Средневековая схоластика и её проблемы

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

БЕЛОРУСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра политологии

РЕФЕРАТ на тему:

«Средневековая схоластика и её проблемы»

Выполнил студент I курса ФБД:                                        Клименок М. А.

Проверил преподаватель:                                                            Васильева И. Л.

Минск 2001г.

Список использованной литературы:

1. Введение в философию: Учебник для вузов. В 2ч. Ч. 1

/ Под общ. ред. И. Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1989. Стр. 118 - 125

2. Шаповалов В. Ф. «Основы философии. От классики к современности»: Учеб. пособие для вузов. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999. Стр. 164 – 169

План:

1. Общая характеристика схоластики

2. Специфика средневековой схоластики

3. Вера и Разум – Парадигма схоластической философии

4. Схоластика и «христианское завоевание мира»

5. Время, люди, мысли

6. Фома Аквинский – Систематизатор средневековой схоластики

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СХОЛАСТИКИ

Средневековая западная цивилизация - огромный по богатству содержания и форм духовно-культурный мир, отмеченный неповто­римыми достижениями и простирающийся во временном диапазоне нескольких столетий. Богатство культуры средневекового Запада не сводится лишь к произведениям схоластического богословия. Однако средние века не только немыслимы без схоластики, но в значитель­ной мере определяются ею. Схоластическое богословие наложило глу­бокий отпечаток на всю культуру западного средневековья. Известно сравнение средневекового готического храма с богословско-философскими сочинениями. Готический храм есть аналог «Суммы теологии» (именно так назывались произведения теологов): та же величавая строй­ность, соразмерность частей и всеохватность. Собор с не меньшей полнотой, чем богословский трактат, выражал совокупность пред­ставлений своего времени. Все христианское учение наглядно развер­тывалось перед глазами верующего. Оно передавалось через внешнюю и внутреннюю архитектуру, через организацию пространства, устрем­ляющую душу человека ввысь, через огромное множество играющих строго определенную роль деталей, через скульптурные изображения. Готический храм - схоластическая теология в камне. Данная анало­гия не может не свидетельствовать о значительности роли схоласти­ческого богословия в средние века.

Схоластика (от греч. «схоле» - спокойное занятие, учеба) - сред­невековая ученость. Она тесно связана со складывающейся с VIII- IX вв. системой образования на Западе. Вместе с тем это и новый этап в развитии духовной культуры Европы, пришедший на смену патристике. Он базировался на святоотеческой литературе, являя собой од­новременно вполне своеобразное и специфическое культурное обра­зование.

Принята следующая периодизация схоластики. Первый этап - от VI до IX в. - предварительный. Второй этап - от IX до XII в. - период интенсивного формирования. Третий этап - XIII в. - «золотой век схоластики». Четвертый этап - XIV-XV вв. - угасание схоластики.

Каждый из этапов можно связать с личностями мыслителей, наи­более рельефно выражающих его особенности. Первый период ярко представляет И.С. Эриугена (ум. ок. 877 г.); второй - Ансельм Кентер-берийский (ум. в 1109 г.) и Пьер Абеляр (ум. в 1142 г.); третий - Фома Аквинский (1225-1274) и Бонавентура (1221-1274); четвертый - В. Оккам(ок. 1285-1349).

Схоластическая ученость на практике представляла собой ряд сту­пеней, поднимаясь по которым ученик мог дойти до самых высших. В монастырских и церковных школах изучали «семь свободных искусств». Последние делились на «тривиум» (от числа «три») и «квадривиум» (от числа «четыре»). Ученик должен был сначала освоить тривиум, т.е. грамматику (латинскую), диалектику, риторику. Квадривиум, как бо­лее высокая ступень, включал арифметику, геометрию, музыку и ас­трономию. Учебными заведениями, обеспечивавшими еще более вы­сокий уровень подготовки, были университеты.

Первые университеты возникли в XII в. в Париже и Болонье. В XIII- XV вв. Европа покрылась целой сетью университетов. Потребность в них обусловливалась в первую очередь нуждами и задачами церкви.

В большинстве случаев университеты прямо опирались на поддер­жку церковных властей. Главная цель университетской науки состояла в изучении и истолковании Священного Писания и Священного Пре­дания (т.е. произведений святых Отцов церкви). Истолкование свя­щенных текстов было исключительной прерогативой церкви и свя­занных с ней университетских ученых, с тем чтобы воспрепятство­вать распространению невежественных суждений о христианской вере. К истолкованию допускались ученые не ниже магистерского звания. В соответствии с основной задачей большинство университетов вклю­чало в свой состав два факультета - факультет свободных искусств и факультет теологии (богословия). Первый был необходимой подгото­вительной ступенью ко второму.

Факультет теологии имел целью точное изучение Библии путем ее толкования и систематического изложения христианской доктри­ны. Итогом этой работы были так называемые «Суммы теологии». Магистрами теологии становились лишь те, кто ранее прошел обуче­ние на факультете свободных искусств. Впечатляющими были сроки обучения: на факультете свободных искусств - шесть лет, на факуль­тете теологии - не менее восьми лет. Таким образом, чтобы стать магистром богословия, приходилось затратить на обучение не менее четырнадцати лет. Впрочем, учение не могло не быть увлекательным, поскольку предполагало активное участие в дискуссиях и диспутах. Лекции чередовались с семинарами, на которых учащиеся отрабаты­вали умение самостоятельно применять полученные знания. Высоко ценились логическая дисциплина ума, критическое мышление, ост­рая проницательность.

Университеты, таким образом, решали несколько взаимосвязан­ных задач. Прежде всего, они готовили кадры хорошо обученных и подготовленных идейных защитников христианства. Они же произво­дили богословско-философскую продукцию - трактаты различного назначения, с изощренно-логическим изложением христианского учения. На протяжении веков была создана огромная литература (со­чинения одного Бонавентуры насчитывают 50 томов, при том что изданы далеко не все). Совокупность доктрин (своеобразное «доктринальное тело»), созданных в период средневековья, и принято назы­вать схоластикой в собственном смысле.

Кроме прямых результатов деятельности ученых, развитие уни­верситетов привело к ряду эффектов, которые можно назвать побоч­ными. Однако они имели большое значение для средневековой и пос­ледующей европейской культуры. Во-первых, университеты способ­ствовали сглаживанию социальных противоречий, так как доступ в них был открыт для людей всех сословий и классов. К тому же учащи­еся из бедных семей могли рассчитывать на материальную поддержку на весь период обучения. Многие из них впоследствии достигали боль­ших высот как в учености, так и в социальном положении. Во-вто­рых, студенты и профессора университетов составили в своей сово­купности особое сословие - корпорацию людей, разных по своему происхождению. Происхождение в составе этой корпорации переста­вало играть ту решающую роль, какую оно играло в средневековом обществе в целом. На передний план выходили знания и ум. В этой среде возникло новое понимание благородства - благородство не по крови и богатству, а по уму. Такое благородство связывалось с утон­ченностью ума и поведения, тонкостью психики и рафинированнос­тью вкуса. Наконец, университетская ученость и знания никак не на­страивали на оппозиционность и бунтарство. Напротив, средневеко­вый студент и профессор - именно те, кто в наибольшей мере заинтересован в стабильности существующего порядка и в его посте­пенном нравственном совершенствовании. Университетское сословие было не отщепленным от общества, а представляло собой одну из его фундаментальных опор. Уважение к знанию и культуре, сформиро­ванное средневековыми университетами, сыграло свою роль и в пос­ледующей истории.

СПЕЦИФИКА СРЕДНЕВЕКОВОЙ СХОЛАСТИКИ

Средневековая философия вошла в историю мысли под именем схоластики, которое уже с давних пор употребляется в нарица­тельном смысле как символ оторванного от реальности, пустого словопрения. И для этого, несомненно, имеются основания.

Главная отличительная особенность схоластики состоит в том, что она сознательно рассматривает себя как науку, поставленную на службу теологии, как «служанку теологии».

Начиная примерно с XI века в средневековых университетах возрастает интерес к проблемам логики, которая в ту эпоху но­сила название диалектики и предмет которой составляла работа над понятиями. Большое влияние на философов XI—XIV веков оказали логические сочинения Боэция, комментировавшего «Кате­гории» Аристотеля и создавшего систему тонких различений и определений понятий, с помощью которых теологи пытались ос мыслить «истины веры». Стремление к рационалистическому обос­нованию христианской догматики привело к тому, что диалектика превратилась в одну из главных философских дисциплин, а рас­членение и тончайшее различение понятий, установление опреде­лений и дефиниций, занимавшее многие умы, подчас вырождалось в тяжеловесные многотомные построения. Увлечение таким обра­зом понятой диалектикой нашло свое выражение в характерных для средневековых университетов диспутах, которые иной раз длились по 10—12 часов с небольшим перерывом на обед. Эти словопрения и хитросплетения схоластической учености порож­дали к себе оппозицию. Схоластической диалектике противо­стояли различные мистические течения, а в XV — XVI веках эта оппозиция получает оформление в виде гуманистической светской культуры, с одной стороны, и неоплатонической натурфи­лософии, с другой.

ВЕРА И РАЗУМ - ПАРАДИГМА СХОЛАСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Существование в рамках университетов двух по-разному направ­ленных факультетов создавало определенное напряжение в ученых занятиях. Занятия на факультете свободных искусств не связывались непосредственно с теологией. Свободные искусства изучались на ос­нове античного наследия - трудов Платона, Аристотеля, неоплато­ников. Эти труды стали известны главным образом благодаря арабско­му завоеванию. Арабы же познакомились с ними через византийцев. Свободные искусства представлялись знанием, основанным исклю­чительно на разуме. Переход же к более высокому уровню обучения - изучению теологии - означал господство установки на веру. Отсюда возникало противопоставление веры и разума. Это противопоставле­ние, не доходящее, впрочем, до отбрасывания одной из его сторон, проходит через все этапы схоластической мысли.

Важно иметь в виду, что под верой понималась вера в авторитет Священного Писания и святых Отцов церкви. Поэтому вопрос об от­ношении веры и разума означал разработку различных трактовок со­держания Библии и творений святых Отцов церкви с учетом достиже­ний античной философии. Схоластика стремилась сохранить автори­тет Писания и Предания. В то же время она не могла отбросить учения и труды античных авторов. Отсюда проблема веры и разума станови­лась для нее неустранимой, но не была неразрешимой. Напротив, схо­ластическая мысль предложила множество вариантов ее решения. Само столь длительное существование схоластики есть свидетельство мно­жества возможностей согласования свободы мышления с истинами Откровения. В рамках схоластики вопрос не мог быть поставлен в плос­кости нигилизма - отрицания всякой веры. Речь могла идти только о степени разумности Писания и Предания. Если бы схоластическая мысль пришла к выводу об их полной неразумности (такое можно предположить только гипотетически), то она встала бы перед пробле­мой поиска чего-то иного, что можно было бы положить в фундамент человеческого бытия и мышления. Неизбежность веры и потребность в вере не подвергались сомнению.

Существовал еще один аспект схоластического отношения разума и веры. Он был связан с потребностями обращения неверующих, ког­да необходима аргументация. Схоластика была фактически занята вы­работкой такой аргументации. Это означало выработку доказательств средствами разума истины, которая ведет к вере или, по меньшей мере, непротиворечива по отношению к фундаментальным принци­пам разума.

СХОЛАСТИКА И «ХРИСТИАНСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ МИРА»        

Дух эпохи средневековья отмечен контрастностью двух миров - «Града земного» и «Града Божьего». Учение Августина о двух градах приобрело широкую известность. Оно во многом определяло духов­ный климат схоластики. Это учение, отличавшееся возвышенным ха­рактером, было пессимистичным по отношению к земной жизни и земной истории. На земле неустранимо царствуют силы смерти, лжи и лицемерия, поэтому спасение души мыслится здесь исключительно через духовное приобщение к возвышенному «Граду Божьему». Августиновское противопоставление двух миров прочно вошло в саму ткань христианского мировоззрения. Однако с XII в. наряду с ним возникла новая концепция истории, отправлявшаяся от идеи троичности. Она знаменовала переход от традиционной идеи Августина «бегства от мира» к идее «христианского завоевания мира».

Популярности этой идеи способствовал переход церкви к актив­ной деятельности в миру. Важным рубежом в политической активиза­ции церкви стали реформы папы Григория VII (XI в.). Им была офи­циально заявлена претензия папства быть выше светской власти. На время Григория VII приходится подготовка крестовых походов, неви­данный ранее факт отлучения императора от церкви, официальное разделение церквей (1054) на римско-католическую и православную (греко-кафолическую). Усиление влияния церкви на политические дела повлекло за собой ее обмирщение. Церковь оказалась втянутой в по­литические распри и интриги, что препятствовало решению собственно религиозных проблем. Реакцией на сложившееся положение и стала тринитарная концепция истории, выдвинутая итальянским аббатом Джоакино да Фьоре (1130-1202).

Согласно этой концепции, история делится на три эпохи: эпоху Отца, эпоху Сына и эпоху Духа Святого. В первую эпоху христианская истина дана человечеству в виде божественного Закона, которому следует только подчиняться. Во вторую - в виде Откровения, предпо­лагающего взаимную любовь Бога и человека. Наконец, следует ожи­дать наступления третьей эпохи - эпохи Святого Духа, когда начнет­ся прямое действие божественного в земной истории. Новая эпоха будет знаменовать собой начало подлинного духовного освобождения людей от страстей и пороков. Тринитарная концепция истории выра­жала тягу к обновлению, освобождению от гнета властных институ­тов и экономического угнетения. Через нее в схоластику вошла соци­альная тема. Вопросам справедливого социального устройства сужде­но было занять важное место во всей последующей философии.

ВРЕМЯ, ЛЮДИ, МЫСЛИ

Хотя схоласты уделяли главное внимание ученым занятиям, они, конечно, были живыми людьми со своими страстями и увлечениями. Судьба многих из них складывалась драматически, а иногда трагически. Широко известна драма жизни одного из выдающихся деятелей XII в. - Пьера Абеляра. П. Абеляр сам описал ее в «Истории моих бедствий». Его жизнь полна напряженной борьбы и страстных переживаний. Большое место в ней заняла «история любви». П. Абеляр стал одним из основате­лей Парижского университета, его лекции собирали множество слуша­телей, а труды отличались безупречностью литературного вкуса, много­гранностью тематики, строгой логичностью. Драматической истории его любви к молодой Элоизе суждено было закончится тем, что возлюб­ленные были разлучены. Она приняла постриг, он стал монахом. Много лет спустя после смерти П. Абеляра Элоиза, согласно ее предсмертному желанию, была захоронена в одной могиле с тем, с кем разлучила ее судьба. В одном из ее писем к П. Абеляру есть такие строки: «Своему господину, а вернее отцу, своему супругу, а вернее брату, его служан­ка, а вернее дочь, его супруга, а вернее сестра, Абеляру - Элоиза... Бог свидетель, что я никогда ничего не искала в тебе, кроме тебя самого; я желала иметь только тебя, а не то, что принадлежит тебе. Я не стреми­лась ни к брачному союзу, ни к получению подарков и старалась... о доставлении наслаждения не себе, а тебе и об исполнении не своих, а твоих желаний». История любви Абеляра и Элоизы стала хрестоматий­ной. В течение многих веков она служила источником вдохновения для поэтов, писателей и художников.

Отличительная черта учения П. Абеляра - в этической направлен­ности. Он обратил особое внимание на мотивы поступков. С нрав­ственных позиций один и тот же поступок может быть оценен по-разному, - в зависимости от мотива его совершения. П. Абеляр выде­ляет инстинктивный план человеческой жизни. Склонности, импульсы, желания возникают самопроизвольно. Их следует рассматривать от­дельно от рационально-сознательной сферы души. В инстинктивном плане не заложено чего-то порочного - похоти, алчности и т.д. Одна­ко он может стать источником злых деяний. Все зависит от умения человека концентрироваться на инстинктивных состояниях души, анализировать их, отделяя доброе от злого. Нет никаких оснований презирать человеческие страсти и склонности, при том что человек, конечно, несет всю ответственность за свои помыслы, поступки и действия. П. Абеляр резко критикует стремление осуждать поступки при полном непонимании намерений и целей. В этой связи он подчер­кивает, что главное - это «дух-движитель» поступков. Философ дела­ет акцент на внутренней стороне нравственной жизни. В этом он идет по стопам Сократа. Не случайно его главный этический труд озаглав­лен любимым изречением греческого мудреца - «Познай самого себя». П. Абеляра интересовала не только этическая проблематика. Как и большинство крупных схоластов, он стремился к созданию всеохва­тывающего учения. Философ был подлинным подвижником мысли. Он видел в служении истине свое предназначение. Ему, несомненно, была близка идея, высказанная другим известным схоластом: «Никто не восходит на небо иначе, чем через философию». Автором этого изречения был один из представителей раннего этапа схоластики И.С. Эриугена.

Вообще говоря, каждый из мыслителей эпохи может быть кратко охарактеризован какой-либо яркой многозначительной деталью. Это может быть факт биографии - как у П. Абеляра, чье имя навеки свя­зано трагической историей его любви к Элоизе, это может быть пого­ворка, закрепившаяся за именем философа. Так, об Аверроэсе гово­рили: «Аристотель объяснил природу, Аверроэс - Аристотеля». Име­лись в виду тщательные и глубокие комментарии трудов Стагирита, написанные Аверроэсом. Кстати говоря, Аристотель был исключи­тельно популярен и высоко ценился в схоластическую эпоху. Его ав­торитет был столь высок, что его называли «Философ» и было понят­но, что речь идет о знаменитом основателе античной школы перипа­тетиков, завершителе античной классики. Глубоким знатоком и автором нового прочтения трудов Аристотеля стал Фома Аквинский.

Ансельм Кентерберийский (1033-1109) вошел в историю как ав­тор доказательства бытия Бога, получившего название «онтологичес­кий аргумент». В нем делалась попытка обосновать существование Бога посредством понятия о нем - как существа «сверх всего мыслимого». Споры об онтологическом аргументе продолжаются до наших дней. Фома Аквинский отверг доказательство Ансельма, выдвинув вместо него пять новых. В XX в. Б. Рассел с полной уверенностью заявил о логической несостоятельности онтологического аргумента. Спор вы­шел за пределы теологии и перешел в специализированную сферу логической семантики - науки о знаках и объектах. Обнаружилось, что Ансельм верно нащупал одну из фундаментальных семантических проблем, состоящую в невозможности опровержения некоторых умо­заключений посредством сведения их к противоречию или абсурду. Следовательно, они имеют право на существование не только как суждения веры, но и как логические суждения.

«Истина - дитя времени» и «знание - сила» - эти изречения принадлежат Роджеру Бэкону - схоласту XIII в. Он уже предвестник позднего этапа схоластики и ее скорого заката. Постепенно исчерпы­ваются возможности той исходной парадигмы, на которой она стро­ится, т.е. оппозиции «знание (понимание) - вера». Четко обознача­ются две возможности ее решения. Первая констатирует: «понимаю, чтобы верить»; вторая строит вывод в обратном порядке: «верю, чтобы понимать». Однако обнаруживается и третий вариант, состоящий в разведении между собой и проведении разграничительной линии между верой и знанием. Выясняется, что знание не теряет своей цен­ности, будучи выведенным из-под контроля веры. И наоборот, вера в истину Откровения может быть достаточно удалена от развившегося, весьма объемного и многоотраслевого знания. Это, однако, не умаля­ет значение истин Откровения, поскольку между пониманием и ве­рой нет однозначной связи - такая связь многозначна. К тому же в постоянной поверке веры пониманием скрывается недоверие к вере, как и наоборот, - недоверие к знанию. Философия ищет знание ради знания, теология оставляет в стороне некоторые истины, она занята поведением. К такому выводу приходит И.Д. Скотт (1266-1308).

Заметим, что для судьбы Д. Скотта характерна постоянная пере­мена стран, где довелось жить и работать. Об этом гласит надгробная надпись: «Шотландия меня родила. Англия меня приняла. Галлия меня обучила. Кельн меня хранит». Очевидно, что одним из побочных эф­фектов схоластической системы образования стало тесное взаимодей­ствие идей и людей различных стран в рамках Западной Европы. Общ­ность проблематики, единый язык образования (латынь), единство церкви, система университетов, монашеские ордена, распространяв­шие свое влияние независимо от национальных различий, - все это не могло не способствовать культурной общности европейских стран. Средние века внесли свой вклад в складывание цивилизационного единства Европы. Это единство не потеряло своего значения и тогда, когда впоследствии в Европе возникли самостоятельные национальные государства, а церковное единство было разрушено Реформацией.

Не избег вынужденных путешествий по различным странам и В. Оккам (1280-1349) - яркий представитель поздней схоластики. Его имя ассоциируется в первую очередь со знаменитой «бритвой Ок­кама». Так принято называть принцип, выдвинутый мыслителем: «Не следует умножать сущности сверх необходимого». Это принцип эконо­мии разума. Согласно ему, следует избегать усложненных теоретичес­ких построений, предполагающих введение большого числа исходных допущений. Если нечто может быть объяснено наиболее простым спо­собом, то именно этот способ следует считать правильным, отбросив все, что усложняет объяснение. Так, В. Оккам полагает, что две из четырех аристотелевских причин - причина действующая и причина целевая (финальная) - в большинстве случаев излишни и ничего не добавляют к пониманию явлений. Согласно В. Оккаму, движение пред­метов необязательно нуждается в объяснении при помощи аристотелевской любви к Богу, который притягивает к себе мир силой любви, хотя возможно, что так оно и есть. Гораздо более важно определить конкретную причину, действующую на данное тело. В. Оккам призы­вает к отказу от метафизических претензий. Он говорит о доверии факту и только факту. С его точки зрения, вместо того чтобы спрашивать: что это такое? - следует выяснить сначала, как оно бытует. Ина­че говоря, субстанциальному пониманию природы вещей следует пред­почесть функциональное.

Легко заметить, что оккамовский подход составляет эпилог сред­невековой схоластической учености и одновременно является введе­нием к новоевропейской науке. Он открывает новые перспективы изу­чения природы на путях рациональных и экспериментальных. В. Оккаму же принадлежит приоритет теоретической защиты всего индивидуального перед лицом общего. Он одним из первых заговорил о правах и достоинстве личности перед лицом властных институтов. Это роднит его с культурой Возрождения.

ФОМА АКВИНСКИЙ – СИСТЕМАТИЗАТОР СРЕДНЕВЕКОВОЙ СХОЛАСТИКИ

Одним из наиболее выдающихся представителей зрелой схо­ластики был монах доминиканского ордена Фома Аквинский (1225/26 — 1274), ученик знаменитого средневекового теолога, философа и естествоиспытателя Альберта Великого (1193— 1280). Как и его учитель, Фома пытался обосновать основные принципы христианства опираясь на учения Аристотеля.

При этом последнее было преобразовано им таким образом, чтобы оно не вступало в противоречие с догматами творения мира из ничего и с учением о богочеловечестве Иисуса Христа. Как и у Августина и Боэция, у Фомы высшее начало есть само бытие Под бытием Фома разумеет христианского бога. сотворившего мир, как о том повествуется в Ветхом завете. Различая бытие и сущность (существование и сущность), Фома тем не менее не противопостав­ляет их, а вслед за Аристотелем подчеркивает их общий корень. Сущности, или субстанции, обладают, согласно Фоме, самостоя­тельным бытием, в отличие от акциденций (свойств, качеств), которые существуют только благодаря субстанциям. Отсюда выво­дится различение так называемых субстанциальных и акцидентальных форм. Субстанциальная форма сообщает всякой вещи

простое бытие, а потому при ее появлении мы говорим, что нечто возникло, а при ее исчезновении — что нечто разрушилось. Акцидентальная же форма — источник определенных качеств, а не бытия вещей. Различая вслед за Аристотелем актуальное и потен­циальное состояния, Фома, рассматривает бытие как первое из актуальных состояний. Во всякой вещи, считает Фома, столько бытия, сколько в ней актуальности. Соответственно он выделяет четыре уровня бытийности вещей в зависимости от степени их актуальности, выражающейся в том, каким образом форма, то есть актуальное начало, реализуется в вещах.

На низшей ступени бытия форма, согласно Фоме, составляет лишь внешнюю определенность вещи (causa formalis); сюда от­носятся неорганические стихии и минералы. На следующей ступе­ни форма предстает как конечная причина (causa finalis) вещи, которой поэтому внутренне присуща целесообразность, названная Аристотелем «растительной душой», как бы формирующей тело изнутри,— таковы растения. Третий уровень — животные, здесь форма есть действующая причина (causa efficiens), поэтому сущее имеет в себе не только цель, но и начало деятельности, движения. На всех трех ступенях форма по-разному привходит в материю, организуя и одушевляя ее. Наконец, на четвертой ступени форма предстает уже не как организующий принцип материи, а сама по себе, независимо от материи (forma per se, forma separata). Это дух, или ум, разумная душа, высшее из сотворенных сущих. Не будучи связана с материей, человеческая разумная душа не поги­бает со смертью тела. Поэтому разумная душа носит у Фомы имя «самосущего». В отличие от нее, чувственные души животных не являются самосущими, а потому они и не имеют специфических для разумной души действий, осуществляемых только самой душой, отдельно от тела — мышления и воления; все действия животных, как и многие действия человека (кроме мышления и акта воли), осуществляются с помощью тела. Поэтому души живот­ных погибают вместе с телом, тогда как человеческая душа — бессмертна, она есть самое благородное в сотворенной природе. Следуя Аристотелю, Фома рассматривает разум как высшую среди человеческих способностей, видя и в самой воле прежде всего ее разумное определение, каковым он считает способность различать добро и зло. Как и Аристотель, Фома видит в воле прак­тический разум, то есть разум, направленный на действие, а не на познание, руководящий нашими поступками, нашим жизнен­ным поведением, а не теоретической установкой, не созерцанием.

В мире Фомы подлинно сущими оказываются в конечном счете индивидуумы. Этот своеобразный персонализм составляет специ­фику как томистской онтологии, так и средневекового естество­знания, предмет которого — действие индивидуальных «скрытых сущностей» - «деятелей», душ, духов, сил. Начиная с бога, кото­рый есть чистый акт бытия, и кончая малейшей из сотворенных сущностей, каждое сущее обладает относительной самостоятель­ностью, которая уменьшается по мере движения вниз, то есть по мере убывания актуальности бытия существ, располагающихся на иерархической лестнице.

Учение Фомы пользовалось большим влиянием в средние века, римская церковь официально признала его. Это учение воз­рождается и в XX веке под названием неотомизма — одного из наи­более значительных течений католической философии на Западе.

Больше работ по теме: