Владимир Маяковский

 

НАТЕ!

Через час отсюда в чистый переулок

вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,

а я вам открыл столько стихов шкатулок,

я - бесценных слов мот и транжир.

 

Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста

где-то недокушанных, недоеденных щей;

вот вы, женщина, на вас белила густо,

вы смотрите устрицей из раковин вещей.

 

Все вы на бабочку поэтиного сердца

взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.

Толпа озвереет, будет тереться,

ощетинит ножки стоглавая вошь.

 

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется - и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я - бесценных слов транжир и мот.


ВОЙНА ОБЪЯВЛЕНА

"Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!

Италия! Германия! Австрия!"

И на площадь, мрачно очерченную чернью,

багровой крови пролилась струя!

 

Морду в кровь разбила кофейня,

зверьим криком багрима:

"Отравим кровью игры Рейна!

Громами ядер на мрамор Рима!"

 

С неба, изодранного о штыков жала,

слезы звезд просеивались, как мука в сите,

и подошвами сжатая жалость визжала:

"Ах, пустите, пустите, пустите!"

 

Бронзовые генералы на граненом цоколе

молили: "Раскуйте, и мы поедем!"

Прощающейся конницы поцелуи цокали,

и пехоте хотелось к убийце - победе.

 

Громоздящемуся городу уродился во сне

хохочущий голос пушечного баса,

а с запада падает красный снег

сочными клочьями человечьего мяса.

 

Вздувается у площади за ротон рота,

у злящейся на лбу вздуваются вены.

"Постойте, шашки о шелк кокоток

вытрем, вытрем в бульварах Вены!"

 

Газетчики надрывались: "Купите вечернюю!

Италия! Германия! Австрия!"

А из ночи, мрачно очерченной чернью,

багровой крови лилась и лилась струя.

 

20 июля 1914 г.


 

 

 

 

 

 

 

Облако в штанах

(Вступление)

 

Вашу мысль,

мечтающую на размягченном мозгу,

как выжиревший лакей на засаленной кушетке,

буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:

досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

 

У меня в душе ни одного седого волоса,

и старческой нежности нет в ней!

Мир огромив мощью голоса,

иду - красивый,

двадцатидвухлетний.

 

Нежные!

Вы любовь на скрипки ложите.

Любовь на литавры ложит грубый.

А себя, как я, вывернуть не можете,

чтобы были одни сплошные губы!

 

Приходите учиться -

из гостиной батистовая,

чинная чиновница ангельской лиги.

 

И которая губы спокойно перелистывает,

как кухарка страницы поваренной книги.

 

Хотите -

буду от мяса бешеный

- и, как небо, меняя тона -

хотите -

буду безукоризненно нежный,

не мужчина, а - облако в штанах!

 

Не верю, что есть цветочная Ницца!

Мною опять славословятся

мужчины, залежанные, как больница,

и женщины, истрепанные, как пословица.


СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ


Вы ушли,

        как говорится,

                      в мир иной.

Пустота...

          Летите,

                 в звезды врезываясь.

Ни тебе аванса,

               ни пивной.

Трезвость.

Нет, Есенин,

            это

               не насмешка.

В горле

       горе комом -

                   не смешок.

Вижу -

       взрезанной рукой помешкав,

собственных

           костей

                 качаете мешок.

 - Прекратите!

              Бросьте!

                      Вы в своем уме ли?

Дать,

     чтоб щеки

              заливал

                     смертельный мел?!

Вы ж

    такое

         загибать умели,

что другой

          на свете

                  не умел.

Почему?

       Зачем?

             Недоуменье смяло.

Критики бормочут:

                  - Этому вина

то...

      да се...

              а главное,

                        что смычки мало,

в результате

            много пива и вина.-

Дескать,

        заменить бы вам

                       богему

                             классом,

класс влиял на вас,

                   и было б не до драк.

Ну, а класс-то

              жажду

                   заливает квасом?

Класс - он тоже

                 выпить не дурак.

Дескать,

        к вам приставить бы

                           кого из напостов -

стали б

       содержанием

                  премного одарённей.

Вы  бы

      в день

            писали

                  строк по сто,

утомительно

           и длинно,

                    как Доронин.

А  по-моему,

            осуществись

                       такая бредь,

на себя бы

          раньше наложили руки.

Лучше уж

        от водки умереть,

чем от скуки!

Не откроют

           нам

               причин потери

ни петля,

         ни ножик перочинный.

Может,

      окажись

             чернила в "Англетере",

вены

    резать

          не было б причины.

Подражатели обрадовались:

                         бис!

Над собою

         чуть не взвод

                      расправу учинил.

Почему же

         увеличивать

                    число самоубийств?

Лучше

     увеличь

            изготовление чернил!

Навсегда

        теперь

              язык

                  в зубах затворится.

Тяжело

      и неуместно

                 разводить мистерии.

У народа,

         у языкотворца,

умер

    звонкий

           забулдыга подмастерье.

И несут

       стихов заупокойный лом,

с прошлых

         с похорон

                  не переделавши почти.

В холм

      тупые рифмы

                 загонять колом -

разве так

         поэта

              надо бы почтить?

Вам

   и памятник еще не слит,-

где он,

       бронзы звон,

                   или гранита грань?-

а к решеткам памяти

                   уже

                      понанесли

посвящений

          и воспоминаний дрянь.

Ваше имя

        в платочки рассоплено,

ваше слово

          слюнявит Собинов

и выводит

         под березкой дохлой -

"Ни слова,

          о дру-уг  мой,

                        ни вздо-о-о-о-ха "

Эх,

   поговорить бы иначе

с этим самым

            с Леонидом Лоэнгринычем!

Встать бы здесь

               гремящим скандалистом:

- Не позволю

             мямлить стих

                         и мять!-

Оглушить бы

           их

             трехпалым свистом

в бабушку

         и  в бога душу мать!

Чтобы разнеслась

                бездарнейшая погань,

раздувая

        темь

            пиджачных  парусов,

чтобы

     врассыпную

               разбежался Коган,

встреченных

           увеча

                пиками усов.

Дрянь

     пока что

             мало поредела.

Дела много -

             только поспевать.

Надо

    жизнь

         сначала переделать,

переделав -

            можно воспевать.

Это время -

            трудновато для пера,

но скажите

          вы,

             калеки и калекши,

где,

    когда,

          какой великий выбирал

путь,

     чтобы протоптанней

                       и легше?

Слово -

        полководец

                  человечьей силы.

Марш!

     Чтоб время

               сзади

                     ядрами рвалось.

К  старым дням

              чтоб ветром

                         относило

только

      путаницу волос.


Для веселия

           планета наша

                       мало оборудована.

Надо

    вырвать

           радость

                  у грядущих дней.

В этой жизни

            помереть

                    не трудно.

Сделать жизнь

             значительно трудней.



ЛИЛИЧКА!

 

 

   Вместо письма

 

Дым табачный воздух выел.

Комната -

глава в крученыховском аде.

Вспомни -

за этим окном

впервые

руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот,

сердце в железе.

День еще -

выгонишь,

может быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет

сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу,

тело в улицу брошу я.

Дикий,

обезумлюсь,

отчаяньем иссечась.

Не надо этого,

дорогая,

хорошая,

дай простимся сейчас.

Все равно

любовь моя -

тяжкая гиря ведь -

висит на тебе,

куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят -

он уйдет,

разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,

он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

 

26 мая 1916 г. Петроград

Так и со мной

(отрывок из поэмы люблю)

Флоты — и то стекаются в гавани.
Поезд — и то к вокзалу гонит.
Ну а меня к тебе и подавней —
я же люблю!—
тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
Так я
к тебе возвращаюсь, любимая.
Мое это сердце,
любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы
с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я
к тебе возвращаюсь,—
разве,
к тебе идя,
не иду домой я?!
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.

А ВЫ МОГЛИ БЫ?

 

 

Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

я показал на блюде студня

косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы

прочел я зовы новых губ.

А вы

ноктюрн сыграть

могли бы

на флейте водосточных труб?


ПОСЛУШАЙТЕ!

 

 

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают -

значит - это кому-нибудь нужно?

Значит - кто-то хочет, чтобы они были?

Значит - кто-то называет эти плевочки

жемчужиной?

И, надрываясь

в метелях полуденной пыли,

врывается к богу,

боится, что опоздал,

плачет,

целует ему жилистую руку,

просит -

чтоб обязательно была звезда! -

клянется -

не перенесет эту беззвездную муку!

А после

ходит тревожный,

но спокойный наружно.

Говорит кому-то:

"Ведь теперь тебе ничего?

Не страшно?

Да?!"

Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают -

значит - это кому-нибудь нужно?

Значит - это необходимо,

чтобы каждый Вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда?!




НАТЕ! Через час отсюда в чистый переулоквытечет по человеку ваш обрюзгший жир,а я вам открыл столько стихов шкатулок,я - бесценных слов мот и транжир. 

Больше работ по теме:

КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]

Скачать реферат © 2017 | Пользовательское соглашение

Скачать      Реферат

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ