Значение XVIII столетия в истории Приднестровья (1699-1793 гг.)

 
















Дипломная работа

Значение XVIII столетия в истории Приднестровья (1699-1793 гг.)

приднестровье война польша турция

Содержание


1. Введение: Административное устройство. Демография

. Движение населения

. Экономика. Социальные отношения

. Народные движения

. Внутренняя и внешняя политика

. Духовная жизнь

Литература


1. Введение: Административное устройство. Демография


Шестнадцатилетняя война Священной лиги с Турцией была не только весьма длительным вооруженным противостоянием коалиции христианских государств против султанской империи, но и самой продолжительной польско-турецкой войной. Завершивший ее Карловицкий мир фактически положил конец польско-турецким войнам, и хотя в XVIII столетии противоречия между Польшей и Турцией все же имели место и порой принимали даже крайне острый характер, переходя в вооруженные конфликты, в масштабные войны они уже не выливались. Тому бы л о н е сколько причин. Оба государства в XVIII в. основательно ослабели и получили в данном регионе нового серьезного противника - Россию, - все чаще отвлекавшего их внимание и силы. Наиболее существенными в Приднестровье стали уже не конфликты католиков и мусульман, а русско-турецкие войны, первой из которых был Прутский поход 1711 г. и последней - русско-турецкая война 1787- 1791 гг. Именно в 90-е годы XVIII столетия Приднестровье, как Северное, так и Южное, вошло в состав России, что положило конец всяческим польско-турецким коллизиям. Более того, назревало упразднение польской государственности, но пока она еще существовала. Именно в это время намечались и порой реализовывались планы польско-турецкого сближения, направленные прежде всего против России, а также, хотя и в меньшей степени, против Австрии.

В процессе Карловицкого конгресса Польша и Турция подписали 16 января 1699 г. отдельный мирный договор. По этому договору Польше возвращались земли Правобережной Украины, включая и территорию Приднестровья, которые прежде были заняты турецко-татарскими войсками. В свою очередь, Польша возвращает Турции часть территории Молдавии - северные цинуты Молдавского княжества, захваченные во время войны польскими войсками под командованием Яна Собеского. Что касается Оргеевского и Лапушнянского цинутов, то они в ходе войны были оккупированы татарами и ногайцами, и в силу постановлений Карловицкого мира здесь также восстанавливается статус-кво. Однако так продолжалось недолго. Потеряв Подольский пашалык, Порта не отказалась от дальнейшего расширения территорий, непосредственно подчиненных турецким пашам. Для этого нужен был только предлог, и он вскоре нашелся после неудачного Прутского похода Петра I, во время которого молдавский господарь Дмитрий Кантемир вместе со своей армией перешел на сторону России. На территории Днестровско-Прутского междуречья создается новая райя - Хотинская, в результате чего Молдавское княжество теряет значительные территории на своем северо-востоке.

Стратегическая задача османских властей в этом регионе заключалась в том, чтобы на отсеченных от Молдавского княжества частях как на юге междуречья, так и на севере установить полное господство османов с их турецкими райями и землями, подчиненными ногайско-татарским ханам. Этот процесс длился в течение многих десятилетий XVIII в. и привел в конце концов к тому, что бульшая часть исторической области, впоследствии названной Бессарабией, попала в подчинение пашам и ханам. По расчетам П.Г. Дмитриева, из 45,8 тыс. кв. километров Днестровско-Прутского междуречья в 1774 г. Молдавия сохранила лишь 20,3 тыс., остальное досталось турецким пашам и татарским ханам.

Благодаря русско-турецкой войне 1768-1774 гг. и Кючук-Кайнарджийскому миру 1774 г., этот процесс был заторможен, а постановлениями Айналы-Кавакской конвенции 1779 г. Молдавии возвращалась часть территории на юге междуречья, на которой был создан отдельный цинут - Хотарничанский. В какой-то степени это привело к корректировке границы между Молдавией и владениями буджакских ногайцев - пограничной полосы, известной как граница Халил-паши (Халил-паша был губернатором Силистрии, и ему подчинялись турецкие гарнизоны Бессарабии). Установленная при нем еще в середине XVII в. граница «двух часов» - примерно десятикилометровая полоса, совпадающая с так называемым верхним Траяновым валом, представляла собой промежуточную территорию, не входящую ни в состав Молдавского княжества, ни в состав владений буджакских ханов. Ногайцы постоянно нарушали границу и совершали набеги на молдавские земли. Молдаване тоже не отказывались от любой возможности перейти эту полосу и наносили ответные удары по ногайским селениям. Однако степень этих нарушений была далеко не равнозначна.

В международном плане запрет на проникновение ногайцев в Молдавию был впервые юридически закреплен Карловицким мирным договором 1699 г., который восстановил границу Халил-паши и, как говорилось, потребовал освобождения цинутов, занятых турками, ногайцами и поляками. Часть ногайцев весной 1700 г. отступила к Дону, но вскоре их отход сменился новым натиском. В 1712 г. они захватили часть Восточной Молдавии, которую им пришлось возвратить при господаре Михаиле Раковице. Однако ровно через 20 лет во время господарства Григория Гики ногайцам была отдана часть Молдавии в Буджаке (территория в час езды).

Установленый после 1711 г. фанариотский режим, способствовавший бегству значительной части населения из Молдавии, вызвал беспокойство турецких властей, терявших большое число налогоплательщиков. Порта принимает ряд мер по упорядочению взаимоотношений турок и ногайцев в районах Прута и Днестра. В 1759 г. часть буджакских ногайцев из Эдиссанской орды переселяется за Днестр, а в 1766 г. Порта запрещает им выпас скота за границей их владений, т. е. за границей Халил-паши. И все же ногайцы продолжали пользоваться этими землями вплоть до русско-турецкой войны 1768-1774 гг.

Реальное возвращение Молдавии отсеченной от нее территории последовало лишь после Айналы-Кавакской конвенции. Однако и эти владения продолжали оставаться незначительными вплоть до начала русско-турецкой войны 1806-1812 гг. - Молдавия владела в междуречье Прута и Днестра только половиной земель.

Это были не единственные территориальные потери княжества в XVIII столетии. После Карловицкого мира внимание к Молдавии усилила Австрия, которая с присоединением Трансильвании стала ее непосредственной соседкой. По некоторым данным, уже в период австро-турецкой войны 1716-1718 гг. Австрия выдвигала претензии на часть Северной Молдавии. Более чем через пятьдесят лет, в июле 1771 г., когда шла русско-турецкая война, была заключена тайная австро-турецкая конвенция, по которой Австрия обещала возвращение Турции земель, завоеванных Россией. Взамен, а также в благодарность за австрийский нейтралитет в войне Порта обеспечивала ей территориальное приращение и ряд других благ.

В этой войне с Россией Турция понесла очередное поражение. И все же Австрия оккупировала Северную Молдавию, которая в XIV столетии была центром формирования Молдавского феодального государства, где находились его первые столицы и самые крупные памятники молдавской церковной архитектуры. С этого момента присоединенная территория получила официальное название - Буковина. Не помогли ни протесты молдавского господаря, который за это был даже казнен султаном, ни обращения молдавских бояр за помощью к России. Игнорируя недовольство России и Пруссии по поводу данного акта, Австрия и Турция 7 мая 1775 г. заключают конвенцию, по которой Буковина входит в состав Австрии, а спустя год завершается разграничение на молдавско-австрийской границе. Еще в 1772 г., при первом разделе Польши, верховья Днестра вошли в состав Австрии, и границы этой державы вплотную приблизились к Подолии, которая еще двадцать лет находилась в пределах польского государства.

В течение всего XVIII в. на правобережье Днестра отмечаются заметные перемены. Северные берега Днестра в Галиции и на Буковине стали составной частью Австрийской империи, хотя и сохраняли на некоторое время характерные черты автономии. Первоначально Буковина получила специальную военную администрацию, а в 1786 г. была присоединена к Галиции. Позже, после 1848 г., было образовано Буковинское герцогство. Южнее располагались земли Хотинской райя, которые подчинялись уже непосредственно турецкой администрации. Райя с центром в г. Хотин, где стояла мощная крепость, занимала достаточно обширные пространства до р. Чугур (приток р. Прут). Однако на этом турецкие претензии не прекратились, и еще долгое время в этих районах продолжалось расширение турецких территорий.

С Хотинской райя граничили земли Молдавского княжества, находившегося в вассальной зависимости от турецкого султана. Степень автономии княжества в XVIII столетии заметно снижалась, вплоть до Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г. Установленный фанариотский режим фактически отдавал Молдавию на откуп грекам стамбульского предместья Фанара. После 1711 г. господарями Молдавии становились только греки, администрация которых была преимущественно тоже греческой. Греческий язык получает широкое распространение в делопроизводстве, богослужении, международных делах, хотя эти сферы деятельности были не столь обширны и обычно осуществлялись по поручению Порты. Княжество лишалось права на проведение внешней политики.

Южнее земель, входивших в Молдавское княжество, находилась территория Бен-дерской райя, основанной еще в 1538 г. и уже имевшей давние традиции. Правда, в XVIII столетии эти устои были дважды нарушены, поскольку в период русско-турецких войн времен Екатерины II русские войска два раза занимали Бендеры. Бендер-ская райя граничила на севере и западе с молдавскими районами княжества, на юго-западе - с землями каушанских ногайцев, а на востоке - с Южным Приднестровьем. В XVIII в. Южное Приднестровье поддерживало довольно тесные контакты с жителями Бендерской райя, поскольку через Бендеры проходили важная военно-стратегическая дорога и давний караванный путь, описанный многими путешественниками.

Западными соседями приднестровского юга были также буджакские ногайцы, столица которых по-прежнему находилась в Каушанах. В XVIII столетии в их жизни произошли значительные перемены. Следует учитывать, что между буджакскими ногайцами и турецкими властями, с одной стороны, и крымскими властями - с другой, имелись определенные противоречия. Временами они обострялись до такой степени, что, например, в начале XVIII в. руководство буджакской орды и бульшая часть ее населения были не прочь перейти в подданство русского царя. Первый раз они были выселены в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг., после чего их сила заметно поубавилась. Несмотря на то что после этой войны значительная часть ногайцев возвратилась, управление их землями как на левом, так и на правом берегу Днестра стало предметом долгих и сложных разбирательств.

К западным соседям Южного Приднестровья следует отнести и земли Аккерман-ской райя - одной из двух (наряду с Килийской) самых старых турецких райя в Днестровско-Прутском междуречье, основание которых относится еще к 1484 г. Здесь сохранились давние мусульманские традиции. Аккерман - в прошлом Тира, Белгород - всегда играл большую роль в экономической жизни Приднестровья, в некоторой степени он сохранил свою значимость и в XVIII столетии, поскольку Днестр по-прежнему выполнял функцию транспортной артерии.

Такова была западная граница Приднестровья этого времени. Таковой она сохранилась и после 1791-1793 гг., когда Приднестровье вошло в состав России. Правда, заметно изменились отношения с мусульманскими и молдавскими районами, особенно Южного Приднестровья, которое до 1812 г. являлось составной частью султанской империи. Связи с остальными османскими землями, естественно, сильно ослабели, да и характер их стал иным: это, собственно, было уже не подчинение, а обычный контакт двух разных государств.

Приднестровье в XVIII столетии претерпевает и ряд административных изменений, связанных с международными отношениями и, в первую очередь, с определенными внутренними трансформациями. Северная часть Приднестровья после Карловицкого мира вновь отходит к Польше - это влечет за собой ликвидацию Подольского пашалыка и восстановление границы по р. Ягорлык. Что касается османских учреждений, то они, естественно, полностью аннулируются, а вместе с ними и разного рода другие структуры. Изменениям подвергаются и церковное управление, и различные светские институты. До минимума сводится связь с Молдавским княжеством. Вообще о господарстве Георгия Дуки и тем более о его управлении частью Украины сохранилось очень мало сведений. Известно, что он был объявлен господарем не только Молдавии, но и украинской территории севернее Ягорлыка от Днестра до Днепра.

Своим представителем на Украине, в городе Немирове, Г. Дука назначил Ене Гре-диневича, владевшего, по словам молдавского летописца Иона Некулче, казацким языком. Побывав три раза господарем Молдавии (в 1665-1666, 1668-1672 и 1678- 1683 гг.) и один раз господарем Валахии (в 1673-1678 гг.), Дука смог получить в управление украинские земли только в третье свое господарство в Молдавии.

В литературе высказывалось мнение, что Г. Дука, присвоивший титул «господарь земли молдавской и земли украинской», управлял Украиной с 1681 по 1683 г. И хотя некоторые авторы уверяют, что его власть распространилась на Украину якобы еще с 1679 г., достоверных данных, подтверждающих этот факт, у нас нет. Так или иначе, Дука правил этими землями каких-нибудь два-четыре года. Грединевич, или, как его еще называли, Иван Дрешнич, был изгнан из Немирова. В результате заговора бояр пропольской ориентации Дука попал в польское заключение, где умер в 1684 г. Молдавский господарь потерял дворцы и на берегу Буга, и в Цикиновке на левом берегу Днестра.

На смену Г. Дуке пришел господарь пропольской ориентации Стефан Петричейку, правивший очень недолгое время - с декабря 1683 по февраль 1684 г. За эти три неполных месяца опять берут верх султанские силы, и господарем становится их ставленник Д. Кантакузино, который оставался у власти с января 1684 по июнь 1685 г. Он также носил титул господаря Молдавии и Украины, однако это был всего лишь титул и никакой реальной властью на Украине Кантакузино не обладал.

Таким образом, подчинение части Украины туркам приходилось только на первую половину 80-х годов XVII в. Осуществлялось оно по желанию турецкого султана, а затем, по его же желанию, в Подолии были введены иные формы господства. После Карловицкого мира молдавские господари вообще не имели никакой возможности оказывать влияние на события в Подолии, здесь сохранялись лишь некоторые экономические и религиозные связи.

После Карловицкого мира территория на запад от Днепра, вновь возвращенная Польше и известная как Правобережная Украина, была разбита на четыре воеводства: Киевское (хотя Киев находился в составе России), Волынское, Подольское и Брацлав-ское. Воеводства, в свою очередь, делились на поветы.

Самым южным в Польше было Брацлавское воеводство. Оно граничило на востоке с Россией, на юге - с Крымским ханством, а на западе - по Днестру с Молдавским княжеством. В одном из описаний города Брацлава, датированном 1863 г., отмечалось: «Много времени стоит древний Брацлав, и много в нем совершилось дел славы и несчастий, как бывшем рубеже владений Литовских, царства Польского, Крыма, Молдавии (Бессарабии) и Украины!» Территория Северного Приднестровья входила в Оль-гопольский повет Брацлавского воеводства. Река Ягорлык по решениям Карловицкого мира вновь становится границей между польскими и османскими владениями, которая, однако, просуществовала менее ста лет. Южнее Ягорлыка также не наблюдалось значительной стабильности, в том числе и в области административного устройства.

В начале XVIII столетия территория Южного Приднестровья по-прежнему входила в состав Крымского ханства. Наиболее важным населенным пунктом в этих местах были Дубоссары, впервые упомянутые под этим названием в 1702 г. Вообще в этом регионе, который назывался по-разному - Малые ногаи, Эдиссан, Очаковская орда, Эть-Шань, Татарская Валахия, Ханская Украина и др., - не было городов в полном смысле этого слова. И только, пожалуй, Дубоссары несколько выделялись своим географическим положением на стыке границ Молдавии, Польши и Крымского ханства. Этот населенный пункт являлся центром местной провинции, что подтверждалось присутствием здесь ханского представителя. Упоминание о дубоссарском каймакаме, т. е. предводителе, относится к 1768 г., несколько позднее в источниках встречаются сведения о дубоссарском чифтлике - мусульманском владении.

По Кючук-Кайнарджийскому миру 1774 г. Крымское ханство было признано независимым от турецкого султана. Тем не менее в Крыму вплоть до присоединения его к России в 1783 г. шла острая борьба между сторонниками России и Турции. «Крымские замешательства» - так называли современники этот период, когда дипломатические демарши сменялись военными демонстрациями, - не могли не отразиться как на Приднестровье, так и на всей Очаковской области. За эти земли началась самая настоящая война между турецкими и татарскими властями.

Порта предпочитала, чтобы в этих условиях Очаковская область была присоединена не к Крыму, а к Каушанскому ханству, которое некогда тоже подчинялось Крыму, а со второй половины 70-х годов больше зависело от турецких пашей, нежели от крымского хана. В одном из русских документов того времени со ссылкой на турецкий источник писалось, что прислан фирман, в соответствии с которым было предписано учредить новую губернию или пашалык, «с присоединением Каушан, Балты, Дубоссар и всех прочих, ханам крымским даже до р. Буга принадлежавших земель и селений, с выгнанием из тех мест ханских управителей».

По Айналы-Кавакской конвенции 1779 г., которая была дополнением к мирному договору 1774 г., русское правительство обязывалось признать присоединение к турецким владениям области между Бугом и Днестром и соответствующим образом воздействовать на крымские власти. С этого времени эта область стала подчиняться Кауша-нам и даже иногда называться Бессарабией. Не подчинялись каушанскому хану только турецкие крепости, например Очаков.

Дубоссарский чифтлик стал составной частью каушанского пашалыка. Любопытно, что в одном из турецких документов 1781 г. упоминается начальник «Домбассар-ский Бессарабский», а в 1785 г. дубоссарский каймакам обращается к воеводе Каушан-скому за разрешением пропустить спускавшуюся по Днестру многолюдную коммерческую флотилию помещика Дзедушицкого - явное свидетельство в пользу взаимоотношений Дубоссар и Каушан. Однако очередная русско-турецкая война - последняя война русских и татар в этом регионе - прервала эти связи.

После падения в 1788 г. Очакова, а затем и крепости Хаджибей, находившейся близ современной Одессы, управление всей территорией между нижними течениями Днестра и Буга перешло к русским военным властям. В районе Приднестровья некоторое время располагалась русская главная квартира, возглавляемая Г. Потемкиным: в марте 1789 г. он находился в лагере при Новых Дубоссарах, и эта его ставка сохранялась до осени. Таким образом, почти полгода управление обширным краем осуществлялось из Дубоссар.

Вступление русских войск в Буго-Днестровское междуречье, уход отсюда мусульманского населения привели к серьезным изменениям внутреннего управления краем. Когда основные части русской армии были выведены на запад, в этих местах поселились различного рода казачьи полки. Примерно в марте 1790 г. от Дубоссар до Ягорлыка были временно поставлены донские казачьи полки, которые охраняли границу с Польшей. Южнее расположились черноморские казаки. После взятия в ноябре 1789 г. Бендерской крепости значительная часть черноморцев остается на зимних квартирах под Бендерами, а также по левому берегу Днестра. Здесь основывается ряд казачьих станиц с центром в Слободзее. Складывается административная система казачьего Черноморского войска, часть которого находится на театре военных действий, а другая, и прежде всего семьи казаков, оседает между Днестром и Бугом.

Так продолжалось до лета 1792 г., когда началась переброска черноморских казаков на Кубань.


2. Движение населения


Различные административные преобразования в Приднестровье сопровождались довольно значительным перемещением населения. Эти миграции были связаны с частыми войнами, набегами, народными восстаниями, эпидемиями, засухой и вызванными ею голодовками, а также рядом других причин, в числе которых существенную роль играли гонения на религиозной почве.

Польско-турецкие войны XVII в. приводили не только к перемещениям населения, но и к его массовому уничтожению. Особенно страдали пограничные районы, к которым относилось Приднестровье. Значительная часть местных жителей во время войн Польши и Турции бежит за Днепр, многие переправляются в Молдавское княжество, что приводит к запустению селений этих территорий. Известны случаи дальнейшего передвижения населения, например в Трансильванию, которая вошла в состав Австрии.

Период господства турок в Подолии, хотя и не очень продолжительный, повлиял на национальный и социальный состав населения. Система османского, или так называемого восточного, феодализма заметно отличалась от феодальных порядков в Польше.

Турки не стремились к установлению личной власти над крестьянами, т. е. крепостного права, характерного для Польши, где оно продолжало укрепляться и в XVII и в XVIII столетиях. Один из первых историков Подолии П.Н. Батюшков еще более ста лет назад подчеркивал: «При турецком господстве личная и имущественная безопасность обеспечены были несколько более, чем во времена господства поляков, - по крайней мере случаи произвола или насилия над местным населением со стороны турецких правителей не вытекали из общей системы и не освящались законами или сеймовыми постановлениями, как это делалось в Речи Посполитой».

Период между Журавинским миром 1676 г. и Карловицким миром 1699 г., когда Подолия подчинялась Турции, привел к определенному изменению состава населения. Увеличилось число мусульман-турок, татар, ногайцев, а также молдаван и греков.

Православная церковь при турках была более защищенной, чем при польской власти, когда укреплялись позиции католицизма и униатства. Естественно, не следует идеализировать систему турецкого господства, отнюдь не избавившего Подолию от грабежей и насилия. Однако нельзя сбрасывать со счетов и то, что турецкие власти проводили особую политику, составной частью которой было привлечение на опустошенные войной земли нового населения или возвращение старого. Собственно, такая политика велась любым государством, и Польша после 1699 г. не была исключением, но при этом не нужно забывать, что поляки пришли сюда после очередной войны и основательного опустошения края.

Русский священник Лукьянов, проезжавший по этим местам в феврале 1711 г. - через двенадцать лет после окончания польско-турецкой войны, отмечал здесь страшное запустение: «...и шли мы тою пустыней - не видали ни человека, ни зверя, ни птицы; только тропы татарские конные. А месты все разорены от татар; ныне починают заводить селы, как мир стал; и то в стороне от дороги далече». По словам Лукьянова, опустошавшие местную округу татары назывались «липковскими». Они происходили от татар, издавна обитавших в Литве и Польше, и татар белгородских, а также, по-видимому, и омусульманившихся христиан. Основные их поселения находились в По-долии, однако после 1699 г. они практически покинули эту территорию.

Сложные процессы происходили и среди молдавских переселенцев. Здесь, на левобережье, складывались более благоприятные условия для проживания, чем в Молдавском княжестве, где усиление фанариотского господства вынуждало крестьян выселяться из его пределов. Вообще XVIII в. характеризуется значительными миграциями молдаван в самые разные государства - в Россию, Польшу, Австрию (Трансильванию), Приднестровье и т. д. В это же время известны случаи и обратного переселения, в частности в Северном Приднестровье.

После польско-турецкой войны 70-х годов назначение Дуки одновременно и гетманом Украины было во многом связано с желанием турок привлечь в эти места христианское, и прежде всего украинское, население. Не противились они и переселению молдаван, хотя Дука как господарь Молдавии был не очень заинтересован в опустении собственно молдавских районов, и без того разоренных войной. Однако сам он поселился в Цикиновке, или, как ее еще называют, Цикинэуке, что способствовало возвращению сюда определенного числа молдаван - военных, администраторов, различного рода обслуги. Вскоре Дука попал в плен и, по некоторым данным, умер 31 марта 1684 г. Его наместник в Немирове имел в своем окружении некоторое количество молдаван, хотя точные данные о их численности отсутствуют.

Часть молдаван была вынуждена покинуть Подолию и в связи с последующими войнами, внутренними смутами, религиозными преследованиями. После Карловицко-го мира известны их отдельные переселения из Северного Приднестровья в пределы Крымского ханства, прежде всего в районы Южного Приднестровья. И все же население Подолии в XVIII столетии заметно возросло благодаря возвратившимся сюда полякам, которые были заинтересованы в заселении этих мест: помещики нуждались в рабочих руках, а власти - в налогоплательщиках. Поэтому, чтобы привлечь переселенцев, помещики даровали им разного рода привилегии и даже на некоторое время ослабили процесс закрепощения, а также религиозные гонения. Но, как отмечалось в литературе, «…польские помещики, возвращаясь в свои имения и находя их опустошенными и обезлюдевшими, хотя и давали для привлечения поселенцев льготы, но никогда не думали выполнять их на деле даже до истечения льготного срока...»

Так или иначе, но, по имеющимся сведениям, уже в начале XVIII столетия в Подо-лии появились поселения, которые существуют и в настоящее время. Среди них - старые города и села, такие, как Рашков, Рыбница, Ягорлык, и села, о которых по более раннему периоду либо вообще нет сведений, либо имеются лишь некоторые отрывочные данные. В начале XVIII в. уже известны села Строешты, Зозуляны, Михайловка, Большой Молокиш, Малый Молокиш, Каменка, Подойма, Цыбулевка, Грушево, Кузьмин, Хрустовая, Мошняги, Борщи, Бутучаны, Выхватинцы, Гармацкое, Гидирим, Дом-ница, Дубово, а также ряд других населенных пунктов на территории как современного Северного Приднестровья, так и тех районов, которые некогда входили в состав Молдавской Автономной Республики.

По имеющимся данным и по состоянию на начало XVIII в., национальный состав населения этой части Приднестровья был достаточно пестрым. Здесь проживали украинцы, молдаване, поляки, евреи, армяне, русские, татары. Точных данных о процентном соотношении национальностей на начало века не сохранилось, хотя, возможно, такого рода материалов в то время вообще могло не быть. Сколь-нибудь конкретные сведения об их национальном составе также отсутствуют. Имеющиеся фискальные документы не могут предоставить достаточно серьезную и определенную информацию, поскольку в самом начале XVIII в. значительная часть населения была освобождена от уплаты налогов с целью привлечения поселенцев в эти районы. Вместе с тем мы располагаем рядом отрывочных сведений по отдельным населенным пунктам региона. Как отмечает священник Лукьянов, вернувшиеся в Подолию польские власти застали здесь крайнее запустение. В начале XVIII столетия в Могилеве, по некоторым данным, осталось всего 102 жителя, а в Могилевском округе - 178.

Опубликованные источники содержат значительное количество материалов, свидетельствующих о борьбе местного населения с татарами и турками практически на всем протяжении XVIII в. И хотя больших вооруженных столкновений между Польшей и Турцией в этот период не отмечалось, продолжавшиеся набеги на Подолию, как правило, влекли за собой человеческие жертвы. Один из последних - в конце 60-х годов - такого рода набегов был связан с походом гайдамаков под предводительством Шилы в район г. Балта, куда вторглись турки и татары в погоне за гайдамаками.

В целом русского населения в Подолии в XVIII столетии было немного, и состояло оно прежде всего из беглых крепостных крестьян, а также скрывавшихся от религиозных преследований старообрядцев. Все они боялись прибытия сюда русских войск, которые могли возвратить их обратно в Россию и даже применить к ним насильственные меры. В 30-е годы Россия и Польша заключили очередной трактат, постановления которого дали русским войскам законное основание для выселения из Подолии старообрядцев. Эта мера заметно сократила численность русского населения в данном регионе. Однако в период русско-турецких войн оно вновь увеличивается за счет раненых, пленных и беглецов, которые находили убежище как на левом, так и на правом берегу Днестра.

Что касается украинцев, то они нередко вынуждены были покидать эти места, поскольку опасались преследований польских властей за активное участие в народных выступлениях, которые продолжались по существу весь XVIII в. Причем переселялись украинцы не только на восток, в пределы России, что было в то время делом обычным, но и на территории Молдавского княжества и Крымского ханства. В 30-е годы руководитель крестьянского восстания Верлан вместе со своим сподвижником Скори-чем и полковником уманских казаков Писаренко, а также частью восставших переместился в Молдавию. Одна из причин такого переселения заключалась в том, что Вер-лан и некоторые другие участники восстания были молдаванами.

Значительные миграции в Молдавию происходили и раньше, в период крестьянского восстания в начале XVIII столетия. Приход в Подолию частей польского гетмана Сенявского в начале 1703 г. повлек за собой массовое истребление казаков и крестьян местных селений. Участники южных казацких приднестровских полков и отрядов восставших вынуждены были уйти на правый берег Днестра, за ними устремилось и мирное население. Примечательно, что молдавская пограничная стража, базировавшаяся в Сорокской и Хотинской крепостях, с охотой принимала беглецов и оказывала им содействие при переправе через Днестр.

Вообще в XVIII столетии переправы через Днестр в обоих направлениях были довольно частым явлением. Поэтому стоило только гетману Сенявскому объявить всеобщее прощение крестьянам и удалиться из Подолии, как население начало активно возвращаться на левобережье, в том числе и из Молдавского княжества. Естественно, что такие частые миграции крайне затрудняли учет как общей численности населения, так и его социального и национального состава. Кроме того, истребление жителей было в то время делом обычным и касалось различных групп и этносов. Известно, например, что победы казаков всегда сопровождались расправой над своими соперниками. Как отмечается в литературе, предводитель казаков Самусь в 1702 г. вместе со своими солдатами после взятия Бердичева и Немирова не оставил там ни одного поляка и еврея.

Жестокое истребление поляков, евреев - торговцев и арендаторов - отмечалось еще при Богдане Хмельницком. Дело в том, что Верлан объявил своим подчиненным о специальном именном указе русской императрицы Анны Иоанновны, которым якобы предписывалось уничтожать всех поляков и евреев и даже разорять их имущество, «дабы очистить этот край» для присоединения к России. В 1750 г. гайдамаки вступили в Брацлавское воеводство, заняли и сожгли Умань, перебили ксендзов, значительное число шляхты и евреев. Спустя десять лет Умань вновь была захвачена восставшими, которые учинили резню, известную под названием «уманская». Участники восстания практически полностью истребили польское и еврейское население города. Нападениям восставших подверглись города Брацлав, Винница, Могилев (на Днестре), Бар, Жва-нец, Саврань, Немиров и другие населенные пункты.

Присоединение в 1793 г. Подолии, в том числе и Приднестровья, к России прекратило в этих местах кровопролитные войны и мощные народные восстания, в результате которых погибло огромное число местных жителей, уничтожены или разорены города и поселки.

Несколько по-иному обстояли дела в Нижнем Приднестровье, где состав населения, его социальное положение и этнические компоненты имели некоторые различия. После 1699 г. в Подолии практически исчезло мусульманское население, исключение составляли лишь отдельные турецкие семьи и липковские татары. Мусульмане проживали в Южном Приднестровье вплоть до русско-турецкой войны 1787-1791 гг., однако никаких достаточно подробных и точных данных о их численности в литературе не найдено. Правда, определенный учет Крымское ханство и Турция все же вели, и османские власти, хотя и приблизительно, знали о количестве жителей этих районов.

Известно, что войны и различного рода столкновения XVIII в. способствовали сокращению местного мусульманского населения, в то же время периоды затишья характеризовались увеличением числа жителей молдавской, русской и украинской национальностей в ногайских поселениях. В связи с этим в исторических источниках прослеживается некоторая связь между названиями населенных пунктов и национальностями. Так, в записках шведского офицера Вейсментеля, который служил шведскому королю Карлу III, упоминаются Тея и Спея. Автор анонима, опубликованного А.А. Рус-совым, наряду с молдавскими названиями селений Верхнего Приднестровья, такими, как Строешты, Рыбница, Ягорлык, описывает и населенные пункты Южного Приднестровья, например Ташлык, Карагаш, которые носят уже тюркские названия. Однако это еще не означало, что здесь проживали только мусульмане. Наоборот, практически во всех приднестровских селениях левого берега Днестра в XVIII столетии, особенно во второй его половине, преобладало православное население. В одном турецком документе 1779 г. отмечается, что к Дубоссарам, т. е. к уже упоминавшейся Дубоссар-ской провинции, подчинявшейся османским властям, относится 41 населенный пункт. Из них по берегу Днестра от Ягорлыка и ниже располагалось 14 поселений, в каждом из которых насчитывалось от 5 до 60 домов. Например, в Ташлыке было 5 или 6 домов, в Гояне - 10, в Моловате - около 30, а в деревне Бунеджил (видимо, Бирзула), которая располагалась между Гидиримом и Балтой, - около 60 домов. Примечательно, что в этом источнике упоминается деревня Хавлита из 15-16 домов «подданных молдавской нации, принадлежавшая к Дубоссарам». Следует подчеркнуть, что термин «молдавская нация» употреблялся не только в турецком документе, но и в его русском переводе.

Среди приднестровских поселений, известных по тому же источнику 1779 г., можно удостоверить с севера на юг: Дубово, Гоян, Дойбаны, Роги, Моловату, Кочиеры, Кор-жево, Магалу, Лунгу, Погребя, Кошницу, Перерыту, Дороцкое, Делакеу. И это отнюдь не все приднестровские села региона. Не упомянуты, например, Карагаш, Спея, которые к этому времени уже отмечены в других свидетельствах. Объяснить это можно одной из двух причин: либо эти населенные пункты входили в состав Дубоссарской провинции, либо данный документ опубликован неполностью. Можно предположить и другое: постоянные войны вынуждали жителей покидать свои насиженные места и искать более безопасные. Естественно, не все из них возвращались обратно, поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что то или иное поселение существовало непрерывно.

Еще в середине XVII в. известный турецкий путешественник Эвлия Челеби засвидетельствовал в посаде крепости Очаков 500 крытых тростником валашских и молдавских домов. Эти данные подтверждаются и другими документами, которые сообщают, что возле Очакова проживало около 2,5 тыс. молдаван и валахов, но к 20-м годам XVIII в. их численность сократилась до 300 человек. Очевидно, в связи с увеличением налогового бремени многие жители переселились в деревни, находившиеся под властью крымского хана.

К сожалению, судьба Очаковского посада изучена крайне слабо, о нем имеются лишь самые отрывочные сведения. Неизвестна, например, судьба населения в годину трудных испытаний во время войны 1735-1739 гг., когда русская армия под командованием Миниха в 1737 г. взяла Очаков. Различного рода источники дают скудные описания перемещения населения в этих местах, его истребления, взятия в плен, а также миграции в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг. сначала на правый берег Днестра, затем опять на левый. В опубликованных материалах можно встретить упоминания о том, что в 1772 г. 52 семьи из Дубоссар, Рогов, Моловаты, Кочиер, Кошницы поселились в правобережных селах Трушены, Скорены, Дурлешты, Фурчены, Серете-ны, Лопатна, Загорна. А по данным на 1773 г., 13 семейств из сел Пырыта, Кошница, Кочиеры, Коржево нашли убежище в Машкауцах и Голерканах.

Согласно документам русской администрации, которые относятся к 1772-1774 гг., в 14 селах Дубоссарской провинции до войны проживало не менее 3 тыс. человек. Их национальный состав был крайне разнообразным, хотя и с явным преобладанием молдаван; отмечено также 25 еврейских, 11 цыганских, 2 армянские семьи. К сожалению, и эти данные далеко не полные, поскольку не содержат сведений по ряду других населенных пунктов, таких, как Малаешты, Ташлык, Карагаш, известных в этих местах.

Учеными неоднократно предпринимались попытки выяснить демографическую ситуацию в так называемой Очаковской земле в XVIII столетии. Еще в 40-е годы XIX в. историк А.А. Скальковский попытался определить общую численность населения этих мест на основании донесений кошевых атаманов и полковников Запорожской сечи с 1755 по 1765 г. Однако собранные им сведения охватывали лишь часть населенных пунктов - примерно 11 селений: Балту (Голту), Кривое озеро, Ясеневое, Голму, Перелеты, Палеево озеро, Гидирим, Бобринец Малый, Бобринец Большой и др., - поэтому точного отражения численности населения и его национального состава эти данные не дают. На начало 60-х годов здесь было отмечено 1 300 домов, что составляло около 4 тыс. душ мужского пола или 8 тыс. человек в целом. По мнению А. Скальковского, бульшую часть населения составляли украинцы, затем молдаване и евреи.

По мнению специалистов, изучавших население Очаковской области до ее присоединения к России, здесь проживало приблизительно 12-15 тыс. человек. Однако и эти данные далеко не полные. Отсутствуют сведения о некоторых хорошо известных селах по Днестру и восточнее его, а также о ногайских кочевьях. Оседлый образ жизни ногайского населения, особое, отличное от христианского ведение хозяйства, перемещения на большие расстояния, порой даже за пределы Очаковской земли, создавали определенные трудности при изучении. Ногайцы обладали чрезвычайной способностью к миграциям, что являлось одной из важных особенностей так называемого кочевого феодализма.

К 1727 г. относится упоминание о пребывании на Очаковской земле татар (яман сагайдак), которые прежде проживали на Северном Кавказе. Вероятнее всего, в этих местах их присутствие было недолгим, где-то около года, после чего они вновь возвратились на свои земли. В 1768 г. восставшие казаки во главе с Шило дошли до Ду-боссар, преследуя польских конфедератов, и потребовали от местных властей их выдачи. Получив отказ, казаки подожгли город, что привело к гибели 1 800 молдаван, татар и турок. Насколько эти цифры соответствуют действительности, проверить в настоящее время не представляется возможным.

Нередко на эти районы предпринимали набеги буджакские ногайцы из Южной Бессарабии. Последний их поход на эти земли, приведший к почти полному опустению приднестровских сел, был зафиксирован в 1787 г.

По мнению А. Мейера, который исследовал Очаковскую землю и оставил довольно подробное ее описание, в начале 90-х годов XVIII в. там проживало 120 тыс. человек, причем только по Днестру - от Гоян до Теи - насчитывалось 4 500 домов, что составляло более 20 тыс. человек, а если учесть и другие села приднестровского юга, то получится довольно высокая численность населения.

Современные исследователи, в частности В.М. Кабузан, основываясь на русских архивных свидетельствах, отмечают, что на апрель 1792 г. в Очаковской области проживало 14 600 человек, которые обитали в двух местечках и 39 казенных деревнях. По данным на вторую половину того же года, здесь насчитывалось 23 700 человек, из которых молдаване составляли 11 700, т. е. 49%. Однако нет полной уверенности в том, что были учтены все поселения. В следующем, 1793, году отмечено уже 31 267 человек, из которых 14 993 (47,95%) были молдаване, а в 1795 г. - 36 769 человек, из них 15 285 (41,57%) молдаван.

Как видим, эти сведения резко расходятся с материалами, представленными А. Мей-ером. На наш взгляд, архивные свидетельства более близки к истине, поскольку основаны на статистических данных, полученных в результате ревизий или тщательных проверок. Думается, что к моменту русско-турецкой войны, начавшейся в 1787 г., когда на этой территории еще находились ногайцы и татары, во всей Очаковской области проживало всего лишь несколько десятков тысяч человек (мы не учитываем турецкие крепости, которые содержали многочисленные гарнизоны). В марте 1779 г. А.В. Суворов доносил П.А. Румянцеву о том, что в Очакове находилось в то время до 10 тыс. пехоты и до полутора тысяч конных воинов.

Еще сложнее обстоит дело с определением общей численности ногайцев. В 1779 г. в связи с подготовкой Айналы-Кавакской конвенции были составлены три дошедших до нас списка селений этого региона. В первом из них сообщаются сведения о 61 селении и урочище, которые располагались по Днепру от Балты до Воджии и Очакова и обратно по Бугу от Очакова до Балты. Другой список содержит сведения о 30 урочищах и местах, принадлежавших буджакским татарам (ногайцам), - от Балты до Бен-дер и Воджии. В третьем списке упоминается 49 урочищ, в которых проживали очаковские татары. Но и эти списки не располагают данными о численности населения этих мест.

В целом пределы Крымского ханства заселяло значительное число ногайцев. Даже на той территории, которая получила независимость от Турции в 1783 г., по мнению А.В. Суворова, их насчитывалось около 100 тыс., что, очевидно, и дало основание исследователям говорить о «многочисленном ногайском народе». Ведя кочевой образ жизни, ногайцы занимали обширные пространства Северного Причерноморья и При-каспия; кроме того, значительная их часть переселилась в Турцию.

Историки делят ногайцев на две основные ветви: на больших ногайцев, обитавших на востоке от Волги, и малых ногайцев, располагавшихся на западе от нее. Последние не были едиными и подразделялись на Эдиссанскую, Едичкульскую, Азовскую и Буджакскую орды. В 1770 г. Эдиссанская и Буджакская орды принимают русское подданство и покидают свои земли, причем около 12 тыс. человек поселяются южнее Азова.

После окончания войны ногайцы вновь возвращаются на прежние места. Их возвращение происходило поэтапно. Например, переселение ногайцев с Кавказских гор на Днестр датируется в литературе 1783 г., а татар и ногайцев Северного Кавказа и Балкан относится к более раннему периоду - к 1779 г. В одном из русских донесений от ноября 1779 г. сообщалось, что «...издавна удалившиеся в горы из Едиссанских аулов татары, в недавнем времени кибиток до 500, по наущению начальству со стороны Порты, перешли в Суджук-Кале, а оттоль в Бессарабию». Некоторое представление о численности ногайско-татарского населения могут дать и сведения Крымского ханства за год до его включения в состав России: по мнению исследователей, в 1782 г. здесь проживало 50 тыс. душ мужского пола, т. е. примерно 100 тыс. человек. В это число не включались ни очаковские, ни буджакские жители. Переселение ногайцев из Приднестровья в Крым окончательно завершилось в период войны 1787-1791 гг. Покинутые территории сохранили лишь названия многих населенных пунктов и небольших рек и водоемов.

Еще одна категория населения, требующая особого рассмотрения, - это казаки, которые обживали эти места с древних пор. Со времени зарождения украинского казачества в XVI столетии они совершали свои известные походы на Днестр, где и оседали на плодородных землях, особенно в Северном Приднестровье. Постоянные казачьи поселения южнее Ягорлыка по Днестру появились лишь в зиму 1789-90 гг. после того, как пали Бендеры. По сведениям специалистов, которые занимались историей Черноморского казачьего войска (а именно такое название оно получило в 1790 г.), черноморцы разместились между Бугом и Днестром в 25 селениях. В 1791 г. было зафиксировано 1 759 черноморских казачьих семей, в которых на 4 414 женщин приходилось 5 068 мужчин. Среди черноморских казаков, бульшую часть которых составили украинцы, встречались молдаване, русские, болгары, представители других национальностей.

О населении Бендер в XVIII столетии сохранилось значительное количество различных хроник. О Бендерах писали и австриец Клееман, и француз Сен-При, и русский П. Сумароков, и многие другие авторы. Поэтому изменения численности населения этого города можно проследить на протяжении довольно длительного периода, начиная с постройки турецкой крепости в XVI столетии. В середине XVII в. Эвлия Челеби, хорошо знавший Бендеры благодаря своему знакомству с местными турецкими властями, писал, что здесь было четыре мечети, семь мусульманских, семь валашских и молдавских кварталов. «Всего здесь тысяча семьсот домов, имеющих верхний этаж, крытых тесом и тростником.» Даже если считать, что в каждом доме проживало по пять человек, то и тогда общая численность населения города - 8 500 человек - была по тем временам достаточно высокой. Интересно, что число мусульманских кварталов соответствовало числу христианских кварталов, или, как называет их Челеби, валашских и молдавских. По всей вероятности, он не очень различал молдаван и валахов, во всяком случае, сколь-нибудь значительного числа валахов в Бендерах не зафиксировано.

Вообще в литературе того времени по-разному описываются молдаване и валахи. Например, английский лорд Балтимур, посетивший эти места через сто лет после Че-леби, подчеркивал: «...иные не различают молдавцев с валахами. Сии оба народа происходят без сомнения от одного начала, то есть от ссылочных римских семей; но ныне почитаются они за различный народ и каждый имеет особого у себя начальника или господаря».

Несколько раньше Балтимура в Бендерах побывал посланник Франции при Порте, дипломат Сен-При. По его данным, которые относятся к 1768 г., в городе насчитывалось около 80 тыс. жителей с примерно равным числом молдаван, армян и евреев, в целом, по мнению автора, превышавших количество проживавших там мусульман. Как отмечает тот же Сен-При, в Каушанах, столице буджакских ногайцев, насчитывалось от 35 до 40 тыс. жителей - ногайцев (татар), молдаван, армян, персов, евреев. Численность же населения Аккермана определялась дипломатом примерно в 40 тыс. человек, из которых 30 тыс. составляли мусульмане и 10-12 тыс. - армяне, греки, молдаване. Примерно столько же жителей насчитывалось в Килии.

Данные Сен-При, несомненно, завышены. Тем не менее Бендеры до второй половины XVIII в., точнее до взятия их штурмом в период войны 1768-1774 гг., были одним из крупнейших городов региона. Состав населения Бендер впоследствии заметно изменяется за счет выселения мусульман. Переселения для того времени были вообще явлением крайне распространенным и касались самых различных народов и этносов. Молдаване, например, в том же XVII столетии в большом количестве мигрируют после 1711 г. в Россию, в частности в 1761 г. - из Польши, т. е., по-видимому из Брацлав-ского воеводства, в Екатеринославскую губернию. Эти и многие другие миграции затрудняют определение общего количества населения в Очаковской области, поэтому вплоть до проведения первых в этом регионе ревизий всякий учет численности населения носит приблизительный характер.


. Экономика. Социальные отношения


Политическое и географическое положение Северного и Южного Приднестровья не могло не сказываться на экономическом развитии всего приднестровского региона. Фактически и юридически эти две его части находились в разных феодальных системах, которые значительно различались. Для Подолии и Брацлавщины был характерен так называемый европейский феодализм, хотя и с рядом присущих ему местных особенностей; в южной части Приднестровья господствовал восточный, или, как его нередко называют, государственный, феодализм с ярко выраженными чертами кочевого феодализма, свойственного ногайскими ордам и родам. На хозяйство левобережья Днестра по-прежнему оказывали влияние частые войны, которые сопровождались разорением и грабежами, народные движения, борьба магнатских и шляхетских группировок, а также различных феодальных мусульманских кланов.

В северной части Приднестровья, как и на всей территории между Днепром и Днестром, входившей после 1699 г. в состав Польского королевства, вновь упрочивается крупное феодальное землевладение. Восстанавливают свои права на обширные земли известные фамилии польских магнатов - Потоцкие, Сангушки, Яблоновские, Чарторый-ские, а в регионе Приднестровья особенно укрепляются позиции Любомирских. Борьба различных группировок магнатов за обширные территории в условиях ослабления королевской власти приводит к борьбе за земли, которые принадлежали самому королю.

Взаимоотношения собственников и крестьян в XVIII столетии строились, как и раньше, на различных хозяйственных принципах. В одних имениях господствовали чинш и продуктовая рента, в других - наряду с этими обязанностями существовала ограниченная в размерах барщина, в третьих - наоборот, преобладала барщина, а остальные виды феодальной ренты носили подсобный характер или вообще отсутствовали. В поветах Брацлавского воеводства, а также в восточных поветах Подольского воеводства, наиболее близко расположенных к Приднестровью, главенствующее место занимали чинш и продуктовая рента; барщине здесь отводилась второстепенная роль. Иные отношения в это время было построить крайне трудно или, как правило, невозможно. Чтобы привлечь в опустевшие села новых крестьян, магнаты предоставляли им различного рода льготы, поэтому в этих пограничных районах процесс их закрепощения был более замедленным, чем в воеводствах, расположенных ближе к центру. Важной особенностью данного региона было и то, что в XVIII в. численность населения молдавских сел, равно как и их количество, при всех сложностях бытия все-таки увеличивалась. При этом волошское право, по которому жили крестьяне, позволяло сохранять в этих селениях общинные отношения и сдерживало закрепощение и распространение барщины.

По мере ослабления военных действий и восстановления хозяйства магнаты предпринимают попытки заводить в этих районах «фольварки». Фольварочная система была теснейшим образом связана с барщиной, поэтому ее часто называют фольварочно-бар-щинной системой. Она стала составным атрибутом так называемого второго издания крепостничества, получившего в Польше как бы классическое воплощение. В фольварках наряду с денежной и продуктовой рентами крестьяне должны были отрабатывать 24-дневную барщину. Фольварки часто создавались в предместьях городов и в крупных селах; один фольварк привлекал крестьян из 5-12 сел. По мере роста численности крестьянских хозяйств и усиления барщины сокращалось и количество сел, прикрепленных к одному фольварку.

В начале XVIII столетия на Брацлавщине и в Подолии фольварки либо вообще не создавались, либо не играли сколь-нибудь существенной роли, однако во второй половине XVIII в. их значение в этих воеводствах резко возрастает. Постепенно здесь начинает усиливаться и власть феодальных собственников. В целом в Днепровско-Днест-ровском междуречье такие магнаты, как Потоцкие, Яблоновские, Дзедушинские, Лю-бомирские, владели приблизительно 60% всех хозяйств края. По подымной переписи всех польских воеводств 1775 г., светским феодалам принадлежало 82%, короне (государству) - 12,7, а церкви - 5,3% селений. Считается, что примерно в таком же соотношении шло распределение и земельного фонда.

Во владения князя Любомирского входило около 400 сел, местечек и городов - целая страна, во всяком случае по феодальным меркам. В Приднестровье ему принадлежали Хрустовая, Юзефград, Любомирка, Мошняги, Борщи, Выхватинцы, Гидирим, Домни-ца, Дубово, Кульна и ряд других населенных пунктов. После присоединения Подолии к России Любомирский продал за 5 млн рублей царской казне свое имение на Днестре - «Побережье» («Побережское имение»), в которое входило 3 города и 179 сел общей земельной площадью в 280 тыс. десятин. Польским собственникам принадлежал и ряд других сел Приднестровья. Например, Мошнягами одно время владел магнат Конец-польский, а Ксендзовка сначала была собственностью какого-то ксендза из г. Балта, а затем перешла к графу Мушинскому, Хрустовая в 1789 г. была передана графу Ягужинскому.

Вместе с тем до конца XVIII столетия в Приднестровье, как и в Приднепровье, продолжали сохраняться слободы - селения в пограничных поветах, пользовавшиеся определенными льготами. Так, крестьяне после истечения срока соответствующих льгот принуждались к уплате помещикам чинша, что давало более благоприятные возможности для ведения собственного хозяйства. Специалисты, изучившие инвентарь

сел юго-восточных поветов Брацлавского и Киевского воеводств, пришли к выводу, что у крестьян главными повинностями (60- 70%) были продуктовая рента и чинш, доход от которого в ряде имений составлял примерно 25% и уступал только арендным сборам. Естественно, что села, платившие только чинш, заметно отличались от сел, находившихся на барщине, тем более если их крестьяне были на положении крепостных.

Магнатские хозяйства XVIII в., занимавшиеся не только производством зерна, но и животноводством, садоводством, пчеловодством, постепенно превратились в многоотраслевые. Позднее предпочтение стало отдаваться какому-либо определенному промысл у, рассчитанному не только на внутреннего потребителя, но и на рынок, в том числе и внешний.

Изучение возделывавшихся в Подолии и на Брацлавщине зерновых культур показывает, что первое место среди них занимали пшеница и рожь, которые давали свыше трети всего урожая. Разводили в этих местах ячмень, овес, коноплю, лен, хмель, постепенно осваивался табак. Встречались гречиха, просо и другие культуры. Но с пшеницей и рожью ни одна из них соперничать не могла. Пшеницу выращивали разных сортов, например сандомирскую, белую и красную, а рожь большей частью двух видов: местную и сакскую, т. е. саксонскую. Горох назывался венгерским и турецким.

Преимущественно молдавские села XVIII столетия заметно отличались от других населенных пунктов не только своим национальным составом и тем, что их население жило по волошскому праву, но и своей экономической направленностью. Молдаване в XVIII в. занимались в Подолии (да и не только в Подолии) в основном животноводством. Однако по мере сокращения возделываемых или используемых в каждом из хозяйств земель все больше внимания стало уделяться земледелию. Занятию виноградарством и виноделием молдаване отводили достаточно много времени, особенно в южных регионах Приднестровья. Ближе к северу выращивать виноград было сложнее в силу погодных условий, а еще севернее, ближе к Каменцу-Подольскому, вообще невозможно.

В животноводстве молдавское население отдавало предпочтение овцеводству, хотя выращивался и крупный рогатый скот, а свиноводству уделялось больше внимания, чем коневодству. Рабочим скотом традиционно являлись волы. В фольварках крупные землевладельцы имели возможность вывозить породистых коров из Голландии, лошадей - из Испании, Италии и Турции, овец - из Венгрии. У мелких крестьянских хозяйств таких возможностей для улучшения породистости своего скота не было, хотя порой им все же удавалось путем скрещивания достигать уровня помещичьих хозяйств.

В Подолии, как и в других регионах Днепровско-Днестровского междуречья, крестьянские хозяйства характеризовались прежде всего наличием в них рабочего скота. В хозяйствах зажиточных крестьян, а таковые, на основании изучения отдельных имений в 1791 г., составляли примерно 15% от общего числа крестьян, насчитывалось от 6 до 22 волов. При этом очень многие крестьянские хозяйства были либо маломощными, либо совсем не имели рабочего скота. По состоянию на 60-70-е годы, в некоторых районах Брацлавщины однотяглые и пешие хозяйства составляли до 70% от общего числа. Причины имущественного, а вместе с тем и социального расслоения были различные, но главная из них - это злоупотребления властей и местных помещиков. Крестьяне сел Тальное и Перегоновка на Уманщине, близ Приднестровья, жаловались на арендаторов, которые, вернувшись в эти места после крестьянско-казацкого восстания, известного как Колиивщина, отбирали лошадей, волов, а также более мелкий скот, нанося тем самым ощутимый удар по самим основам ведения крестьянского хозяйства. Крестьяне в Подолии подразделялись на ряд категорий: плуговые, парные, поединковые, пешие, халупники.

Кроме войн и набегов, на состояние того или иного крестьянского хозяйства оказывали влияние и погодные условия. Довольно частыми были засухи, эпизоотии, разливы Днестра или ледоходы. Набеги саранчи также наносили огромный ущерб, уничтожая практически все крестьянские посевы. Вообще погодные и географические условия в те времена, когда защищенность крестьянских хозяйств была очень слабой, играли весьма значительную роль. Например, в подольской части Приднестровья выпадало несколько большее количество осадков, чем в части, входящей в Очаковскую область, поэтому и засухи здесь были редким явлением. Кроме того, холмистая местность позволяла лучше варьировать различными культурами, чем на степном юге.

Данные XVIII в. свидетельствуют о небольших лесных массивах, что для Южного Приднестровья было явно нехарактерно. Некоторые источники сообщают, что здесь некогда были леса и жители строили себе дома из дерева, а изгороди - из хвороста, что название с. Хрустовая произошло от польского слова «хворост». Уже к середине XIX в. от этих лесов практически ничего не осталось. Сохранились сведения, что леса существовали и вблизи некоторых населенных пунктов Северного Приднестровья. Например, старожилы с. Коссы, которое располагалось на берегу р. Ягорлык, вспоминают, что «некогда местность эта была покрыта дремучими лесами, служившими притоном разбойничьей шайки». Однако уже в XVIII столетии дерево все меньше использовалось в качестве строительного материала и топлива, поскольку лесные территории к этому времени заметно сократились.

Старожилы сохранили воспоминания и о некоторых занятиях местного населения. Так, в с. Домница, расположенном на речке Сухая Рыбница и основанном, по тем же данным, во второй половине XVII в., главным занятием первых жителей было скотоводство, чем объясняются многие их фамилии - Чабан, Вакар и др. В с. Белочи, расположенном в месте впадения в Днестр р. Белочья, и сегодня проживает много крестьян с фамилией Мельник. Это дало основание исследователям предположить, что в данном селе было достаточно хорошо развито мукомольное производство.

На территории Польского королевства в XVIII столетии обязанности крестьян тех или иных категорий резко различались, а ближе к границам, особенно к Османской империи, эти различия заметно ослабевали: в пограничье жить было намного опаснее, что приводило к постоянной миграции населения. В этой части польского государства более слабо был выражен и процесс закрепощения. Крепостные, бежавшие в пограни-чье, попадали в зону бесконечных вооруженных конфликтов, поэтому те, кто проживали вдали от границ, вынуждены были соглашаться на повышенные налоги и повинности. Для сравнения приведем следующие данные: в Киевском Полесье, где условия крепостных приравнивались к условиям удаленного от границ Западного Подолья, еще в начале XVI в. крестьянские повинности составляли 114 рабочих дней стоимостью в 38 злотых; чиншей и подорожных - 30 дней стоимостью в 10 злотых; даней натурою - 18 дней стоимостью в 6 злотых; всего 162 дня стоимостью в 54 злотых. К концу столетия повинности определялись в 195 дней стоимостью в 65 злотых; чиншей и подорожных - в 57 дней стоимостью в 19 злотых; даней натурою - в 24 дня стоимостью в 8 злотых; дани хлебом - в 36 дней стоимостью в 12 злотых; всего - 312 дней в году стоимостью в 104 злотых.

В пограничных районах ситуация была несколько иной. Только к 1760 г. здесь стали истекать сроки свобод, которые помещики обещали крестьянам, и после 1699 г. устанавливаются более или менее точные повинности, которые, по имеющимся сведениям, в общей сложности равнялись 20 злотым, т. е. составляли 60 рабочих дней.

В зависимости от размера крестьянского надела хозяйства делились в Днепровско-Днестровском междуречье на волочные, полуволочные и державшие 1/3, 1/4, 1/6, 1/12 необмеренной волоки (волока - 30 моргов, морг - 0,6 га). На протяжении всего XVIII столетия крестьянские наделы в Подолии постепенно сокращались, хотя этот процесс был более замедлен, чем в северных районах. Вместе с тем феодальный гнет продолжал усиливаться и в дальнейшем. Пешие и поединковые крестьяне отрабатывали здесь 90-120 барщинных дней в году, а паровые - 180-250 дней. Крестьяне подольского с. Белое в 1760 г. работали на помещика 1-2 дня в неделю, а менее чем через 30 лет, в 1700 г., - уже 5 дней в неделю. И таких сел в Подолии в конце XVIII в. было немало.

В 1797 г., после присоединения Приднестровья к России, в латифундии Любомир-ского, которая называлась «Побережье», в период летне-осенних полевых работ по настоянию арендатора барщина увеличивалась до шести дней в неделю. Вообще аренда имений, получившая в этом регионе широкое распространение, еще больше усугубляла тяжелое положение крестьян, которое и без того ухудшилось усилением немногочисленной, но весьма влиятельной зажиточной прослойки крестьян. Обладая большими наделами и имея до 20-30 голов волов, они все чаще стали прибегать к наемному труду. В Богуславском и Браиловском деканатах - церковно-административных округах - в 1761 г. 5,6% из 6,5 тыс. хозяйств эксплуатировали 407 батраков, а в подольском Смотрицком старостве в 1791 г. около 12% наиболее состоятельных крестьян использовали труд своих односельчан.

Еще в большей степени прибегали к наемному труду в магнатских хозяйствах, особенно во время уборки урожая, что также было характерно для северных районов Подолья и соседних с ним территорий. В имениях Чарторыйских в конце XVIII в. за счет наемных безземельных или малоземельных крестьян выполнялось свыше трети всех сельскохозяйственных работ. В тех же имениях крестьян понуждали в счет барщины изготовлять пряжу из сырья собственника и ткать полотно, что способствовало вовлечению их в ремесленное производство. В селах развивалось ковроткачество, которым занимались в основном женщины. Широкое распространение получило производство домашней национальной одежды, пряжу для которой ткали на домашних станках. Например, крестьяне с. Хрустовая даже в первой половине XIX в. еще продолжали носить национальный костюм. Шитье одежды было связано не только с домашним ткацким производством, но и с изготовлением собственных красителей, которые использовались также в ковроткачестве, изготовлении различного рода полотенец.

Деревенское ремесло не всегда было отделено от сельского хозяйства - бульшая часть населения Подолии сочетала эти два занятия. Вместе с тем в селах все-таки постепенно выделяются кузнецы, бондари, гончары, сапожники, ткачи. По мере усиления роли зернового производства и ослабления роли животноводства развивается мукомольное производство. Однако заводить собственные мельницы крестьянам не дозволялось. Монополию на эту область предпочитали сохранять сами помещики, принуждавшие крестьян пользоваться их мельницами. В некоторых имениях крестьянам даже запрещалось молоть зерно за их пределами, вплоть до угрозы конфискации муки и уплаты соответствующего штрафа.

Дальнейшее развитие производства побуждало магнатов и шляхту обзаводиться собственными крупными по тем временам предприятиями. Этот процесс в большей степени присущ именно Днепровско-Днестровскому междуречью второй половины XVIII столетия. В имениях крупных феодалов создаются полотняные, кожевенные, суконные, чулочные мануфактуры. Чрезвычайно важную роль начинает играть собственное винокурение в магнатских хозяйствах, которое приносило большой доход их владельцам. Крестьяне, как правило, предпочитали производить собственные напитки: например, в южной части Подолья было распространено виноделие, а севернее изготавливали напитки из фруктов.

Крупные по тем временам производства, прежде всего мануфактуры, концентрировались в основном в городах, хотя в самом Приднестровье, точнее в его северной части, городов как таковых практически не было. В Подолии вообще преобладали небольшие города и местечки, где примерно три четвертых населения составляли жители, занимавшиеся сельским хозяйством. В некоторых городах значительная роль отводилась торговле, но были и такие (например, Могилев, Тульчин, Немиров), где уживались и торговля и промышленность. Здесь цеховое ремесло сочеталось с зачатками промышленности, прежде всего в виде мануфактур - суконных, полотняных, кожевенных, принадлежавших преимущественно магнатам, но передававшихся в аренду состоятельным горожанам. Одновременно возникали и купеческие мануфактуры, отличавшиеся меньшими размерами, чем магнатские.

В приднестровской части Подолии, расположенной вблизи границы, было нецелесообразно и даже опасно создавать как крупные предприятия, так и многонаселенные пункты. Большинство городов и местечек в Подолии в XVIII столетии входило в систему имений магнатов и шляхты. Так, в Брацлавском воеводстве 98% городов и местечек принадлежало феодалам - это был самый высокий процент во всем Днепровско-Днестровском междуречье. Для сравнения можно отметить, что в соседнем Подольском воеводстве находившиеся во владении магнатов города составляли 77,2%, а в Киевском - еще меньше. Население таких городов было небольшим: например, в Могилеве насчитывалось немногим более 6 тыс. человек, а в Бердичеве - менее 5 тыс.

Населенные пункты приднестровской Подолии были еще более мелким и по размерам и по численности жителей. В XVIII в. выделялись Рашков и Рыбница, которые отличались многонациональным составом населения и славились как торговые и ремесленные центры. Существовали здесь и отдельные цеха, хотя данных о их деятельности сохранилось немного. Подавляющее большинство населения занималось сельским хозяйством. Немаловажную роль в жизни этих населенных пунктов играло соседство с Днестром, который был транспортной и торговой артерией.

В городах Подолии молдаван было очень мало. Немногочисленные сведения об их проживании в городах и участии в городском производстве носят, как правило, отрывочный характер. Священник Лукьянов, проезжавший по этим местам в 1711 г., писал, что остановился в Немирове на постоялом дворе у волошенина, т. е. молдаванина. Эта запись свидетельствует о том, что молдаване содержали в городах постоялые дворы, хотя такие упоминания крайне редки. Известно также, что молдаване целенаправленно не занимались торговлей, однако в процессе обмена товарами они все больше и больше втягивались во внутреннюю и внешнюю торговлю. Местное крестьянство вывозило в приднестровские города Подолии и за ее пределы продукты земледелия и животноводства, виноград и вино, чернослив, брынзу, изделия из овечьей шерсти, ковры и прочие товары.

Через Приднестровье проходило несколько торговых путей с севера на юг и с запада на восток. Днестровские броды (в частности, в районе Рашкова был главный пункт переправы так называемых белгородских татар) кроме военного назначения использовались и в качестве торговых путей. На берегу Днестра находилось несколько складов, или, как их тогда называли, магазинов, где скапливались большие партии товаров, которые переправлялись за границу. Такие склады были, например, в Могилеве, Ям-поле и других городах Подолии.

В XVIII столетии, особенно во второй его половине, усиливается роль такого торгового центра, как Бердичев. Здесь устраивались ярмарки, на которых торговали купцы из России, Молдавии, Валахии, Турции, Левобережной и Правобережной Украины, Галиции. Укрепляются торговые связи близких к Подолии Каменца-Подольского, Винницы, Могилева. Заметно изменяется торговая специализация городов региона: например, на ярмарках Могилева предпочитали торговать крупными партиями скота, в Хмельнике шла торговля поташем, селитрой, стеклом, в Житомире сложился крупный центр торговли сукном, чаем, кофе, сахаром.

Весь XVIII в. характеризуется дальнейшим развитием товарно-денежных отношений в Подолии, возникают новые явления в экономике, что означает проникновение в эти края капиталистических отношений. Постепенно капитал концентрируется в руках отдельных магнатов, купцов, предпринимателей нового типа, использовавших на предприятиях наемную силу. Бульшая часть сел Приднестровья вела натуральное хозяйство, крестьяне почти не участвовали в товарообмене, предпочитая все экономические вопросы решать самостоятельно, что было одной из причин довольно высоких цен. В 1711 г. священник Лукьянов отмечал, что в Немирове по сравнению с тогдашней Россией очень высокие цены: на хлеб и другие продукты питания, а также на вино и ткани. Удивительно, что путешественник обратил внимание на дороговизну вина - ведь совсем недалеко от Немирова находились винодельческие районы Приднестровья, Молдавии и Причерноморья.

Южная часть Приднестровья значительно отличалась от северной в социально-экономическом отношении. Правда, в XVIII столетии отмечается некоторое их сближение: с одной стороны, этому способствовало вхождение в конце XVIII в. Подолии в состав Османской империи, с другой - в еще большей степени - примерно одинаковый национальный состав, который регулировался за счет уменьшения на севере польского, а на юге - ногайского населения. Молдаване и украинцы, составлявшие большинство, часто мигрировали то с севера на юг, то с юга на север, накладывая тем самым отпечаток на экономические и социальные отношения.

Известно, что «слободы» предоставлялись на 15-30 лет, а в приграничных районах - на 40 лет, т. е. на довольно продолжительный период. Во второй половине XVIII в., когда срок «слобод» истек, часть крестьян с северной части Приднестровья переместилась в южную, чтобы избежать феодальных повинностей. Естественно, что при этом они оставляли свои насиженные места, сады, обработанные поля и т. д. Но поскольку основным богатством крестьянина был скот, то, перегоняя его на новые пастбища, крестьянин одновременно перевозил и свои нехитрые пожитки. После подавления Колиивщины усиливаются миграции крестьян на юг от Ягорлыка.

До 70-х годов XVIII в. Южное Приднестровье входило в состав Крымского ханства, а затем стало подчиняться каушанским ногайцам. Здесь господствовала особая феодальная система, которая значительно отличалась от утвердившейся на севере от Ягорлыка. Правда, некоторые путешественники, посещавшие эти места, не только не видели этих отличий, но и, наоборот, подчеркивали именно феодализацию Крымского ханства. Консул Франции при крымском хане, барон Тотт, венгр по национальности, хорошо знавший этот регион благодаря длительным наблюдениям, издал в 1767 г. свои «Записки о турках и татарах». Он писал, что «…управление Крымским ханством вполне основано на феодальных началах. У них можно найти те же законы, которыми управляется и Франция, те же предрассудки, которые господствуют у нас». Тотт, несомненно, европеизирует государственное устройство татар и ногайцев, но в целом он правильно подметил именно феодальный характер отношений в этом регионе. Барон подчеркивал, что татары знакомы не только со скотоводством, но и с земледелием и что «барщина, которая установлена в Крымском полуострове и Буджаке, неизвестна ногайцам».

Однако при всем том, что процесс феодализации в Крымском ханстве занял достаточно устойчивую позицию, он, конечно, был далек от феодализма европейского. Важно отметить, что между собственностью хана, т. е. дворцовыми землями, и государственной собственностью не было четкой грани, что красноречиво свидетельствует о степени развития феодальных отношений и одновременно весьма показательно для так называемого восточного феодализма. Наследник престола, именовавшийся калга-сул-таном, имел свой удел-кагалык, который считался государственным и который можно было жаловать лишь во временное пользование. Кроме того, в XVIII в. основные земли были сосредоточены в руках ханов и пяти фамилий родовой аристократии - Шири-нов, Барынов, Мансуров, Сиджиутов и Яшлавов. Их весьма обширные владения распространялись на часть районов Крымского полуострова. Служилое сословие составляли мурзы, получавшие землю во временное пользование от ханов за службу. Это были своеобразные поместья, но, как и в других странах, например в России, они со временем превращались в вотчины. Собственником земли был старший в роде, так называемый бей, которому поручалась административная и судебная власть соответствующего района. Если бей являлся владельцем своего района - бейлика, то он одновременно становился и советником хана. В случае войны бей должен был не только вооружить мужское население своего владения, но и нести все военные издержки и поставлять сухари воюющим.

В Крымском ханстве значительная часть земель - вакуфов - принадлежала духовенству. Что касается производительного населения, то оно представлено свободными крестьянами, составлявшими общину. Поскольку главным их занятием было скотоводство, то община регулировала прежде всего совместное владение выгонами, сенокосами и прочими угодьями. Собственно регулирование касалось в первую очередь взаимоотношений с другими общинами. Кроме свободных крестьян Крымское ханство владело феодально-зависимыми крестьянами и рабами. Первые не были крепостными, но за пользование землей феодалов платили натуральный и денежный оброк. Рабы, основная часть которых пополнялась за счет военнопленных, использовались в качестве рабочей силы, их можно было продать и купить.

Невольниками торговали не только татары и турки, но и казаки. Сохранилось подробное описание такой продажи, которую осуществлял предводитель казаков Федор Белоцкий, известный по прозвищу Шпак. Так, в ноябре 1702 г. в Дубоссарах он со своим отрядом торговал невольниками. Молодые рабы продавались для последующей переправки в Ливан на тяжелые работы. Плененных евреев, за которых можно было получить богатый выкуп, пересылали в Крым, молодых девушек - в Стамбул, а женщин постарше - в различные татарские улусы. По сохранившимся сведениям, на этот рынок невольников съезжались татарские мурзы, а из Бендер - агенты паши, желавшего пополнить свой гарем и преподнести подарки великому визирю.

Работорговля была одной из характерных черт Южного Приднестровья, отличавших его от Северного Приднестровья. В приднестровском Подолье наблюдался, хоть и не очень явно, процесс укрепления крепостнических отношений и существовала постоянная опасность превратиться из свободного крестьянина в крепостного. Иные отношения складывались южнее Ягорлыка. Торговлей невольниками занимались здесь в основном иностранцы. Превращать в рабов местных жителей не разрешалось, но в тех условиях эти запреты не всегда соблюдались, поэтому крестьяне, опасаясь полона, предпочитали жить большими селами. Предания, которые записывались более ста лет тому назад, сохранили воспоминания о татарских набегах и пленении жителей. «Старики вспоминают о том, что женщины и девушки, для того, чтобы отвлечь внимание хозяев края, татар и турок, красили себе лицо и руки сажей, а малых детей всегда прятали.»

Образ жизни татар и ногайцев в Днестровско-Бугском междуречье изучен крайне слабо. Как правило, заключения и выводы делались на основании описаний путешественников, военных донесений, отрывочных сведений. Первичные материалы, которые могли бы показать ногайское общество изнутри, исследователям, к сожалению, практически неизвестны. Особенно это касается эдиссанцев, покинувших Приднестровье более двухсот лет назад. Еще до выселения ногайцев из этих мест здесь побывал австриец Клееман, который дал довольно подробное описание их быта. Он обратил внимание

на то, что ногайцы употребляют в пищу конину, что хлеб встречается крайне редко и вместо него они используют просо, которым, если нет ячменя, кормят и лошадей. По сведениям Клеемана, у ногайцев отсутствовал овес, а свои помещения они отапливали не дровами, а торфом, тростником и сеном. Жили ногайцы в войлочных палатках-юртах, которые были достаточно просторными и легко перевозились. Рядом с юртами находились конюшни и гумна. Такое обстоятельное изображение быта ногайцев явилось результатом большого опыта кочевой жизни Клеемана, что помогло ему многое предусмотреть и перепроверить.

Христианское население было освобождено от воинской службы, но считалось подданным крымского хана, облагалось налогами и выполняло ряд других обязанностей, например платить десятину от своего производства в пользу дубоссарского каймакама. Переводчик Константинов, посетивший эти места в середине 60-х годов, подчеркивал, что подати населения были довольно обременительными и в ханскую казну с каждого плуга шло по десять левов, а откупщику с каждой засеянной борозды - по одной денежке.

В целом заниматься экономической деятельностью в Днестровско-Бугском междуречье было крайне сложно, так как крестьяне в правовом отношении являлись практически незащищенными, и прежде всего по причине необеспеченности. В любой момент отряды татар или ногайцев могли подвергнуть разграблению нехитрое крестьянское хозяйство. Постоянная зависимость от погодных условий, прежде всего засухи, а также от саранчи (например, в 1779 г. из-за нее погиб весь урожай хлеба) усугубляла и без того нелегкое положение крестьян.

Вместе с тем приднестровские села поддерживали экономические отношения с Бендерами, Очаковом, Хаджибеем. Основываясь на данных француза Пейсонеля, побывавшего в этих местах и написавшего специальную работу о черноморской торговле, можно сделать вывод, что в дубоссарской округе овцеводство занимало первое место, за ним следовали хлебопашество и разведение табака, который стал предметом интенсивной торговли. Действительно, в XVIII столетии табачные плантации в районе Дубоссар были хорошо известны за его пределами. Торговали в Южном Приднестровье также маслом, сыром, брынзой, салом, осетровой и белужьей икрой, пшеницей, ячменем, просом, волами, овцами, лошадьми, овечьими шкурами. Большую роль здесь играла транзитная торговля, поскольку через этот регион проходили днестровский водный путь и дорога вдоль Днестра. Один из важных переездов находился у с. Чобручи.

Положение православного населения османских владений отличалось от положения жителей предместий турецких крепостей, подчинявшихся крымскому хану. Как говорилось выше, значительное сокращение населения в посаде Очаков во второй половине XVII - начале XVIII в. произошло в связи с резким усилением налогового бремени. Занимаясь обработкой земли и поставкой съестных припасов гарнизону, жители посада Очаков обязаны были также предоставлять свои дома для постоев, помогать в ремонтных работах в крепости, участвовать в ее обороне в случае войны. Например, население располагавшихся близ Бендер сел привлекалось к ремонту и строительству Бендерской крепости. После 1711 г. она была практически полностью перестроена и укреплена, о чем свидетельствуют различные источники, прежде всего турецкие.


. Народные движения


Народные движения в Приднестровье, в основном в северной его части, не утихали на протяжении почти всего XVII и весь XVIII в. Причин этому было много. Историк П.Н. Батюшков писал, что «...забужане и поднестряне, самый бойкий и отважный народ в Южной Руси, отличались расположенностью к буйству и неповиновению». Жизнь в пограничной полосе из-за постоянной угрозы войны или вторжения была отнюдь не из легких и вырабатывала у населения особые качества, прежде всего способность к сопротивлению. Кроме того, процесс дальнейшей феодализации, и особенно распространение крепостного права, провоцировал непрекращающиеся народные выступления, сотрясавшие этот регион долгие десятилетия. Укрепление позиций униатства и католичества также встречало упорное сопротивление народных масс. Из века в век приходили сюда разного рода пришельцы - татары и ногайцы, турки и поляки, которые навязывали чуждые жителям Приднестровья привычки, требовали послушания и покорности, грабили, насиловали, убивали. Население Приднестровья хотело жить по собственным законам и обычаям, поэтому не могло не отстаивать свои права на веру, труд и свободу.

Карловицкий мир, положивший конец польско-турецкой войне, изменил границы, но не установил в этом районе внутреннего мира и спокойствия. Наоборот, вскоре последовали новые и весьма значительные народные выступления как реакция на действия польской администрации и церкви. Польское правительство решило ударить в первую очередь по костяку народного сопротивления - местным казацким воинским формированиям. Летом 1699 г. постановлением Варшавского сейма предписывалось в двухнедельный срок ликвидировать казацкие полки в Киевском и Брацлавском воеводствах. Польскими войсками были захвачены города Брацлав, Винница и др. В подольские имения стали возвращаться магнаты и шляхта.

Местное население в очередной раз оказало мощное сопротивление. Движение возглавили опытные предводители казачества: Самойло Самусь, который в 1693- 1699 гг. был наказным атаманом Правобережной Украины, полковники Семен Палий (Гурко), Захар Искра, а также выходец из Молдавии Андрей Абазин. В 90-е годы XVII в. ему подчинялись прилегавшие к Днестру местности, которые были заселены украинскими казаками и молдавскими переселенцами, также ставшими казаками. В этих районах - от Могилева до Ягорлыка - размещался Подольский казачий полк, признававший власть гетмана С. Самуся.

Вначале внутренняя война вспыхнула вдали от Приднестровья. Польская армия решила нанести удар по г. Фастову, где находился фастовский полк под командованием Семена Палия, но потерпела поражение и вынуждена была временно ослабить свой натиск. Эта победа способствовала расширению народного сопротивления польским завоевателям и реализации планов повстанцев по присоединению Подолии и Киевщины к России. Центром военных действий стал Фа-стов, а предводителем восставших - Семен Палий. В 1702 г. здесь состоялось совещание казацких полковников С. Палия, С. Са-муся, З. Искры и присоединившихся к ним представителей крестьянства. Было принято решение о дальнейшем усилении борьбы против польских властей и полном освобождении региона от их господства. Восстание, охватившее практически все Днестровское междуречье, которое входило в систему польского государства, распространилось на Подолию, Брацлавщину, Киевщину, Волынь. Примечательно, что летом 1702 г. повстанцы приняли присягу России, чем засвидетельствовали свои истинные намерения.

Наряду с центром восстания, находившемся в Фастове, возникло еще несколько очагов - в Подолии и на Брацлавщине, - игравших весьма заметную роль. Важно подчеркнуть, что казацкий полк в Приднестровье, возглавляемый Андреем Абазиным, наладил довольно тесные контакты с главными силами повстанцев, которыми руководили С. Палий, С. Самусь и З. Искра. Кроме того, силы восставших подкреплялись выступлениями крестьян, развернувшимися по всему региону. В самом Приднестровье известны восстания крестьян и мещан в районах Ягорлыка, Рашкова, Каменки. В Подольском, Брацлавском, Киевском, Волынском воеводствах начали создаваться шляхетские ополчения. В свою очередь предводители казаков решили перейти от обороны к наступлению - в начале сентября 1702 г. повстанцы осадили хорошо укрепленную крепость Белая Церковь. 7 сентября Самусь напоминает восставшим приднестровцам о присяге, которую дали украинцы России, и предлагает выйти на помощь основным войскам, осаждавшим Белую Церковь.

Однако объединить силы приднестровцев с главными частями повстанцев поначалу не удалось: польские власти послали карательную экспедицию на Буг и разделили район восстания на две части. Прекрасно понимая тактику польских военачальников, С. Палий, продолжая руководить осадой Белой Церкви, в начале октября направил в Приднестровье двухтысячный отряд. С помощью немировских жителей он овладел крепостью Немиров, занимавшей важное стратегическое положение, и городом. Другие части восставших захватили Бердичев. Именно здесь, под Бердичевом, к главным силам повстанцев присоединился четырехтысячный отряд приднестровцев. Объединившиеся войска подошли к Белой Церкви, осада которой продолжалась более двух месяцев - со 2 сентября по 10 ноября 1702 г. После того, как Белая Церковь пала, сюда переместился главный штаб повстанцев.

Больших успехов добились восставшие и в Подолии, захватив города Могилев, Жва-нец, Бар и др. В начале 1703 г. трехтысячный отряд Ф. Шпака, контролировавший значительную часть Подолии, подошел к Каменец-Подольской крепости. Однако повстанцы, не успев объединить свои разрозненные силы, были разбиты в январе 1703 г. 15-тысячным польским войском. В руки поляков попали такие подольские города, как Бар, Винница, Летичев. Возобновились расправы над повстанцами и мирными жителями. В Северной Подолии, возле Староконстантинова, Самусь со своим войском попытался остановить польские отряды, но потерпел поражение. В феврале 1703 г. восстание в Подолии было потоплено в крови.

Южнее, в Брацлавском воеводстве, сопротивление польским войскам попытался организовать Андрей Абазин. Оборона Немирова не увенчалась для него успехом и восставшие, спустившись к Брацлаву, а затем ниже по Южному Бугу, подошли к Ладыжину. Со своим двухтысячным отрядом Абазин вступил в

бой, но также был разгромлен противником. Тяжело раненный, он попал в плен и был казнен. Некоторым повстанцам удалось вырваться из окружения и переправиться в Молдавское княжество.

Победители жестоко расправлялись со всеми, кто в той или иной степени был при-частен к восстанию. Усилился гнет крестьян, увеличилось число повинностей, отменялись льготы, что порождало новые выступления как в Подолии, так и на Брацлавщи-не. Кроме того, крестьян этих воеводств воодушевляли подвиги приднестровцев. Повстанческие отряды Палия, Самуся, Искры по-прежнему контролировали Белую Церковь и ряд других городов-крепостей. Некоторое время они получали поддержку России, откуда им даже высылалось жалованье.

В июле 1704 г. повстанцам вновь удалось освободить Немиров, что дало толчок новому общему восстанию в Брацлавском и Подольском воеводствах. Ф. Шпак сумел собрать отряд численностью около тысячи человек. Провозгласив себя полковником Войска Запорожского, он тем самым подчеркивал свою тесную связь с Россией. Неожиданно для всех в июле 1704 г. по приказу гетмана Мазепы арестовали С. Палия, обвинив его в предательстве, и сослали в Сибирь. И только спустя некоторое время, когда Мазепа уже не скрывал своей измены, Палий был освобожден и в звании белоцерковского полковника участвовал в Полтавском сражении 1709 г.

Совместные силы мазеповцев и шляхты захватили центры восставших, прежде всего Белую Церковь, но это не остановило народные выступления. И. Тригук, бежавший в 1703 г. в Молдавию, а весной 1705 г. возвратившийся в Подолию, возглавил присоединившихся к нему повстанцев. Новые восстания охватили Подолию и Брацлав-щину, но магнатско-шляхетские силы вновь их подавили. По-прежнему отрядам С. Самуся, З. Искры, А. Танского удавалось контролировать часть территорий по левому берегу Днестра. Их поддерживали русские части, предпринявшие в июне 1705 г. поход в районы Правобережной Украины во время Северной войны.

Неудачный Прутский поход вынудил Петра I, по условиям трактата с Турцией, уступить Правобережную Украину Польше, что привело к новому массовому переселению украинцев и молдаван на левый берег Днепра. Восстания начала XVIII в. ознаменовали совместное боевое содружество православных народов против общего врага. И хотя они потерпели поражение, волнения и мятежи еще долгое время периодически вспыхивали в этом регионе.

Очередной подъем народных выступлений связан с так называемым гайдамацким движением. Поначалу гайдамаки составляли небольшие отряды народных мстителей, которые пополнялись за счет крестьян, горожан, а также беглецов из России, Молдавии и других стран. В 30-е годы XVIII в. гайдамацкое движение резко усиливается. Толчком этому послужило вступление на территорию Польши российских войск в конце 1733 г. в поддержку короля Августа III. Кроме того, пронесся слух, что русские войска собираются присоединить Правобережную Украину к России. Это известие подтверждалось еще и тем фактом, что в русскую армию стали брать целые отряды казаков. Один из таких отрядов возглавил сотник надворных казаков Верлан, который летом 1734 г. в Брацлавском воеводстве поднял крестьянское восстание. Повстанцы, избрав Верлана наказным полковником надворных казаков, двинулись из Шаргорода в Умань, где приняли присягу на верность Августу III в присутствии его союзников - представителей российской армии. Под Кременцом они нанесли поражение польской армии, овладели Бродами, а затем Жванцем и Збаржем.

В Брацлавском воеводстве восставших возглавил Матвей Грива - запорожский казак, которому удалось захватить винницкую крепость. Успешно действовали повстанческие отряды под командованием Григория Медведя, Мартына Моторного и др. 1734- 1735 гг. характеризуются успешным развитием гайдамацкого движения в Подолии и на Брацлавщине. Однако польские части, получившие поддержку царских войск, вынудили отряд Верлана переправиться в Молдавию. Покинули Брацлавщину и другие повстанческие отряды, которые, как правило, находили убежище в Запорожье.

Весной 1736 г. восстания вновь охватили весьма обширный регион, в том числе Подолию. Несмотря на постоянный натиск польских войск, волнения продолжались до 1738 г., распространившись по всей территории Приднестровья, в частности в районе Рашкова, вплоть до Могилева. Лишь к концу 1738 г. гайдамацкое движение затихает, но лишь на время.

На протяжении всего периода 40-х годов отдельные отряды гайдамаков продолжают вести партизанскую войну. Например, отряд Игната Голого действовал в непосредственной близости от Приднестровья, недалеко от Немирова. Новая волна гайдамацких выступлений в Подолии приходится на осень 1747 г., и уже через год восставшие контролировали довольно значительный район Подолии, а в декабре 1749 г. разгромили польский гарнизон в Умани. В августе 1750 г. гайдамакам удалось ворваться в винницкую крепость и даже захватить городскую канцелярию. Они громили магнатские и шляхетские имения, поджигали католические костелы и униатские церкви, оказывали активное сопротивление регулярным польским войскам. Только за несколько месяцев 1750 г. на Брацлавщине были разгромлены имения в 27 городах и 111 селах.

Главный очаг гайдамацкого движения находился на юге Брацлавщины и Киевщи-ны. В гайдамацких отрядах сражались повстанцы разных национальностей: молдавские и украинские крестьяне и казаки, беглые русские крепостные и солдаты, белорусская беднота. Складывался многонациональный блок православных против польских католиков и униатов. Например, в Брацлавском воеводстве крестьяне составляли казацкие полки, главным ядром которых были волошские и казацкие надворные милиции. Гайдамацкое движение, распространившееся и на Левобережную Украину, стало вызывать все большее беспокойство царских властей.

В этих условиях наладился союз между российским и польским правительством в борьбе против повстанцев как в Польше, так и на территории России. С августа

г. русским и польским войскам удалось провести несколько успешных операций, и к концу года основные гайдамацкие силы были разгромлены. Разрозненные отряды восставших переместились на территорию России, в частности на левый берег Днепра, многие бежали в Молдавское княжество. Однако сохранившиеся небольшие гайдамацкие отряды продолжали вести партизанскую войну против засилья польских магнатов и шляхты.

Оживление гайдамацких выступлений стало ощутимым уже во второй половине

г. - это была реакция на систему репрессий, установленную магнатско-шляхетскими силами во всем Днепровско-Днестровском междуречье, в том числе и в Подолии. Борьба велась прежде всего против карательных команд, которые расправлялись не только с гайдамаками, но и с мирным крестьянским населением. К середине столетия действия гайдамацких отрядов вновь ослабевают, но в конце 50-х годов возобновляются с новой силой. В этот период наиболее активную деятельность развернули гайдамаки Уманщины и Богуславщины, а в начале 60-х - отряды в Брацлавском и Киевском воеводствах. В конце 1761 г. повстанцы, возглавляемые Яковом Письменным, разгромили польский гарнизон в Гайсине - одном из городов Брацлавщины. Военные действия не ослабевали и в других местах региона.

Барская конфедерация, созданная в 1768 г. в подольском городе Баре, предприняла новый натиск на городские и сельские низы православного населения края. Это вызвало ответную реакцию местных жителей - новое мощное крестьянское восстание, известное под названием Колиивщины. Движение охватило Брацлавское воеводство, а также юго-восточные поветы Подольского и Киевского воеводств, где было сосредоточено немалое число крестьян, уже участвовавших в выступлениях гайдамаков и обладавших определенным боевым опытом. В некоторой степени их действия активизировались в связи со вступлением русских войск, которые вели борьбу против конфедератов.

Новое восстание, начавшееся весной 1768 г. на Киевщине, возглавили запорожские казаки под предводительством М.И. Железняка и его сподвижника И. Гонты. Повстанческое войско направилось на запад в сторону Подолии и Брацлавщины. В начале июня отряд подошел к хорошо укрепленной крепости в предместье Умани, возле которой повстанческие отряды трансформировались в организованную армию. Умань была взята. Позже от этой армии отделилось несколько повстанческих отрядов, действовавших в различных районах Днепровско-Днестровского междуречья, один из которых в Подолии возглавил Никита Москаль, бывший русский солдат. Кроме того, в Брацлав-ское воеводство из уманского лагеря переправился гайдамацкий отряд во главе с В. Шило. Его задача заключалась в том, чтобы остановить продвижение крымских татар, заключивших союз с конфедератами. Как и раньше, повстанческие отряды были многонациональными: в них входили украинцы, русские, молдаване, белорусы и даже поляки.

Но и в этот раз царское правительство отдало приказ русским частям, находившимся на Украине, расправиться с повстанцами. Предводители восстания были арестованы. Железняка как русского подданного сослали в Сибирь, а Гонту передали в руки польских властей, которые казнили его в с. Сербы, что близ Каменца-Подольского, где действовал специальный шляхетский суд, осуществлявший расправу над повстанцами.

Летом 1768 г. Колиивщина была разгромлена. Однако полностью уничтожить непокорных опять не удалось. Новая волна антифеодальных выступлений была вызвана крестьянской войной под предводительством Емельяна Пугачева. Среди украинского населения распространился слух о том, что вместе с Пугачевым сражается и Максим Железняк, которого к этому времени, по некоторым данным, уже не было в живых - он, по-видимому, скончался в Сибири. Распространялись и другие слухи, например о том, что сын Гонты якобы начал формировать новый отряд гайдамаков.

Повстанческое движение XVIII столетия затрагивало в основном северную часть Приднестровья, однако находило отклик и южнее р. Ягорлык. В районе Балты отряды мятежников нанесли поражение татарам. Задолго до этого в пределы Приднестровья часто наведывались повстанцы во главе с Ф. Шпаком. Таким образом, продолжалась давняя запорожская традиция: приходившие на эти территории казацкие отряды привлекали на свою сторону местное население. Пополнялись ряды казаков и южнее р. Ягорлык, многие переходили в Подолию и включались в борьбу против магнатов и шляхты.

Перемещение запорожцев в Очаковскую область продолжалось и позже. После упразднения в 1775 г. Новой сечи значительная часть запорожцев обосновалась в пределах Османской империи, некоторые поселились на р. Тилигул. В эти районы перебрались и другие казаки - выходцы из России, что также явилось результатом народного протеста, вызванного недовольством политикой царских властей и отдельных помещиков. В 80-е годы произошли волнения среди бугских казаков, большую часть которых составляли молдаване, выступавшие против попыток Потемкина обратить их в крепостных крестьян. Спасаясь бегством, бугские казаки разместились в нескольких приднестровских селах - Спее, Тее и Токмазее. Это была довольно значительная их миграция, предшествовавшая поселению сюда черноморцев. По имеющимся сведениям, еще к концу 50-х годов здесь нашли убежище молдаване-казаки, не захотевшие мириться с жестким режимом, который ввел во вверенном ему округе предводитель формирований зарубежных выходцев Хорват.

Народные движения XVIII в. сближали едиными целями людей разных национальностей, способствовали созданию духа взаимопонимания и взаимовыручки, столь характерных для обосновавшихся в этом регионе переселенцев, и оказывали большое влияние на культуру народа.


. Внутренняя и внешняя политика


Политическая жизнь приднестровского региона того времени была тесно связана с политикой государств, в состав которых он входил. Как и прежде, Приднестровье не имело возможности проводить самостоятельную политику. Но степень его вовлеченности в политические дела была более чем значительной, поскольку смены политических режимов, бесконечные вооруженные столкновения, а также результаты ряда международных трактатов оказывали как прямое, так и косвенное воздействие на судьбу при-днестровцев.

В начале XVIII столетия на политическую жизнь региона влияли прежде всего Османская империя и Польское королевство. Определенную самостоятельную политическую линию пыталось проводить и состоявшее в вассальной зависимости от Турции Крымское ханство. Довольно заметной политической мощью к началу XVIII в. обладало Запорожское казачье войско, а также связанные с ним казацкие полки, находившиеся на Правобережной Украине. И все-таки наиболее могущественной политической силой в Днепровско-Днестровском междуречье становится Россия. Именно она решила многолетнюю борьбу различных политических группировок в свою пользу.

Заметный экономический упадок в Польше в XVII столетии значительно ослабил ее роль на международной арене. Правда, при короле Яне Собеском ее позиции несколько укрепились, но ненадолго. При короле Августе II (1697-1706; 1709-1733), правившем достаточно длительное время, хотя и с трехлетним перерывом, престол Польши получила Саксонская династия. Август II стремился установить абсолютистский режим и вынашивал план создания объединенного польско-саксонского государства, благодаря которому он намеревался противодействовать другим державам, укрепить свои позиции и усилить роль Польши и Саксонии. Однако каких-либо существенных успехов эта политика ему не принесла. Во время Северной войны между Россией и Швецией Польша поначалу занимала нейтральную позицию, но после вторжения на ее территорию частей Карла XII она была вынуждена в 1704 г. также вступить в эту войну.

Оккупация польских земель войсками Карла XII привела к заметному изменению в расстановке политических сил в государстве. Польский господствующий класс раскололся на две мощные политические группировки, одна из которых поддерживала Августа II, а другая - познанского воеводу Станислава Лещинского, придерживавшегося прошведской ориентации. Не без помощи Швеции Лещинский был избран в июле 1704 г. королем Польши, что вызвало явное недовольство большинства шляхты. Разгром Карла XII под Полтавой вынудил Лещинского покинуть Польшу и переселиться сначала в Пруссию, а затем во Францию к дочери, которая вышла замуж за французского короля Людовика XV. Этот брак обеспечил Лещинскому поддержку французского правительства, восстановившего его на польском престоле в 1733 г., правда всего на один год. Создание двух политических группировок внутри Польши, а также их многолетняя борьба привели к еще большему истощению страны и возникновению разрозненных объединений в различных ее воеводствах. В Подольском и Брацлавском воеводствах значительная часть шляхты перешла на сторону Лещинского, тогда как большинство магнатов поддерживало Августа II и его сына Августа III. Вообще стремление Августа II установить абсолютистский режим в стране не встретило поддержки ни со стороны магнатов, ни со стороны шляхты. Поэтому в ноябре 1715 г. они созвали Тарногрудскую конфедерацию (по названию города Тарногруда). Положение Августа II стало критическим, и он принял предложенное Петром I посредничество. По условиям Петра I, между королем и членами магнатско-шляхетской конфедерации было заключено соглашение, утвержденное так называемым однодневным «немым сеймом», который последовал 1 февраля 1717 г. Это решение, с одной стороны, ликвидировало Тарногрудскую конфедерацию, а с другой - ограничивало власть короля и усиливало власть шляхты. Русская дипломатия принимала непосредственное участие в заключении этого соглашения, поэтому в Польше в целом заметно усилилось влияние России, ослабевшее после неудачного Прутского похода 1711 г.

Определенное воздействие на Приднестровье оказали и события на Украине, связанные с переходом на сторону Швеции украинского гетмана Мазепы. Подавляющее большинство казаков считало Мазепу изменником. Белоцерковский полковник М. Омельченко докладывал Петру I, что все казаки остались верными России, а те, которых Мазепа обманным путем привел в шведский лагерь, под любым предлогом старались его покинуть. Например, полковник И.И. Галаган с тысячей казаков не только ушел из шведского лагеря, но и привел в русский стан плененных им шведов. О своей приверженности России заявили предводители правобережного казачества - С.И. Са-мусь, З.Ю. Искра и др. Оставил лагерь шведов и миргородский полковник Д.П. Апостол, благожелательно встреченный Петром I. Был возвращен из сибирской ссылки С. Палий, авторитет которого не только среди казаков, но и среди всего украинского населения был очень высок.

Между тем шведская армия продвигалась в глубь Украины, а русские части вступили на ее правобережную территорию. Сложилось два военных блока: в один входили армия Карла XII, польские силы, действовавшие на стороне С. Лещинского, и отряды казаков Мазепы, а в другой - русская армия, части польского короля Августа II, литовские отряды и значительная часть украинского казачества. В русской армии служило много молдаван; были они, хоть и в незначительном количестве, и среди сподвижников Карла XII. В декабре 1708 г. на Правобережную Украину переправились три русских драгунских полка, которые стали авангардом российского Заднепровского корпуса.

В условиях все большего усиления противостояния сторон важная роль отводилась отношениям с турецким султаном и крымским ханом. Это хорошо осознавали и русские, и шведы. Лещинский, стремясь привлечь на сторону шведов татар, послал летом

г. в Бендеры своего представителя С. Тарло для переговоров с местной турецкой администрацией.

Постепенно Порта все более склонялась на сторону шведов и Лещинского. В

г. на ханский престол в Крыму вновь был посажен противник России Девлет-Гирей. Мазепа также стремился склонить турок и татар на сторону шведов. С этой целью он послал своих представителей в Бендеры и Крым. После Полтавского сражения, в котором в июне 1709 г. войска Карла XII потерпели сокрушительное поражение, небольшой группировке шведских войск и сторонников Мазепы удалось переправиться на правый берег Южного Буга. При попытке шведов войти в османские пределы части генерала Волконского успели нанести им еще одно поражение. Только небольшому шведскому отряду во главе с самим Карлом XII удалось подойти к Бендерам. Туда же добрался Мазепа с горсткой своих сторонников. После смерти Мазепы в конце сентября 1709 г. казацкая верхушка избирает гетманом генерального писаря Ф. Орлика. Были приняты так называемые Бендерские статьи, в которых устанавливались протекторат Швеции над Украиной и ее союзнические отношения с Крымским ханством. По этим статьям предполагалось ликвидировать русские укрепления на Днепре.

Пребывание русских войск на Правобережной Украине и нарушение границ с Османской империей во время преследования Карла ХII были использованы Турцией как предлог для объявления 9 ноября 1709 г. войны России. В декабре 1710 г. войска крымского хана Девлет-Гирея вторглись на Слободскую Украину, а весной 1711 г. крымские татары, польские сторонники С. Лещинского и казаки Ф. Орлика общей численностью до 40 тыс. человек проникли на территорию Украины. Орлику, неоднократно обращавшемуся к украинцам правобережья, не удалось привлечь на свою сторону сколь-нибудь значительные силы. Наоборот, сопротивление местного населения усиливалось. Тому было много причин. Однако основной явилось пленение татарами тысячи местных жителей, в том числе и в Северном Приднестровье.

В процессе подготовки похода русской армии в пределы Османской империи в апреле 1711 г. в Луцке был заключен русско-молдавский союзный договор из 17 статей. Договор предусматривал освобождение Молдавии от господства Турции и установление российского покровительства. Среди прочих его условий оговаривалось также возвращение Молдавии земель, захваченных османами.

мая 1711 г. части русской армии под командованием Б.П. Шереметьева подошли к Днестру недалеко от Рашкова. В течение нескольких дней здесь был построен мост, по которому они переправились на территорию Молдавского княжества. Севернее, близ Сорок, были переброшены главные силы русской армии во главе с самим Петром I. Переведенные из района Кракова в Подолию русские драгунские полки должны были защищать этот регион от возможных набегов крымских татар. Однако Прутский поход Петра окончился неудачей, и 12 июля Россия и Турция заключили Прутский мирный договор, который 13 июня 1713 г. был подтвержден Адрианопольским трактатом России и Турции. Кроме всего прочего, России предписывалось вывести свои войска с территории Днепровско-Днестровского междуречья, где Польша вновь восстановила свое господство.

Так подольская часть Приднестровья попала в сферу действия русских войск, а также турецко-татарских сил и союзных с ними шведов и сторонников Мазепы. После смерти Мазепы и начала русско-турецкой войны, еще до прихода в 1711 г. русских войск, в этот район проникают союзные силы татар, ногайцев, поляков и мазепинцев. Руководил экспедицией Ф. Орлик, один из ближайших сподвижников Мазепы. Переправившись через Днестр, они прошли все Приднестровье и углубились в районы севернее и восточнее его, но вскоре были вынуждены вернуться за Днестр. Русские войска заняли крепости Белая Церковь, Фастов, Брацлав, Немиров, Богуслав. Неудачный Прутский поход побудил русские власти обратиться к местным жителям с предложением переселиться на левый берег Днепра.

С уходом русских войск сторонники Мазепы устремились в Подолию. С одной стороны, они хотели укрепить здесь свое положение среди украинского населения, а с другой - организовать союз антирусских сил для войны с Россией. В Брацлаве обосновался племянник Мазепы А. Войнаровский, высланный впоследствии в Сибирь. Несколько позднее, в 1720 г., в Брацлав приехал Ф. Орлик. Как и Войнаровский, он стремился объединить поляков, турок и татар против России. Однако заключенный Ниш-тадский мир между Россией и Швецией перечеркнул его планы, и Орлик вынужден был выехать в Германию, затем во Францию и, наконец, - в Турцию. Из Турции он отправил послание запорожцам с целью привлечь их на сторону турецкого султана. Но эта попытка оказалась безуспешной. Некоторое время его главная квартира находилась в Каушанах, где, по словам русского дипломата И.И. Неплюева, сконцентрировалось от 100 до 150 его сторонников. Летом 1735 г. их число, по тем же данным, достигло 700. Вскоре бульшая часть единомышленников Орлика отошла от него.

Ситуация в южной части Приднестровья в первой трети XVIII в. была более спокойной, во всяком случае здесь не наблюдалось сколь-нибудь значительных вооруженных столкновений, но различного рода политические баталии все-таки имели место. С одной стороны, по мере истощения могущества Османской империи ослабевала и вассальная зависимость от нее Крымского ханства. С другой стороны, внутри самого ханства шла борьба различных группировок и племенных кланов. Кроме того, ослабление зависимости от Порты как бы выводило один на один Крым и все более приближавшуюся к нему территориально Россию.

Одно из важнейших противоречий внутри самого крымского общества возникло между ногайцами и татарами: в связи с общим ослаблением Крыма вассальные от него орды ногайцев стремились к отделению. Главы Едичкульской орды, находившейся в Южной Бессарабии, в 1706 г. обращаются к Порте с просьбой о признании их непосредственными вассалами Турции и об избавлении от власти крымского хана. В это время турецкие власти предпочли отказаться от такого переподчинения и настояли на беспрекословной зависимости ногайцев от крымского хана. Однако противоречия между ногайцами и татарами продолжали сохраняться. Дело дошло до того, что турки и татары были вынуждены совместными усилиями усмирить едичкульцев. Уже позднее, в середине века, Едичкульская орда по повелению крымского хана была переведена на левый берег Днепра.

Усложнились взаимоотношения крымских ханов и с северокавказскими народами, в частности с черкесами и кабардинцами. Внутренние противоречия раздирали и само крымское общество. В 1725 г. дело дошло до прямого вооруженного столкновения сторонников хана и оппозиционных кругов крымской верхушки. Эта стычка привела к тому, что хан Менгли-Гирей казнил значительное число представителей родов Ширинов и Мансуров, ставших его противниками.

Не прекращались и столкновения между Крымом и Россией, уже имевшие вековые наслоения. В 1735 г. очередной набег крымских татар на Россию стал предлогом начала новой русско-турецкой войны, которая продолжалась до 1739 г. В июне 1736 г. русскими войсками был взят Азов, а в сентябре они вошли в Крым, но вскоре вынуждены были его оставить. В конце июня 1737 г. русская армия под командованием фельдмаршала Б.Х. Миниха начала осаду Очакова, который в начале следующего месяца пал. Дорога на Приднестровье была открыта. В этом направлении действовала Днепровская армия, а другая русская армия - Донская - вела военные действия в районе Крыма.

В Немирове в 1737 г. проходили русско-австрийско-турецкие переговоры. Русская сторона требовала независимости Молдавии и Валахии под покровительством России и присоединения к ней Крыма, Кубани, а также других северочерноморских территорий, в зону которых входило и Южное Приднестровье. Эти и другие требования русской дипломатии не поддержали ни Турция, ни Австрия. Война продолжалась.

Намерение российского правительства присоединить к себе Южное Приднестровье прослеживается еще до немировских переговоров. Б. Миних летом 1736 г. предполагал развернуть военные действия в сторону Днестра и Дуная, с тем чтобы затем включить в состав России все Северное Причерноморье и Буджак. Более того, он считал необходимым присоединить к России и молдаван, проживавших между Днепром и Днестром. Отряд

добровольцев из этих молдаван вошел в русскую армию еще в 1734 г. и в дальнейшем принимал участие в Крымской экспедиции, которой руководил сам Миних. Впоследствии, когда русские войска вступили на территорию Молдавии, там действовал специальный Молдавский корпус русских войск, который возглавил сын бывшего молдавского господаря Антиоха Кантемира - Константин. Примечательно, что Миних уверял свое правительство в желании буджакских татар, т. е. ногайцев, подчиниться России.

Таким образом, вопрос о присоединении Южного Приднестровья к России поднимался еще во время русско-турецкой войны 1735-1739 гг. Но война затягивалась. А заключенный после ее завершения Белградский мирный договор, расширивший территориальные пределы России в районе Азова, так и не решил вопроса о вхождении Очаковской земли в состав России. Тем временем события в Северном Приднестровье следовали своим чередом и были тесно связаны с процессами, характерными для всего польского государства, хотя и с определенными местными особенностями. Начало правления Августа III - сына Августа II - было ознаменовано его борьбой с Лещинским за престол. Дело в том, что после смерти Августа II сейм решением большинства голосов избрал на престол С. Ле-щинского, а Августа III поддержала лишь часть шляхты. Срочно потребовалась вооруженная поддержка России. В Польшу была введена армия под командованием Миниха, которая нанесла поражение сторонникам Лещинского. Следует заметить, что русские войска вводились на территорию Польши и в период правления Августа III, и в 30-е годы, и во время семилетней войны, т. е. после 1756 г.

В район Восточной Подолии русские вошли в июне 1737 г. Здесь произошли их столкновения с аккерманскими ногайцами. Вначале противник не понял, куда движутся русские части: их командующий Миних сознательно вел войска так, чтобы создавалось впечатление об их нацеленности на Бендеры. Полковник Капнист даже получил приказ приблизиться со своим отрядом как можно ближе к Бендерам. 24 июня 1737 г. его войска, по-видимому, вошли в пределы нижней части современного Приднестровья. Приближались к Бендерам и донские казаки, а запорожцы дошли до Днестра и совершили там несколько набегов на неприятеля.

В том же году русские войска подошли к Южному Приднестровью (от похода на Бендеры Миних отказался, несмотря на то, что шедшие оттуда неприятельские отряды атаковали русскую армию), а в 1738 г. заняли Северное Приднестровье. Турки и татары к этому времени укрепили Хотин, Бендеры и Белгород (Аккерман), а в районе с. Карагаш расположили свои значительные части. Перейдя р. Буг, русские двинулись в Подолию вдоль р. Кодыма. 30 июня после упорного боя неприятель был вынужден отступить. Следующая крупная схватка - 8 июля близ устья р. Саврани - также закончилась для противника неудачей. Тогда татары выбрали тактику мелких набегов, но русская армия продолжала движение к Днестру. Очередную попытку остановить ее татары предприняли у с. Гура Гилоций. Здесь, на правом берегу Днестра, они укрепили свой лагерь. 27 июля 1738 г. артиллерия Миниха нанесла несколько сокрушительных ударов по противнику, но ему все-таки удалось переправиться на левый берег и вынудить русские войска к отступлению. В условиях острой нехватки воды и фуража русская армия прошла путь от р. Молокиш до р. Каменка, на всем пути отбиваясь от противника. 9 августа 1738 г. она повернула на восток к Бугу, через который 21 августа переправилась ниже м. Тростянчик.

Кампания, проведенная русскими в 1738 г., закончилась для них неудачей, тем более, что в самом конце августа пришлось оставить и Очаков. Военные действия того времени нанесли Северному Приднестровью ощутимый ущерб. Уже после войны польские магнаты представили в Петербург список опустошенных населенных пунктов, среди которых перечислялись Рашков, Белочи, Каменка, Хрустовая, Кузьмин, Грушка (всего 28 наименований), а также список сел, разоренных татарами с 1736 по 1738 г. (всего 90 наименований). Русское правительство возместило убытки польской стороне, хотя доподлинно неизвестно, в какой степени.

Несколько иной характер носила кампания 1739 г., в процессе которой османские силы потерпели серьезное поражение от русских войск. Однако эти события, коснувшиеся Молдавского княжества, практически не затронули Приднестровье: русская армия прошла в сторону Молдавии и Валахии и обратно в Россию севернее Приднестровья.

При Августе III процесс внутреннего упадка Польши усилился еще больше. Король был весьма слабым политическим деятелем, к тому же он мало занимался государственными делами. Польские магнаты и шляхта раскололись при нем на несколько лагерей, один из которых, так называемый патриотический, возглавили Чарторыйские, другой - их противники Потоцкие. Поначалу более сильные позиции заняли Чарторыйские, затем резко возросла роль Потоцких. Сблизившись с руководством России, Чарторый-ские вновь укрепили свое влияние, которое еще более усилилось после 1764 г., когда королем Польши стал их родственник фаворит Екатерины II Станислав Август Поня-товский - последний польский король, правивший до 1795 г.

С. Понятовский и его родственники Чарторыйские предприняли попытку усилить королевскую власть проведением частичных реформ, например ограничением «либе-рум вето», впервые примененного в 1752 г. Однако особого успеха Понятовскому добиться не удалось. Вскоре обострились его отношения с Россией и Пруссией; причиной послужил диссидентский вопрос. По Варшавскому договору, заключенному между Россией и Польшей 24 февраля 1768 г., было принято решение о равноправии диссидентов, т. е. православных, протестантов и католиков. При этом не утрачивали свою силу основные законы Польши, гарантировались ее границы и восстанавливалась старая конституция. Таким образом, сохранялась выборность короля, а также «либерум вето» - монопольные права магнатов и шляхты на управление страной, владение землями и поселенными на них крестьянами.

Варшавский договор и последовавшее в соответствии с ним фактическое установление протектората России вызвали недовольство части магнатов и шляхты, которые собрались в Подолии в г. Баре и образовали там Барскую конфедерацию - политическое и военное объединение. Конфедераты предприняли также ряд внешнеполитических акций, в частности наладили отношения с Турцией и татарами. Барон Тотт писал, что во время его пребывания в Каушанах к хану «явился посол от польской конфедерации для того, чтобы условиться относительно открытия кампании, которую Крым-Гирей рассчитывал начать набегом на Новую Сербию», т. е. на территорию России.

Конфедератов поддержала не только Турция, но и Франция, и это еще больше воодушевило их на борьбу против короля Понятовского и поддерживавшей его России. Так получилось, что в движении конфедератов подольская шляхта играла лидирующую роль. В числе их главных деятелей были каменец-подольский католический епископ Адам Красинский, староста К. Пулавский и их родственники. Противниками были не только диссиденты, но и часть польских кругов, ориентировавшихся на Понятовского и Чарторыйских. Последние вступили во взаимодействие с Россией, которая в марте 1767 г. направила войска на Правобережную Украину.

После заключения Варшавского договора начался вывод русских войск с Правобережной Украины. Но именно в это время Турция планировала нанести удар из района Северной Бессарабии на Каменец-Подольский и оттуда - в направлении Днепра. При этом наметилось объединение турецко-татарских сил с отрядами польских конфедератов. Для начала войны нужен был подходящий предлог. Он нашелся в июне 1768 г., когда один из отрядов гайдамаков под предводительством Василия Шило, преследуя конфедератов, углубился в пределы Очаковской земли в районе Балты. 25 сентября 1768 г. Турция объявила войну России. Особенность очередной русско-турецкой войны заключалась прежде всего в том, что она прямо затрагивала как Южное, так и Северное Приднестровье.

Во время этой войны было осуществлено последнее крупное наступление крымских татар на Левобережную и Правобережную Украину. Однако продвижение русских войск побудило хана отвести свои части на юг в район Балты. Тем временем русская армия нанесла удары по отрядам конфедератов и почти полностью освободила от них регион от Днепра до Днестра.

Действовавшая на театре войны русская армия состояла, собственно, из двух армий. Перед Первой армией под командованием генерал-аншефа А.М. Голицына, насчитывавшей до 90 тыс. человек, была поставлена задача овладения Хотином. Вторая армия численностью до 35 тыс. человек, которой командовал генерал-аншеф П.А. Румянцев, должна была прикрывать южную границу от Дона до Днепра. Осада Хотина продолжалась с апреля по июль 1769 г. Поначалу русские части потерпели неудачу и в августе были отведены на левый берег Днестра. Население Северного Приднестровья оказалось в зоне действий Первой армии, которая в сентябре все-таки сумела войти в Хотин. В это время ее возглавлял Румянцев, а командование Второй армией перешло к генерал-аншефу П.И. Панину. Именно Вторая армия прошла через Южное Приднестровье. Под Очаковом - наиболее мощной крепостью противника на Черном море, а также базой его морского флота - удалось перерезать сообщение между силами турецкой армии в районах Дуная и крымскими силами татар и турок.

В 1769 г. регулярные части русской армии не раз совершали рейды в междуречье Днестра и Южного Буга и подходили к Бендерам. Овладение Бендерской крепостью являлось основной задачей Второй русской армии на 1770 г. После двухмесячной осады и упорного штурма 16 сентября 1770 г. крепость пала. К этому времени все Южное Приднестровье было освобождено от господства турецко-татарских властей. Первая армия под предводительством Румянцева вышла из Хотина и с боями прошла значительное расстояние. Наиболее крупные победы в этот период были одержаны при Лар-ге и Кагуле. Русские войска взяли Измаил, Аккерман и другие населенные пункты и крепости в Южной Бессарабии, а затем и за ее пределами. В составе русской армии действовали волонтеры из Балканских стран, число которых к началу 1774 г. достигало 12 тыс. человек. Среди них были молдаване, валахи, греки, сербы, болгары.

Столь длительная война, особенно первые ее этапы, не могла не сказаться на состоянии населенных пунктов и самих жителей Приднестровья. Еще в 1768 г. набег Василия Шило в пределы Очаковской земли привел к серьезным военным столкновениям. Спасаясь от отрядов гайдамаков, польские конфедераты устремились в Ду-боссары. Однако на требование казаков выдать им поляков каймакам Дубоссар ответил отказом. В ответ на это гайдамаки обрушили на город вместе с окрестностями все свои силы. Как отмечается в некоторых источниках, в результате нападения погибло примерно 1 800 татар, молдаван и турок. Летом 1769 г. именно под Дубосса-рами переправилась 40-тысячная армия Али-паши, с тем чтобы устремиться на Восток. Русское командование направило в район между Бугом и Днестром отряды полковника Лопухина и генерал-майора Зорича. Лопухин разгромил под Дубоссарами отряд турецких фуражиров, а Зорич в августе 1769 г., как повествуют источники, буквально выжег «местечко Дубоссары со всеми окрестными селениями на пять верст в окружности».

В конце сентября 1769 г. татарской коннице удалось захватить Балту и направиться в сторону Бендер для пополнения своих запасов за счет местного населения. Несколько позднее, в октябре, вдоль Днестра продвинулись русские части под командованием Х. Витгенштейна. Сохранились сведения о помощи жителей местных сел в строительстве плотов между Дубоссарами и Ягорлыком для переправы на правый берег Днестра. В мае 1770 г. Дубоссары были заняты отрядом полковника Фалькерзама, в который входили части егерей, гренадер, казаков, гусар и пикинеров. К переправе в районе Ягорлыка через Бирзулу, Окны, Балту, Дубово подошли основные части Второй армии генерал-аншефа П.И. Панина.

Русское командование и русская дипломатия проводили особую политику по отношению к местным татарам и ногайцам, всячески стремясь использовать турецко-татарские противоречия и оторвать татар и ногайцев от Порты. Эдиссанская орда, как и Буджакская, Джамбулакская, Едичкульская, заявила о своем отделении от Турции и желании стать вассалом России.

В целом война 1768-1774 гг. и завершивший ее Кючук-Кайнарджийский мир не внесли каких-либо серьезных изменений в жизнь Приднестровья. Очаковская земля, отделившись от Крымского ханства, попала в непосредственное подчинение каушан-ским ханам, вассалам Турции, а Северное Приднестровье по-прежнему осталось в составе польского государства, пока еще сохранявшегося после первого раздела Польши в 1772 г.

В Крыму шла острая борьба между сторонниками России и Турции. Вскоре после вывода русских войск из Крыма ханом стал противник России Давлет-Гирей, который предпринимал попытки ревизии мира 1774 г. и все в большей степени склонялся к новой войне. После введения русских войск в Крым ханом был провозглашен Шагин-Гирей, ориентировавшийся на Россию. В свою очередь султан назначил ханом своего ставленника - Селим-Гирея. В Днестровско-Бугское междуречье были введены турецкие войска, а Селим-Гирей, высадившийся в Крыму, потерпел поражение от войск Шагин-Гирея. Айналы-Кавакская конвенция заключила компромисс между двумя воюющими сторонами. Кроме передачи Турции крымских владений Очаковской земли и решении о выводе русских войск из Крыма конвенция предусматривала согласие султана на назначение новых ханов и утвердила зависимость крымской церкви от турецкой.

Шагин-Гирей тем временем предпринял в Крыму ряд реформ, которые преследовали конкретную цель: европеизацию ханства. Недовольное реформами духовенство в союзе с Турцией сумело возбудить значительную часть населения ханства и, пользуясь выводом русской армии, организовать в мае 1782 г. мятеж против Шагин-Гирея. Хан был свергнут, но ненадолго: благодаря русским войскам он вскоре был восстановлен. 9 апреля 1783 г. Крым был объявлен присоединенным к России. В июле того же года Шагин-Гирей отрекся от престола и переехал в Воронеж. Крымское ханство прекратило свое существование.

августа 1787 г. Турция предъявила ультиматум России и потребовала, кроме всего прочего, вернуть ей Крым. Не дождавшись ответа, 13 августа она объявила России войну. Как и в предыдущей войне с Турцией, в приднестровском регионе действовали две русские армии. Одной из них - Екатеринославской - командовал Г.А. Потемкин, а Украинскую возглавил П.А. Румянцев. 6 декабря 1788 г. был взят Очаков, и русские войска двинулись через Южное Приднестровье к Бендерам. К тому времени этот регион почти обезлюдел, поскольку буджакские ногайцы еще в начале войны, в 1787 г., предприняли разорительный набег на Очаковскую землю - последний татарский набег в Южном Приднестровье.

Екатеринославская армия действовала в районе Южного Приднестровья, а Украинская - в районе Северного. Несколько позднее обе армии были объединены в одну под названием Южная армия, общее командование которой осуществлял Г. Потемкин. К концу 1789 г. вся территория Днестровско-Бугского междуречья была очищена от противника. 10 августа в Дубоссары прибыла главная квартира Южной армии во главе с самим Потемкиным. Отсюда главнокомандующий совершал поездки в Херсон и Очаков, а затем в Кишинев.

Война затянулась до конца 1791 г., но в Приднестровье наступило некоторое затишье уже после ноября 1789 г., когда пали Бендеры. Собственно, именно с этого времени начинается самый длительный мирный период в истории Приднестровья, продолжавшийся почти 130 лет - до 1918 г. Постепенно возвращается прежнее население, прибывают новые переселенцы - черноморские и донские казаки. По Ясскому миру 29 декабря 1791 г. , эта территория переходила к России. Бендеры же вновь были возвращены Турции и оставались в ее вассальном подчинении до 1806 г.

Несколько иной была история Северного Приднестровья. В то время, когда Россия вела войну с Турцией и Швецией, в Польше осуществляется серия реформ, направленных на укрепление польского государства и усиление его дееспособности. Растет авторитет так называемой патриотической партии, сложившейся первоначально на Четырехлетнем сейме 1788-1792 гг., идеологами которой были Г. Коллонтай и С. Сташиц. Апогеем реформ стало принятие 3 мая 1791 г. Конституции Польши.

Спустя год противники этой Конституции образовали Тарговицкую конфедерацию, по призыву которой в Польшу вошли российские и прусские войска. Подобная конфедерация образовалась и в Литве под названием Литовской. Здесь с апреля 1792 г. находились русские войска генерала М.Н. Кречетникова. 8 декабря 1792 г. Екатерина II подписала на его имя секретный рескрипт, начинавшийся словами: «Нет нужды упоминать здесь о причинах, понудивших нас присоединить к империи нашей от республики Польской земли издревле России принадлежавшие, грады русскими князьями созданные и народы общего с россиянами происхождения и нам единоверные...» И далее в рескрипте подробно расписывались последующие действия русских войск и русской администрации в Польше, в том числе в Подолии и на Брацлавщине. Именно после этого польские магнаты К. Браницкий, С. Жевуский, Ш. Потоцкий и их сторонники обнародовали 14 мая 1792 г., в с. Тарговицы, что располагалось на юге Украины, акт конфедерации, выработанный в Петербурге под наблюдением Екатерины II.

Польские войска предприняли попытку остановить продвижение российской армии, но потерпели поражение. С.А. Понятовский заявил о капитуляции и присоединении к Тарговицкой конфедерации, что привело к прекращению военных действий. 27 марта 1793 г. последовал манифест Екатерины II о включении в состав России соответствующих территорий по правому берегу Днепра до Днестра. В их числе было и Северное Приднестровье, ставшее составной частью России в результате второго раздела Польши. Поскольку этот раздел был определен Петербургской конвенцией России и Польши 12(23) января 1793 г., собранный в Гродно польский сейм был вынужден его утвердить.


6. Духовная жизнь


Многочисленные неурядицы XVIII столетия - войны, набеги, внутренние смуты, стихийные бедствия накладывали сильнейший отпечаток на жизнь приднестровского населения. В таких условиях, казалось, не было возможности для развития духовной культуры. Однако при всех сложностях того времени, материальных лишениях значительной части населения духовность его не была уничтожена, более того, она даже органически подкреплялась чуть ли не каждодневными суровыми испытаниями.

К сожалению, источников о культурной жизни приднестровцев XVIII в. сохранилось очень мало, да и они носят, как правило, отрывочный характер, не дающий сколь-нибудь полной картины духовного мира человека того времени. Но даже основываясь на этом минимуме, можно сделать некоторые выводы о духовном облике народов этого региона. Естественно, что особенности пограничного района не могли не отразиться на образе жизни и обычаях населения края. В литературе отмечалось, что «...забу-жане и поднестряне, самый бойкий и отважный народ в Южной Руси, отличались расположенностью к буйству и неповиновению». Речь в данном случае идет о северной части Приднестровья, входившей в систему польского государства. Многонациональ-ность населения этих мест - молдаване, украинцы, поляки, русские, армяне, евреи, татары - вот основной фактор, накладывавший неизгладимый отпечаток на здешние культурные процессы.

Особенно различалась бытовая культура каждого из этих народов, хотя имели место и взаимовлияния, и даже глубокое проникновение обычаев одного народа в образ жизни другого. Изучение фольклора подольских молдаван современными нам исследователями подтверждает его своеобразие, которое сложилось под влиянием польского государства и отличается от фольклора других районов, где проживало молдавское население.

Вместе с тем наблюдения середины прошлого века показывают, что молдаване Подолии сохранили основные традиции своего народа. Так, в с. Хрустовая жители говорили по-молдавски и носили молдавский костюм. В описании крестьян этого села отмечается, что «...нрава они кроткого, преданы правилам и постановлениям церкви. Не только в среду и пятницу не употребляют скоромной пищи, но даже в понедельник». Сохранились и относящиеся к тому времени другие сведения об обычаях с. Хру-стовая: «В поле при работах любят пособлять друг другу, при кушаньи приглашают друг друга, а потому садятся кушать вместе, положив на общий стол каждый свой кусок хлеба и ни один отдельно не сядет кушать, а если случится, что другой и куска не имеет хлеба своего, то разделяют с ним свой кусок хлеба».

В XVIII столетии в Приднестровье наиболее распространенным жилищем крестьян была землянка. Этот факт подтверждают наблюдения французского путешественника XVIII в. Ф. Авриля. Занятие преимущественно скотоводством, частые миграции, опасность ограбления и даже смерти от войн и набегов не способствовали развитию домостроения. Наземные дома возводились обычно зажиточными слоями населения, а у крестьян были явлением отнюдь не широко распространенным. Они, как правило, состояли из двух помещений - сеней и жилой комнаты. Третья комната - парадная - стала характерной уже позднее, в XIX столетии. Такие дома были у феодалов - светских и церковных, хотя в подольской части Приднестровья феодалы в большинстве своем были польского происхождения и жили в домах европейского типа. В селениях Южного Приднестровья ногайские феодалы ставили в основном юрты, а в городах строили каменные дома.

Говорить о едином приднестровском менталитете того времени не приходится - слишком значительными были социальные, религиозные, национальные различия. Преобладала, конечно, религиозная форма общественного сознания, но степень глубины этой религиозности определить очень трудно. Наблюдения показывают, что часть украинского населения верила в колдовство, в ведьм, русалок, упырей, вурдалаков. Примерно такие же представления были присущи и молдаванам, хотя они и несколько различались. Народное молдавское суеверие сделало ужа, якобы проживающего в стене или фундаменте дома, его покровителем. Считалось, что именно уж приносит дому счастье. У молдаван существовала вера в водяного, духов, ведьм, человекоподобных великанов, оборотней и т. д. Колдовство приписывалось в основном женщинам. Как и у украинцев, лечением занимались большей частью знахарки и гадалки.

Чрезвычайно богатыми были семейная и календарная обрядности, а также устное народнопоэтическое творчество. Широкое распространение получили музыкальный фольклор, народные танцы и драмы. Местные особенности накладывали на них определенный отпечаток, создавая свой приднестровский колорит. Был он присущ и языкам, в частности молдавскому. Д. Кантемир отмечал, что жители побережья Днестра «примешивают к своей речи много польских слов, называя польскими словами домашнюю утварь, которой им приходится пользоваться в доме, так что другие молдаване с трудом понимают их». Здесь речь идет о молдаванах с правого берега реки. Естественно, что у подольских молдаван было значительно больше полонизмов и украинизмов, отличались они от своих правобережных соплеменников и несколько иным произношением.

Численность грамотного населения как южной, так и северной части Приднестровья в XVIII столетии определить очень сложно. Бытует мнение, что подавляющее большинство жителей этого региона было неграмотным. Однако имеющиеся источники не всегда это подтверждают. Эвлия Челеби, посетивший Бендеры во второй половине XVII в., отмечал, что в городе открыты две начальные школы, а больших и малых лавок он насчитал около двух сотен - естественно, что их владельцы должны были уметь писать и читать. Данные турецкого источника, относящиеся примерно к 1740 г., констатируют, что Бендеры к середине XVIII в. сильно разрослись, соответственно увеличилось число мечетей и школ.

Еще более впечатляющие сведения сообщает Павел Алеппский, сын антиохийско-го патриарха Макария. Путешествуя по России, в июне 1654 г. Павел попал в Рашков:

«Начиная с этого города и по всей земле русских, то есть казаков, мы заметили возбудившую наше удивление прекрасную черту: все они, за исключением немногих, даже большинство их жен и дочерей, умеют читать и знают порядок церковных служб и церковные напевы, кроме того, священники обучают сирот и не оставляют их шататься по улицам невеждами».

По мере усиления католичества и униатства в подольском регионе уделяется больше внимания и соответствующему образованию. Значительными центрами становятся монастыри. Известны классы догматико-нравствен-ного богословия в Сатановском монастыре и спекулятивного богословия в Каменецком. Общеобразовательные базилианские школы были в Шаргороде, а в 1772 г. после изгнания иезуитов из Польши - и в Баре. В 1782 г. в барских школах обучалось 553 ученика, в 1784 г. в шаргородских - около 600.

Важными центрами православного образования, в том числе и для Подолии, были Киевская духовная академия и духовная православная семинария в Могилеве на Днестре, открытая во второй половине XVIII в. с помощью России. Это время характеризуется острейшей борьбой за сохранение православного образования в Польше, которая теснейшим образом была связана с общей позицией православной церкви, в том числе в Брацлавском и Подольском воеводствах.

Брестская уния 1596 г. вызвала отрицательную реакцию разных слоев населения Подолии, да и вообще всех православных жителей Польши. Одним из противников унии стал П. Могила, не без стараний которого с 1632 г., когда ему был присвоен титул митрополита Киевского и Галицкого, польское руководство согласилось на легальное существование православной церкви. После заключения Вечного мира 1686 г. Россия получила право защиты православных в Польше и многократно выступала против закрытия там православных церквей.

Противостояние католицизма и православия, начавшееся с 1434 г., когда северозападная Подолия вошла в состав Польши, и продолжившееся в 1569 г. после присоединения к ней Брацлавщины, заметно обострилось с приходом в 1611 г. в эти края иезуитов. Однако распространению католицизма и униатства препятствовал ряд факторов, и прежде всего - настроение самого православного населения, вылившееся в мощное освободительное движение под руководством Богдана Хмельницкого. Тормозила наступление католицизма и помощь, которую оказывали православию Польши церкви России, Молдавии, Валахии. Более того, в 1599 г. православные заключили союз с протестантами о взаимопомощи в борьбе против воинствующего католицизма. Примечательно, что войны между Турцией и Польшей в некоторой степени также препятствовали наступлению католицизма - благодаря им православные получали некоторую поддержку. Порта, конечно, учитывала этот важный момент духовного плана. Павел Алеп-пский обратил внимание, что турки были намного веротерпимее, чем католики, не вмешивались в дела веры и лишь ограничивались получением «харача» - налога на неверных.

Естественно, что в то время, когда Подолия входила в состав Османской империи, натиск католицизма и униатства прекратился, а позиции православия усилились. В 1672 г. в Каменце-Подольском уже насчитывалось 13 православных церквей, а в Рашкове еще в середине 50-х годов XVII в. их было семь. В 1681 г. в Подолии, которая находилась под турецким господством, Константинопольский патриарх Иаков возвел в сан митрополита грека Панкратия, присвоив ему титул митрополита Каменецкого, Подольского и экзарха всея малыя России. Таким образом, Подольский митрополит прямо подчинялся Константинопольскому патриарху и не был подвластен ни киевским митрополитам, ни патриарху Московскому, т. е. тем церквам, которые издавна были связаны с местным православным населением.

Однако после Карловицкого мира 1699 г. наблюдается интенсивное наступление католицизма и униатства на православие. Православных священников под любым предлогом лишали земельных наделов и даже обязывали отбывать некоторые повинности. В свою очередь, униатские священники получали привилегии. На всей территории региона - от Днепра до Днестра - шел процесс увеличения униатских приходов: если в 30-е годы здесь их насчитывалось не более 150, то в 1747 г. эта цифра достигла уже 800, а к 1764 г. - двух тысяч. Дело доходило до того, что соблюдение православных таинств и обрядов превращалось в целую систему вымогательств по определенным расценкам.

Вообще Приднестровье было одним из оплотов православия в Польше. Его пограничное местоположение, близость к другим православным центрам, возможность быстрого передвижения населения несколько затормаживали процессы наступления униатства и католичества. Документы сохранили упоминания о православных храмах на всем протяжении XVIII столетия. Павел Алеппский упоминал о семи церквах в Раш-кове. Но после польско-турецкой войны и выступлений начала XVIII в. этот город потерял свое прежнее значение, и к 1727 г. здесь отмечено лишь четыре церкви, две из которых относились к периоду до XVIII в. Документы подтверждают наличие церкви в Рыбнице (1682 г.), Строештах (1702 г.), Ягорлыке (1719 г.), Зозулянах (1709 г.), Офа-тинцах (1710 г.), Михайловке (1719 г.), Большом Молокише и Малом Молокише (1727 г.), Каменке (1728 г.), Подойме (1729 г.). К тому же времени относятся сведения о наличии церквей в Цыбулевке, Грушево, Кузьмине, Борщах.

Наряду с Южным Приднестровьем, которое считалось оплотом православия, в Северном Приднестровье шел процесс утверждения униатства и католичества. Превращение бывших православных храмов в униатские и соответственно изменение обрядности стали характерными для этой части региона. В литературе сохранились сведения, что в с. Мошняги, близ р. Кодыма, уже во второй половине XVII в. была открыта униатская церковь во имя священномученика Александра, а в с. Гидирим переход православного прихода в униатство отмечен только в 1776 г. Однако православные церкви сохранялись в Приднестровье вплоть до присоединения к России. Специалисты, изучавшие историю приходов в этих районах, отмечали, например, что в с. Дубово унии не было. Сохранилось описание церкви в этом селе, сделанное священником Крыжа-новским, которое относится еще к концу XVIII в.: «Церковь деревянная, стены хворостом гороженные, глиною обмазана, камнем подмурована с долины, камышом покрыта в три раздела наподобие дома, долготою четыре сажени и локоть, ширина - две сажени и половина локтя, иконостаса нет, кроме наместных икон. В алтаре престол указанной меры, а на нем святой антиминс полотняный, за подписанием Виктора Садковского, епископа Переяславского и Бориспольского». Данное свидетельство подтверждает наличие примерно таких же церквей и в других селах Северного Приднестровья.

И тем не менее уния, получившая здесь довольно широкое распространение, не смогла пустить глубокие корни - сразу после присоединения к России почти все униатские приходы перешли в православные. Правда, этому предшествовал значительный нажим на православную церковь, вынудивший некоторых священников переселиться в другие места, в том числе и в Южное Приднестровье, где им удавалось пристроиться в приходах.

На момент присоединения Очаковской земли к России специалистами насчитано до 60 православных приходов. Первая из доподлинно известных церквей была построена с разрешения митрополита Даниила в с. Моловата (Муловатое) в 1761 г. Известны приблизительные, а нередко и точные даты основания церквей и во многих других селах этого региона. Так, в с. Дороцкое в 1768 г. была основана церковь под названием Михайловская, по поводу которой в литературе написано следующее: «Селение сие существовало при владении турков Очаковскою землею; здесь жили молдаване, у которых и церкви были плетневые. Существующая церковь заложена по благословению митрополита Даниила». Сохранившиеся сведения констатируют строительство церкви в селах Магала в 1770 г., Погребях - в 1771 г., Кочиеры (Кучиерки) - в 1772 г. В это же время была сооружена церковь и в с. Ново-Украинка (Зверевка) по инициативе полковника гусарского полка Зверева (Лупула). В 1773 г. основываются церкви в Делико-ве (видимо, Делакеу) и Буторе. По поводу Деликова в литературе отмечено следующее: «Селение сие существовало еще при владении турков и в нем жили молдаване. Сия церковь в вышеозначенном году заложена по благословению митрополита Даниила».

К 1774 г. относится упоминание о постройке церкви в Ананьеве, хотя допускается существование здесь до этого и другой церкви. В 1778 г. закончено строительство церкви в с. Черный Ташлык, причем литературные источники подчеркивают, что она «сооружена прихожанами, переселившимися из Молдавии». Были основаны и другие церкви вдали от Днестра. Например, в 1779 г. строится Николаевская церковь в с. Га-рагановка. «Прежде сей церкви, при турецком ще владении, была тут другая плетневая, крытая камышом, которой впрочем начало не известно. Жители одни молдаване, кои и теперь тут между малороссиянами находятся, имея церковь, в 1802 году построенную.» К 1780 г. относится основание церквей в селах Пантасиевка, впоследствии Александрийского уезда, и Ясски Одесского уезда, а также соборная Успенская церковь в Дубоссарах. Церкви были заложены в селах Плетеный Ташлык (1785 г.), Сухой Ташлык (1786 г.), Коржево (1789 г.), Перерыта (1789 г.), Спея (1789 г.). Церковь в Спее называлась Николаевская и «прежде сей церкви была другая плетневая. Селение существовало еще при владении турков и жили молдаване». Примерно то же писалось и о церкви в Терновке (1790 г.), которая называлась Парасковиевской: «Прежде сей церкви была тут еще при владении турков другая, того же наименования, плетневая, молдаванами поставленная; но упразднена за построением нынешней запорожскими казаками, жившими тут до высылки их в Черноморье». К этому же году относится основание церквей в Гояне, Малаештах, Калаглее, Овидиополе, Шипке, Рогах, Лунге, Токмазее, Дубове, Чобручах. В описании чобручской Покровской церкви подчеркивалось, что «прежде сей церкви была тут часовня плетневая, крытая камышом, выстроенная раскольниками, некрасовцами, неизвестно когда, при турецком впрочем еще владении».

К 1791 г. относится строительство Николаевской церкви в с. Писицел вблизи Ананьева, основанной, однако, несколько ранее, а также церквей в селах Коротное, Ясино-во, Валя-Хоцулуй, а в 1792 г. упоминаются церкви в Дойбанах, Бирзуле, Слободзее. По поводу Михайловской церкви в Слободзее, которая, как отмечают источники, в старину называлась Руфа, писалось: «Прежде сей церкви находилась другая древнейшая, коей начало неизвестно, основанная же в 1792 году сооружена запорожскими казаками, потом переведенными на Кубань...»

Кроме подобного рода церквей сохранились сведения и о двух маленьких монастырях, один из которых располагался в Рогах, другой - в с. Писицел. Точная дата основания монастыря в Рогах, впоследствии упраздненного, неизвестна, но относится он, по-видимому, еще к первой половине XVIII в. Монастырь, построенный в каменной скале, где располагались церковь и несколько келий, был основан во имя святого Симеона Стопника, день которого праздновался 1 сентября. Другой монастырь находился возле с. Писицел, близ Ананьева. Время его основания также неизвестно, но имеются сведения, что он существовал еще при турках.

Строительство церквей на юге от Ягорлыка потребовало создания специального церковного округа, который был основан в Дубоссарах под названием Дубоссарская протопопия (именно поэтому здесь стояла Успенская соборная церковь). Дубоссарский протопоп в период господства здесь турок и ногайцев подчинялся Проиловскому митрополиту (очевидно, Браиловскому), который, в свою очередь, подчинялся непосредственно Константинопольскому патриарху. Центр Проиловской епархии, созданной приблизительно в середине XVII в., находился в г. Браиле (Браилове), отторгнутом турками от Валахии. Проиловская епархия включала в свой состав территории, находившиеся непосредственно в ведении Крымского ханства в Днестровско-Бугском междуречье. Согласно грамоте от февраля 1769 г., митрополит Даниил, по благословлению которого, как говорилось выше, были заложены церкви в селах Дороцкое и Деликово, именовался как «милостью Божиею митрополит Проевлавия, Томаровский, Хотинский, всего побережья Дунайского и Днестровского и целой Украины ханской». Несколькими годами позже, в июле 1772 г., тот же Даниил получил другой титул: «милостью Божиею митрополит Проевлавие, Томарова и всего брега Дунайского и всей Бессарабии и Украины». Митрополит Иоаким титуловался «милостью Божиею митрополит Проевлавий, Томаровский, Хотинский и всего владения Украинского». Примерно так же, но с некоторыми отличиями, величался и другой проиловский митрополит - Кирилл - «Божиею милостью митрополит Проевлавский, Томаровский, Хотинский и всея Украины».

Особая духовная жизнь была присуща мусульманскому населению края. Небольших размеров мечети, или, как их еще называли, чамми, имелись в ногайских селах. В Бендерах, кроме значительного числа мечетей, действовала и православная соборная церковь, которой в 1789 г. Екатерина II подарила Евангелие. У еврейского и армянского населения также были свои храмы в Приднестровье, например синагоги в Рашкове. Не менее известна особая духовная жизнь русских старообрядцев, как попов-цев, так и беспоповцев.

Вообще церковь в то время играла весьма заметную роль, и не только в духовном плане. Она боролась, к примеру, с достаточно частыми эпидемиями чумы, которые только в конце XVIII столетия свирепствовали в 1770, 1775 и 1785 гг. Церковь несла просвещение, о чем сохранились многочисленные свидетельства, в том числе и приведенные выше, была хранительницей устоев, традиций, обычаев, позволявших многим поколениям на протяжении десятилетий и даже столетий сохранять свою идентичность, духовные взаимосвязи и в таких неспокойных регионах, каким было Приднестровье.


Литература


1) Общие работы

. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб. пособие для студ. вузов. / Сост. Б.С. Ерасов. М.: Аспект Пресс, 2001. 556 с.

. Бойцов М.А., Шукуров Р.М. История средних веков: Европа и остальной мир: Учеб. для 6 кл. осн. шк. 2-е изд., испр. М.: Рус. слово, 2001. 327 с.

. Ведюшкин В.А. История средних веков: Учеб. для 6 кл. / Под ред. А.О. Чубарьяна. 2-е изд. М.: Просвещение, 2001. 335 с.

. Время мира. Альманах. Вып. 2: Структуры истории / Под ред. Н.С. Розова. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. 520 с. - Содерж.: Макнил В. Меняющийся образ всемирной истории / Пер. С.И. Филиппова. С. 16-38; Грин В. Периодизация в европейской и мировой истории / Пер. П.Л. Барбашиной и др. с. 39-79; Геллнер Э. Структура человеческой истории / Пер. Ю.Б. Вертгейм. с. 80-90; Ходжсон М. Условия исторического сравнения эпох и регионов: Пределы обоснованности условий / Пер. Н.С. Розова. с. 91-101; Валлерстайн И. Изобретение реальностей времени - пространства к пониманию наших исторических систем / Пер. Л.П. Евсеевой. с. 102-116; Гудсблом Й. История человечества и долговременные социальные процессы: К синтезу хронологии и фазеологии / Пер. В.В. Трегуба. С. 117-132; Грин В. Периодизируя Всемирную историю / Пер. С.И. Филиппова. с. 133-148; Стернз П. Периодизация в преподавании мировой истории: выявление крупных изменений / Пер. Ю.Б.Вертгейм. с. 149-170; Бентли Дж. Межкультурные взаимодействия и периодизация Всемирной истории / Пер. Ю.Б. Вергейм. с. 171-203; Мэннинг П. Проблема взаимодействий во Всемирной истории / Пер. Ю.Б. Вертгейм. с. 204-221; Розов Н. На пути к обоснованным периодизациям Всемирной истории. с. 222-305; Мелко М. Природа цивилизаций / Пер. А.А. Изгарской. с. 306-327; Уэскотт Р. Исчисление цивилизаций / Пер. С.И. Филиппова. с. 328-344; Ито Ш. Схема для сравнительного исследования цивилизаций / Пер. М.В. Бахтиной. с. 345-354; Хорд Дж. Древо цивилизаций / Пер. А.В. Жукова. с. 355-368; Крадин Н. Кочевничество в современных теориях исторического процесса. с. 369-396; Уилкинсон Д. Центральная цивилизация / Пер. Л.П. Евсеевой. с. 397-423; Чейз-Данн К., Холл Т. Две, три, много микросистем / Пер. Л.П. Евсеевой. с. 424-448; Абу-Луход Д. Переструктурируя миросистему, предшествующую Новому времени / Пер. Ю.Б. Вертгейм. с. 449-461; Коллинз Р. Геополитические и экономические миросистемы, основанные на родстве аграрно-принудительных обществ / Пер. А.А. Изгарской. с. 462-476; Макнил В. [Рец. на кн.:] Геллнер Э. Плуг, меч и книга: структура человеческой истории / Пер. Ю.Б. Вертгейм. с. 477-486.

. Горбашов В.Л. Запад и Восток: два пути исторического развития // Исторический процесс: истоки, перипетии, перспективы: Межвуз. сб. Йошкар-Ола; М., 2001. с. 57-74.

. Дворник Ф. Славяне в европейской истории и цивилизации / Пер. и общ. ред. И.И. Соколовой. М.: Яз. славян. культуры, 2001. 800 с.

. Жизнь замечательных людей. В 3 т. /Под ред. В.В. Овчинникова. М.:ОЛМА-Пресс, 2001. Т.1: VII в. до н.э. - XVII в. 795 с.; Т.2: XVII-XVIII вв. 796 с.; Т. 3: XVIII-XIX вв. 796с .

. История еврейского народа / Под ред. Ш. Эттингера. М.: Мосты культуры; Иерусалим: Гешарим, 2001. 687 с.

. История средних веков: Учеб. для студ. вузов, обучающихся по направлению и спец. "История". В 2 т. / Под ред. С.П. Карпова. 2-е изд. М.: Изд-во Моск. ун-та; ИНФРА - М., 2001. Т.1 639 с., Т.2 Раннее новое время. 431 с.

. История южных и западных славян: В 2 т. Т.1. Средние века и Новое время: Учебник / Под ред. Г.Ф. Матвеева и З.С. Ненашевой. 2-е изд. М.:Изд-во МГУ, 2001. 688 с.

. Калашников В.И. Атлас тайн и загадок. Средневековые цивилизации. М.: Белый город, 2001. 240 с.

. Назаретян А. П. Цивилизационные кризисы в контексте универсальной истории (синергетика, психология, футурология). М., 2001. 239. - Рец.: А.И. // Вестн. Рос. филос. о-ва. М., 2001. №3. с. 128-129.

. Панова И.А, Столяров А.А. Цивилизации: Исторические судьбы: Учеб. пособие для всех специальностей / Моск. гос. ун-т печати. М.: МГУП, 2001. 293 с.

. Хачатурян В.М. Европейская идея в контексте цивилизационного сознания: [О кн. А.О. Чубарьяна "Европейская идея в истории. Проблемы войны и мира". 1987 г.] // Историческая наука на рубеже веков / Отв. ред. А.А. Фурсенко. М., 2001. с. 28-42.

. Хачатурян В.М. История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10-11 кл.: Пособие для общеобраз. учеб. завед. 5-е изд., стер. М.: Дрофа, 2001. 507 с.

. Якимова Н.Н. "Золотая" спираль развития: вехи истории: Из цикла "Структурное и ритмическое единство мира" // Дельфис. М., 2001. Ежегодник. с. 131-142.

. Суприянович А.Г. "Вначале была мысль …" [Рецензия] // СВ. М., 2001. Вып. 62. с. 330-333. - Рец. на кн.: Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории / Под ред. Л.П. Репиной и В.И. Уколовой. М.: ИВИ РАН., 1999. Вып. 1.

18. Тихвинский С.Л. [Рецензия] //ННИ. М., 2001. №2. с. 191-194. - Rec. ad op.: History of humanity. Scientific and cultural development. V. IV. From the seventh century to the sixteenth century. London, 2000. 682 p.

. Бингхэм Д. Средневековый мир / Пер. с англ. У.В. Сапциной. М.: РОСМЭН, 2001. 96 с.

. Егер О. Всемирная история. В 4 т. Т. 2. Средние века. 3е изд. испр и доп. М.: АСТ; СПб.: Полигон, 2001. 608 с.

. Кёнигсбергер Г. Средневековая Европа. 400-1500 гг. / Пер. с англ. А.А. Столярова. М.: Весь Мир, 2001. 374 с.

. Кремо М., Томпсон Р. Неизвестная история человечества: Пер с англ. М.: Филос. кн., 2001. 528 с.

. Тойнби А. Дж. Постижение истории: Избранное / Пер. с англ. Е.Д. Жаркова; Под ред. В.И. Уколовой и Д.Э. Харитоновича. М.: Рольф, 2001. 640 с.

Каштанов С.М. К теории и практике сравнительного источниковедения // Норны у источника Судьбы: Сб. ст., в честь Е.А. Мельниковой / ИВИ РАН. М., 2001. с. 158-168.

. Копосов Н.Е. Как думают историки. М.: Нов. лит. обозрение, 2001. 326 с.

. Георгий Львович Курбатов. Список трудов Г.Л. Курбатова [От коллектива "ВВ" к 70-летию Г.Л. Курбатова] // ВВ. М., 2001. Т.60. с. 226-233.

. Кутергин В.Ф. На кафедре всеобщей истории и вокруг нее (Воспоминания о наставниках и коллегах) [Мордовский гос. ун-т] // История в культуре, культура в истории:Материалы V Сафаргалиевских науч. чтений. Саранск, 2001. с. 55-61.

. Николаева И.Ю. Образ власти и современная медиевистика: (Методол. и историогр. аспекты) // Исторический ежегодник. Омск, 2001. Спец. вып. с. 27-45.

. Основные научные труды доктора исторических наук профессора Р.Г. Ланды [1991-2000 гг.] // Восток. М., 2001. с. 200-203. [Труды Р.Г. Ланды до 1990 г. см.: Восток, 1991. №2. с. 208-210].

. Ларин Е.А. Центр латино-американских исследований Института всеобщей истории // ЛА. М., 2001. №4. С. 135-137.

. Лебедев А.П. Церковная историография в главных ее представителях с IV до XX вв. / Под ред. М.А. Морозова. СПб.: Алетейя, 2001. 476 с. (Визант. б-ка. Исслед).

. Лебедева Г.Е., Якубский В.А. Некоторые вопросы классификации исторических источников // Личность - Идея - Текст: К культуре Средневековья и Возрождения: Сб. науч. тр. в честь 65-летия Н.В.Ревякиной. Иваново, 2001. с.212-228.

. Ложь "новых хронологий": Как воюют с христианством А.Т.Фоменко и его единомышленники [Сб.ст.] / Отв. ред. А.В. Лаушкин. М.: Паломникъ, 2001. 115 с.

. [Статьи, материалы, воспоминания о жизни и творческом пути А.Д. Люблинской и В.С. Люблинского] // Западноевропейская культура в рукописях и книгах Российской национальной библиотеки. СПб., 2001. с.5-153.

. Максимов С.А. Историческое знание и исторические мифы: профессиональная наука как социальный институт (на примере норманнской проблемы) // Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность: Материалы межвуз. регион. науч. конф. / Ом. гос. ун-т. Омск, 2001. с. 7-9.

. Малинов А.В., Погодин С.Н. Александр Лаппо-Данилевский: историк и философ / Социол. ин-т РАН. СПб.: Искусство-СПБ:, 2001. 285 с. Список трудов А.С. Лаппо-Данилевского: с. 262-283.

. Мананчикова Н.П. Йосип Лучич как историк и публикатор источников (1924-1994) // Вопросы истории славян: Сб. науч. тр. Воронеж, 2001. Вып. 15. с. 173-183.

. Мананчикова Н.П. К некоторым итогам изучения западноевропейского средневекового города // Ист. записки. Воронеж, 2001. Вып. 7. с. 101-109.

. Матузова В.И. Место философской традиции средневековья в концепции философии истории Эриха Калера // Диалог со временем: Альм. интеллект. истории. М., 2001. Вып.4 (Спец.): Преемственность и разрывы в интеллект. истории. с. 116-123.

. Список научных трудов Е.А. Мельниковой [1965-2001 гг.] / Сост. С.Л. Никольский // Норны у источника Судьбы: Сб. ст. в честь Е.А. Мельниковой / ИВИ РАН. М., 2001. с. 456-470.

. Научные труды Л.Т. Мильской / Сост. Т.Е. Егорова, О.А. Пруцкова // СВ. М., 2001. Вып. 62. с. 387-397.

. Мифы "новой хронологии": Материалы конференции на историческом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова 21 дек. 1999 года / Под ред. В.Л. Янина. М.: SPSL - "Русская панорама", 2001. 296 с. ("Антифоменко").

. Морозов А.А. Проблема становления средневекового города в трактовке Н.П. Оттокара // Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность: Материалы межвуз. регион. науч. конф. / Ом. гос. ун-т. Омск, 2001. с. 19-23.


Дипломная работа Значение XVIII столетия в истории Приднестровья (1699-1793 гг.) приднестровье

Больше работ по теме:

КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]

Скачать реферат © 2017 | Пользовательское соглашение

Скачать      Реферат

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ