Ученые-востоковеды Казанского университета первой половины XIX века

 

Введение

Географическое положение России, являющейся своеобразным «мостом» между Европой и Азией, местом слияния и взаимопроникновения восточной и европейской культуры во многом предопределило особую роль отечественных исследователей в изучении стран Востока. Интерес ученых вызывал не только географический контраст восточной и европейской цивилизации, но и абсолютно иной склад мировоззрения, экономики и культуры.

Важным этапом в становление отечественного востоковедения является конец ХVIII - середина XIX века. Этот период характеризуется созданием обширной системы востоковедческого образования, объединившей собой деятельность Академии наук, университетов, лицеев, гимназий, духовных академий, семинарий и научные общественные сообщества.

Выбор изучения научной и педагогической деятельности ученых представителей казанской школы востоковедения обусловлен следующими причинами:

Во-первых, казанский университет в первой половине ХIX века являлся ведущим центром в изучении стран Востока.

Во-вторых, здесь впервые в России при философском факультете был открыт восточный разряд, при котором функционировали арабо-персидская, турецко-татарская, монгольская, китайская, санскритская и армянская кафедра.

В-третьих, с Казанским университетом связана деятельность таких выдающихся востоковедов как арабиста Х.М. Френа, тюрколога и ираниста А.К. Казем-Бека, монголоведа С.М. Ковалевского, китаеведа В.П. Васильева. Именно благодаря этим ученым отечественное востоковедение получило всеобщее мировое признание.

Актуальность нашей работы определена тем, что история изучения Востока, истоки и формирование ориенталистики в России, по сей день остаются важнейшими темами отечественных гуманитарных исследований.

Новизна работы заключается в том, что в ней особое внимание уделяется вкладу каждого отдельного ученого-востоковеда Казанского университета первой половины ХIX века в формирование целостного научного представления о странах Востока.

Целью дипломной работы является освещение и оценка научной, педагогической, собирательской, организаторской деятельности казанских востоковедов первой половины ХIX века.

Для достижения вышеизложенной цели были поставлены следующие задачи:

) Рассмотреть деятельность ученных-востоковедов, стоявших у истоков формирования казанской востоковедческой школы;

) Проанализировать вклад О.М. Ковалевского в развитие отечественного востоковедения;

) Исследовать педагогическую и научную деятельность китаеведа В.П. Васильева в казанский период жизни ученного;

) Выявить основные тенденции развития и формирование казанской востоковедческой школы.

Объектом исследования являются ученые-востоковеды казанского университета первой половины ХIX века, а предметом - их научная и педагогическая деятельность.

Источниками для исследования послужили более 200 дел о служебной, научно-педагогической, исследовательской деятельности казанских востоковедов, хранящихся в национальном архиве РТ. Основной документальный комплекс отложился в фонде Казанского университета (Ф. 977) в следующих структурных частях университета: Совет, Правление, Ректор, историко-филологический факультет, фонд Попечителя Казанского учебного округа (Ф. 92). Среди документальных источников - протоколы совета, правление историко-филологического факультета университета; предписания, отношения министра народного просвещения попечителю Казанского учебного округа; отношения, уведомления попечителя Казанского учебного округа, ректора Казанского университета совету университета; переписка правления, издательского комитета при Казанском университете с ректором, советом университета, попечителя Казанского учебного округа по вопросам: об определении О.М. Ковалевского на должности, об изучении и преподавании монгольского языка, научных путешествиях в Сибирь, Бурятию, Монголию, Китай, о приобретении для университетской библиотеки рукописей и сочинений на восточных языках, о публикации научных трудов и их распространении, о представлении к наградам и объявлении благодарности и др.

Историографические работы, посвященные наследию казанских востоковедов можно условно разделить на три хронологических периода: 1 период (конец XIX - начало XX века), 2 период (1930-1950-е года), 3 период (70-е года XX века - начало XXI века). Знаковой работой первого хронологического периода, бесспорно, является биографический очерк Ю. Талько-Грынцевич, посвященный 100-летию рождения О.М. Ковалевского. Исследователь на основе опубликованных российских и польских материалов обращается к биографии ученого и его научной деятельности. Чуть позже в 1904 г. к 100-летнему юбилею казанского университета выходит Библиографический словарь профессоров и преподавателей императорского Казанского университета (1804-1904) под редакцией И.П. Загоскина. Работа базируется на фондах казанского университета и содержит достаточно ценную информация о востоковедах, не ставшими столь известными как О.М. Ковалевский, но внесшими значительный вклад в развитие казанской школы востоковедения. Второй период связан с появлением интересных и оригинальных статей и публикаций о жизни и научной педагогической деятельности О.М. Ковалевского. Среди авторов, которые осветили его вклад в монголоведение и востоковедение следует отметить А.А. Петрову, В.Л. Котвича, Б.Я. Владимирцева, А.С. Шофмана и других. Достаточно содержательна работа Н.А. Мазитовой «Изучение Ближнего и Среднего Востока в Казанском университете», - Казань, 1972. Автор подробно останавливается на зарождении и становлении казанского востоковедения. Современный этап изучения научной деятельности казанских востоковедов в первую очередь связан с работами Р.М. Валеева. Исследователь, опираясь на солидную историографическую и документальную базу, попытался обобщить собранный материал о педагогической и научной деятельности казанских востоковедов. В 2001 в стенах казанского университета прошла международная конференция посвященная наследию монголоведа О.М. Ковалевского и современности. Научная сессия положила начало интеграции западных и отечественных исследований посвященных данной тематике.

1. Восточный разряд Казанского университета

В первой половине XIX века Казанский университет бесспорно являлся крупным научным центром России. Развитие капиталистических отношений, включение в состав России Закавказья и северных районов Средней Азии, освоение русскими переселенцами просторов Сибири и выход к границам Китая и берегам Тихого океана, географические открытия русских и иностранных путешественников содействовали развитию востоковедения как науки.

Крупную роль в научных стран Востока и развития передового русского востоковедения сыграл Казанский университет, в котором в первой половине XIX веке существовал единственный в России специальный восточный разряд, подготовивший плеяду выдающихся востоковедов. Профессора и преподавателя Казанского университета положили начало научного изучения стран.

Еще в 1769 году преподавание татарского языка было введено в Первой казанской гимназии, что явилось базой для успешного развития востоковедения в Казанском университете. По уставу 1804 года предусматривалось открытие самостоятельной восточной кафедры, что было продиктовано интересами внутренней и внешней политики царского правительства. Эти интересы к Востоку особенно возросли в начале XIX века в связи с усилением влияния России в странах Ближнего и Дальнего Востока. Нужны были русские, знающие восточные языки, поэтому было решено открыть при Казанском университете кафедру восточных языков. Она была открыта в 1807 году.

В этой связи следует отметить географические положения Казани. Казань становится центром торговли и экономических связей Востока с Россией. Она также являлась культурным центром обширного восточного края. Здесь легко можно было найти преподавателя восточных языков из местного населения.

Первым профессором восточной кафедры был Христиан Мартин Френ (1782-1851). Он был приглашен из Ростокского университета, потому что отечественных ученых для руководства кафедрой не оказалось. Из восточных языков предполагалось преподавать арабский и персидский язык, а также для желающих - еврейский и сирийский. Х.М. Френ Родился в 1782 г. в г. Ростоке, где окончил латинскую гимназию. Обучение арабскому и древнееврейскому языкам начал на богословском факультете университета Ростока под руководством гебраиста Олафа Тихзена (Oluf Gerhard Tychsen, 1734-1815), продолжил образование в университетах Гёттингена и Тюбингена. В 1802 г. окончил образование и отправился в Швейцарию, где до 1804 г. преподавал латинский язык в Бургдорфском педагогическом институте Песталоцци. Вернувшись в Росток, в 1804 г. защитил докторскую диссертацию, получив степени доктора философии, магистра свободных наук, а также доктора богословия. В 1806 г. принят приват-доцентом университета Ростока. В начале 1807 г. первый попечитель Казанского учебного округа С.Я. Разумовский обратился к Тихзену с просьбой порекомендовать кого-либо на замещение должности профессора восточных языков в только что основанном Казанском университете. Тот сразу же назвал имя Френа, как лучшего своего ученика. В 1807 г. Френ принял приглашение возглавить кафедру восточных языков Казанского университета и сразу получил должность ординарного профессора. В Казань он прибыл в октябре 1807 г.

Почти сразу же Х.М. Френ представил в Совет университета проект преподавания восточных языков, так как в первой четверти XIX века преподавание восточных дисциплин в университете носило произвольный характер, и разработанных учебных программ и планов по большинству предметов не было. С тех пор в практику вошел порядок представления в Совет ежегодных планов преподаваемых дисциплин.

Ввиду того, что занятия проводились на латинском, а учебные пособия отсутствовали, число слушателей лекции Френа постоянно сокращались. Иногда у Френа оставался лишь один студент. Как пишет И.П. Загоскин, сам Х.М. Френ уделял мало внимания слушателям и не поддерживал в них первоначального усердия. Для занятия профессорской должности Х.М. Френ не был подготовлен. Преподавательская должность Френа не принесла ожидаемых результатов. В одном из писем попечителю он и сам признавал это.

Самыми одаренными студентами Х.М. Френа были С. Кручинин и Я.О. Ярцев. Кручинин даже стал помощником Френа в преподавании восточных языков, но 30 июня 1809 года он скоропостижно скончался в университетской больнице. Я.О. Ярцев, стал первым казанским кандидатом восточной словесности. 19 мая 1816 г. он успешно защитил магистерскую диссертацию «О восточных словах, находящихся в русском языке», а уже 25 мая был утвержден и степени магистра восточной словесности. В период с января 1817 г. по январь 1818 г. Ярцев находился в составе российского посольства в Персии на должности канцелярского чиновника. По итогам данной поездки Я.О. Ярцев представил в Совет университета «Краткий журнал путешествия в Персию», «Дневные записи, веденные во время переезда от Тифлиса до Астрахани» и «Рассуждение о религии персиян». Магистр даже был награжден перским шахом знаком ордена Льва и Солнца второй степени за успех в изучении персидского языка. Однако, Я.О. Ярцев подавая большие надежды в области изучения восточных языков, вскоре оставил научную деятельность.

Научные работы Х.М. Френа были посвящены главным образом золотоордынской и арабской нумизматике. В казанском университете им была опубликована первая монография, посвящённая описанию 17 саманидских и буидских монет, не известных дотоле в Европе, причём её пришлось печатать на арабском языке, ввиду отсутствия в Казани латинского шрифта. Х.М. Френ считается первым казанским ученым-нумизматом, ставши основоположником научной нумизматики мусульманского Востока. Х.М. Френ, превративший нумизматику из любительского занятия в науку. Одна из главнейших заслуг Френа перед русской наукой состоит в открытии им богатых материалов для истории России и древних ее обитателей. Очень богатый запас сведений он нашел в большом географическом словаре арабского географа первой половины XIII века Якута. Известия этого словаря о Руси, волжских булгарах и хазарах, заимствованные Якутом из записки халифского посланника к булгарам Ибн Фадлана (922 г.), в связи со сведениями других восточных писателей, доставили Френу материалы для трех весьма важных монографий. Френ оставил немало рукописных трудов, помимо изданных академиком Дорном в двух томах, под заглавием: «Opuscula postuma» (1855-1877). Важнейший из ненапечатанных трудов - объемистый критический словарь арабского языка, над пополнением которого Френ трудился всю жизнь. Очень интересовался ученый древними рукописями на арабском языке. Он составил и издал список наиболее важных и редких исторических сочинений на восточных языках.

Девять с половиной лет Х.М. Френ возглавлял кафедру восточных языков в Казанском университете. В сентябре 1817 года он утверждается ординарцем академиком Академии наук России и назначается в Азиатский музей хранителем.

Хотя педагогической деятельности Х.М. Френ уделял недостаточное внимание, но его заслуги в области ориенталистики и нумизматики высоко оценены учеными всего мира. В Казани он превратился в известного арабиста, чему способствовало историческая почва Казанского края и имеющиеся здесь источники, что благоприятно сказалось на научной деятельности Френа. За свою жизнь он опубликовал более 150 исследования немецком, латинском и арабском языках, стал почётным членом более 20 академий и учёных обществ мира.

Х.М. Френ на должность руководителя кафедры восточных языков рекомендовал своего соотечественника Ф. Эрдмана, который был утвержден в этой должности 4 сентября 1818 года. Через год он был определен профессором восточных языков в Казанский университет. В 1826 г. Ф. Эрдман стал деканом словесного отделения, с 1828 г. возглавил арабо-персидскую кафедру, а с 1833 г. начал преподавать (вместо кандидата Берниковского) древнюю историю, однако уже в 1835 г. эта должность была вакантна.

Он также как и Х.М. Френ вел свои занятия на латинском и немецком языках, поэтому к 1822 году уже Ф. Эрдман лишился всех своих слушателей. Вставал даже вопрос о закрытии восточной кафедры. Поэтому поводу Совет университета был вынужден принять специальное решение о введении преподавания арабского и персидского языков в Первой казанской гимназии, чтобы подготовить учащихся к поступлению в университет.

О научно-педагогической деятельности Ф. Эрдман в литературе имеются два противоположных мнения. К группе ученных, которые резко отрицательно оценивал его деятельность, относился и сам Х.М. Френ, несмотря на то, что он сам рекомендовал его на эту должность. За 26 лет работы в Казанском университете Ф. Эрдман своих учеников из числа русских не оставил, впрочем, так же как и Х.М. Френ. Аналогично мнения придерживался и В.В. Бартольд в свое время выразился о нем так: «Как ученый, Эрдман не имел успеха ни на своей родине, ни в России…». А итсорик И.Ю. Крачковскии добавлял: «История оправдала этот приговор - многочисленные работы Эрдмана, как основанные на персидских материалах, так арабистические и особенно нумизматические, почти никогда не упоминаются в современной науке».

Другой точки зрения относительно Ф. Эрдмана, придерживался историограф Казанского университета Н.П. Загоскин. Он считал, что благодаря ему, казанский разряд восточной словесности получил широкое развитие. Конечно, нельзя умалять значение Ф. Эрдмана как востоковеда и утверждать, что его деятельность в Казанском университете в период с сентября 1819 г. по май 1845 г. прошла бесследно. Ф. Эрдман стремился к укреплению и расширению преподавания языков в университете. В списке напечатанных им работ числится 34 названия на немецком, латинском, русском и французском языке по лингвистике, истории, литературе и нумизматике, основанные на арабских и персидских источниках. В 1829-1834 гг. отделение словесных наук, Совет Казанского университета и академики - востоковеды Х.Д. Френ и Я.И. Шмидт обсуждали предложение Ф. Эрдмана «о составлении словаря татарского языка». Ф. Эрдманом было предложено отправить специалиста, знающего восточные языки в Казанскую, Астраханскую, Оренбургскую и Тобольскую губернию для сбора лингвистического материала. Собранный материал должен был лечь в основу «полной грамматики» и словаря, «который бы обнимал весь татарский диалект во всех его различных отраслях и к подробному и верному изложению истории татарской литературы». В дальнейшем Ф. Эрдман считал, что это исследование позволит «сравнить с точностью татарский диалект с турецким» и в целом откроет новую эпоху в тюркологии и «в изученных занятиях Казанского университета. Сохранившиеся архивные материалы и ряд публикаций отечественных историков освещают интересную полемику которая шла между российскими востоковедами Ф.И. Эрдманом, Х.Д. Френом и Я.И. Шмидтом в 1830-1834 гг. о принципах и практике составления татарского словаря. Как отмечает Р.М. Валеев: «Ее содержание составляет незабываемую страницу истории университетского и академического востоковедения в России».

Блестяще Ф. Эрдман проявил себя как скрупулезный собиратель восточных рукописей. Собранные им манускрипты являются не только гордостью научной библиотеке Казанского университете, но и занимают достойное место в отделах редких рукописей в Российской национальной библиотеке и библиотеке и ВГБИЛ. Однако свой научный потенциал, по словам Н.А. Мазитова, он не сумел реализовать. Его научные работы, особенно по нумизматике, были слабы. Он был слаб и как педагог. Пользуясь своим званием и положением, он брался за выполнение многих работ, но они выполнялись на недостаточном научно-педагогическом уровне и постоянно подвергались критике как со стороны Казанского университета, так и Академии наук.

В 1845 году он был вынужден оставить университет и перейти на административную работу - директором училищ в Новгородской губернии.

Огромная заслуга в создании и развитии востоковедных кафедр принадлежит ректору Казанского университета Н.И. Лобачевскому и попечителю Казанского учебного округа Мусину-Пушкину. Н.И. Лобачевский поставил перед собой задачу превратить Казанский университет в передовой центр России.

В 1828 году кафедра восточных языков была разделена на кафедру арабско-персидскую и турецко-татарскую. Последнюю должен был возглавить Халфин, но он вскоре скончался. Уже к 30-м годам XIX века востоковедение в Казанском университете начало быстро развиваться и постоянно совершенствоваться. Устав 1835 года фактически уже утвердил три восточные кафедры. Наряду с названными в 1833 году появилась монгольская кафедра, которую возглавил профессор Ф.М. Ковалевский. В 1837 году была учреждена кафедра китайского языка и словесности, под руководством архимандрита Даниила (Д.П. Сивилов), который преподавал в 1837-1844 гг. Преемником архимандрита Даниила в Казанском университете стал И.П. Войцеховский, заложивший основы научного маньчжуроведения в Казани. В 1841 году началось преподавание маньчжурского языка. Год спустя в Казанском университете открываются еще две новые кафедры: армянского языка (рук - С.И. Назариянц) и санскрита. В 1841-1851 гг. санскритский язык преподавал П.Я. Петров (1814-1875), возглавивший в 1842-1852 гг. кафедру санскритологии. В 1846 г. в университете открылась кафедра калмыцкого языка, возглавляемая монголоведом А.В. Поповым. Было также принято решение об открытии кафедры тибетского языка, во главе которой предполагалось поставить профессора В.П. Васильева. Все эти кафедры составили так называемый «восточный разряд» философского факультета, который с 1851 года вошел в состав историко-филологического факультета университета.

Казанский университет, возглавляемый Н.И. Лобачевским, пытался создать еще рад востоковедных кафедр (индостанского, тибетского и еврейского языка), необходимых для всестороннего и глубокого изучения Востока, а также создать на базе восточного разряда специальный Азиатский или Восточный институт, который стал бы основным центром изучения в России стран и народов Востока. Но ходатайство университета было отклонено царским правительством.

Многое сделали для развития востоковедной науки и преподавания татарского языка в Первой казанской гимназии и в Казанском университете династия Халфиных. Пять поколений Халфиных преподавали здесь. Одним из наиболее известных стал Ибрагим Халфин - первый адъютант восточной словесности среди татар. В Первой казанской гимназии и Казанском университете он преподавал татарский язык. И. Халфин был одним из первых татарских просветителей, он стремился знакомить татар с русской культурой и оказывал значительную помощь русским в изучении татарского.

В 1809 г. И.Х. Хальфиным была издана «Азбука и грамматика татарского языка с правилами арабского чтения, преподаваемая в Казанской гимназии». Она явилась не только первой сопоставительной грамматикой татарского и русского языка, но и первой печатной продукции русской типографии Казанского университета. В 1822 г. в университетской типографии вышла татарская хрестоматия И. Хальфина. Она называлась «Жизнь Джингиз хана и Аксак Тимура с привоскуплением разных отрывков, до истории касающихся, в коих все слова для обучающихся расположены по алфавиту». Анализирую данную работу М.З. Закиев отмечает: «Приведенный в хрестоматии материал вполне может быть использован при разработке истории татарского литературного языка. А татарско-русский словарь, который содержал в себе около 1600 слов, также может быть полезным для татарской лексикографии и лексикологии». Ибрагим Хальфин был первым в истории татарином, имевшим ученое звание. 11 августа 1823 года он был избран, а 17 сентября того же года утвержден адъютантом восточной словесности.

С 1826 года в Казанском университете начинается научно-педагогическая деятельность Александра Касимовича Казем-Бека, впоследствии ставшего ученым с мировым именем, крупнейшего знатока филологии, истории, права и философии стран Ближнего и Среднего Востока. Довольно подробно о его жизни и деятельности написала Н.А. Мазитова, которая отмечает, что о нем нет ни одного солидного исследования, за исключением отдельных сведений.

Мирза Александр Касимович Казем-Бек (Мухаммед Али) родился в 1802 году в Персии, в семье персидских шейхов. Образование получил в городе Астрахани, у местных шотландских миссионеров. В 1823 году принял христианство. До поступления на службу в Казанский университет он был переводчиком восточных языков в Омском Азиатском училище. 31 октября 1826 года, по рекомендации Ф. Эрдмана, назначен в Казанский университет лектором персидского языка. Тогда преподавателей восточных языков было только двое: ординарный профессор Ф. Эрдман и адъютант И. Халфин. после смерти И. Халфина А.К. Казем-Бек принял на себя также обязанности преподавания татарского языка в университете. А.К. Казем-Бек, так же как и О.М. Ковалевский был трижды достоин Демидовской премии Академии наук.

Первые же десятилетия пребывания в Казани А.К. Казем-Бек успешно занимался педагогической и научной деятельностью. Он в это время изучал и издавал произведения восточной литературы. Эти произведения прежде всего касаются истории крымских ханов, истории Кавказа, мусульманского законоведения. Добросовестная, кропотливая работа А.К. Казем-Бека была достойна оценена Академией наук, которая в конце 1835 года избрала его своим членом-корреспондентом. Еще раньше, в 1829 году он был избран членом Великобританского Азиатского общества в Лондоне.

В 1832 году А.К. Казем-Бек подготовил к печати знаменитое сочинение Мухамеда Ризы по истории крымских ханов от Менгли-Гирей хана I до Менгли-Герей XI, т.е. с 876/1416 по 1150/1737 гг. под названием «Ассад ас Сейяр или Семь планет». Издание этого труда доставило А.К. Казем-Беку почетную известность среди ориенталистов.

В феврале-мае 1837 г. А.К. Казем-Бек был командирован в г. Санкт-Петербург, где работал в фондах тюркских рукописей императорской публичной библиотеки, библиотеке императорской академии и Румянцовского музеума. Позднее ряд тюркских рукописей - «Китаби Сеид Бетал», «Диванчеи Неваи», «Фюзили», «Габус-намэ» и другие из императорский академии наук и Румянцовского музеума был отправлены в Казань для работы Казем-Бека над турецкой хрестоматией.

В 1840-1842 гг. А.К. Казем-Бек закончил работу над первой частью турецко-татарской хрестоматии. Выпуск этой хрестоматии задержался в связи с подготовкой второго издания «Грамматики турецко-татарского языка» и работой над «Конкордансом Корана».

Из планируемых учебных изданий А.К. Казем-Бек опубликовал известную в истории тюркологии «Грамматику турецко-татарского языка». Первый вариант текста грамматики А.К. Казем-Бек с его примечаниями и дополнениями основывался на известной «Грамматикой турецко-татарского языка» Жобера, переведенной Ильей Березиным. Преподаватель арабского языка в Петербургском университете О.И. Сенковский (1800-1858) написал следующую рецензию на этот текст «Отдавая полную справедливость труду г. профессора А.К. Казем-Бек, который обогатил этот перевод отличными примечаниями о духе турецкого и татарского языков и об их грамматических свойствах, и во многом исправил или переделал самый текст сочинения Г. Жобера…». О.И. Сенковским были высказаны ряд замечаний «для улучшения турецко-татарской грамматики»: о возможности А.К. Казем-Бека написать «грамматику гораздо лучше Жоберовой»; в основу грамматики взять «оттоманское и стамбульское общеупотребительное произношение; показывая под данной фразою, каким образом ее должно читать по училищному оттоманскому произношению и как станет произносить ее казанский, дербенский или адербаеджанский татарин, киргиз, башкир, узбек…; обратить особое внимание на разговорный и ученый язык и др.

По свидетельству современного историка А.К. Рзаева, на «Грамматике турецко-татарского языка» (1839 г. и 1846 г.) А.К. Казем-Бека «была воспитана блестящая плеяда не только русских, но и западноевропейских востоковедов и преподавателей восточных языков». Подобные учебные пособия, посвященные другим восточных языкам, публиковались и позднее. В 1841 г. магистр университета Илья Березин составил «Грамматику персидского языка», которая рассматривалась профессором А.К. Казем-Беком и была напечатано только в 1853 г. Исследователь Р.М. Валеев отмечает: «Учебно-методическим изданиям казанских востоковедов, посвященным мусульманских языкам, даны самые высокие оценки в отечественной историографии истории ориенталистики в России».

А.К. Казем-Бек не редко занимался рецензированием учебников и пособий, связанных с мусульманскими языками издаваемых как в России, так и в Европе. В сентябре 1842 г. профессором А.К. Казем-Беком была рассмотрена «Краткая грамматика персидского языка» (напечатана в 1841 г.), составленная Аббас Кули-ага Бакихановым. А.К. Казем-Беком была дана строго научная рецензия русской версии грамматики персидского языка. Вскоре профессор А.К. Казем-Бек по прошению совета Санкт-Петербургского университета рассмотрел «Хрестоматию и словарь татарского языка» Л.З. Будагова (1812-1878), выпускника разряда восточной словесности 1840 г. А.К. Казем-Бек посчитал хрестоматию и словарь Л. Будагова «вполне достойных для издания» и высказал ряд замечаний, относящихся «к общей системе расположения статей хрестоматии», а также изменений «в переводе статей Саади» и т.д.

В 1845 году А.К. Казем-Бек издал капитальный труд по мусульманскому законоведению - «Мюхтесерюль вигкает или сокращенный вигкает». Им была приобретена и редактирована рукопись «Дербент-нама» на турецком языке, которая являлась единственным памятником по истории Дербента и состояла из 10 частей.

В своих научных изысканиях при подготовке к изучению указанных сочинений А.К. Казем-Бек показал глубокое знание предмета и обнаружил прекрасное знание восточных языков. Он обладал исключительной эрудиции и феноменальным знанием текстов. Это умение помогало сопоставлять многочисленные версии о происхождении восточных рукописей.

При изучении древних периодов истории и литературы А.К. Казем-Бек широко использовал произведения народного творчества, которые имели большое значение как исторический источник. А.К. Казем-Бек также указывал на огромную значимость мифологии при исследовании древних периодов истории человечества. В отечественном востоковедении А.К. Казем-Бек явился первым исследовании мифологии персов. Еще в 40-е годы XIX века на основе первоисточников он составил курс лекции по персидской мифологии.

А.К. Казем-Бек много и плодотворно занимался иранистикой, потому что считал, что Иран играл важную роль в истории стран Ближнего и Среднего Востока. Им впервые был создан курс персидской литературы с древнейших времен до XIX века. Ученный утверждал, что изучения литературы Востока показывает, что история знает и другие культуры, нежели греко-римскую, которая явилось античной основой для культуры других групп народов. Это на своих лекциях раскрыл А.К. Казем-Бек на примере Ирана. Он показывал, что влияние культуры Ирана распространилось и на Европу. Наряду с этим А.К. Казем-Бек в 1830-40-е годы создал учебные пособия по турецко-татарскому языку.

Большое внимание уделял А.К. Казем-Бек педагогической деятельности как в Первой казанской гимназии, которая стала базой подготовки будущих студентов-востоковедов для университета, так и в самом Казанском университете. В университете он преподавал арабскую, персидскую и татарскую грамматику, занимался со студентами чтением печатных книг и рукописей, объяснял синтаксические правила и общие свойства мусульманских языков и переводил «постепенно трудные места их хрестоматий Болдырева, Барона Сильвестра де Саси, из истории Абулгази-Багадур - хана…, иногда из рукописей Раузет-уссефа сочинения Мирхонда». Им составляются учебные планы и расписания занятий, разрабатывается методика преподавания восточных языков. С уверенностью можно сказать, что А.К. Казем-Бек был одним из основателей востоковедной науки в Казанском университете.

Успешная научная и педагогическая деятельность востоковедов Казанского университета была невозможна без новейшей литературы и восточных рукописей, содержащих необходимые материалы по географии, этнографии, истории и философии стран Востока. Поэтому руководство университета, не жалело средств для пополнения библиотеки восточными книгами и рукописями проходило главным образом через приобретение их у частных лиц и за границей, в странах Востока во время научных командировок воспитанников университета. Фундаментальный вклад в формирование университетской библиотеки внесли востоковеды первой половины XIX века. В 1811 г. Х.Д. Френ в газете «Казанские известия» обращается с объявлением о покупке рукописей на арабском языке и древних восточных монет. В 1807-1818 гг. университетской библиотекой было приобретено более 70 книг и рукописей на арабском, сирийском, еврейском, персидском, турецком и татарском языках.

В 1822 г. по поручению Совета университета Ф. Эрдман и К. Фукс готовят свои предложения для инструкции путешественникам по России и Армении, которые должны заниматься собиранием «отечественных и татарских древностей в памятниках, рукописей, медалях, преданиях».

В 1836 г. профессорами Ф. Эрдманом и А.К. Казем-Беком были составлены списки наиболее важных мусульманских сочинений с целью приобретения их для университетской библиотеки. Список А.К. Казем-Бека включал 32 наименования произведений арабо-мусульманских авторов: «История правителей…» ат - Табари, «Завоевания стран» ал-Балазури, «Записку Ахмеда ибн Фадлана», «Историю ат-Табари» Мухамаммада ибн Джарира, «Вести времени (эпохи)» ал-Масуди, «Историю Хорезма» Кадый Ахмада, «Историю Самарканда» Джафара Мустагфари, «Историю Багдада» ал-Хатыба ал Багдадий, «Историю Булгара» Ягкуба ибн Нугмана ал-Булгари, «Историю Табаристана» Мухамамада ибн Хасана, «Мировую историю» ал-Джувейени, «Историю ибн Халдуна», «Историю ибн Халликана», «Историю Челеби-Зада», «Историю Субхи» и другие.

Сохранившийся список названий произведений мусульманских авторов, составленный Ф. Эрдманом, включает 33 наименования. Среди представленных сочинений, помимо уже указанных А.К. Казем-Беком, выделяются следующие: «Книга история народов» ал-Исфахани, «Золотые луга (пастбища) ал-Масуди. «Вести стран…» Юсефа ад-Димешки, «Книга предостережения и благородных» ал-Масуди, «Книга путей и государств» ибн-Хаукаля, «Взгляд на правителей бану Сасан» и другие. Эти списки казанских востоковедов-ближневосточников опирались на известное источниковедческое издание Х.Д. Френа.

В апреле 1837 г. профессор А.К. Казем-Бек просил попечителя казанского учебного округа М.Н. Мусина-Пушкина в своем рапорте ходатайствовать о выделении министерством народного просвещения «на каждый год ограниченной суммы, единственного для покупки манускриптов на арабском, персидском и турецком языках и даже некоторых весьма редких сочинений, изданных в магометанских типографиях».

В 1843 г. в восточном отделе университетской библиотеке насчитывалось 61 книга (в том числе и рукописи) на арабском языке, 62 - на персидском, 23 - на турецком, 3 - на еврейском и на 1 на коптском языке. Через 10 лет, в 1853 г., в библиотеке уже было 206 книг и рукописей на арабском, 157 - на персидском, 43 - на турецком, 11 - на татарском и 1 на зендском языке. Всего к 1851 г. библиотека университета включала около 50.000 томов на 35 языках народов мира.

По свидетельству Г.Ф. Шамова, в 1847 году библиотека университета «имела, причем после пожара 1842 года, уже 670 наименований восточных книг и рукописей, а к моменту закрытия восточного разряда (1855 г.) было дополнительно приобретено еще около 1200 названий рукописей и книг».

Плодотворная научная работа профессоров и преподавателей восточного разряда была невозможна без типографии Казанского университета. Казанский университет имел, как известно, свою типографию с большим набором восточных шрифтов - арабского, монгольского, калмыцкого, санскритского, тибетского и армянского.

Таким образом, востоковедение в казанском университете зародилось практически с момента его основания. У истоков казанской востоковедческой высокообразованные немецкие ученые, вызванные из-за границы специально для педагогической деятельности в России. Однако, благодаря работе Первой казанской гимназии, а также деятельности немецких ученых просветителей вскоре в казанском университете появляются и отечественные востоковеды. Любительский интерес к языкам, нумизматике, истории и литературе востока в Казани начинает постепенно перерастать в целую отрасль научного познания.

2. Научная и педагогическая деятельность О.М. Ковалевского

В числе известных всему миру востоковедов, по праву можно назвать, профессора Казанского университета Осипа Михайловича Ковалевского. С его деятельностью связано становление и развитие российского монголоведения. При его участии в Казанском университете была создана первая в Европе кафедра монгольских языков. Он является автором уникального «Монголо - русского - французского словаря», не потерявшего своего значения и в наши дни, а также «Монгольской хрестоматии» и других учебных пособий. Его научная деятельность была оценена не только в России, где было ему присуждено три полных Демидовских премии, но и за рубежом: он неоднократно избирался членом всевозможных исторических, географических, археологических и других обществ.

Помимо языковедения О.М. Ковалевский занимался изучением буддизма, особенно ламаизма, историей, этнографией, культурой народов, заселявших Восточную Сибирь, Монголию и Китай.

На базе университета была создана, так называемая, школа Ковалевского, из которой, впоследствии, вышли такие известные ученые-ориенталисты как Л. Банзаров, В.П. Васильев, К.Ф. Галстунский, Г. Гомбоев, В.Л. Котвач, А.М. Позднеев и другие.

При его непосредственном участии была собрана богатейшая библиотека книг, рукописей, ксилографов, которые касаются стран Востока, а также большая коллекция предметов культуры, быта и религии.

Он трижды избирался деканом факультета, а в 1855 по 1860 гг. был в должности ректора университета.

Однако, его жизнедеятельность до сих пор изучена и исследована не полностью. Хотя этим вопросом занимались Б.Я. Владимирцов, Р.М. Валеев, Т.В. Ермакова, И.В. Кульганек, А.А. Петров, В.Е. Пубаев, Г.Н. Румянцев, Г.Ф. Санжеев, П.Е. Скачков, Е.Г. Фролов, М.П. Хамаганов, Г.Ф. Шамов, Н.П. Шастина, А.С. Шофман, а за рубежом Е.Л. Костич. Отчасти, это объясняется тем, что очень большая часть рукописей, в том числе 6-ти томный труд по Монголии и Китаю, погибли во время пожара 1863 г. в Варшаве. А также тем, что сохранившееся материалы хранятся разрозненными в архивах России, Литвы, Польши и Германии.

В архиве Татарстана находится переписка О.М. Ковалевского с попечителями Казанского учебного округа и Советом университета, которую он вел во время своего путешествия по Забайкалью; а также некоторые его отчеты, путевые заметки, планы подготовки занятий по учебному процессу и т.д. На основании этих и других материалов есть возможность проследить жизнь и деятельность О.М. Ковалевского.

Юзеф (Осип) Михайлович Ковалевский родился 28 декабря 1800 г. (по новому стилю 9 января 1801 г.) в семье университетского священника, которая принадлежала к мелкопоместному шляхетскому роду, в деревне Большая Берестовщина Гродненской губернии.

Уже в годы обучения Юзефа в гимназии города Свилоча у него проснулся интерес к античной истории и филологии. Здесь же О.М. Ковалевский знакомится с патриотически настроенными гимназистами, которое основали тайное «Общество любителей науки и отечественной словесности».

После окончания гимназии семнадцатилетний О.М. Ковалевский поступает в Виленский университет на факультет литературы и свободных искусств. Сразу же после поступления он вступает в организованное А. Мацкевичем и Т. Заном в 1817 г. тайное «Общество филоматов» («Друзья науки»). Первоначально члены этого общества не ставили перед собой каких-либо политических целей, и ограничились лишь «распространения просвещения среди молодежи для повышения его нравственного уровня». В ходе дальнейшего развития «Общество филоматов» перерастает в другую тайную организацию «Общество Филаретов» («Друзья добродетеля»), которая имеет более законспирированную организацию и делится на отделения (по факультетам), и союзы (по звеньям), объединяющих по 20-25 студентов. В уставе и программе «Общество Филаретов» уже намечены конкретные политические цели и задачи национально-освободительной борьбы. Членами общества О.М. Ковалевский избирается председателем голубого союза (словесного отделения).

Между тем О.М. Ковалевский продолжает серьезно заниматься литературой и историей, изучает латинский и греческий языки, пишет ряд статей, делает переводы Геродота, Плутарха и в 1821 г. блестяще заканчивает университет со степенью кандидата философских наук. После этого он поступает на службу в местную гимназию преподавателем польской словесности. Но трагические обстоятельства сложились так, что дальнейшая жизнь и деятельность О.М. Ковалевского круто изменились. Той перспективе, которую пророчили ему, стать в будущем крупным польским специалистом в области истории и философии, не суждено будет осуществиться.

В ночь с 23 на 24 октября 1823 г. О.М. Ковалевский был арестован вместе с другими членами кружка. Долгие месяцы проводит О.М. Ковалевский в заключении, пока не оглашается приговор, по которому О.М. Ковалевскому и пятерым его товарищам определяется место их ссылки - город Казань. Из них трое - Верниковский, Ковалевский и Кулаковский должны были заниматься изучением восточных языков при Казанском университете, чтобы в дальнейшем поступить на службу в иностранную коллегию по азиатскому департаменту.

декабря 1824 г. группа ссыльных из Вильно прибыла в Казань. В своем донесении попечитель Казанского учебного округа М.Л. Магницкий назвал их «политическими преступниками» и потребовал установления за ними строжайшего надзора, контроля за перепиской и еженедельного доноса об их поведении.

В трудных условиях, вдали от Родины, О.М. Ковалевский в короткий срок переключается на совершенно противоположную для прежних его занятий тему и в течение года он сумел овладеть татарским языком и начинает составлять свой татарский словарь. Кроме того начинает изучать арабский и персидский язык.

Изучая татарские летописи, О.М. Ковалевский заинтересовался вопросом происхождения тюркских и монгольских племен, историей Казанского ханства, древними городами Поволжья, даже желает заняться археологическими раскопками. В результате этой работы он написал труд об «Истории Казанского ханства», которая так и осталась в рукописи и, по всей видимости, уже не сохранилась. Большую поддержку и помощь в этот период времени ему оказывал адъютант Ибрагим Исхакович Халфин, преподаватель татарского языка.

В это время дела, связанные с преподаванием восточных языков и изучением истории Востока, в Казанском университете, обстояли весьма плохо. М.Л. Магницкий, будучи попечителем Казанского учебного округа, своими действиями не давал развиваться ориенталистике. Число студентов, решивших посвятить себя этому занятию, из года в год сокращалось, неоднократно ставился вопрос о прекращении преподавания восточных языков.

В течении 1826-1827 гг. происходит ряд кадровых изменении как в казанском учебном округе, так и в самом университете, положительно оказавшихся на развитии образования в университете. В 1826 г. вместе Магницкого М.Л. на должность попечителя Казанского учебном округа назначается М.Н. Мусин - Пушкин, а в 1827 г. ректором университета избирается Н.И. Лобачевский. С этими именами связано становление и развитие отечественной ориенталистики в Казанском университете.

Начиная с 1827 г. с целью «основательных знаний языков монгольского и маньчжурского, необходимым для сближения частных отношений России и Китая имея в виду учредить при Казанском университете сих языков», завязывается активная переписка попечителя Казанского учебного округа Мусина-Пушкина с министром народного просвещения А. Шишковым, решающими вопрос об отправке воспитанников Казанского университета в Восточную Сибирь с целью практического изучения монгольского языка среди коренных жителей этого региона - бурятов и монгол.

Для отправки в четырехлетнее путешествие были выбраны кандидат О. Ковалевский и студент А. Попов, с условием, что при возвращении из поездки и успешной сдачи экзаменов на знание монгольского языка О.М. Ковалевскому будет предоставлена должность профессора на кафедре.

Профессорами В.Л. Булыгином и Ф. Эрдманом была составлена довольно широкая инструкция, в которой определялись цели и задачи экспедиции. О.М. Ковалевскому и А. Попову предписывалось вести ежедневные дневниковые записи, которые должны были присылаться каждые полгода на рассмотрение в Совет университета, как отчет о своей деятельности. Большое внимание, кроме изучения языков уделялось сбору этнографических и исторических материалов: «наблюдения их нравов, обычаев:…отечественной истории и физических свойствах земли их», сбору и приобретения предметов культуры, обыденной жизни и традиционной одежды. Также в инструкции оговаривались правила их поведения среди местного населения: «должны обращаться ласково с тамошними жителями, непротиворечить их религии, не презирать ее, но напротив с должным вниманием вникнуть в догматическую, эстетическую и аскетическую части ламаизма. В обхождении с ними должны стараться приобретать новые познания, в отношении их национального характера, народных преданий» и т.д.

В инструкции были представлены критерии, которыми должны были руководствоваться путешественники при покупке монгольских и маньчжурских книг и рукописей: «ибо должны смотреть не на красоту и драгоценность оных, но на важность содержимого, и на древность их». Весной 1823 года О.М. Ковалевский и А. Попов отправляются в экспедиции. Летом того же года они прибывают в Иркутск. Иркутский губернатор И.Б. Цейдлер встретил их настороженно, потребовал копии всех документов и писем, которые у них были, включая инструкцию, а также заявил что желает иметь относительно их пребывания в Иркутске «обстоятельное известие от университета». Единственным человеком, кто встретил О.М. Ковалевский и А.В. Попова приветливо, не скрывая радости по поводу появления долгожданных учеников, оказался А.В. Игумнов, преподаватель монгольского языка в своей русско-монгольской школе и в Духовной семинарии в Иркутске. Под его началом, уже с первых недель обучения О.М. Ковалевский делает заметные успехи в изучении монгольского языка. В подтверждении приобретенных навыков в написании монгольского алфавита он присылает, собственноручно переписанные, четыре части Чингисхановых наставлений. Объясняя при этом, с каким трудом удалось приобрести их у монгольского чиновника, и то лишь, благодаря дружескому расположению к нему последнего, т.к. по китайским законам, человек, передавший кому-либо из иностранцев эти наставления, будет считаться преступником более тяжелым, чем человекоубийство, и он и его потомки будут прокляты.

С середины октября 1828 года О.М. Ковалевский уже приступает к переводу образцов коммерческих писем, долговых обязательств и разных расписок. Но отсутствие современного монгольского словаря, так необходимого ему для переводов, существенно затрудняет дело и с осени он начинает составлять свой монгольский словарь.

Имея солидную лингвистическую подготовку, О.М. Ковалевский быстро осваивает монгольский язык. Но, помимо изучения языка, О.М. Ковалевский изучает историю народов, заселивших этот край: «нынешнее состояние Ламайской ве6ры, о степенях и власти духовных особ», используя при этом как личные свои наблюдения. так и письменные источники.

Как утверждал Г.Ф. Шамов, О.М. Ковалевский являлся «одним из первых переводчиков на русский язык и исследователем Гэсэриады», народного произведения, сочиняемого бурятами в стихах, а монголами и тибетцами в прозе. О.М. Ковалевский первый выполнил полный перевод одной из монгольских версий Гэсэра. Позднее О.М. Ковалевский был сделан вывод в пользу бурятских сочинений о Гэсере, т.е. они были более ранние, «в них почти не было следов ламаизма».

Изучению буддийской религии О.М. Ковалевский уделял очень много времени, результатом чего стала написанная им книга «Буддистская космология» в 1837 году.

Через полгода после прибытия в Забайкалье Ковалевскому предоставляют возможность воочию увидеть Монголию и ее столицу город Ургу (ныне Улан-Батор). Дело в том, что русские купцы никогда не ездили со своим товаром в китайскую Монголию, но каждый год «в знак дружбы и непоколебимого мира «между Россией и Китаем, «Иркутский губернатор и Ургинские правители …посылают себе взаимно пларки». Зная об этом, О.М. Ковалевский попросил разрешение отправится вместе с русскими чиновниками в Ургу. О том как проходила эта поездка можно, частично узнать из путевых заметок О.М. Ковалевского посланных Мусину-Пушкмну. Он очень тщательно вел свои дневниковые записи, фиксирую все самое интересное, что встречалось ему на пути. Он описывал, чем занималось население, живущие в Забайкалье, их традиционную одежду и быт, отдельные привычки и характер, особенности религии.

февраля 1829 года О.М. Ковалевский возвратился из Урги в Иркутск. О своих впечатлениях о поездки он писал Мусину-Пушкину: «На каждом почти шагу, встречались мне новые предметы, о которых я имел совершенно другое понятие».

Уже в марте 1826 года О.М. Ковалевский вновь отправляется в путешествие по Бурятии. Целью этой поездки было практическое овладение монгольским языком. К тому же Ковалевский рассчитывал приобрести необходимые знания, которые будут ему полезны для предстоящей поездки в Пекин.

В ходе путешествия по Бурятии О.М. Ковалевский посещает бурятские кочевья и селения, буддийские монастыри и храмы, встречается с ламами. Переписывает и собирает монгольские рукописи и книги, а также знакомится с английскими миссионерами, находящимися в Бурятии уже 10 лет. Он становится инициатором создания русско-монгольской войсковой школы в Троицкосавске (открыта в сентябре 1833 г.). В дальнейшем, во многом благодаря О.М. Ковалевскому в классах Первой Казанской гимназии появились первые бурятские мальчики. В 1842 г. по его рекомендации в гимназии был назначен надзирателем для проведения практических занятий по монгольскому языку гецул-лама Кулун-Норского дацана Галсан Гомбоев. Известные бурятские просветители и ученые Джоржи Банзаров, Галсан Гомбоев и А.А. Бобровников были первыми учениками монголоведной школы профессора О.М. Ковалевского в Казани.

Зимой 1827 г. О.М. Ковалевский занимался переработкой собранного материала, перепиской и переводами монгольских рукописей, составлением словаря и монгольской грамматики. Тогда же О.М. Ковалевский пишет в г. Казань, что «Забайкальская поездка принесла ему неимоверную пользу. Приобрели много слов, определили их значение и для монгольской грамматики собрали довольно важные материалы, так что теперь при чтении легких сочинений встречали мало трудностей в понимании обыкновенных разговоров».

Большим желанием О.М. Ковалевского было побывать в Китае, поэтому он неоднократно посылал прошения с просьбой отправить его туда вместе с Пекинской духовной миссией. Сделать это было не так просто, т.к. количество посылаемых людей ограничивалось и, к тому же, китайское правительство с большой неохотой относилось к тому, что среди членов миссии должны были находится ученые. Поэтому О.М. Ковалевского определяют в состав миссии в качестве письмоводителя. С этого времени О.М. Ковалевский начинает усиленно изучать маньчжурские и китайские языки.

августа 1830 года миссия отправилась из Кяхты в Китай. Интересными наблюдениями пестрят дневниковые записи О.М. Ковалевского, сделанные в Монголии - на пути в Пекин и по приезде в китайскую столицу. Характерный тому пример - запись, оставленная им 7 ноября 1830 г. в Калгане (Чжанцякоу), откуда путь россиян шел по китайской земле в направлении Пекина. «Сегодня (8 ноября) с приставом ходил я осматривать южную часть города. Почти весь Калган состоит из купеческих лавок, где размещенные в порядке и по сортам товары предлагаются каждому прохожему. На улицах перед домами ремесленники занимаются своим делом. Здесь находим мы рядом кузницы, столики с готовыми китайскими трубками, далее шкафчики с табакерками, старыми башмаками… сено и прочее. Улицы вымощены каменными плитками. В конце улиц стоят красивые деревянные ворота, коих отделка и точность делают честь китайскими мастеровым. Находя во многих местах русские изделия, мы любопытствовали о их цене. Сукна и меха наши здесь вовсе не дороже продаются, чем в России». По прибытии в китайскую столицу О.М. Ковалевский под впечатлением увиденного в Калгане и услышанного в Пекине оставляет в своем дневнике такую запись: «Правительство китайское, чрезвычайно подозрительное к европейцам, удаляется от всяких ближайших с ними сношений. Цинские чиновники говорят, что для них иностранная торговля вовсе не нужна и что Китай удовлетворяет все нужды внутреннею, а иностранные товары служат предметом роскоши и средствами к разврату в народе».

О.М. Ковалевский принял на себя обязанность вести статистические и исторические записи. Кроме того, О.М. Ковалевский помогал проводить астрономические и барометрические наблюдения, исследовать флору и фауну Монголии и Китая. Он стал собирать для университета ботанические и энтомологические коллекции, лекарственные растения и т.п.

Все время находясь при миссии О.М. Ковалевский работал много и увлеченно. Сфера его интересов была необычайно широка: помимо изучения языка он интересовался историей и литературой Китая и Тибета, бытом и культурой как простого населения, так и царской верхушки, даже способом производство сальных сальных свеч. Контакты О.М. Ковалевского с членами старого состава Пекинской духовной миссии позволили ему занести в свой дневник то, что он смог узнать от российских миссионеров путем ознакомления с их черновым переводами из китайской газеты «Цзинь-бао». Об этом явно свидетельствуют записи О.М. Ковалевского в дневнике: «В 1826 г. в газете помещен доклад, из которого видно, что один крестьянин принес жалобу на неслыханное грабительство чиновников. В 4-е лето правления Дао-гуан по случаю разорению крестьян от бывшего наводнения, велено каждому выдать ежедневно взаимообразно около 1.5 золотников серебра, но секретарь и казначей выдали только по 70 чохов, что и половины пожалованного не составляет…».

Он старался дать наиболее полные ответы на вопросы, изложенные в программе университета. Исследователь приобретает книги, рукописи, картины, предметы культа и домашнего обихода, образцы ткани, бумаги, туши, монеты. Все эти предметы, в дальнейшем, составляет великолепную коллекцию в музее Казанского университета.

Всего О.М. Ковалевский прибыл в Китае около 7 месяцев. За это время была проделана огромная работа. О научной деятельности исследователя позволяет судить отзыв М.В. Ладыженского в письме от 26 мая 1832 г. направленном из Троицкосавска генерал-губернатору Восточной Сибири А.С. Лавинскому (в Иркутск). В этом письме, в частности, говорилось «Во все время, с самого выступления новой духовной миссии и до прибытия нашего в Кяхту, О.М. Ковалевский был лучшим моим посредником в ежедневных моих сношениях с монголами. В Пекине, неусыпно занимались главным своим предметом - усовершенствованием себя в языке монгольском и приобретением разных редких исторических материалов, в том числе, по части буддийской религии, он не менее того весьма усердно помогал при переписке с начальством миссии: участвовал при приеме и описи обширной библиотеке португальских миссионеров и пр.» При этом пристав подчеркивал, что О.М. Ковалевский «снискал особенное расположение португальского епископа Пирета, который сообщил ему многие весьма любопытные материалы для истории о католических миссионеров в Китае и другие, а равно и благоволении просвещенного хутухты Мин-чжу(л), который собственноручно написал для него по-тибетски одну богословскую книгу и в разговорах со мной отзывался о нем с отличною похвалою».

Поездка в китайскую столицу с новыми членами Пекинской духовной миссии и возвращение в Кяхту с прежним ее составом в течении 1830-1831 гг. позволили О.М. Ковалевскому лично познакомится с многими впоследствии известными китаеведами и прежде всего с родоначальником отечественной синологии Н.Я. Бичуриным (1777-1853), более известным тогда современникам под монашеским именем Иоакинф. Сотрудники русской миссии О.П. Войцеховский, Д.П. Севилов, А.И. Сосницкий впоследствии были приглашены О.М. Ковалевским в Казань в качестве профессоров китайского и маньчжурского языков.

В Китае О.М. Ковалевский начинает писать историю буддизма в Тибете. «Все, что только возможно было приобрести в Пекине для истории монголов, Китая и Тибета, находится в моих руках», - писал О.М. Ковалевский после завершения поездки. Всего О.М. Ковалевский привез из Забайкалья, Монголии и Китая для университетской библиотеки 189 сочинений в 1433 томах, в том числе 48 рукописных. Главную ценность этой коллекции составляют словари «Ганджур» и «Данджур». Это собрание книг сделало университетскую библиотеку одной из богатейших хранилищ литературы по Востоку в Европе. Около 5 лет находился О.М. Ковалевский в экспедиции, во время которой он постоянно вел дневник наблюдений, часть которого была опубликовано в «Казанском вестнике», а также в журнале «Сын Отечества» и в «Ученых записках Казанского университета».

После прибытия в г. Казань О.М. Ковалевский представляет отчет о проделанной в экспедиции работе Совету университета, который состоит из 2-х частей:

1.«По части изучения языка и составления учебных пособий»

2.«Что сделано по инструкциям»

На основании этого отчета можно увидеть, что им были составлены такие учебные пособия, как: «Краткая грамматика монгольского языка», два «Монгольско-русского словаря» (полный - 40.000 слов, краткий - 8.000 слов), разговорники монгольского и бурятского языка, пособия для изучения основ маньчжурского и тибетских языков.

В мае 1833 года О.М. Ковалевский выезжает в Петербург, где блестяще выдерживает экзамен у академика Шмидта на знание монгольского языка. 25 июля 1833 года О.М. Ковалевский был утвержден адъютантом Казанского университета и поставлен во главе монгольской кафедры. С него снимается особый надзор полиции. В сентябре 1834 года он избирается экстраординарным, а в августе 1837 года ординарным профессором кафедры монгольского языка.

О.М. Ковалевский разработал план преподавания монгольского языка в университете, в основе которого лежал принцип постепенности. Особое внимание уделялось чтению на живом разговорном языке. Основным затруднением в изучении монгольского языка по-прежнему оставалось отсутствие современных и доступных учебников и пособий. Те словари и грамматики, которое были опубликованы академиком Шмидтом являлось не полным, в них имелось неточности, к тому же написаны они были на немецком языке. Создание таких доступных и более полных пособий определило на значительный период времени направление научной деятельности О.М. Ковалевского, тем более, что основная работа по их созданию была начата им уже в годы пребывания в Сибири. Фундаментальным трудом О.М. Ковалевского, уводившего свет, можно по праву считать знаменитую «Монгольскую хрестоматию», которая, по замыслу автора, должна была составить из четырех томов. Вышло только два тома: в 1836 году вышел в свет первый том, в 1837 - второй. Представляя краткий обзор этого сочинения попечителю Казанского учебного округа 7 октября 1835 г., ученый писал: «Два начальных тома…послужат руководством к практическому познанию механизма языка и вместе с тем познакомят читателей с духом и свойствами довольно разнообразных сочинений, составляющих столь богатую литературу». В обзоре О.М. Ковалевский излагает структуру построения первого и второго томов «Монгольской хрестоматии», их содержание, указывает на источники, из которых почерпнуты сочинения: «Статьи были выбираемы мною назидательные и разнообразием своим завлекающие к чтению, во-вторых, соблюдена, по возможности, постепенность в переходе от легкого к труднейшему, и наконец, что выбором предлагаемых сочинений, различающихся временем и содержанием своим, способствовать развитию сведений о буддизме, с помощью коих учащиеся могут скорее и успешнее продолжать чтение полных сочинений для ученной разработки столь обширного и трудного предмета».

В первом томе «Монгольской хрестоматии» содержались различные монгольские тексты, расположенные по степени трудности. Далее были помещены десять повестей и легенд исторического и религиозного характера. Во втором томе были собраны, главным образом, легенды о Шакьямуни и сведения о распространении буддизма в Тибете, Монголии, Китае, извлеченные. В большинстве своем, из старых ксилографов и рукописей. Тексты были точно сняты с подлинника. О.М. Ковалевский всегда в своей работе придерживался правила: никогда произвольно не изменять ни слов. Ни выражений. Большое значение в «Монгольской хрестоматии» имели примечания, которые содержали разнообразный исторический и филологический материал.

В неизданных третьем и четвертых томах «Монгольской хрестоматии» были помещены: буддийские катехизис, тексты, комментарии, извлечения из монгольской летописи Юань, древняя история монгольских и бурятских племен, народные повести, сказки, песни, стихотворения, загадки и т.п.

«Монгольская хрестоматия» О.М. Ковалевского была открытием в российском востоковедении, она была отмечена Российской Академией наук полной Демидовской премией, а ее автор избран членом-корреспондентом Российской Академии наук и награжден орденом св. Анны 3-ей степени.

Этот труд был оценен и зарубежными специалистами. Так например, преподавание монгольского языка в Берлинском университете проводились на основе учебников О.М. Ковалевского. Учебник был награжден золотой медалью Пресского короля. Таким образом, имя О.М. Ковалевского приобрело европейскую известность и признательность.

Одновременно с «Монгольской хрестоматией» выходит в свет книга О.М. Ковалевского «Буддийская космология» (1837 год). О.М. Ковалевский считал космологию наиболее важной частью буддизма. По его высказыванию: «Космология, по своему содержанию, без сомнения, должна почитаться древнейшим памятником философии, определяющим круг познаний и умственные силы народа, исповедующего какую-либо веру. Здесь проявляется история духовной жизни человека, достойный внимания каждого исследователя древностей». Опираясь на тибетские, монгольские и китайские источники О.М. Ковалевский попытался изложить представления буддистов о космосе, о сотворении мира, о земле, солнце, звездах, воле и воздухе, а также борьбе между духом и материей и «неизбежности торжества духа над материей. Особенно подробно он разбирает учение буддистов о «трех мирах», являющихся местопребыванием духа и материи. Сам термин «буддийская космология» был введен в научный оборот О.М. Ковалевский и употребляется в литературе до настоящего времени.

В этой работе О.М. Ковалевский показал, что родиной буддизма является Индия, и эта религия возникла, вероятно, прежде всего в виде философской секты и лишь потом это учение переродилось в религию, поэтому и философия, по утверждению ученого, была неразлучной спутницей буддизма. Распространяясь в страны Азии буддизм несколько видоизменился, обогащался различными прибавлениями, появились новые формы буддизма, как например, при проникновении буддизма на Север, где основной религией является шаманизм, возникает ламаизм. «Поэтому и космологические сведения жителей Цейлона, Китая, Тибета и Монголии - пишет О.М. Ковалевский - не сходны с собой и отличаются от первоначальных индийских».

Хотя работы О.М. Ковалевского о буддизме и устарели, но они до сих пор служат ценным источником при изучении буддийских представлений о возникновении мира. Кроме «Буддийской космологии» О.М. Ковалевским были написаны еще несколько трудов о буддийской религии, к сожалению, они так и не были изданы и погибли во время пожара в Польше.

Следующей работой в области монгольского языкознания был знаменитый «Монгольско-русско-французский словарь». Первоначально словарь был задуман как монгольско-русский, но в дальнейшем О.М. Ковалевский решил в нем дать объяснения и на французском, т.к. зарубежные ученые не раз высказывали сожаление по поводу того, что исследователь писал свои работы только на русском языке, хотя владел он около двадцатью языками. Первый том вышел в 1844 году, второй - в 1846, третий - в 1849 году. Потребность в «Монголо-русско-французском словаре» Ковалевского была значительной: его приобретали училища и степенные инородческие думы Восточной Сибири, библиотеки С.-Петербурга, Московского, Харьковского университетов и библиотеки Франции, наконец Берлинский университет, где монгольский язык преподавался по учебникам Ковалевского. Созданный О.М. Ковалевским словарь долгое время оставался самым полным и наилучшим словарем, вплоть до выхода в свет в 1893-1896 гг. «Монгольско-русского словаря» К.Ф. Голстунского. В 1933 году «Монгольско-русско-французский словарь» О.М. Ковалевского был переиздан в Шанхае. Высочайшую оценку данному труду дал академик Я.И. Шмидт: «О.М. Ковалевский изданием своего словаря приобретает себе прочную заслугу по части дальнейшего распространения познания монгольской письменности ученым путем и вместе с тем благодарность не только любителей этого направления восточного языкоучения, но и отечества, которому такое учения приносит славу и постоянную пользу». За этот труд О.М. Ковалевский был удостоен полной премии Демидова.

Кроме вышеперечисленных работ О.М. Ковалевским были написаны такие работы в области языкознания, как «Сравнительная грамматика монголо-тюрко-финская», «Опыт монгольской семантики», «Опыт монгольского корнеслова» и др. К сожалению, опубликовать их не удалось, а сохранился, в рукописи, лишь «Опыт монгольского корнеслова».

Помимо работ в языкознании О.М. Ковалевский много занимался историей монгольской литературы историей народов Азии. Знание языка он считал основным ключом при изучении истории культуры Востока. Им была разработана и изложена программа изучения истории и современного состояния народов Азии. В речи. Произнесенной О.М. Ковалевским 3 августа 1837 года на торжественном собрании преподавателей и студентов Казанского университета, он выступил против обвинения народов Востока в «диком варварстве» неподвижности и застойности. О.М. Ковалевский утверждал: «В Азии, как и в Европе, нет утомительного однообразия и неподвижности народной и многие изобретения были созданы народами Востока - бумага, компас, порох, игральные карты, шахматы. И каждый народ, будь то европейский или азиатский, вносят свою лепту в единый процесс всеобщей истории и культуры человечества». Решающим фактором в жизни и истории народов являлось по его мнению географическая среда. Она определяла направление развития хозяйства, быта, культуры и являлась основным моментом в формировании национального характера.

Кроме географической среды большое влияние на историю народа, по мнению О.М. Ковалевского. Оказывало просвещение. В странах, в которых развивается просвещение процветают ремесла, торговля, промышленность, литература и искусство.

Важнейшей задачей исторической науки О.М. Ковалевский считал проблему происхождения народов, в данном случае, народов Востока. Таким образом, он одним из первых обозначил проблему этногенеза народов Азии. Сам он занимался происхождением таких народов, как: монголы, буряты, киргизы, уйгуры и т.д.

Помимо научной деятельности, О.М. Ковалевский много времени уделял административной деятельности. Он принимал активное участие во всех мероприятиях, проводимых Н. Лобачевским по развитию ориенталистики в университете и улучшению преподавания восточных языков. По рекомендациям О.М. Ковалевского были приглашены на работу в Казанский университет в качестве профессоров китайского и маньчжурского языков Севиллов и Войцеховский. Он ходатайствовал перед попечителем и ректором об отправке в Китай в составе очередной духовной миссии В.П. Васильева, Навроцкого и Рушко. Он считал что в России только в Казанском университете имеются самые благоприятные условия для развития востоковедения, важным аргументом в его пользу служило и то, что в это время библиотека университета являлась одной из крупнейших хранилищ книг по восточной словесности в Европе.

Свыше 20 лет О.М. Ковалевский был секретарем издательского комитета «Ученых записок Казанского университета». Это был наиболее плодотворный период в издательской работе «Ученых записок». Именно в это время публикуются интересные и передовые материалы в области естественных наук, ориенталистики, медицины. истории и литературе; а когда пошли разговоры о закрытии в Казанском университете восточного разряда, О.М. Ковалевский стоял за его сохранение и считал нецелесообразным перевод востоковедных кафедр в Петербург.

В 1844 году, помимо профессорской должности в университете, О.М. Ковалевский назначается директором второй Казанской гимназии и управляющим школами Казанской губернии. Три раза О.М. Ковалевский избирался деканом факультета. В 1852 году он принимал участие в разработке проекта создания в Петербурге специализированного Восточного института. В 1847 году. О.М. Ковалевскому представилась возможность стать академиком Академии наук России, но Николай I лично вычеркнул его из списка. Тем не менее его заслуги в области востоковедения были высоко оценены учеными России, Западной Европы и царским правительством. Он неоднократно избирался почетным членом различных научных обществ и университетов. Русские и зарубежные коллеги О.М. Ковалевского часто просили его прислать свои труды, приглашения поработать в книгохранилищах в фондах Парижа, Лондона, Берлина и других городов Европы, обращались к нему также с просьбой изложить свою точку зрения относительно тех или иных книг и рукописей, разъяснить непонятные выражения и слова, встречающиеся в различных восточных текстах.

Много сил и времени уделял О.М. Ковалевский педагогической деятельности. Под его руководством учились такие знаменитые ученые, как первый бурятский ученый Д.У. Банзаров, китаевед и буддолог В.П. Васильев, А.А. Бобровников и др. Вся эта административная и педагогическая работа отнимала у О.М. Ковалевского много времени, поэтому он почти ничего не публикует из своих трудов.

Несомненной заслугой О.М. Ковалевского явилось пополнение университетской библиотеки ценными книгами и древними рукописями, приобретенными им во время путешествия в Иркутске, Забайкалье, Пекина. В 1833 г. О.М. Ковалевский представил в правлении университета каталог восточных книг, включающий 189 наименований, в т.ч. 92 купленных книг, 69 книг, пожертвованных библиотеке разными лицами, 16 книг; перепечатанных при разных бурятских кумирнях, и 13 книг, переписанных для библиотеке университета.

В начале 50-ых годов XIX века положение с изучением восточных языков в Казанском университете кардинально меняется. Интерес к развитию ориенталистики заметно ослаб. Положение восточного разряда к середине XIX века оказалось весьма сложным и тяжелым: количество восточных кафедр и специальностей продолжало увеличиваться, а количество студентов сокращаться. Абитуриентов сдерживали трудности изучения восточных языков и бесперспективность в трудоустройстве по своей будущей специальности. Вскоре вышел указ Сената о прекращении преподавания восточных языков в Казанском университете и первой гимназии (22 октября 1854 года). Восточные кафедры, с основной частью рукописей и книг, переводились в Петербуржский университет. Сам О.М. Ковалевский хотел остаться в Казани и заняться подготовкой к печати своих трудов т.к. его неопубликованные труды год от года морально устаревали.

После смерти Симонова, профессор О.М. Ковалевский был утвержден 3 мая 1855 года на посту ректора университета, на котором он пробыл до 1860 года. Как пишет Г.Ф. Шамов о деятельности О.М. Ковалевского на посту ректора дошли до нас противоречивые сведения. Но сам факт вступления в эту должность человека, состоящего под полицейским надзором, является неординарным событием. В феврали 1860 года О.М. Ковалевский, как не сумевший, предотвратить волнения среди студентов, был отстранен от должности ректора и уволен из университета с причислением к министерству.

Почти два года после этого О.М. Ковалевский провел в Казани. В 1862 году он уезжает в Варшаву и забирает с собой основную часть своей библиотеке. В 1869 год профессор О.М. Ковалевский избран деканом историко-филологического факультета Варшавского университета. 9 октября 1878 года О.М. Ковалевский скончался в здании этого университета.

Итак, созданная О.М. Ковалевским казанская школа монголоведения была ведущей в России на протяжении всего XIX века. Все последующие ученые-монголоведы ХIX столетия связывают свое научное становление с именем О.М. Ковалевского. Он внес фундаментальный вклад в развитие монгольского языкознания, так и в развитие ориенталистики в целом.

. В.П. Васильев - представитель казанской школы Востоковедения

В.П. Васильев всю свою жизнь посвятил изучению Китая. Огромное количество работ В.П. Васильева по буддологии, по истории и географии Китая и сопредельных с ним стран, китайской и маньчжурской филологии по сей день привлекают внимание многих исследователей. В 1856 году З.И. Горбачев, Н.А. Петров, Г.Ф. Смыкалов, Б.И. Панкратов в коллективной статье одними из первых попытались создать наиболее полную биографию В.П. Васильева. Они дали разностороннюю характеристику научно-педагогической деятельности ученого. Эта работа дает предоставление о В.П. Васильеве как об ученом широкого научного диапазона, плодотворно трудившимся над сложными проблемами буддизма и других религиозных систем, над историей и географией Китая, китайской классической литературы и китайским языком. Но, в то же время, авторы статьи лишь мимоходом касаются этнографических и археологических изысканий ученого. Недостаточно в работе и освещены нижегородский, казанский, а также пекинский периоды жизни ученого.

Василий Павлович Васильев родился 22 февраля 1818 года в Нижнем Новгороде в семье мелкого чиновника. Родители ученого были из духовного сословия. В семье было пять детей, и В.П. Васильев был самым младшим.

Когда В.П. Васильев исполнилось семь лет, его приняли в уездное училище. Это училище он закончил в 1827 году с похвальным листом. В 1828 году В.П. Васильев был принят в нижегородскую гимназию. В 1832 году В.П. Васильев успешно окончил гимназию, но поскольку к моменту окончания гимназии ему было немногим более 14 лет, а в университет принимали только с 16. В.П. Васильеву пришлось подыскивать работу. Он начал давать частные уроки. Занимаясь репетиторством, он в то же время готовился к поступлению в Казанский университет. Часть заработанных им денег откладывались его матерью для предстоящей поездки в Казань.

В 1834 году, успешно сдав вступительные экзамены в университет, он был, согласно заявлению, зачислен на медицинский факультет. Но в связи с тем, что на этом факультете нужно было платить за учебу и жилье, В.П. Васильев подал прошение о переводе его на отделение словесных наук. Совет университета удовлетворил просьбу В.П. Васильева, определив его на казенное содержание. По окончанию университета В.П. Васильев должен был отработать шесть лет по направлению университета.

Став, таким образом, студентом восточного отделения историко-филологического факультета В.П. Васильев начал заниматься монгольским языком. Своими способностями он сразу же обратил на себя внимание попечителя Казанского учебного округа М.Н. Мусина-Пушкина. По его указанию, в январе 1835 года, он был поселен в Первую казанскую гимназию для «практических упражнений» в монгольском языке с ламою Галсаном Никитуевым.

Еще до окончания университета В.П. Васильева было намечено послать в Китай для усовершенствования в восточных языках. Его рекомендовал лично О.М. Ковалевский. Он так писал о нем «…свободно переводит монгольские сочинения на русский язык, а в переводах с русского на монгольский и в разговорном монгольском языке приобрел навыки для дальнейшего совершенствования…кроме того В.П. Васильев беспрерывно продвигается в изучении тибетского языка, который является главным предметом его занятий. Мне кажется, что В.П. Васильеву, кроме изучения тибетского языка, можно поставить в обязанность изучение санскритского».

Пока шла переписка министерства народного образования с министерством иностранных дел по поводу числа лиц, посылаемых от Казанского университета. В.П. Васильев успешно окончил университет и после написания и защиты сочинения, посвященного разбору буддийских сутры, входящий в «Ганчжур» («Алтын Гаралту сулур») получил звание кандидата монгольской словесности. В конце 1838 года он сдал экзамен на степень магистра.

Готовясь к длительной командировке в Пекин В.П. Васильев изучал китайский язык, посещая занятия Данила Савиллова в Казанском университете.

Между тем министр иностранных дел К.В. Нессельроде уведомил министерство народного образования о своем согласии послать в Пекин в составе новой Духовной миссии только одного человека от Казанского университета. Кандидатом был назван В.П. Васильев.

Для него О.М. Ковалевским была составлена программа научных занятий. Главной целью этой программы ставилось изучение тибетского языка. В связи с этим ему предлагалось после ознакомления с тибетской литературой приступит к составлению словаря. «После изучения и составления учебных для него пособий, - говорилось в инструкции, - первое место занимает изучение истории Тибета, его литературы и древностей народов, имевших влияние на судьбу Тибета или находившихся в непосредственной близости с ним». При этом особое внимание обращалось на то, что «еще не все китайские летописи были рассмотрены ориенталистами, а тибетские и монгольские еще скрываются во мраке монастырей или коптеют юртах намодических племен ждут опытного европейского взора». При разработке исторических проблем В.П. Васильеву предполагалось «изыскать истинное значение географических наименований, определить их и исходить до их источника».

Кроме истории Тибета, В.П. Васильев должен был заниматься изучением истории Монголии, особенно периода «разных племен, образовавших потом Чингисову империю, и состояние монголов по изгнанию их из Китая». В.П. Васильеву также предлагалось проследить исторические судьбы народов, населяющих Среднюю Азию и другие, смежные с Китаем регионы, сыгравших большую роль в политической истории Китая в различные эпохи его существования.

Также ученый должен был ознакомится с характером материальной и духовной культурой народов этих стран в разные исторические эпохи, с уровнем цивилизации в Китае, Индии и Тибете. «Само собрание достоверных сведений о состоянии наук, художеств, фабрик, ремесел, земледелия, рукоделия и торговли у китайцев при каждой династии может принести пользу собственным наукам».

Кроме этого В.П. Васильеву предписывалось обращать внимание на статистику, на характер официальных и неофициальных известий о деятельности правительства, состоянии народного хозяйства Китая. С этой целью он должен был записывать в свой дневник сведения об отдельных происшествиях в столице, постановлениях правительства и все то, что могло характеризовать страну и ее народ. При этом в качестве возможного источника называлось, выпускаемая цинским правительством, единственная в Китае газета «Цзинбао» (Столичный вестник), в котором было «много любопытных материалов для наблюдательного взора».

Предупреждая об опасности предвзятого толкования фактов и требуя беспристрастного, обязательного подхода к научным явлениям, О.М. Ковалевский в заключительной части инструкции написал: «Некоторые европейцы, бывшие в Китае, проникнутые любовью ко всему китайскому, сделавшись, так сказать, китайскими патриотами, были столь вредны для науки, сколько и те, которые вывезли оттуда записки, исполнением презрением к виденному или к народу. Одни и другие преувеличивали или уменьшали сведения, смотря по предубеждению, с каким они взирали на предмет».

Академия наук России решила назначить В.П. Васильева своим агентом-корреспондентом как для приобретения книг на тибетском и монгольских языках, так и для исполнения других поручений по научной части.

В начале ноября 1839 года В.П. Васильев был срочно вызван из Нижнего Новгорода в Казань, где ему сообщили о зачислении с состав духовной и об отправки в Сибирь в ближайшее время. Вот так описывает этот момент в жизни В.П. Васильева П.И. Мельников в письме к А.А. Краевскому, редактору «Отечественных записок»: «Мой университетский товарищ Василий Павлович Васильев занимался монгольскими, тибетскими и китайскими языками….теперь выдержал экзамен на магистра монгольской словесности и отправляется на 10 лет в Пекин…с целью стать профессором тибетского и санскритского языка. Может быть, Вы скоро уведете его рассуждения «О философии буддизма» - кажется оно уже готовится в печать в Казани. Но дело не в этом, мы распрощались с ним и он дал мне слово, что будет писать из Пекина обо всем, что найдет там замечательного. Письма его, вероятно, найдет там замечательного. Письма его, вероятно, найдут для себя поприще в Вашем журнале и тем более будут интересны своими самыми новейшими сведениями о полуизвестном нам царстве серединном».

В Казань В.П. Васильев приехал с подготовленной диссертацией «Об основаниях буддийской философии». Рассмотрев представленную им рукопись и отметив «начитанность автора в источниках», философский факультет ее к защите, назначив оппонентом известного монголоведа А.В. Попова. Защита диссертации на степень магистра монгольской словесности прошла с большим успехом и была важным событием для русского востоковедения, поскольку свидетельствовала о рождении ученого-монголоведа, сделавшего большой вклад в изучение основ буддийской философии.

января 1840 года в Казань прибыли члены нового состава духовной миссии. В тот же день В.П. Васильев был представлен новому начальнику и через два дня, вместе с другими членами миссии, отправились в Китай.

Более девяти лет провел В.П. Васильев в китайской столице. Это были годы кропотливого труда, сбора и изучения материалов по истории буддизма в Тибете и сопредельных с ним стран, настойчивых поисков и обработки китайских источников, раскрывающих сложные взаимосвязи Китайской империи с соседними народами и племенами; скрупулезной работы над созданием исторических карт Китая со времен глубокой древности до позднего средневековья; усвоения образцов китайской классической литературы и маньчжурской философии. Огромное трудолюбие, упорство и твердость характера помогли В.П. Васильеву добиться серьезных успехов.

Однако миссию, по словам В.П. Васильева, возглавил человек преследовавший лишь верноподданнические и карьеристские цели. Поэтому ученный попал по существу на 10 лет в условиях монастырского заточения, полного бесправия, принужденный подчиняться монастырским порядкам и причудам властолюбивого начальника. «Если бы не предаваться мечтам о величии и назначении Отечества…то не было бы возможности сохранить жизнь», - так писал об ужасных условиях, в которых ему пришлось провести эти годы В.П. Васильев.

Большое влияние на формирование мировоззрения В.П. Васильева оказал профессора Казанского университета О.М. Ковалевский, он привил своему ученику интерес к науке, верность ориенталистике. Ему были близки взгляды О.М. Ковалевского, касающиеся истории развития Китая, как историю династии.

Несмотря на все сложности работы в Пекине В.П. Васильевым была проделана гигантская работа: он не только изучал в совершенстве несколько языков, но и перевел множество разнообразных источников, стремясь максимально их использовать, молодой ученый все свое внимание обратил на накопленный черновых материалов, отложив их обработку до возвращения на родину. В сущности, вся последующая полувековая деятельность В.П. Васильева, в значительной мере, являлась обработкой, осмыслением и публикацией материалов, собранных в Китае.

Еще в период учебы в Казанском университете у В.П. Васильева возник особый интерес к проблемами идеологии и религиозных верований, поэтому он весьма плодотворно трудился над источниками по истории буддизма. Занимаясь этим, В.П. Васильев работал по собственному плану, в отличии от своих коллег, составленному О.М. Ковалевским, что позволило ему более углубленно работать над принципиально важными проблемами истории буддизма.

Приобретение коллекции буддийских книг Пекинской миссией и ее отдельными членами, в частности В.П. Васильевым, способствовало дальнейшей активизации исследований по буддизму. Так знаменательным событием в жизни Пекинской миссии явилось получение в мае 1844 года от цинского правительства собрания буддийских книг на тибетском языке, известных под названием «Ганчжур» и «Ланчжур».

Постепенно приобретая книги по буддизму, В.П. Васильев занялся составлением словаря буддийских терминов и в течении 1847-1848 годов, вчерне, подготовил два тома.

В начале июля 1850 года В.П. Васильев вернулся из Китая в Россию. К этому времени он был уже вполне сложившимся ученым, создавшим обширные труды по буддизму и другим отраслям востоковедческой науки. Еще в Пекине им вчерне им был подготовлен многотомный труд под общим названием «Буддизм. Его догматы, история и литература». Достаточно известными стали его работы по географии, истории и литературе Востока.

По части географии восточной Азии в бытность свою в Пекине издал большую карту китайских владений на китайском языке и, помимо того, составил особые исторические карты Китая при 12 различных царствовавших в нем династиях. Здесь, рядом с нынешним названием местностей, показано название их в каждую данную эпоху; древние и несуществующие ныне города подписаны красною тушью. В 1852 г. поместил в «Журнале Министерства народного просвещения» статью: «Центральная Азия и главные хребты гор в китайских владениях», а в следующие за сим года, до 1857, напечатал в Записках Географического Общества «Описание Маньчжурии», «Записку о Нингуте», «О реках, впадающих в Амур», и «О существовании огнедышащей горы в Маньчжурии». Как кропотливый историк В.П. Васильев проявил себя в работах «История и древности восточной части Средней Азии с ? по XIII в., с приложением перевода китайских известий о киданях, чжурчженях и монголо-татарах» (1861 г.); «Сведения о маньчжурах во времена династий Юань и Мин» (1861 г.); «Русско-китайские трактаты» (1861 г.); «О движении магометанства в Китае» (1867 г.). В области литературы и филологии в 1856 г. в бюллетенях Имп. Акад. Наук были напечатаны: «Die auf den Buddismus bezüglichen Werke der Universitäts-Bibliothek zu Kazan» и «Notice sur les ouvrages en langues de lAsie orientale, qui se trouvent dans la bibliothéque de lUniversité de St. Petersbourg». Статья эта была перепечатана потом в «Institut» и, в переводе на русский язык, в журнале «Русский вестник». Не менее важны также его статьи в «Журнале Министерства народного просвещения»: «Графическая система китайских иероглифов» и «Об отношении китайского языка к среднеазиатским».

Совет Казанского университета, учитывая огромную важность научной работы, проделанной В.П. Васильевым в Китае, утвердил его в звании экстраординарного профессора китайской и маньчжурской словесности. Ознакомившись с результатами командировки В.П. Васильева. О.М. Ковалевский признал, что его ученик не только оправдал, но в ряде случаев превзошел его ожидания.

Педагогическая деятельность В.П. Васильева в Казанском университете была насыщенной и разносторонней. Как следует из расписаний занятий, составленного на 1851-1852 учебный год, В.П. Васильев преподавал студентам первого курса разряда китайской и маньчжурской словесности грамматику китайского языка. Со студентами третьего и четвертого курсов он занимался переводом с китайских книг исторического содержания, художественных произведений и официальных документов, а также переводом с маньчжурского. Для студентов, учившихся у него, В.П. Васильевым были изданы: «Маньчжурско-Русский словарь» (литограф. 1866 г.); «Анализ китайских иероглифов» (1866 г.); «Китайская хрестоматия», в трёх томах (1868); «Графическая система китайских иероглифов. Опыт первого китайско-русского словаря» (1867); «Примечания на третий выпуск китайской хрестоматии. Перевод и толкования Шицзина» (1882); «Примечания на второй выпуск китайской хрестоматии. Перевод и толковании Лунь-юйя» (1884); «Анализ китайских иероглифов. Ч. II. Элементы китайской письменности» (1884 г.); «Очерки истории китайской литературы» (1885); «Материалы по истории китайской литературы».

Много сделал В.П. Васильев и для организации в университете практических занятий по китайскому языку. С этой целью он в 1863 году, в порядке опыта, привлек к работе со студентами китайского мусульманина Абу-Каримова, служившего надзирателем в Первой казанской гимназии и преподававшего там китайский язык.

Событием в жизни ученого явилась женитьба на дочери ректора Казанского университета И.М. Симонова - Софье Ивановне, что несколько укрепило его материальное положение. Вскоре В.П. Васильев вместе с детьми был внесен в списки потомственных дворян Казанской губернии. Несмотря на то что В.П. Васильев был сыном мелкого чиновника, пожалованный ему орден Св. Станислава 3-й степени «За долговременное пребывание в Пекине и примерное трудолюбие в ученых занятиях» давал ему на право на получение потомственного дворянства.

Благоприятно сказалась на научно-педагогическую деятельность В.П. Васильева поездка в Петербург в период зимних каникул 1853-1854 учебного года. Эта поездка была тесно связана с работой ученого над составлением каталога китайских, маньчжурских и тибетских книг, находившихся в библиотеке Казанского университета, значительная часть которых (327 названий) была приобретена В.П. Васильевым в Пекине. Работая над созданием каталога, В.П. Васильев задался целью сделать его максимально полным, включив в него сведения о китайских, маньчжурских и тибетских книгах, находившихся в других крупных хранилищах России. Так же в Петербурге В.П. Васильев познакомился со многими учеными - ориенталистами. Ему удалось завязать знакомства в научном мире, особенно в Русском Географическом обществе, которому казанских востоковедов передал в дар составленные им 12 исторических карт Китая, начиная с времен династии Цинь до монгольской династии Юань.

Несмотря на переезд, в связи с переводом восточного факультета из Казанского университета в Петербург, В.П. Васильев не порывал связей с Казанью. Он почти ежегодно проводил отпуск в своем имении в селе Каинки Казанской губернии. В 1886 году стал академиком Петербуржской АН. Умер В.П. Васильев 27 апреля 1900 года и был похоронен в селе Каинки, рядом с могилой жены возле Крестовоздвиженской церкви. На этом месте был сооружен памятник, который, однако, не сохранился.

Таким образом, В.П. Васильев стал достойным продолжателем славных традиции казанского востоковедения, сочетающим в себе талант языковеда, литературоведа, этнографа и историка. Он до сих пор считается крупнейшим российским ученым - китаистам, прославившим российскую ориенталистику.

Заключение

Первая половина XIX века было временем расцвета востоковедения в Казанском университете. В 30-50-х годах XIX века восточный разряд стал крупнейшим в стране центром по подготовке кадров востоковедения. Целая плеяда выдающихся русских востоковедов Казанского университета положила начало научному изучению стран Востока. Расцвет ориентализма в Казани связывают с ученными-востоковедами как Х.Д. Френ, И. Халфин, А.К. Казем-Бек, О.М. Ковалевский, В.П. Васильев и др. Благодаря их научной деятельности Казанский университет во второй четверти XIX века становится центром ориенталистики. Заслуга ученых-востоковедов казанского университета состоит в том, что они заложили основы развития и традиции востоковедческой науки. Казанские востоковеды накопили большой опыт исследования стран Востока. Они были сторонниками комплексного, всестороннего изучения стран Востока, поэтому кругозор их интересов не только изучением восточных языков. Они глубоко и серьезно занимались историей, литературой и культурой народов Востока, хорошо знали и разбирались в религиях. Казанские востоковеды были против противопоставления народов Европы и Азии. Они с уважением относились к их древнейшей и самобытной культуре, их национальным обычаям, традициям, стремились научно доказать возможность дальнейшего прогрессивного развития стран Азии. Они являются одними из создателей традиции научной принципиальности, уважения к культуре, языкам и быту народов Востока.

На долю профессоров и преподавателей Казанского университета выпала честь организации первых полноценных университетских кафедр по востоковедению, создания первых учебных пособий по восточным языкам, начало разработки учебных планов и программ, организации и проведению научных путешествии в страны Востока.

Многие начинания профессоров и преподавателей Казанского университета были впоследствии развиты ориенталистами России и заслужили высокой оценки.

Благодаря стараниям казанских востоковедов и руководств университета была собрана богатейшая и одна из крупнейших в Европе библиотека восточных книг, рукописей и ксилографов.

Таким образом, успешная научная и педагогическая деятельность востоковедов Казанского университета, сделала Казань центром изучения стран Востока в России в первой половине ХIX веке.

Список литературы

1.Абдуллаев М.А. Казем-Бек - ученный и мыслитель (1802-1870) / М.А. Абдуллаев. Махачкала, 1963.

2.Барея-Стажиньска А. Буддийский трактат «Чихула хэрэглэгчи»: его изучение О.М. Ковалевским и современность / А. Барея-Стажиньска // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 9 -17.

.Валеев Р.М. Изучение биографии и наследия О.М. Ковалевского в отечественной историографии/ Р.М. Валеев // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 17 - 22.

.Валеев Р.М. Казанское востоковедение: Истоки и развитие (XIX - 20-е гг. XX в)/ Р.М. Валеев. Казань, 1998.

.Валеев Р.М. Очерки истории Казанского университетского востоковедения / Р.М. Валеев. Казань, 2003.

.Валеев Р.М. Преподавания восточных языков в Первой Казанской гимназии (1769-1855) / Р.М. Валеев // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878). Казань, 2004. С. 43 - 73.

.Валеев Р.М. Формирование и развитие казанского университетского востоковедения: разряд восточной словесности Казанского университета (1807-1855) / Р.М. Валеев // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878). Казань, 2004. С. 73 - 95.

.Васильев В.П. Буддизм. Его догматы, история и литература /В.П. Васильев. Спб., 1869.

.Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературе (дооктябрьский период)/ Б.М. Данциг. М., 1973.

.Данциг Б.М. Русские путешественники на Ближнем Востоке / Б.М. Данциг М., 1965.

.Ермакова Т.В.О.М. Ковалевский как религиовед-буддолог / Т.В. Ермакова // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878). Казань, 2004. С. 209 - 231.

.Загоскин И.П. Библиографический словарь профессоров и преподавателей императорского Казанского университета (1804-1904)/ И.П. Загоскин. Казань, Ч. 1. 1904.

.Загоскин И.П. История императорского Казанского университета за первые сто лет его существования (1804-1904) / И.П. Загоскин. Казань, Т.1. 1904.

.Зайцев И. О книжном собрании Ф. Эрдмана, находящемся в отделе редких книг Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы/ И. Зайцев // Эхо веков. - 2003. - №1/2. - С. 28-30.

.Закиев М.З. Влияние Казанского университета на развитие тюркологии в первой половине XIX века / М.З. Закиев // Вопросы татарского языкознания. Казань, 1965. С. 357 - 393.

.Закиев М.З. Казанская школа тюркологов и первые филологи из татар/ М.З. Закиев // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 175 - 186.

.История и культура Китая. М., 1974.

.Кононов А.Н. Некоторые вопросы изучения истории отечественного востоковедения/ А.Н. Кононов. М. 1960.

.Корбут М.К. Казанский государственный университет им. В.И. Ленина за 125 лет (1804/05 - 1929/30) / М.К. Корбут. Казань, 1930.

.Мазитова Н.А. Изучение Ближнего и Среднего Востока в Казанском университете/ Н.А. Мазитова. Казань, 1972.

.Муртазин А.А. Христиан Мартин Френ как педагог и востоковед/ А.А. Муртазин // Научный Татарстан. 2003. №3-4. С. 22-27

.Ковалевский О.М. Буддийская космология / О.М. Ковалевский. Казань, 1837.

.Ковалевский О.М. О знакомстве европейцев с Азией. / О.М. Ковалевский. Казань, 1837.

.Ковалевский О.М. Обозрение хода и успехов преподавания азиатских языков в императорском Казанском университете до настоящего времени / О.М. Ковалевский. Казань, 1842.

.Крачковскии И.Ю. Очерки по истории русской арабистики./ И.Ю. Крачковский. Л., 1950.

.Михайлова С.М., О.М. Ковалевский как представитель казанской школы востоковедения/ С.М. Михайлова; О.Н. Коршунова // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 37-43.

.Мухаметзянов Р.Р. Космология буддизма в интерпретации О.М. Ковалевского / Р.Р. Мухаметзянов // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 43 - 49.

.Кульганек И.В. Труды и учебные пособия О.М. Ковалевского по монгольской филологии / И.В. Кульганек // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878). Казань. 2004. С. 177 - 209.

.Полянская О.Н. Исторические взгляды профессора О.М. Ковалевского / О.Н. Полянская // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878). Казань, 2004. С. 165 - 177.

.Полянская О.Н.О.М. Ковалевский в Забайкалье, Монголии и его путешествие с духовной миссией в Китай/ О.Н. Полянская // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие. Казань, 2004. С. 139 - 165.

.Раднаев В.Э. Профессор О.М. Ковалевский как источниковед. Судьба его домашней библиотеки и личного архива / В.Э. Раднаев // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 67-74.

.Рахим А Проект составление толкового словаря 100 лет тому назад/ А. Рахим. // Вестник научного общества татароведения. - 1930. - №9-10. - С. 88-104.

.Рзаев А.К. Мухаммкд Али М. Казем-Бек /А.К. Рузаев М., 1989.

.Талько-Гринцевич Ю. К 100-летию рождения О.М. Ковалевского /Ю. Талько - Гринцевич. Иркутск, 1902.

.Тулисов Е. Основные этапы жизни О.М. Ковалевского: Вильнюс, Казань, Варшава / Е. Тулисов; Р.М. Валеев // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878). Казань. 2004. С. 95 - 139.

.Улымжиев Д.Б.О.М. Ковалевский (1801-1878) / Д.Б. Улымжиев // Российские монголоведы (XVIII - начало XX века). Улан-Удэ, 1997. С. 24 - 31.

.Успенский В.Л. Коллекция О.М. Ковалевского в собрании восточных рукописей и ксилографов библиотеки Санкт-Петербургского университета/ В.Л. Успенский // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 88 -108.

.Френ Х.Д. Хронологический список ста сочинений, преимущественно исторического и географического содержания, на арабском, персидском и турецком языках, недостающих большей частью в европейских библиотеках, коих отысканием в оригиналах или в верных копиях следовало бы заняться для пользы наук особам, имеющим свое пребывание на Востоке / Х.Д. Френ. Спб., 1834.

.Хохлов А.Н.В.П. Васильев в Нижнем Новгороде и Казани // История и культуры Китая. М., 1974. С. 8 - 22.

.Хохлов А.Н.О.М. Ковалевский: поездка в Пекин в 1830 г. и связи с российским краеведами/ А.Н. Хохлов // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 109-129.

.Шамов Г.Ф. Профессор О.М. Ковалевский: Очерк жизни и научной деятельности / Г.Ф. Шамов. Казань, 1983.

.Шамов. Г.Ф. Роль востоковедов Казанского университета в изучении Монголии и Китая (первая половина XIX века). Автореф. дис. … канд. истор. наук / Г.Ф. Шамов. Казань, 1956.

.Шарангина Н.А. Материалы о жизни и деятельности О.М. Ковалевского, хранящиеся в Национальном архиве РТ/ Н.А. Шарангина // Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878). Казань, 2004. С. 267 - 283.

.Шарангина Н.А. Научное наследие О.М. Ковалевского в Национальном архиве РТ/ Н.А. Шарангина // Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность. Казань, 2002. С. 129 -136.

монгольский востоковедение университет казанский

Введение Географическое положение России, являющейся своеобразным «мостом» между Европой и Азией, местом слияния и взаимопроникновения восточно

Больше работ по теме: