории и методики в её границах на примере тяжёлого выхода из социальной катастрофы традиционного общества маори Новой Зеландии во второй половине 19 в., связанной с резким обезземеливанием маорийских племён.

Проблематика вообще изменения и разрушения традиционных отношений под действием колониальных и рыночных отношений связана с социальной трагедией не только маори, но практически уже почти всех обществ синполитейной первобытности. Социалистические утописты, а вслед за ними К. Маркс и Ф. Энгельс заметили и начали изучать эту проблему. Многие отечественные экономисты и этнографы последовали за ними, такие как Окунь Б., Гринёв А. В. и др. С середины 20 в. эту проблему начинают специально изучать и такие зарубежные антропологи как К. Поланьи, Р. Бенедикт, М. Миид.

Слабая изученность традиционной культуры маори в начальный колониальный период примерно до середины 19в. (хотя многие полинезийские общества к середине 20 в. были изучены ещё слабее) усложняет изучение проблематики культурной их адаптации и формирования маорийской народности.

Серьёзных этнографических исследований маори в среде жизни самими отечественными исследователями не проводилось. Основными источниками исследовательской работы служат труды середины 20 столетия по изучению истории и традиционного хозяйства маори отечественного автора Бутинова Н. А., которого можно считать самым большим отечественным специалистом в изучении маори по материалам зарубежных авторов. Основные его работы содержатся в больших этнографических очерках «Народы Австралии и Океании» и «Океанийский этнографический сборник». Также работа опирается на монографию Семёнова Ю. И. «Экономическая этнология» 1993 г. по выработке теории первобытной экономики, в которой социально-экономическим отношениям маори отведён целый параграф. Указанная работа Семёнова в основном также опирается на работы зарубежных авторов, а по этнологии маори на исследования Фёрса. Вооружённые исторически-материалистическим инструментарием Бутинов и Семёнов образцово справились с типологической классификацией, историко-этнографическими и социально-экономическими закономерностями развития этнических групп, чему можно позавидовать и нужно научиться.

Также в работе рассматриваются исследования зарубежных антропологов: М. Мосса «Очерк о даре», в котором автор останавливается на традициях маори, К. Поланьи «Великая трансформация» с социально-экономической и политической проблематикой основных мировых процессов середины 20 в., М. Салинза «Экономика каменного века» 1972 г. с подведением теоретических итогов зарубежной экономической этнографии.

Работа состоит из введения с целями, задачами, источниками и структурой исследования, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и рисунков с изображениями этнографических карт Новой Зеландии.

В первой главе рассматриваются теоретические достижения зарубежной и отечественной теоретической мысли, хотя такое деление при международных традициях исторического материализма, например, не всегда оправдано.

Во второй главе работы проводятся географические, историко-этнографические, хозяйственно-культурные и социально-экономические описания Новой Зеландии и маори вместе с небольшим обзором Океании и колониальной истории региона.

В третьей главе проводится исследования в области глубоких культурных изменений и адаптации маори к буржуазным экономическим условиям с начала 19 в. до начала 20 в.

В конце главы и каждого параграфа выводятся итоговые положения.

Заключение обобщает все выводы исследования (решения его задач) и формулирует его главный результат сообразно цели.

Глава 1. Теоретико-методологический аспект экономической этнологии. Исторический диалектический материализм и его политико-экономические категории


§1.1 Зарубежная экономическая антропология


Представители даже самых выдающихся школ культурной и социальной антропологии: функционализма, структурализма, субстанционизма не обладали достаточной теоретической глубиной и цельностью (универсальностью), какой обладает исторический диалектический материализм в отношении экономического детерминизма, заключающегося в первичности экономики и производственных отношений общества.

Возникшая в конце 19 в. в буржуазной экономической мысли формальная экономическая теория (маржинализм), признавая существование других экономических систем и придерживаясь идеи предельных экономических категорий, охватывала умы западных исследователей, но качественной разницы между принципами экономических систем не видела.

Поэтому французский антрополог социологической школы Марсель Мосс в кратких «Очерках о даре» в середине 20 в. используя метод точного сравнения уже пытается критически отнестись к существованию «естественной экономики» в первобытных обществах и рассматривает обмен в них как результат архаических форм договора, когда такие общества функционируют прежде всего под действием традиций, а зачатки обмена и договора - это факторы переходного общества.

Учитывая, что к началу 20 в. традиции и хозяйство маори претерпели глубочайшие изменения, на что Мосс не указывает, для серьёзного исследования ему как минимум потребовалось бы значительно большее число респондентов.

В сообщении одного информатора-маори, записанного Элсдоном Бестом в 1909 г. об одухотворённости вещи «хау», Мосс торжественно находит архаическое отношение частной собственности хозяина к вещи, хотя сам же пишет об размытости границ понятия «хау», относящегося прежде всего к земле, лесу и дичи, которые в доколониальной традиции маори принадлежали племени.

Мнение Мосса, которое он перенял от Вана Оссенбрюггена, что дары людям и богам в традиционных культурах преследуют цель купить мир с теми и другими, указывает на то, что западные антропологи в середине 20 в. продолжают исследовать архаические экономические отношения рыночными категориями, а значит они только приблизились к границам экономического формализма.

Мосс отличает деньги примитивного обмена (куски меди, раковины и тд.) от денег капиталистической системы, наделяя их экономической и магической сущностью. Значение второй сравнивает со значением талисмана, а первую сущность приравнивает к стоимости, которая для определения ценности продуктов традиционных хозяйств не подходит. С утверждение трудовой теории стоимости в 18, 19 веках, известно понятие стоимости - это заложенный в вещи общественный труд, соответствующий развитым экономическим отношениям.

Дальше всех в изучении первобытной экономической деятельности зашли исследования функционалистов, начиная от работ Б. Малиновского, и субстантивистов с ведущим из них антропологом К. Поланьи. Маршалл Салинз в монографии «Экономика каменного века» 1972 г. подвёл своеобразный итог общих теоретических усилий всех западных школ в области экономической антропологии.

Малиновский, рассматривая обменную часть т.н. престижной экономики традиционных тихоокеанских обществ, ввёл термин «реципрокность» от латинского «reciproco», значащий «возвращаться назад, двигать взад и вперёд». Своеобразный обычай раздаривания имущества рассматривалась им как основополагающая функция культуры, с чем нельзя было согласиться.

Например, отечественный этнограф Окладникова Е. А. считает, что традиция престижного обмена и расточительства первобытной знати, называемая «потлач», являлась всего лишь стимулом к развитию производительных сил традиционного общества, и, например, благоприятно отразилась в достижениях декоративно-прикладного искусства Северо-западного побережья Америки.

Аверкиева Ю. П. нашла в обычае потлача североамериканских индейцев раннюю форму существования частной собственности на имущество, которую периодически традиционно следовало обязательно раздавать.

Бронислав Малиновский отметил, что формальная экономическая теория для изучения первобытной престижной экономики совершенно не подходила, с чем нельзя не согласиться.

Основатель субстанционализма Карл Поланьи в середине 20 в. наряду с другими антропологами задаётся проблемами социально-культурной катастрофы институтов первобытных обществ, которым навязывают рыночную экономику. В связи с чем Поланьи усматривает принципиально различные экономические связи и вот каким образом классифицирует основные способы экономической интеграции вообще: реципрокация, редистрибуция и рыночный обмен. Редистрибуция - это традиционный сбор вождём продукции с домохозяйств своего селения, понимаемая исследователями как форму реципрокности - централизация её.

Советский этнолог Аверкиева Ю. П. относит взгляды и методы Салинза к к американской школе неоэволюционизма, основоположником которого в середине 20 в. был Уайт. В работе «Экономическая антропология» 1989 г. Семёнов Ю. И. определяет теоретические взгляды Салинза как субстантивистские.

М. Салинз, принимая терминологию классификации традиционных экономических отношений, применяемые Малиновским и Поланьи, дорабатывает идею «реципрокации», определяя её три формы: генерализированную с нечётким по времени и эквивалентности возвращением дара или услуги, сбалансированную с противоположным смыслом и негативную со стремлением получить что-либо без отдачи.

Усматривая необходимость теоретического сведения выработанных антропологами научных представлений о первобытных экономических культурах и признаваясь даже по сути в недееспособности ряда антропологических школ оказывается в теоретическом тупике. По его словам: «стала очевидной абсолютная неизощрённость антропологической экономики». Салинз, сводя поздние многочисленные этнографические данные разных исследователей Ѕ 20 века, пытается найти в щедрых и твёрдых традициях партнёрского или товарищеского обмена, со стабильным курсом предложения и спроса обмена, суть теории стоимости первобытного общества.

По мнению Семёнова Ю. И., в первобытном обществе нет такой формы общественных отношений вещей как при капитализме, и какой её понимал К. Поланьи, остальные субстантивисты и исследователи других школ. Рассматривая экономические связи традиционных обществ, Поланьи принял экономические и вообще все отношения первобытного общества за волевые, т. е. моральные, производные от сознания отношения. Т. е. в престижной экономике, по их мнению, вся жизнедеятельность общества происходит по воле их вождей, когда мораль первобытного лидера - это форма общественного сознания и общественной воли первобытного общества, уходящая корнями в производственные отношения.

Семёнов Ю. И. в 1993 г. утверждает, что разработанной экономической теории первобытных обществ ни в зарубежной антропологии ни в отечественной этнологии не существует. Он разрабатывает эту теорию в своей монографии «Экономическая этнология», которую мы рассмотрим в следующем параграфе Семёнов Ю. И. в полной мере применяет теорию и методы исторического диалектического материализма, разработанного основоположниками этого учения Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом во второй половине 19 в. и позже их последователями.

Исторический диалектический материализм состоит из трёх основных научных областей: философии, политической экономии и научного социализма. Философия исторического материализма - это синтез материализма Фейербаха с диалектикой и элементарной логикой, выработаными из объективного идеализма Гегеля. Диалектика, состоящей из трёх законов: борьбой противоположностей, переход количества в качество и отрицания отрицаний, обуславливает объективное развитие общества.

Политическая экономия разработана прежде всего К. Марксом в четырёхтомном «Капитале» из трудовой теории стоимости экономистов А. Смита и Д. Рикардо, а так же из опыта социалистов -утопистов и других теорий. В центре её внимания экономическая история появления, а также развитие способов получения и перераспределения прибавочного продукта, исходя из уровня развития общественных производственных отношений. Последние определяют последовательно сменяющиеся большие ступени эволюции, обуславливающие все остальные отношения человеческого общества, которые называются общественно-экономические формации. По словам Энгельса в его кратком обозрении исторического диалектического материализма «Антидюринг»: «политическая экономия - это историческая наука». Маркс также изучил экономическую историю первоначального накопления, связанную в т. ч. и с обезземеливанием крестьян. Энгельс об этом расхищении крестьянских общинных земель пишет в знаменитом разделе «Теория насилия», начиная с античного римского общества, и заканчивая событиями новейшего времени в Англии и Германии, а также в Новой Зеландии.

Очерк теории научного социализма лучше всего развёрнут в Антидюринге Энгельса - это перспективы выше указанных исторических процессов.

Ф. Энгельс в монографии «Происхождение семьи, частной собственности и государства», основанной на работе основателя американской этнологии Льюиса Моргана «Древнее общество» (1877 г.) и черновиках К. Маркса по поводу последней, поставил ряд вопросов о эволюции институтов человеческого общества, производства материальных благ в отношении к производству человека в первобытном обществе и других проблем. Его ответы на них окончательно разрушили библейские предрассудки в научной мысли, подтвердили открытую Бахофеном и доказанную Морганом матрилотеральность раннепервобытных родственных отношений, что групповой брак и семья возникла задолго рода и родовых связей.

Удобство рассмотрения первобытных общественных отношений по сравнению с капиталистическими заключается в их полном контрасте, снимающем ряд условностей при рассмотрении переходных от первой ко второй общественно-экономической формации, таких как рабовладельческая и феодальная, составляющие все кроме первой историю развития классовых обществ. Материальные имущественные отношения собственности в указанных переходных общественных формаций определялись отношениями господства и подчиненияс в форме различной личной зависимости, обусловленной уровнем развития общества.

С возникновением человеческого общества возникла коллективная трудовая деятельность и коллективная собственность на землю и её ресурсы, что привело к возникновению первобытных производственных отношений, и первого - первобытного общественного способа производства с общим владением всех средств производства и результатов производства. Общий характер средств производства в первобытном обществе обусловлен не их обобществлением, а слабости отдельного члена общественной группы перед силами природы. А главный объект жизнедеятельности - пища распределялась по потребности в прямом смысле этого слова.

По мнению Семёнова Ю. И. право любого общества на любой стадии развития уходит своими корнями в производственные отношения. Право в классовом обществе - это воля и интересы господствующего социального класса, не совпадающая с общественной волей, возведённая в закон и волю государства. Право в первобытном обществе часто именуют моралью, поскольку эта воля носила нерасчленённый классовый характер.

Род появился с определением главным образом его экзогамии - запретом брачных внутриродовых отношений, а также пожизненным членством человека в роде. Родовая социальная структура племени являлась одновременно и хозяйственной, т. е. род был коллективным собственником своих земельных угодий. Теперь появились первобытные имущественные отношения, в которых существовали не только моральные - правовые, но и родственные отношения. В § 2.2. на примере маори мы кратко рассмотрим классификацию первобытных производственных отношений Семёнова Ю. И.

§1.2 Отечественные разработки экономической этнологии


По мнению Семёнова Ю. И. первые попытки объединить и систематизировать сведения о первобытной экономики, в том числе социально-экономические отношения, принадлежат отечественному экономисту Н. И. Зиберу, написавшего в 1883 г. работу «Очерки первобытной экономической культуры». Зибер показал, что общинная форма собственности и землевладения была свойственна всем народам, а частная собственность на основе общинного землевладения, для чего пользовался марксистским анализом. Такая же идея исторического развития общинного землепользования принадлежит также современнику Зибера отечественному историку-экономисту и этнографу Ковалевскому М. М. На взгляды последнего положительно повлияла критика Маркса политической экономии. Ковалевский изучал экономику крестьянского хозяйства и неизбежность разложения общины в противоположность взглядам русских народников об её устойчивости.

Русский и советский экономист-аграрник Чаянов А. В. в противоположность марксистской теории социально-экономического развития молодого советского общества разрабатывал т. н. организационно-производственное направление русской сельскохозяйственной экономической мысли. Проблемы революционного ещё аграрного общества были связаны в т. ч. и с задачами кооперации крестьянских хозяйств, которую Чаянов в середине 20-х гг. 20 в. определял прежде всего как первичную (горизонтальную) форму взаимодействия частных сельскохозяйственных предприятий.

Из маржиналистских соображений рассчитывал оптимальный размер последнего, а также принимал участие в бюджетных исследованиях. Основным регулятором крестьянского хозяйства считал изученное им статистически-эмпирическим методом соотношение «едоков» и «работников». Данные этих исследований, указывающие на вырастающую интенсивность труда работника (измеряемую обрабатываемой им площадью земли) при росте в его семье иждивенцев, берёт за образец сравнения традиционных земледельческих обществ М. Салинз в работе «Экономика каменного века».

По материалам русского этнографа Миклухо-Маклая Н. Н., изучавшего в во 2/2 19 в. культуру папуасов Новой Гвинеи непосредственно в пределах их обитания, и других исследователей советский этнолог Бахта В. М. подробно разобрал и классифицировал производяще-присваивающие производительные силы традиционного хозяйства папуасов астролябского побережья.

Выработка методики, постановка целей и задач исследований советской этнографии было подчинено историческо-материалистическому пониманию целей и задач социалистического развития. Это привело М. Г. Левина, Н. Н. Чебоксарова, Б. В. Андрианова и других отечественных этнографов к разработке методов хозяйственно-культурной типологии и историко-этнографическому районирования этносов - надёжный инструментарий, на который до сих пор успешно опираются современные исследователи.

Дальнейшие этнографические наблюдения хозяйств традиционных обществ западными исследователями различных школ, составившие в 20 веке богатейший материал, требовали переработки последователями школы диалектического материализма Маркса и Энгельса, основную часть которой проводили советские учёные.

По мнению Семёнова Ю. И. трудности заключались в том, что К. Маркс, кратко излагая в «Критике политической экономии» основы исторического материализма, не упоминал первобытный способ производства. Там Маркс рассматривал производственные отношения классовых обществ с производством средств к жизни, в отличии поднятой Энгельсом проблемы древнего общества в котором общественные отношения обусловлены прежде всего производством человека.

Результаты дальнейших этнографических исследований, показавших особенно на примере Океании, что технические достижения древних культур не всегда соответствует строгой стадиальной схеме общественного развития от дикости через варварство к цивилизации Моргана. Также оказалось, что кровнородственной семьи как и семьи пуналуа в прошлом никогда не существовало. Это заставило этнографов-марксистов окончательно отказаться от эволюционной схемы семейно-брачных отношений Моргана. Но материалистическое понимание производственной основы как классового, так и первобытного обществ до сих пор не может вызывать сомнений.

Статьи этнографа Блинова А. И. «Партнёрство (к вопросу о ранних формах обмена)» и Румянцева А. М. «Первобытный способ производства. Политико-экономические очерки» теоретически помогли найти классификацию систем первобытных социально-экономических отношений Семёнову Ю. И. в целостности и единстве всех сторон.

Семёнов Ю. И. так начинает рассматривать экономику доклассового (предклассового) или первобытного общества:

«под экономикой можно понимать ту или иную систему социально-экономических, производственных отношений. Исследованием экономики именно в последнем смысле и занимается экономическая этнология. В этом и только этом смысле мы будем употреблять этот термин во всём последующем изложении. Для обозначения экономики в самом широком смысле мы будем употреблять термин «общественное производство».

Человеческое первобытное общество сложилось из праобщества - эпохи его становления начиная с питекантропов на протяжении 1,5-1,6 млн. лет. Оно по завершению процесса социогенеза составило первую общественно-экономическую формацию с первыми производственными неантагонистическими отношениями. Продолжительность функционирования первобытных производственных отношений Семёнов Ю. И. оценивает в 30-35 тыс. лет. Экономику праобщества он подробно рассмотрел в своей книге «На заре человеческой истории».

«Вопрос о верхней границе первобытного общества является спорным. Нередко в первобытное общество включают весь период, предшествующий возникновению классов и государства или, как говорят, цивилизации». Возраст последней нами определяется не более 6 тыс. лет. Важнейшими её признаками в западной науке считаются появление монументальных каменных или кирпичных сооружений и возникновение письменности. Общества, не достигшие этого уровня в западной антропологии называют «примитивным обществом», а их экономика - примитивной.

Но маркстстский историко-материалистический анализ производственных отношений отвечает, что переход от первобытных производственных отношений доклассового общества к производственным отношениям цивилизации заключается в зарождении, развитии и утверждении антагонистического способа производства, свойственных последней с её классовым социальным делением. Классы общества различаются по их отношению к средствам производства - по обладанию или по отсутствию обладания ими в собственности (в различной форме) средств производства. Семёнов Ю. И. называет помимо «способ» ещё и «образ» производства, а эпоху перехода - предклассовым обществом.

Законы общественно-экономических или производственных отношений как и законы природы существуют объективно, т. е. независимо от знания и воли людей, лежат в основе диалектико-материалистической теории истории. Эти отношения являются первичными, они порождают общественное сознание и отражаются в нём, а уровень развития производительных сил общества (рабочая сила и средства производства со средствами и предметами труда) определяет тип социально-экономической системы общества, которая или которые составляют её общественно-экономическую формацию.

А исследование любой общественно-экономической формации стоит перед задачей создания соответствующей ей экономической теории. Политико-экономическая наука в широком смысле - это наука о всех вообще экономических системах. В узком смысле она определяет, например, что труд наряду с капиталом - важнейший фактор производства материальных благ и услуг в условиях капиталистического способа производства. Хотя формальная экономическая теория в факторы производства добавляет ещё и землю, не усматривая за ней капитал.

Помимо технико-организационного аспекта экономической характеристики этнических групп, другие отечественные трасологические исследователи Семёнов С. А. в соавторстве с Коробковой Г. Ф. утверждают, что труд имеет социально-экономический аспект, который «проявляется в связях и отношениях между трудом индивида и трудом всего общества. Именно он отражает основные черты общественных отношений, при которых совершается труд» [Семёнов С. А. Коробкова Г. Ф. Технология древнейших производств.Л, Наука, - 1983. 256 с. - С. 3]. И далее: «Одним из основных факторов развития культурно-исторического процесса следует считать организацию трудовой деятельности, обусловившей прогрессивную эволюцию древнейших производств».

Последние заложили производственные основы современного общества. Под производством исследователи понимают совокупность четырёх взаимосвязанных процессов: технического (передача или превращение одного вида энергии в другой), технологического (превращение исходного сырья в готовый продукт), организационного (координация всех элементов производства во времени и пространстве) и экономического (координация интересов субъекта производства и народного хозяйства), образующих единое целое.

Наши далёкие предки вначале инстинктивно чувствовали, а позднее и осознавали, что общественное единство при использовании орудий труда является лучшей гарантией их жизнеспособности. Трасологи утверждают, что «единство, взаимопомощь, рациональная расстановка индивидуалных условий в общеполезной деятельности - главные принципы социальной жизни, обеспечившие тот неповторимый в истории процесс, который мы называем антропогенезом. Сюда следует ещё добавить чрезвычайно важный момент социально-экономического и технического прогресса - межгрупповые контакты палеолитических охотников и собирателей с соседями» при всех своих этнических особенностях и внешней отчуждённости. «Предметы материальной культуры, в первую очередь орудия производства, очень рано стали выполнять функции социально-экономического эквивалента. Орудия производства «несмотря на локальные отличия, создавались согласно одним и тем же законам, общим для всех областей и стран, были понятны и приемлимы повсюду». Об этом свидетельствуют многие факты, в том числе и разветвлённый обмен у австралийцев, охватывающий почти весь континент.

Семёнов Ю. И. в монографии «Экономическая этнология» поставил и выполнил задачу разработки экономической теории первобытного общества.

Рассматривая объективность экономической деятельности, он хорошо формулирует, что система производственных отношений «есть то объективное единство, та объективная структура, которая проявляется и воплощается во всём многообразии волевых отношений с экономической функцией.». Т. о. материальные и только объективные имущественные и производственные отношения - это суть одно и тоже - суть отношения собственности, в полной мере раскрытые при капитализме.

Изучая политико-экономические категории обратимся к Экономической энциклопедии. Здесь нельзя не затронуть разделение труда, существующее в различных формах - это исторически определённая система общественного труда, складывающаяся в результате качественной дифференциации трудовой деятельности в процессе развития общества, приводящей к обособлению и сосуществованию различных её видов. Посредством разделения труда также достигается обмен деятельностью (результатами деятельности) - рынок, когда производитель продукта одного (вида или типа труда) получает возможность пользоваться продуктом труда производителя другого (вида, типа). Разделение труда - это один из экономических механизмов появления обмена и рынка. В докапиталистических обществах разделение труда сохранялось в виде простой кооперации труда. Натуральное хозяйство не стимулировало динамичного изменения в техники производства.

Рынок - это совокупность социально-экономических отношений в сфере обмена, посредством которых осуществляется реализация товаров и окончательное признание общественного характера заключённого в них труда. Рынок существует в общественно-экономических формациях, где имеются товарно-денежные отношения.

Семёнов Ю. И. пишет, что если при распределении (разделении) труда и результатов общественного труда при капитализме в центре экономических отношений выступают акты обмена при индивидуальных имущественных правах, то в первобытном обществе это распределение осуществлялось путём актов традиционного обязательного распределения, закреплённого в обычаях, определяющим фактором которых была мораль. Общественные имущественные отношения в первобытном обществе были моральными по форме и по содержанию. И в отличии от капиталистического в нём ещё нет тех волевых отношений, обладающих только экономической функцией и определяющиеся только экономически.

Их всего разнообразия методов исследования, применяемых в рамках теории исторического диалектического материализма, в данной курсовой работе испльзованы такие методы как сравнительно-исторический метод и метод статистического количественного анализа. Интернет-энциклопедия «Академик» даёт такую справку, что сравнительно-историческое исследование - это «научный метод, с помощью которого путём сравнения выявляется общее и особенное в исторических явлениях, достигается познание различных исторических ступеней развития одного и того же явления или двух разных сосуществующих явлений; разновидность исторического метода С.-и. м. позволяет выявить и сопоставить уровни в развитии изучаемого объекта, произошедшие изменения, определить тенденции развития. Можно вычленить различные формы С.-и. м.: сравнительно-сопоставительный метод, который выявляет природу разнородных объектов; сравнение историко-типологическое, которое объясняет сходство не связанных по своему происхождению явлений одинаковыми условиями генезиса и развития; историко-генетическое сравнение, при котором сходство явлений объясняется как результат их родства по происхождению; сравнение, при котором фиксируются взаимовлияния различных явлений». Аристотель уже использовал историческое сравнение в анализе политических форм рабовладельческого общества. Эволюционисты широко использовали этот метод и в 19 в. благодаря их успехам сравнительно-исторический метод становится общепризнанным. Далее: «в работах основоположников марксизма С.-и. м. использовался при изучении общественно-экономических формаций, различных типов политической и экономической структуры внутри одной формации, в анализе ряда социальных институтов (государства, семьи, армии и т.п.), социальных движений и идеологий. При этом С.-и. м. сочетался с исследованием структуры и функций исторических явлений. На базе марксистской методологии развернулись сравнительно-исторические исследования в исторической науке, этнографии, литературоведении».

Сравнительный метод эволюционистов и диффузионистов серьёзно критиковали: основатель американской культурной антропологии и релятивизма Франц Боас, его ученики, а также антропологи функционалистической, структуралистической, социологической и др. западных школ. Аргументом служили поверхностность и упрощённость сопоставления этнографических данных при чрезвычайном разнообразии культурных форм, особенно выявленных в 20-х гг. 20-го века. Указанные проблемы могут относиться к исследованиям 19 века соответственно уровню развития прежних научных знаний и далеко не ко всем.

Глава 2. Историко-этнографическое и социально-экономическое описание и изучение маори Новой Зеландии. История колониального землепользования Новой Зеландии с начала XIX века до начала XX века


§2.1 Краткий географический и историко-этнографический обзор Океании, Полинезии и Новой Зеландии


Новая Зеландия, состоящая из двух крупных островов Южный и Северный, а также нескольких мелких островов, входят в большую группу архипелагов Океании, расположенных в южной части Тихого океана и вместе с материком Австралия образуют в географическом, этнографическом и политическом отношениях известное единство. Эта большая и самая изолированная часть света делится на две половины: материк Австралия с островом Тасмания и группы островов Океании.

Океания - крупнейшее в мире скопление островов и архипелагов в центральной и юго-западной частях Тихого океана на акватории между 29 градусом северной широты и 53 градусом южной широты и 130 градусом восточной долготы и 109 градусом западной долготы. Вся Океания, кроме двух относительно крупных массивов суши - Новой Гвинеи (829 тыс. км/кв.) и Новой Зеландии (265 тыс. км/кв.) состоит примерно из 7 тысяч островов. Общая площадь Океании примерно 1,3 млн. км/кв.

<#"justify">На малых островах Тробриад Меланезии с развитыми вождествами и с небольшими возделываемыми площадями земледелие выделялось высокой интенсивностью, а на южных засушливых островах Меланезии, особенно на Новой Каледонии, очень рано сложилась ирригационное орошение. Ямс требующий более сухих участков земли на коралловых островах играл главную роль, но в Меланезии занимал второе место после посадок таро на более влажные почвы. Бататы в основном росли без обработки и служили пищей свиньям. Высадка вокруг селений банановых деревьев имела особое значение: их плоды шли в пищу, а листья имели широкое хозяйственное применение и служили материалом для изготовления женских юбок, зонтов и проч..

Перспективное перераспределение богатств почвенных чернозёмных, лессовых, пойменных горизонтов при бедных почвах островов вулканического происхождения (как, например, на о. Пасхи) или при полностью лишённых почвы коралловых островов с жёстким известковым грунтом позволяло возделывать клубниевые культуры. Дикие в большинстве своём рощи саговых пальм, а также гебанговые и зонтичные пальмы, с идущей в пищу крахмалистой сердцевиной, вместе с диким сахарным тростником и др. растениями обрабатывались папуа на заболоченных речных берегах западной части Новой Гвинеи.

Сердцевину стволов некоторых древовидных папоротников добывали себе в пищу маори Новой Зеландии. При огородничестве горных областей Новой Гвинеи с выращиванием батата, таро, огурцов, тыквы, шпинат, бобовых, обрабатывались рощи бананов и сахарный тростник, содержались мелкие животные: козы, свиньи, собаки, куры, сами ищущие себе пищу. Подсечно-огневым земледелием охватывалось не более 12 % земли на Новой Гвинеи и Индокитае с крутыми труднодоступными горным и склонами. На Соломоновых островах в зависимости от обилия леса сосуществовали самая примитивная подсека и крайне трудоёмкое земледелие. Удивительным достижением примитивной гидро-технологии было создание мелких искусственных островов в мелководных лагунах из привезённого на лодках с соседних островов камня и грунта для увеличения полезной площади земли.

Уровень земледелия в Полинезии с отдельными перенаселёнными островами был выше чем Меланезии. Также главную роль играло таро, созревающее в течении всего года, за ним следовали бананы, хлебное дерево, кокосовые орехи, ямс, саго. На Маркизских островах и Гавайях применялось искусственное орошение. На последних собирали большое число водорослей, а в глубоких горных ущельях выращивали Olona, из лыковых волокон которого делали верёвки и корабельные снасти. На бедном растительностью о. Пасха удобрением служил вулканический пепел. В Микронезии главным хозяйственным значением обладало хлебное дерево. Например, на Каролинских и Марианских островах вулканического происхождения хлебное дерево росло на возвышенных местах, достигало 35 м. высотою и обладало исключительной продуктивностью. Семью островитян могли прокормить круглый год 10 деревьев, посаженных одним человеком.

Например, у меланезийцев был очень развит обмен и даже своеобразное «денежное обращение», когда у полинезийцев же ничего подобного не было и до появления европейцев они сохраняли натуральное хозяйство с простым внутренним натуральным обменом. Это подтверждает и В. Кабо, подчёркивая, что наблюдаемые в Меланезии рыночные частнособственнические отношения находились в сфере движимой собственности.

Причём совокупность данных, прежде всего по степени сохранения первобытных семейно-брачных отношений, архаической формы собственности на землю, а также организационно-технологических достижений указывают на более высокое социально-экономическое развитие полинезийцев вместе с микронезийцами, особенно по сравнению с традиционными обществами северо-западной части Меланезии.

Развитие различных племён последней можно классифицировать также как Семёнов Ю. И. классифицирует развитие различных этнических групп Австралии доколониального периода: раннепервобытные, позднепервобытные и предклассовые.

Хотя полинезийцы, испытывая дефицит материальных ресурсов, достигли сложных форм общественного устройства не зная плавки металлов, гончарства и ткачества, но обладая техникой интенсивного оросительного земледелия, тонких ремёсел, особенно судостроения и мореходства. Океанийские общества представляют собой предельно сложную картину, но в общем общественно-культурное развитие постепенно повышается по мере движения с запада на восток.

Любопытны выводы наблюдений ряда исследователей указаны Окладниковой Е. А., которые связывают удивительное декоративно-прикладное искусство некоторых традиционных культур Океании, в т. ч. и маори Новой Зеландии, с искусством индейцев тихоокеанского побережья Америки, и других тихоокеанских регионов.


§2.2 Краткая доколониальная история маори до начала 19 в. Традиционные: хозяйство, общинное землепользование и социально-экономические отношения маори


По мнению авторов этнографических очерков Новая Зеландия колонизирована полинезийцами с 10 в. н. э. Маори из-за распрей организованно переселились в Новую Зеландию в середине 14 в. из легендарной Гаваики (вероятно, Таити) Центральной Полинезии на лодках с семьями, на что указывают легенды островитян. И от членов команд этих лодок племена новозеландских маори ведут своё происхождение. Они привезли с собой технологии ручного земледелия и семена культурных растений, технологии обработки дерева, камня, кости, раковин. Позже маори усовершенствовали типичное полинезийское орудие обработки земли «ко», соорудив на него подножку для упора ноги.

Бутинов Н. А. считает, что маорийская община к появлению европейцев в конце 18 в. переживала разложение первобытно-общинных отношений, когда гавайцы, например, в это время уже фактически переступили порог классообразования, что с другими причинами облегчило процесс ассимиляции последних североамериканцами.

Семёнов Ю. И. указывает, что общее количество племён маори было 50. Группы племён маори назывались по названиям лодок «вака» их первых полинезийских переселенцев, от которых они ведут своё происхождение. На Рис. 1, взятом из страницы 13 «Океанийского этнографического сборника», изображена карта с указанием расселения маорийских племён в начале 19 в. Основное население было сосредоточено на Северном острове с наиболее плодородными землями.

Хотя Семёнов Ю. И. на основании довольно поздних данных Фёрса утверждает, что у маори значительно преобладает земледелие, Бутинов Н. А. находит у них большую важность присваивающего элемента и делит производяще-присваивающее традиционное хозяйство маори на 3 хозяйственно-культурных типа:

1)преимущественно земледельческое хозяйство, к которому относит племена Оклендского полуострова, Пленти-Бэй, районов Таранаки, Нельсон и частично Восточного берега.

Простой ручной земледельческой техникой с применением деревянных и каменных орудий они выращивали кумара, таро, ямс, тыкву, которые из-за более прохладного чем в Полинезии климата могли расти не во всех районах Новой Зеландии. Но всюду росло арухе - папоротник, корни которого служили важным источником пищи для маори.

2)преимущественно рыболовческие хозяйства, к которым относит прибрежные племена Восточного берега Северного острова, а так же долин рек Ваикато, Вангануи и озёр Роторуа, Таупо и др.

Рыбу ловили сетями, сачками, вершами, удочками очень искуссной техникой. Также объектом ловли были раки и моллюски. Собирали водоросли и морскую траву.

3)Охотничье-собирательские хозяйства племён внутренних лесных районов, таких как Уревера. Сюда относились маори районов западного побережья Северного острова и многих районов Южного острова.

Охота птиц и крыс в лесу производилась ловушками. Маори собирали корни папоротника арухе, плоды растений. Семёнов С. А. в «Происхождении земледелия», как мы отметили в параграфе 2.1, ещё указывает на добывании маори в пищу сердцевины древовидных папоротников.

Межплеменной традиционный обмен маори исходил из их территориально-хозяйственной прежде всего продовольственной специализации и представлял собой простой натуральный обмен. Из северной части Северного острова глубоко во внутренние районы поступали корзины с сушёной морской травой, а обратно от лесных племён шёл корень арухе. Прибрежные племена поставляли на обмен сушёную рыбу и членистоногих. Земледельческие районы - кумару и таро. Южный остров - сушёных птиц.

Помимо продуктов питания в сферу обмена из Южного острова на Северный поступал нефрит. Из Восточного берега Северного острова по всей Новой Зеландии распространялся обсидиан. В обмен шли из Таранаки красивые перья птицы «гуия» для украшения волос. Редкие раковины для украшений, камни для обработки инструмента и для варки пищи, а также изделия мастеров служили особым предметом торговли.

Общинное поселение представляло собой самую крупную самостоятельную хозяйственную структуру, а семья - её главная единица .

Семёнов Ю. И. также называет амбилатеральную родственную общину маори «хапу» с численностью 200-300 человек, входящую в племя. Хапу состояло из расширенных семей, владеющих такими крупными средствами труда как каноэ, сети. Предметы индивидуального пользования, куда входили орудия, утварь, оружие принадлежала отдельным людям.

Милитаризированность маори отложила отпечаток на поселения хапу, иногда похожие на крепости, но были и просто огороженные деревни. Бутинов сообщает, что в основном земледелие было коллективным переложным, т. е. расчистка участка выполнялась общиной. Таким же образом происходил лов рыбы огромными сетями. У больших семей «ванау» - права собственности на некоторые средства производства, в том числе землю после общинной расчистки.

Семёнов отмечает, что ванау являлось основной экономической группой, хотя известно об индивидуальном землепользовании члена расширенной семьи, которому она помогала.

И вообще не было такого, чтобы одна семья голодала, что указывает на наличие в хапу маори по классификации Семёнова помогодачи. Пища являлась в первобытном обществе, в т. ч. и у маори главной ценностью и благом, и добытая ими совместным трудом она распределялась согласно потребностям членов хозяйственной группы, но уже с учётом вклада в общее производство каждого.

Семёнов сообщает о трёх основных ранжированных социальных группах маори: наследственные вожди и аристократия, коммонеры и рабы. Вождь хапу назывался «рангатира», а вождь старшей хапу был одновременно и вождём племени - «арики», которые получали подарки от всех, ищущих его милость. Но в более глубокой древности арики сам приглашал разных членов разных хапу потрудиться в его лесах или поставить ему продовольствие, причём богатого рантагира высокого ранга это могло не касаться.

Редистрибуция между вождём и коммонерами, обусловленная их подарками вождю и обратного возвращения им отплаты. Но по мнению Семёнова обратный поток ценностей из центра на периферию уступал прямому потоку, в чём обнаруживается специфическая форма эксплуатации.

Общинный вождь часто сам был мастером изготовления оружия, украшений и произведений искусства, как, например, резьба по дереву. Основным источником его материального богатства - пищи, являлся труд его собственного домохозяйства. Труд у маори был почётным делом.

Землепользование хапу осуществлялось в рамках строго очерченной своей территории земли племени, должностным частным собственником земли общины был рангатира. Земля хапу была распределена между семьями и индивидами, пользовавшимися своим участком в одиночку, но иногда с помощью своих семей. Т. о. общинная собственность на землю уже была расщеплённой.

Помимо поло-возрастного разделение коллективного труда маори, функции которого Бутинов свёл в таблицу, существовали узкие специалисты своего дела - это резчики, строители домов, татуировщики и др. ремесленники, а также специалисты по определению гениалогии. Последние были необходимы, поскольку бщество хапу было строго ранжировано по старшинству предков и гениалогическому расстоянию до первопоселенцев маори. Жрецы входили в число тохунга и были освобождены от земледелия. Рабы принадлежали главным образом вождям. Они готовили и подавали пищу.

Племена маори были разобщены и независимы. У них было довольно сложное социальное предклассовое устройство. Богатая родовая знать - это вождь хапу со своими близкими родственниками, из которых была главная знатная жена и несколько жён для работы, средний слой и зависимые бедняки или «тутуа» - подчинённые. Домашние рабы были абсолютно зависимы от хозяев, составляли значительное подспорье в домашнем хозяйстве вождей и придавали им престиж, поэтому войны с целью завладения рабской рабочей силой между племенами были частым явлением .

Бутинов также утверждает, что землёй хапу распоряжался хозяин земли (семьи) и вождь хапу, но последний не мог сам продать общинную землю. Под влиянием колониализма некоторые редкие вожди делали этот последний шаг к отчуждению. Но в порядке взаимопомощи (помогодачи) общинники уже обрабатывали чересполосные и вкраплённые земельные участки вождей. Это были бескорыстные, неограниченные обязательства социальной взаимопомощи родственной общины между её членами, проявлявшиеся к 19-му веку чаще всего для знати, но ремесленникам за работу нужна была плата.

Наследственность социального положения, редистрибутивные отношения вождя и общинников маори ещё не привели к их предклассовое общество к образованию вождеств. Но Бутинов отмечает, что архаический обычай запретов «тапу» (табу), связанных с половозрастными запретами, перерос в отдельные табуации. Например, в защиту сложного имущества вождя или пищевую табуацию рядовых общинников. Наказание за нарушение обычая состояла в следующем обычае изъятия ценностей. Социальная дифференциация чётко давала о себе знать и таким обычаем как «муру» - расхищения имущества «провинившегося» богача в том числе своими же родственниками и соседями с целью возвращение его в нуждающееся и более зависимое от вождя состояние. При всём этом имелось ввиду, что наказывает не вождь со своей командой родственников и прочей прислуги, а - боги.

Семёнов подробно классифицирует первобытные экономические оношения маори. Помимо помогодачи, у тесно взаимодействующих маори существовал дачевозврат, заключающийся в возвращении взятой на время чужой свободной от применения вещи в использование даже без спросу.

Дачевозврат уже мог выражаться в возврате с приращением в форме дара. Возможно формулировка «дар» здесь может вызвать возражения, но в любом случае «дар» - это уже категория обменных отношений. Т. о. мы наблюдаем дачевозврат, перерастающий в услугоплатёжный способ эксплуатации. Но временное пользование чужой вещью, чаще всего ещё было безвозмездным. Вероятно само исполнение услугоплатёжа происходило по инициативе нуждающегося в чужой вещи, но возникало оно из-за уже появившейся частной собственности на отдельные предметы, а так же из-за того, что просящему вещь уже могло быть отказано. Но услугоплатежом маори широко пользовались при обращении к своим ремесленникам.

Если между общинниками хапу обменные отношения только зародились, а дарообмен между племенами, как мы уже знаем были уже довольно развиты и основаны на территориально-хозяйственной специализации, между хапу существовали тоже.

Два вида межплеменного обмена маори Семёнов различает, во-первых, как дарообмен с оболочкой товарообмена и стремлением сторон к точному эквиваленту равных по ценности продуктов - принципу «ути». По классификации Салинза - стремлением к сбалансированной реципрокации. Денег у маори нет. Во-вторых, как церемониальный дарообмен, который делился на дароплатёжи, связанные с брачными ритуалами, рождением и смертью, проходившие в форме дачи пиров.

Социальное возвышение лидеров маорийских общин, указанный традиционный институт наказания и другие обычаи разлагающегося предклассового общества консолидировали общины маори, но они же в известной степени помогли английским колонизаторам в редких случаях договариваться с вождями об приобретении общинных земель. Бутинов сравнивает землепользование маори и коренных жителей Таити, предполагаемой прародине маори, где в связи с дефицитом земли общинники уже арендовали землю у знати.

Ещё один отечественный исследователь классообразования в океанийских традиционных обществах В. Кабо указывает на то, что частная собственность в них появляется только с введением капиталистических отношений, а пример развитой формы вождеств видит на Тробрианских островах, где как праобраз феодальной структуры существовала сложная иерархия вождей: от лидеров деревенских общин до вождей целых островов.

Последнее служит важнейшим маркёром генезиса государственности и социальных классов, а у маори в доколониальную эпоху таких отношений между племенами не наблюдалось.

Проблематика изученности доколониальной традиционной культуры затрудняет подсчёт общей численности маорийских племён. Но отечественные исследователи определяют её очень приблизительно в 200-300 тыс. чел. в конце 18 в..

Таким образом присваивающий аспект маорийского хозяйства вообще был довольно значительным и зачастую даже преобладал, хотя у отдельных племён северной части Северного острова (Оклэнд), его Восточного побережья (Плентон-Бэй) и др. местах наблюдалась устойчивая земледельческая основа. В главе 3 значение хозяйств этих племён, как экономическое и политическое ядро становления маорийской народности, будут рассмотрены подробнее.

Существовавшие (помимо половозрастной и домашне-рабской форм эксплуатации у традиционных маори) редистрибутивная и услугоплатёжная форма эксплуатации указывает по мнению Семёнова на то, что это ещё не протополитарные, а преполитарные формы эксплуатации. Существовал также ещё и такой образ эксплуатации как военный грабёж при борьбе за рабов, и редко за территорию между хапу. Выжившая слабейшая сторона просила мир в обмен на территорию или, редко, на даннические обязательства. Последнее является ещё одним видом эксплуатации, хотя долго не продолжалось.

В преполитарном обществе маори с наследственно-иерархическими и редистрибутивными зачатками образования вождества был настолько хорошо развит межплеменной обмен продовольствием, что с установлением колониальной экономики вожди маори быстро активно включились в неё. Эта племенная знать снаряжала собственные морские каботажные торговые экспедиции. Традиционные хозяйства маорийских племён не терпели свойственный Полинезии дефицит жизненного пространства, но значительно отличались друг от друга по своему характеру, в зависимости от разных климатических зон крупных Северного и Южного островов Новой Зеландии.


§2.3 Краткая история колониальной экономики Новой Зеландии и Австралии с конца XVIII-XIX веков. Периодизация колониальной истории маори XIX века


Европейцами впервые Новая Зеландия была открыта в 1642 г. командой голландских мореплавателей под руководством Абеля Тасмана, в 1769 г. её посетил Джеймс Кук. Но регулярный контакт с этими островами завязали только в конце 18 века преимущественно китобои и охотники за тюленями, которые сначала только возобновляли запас воды и провианта, а в указанное время стали устраивать на побережье Новой Зеландии промысловые станции. Первоначально хорошие отношения европейцев и местным населением, племенами маори, стали ухудшаться по мере превращения последних в бесплатных подневольных работников, обмана их при торговли и похищения маорийских женщин.

Бутинов Н. А. сообщает, что сначала островитяне принимали европейские корабли за вместилище божеств с молниями в руках. По мере развития культурного контакта в начале 19 в. самым ценным что получали коренные новозеландцы в обмене с европейцами были металлические орудия труда, выгодно отличавшиеся от каменных орудий маори. За стальной топор, обладать которым было у них очень престижно, европейские торговцы брали столько рыбы, сколько хватало для питания на день 100 человекам.

Появились пакеха-маори - европейцы, женившиеся на маорийках и ставшие членами племени и маори, побывавшие и обученные ремёслам в в Порте Джексоне (Сиднее) и Лондоне, такие как Те Пахи из Те Хаупо, а также Моеханга в 1805-1806 гг. Племянник Те Пахи Руатара, совершив трудное и длительное путешествие в качестве бесплатного китобоя и матроса, в 1809 г. побывал в Лондоне и в 1812 г. кое как добрался до родины. Он привёз с собой зёрна пшеницы, стал вождём и научил маори возделывать этот злак, получая от европейцев и применяя новые сельскохозяйственные орудия.

По мере развития английских колоний в Австралии, в 1814г. появились и в 20-х гг. стали обосновываться европейские поселения из Нового Южного Уэльса в Окленде, Веллингтоне, Таранаки Новой Зеландии. Маори теперь сами могли напрямую контактировать с европейцами и к 50-м гг. 19 столетия количество пакеха-маори резко пошло на убыль. В 1833г. было уже 1200 европейских колонистов, каждый из которых «покупал» за железные топоры и шерстяные одеяла землю у маори, общий размер которой был ещё невелик.

Для проведения колонизации Новой Зеландии в интересах английского капитала в 1837 г. в Англии Эдуардом Уэкфилдом была организована Новозеландская ассоциация, реорганизованная в 1839 г. в Новозеландскую компанию, приобретшая тем же способом у вождей окрестных маори в районе Порта Николсона (Веллингтон) крупный земельный участок величиной с Ирландию. Ещё не приобрёв эту землю компания в Англии уже её продала по цене 1 фн. ст. за 101 акр, набрав т. о. 216 будущих землевладельцев и 909 их будущих батраков.

В начале 1840 г. эту землю уже стали заселять и тогда же после трудных переговоров и подкупа было начато подписание договора с половиной вождей маорийских племён Северного острова о признании коренными новозеланцами суверенитета английской короны и её абсолютного права скупать маорийскую землю. Последнее до 1853 г. было целиком возложено на Новозеландскую компанию, но спекуляцией с новозеландской землёй занимались и другие компании. Для облегчения присвоения лучших племенных земель англичане в договоре указали, что собственниками маорийских земель являются независимые вожди и подписали соглашение только с ними, что вместе с плохим представлением маори о частной земельной собственности в дальнейшем вызвало большое недоразумение как племенной знати, так и рядовых членов племён. Маорийские военные действия с колониальными войсками в 1842-70-е гг. 19 в. за свою землю и независимость в целом не достигли своих целей, но сплотили народность маори и позволили ей сохраниться.

Новая Зеландия 3 мая 1841 г. провозглашена самостоятельной колонией с губернатором, колониальным секретарём, генеральным прокурором и казначеем, а также законодательным советом в составе этого губернатора и шести назнаемых министерством колоний членов. Этот орган управления работал в интересах крупных землевладельцев и земельных спекулянтов, наживающихся за счёт рядовых белых поселенцев и маорийцев.

Маори, особенно прибрежные, уже преобразовали своё сельское хозяйство в товарное и поставляли продукты питания на колониальный рынок, о чём будет сказано в главе 3. Простые пакеха были заняты в овцеводческих хозяйствах, продукция которых отравлялась в индустриальную Англию, преодолевшей в середине 19 в. промышленный переход к машинному труду.

Английский колониализм породил новую политико-экономическую историю Новой Зеландии, объединив её экономически с метрополией и австралийскими колониями. По мнению Ф. Энгельса в Австралии и Новой Зеландии все попытки английского колониализма искусственно создать земельную аристократию из местных жителей потерпели неудачу. Теперь нам следует рассмотреть английское овцеводческое хозяйство в Австралии.

После поражения в войне с США, добившихся независимости в 1783г., Англия с 1788 г. стала отвозить английских каторжников на южное побережье Австралии. Добровольная же имиграция европейцев туда тогда была ещё ничтожной, но успешный опыт разведения овец быстро подняло свободное европейское население до 36 тыс. человек в 1826 г.

Только богатые люди могли оплатить дорогостоящий путь в Австралию. Английское правительство для развития новых колоний предоставляло свободным поселенцам землю, семена, скот, припасы и даровой труд ссыльных. Поселенцы самовольно захватывающие и «скупающие» у аборигенов за ножи и зеркала большие площади земли назывались скваттерами. Потребности метрополии в Австралии прежде всего заключались в источнике овечьей шерсти и привели туда интересы крупного капитала. Богатые овцеводческие компании скупили почти бесплатно миллионы гектаров земли. «Скваттерские» фамилии фактически удерживали всю власть в колонии, на которые работали бесправные катожники пастухами и стригачами. Стремительное промышленное развитие Англии требовало быстрого увеличения площадей пастбищного скотоводства и к 1830-м годам юго-восточная часть материка уже была почти полностью освоена, каторжной рабочей силы уже было не достаточно и против ссылки стали выступать австралийские фермеры и рабочие.

План «систематической колонизации» буржуазного экономиста и политика Э. Уэкфильда, появившийся в 1829 г. и принятый колониальными властями, заключался в искусственном создании в колониях рынков земли и труда. Для этого вся ещё не отнятая скваттерами у аборигенов земля объявлялась собственностью английского правительства и на неё устанавливалась высокая цена в размере 2,5 фн. ст. за гектар, исходящая из 100 фн. ст. стоимости провоза трёх «свободных» переселенцев с семьями из Англии в Австралию, необходимых скваттеру для обслуживания 40 га пастбищ. За проданную по такой цене землю правительство завозило следующих рабочих, вынужденных годами работать для приобретения своей земли, а крупные скотоводческие хозяйства скваттеров были обеспечены рынком труда. В результате действия этой программы в 30-40-х гг. цена на землю в Австралии была вздута, а в городах скапливался избыток рабочей силы, а крупные землевладельцы, расширяя пастбища, на зерновое хозяйство не переходили. Следом за Австралией, в 1853 г. программа колонизации Уикфилда заработала и в Новой Зеландии.

Ради защиты скота и пастбищ скваттеры-скотоводы могли даже массово уничтожать кочующее коренное население - собирателей-охотников Австралии.

Ситуация стала меняться, после того как в 1848 г. в Калифорнии открыли золото и рабочая сила стала уходить из Австралии в «очаги золотой лихорадки», в 1851 г. колониальные власти объявили об открытии золота в австралийской Виктории. Численность европейского населения стала стремительно расти главным образом за счёт неимущего люда и за 1851-1861 гг. выросла почти втрое, превысив 1 млн. человек. Тем же способом привлекали дешёвую рабочую силу переселенцев в Новой Зеландии, где в 1861 г. объявили о нахождении золота. В результате развитие золотых приисков привело к росту спроса на хлеб скваттеры стали из-за выгодности производить его, сокращая свои крупные пастбища. Земельный голод, высокие цены и низкое социальное положение толкало фермеров и наёмных работников на выступления против земельной знати, чьё социальное положение с введением в 1856 г. своих колониальных ответственных правительств в Виктории и Южном Уэльсе и формальным ограничением роста землевладения в 1862 и 1865 гг. фактически не изменилось.

В Новой Зеландии такое движение проходило значительно позже- в кризисные 80-е гг. и привело в 1892 г. к программе правительства «заселения пустующих земель» с материальной помощью фермерам-пакеха . На почве того, что этот закон маори не касался, возникло младомаорийское движение с центром у маори Восточного берега Северного острова. Молодая маорийская интиллегенция ставила просветительские, здравоохранительные, экономические и политические задачи развития маори.

Схожая с австралийской колониальная экономика Новой Зеландии с конца 70-х до середины 90-х гг. оказалась в кризисе из-за падения цен на шерсть на мировом рынке, земельных спекуляций новозеландских скваттеров-овцеводов. Но благодаря изобретению и применению на морских судах холодильных установок появилась возможность далеко транспортировать мясо и молочные продукты. Колониальная экономика стала переходить к мясному и молочному скотоводству.

Периодизация колониальной истории маори предложена Бутиновым. Первый период колониальной истории маори - это переход к товарному хозяйству в Ѕ 19 в. Прежде всего перешли к нему прибрежные земледельческие племена северной части Северного острова.

Второй период - эторезкое обезземеливание маорийских племён в 40-гг. и продолжающее падение их земельного фонда во 2/2 19 в. На рис. 2, скопированном со страницы 97 «Океанийского этнографического сборника», изображена карта Новой Зеландии середины 19 в. с указанием городов и основных провинций. 1852 г. В Н. Зеландии было уже более 27,5 тыс. пакеха, в 1856 г. - 45 тыс., в 1860 г. - 80 т. ч. После того как в провинции Отаго в 1861 г. открыли золото численность европейцев начала резко расти и в 1880 г. достигла максимума в 19 в. - 485 тыс. чел. В то время как численность маори стала катастрофически падать и составляла в это время около 40 тыс. человек.

Третий период колониальной истории маори - это младомаорийское движение 90-х гг. 19 в. - период спасительного национального подъёма маори, продолжавшееся ещё всю первую 1/3 20 в. по выполнению своих буржуазно-демократических задач. В следующих параграфах мы подробнее рассмотрим социально-экономические процессы этих периодов и их итоги.

Глава 3. Значение традиционного натурального хозяйства маори при развитии рынка земли в Новой Зеландии во второй половине XIX века


§3.1 Межплеменные войны - первые причина и повод установления товарного хозяйства прибрежных маори в 20-30-х гг. XIX века


Важным толчком маори к заимствованиям у европейцев культурно-технических достижений была острая межплеменная рознь и политическая задача объединения. Когда племя нгапухов Северного острова (север провинции Оклэнд), потерпело тяжёлое поражение от нгати-ватуа, вождь первых Хонги Хика для отмщения и закупки огнестрельного оружия побывал в 1820 г. даже на приёме у английского короля Георга IV. Но закупил его только в 1821 г. в Порте Джексоне Австралии, продав королевские подарки. Обладание огнестрельным оружием ожесточило кровопролитные межплеменные войны 1820-1830-х гг., принося лишь временный перевес его обладателям а в конце 20-х гг. им стали обладать все маори.

Военные походы Хонги Хика на Северном острове и вождя племени нгати-тоа Те Раупараха на племя нгати-таху Южного острова не привели к объединению, но и не только создавали кратковременные межплеменные союзы и милитаризировали маорийские племена. Последние стали активно втягиваться в торговлю с европейцами прежде всего для получения ружей. Интенсифицируя сельскохозяйственную деятельность и продавая её продукты, маори Северного острова уже в 1820-х гг. быстро и широко заимствовали у европейцев пшеницу, картофель, маис, дыни и стали выращивать множество свиней (пасущихся самостоятельно). Предприимчивые туземцы строили специальные амбары для запасов продуктов, шедших на продажу при появлении европейских торговцев.

В 40-х гг. 19 в. железные лопаты и плуги, ограждения обрабатываемых участков земли от свиней, водяные мельницы вместе с европейской одеждой и мылом уже прочно вошли в культуру прибрежных маори, а их льняные плащи были заменены на более тёплые шерстяные одеяла.

Главным изменением хозяйства прибрежных маори во второй четверти 19 в. было становление его товарности. Бутинов Н. А. подробно на этом не останавливается и не приводит данных о размере товарной доли их хозяйства. О значении внешних рыночных отношений для маори говорит их институт пакеха-маори, просуществовавший приблизительно до середины 19 в. и заключавшийся в том что живущий в племени, воспринявший племенные обычаи и женившийся на дочери вождя обеспеченый европеец обучал соплеменников европейским ремёслам и вёл торговые переговоры с европейскими торговцами в интересах вождя племени. Ничего подобного нигде не существовало. В Океании, например, европейские скупщики проживали изолированно. А на северо-западном побережье Северной Америки русские скупщики пушнины с конца 18 в. селились на территории индейских и эскимосских племён в хорошо укреплённых так называемых «одиночках» и могли жить только по нескольку человек.

Вожди маори в первой половине 19 в. продавали европейцам кроме новозеландского льна, корней папоротника, рыбы главным образом новые продукты земледелия: пшеницу, картофель, маис, дыни и продукт скотоводства: свиней. По прибытию корабля близлежащие деревни маори раскладывали на берегу корзины с картофелем и капустой, а европейцы оценивали и выбирали продукты. Сначала денежной торговли не было, имел место простой натуральный обмен, а монеты новозеландцы употребляли в качестве украшений.

На островах утверждалась английская денежная система, закладывающая рыночные отношения. В этот мирный период сотрудничества маори и пакеха уже существовала торговая дискриминация. Например, в 1840 г. в районе Айлендс-Бэй белый торговец платил маори за 1 свинью 1 фн. ст., а белому продавцу за такую же свинью 4 фн. За 1 корзину картофеля маори получает 1 шиллинга, а пакеха за такую же корзину 4 шилл.


§3.2 Первые купленные земли у маори. Создание в 1840 г. в Новой Зеландии рынка земли и рост предложения на нём до 1907 г.


В отечественных этнографических очерках указано, что недостатка земли у племен маори в начале 19 в. не было.

В 1814 г. с целью распространения христианства в Новой Зеландии епископ Нового Южного Уэльса с миссионерами приобрели для Церковного миссионерского общества на берегу Залива Островов северной части Северного острова за 12 стальных топоров участок земли в 200 акров (1 акр = 0,4 га) и основали первую миссионерскую станцию на Новой Зеландии. Причём они сделали это в регионе земледельческих маори и совершенно не случайно. Её дружественность к маорийцам помогла к концу первой трети 19 в. образовать на землях последних несколько прибрежных устойчивых поселений. Это крохотное первое европейское поселение имело незначительное землевладение, но высокую эффективность распространения европейской религии, если под экономическим и религиозным влиянием колонизаторов маори к концу 30-х гг. уже стали массово обращаться в христианство.

В результате английской колониальной деятельности вокруг маорийской земли, в начале 40-х гг. 19 века на Новой Зеландии образовался и стал быстро развиваться рынок земли, как было уже сказано в § 2.2. путём успешной земельной авантюры Новозеландской компании в Англии в 1839 г.

В результате десятилетия активности этой компании на Южном острове многие племёна маори уже лишились земли. Сразу заметно, что обезземеливанию сначала и в большей степени подверглись племена маори с преобладанием присваивающего типа хозяйства. На это указывают те же данные Бутинова. В южной части Северного острова маори, с тем же преобладающим охотничьим, рыболовческим и собирательским комплексом традиционного хозяйства, утратили значительную часть наиболее плодородной земли. И только в северной части Северного острова они ещё вели хозяйство на своих землях, которое традиционно было земледельческим.

Если на Фиджи, Таити, Тонга, Гавайских и других островах колониальная администрация, опираясь на местных вождей и королей, довольно успешно уничтожила общинное земельное право и искусственно создала феодальную земельную собственность, усилив зависимость местного туземного населения от имущественной верхушки, то племена маори Новой Зеландии ответили на это в 60-х гг. мощным сопротивлением, но под военным, экономическим и административным нажимом к 1891 г. окончательно потеряли большую часть своей прежде всего плодородной земли.

Особенностью второго периода колонизации Новой Зеландии (2/2 19 в.) было то, что численность пакеха, прежде всего безземельных, быстро росла и к 80-м гг. стала многократно превышать коренное население. Это обеспечивало социальную поддержку изъятия племенных земель маори Северного острова. Вооружённая борьба туземцев за свои земли с 1842 г. и особенно при их общем восстании в 1864-1865 гг. разрушала хозяйство обоих сторон, разрывала торговые и всякие вообще связи маори и европейских переселенцев. Традиционное хозяйство, уже разрушенное к середине 19 в. рынком продуктов питания, восстановить было невозможно главным образом из-за сокращения общинных земель и земельных споров.

Начавшие свою деятельность «земельные суды» в 1865 г. специально служили для ускорения отъёма маорийской земли и не доводили разбирательства между маори до конца, вынуждая стороны скорее продавать землю, на которой из-за тяжб не велось хозяйство. Тяжёлое земельное положение маори ухудшилось после введения новозеландским правительством в 1873 г. закона о недействительности общинного использования земли и переходе к индивидуальному пользованию. Маори оказываются на грани вымирания.

Такой же способ запуска рыночных механизмов на о-ве Ангаур Микронезии в начале 20 в. использовала германская фосфатная компания. Немецкий колониализм обменял традиционный денежный эквивалент региона на денежные знаки, запретил ведение традиционного коллективного хозяйства, захватив в свои руки общинные земли и заставив население на себя работать.

Судя по данным Бутинова Н. А. племя нгати-ира южного побережья Северного острова, земля которого в 1840 г. была включена в обмен с Новозеландской компанией за топоры, одеяла, свинец и др. европейские изделия, где обосновывались прибывающие англичане-переселенцы и где зародился посёлок Веллингтон, было первым но не самым пострадавшим от обезземеливания маорийским племенем.

В дальнейшем Веллингтон стал центром провинции Веллингтон, одной из шести провинций новозеландской федерации после получения Новой Зеландией самоуправления в 1853 г., которым маори не пользовались до начала 20 в. В том же году общее население маори насчитывалось около 100 тыс., а пакеха 30 тыс. человек. Специальный туземный департамент, созданный якобы для защиты интересов маори, фактически служил депортаменту покупки земель, скупающим маорийскую землю, поэтому в 1856 г. первый был прямо включён во второй. Вождей, отказывающихся продавать племенные земли запугивали и принуждали, но чаще безуспешно.

К 1853г., к тому времени когда колониальная власть запретила частные земельные покупки и разрешила маори продавать за бесценок землю только ей, путём скупки и изгнания от маорийских племён были уже отчуждено 42 млн. 720 тыс. акров из всех имевшихся у них 64 млн. 150 тыс. акров земли. Маори провинции Кентербери из имеющихся у них в Ѕ 19 в. земли общей площади 13 млн. 152 тыс. акров и маори провинции Отаго с 15 млн. 670 тыс. акров земли лишились ровно столько же, т. е. всей своей земли.

Итого у маорийских племён в 1853 г. осталось 21,43 млн. акров земли, т. е. всего треть из имевшейся у них земли до появления англичан.

Те же статистические данные за 1853 г. указывают, что в провинции Веллингтон из 9 млн. 728 тыс. акров общей площади земли, принадлежащей до 1840 г. нгати-ира и другим племенам, оставлены последним 3 млн. 500 тыс. акров. Там же в 1891 г. из 2 млн. 36 тыс. акров земли маори в пользовании общин осталось 383 тыс. акров, сданных в аренду 680 тыс. акров, в индивидуальном владении 974 тыс. акров. Самих всех маори, вытесненных в наихудшие малоплодородные земли с плохой транспортной доступностью, к этому времени насчитывалось уже менее 40 тыс. человек.

Всего в 1891 г. на Южном острове у маори осталось 250 тыс. акров земли. У маори Северного острова 10 883 486 акров, из которых в общинном владении 2 831 209, в частном 5 629 808, а сдано в аренду пакеха 2 422 469 акров земли. Таким образом общий земельный фонд маори составлял в 1891 г. 11 133 486 акров. Вся главная земельная статистика с нач. 19 в. по 1907 г. сведена в Таблицу 1 и Рисунок 3 (диаграмму) на следующих страницах. маори зеландия натуральный хозяйство

Видно резкое и в целом 8-кратное сокращение земли у племён с 1840 по 1907 гг., которое и обусловило упадок традиционного хозяйства маори в 50-90-гг. 19 в. и опасные демографические проблемы в это время. Но есть исключительный пример успешного маорийского хозяйства района Пленти-Бэй северо-восточного побережья Северного острова в 1857 г. Бутинов не останавливается на условиях его ведения, но все данные указывают на то, что это было крупнейшее хозяйство вождя многочисленного племени, численность которого составляло 8 тыс. чел.. И успех кроется прежде всего в том, что этот район пока ещё избегал обезземеливания, а также в том, что эта территория исторического преобладания традиционного земледелия. В итоге социально-политической борьбы младомаорийской партии в 1900 г. новозеландским парламентом был принят закон ограниченного местного самоуправления 21 маорийского района с деревенскими комитетами, подчинёнными районным советам. Вместе с этим был принят запрет на продажу и сдачу в аренду земли тех, у кого её было мало. В 1907 г. созданная «Комиссия туземных земель» насчитала всего 8 млн. акров. земли у всех маори .

В табл. 1 указана динамика снижения количества общей площади земли маори Новой Зеландии за период с 1840 г. по 1907 г. в млн. акров по данным Бутинова Н. А. из «Океанийского сборника».

маори зеландия натуральный хозяйство

Табл. 1. Динамика снижения количества общей площади земли маори и её корреляция с ростом предложения на рынке земли Новой Зеландии за период с 1840 г. по 1907 г. в млн. акров.

в 1840 г. в 1853 г. в 1891 г. в 1907 г.Общая площадь земли маори, в акрах6415000021430000111334868000000Общий земельный фонд Новой Зеландии, находящийся на колониальном рынке земли, в акрах200427200005301651456150000% общей сохранившейся земли маори к общей площади земли предыдущего периода.100%33,41%51,96%71,85%

Рисунок 3. Общая динамика обезземеливания маорийских племён Новой Зеландии с начала 19 в. до 1907 г. по данным Бутинова Н. А. в "Океанийском этнографическом сборнике».


Судя по районам Новой Зеландии, где племена маори раньше, быстрее и более всего пострадали от обезземеливания, а это Южный остров и южная часть Северного острова, это те племена, у которых традиционное хозяйство опиралось на присваивающую основу. На примере Пленти-Бэй мы только что отметили обратную картину и дальше найдём другие примеры.

Колониальная история скупки за бесценок обманом и принуждением основных земель у маори в Новой Зеландии и последующее изгнание их с этих земель с целью её перепродажи отчётливо напоминает процесс т. н. «огораживания» в Англии 16 в. - процесс эпохи образовании первоначального капитала. В его ходе произошло отделение непосредственных работников-производителей от средств производства, главным из которых является земля.

§3.3 Проблема традиционного натурального хозяйства маори при развитии рынка земли в Новой Зеландии во второй половины 19 в. Адаптация земледельческого хозяйства маори к сокращению общинной земли и капиталистическим отношениям


Актуальность ведения традиционного натурального хозяйства маори, в том числе и его земледельческой части, при потере земли в троекратном размере с 1840 по 1853 г. стала резко падать. Но в целом оно начало исчезать только при широком переходе хозяйств маори на капиталистическую основу хозяйствования в начале 20 в. Развитие рынка земли Новой Зеландии в 19 в., благодаря обезземеливанию маори, их катастрофическую социальную ситуацию могло только ухудшить, поскольку купить назад свои просторные угодья для ведения своего производяще-присваивающего хозяйства маори не могли.

Дефицит земли и опыта капиталистической кооперации, связанного прежде всего с функционированием традиционных предклассовых отношений и поло-возрастного домашне-рабского разделения труда, а также избыток межплеменной розни и отсутствие национальной интеллегенции затрудняли решение жизненно важных экономических проблем маори с середины 19 в. Главным образом это решение могло быть найдено только после политического объединения племён. Первая попытка объединения была предпринята в 1854 г. на юге традиционно земледельческой провинции Таранаки племенем нгати-руануи. Хотя и не устойчиво, оно объединило часть маори на конференции племён Западного берега, где сначала решили, что ни какая земля не должна продаваться без согласия всех племён. Процесс политического развития продолжался, и в 1856 г. там же провозглашен союз племён «Страна короля», способствующий организации освободительных войн маори в первой половине 60-х гг.. Тем самым была заложена будущая идейно-организационная основа консолидации и сохранения маори.

Итак, отношения между членами общины маори середины 19 в. ещё не начали приобретать вещной характер, свойственный рынку товаров, и собственно говоря они начнут его приобретать только в конце 19 в. Рыночные отношения можно усмотреть между вождём маори, обладавшим товарной продукцией своего хозяйства с общинным характером его обработки и покупателя-пакеха на рынке продуктов питания. Маорийская земледельческая община маори продолжала ведение натурального хозяйства, часть которого ещё имела существенный присваивающий аспект, размер которого стал стремительно сокращаться вместе с быстрой потерей общинной земли.

Власть рынка тем значительней, чем большая часть продукта приобретает форму товара, и чем больше поведение человека детерминировано обращением к буржуазному обмену через деньги. Но ещё прочные традиционные социальные отношения маори значительно препятствовали выходу рядовых общинников на колониальный рынок труда. Более того, последний был переполнен предложением более квалифицированной рабочей силы европейских переселенцев из-за распространения известия об обнаружении золота в провинции Отаго (Южный остров), которого оказалось чрезвычайно мало.

Маорийским общинникам для натурального самообслуживания оставалось компенсировать сокращение присваивающей доли хозяйства интенсификацией традиционного или заимствованием пахотного земледелия на своих участках, на что тоже было недостаточно хорошей земли, специальной технологии и орудий.

Неэффективный традиционный ручной способ переложного земледелия требовал больших площадей земли. Удобрения не применялись. Участки быстро истощались и несколько лет пустовали. В отличии от веток, поваленные тяжёлые стволы деревьев не сжигали. Поэтому в полной мере не использовали для удобрения золу - стволы оттаскивали в сторону и бросали гнить.

При этом маори обрабатывали землю вождей и отдавали им часть своей сельскохозяйственной продукции, идущей в т. ч. и на рынок. Точный размер товарной части общинного хозяйства маори, т. е. хозяйства вождя, как до войны за независимость в 60-х гг. 19 в., так и после, высчитать по данным Бутинова невозможно.

Но обречённое натуральное традиционное хозяйство маори, несовместимое с их обезземеливанием, продолжало инертно бороться за свою живучесть. Разобщённость традиционных маори продолжала оставаться главной помехой выхода из кризиса.

Самостоятельная научная мысль маори появилась только в 90-х гг. с появлением младомаорийского движения в интилегенции Восточного берега.

Она приняла активное участие в поиске выхода, который был найден в т. н. инкорпорациях - объединениях бедных общинных земель соседних хапу на капиталистической основе. Но сначала были неудачные попытки. Но первый положительный опыт приобрели нгати-пороу на Восточном берегу - тоже традиционные земледельцы, которые в начале 20 в. открыли овцеводческую станцию.

В 1909 г. в округе Виапу на 60 тыс. акрах совместной земли насчитывалось 90 тыс. овец., 3500 голов крупного рогатого скота, 8200 свиней. Участниками предприятия были члены объединившихся для совместного пользования общин как акционеры. Они не прибегали к наёмному труду, а сами являлись рабочей силой, получая зарплату и дивиденты. Согласно традиционным пережиткам маори продолжали делиться по рангуи поэтому доли труда и результатов труда участников общего дела были неравные.

Тем не менее наблюдается явное прогрессивное изменение общественных отношений маори, когда во второй половине 19 в. представители рыночных отношений со стороны общин были вожди, а теперь ими являются уже сами общинники-акционеры. Организационно-экономический успех был закреплён демографическим приростом населения маори: в1896г. было 39 854 чел., в 1901 г. 43 143 чел., в 1906 г. 47 731 ч., в 1911 г. 49 844 ч., в 1934 г. 72 883ч..

Высокой адаптивной способностью хозяйства к буржуазным экономическим условиям отличились племена маори провинции Окленд, Таранаки и Восточного берега - они смогли организовать новое хозяйство путём объединения скудных общинных земель. Они смогли это сделать также и потому что основой их традиционного хозяйства являлось ручное земледелие. Они же оказались и наиболее политически активными, образованными и организованными маори.

Очевидно, что предки всех маорийских племён, организованно переселившиеся приблизительно в 10 веке из центральной Полинезии и оснащённые культурами и техникой ручного земледелия, были умелыми земледельцами. Часть племён, оказавшись в богатой плодородными землями Новой Зеландии, и сохранившие земледельческую традицию, смогли благодаря этому образовать и сохранить свою народность в самый трудный - колониальный период своей истории.

Заключение


Обнаружена зависимость адаптации традиционного хозяйства маори к буржуазным условиям от уровня его производящего развития, при том, что колонизация началась с территории племён с присваивающим типом хозяйства.

С введением неизвестных прежде культур земледелия: пшеницы, кукурузы, картофеля и др., введением свиноводства, выходом на рынок традиционное хозяйство маори подверглось глубочайшим изменениям. В упорной и длительной борьбе за независимость в 1843-1860-е гг. маори освоили новые юридические и политические навыки. Прежде всего этот период является периодом сплочения враждующих племён. Это при том, что большинство традиционных хозяйств с проникновением в них рыночных отношений разрушаются и многие с катастрофическими последствиями.

Важным фактором при переходе к рыночным отношениям явилось то, что по словам Поланьи «экспорт стал играть более важную роль, чем импорт; идеал рынка, выгодного для покупателя, сменился стремлением к рынку, коньюктура которого выгодна для продавца, а цели этой можно было теперь достичь весьма простым способом - продавая товары дешевле, чем конкуренты (в число коих в конечном счёте попадали и сами колонисты)».

Многие образовавшиеся тихоокеанские рынки при торгово-производственной активностью европейцев и их колоний в 19 в. и даже ранее, такие как, например, рынок пушнины и чая Шанхая, рынок овечьей шерсти Австралии и Новой Зеландии, восточно-тихоокеанский рынок зерна (Калифорния, Перу, Чили), рынки льда и угля северо-западного побережья Америки, рынок земли с первой половины 19 в., рынок мясной и молочной продукции конца 19 в., др. рынки сырья и готовой продукции и, наконец, рынок труда с середины 19 в. связали отдалённые зависимые тихоокеанские регионы с метрополиями, которые были втянуты в орбиту стремительно развивающейся мировой экономики.

По сути общие пути эволюции традиционных хозяйств этносов от присваивающей к производящей основе и далее к эффективному сельскому и промышленному производству мировой экономики, к разнообразному, но единому человеческому обществу - это объективный процесс адаптации различных культур как к меняющейся природной среде так и к развивающимся экономическим и политическим условиям интеграции. Маори вложили свой опыт адаптации в копилку мировых знаний человечества, которые нужно продолжать разрабатывать.

Используемая литература


Аверкиева Ю. П. Индейское кочевое общество 18-19 вв. - М.:Мысль, 1970.

Аверкиева Ю. П. История теоретической мысли в американской этнографии. - М., 1980. - 288 с. (БОН: Ж-2814).

Мосс Марсель. Очерк о даре. См.:

Владимир Кабо. Становление классового общества у народов Океании (Опубликовано в.: Народы Азии и Африки, 1966, № 2. с. 57-68). См.:

Народы Австралии и Океании. - М., 1956. (НБ (чит.), F III 3791).

Океанийский этнографический сборник. - М., 1957. (НБ (чит.), I II 8464).

Окладникова Е. А. традиционные культуры Северной Америки как цивилизационный феномен. - СПб.: МАЭ РАН, КОРОНА принт, 2003. - 544

Российско-Американская компания и изучение Тихоокеанского севера, 1815-1841. - М.: Наука, 2005. - 459 с. (БОН, Д-25689).

Российско-Американская компания и изучение Тихоокеанского севера, 1841-1867. - М.: Наука, 2010. - 483. (БОН, Д-24543).

Семёнов С. А. Коробкова Г. Ф. Технология древнейших производств. Л.: Наука, 1983. - 256 с.

Семёнов С. А. Происхождение земледелия. Л.: Наука, 1974.

Семёнов Ю. И. Экономическая антропология. См.:

Семёнов Ю. И. Экономическая этнология. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1993. - 706 с. (Библ. МЭА, ИЭ К-17955).

Токарев С. Токарев С. А. История зарубежной этнографии. - М.: Высшая школа, 1978. - 352 с.

Шевченко Ю. Ю. Теория этничности или феномен Л.Н. Гумилева. См.: <http://levgumilev.spbu.ru/node/128>

Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. - т. 1. - М.: Советская энциклопедия, 1972. - 560 с.

Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. - т. 2. - М.: Советская энциклопедия, 1975. - 560 с.

Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. - т. 3. - М.: Советская энциклопедия, 1979. - 624 с.

Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. - т. 4. - М.: Советская энциклопедия, 1980. - 672 с.

Салинз М. Экономика каменного века. - М.: ОГИ, 2000. - 296 с.

Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. - СПб.: Алетейя, 2002. - 320 с.

Энгельс Ф. Антидюринг. Переворот в науке, произведённый господином Евгением Дюрингом. - М.: Политиздат, 1988. - 482 с.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. - М., Политиздат, 1970. - 240 с.


Санкт-петербургский государственный университет Исторический факультет Кафедра этнографии и антропологии Курсовая работ

Больше работ по теме:

КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]

Скачать реферат © 2017 | Пользовательское соглашение

Скачать      Реферат

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ