Разработка схемы арифметическо-логического устройства для выполнения арифметической операции

 

ЧАСТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ИНСТИТУТ ПСИХОАНАЛИЗА»

кафедра «Теории психоанализа»

Курсовая работа

на тему:

"Любовь и ненависть в психоанализе"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

год

Содержание

Введение

Глава 1. Представление о любви и ненависти в классическом психоанализе

Глава 2. Психоаналитическое понимание происхождения любви и ненависти в психике человека

Глава 3. Метаморфозы любви и ненависти в первой теории влечений Фрейда

Глава 4. Смена любви и ненависти в нарциссизме

Глава 5. Разворачивание оппозиции любовь-ненависть на сцене Эдипова комплекса

Глава 6. Любовь и ненависть как репрезентация влечения к жизни и влечения к смерти

Глава 7. Конфликт любви и культуры

Заключение

Список литературы

Введение

Данная работа посвящена исследованию оппозиции любовь-ненависть, которая наиболее ярко проявилась в психоаналитическом поле.

Актуальность и новизна темы. Любовь и ненависть - источник возникновения которых - влечения - две силы, одновременно уживающиеся в человеке и управляющие его жизнью. Являясь как бы противоположными переживаниями и чувствами, они оказываются неотделимы друг от друга и действуют, как силы, определяющие суть конфликта в психике человека, который лежит в основании ее становления.

Практическая значимость. Понимание оппозиции любовь-ненависть важна в аналитической и терапевтической работе. Эта оппозиция является фундаментальной в психоанализе в разговоре о субъекте и о собирании психики.

Цель исследования: Исследование оппозиции любовь-ненависть в психоанализе и ее связь с первичными влечениями.

Задачи исследования:

ØИзложить представление о любви и ненависти в классическом психоанализе.

ØРаскрыть психоаналитическое понимание происхождения любви и ненависти в психике человека.

ØПроследить превращение любви в ненависть в первой теории влечений Фрейда.

ØПроанализировать смену влюбленности своей противоположностью в нарциссизме.

ØПоказать разворачивание противоположности любви/ненависти на сцене Эдипова комплекса.

ØПредставить любовь и ненависть как производные влечения к жизни и влечения к смерти.

ØРаскрыть конфликт любви и культуры.

Объект исследования: тексты Фрейда, раскрывающие психоаналитическое понимание амбивалентности.

Предмет исследования: оппозиция любовь-ненависть.

Глава 1. Представление о любви и ненависти в классическом психоанализе

Оппозиция любовь и ненависть в психоанализе характеризуется понятием амбивалентности, которое означает противоположность установок и чувств, направленных на один объект. Данное понятие введено в научный оборот швейцарским психиатром Блейлером, который считал амбивалентность одним из главных симптомов шизофрении, характеризующейся расщепленностью сознания субъекта в результате его противоречивого отношения к объекту. Блейлер считал, что противоположность чувств и установок может наблюдаться не только у шизофреников, но и у нормальных людей.

Фрейд рассматривал амбивалентность как введенное Блейлером удачное название противоположных влечений, часто проявляющихся у человека в форме любви и ненависти к одному и тому же сексуальному объекту. Однако это фундаментальное противопоставление обнаруживается во всех областях душевной жизни. Будучи нормальным явлением в жизни человека, амбивалентность чувств может достичь такой степени проявления, которая характеризуется развитием невротического расстройства.

Понятие амбивалентности используется в психоанализе в очень широком смысле, обозначая действия и чувства, обусловленные защитным конфликтом между несоизмеримыми побуждениями. То, что приятно для одной психической инстанции, зачастую оказывается неприятным для другой, таким образом, амбивалентным можно назвать любое «компромиссное образование». На самом деле любое конфликтное отношение можно назвать амбивалентным, хотя и не четко. Наиболее ярко это прослеживается при анализе особого рода конфликтов, в которых положительный и отрицательный элементы аффективной установки существует одновременно и неразрывно, образуя недиалектическое противопоставление, непреодолимое для субъекта, одновременно говорящего и «да» и «нет».

Амбивалентность характеризует ряд расстройств: психозы, неврозы навязчивых состояний, ряд состояний (ревность, скорбь), а так же фазы либидинального развития.

Фрейд отмечал, что жизнь чувств у людей складывается из противоположностей. В работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) он писал о противоположных влечениях, объединенных в пару и относящихся к сексуальной деятельности человека. В «Анализе фобии пятилетнего мальчика» (1909) Фрейд отмечал, что у детей любовь и ненависть могут долгое время сосуществовать друг с другом, как это наблюдалось, например, у маленького Ганса, который одновременно любил своего отца и желал его смерти. Выражение одного из амбивалентных переживаний маленького ребенка по отношению к близким ему людям не мешает проявлению противоположного переживания. Если же возникает конфликт, то он, по мнению Фрейда, разрешается благодаря тому, что ребенок меняет объект и переносит одно из амбивалентных душевных движений на другое лицо. В случае маленького Ганса противоречивые чувства к отцу проявились в двойственном отношении ребенка к лошади. Как показал Фрейд, при фобиях (навязчивых страхах конкретного содержания) ненависть, как одно из амбивалентных чувств, противоположных любви, переносится на замещающий объект.

В неврозе навязчивых состояний (случай Человека с крысами), Фрейд так же выявил взаимосвязь любви и ненависти, которую позже описал как «конфликт амбивалентности»: «Этого влюбленного борьба между любовью и ненавистью, которые он испытывал к одной и той же личности, привела в бешенство». К тому же конфликт «любовь - ненависть» и эдипальный конфликт здесь тесно переплелись, образовав почти нераспутываемый клубок, что характеризует невроз навязчивости и его симптомы.

Эдипов конфликт, укорененный во влечениях, осмысливается Фрейдом так же в связи с амбивалентностью и важнейшими его параметрами оказываются «…вполне оправданная любовь и не менее обоснованная ненависть к одному и тому же человеку». С этой точки зрения, невротические симптомы предстают как попытка разрешения этого конфликта: так, при фобиях происходит смещение одной из составляющих - ненависти - на замещающий объект; при неврозе навязчивых состояний враждебные побуждения вытесняются в результате усиления либидинальных побуждений и возникновения реактивных образований.

В работе «Влечения и их судьба» Фрейд говорил об амбивалентности в связи с противоположностью активности и пассивности. В этом тексте видно более «вещественное» противопоставление любви и ненависти, позволяющее выявить амбивалентность более четко. Фрейд говорит в связи с амбивалентностью об основополагающем дуализме влечений. Тогда амбивалентность любви и ненависти можно будет объяснить особенностями их становления, усматривая источник ненависти во влечениях к самосохранению (ее прообразом выступает борьба Я за самосохранение и самоутверждение), а источник любви - в сексуальных влечениях. Противоположность влечений к жизни и влечений к смерти во второй фрейдовской концепции влечений окажется тогда более тесно связанной с амбивалентностью влечений.

Понятие амбивалентности использовалось Фрейдом и при рассмотрении такого явления, как перенос, с которым приходится иметь дело аналитику в процессе анализа. Во многих работах он подчеркивал двойственный характер переноса, имеющего позитивную и негативную направленность. В частности, в написанной в конце жизни и опубликованной после его смерти работе «Очерк о психоанализе» (1940) Фрейд подчеркивал, что «перенос амбивалентен: он включает в себя как положительную (дружелюбную), так и отрицательную (враждебную) позиции в отношении психоаналитика».

Последователи Фрейда внесли свое понимание в психоаналитическое понимание амбивалентности. Карл Абрахам связывал амбивалентность с фазой кусания, характерной для анальной фазы психосексуального развития ребенка. В статье «Опыт описания истории либидозного развития на основе психоанализа душевных расстройств» (1924) он провел различие между доамбивалентной (ранней оральной) фазой, связанной с сосанием ребенком материнской груди, амбивалентной (поздней оральной и анально-садистической) фазой, на которой наблюдается враждебное отношение ребенка к объекту, и постамбивалентной (фаллической) фазой, характеризующейся способностью ребенка к сохранению, обереганию объекта от его разрушения.

Мелани Кляйн утверждала, что сексуальное влечение человека амбивалентно по своей природе. Оно присуще ему изначально и связано с противоположными установками человека, направленными на овладение объектом и в то же время на его разрушение. Так, в виде психического представления грудь матери воспринимается младенцем как «хорошая», когда удовлетворяет его, и как «плохая», поскольку является источником фрустрации. Подобному восприятию, «амбивалентному отношению к первому объекту», способствуют, по ее мнению, процессы проекции и интроекции. Младенец проецирует свои любовные и деструктивные импульсы, приписывая их удовлетворяющей или фрустрирующей его груди. Одновременно с этим посредством интроекции внутри психики младенца формируются представления о «хорошей» и «плохой» груди.

Глава 2. Психоаналитическое понимание происхождения любви и ненависти в психике человека

Чтобы исследовать происхождение любви и ненависти в психике человека, хочется обратиться к тексту «Тотем и табу» написанной Фрейдом в 1913 году. В этом важнейшем произведении Фрейд демонстрирует поразительное психоаналитическое видение человеческой природы. Опираясь на исследования антропологов и этнологов, он пытается установить параллели с открытиями психоанализа, где проводит аналогию в треугольнике дикарь - невротик с навязчивостями - ребенок.

Каким образом Фрейд реконструирует систему отношений дикарей? «Доисторического человека во всех стадиях развития, проделанных им, мы знаем по предметам и утвари, оставшимся после него, по сохранившимся сведениям об его искусстве, религии и мировоззрении, дошедшим до нас непосредственно или традиционным путем в сказаниях, мифах и сказках, и по сохранившимся остаткам образа его мыслей в наших собственных обычаях и нравах», - пишет Фрейд. За отправную точку он взял тотемизм, который составляет систему отношений Австралийских племен, где каждое племя носит название своего тотема. Культура этих племен далека от культуры в нашем понимании. Несмотря на то, что они не строят домов, питаются мясом убитых животных и кореньями, не знают даже гончарного дела, их сексуальные отношения строго упорядочены. Где существует закон: «согласно которому, члены группы, относящиеся к данному тотему, не должны иметь между собой никаких сексуальных отношений и, следовательно, не должны заключать между собой браки». Нарушение этого запрета сурово карается, как будто все племя подвергается ужасной опасности. Таким образом, эти люди демонстрируют огромный страх перед инцестом. Со страхом перед подобным нарушением связан ряд обычаев, цель которых - избежать какой бы то ни было близости между лицами, принадлежащими одному тотему. Самый распространенный и самый суровый обычай связан с взаимным избеганием тещи и зятя. Фрейд выводит, что с психоаналитической точки зрения подобное избегание основано на амбивалентных отношениях, т.е. на сосуществовании взаимных нежных и враждебных чувств, тесно связанных со страхом инцеста. Фрейд приводит множество примеров из этнографических трудов, которые указывают на существование этого страха и связанного с ним запрета. Клод Леви-Стросс, французский антрополог-структуралист, позже выскажет мысль о том, что запрет на инцест так или иначе знает все человечество. Однако, как известно психоанализу, запрет оживляет желание.

С точки зрения Фрейда, связанный с тотемом страх инцеста, который наблюдается у дикарей, обнаруживает сходство с душевной жизнью невротиков и представляет собой типичную инфантильную черту. «Психоанализ научил нас тому, что первый сексуальный выбор мальчика инцестуозен, направлен на запрещенные объекты - мать и сестру, - и показал нам также пути, которыми идет подрастающий юноша для освобождения от соблазна инцеста. Но невротик обнаруживает постоянно некоторую долю психического инфантилизма, он или не мог освободиться от детских условий психосексуальности или он вернулся к ним (задержка в развитии, регрессия). Поэтому в его бессознательной душевной жизни все еще продолжают или снова начинают играть главную роль инцестуозные фиксации либидо». Следовательно, бессознательные инцестуозные желания к родителям составляют ядерный комплекс невроза. Открытие психоанализом значения страха перед инцестом в бессознательной мысли невротиков столкнулось с всеобщим недоверием, что, по мнению Фрейда, является прекрасным доказательством тревоги, которую это открытие возбуждает в каждом человеке: «Приходится думать, что такое непризнание является, прежде всего, продуктом глубокого отвращения людей к их собственным прежним, подпавшим затем вытеснению, инцестуозным желаниям. Для нас поэтому важно, что на диких народах мы можем показать, что они чувствовали угрозу в инцестуозных желаниях человека, которые позже должны были сделаться бессознательными, и считали необходимым прибегать к самым строгим мерам их предупреждения».

Вслед за тем Фрейд раскрывает понятие табу. Это полинезийское слово имеет двойное значение, так как заключает в себе, с одной стороны, идею священного, освященного, а, с другой стороны, нечто жуткое, опасное, запретное. Запреты, связанные с табу, не являются частью моральной и религиозной системы, это запреты сами по себе. Первоначально табу появилось из страха перед демоническими силами, а потом само стало демоническим. Источником табу является волшебная сила, которая связывается с людьми в исключительном положении - вождями, священниками, подростками, новорожденными; с различными состояниями - женщинами во время менструального цикла, беременностью и т.д. - или с особыми местами. Но каково бы ни было табу, оно одновременно внушает противоположные чувства - ужаса и уважения.

Люди, страдающие неврозом навязчивости, налагают на себя табу подобно дикарям. Невроз навязчивости нагружен различными запретами неизвестного происхождения, которые ничем не мотивированы и за нарушение которых обязательно последует наказание. Этим запретам свойственна подвижность, они распространяются на все новые объекты, возникают новые представления и таким образом «невозможность охватывает весь мир» (это выражение принадлежит одной из пациенток Фрейда). С этими запретами связаны всевозможные ритуалы, церемонии, которые носят оттенок долженствования, невыполнение которых так же несет за собой, по мнению невротика, несчастья. Фрейд усмотрел, что страх, связанный с запретом как у дикаря, так и у невротика скрывает удовольствие-желание нарушить табу и подчеркивает, что желание нарушить запрет очень заразительно.

Фрейд находит аналогию между табу дикарей и запретами невротиков с навязчивостями и корениться она в амбивалентности чувств. У дикарей мы встречаем высокую степень амбивалентности в многочисленных предписаниях, которые сопровождаются табу. Это видно по примерам обращения с врагами, когда их умерщвление сопровождается ритуалами искупления, или в табу правителей, когда вождь, почитаемый своими подданными, оказывается заточенным в принудительную церемониальную систему. Все это признаки амбивалентного отношения к одним и тем же лицам.

Так же Фрейд провел параллель между чувством преследования, которое испытывает дикарь к своему вождю и параноидным бредом: и то, и другое вероятно основано на амбивалентности чувств любви и ненависти, которые ребенок испытывает по отношению к своему отцу. Что касается табу мертвецов, Фрейд указывает на то, что навязчивые самообвинения, которыми себя мучает оставшийся в живых, связаны с чувством вины в смерти любимого человека и потому так же обнаруживает сильную амбивалентность: «Дело не в том, что оплакивающие покойника, действительно, как это утверждает навязчивый упрек, виновны в смерти или проявили небрежность; но где-то у них шевелилось такое им самим неизвестное желание, удовлетворенное смертью, они и причинили бы эту смерть, если бы обладали для этого достаточной силой. Как реакция на это бессознательное желание и возникает упрек в смерти любимого человека. Такая скрытая в бессознательном за нежной любовью враждебность имеется во всех почти случаях сильной привязанности чувства к определенному лицу и представляет собой классический случай, образцовый пример амбивалентности человеческих чувств».

Что же тогда отличает невротика с навязчивостью от дикаря? Фрейд отвечает, что у первого враждебность по отношению к покойнику бессознательна, так как является выражением удовлетворения по поводу этой смерти, которое невозможно признать; у второго действует другой механизм - враждебность становится проекцией на мертвого: «Оставшийся в живых отрицает, что у него когда-либо имелись враждебные душевные движения против любимого покойника; но теперь такие чувства имеются в душе умершего, и она постарается проявить их в течение всего периода траура». Здесь Фрейд говорит о расщеплении чувств, которое он усматривает в амбивалентности: «Предписания табу проявляют здесь ту же двойственность, что и невротические симптомы. Благодаря своему характеру ограничений, они, с одной стороны, являются выражением печали, а с другой - очень ярко выдают то, что хотели скрыть, - враждебность к покойнику, которая теперь мотивируется как самозащита».

Изучение табу проясняет понятие совести и чувства вины. Фрейд определяет совесть как восприятие внутреннего осуждения желаний, которые испытывает невротик, - ужасное чувство, которое не отличается от голоса совести, связанного у дикаря с табу, нарушение которого порождает ужасающее чувство вины. С точки зрения Фрейда, страх наказания и чувство вины основаны на амбивалентности чувств как у невротика, так и у дикаря, но первого от второго отличает то, что табу является не неврозом, а социальным образованием.

Опираясь в своих исследованиях на работы антрополога Фрезера, который показал, что животное-тотем, как правило, считалось предком племени и, что тотем передавался по наследству от поколения к поколению, Фрейд высказал мысль, что тотемизм и экзогамия связаны с представлениями о предках и прародителе. Здесь Фрейд проводит аналогию между животным-тотемом и детской фобией, так как ее объектом тоже часто является животное. По мнению Фрейда, и животное-тотем, и объект фобии представляют отца, внушающему одновременно и любовь и страх. Примером тому служит фобия лошади у маленького Ганса. «Ребенок находится в двойственной - амбивалентной - направленности чувств к отцу и находит облегчение в этом амбивалентном конфликте, перенося свои враждебные и боязливые чувства на суррогат отца. Сдвиг не может, однако, разрешить конфликт таким образом, чтобы привести к полному разделению нежных и враждебных чувств. Конфликт переносится и на объект сдвига, амбивалентность передается на этот последний». В обоих случаях присутствуют амбивалентные чувства к отцу, из чего Фрейд заключает, что тотем и эдипов комплекс имеют общее происхождение: «Если животное-тотем представляет собой отца, то оба главных запрета тотемизма, оба предписания табу, составляющие его ядро - не убивать тотема и не пользоваться в сексуальном отношении женщиной, принадлежащей тотему, по содержанию своему совпадают с обоими преступлениями Эдипа, убившего своего отца и взявшего в жены свою мать, и с обоими первичными желаниями ребенка, недостаточное вытеснение или пробуждение которых составляет, может быть, ядро всех психоневрозов».

Но где же все-таки мы можем отыскать истоки столь сильных амбивалентных чувств любви и ненависти, взаимное существование которых столь ярко вскрылось в психоаналитическом поле?

Вернемся вслед за Фрейдом к исследованию тотемизма, в числе особенностей которого предполагается существование первобытной церемонии «тотемистической трапезы». Клан умерщвляет жестоким образом свой тотем по торжественному поводу и съедает его сырым всего, его кровь, мясо и кости; при этом члены клана по внешнему виду имеют сходство с тотемом, подражают его звукам и движениям, как будто хотят подчеркнуть свое тождество с ним. При этом акте сознают, что совершают запрещенное каждому в отдельности действие, которое может быть оправдано только участием всех; никто не может также отказаться от участия в умерщвлении и в трапезе. По совершении этого действия, оплакивают убитое животное. Но вслед за этой скорбью наступает радостный праздник, дается воля всем влечениям и разрешается удовлетворение всех их. И тут без всякого труда мы можем понять сущность праздника. Праздник - это разрешенный, больше - обязательный эксцесс, торжественное нарушение запрещения.

Ссылаясь на тождество тотемистической трапезы, Фрейд выдвигает смелую гипотезу, согласно которой однажды в доисторические времена отец примитивного племени был убит и съеден своими сыновьями во время жертвенной трапезы: «В один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде. Они осмелились сообща и совершили то, что было бы невозможно каждому в отдельности». Церемония тотемистической трапезы древних племен является, вероятно, напоминанием об этом событии: «Тотемистическая трапеза, может быть, первое празднество человечества, была повторением и воспоминанием этого замечательного преступного деяния, от которого многое взяло свое начало: социальное устройство, нравственные ограничения и религия». Удовлетворив таким способом свою ненависть, сыновья начали осознавать свою вину, что повлекло за собой желание примириться с поруганным и уничтоженным ими отцом. Из этого сыновнего чувства вины произошла тотемистическая религия, включившая в себя оба фундаментальных запрета: запрет на убийство животного-тотема, представляющего отца и запрет на инцест.

По мнению Фрейда, это чувство вины лежит не только в основе тотемистической религии, но и в основе любой религии, общественного устройства и морали: «Общество покоится теперь на соучастии в совместно совершенном преступлении, религия - на сознании вины и раскаянии, нравственность - отчасти на потребностях этого общества, отчасти на раскаянии, требуемом сознанием вины».

Опираясь на рассуждения Фрейда можно сделать вывод, что амбивалентность чувств изначально присуща человеческому существу, а конфликт любви и ненависти является движущей силой посредством которой происходит усложнение психики. Амбивалентность появляется в самый ранний период младенчества, проходит через все детство и включена во все фазы психосексуального развития.

Глава 3. Метаморфозы любви и ненависти в первой теории влечений Фрейда

Любовь и ненависть имеют непосредственное отношение к жизни влечений. В процессе психоаналитической практики Фрейд пришел к выводу, что этот сложный аффект играет определяющую роль в психических конфликтах его пациентов: «Так как оба эти чувства особенно часто встречаются одновременно по отношению к одному и тому же объекту, то это одновременное существование представляет из себя самый лучший пример амбивалентности чувств». Эта оппозиция пронизывает всю психическую жизнь и несет на себе отпечатки каждой фазы либидинального развития.

Многочисленные виды влечений Фрейд сводит к двум первичным группам: влечения Я (сексуальные влечения) и влечения самосохранения. В ходе своего развития сексуальные влечения опираются на влечения самосохранения, которые предоставляют им органический источник и объект, на который они направлены. Так на оральной фазе удовольствие от сосания груди является с одной стороны эротическим удовольствием и связано с удовлетворением эрогенной зоны - рта, а с другой - с удовольствием от приема пищи. В ходе развития, когда внешний объект оставлен, сексуальные влечения становятся автономными.

Общей характеристикой сексуальных влечений является их многочисленность и происхождение из различных соматических источников. Будучи в начале развития частичными, они к моменту наступления половой зрелости объединяются: «Первоначально они действуют независимо друг от друга и лишь в более поздний период объединяются в более или менее полную общность. Целью к которой стремиться каждый из них, является наслаждение органа; лишь после того как объединение завершилось, они начинают выполнять функцию продолжения рода, и именно тогда их начинают признавать как сексуальные влечения».

Если учитывать мотивы, не дающие влечениям проявляться прямо, то судьбу влечений можно рассмотреть как определенное отражение, защиту человека от открытого проявления сексуальных влечений. По мнению Фрейда, судьба влечений может оказаться следующей: они превратятся в противоположное влечение; обратятся к собственному Я; будут вытеснены; сублимируются.

Интересующий нас процесс в контексте любви и ненависти - превращение влечения в свою противоположность. Этот процесс распадается на два пути: поворот влечения от активности к пассивности (садизм - мазохизм) и превращение его содержания в противоположное (любовь - ненависть). Эти процессы различны по своей сути: первый путь относится к цели влечения, которая может смениться на противоположную; второй путь касается объекта влечения, которым может стать либо другое лицо, либо собственное Я.

Если рассматривать превращение садизма в мазохизм, то можно заметить, что мазохизм предполагает переход от активности к пассивности и смену ролей между тем, кто причиняет страдание и тем, кто его испытывает. Весь процесс превращения можно изобразить в три позиции: в активной форме проявление силы по отношению к объекту (собственно садизм); отказ от объекта и замещение его самим собой, т.е. превращение активной цели в пассивную цель (эта позиция ярко усматривается в неврозе навязчивости, где происходит самоистязание); и, наконец, ищется новый объект, который берет на себя роль субъекта.

В садизме-мазохизме Фрейд усматривал сплав любви и ненависти и посвятил этой теме множество страниц в своих позднейших текстах. Так он писал: «Оба эти явления - мазохизм и садизм - для теории либидо являются феноменами крайне загадочными, и здесь вполне уместно сказать: то, что для одной теории являлось своеобразным камнем преткновения, для другой, ее заменяющей, должно стать краеугольным камнем». Забегая вперед, хочется отметить, что Фрейд видел в садизме и мазохизме два примера слияния обоих видов влечений - Эроса и влечения к смерти. Он предположил, «что данное отношение является примером того, что все поддающиеся нашему изучению инстинктивные побуждения состоят из подобных смесей или, иначе говоря, сплавов обоих видов влечений. Естественно, в весьма различных соотношениях…».

Исследуя превращение содержания влечения в противоположное, Фрейд говорит, что случай любви и ненависти не подходит под картину описания влечений. Существует теснейшая связь между этими двумя противоположными чувствами и сексуальной жизнью, но нельзя согласиться со взглядом на способность любить, как на особое частичное влечение, подобное другим влечениям. Скорее всего, полагает Фрейд, в способности любить выражается все сексуальное стремление полностью, но сложно понять, как сюда вписывается ненависть - материальная противоположность этого стремления.

Изучая превратности любви и ненависти, Фрейд говорит о том, что любовь может иметь не одну, а три противоположности: любить - ненавидеть, любить - быть любимым, и, кроме того, «любить» и «ненавидеть», вместе взятые, противопоставляются еще состоянию индифферентности или равнодушия. Чтобы легче понять происхождение различных противоположных значения «любить», он исходил из трех полярностей, управляющих душевной жизнью человека:

Я - не Я (или полярность субъект - объект), зависящая от того имеет возбуждение, достигающее Я, внешнее или внутреннее происхождение;

Полярность удовольствие - неудовольствие, зависящая от качеств ощущений;

Полярность активное - пассивное, относимое Фрейдом к мужскому и женскому.

В начале душевной жизни Я полностью находится под властью влечений и отчасти само их удовлетворяет. Это состояние называется первичным нарциссизмом, при котором Я не нуждается во внешнем мире, поскольку оно аутоэротично: «В то время Я-субъект совпадает таким образом с тем, что дает наслаждение, внешний мир - с безразличным (иногда и неприятным как источником раздражения)». В дальнейшем, поскольку Я не может избежать неприятных внутренних раздражений, например, чувства голода, оно вынуждено обращаться на объекты внешнего мира. Воздействие, которое эти объекты оказывают на Я, осуществляет фундаментальную перестройку в соответствие с полярностью удовольствия - неудовольствия: «Оно воспринимает в себя предлагаемые объекты, поскольку они являются источниками наслаждения, интроецирует их в себя (по выражению Ференци), а с другой стороны, отталкивает от себя все, что внутри него становится поводом к переживанию неудовольствия».

Вслед за тем происходит первичное деление Я, но это уже не простое деление между внутренним Я-субъектом и внешним (безразличным, неприятным), а между Я-наслаждением, которое включает в себя объекты, инкорпорированные из внешнего мира, приносящие удовольствие, и внешним миром, который становится источником неудовольствия, так как воспринимается как чуждый: «Таким образом, оно из первоначального реального Я (Real-Ich), различавшего внутреннее и внешнее на основании объективного признака, превращается в чистейшее наслаждающееся Я (Lust-Ich), для которого признак наслаждения выше всего. Внешний мир распадается для него на часть, доставляющую наслаждение, которую оно восприняло в себя, и на остаток, чуждый ему. Из собственного Я оно отделило часть, которую отбрасывает во внешний мир и ощущает его как враждебный». Таким образом, в фазе первичного нарциссизма начинает развиваться вторая противоположность любви - ненависть. Поскольку объект вместе с влечениями к самосохранению приходит из внешнего мира, то первоначальный смысл ненависти выражает отношение к внешнему миру, который несет неприятные раздражения, причем безразличие подчиняется ненависти. Следовательно, когда объект становится источником наслаждения, тогда проявляется такая ситуация, которая притягивает объект к Я, совмещая его с Я и мы говорим, что любим этот объект. И наоборот, когда он становится источником неудовольствия, то появляется потребность отдалиться, оттолкнуть его и мы говорим о ненависти к этому объекту.

Изучение оборотов нашей речи показывает, что невозможно сказать про некое влечение, что оно «любит» или «ненавидит» объект, поэтому в терминах отношений любовь и ненависть нельзя применить к отношениям влечений к своим объектам, а только к отношению всего Я к объектам. По отношению к объектам, служащим для самосохранения Я (к пище и т.п.) мы используем слова «я ценю» или «мне нравиться».

Каков же смысл понятия любви, когда она достигла своего полного развития? Фрейд утверждает, что любовь появляется на генитальной фазе, когда происходит синтез частичных влечений в Я: «Если у нас нет привычки говорить, что отдельное сексуальное влечение любит свой объект, но находим самое большое соответствие в употреблении слова "любить" для обозначения отношений Я к своему сексуальному объекту, то наблюдение показывает нам, что применение этого слова для обозначения этих отношений начинается только с момента синтеза всех частичных влечений сексуальности под приматом гениталий и в целях функции продолжения рода».

При употреблении слова ненависть не проявляется близкой связи с сексуальным влечением, а решающее значение имеет, вероятно, отношение неприятного или неудовольствия. По мысли Фрейда, источник ненависти, скорее следует искать в борьбе Я за самосохранение, т.е. в ненависти, испытываемой к объекту, который не удовлетворяет влечения самосохранения, чем в сексуальной жизни.

Рассуждая о происхождении любви и ненависти, Фрейд полагает, что они появились не из расщепления чего-то, изначально целого, а имеют различное происхождение и до того как стать противоположностью, каждое из этих чувств, прошло свой путь развития.

Первоначально, говорит нам Фрейд, Я способно частично удовлетворить свои влечения аутоэротически и любовь, следовательно, нарциссична. В дальнейшем она обращается на объекты: «Первоначально она нарциссична, затем переходит на объекты, которые сливаются с расширенным "Я", и выражает в виде источника наслаждения моторное стремление "Я" к этим объектам».

Одновременно с развитием сексуальных влечений, любовь проходит предварительные фазы, начиная с первой ее цели - поглотить, когда ребенок не знает, разрушает ли он объект своей любовью или ненавистью. Затем следует прегенитальная анально-садистическая фаза, где отношение к объекту проявляется в форме стремления к овладению, которому безразлично, будет ли при этом поврежден или уничтожен объект. Эту форму предварительной ступени любви вряд ли можно отличить по ее отношениям к объекту от ненависти. Затем приходит пора становления генитальной организации и только по ее формировании любовь становится противоположностью ненависти. Из этой логики Фрейд выводит, что ненависть старше любви, так как «она соответствует самому первоначальному отстранению нарциссическим "Я" внешнего мира, доставляющего раздражения». Любовь появляется позднее, когда преодолена фаза первичного нарциссизма и либидо устремляется к объектам. Именно это объясняет природу амбивалентности, где любовь сопровождается ненавистью по отношению к одному и тому же объекту. «Примесь ненависти в любви отчасти происходит от не вполне преодоленной предварительной ступени любви, отчасти она вытекает из реакций отклонения этого чувства со стороны влечений Я, которые могут оправдываться реальными и актуальными мотивами при столь частых конфликтах между интересами Я и любви. В обоих случаях, следовательно, примесь ненависти исходит из источников влечений к самосохранению. Если любовные отношения к какому-нибудь объекту обрываются, то нередко вместо них появляется ненависть, отчего у нас получается впечатление превращения любви в ненависть. Но более широкий, чем описанный, взгляд обнаруживает, что мотивированная реальными причинами ненависть усиливается еще вследствие регрессии любви на предварительную садистическую ступень, так что ненависть получает эротический характер и создается, таким образом, нерушимость любовных отношений».

Глава 4. Смена любви и ненависти в нарциссизме

«Полными любви глазами смотрит Нарцисс на свое изображение в воде, он манит его, зовет, простирает к нему руки. … Все забыл Нарцисс; он не уходит от ручья; не отрываясь, любуется самим собой. Он не ест, не пьет, не спит. … Задумался Нарцисс, глядя на свое отражение в воде. Вдруг страшная мысль пришла ему в голову, и тихо шепчет он своему отражению, наклоняясь к воде: «О, горе! Я боюсь, не полюбил ли я самого себя. Я люблю самого себя. … Смерть не страшит меня; смерть принесет конец мукам любви». Покидают силы Нарцисса, бледнеет он и чувствует уже приближение смерти, но все-таки не может оторваться от своего отражения …». ( из поэмы Овидия «Метаморфозы»).

Термин «нарциссизм» позаимствован из греческого мифа и означает любовь к собственному образу, смертельную захваченность собственным образом.

Впервые этот термин появляется у Фрейда в 1910 году для обозначения гомосексуального выбора объекта: гомосексуалисты «…видят сексуальный объект в самих себе; они исходят из нарциссической установки и ищут похожих на себя молодых людей, которых они могли бы любить так же, как мать любила их».

В работе «Тотем и табу» (1913) Фрейд отметил, что развитие психоанализа привело к необходимости разложить фазу аутоэротизма на две, одну из которых можно назвать «фазой нарциссизма». По этому поводу он писал: «Хотя мы еще не имеем возможности дать вполне точную характеристику этой нарциссической стадии, в которой диссоциированные до того сексуальные влечения сливаются в одно целое и сосредоточиваются на Я как на объекте, мы все же начинаем понимать, что нарциссическая организация уже никогда не исчезает полностью. В известной степени человек остается нарциссичным даже после того, как нашел внешний объект для своего либидо; найденный им объект представляет собой как бы эманацию оставшегося при Я либидо, и возможно обратное возвращение к последнему».

Отталкиваясь от клинического опыта, где обнаружилось, что отдельные черты нарциссического поведения наблюдаются у многих лиц, страдающих другими болезненными явлениями, Фрейд стал использовать термин «нарциссизм» в более широком плане, имеющем отношение к его нормальному психосексуальному развитию. Он выделил этап нарциссизма в общей схеме развития либидо. Этот этап является промежуточным между аутоэротизмом и объектной любовью.

В аутоэротической фазе наблюдается разрозненная пульсация первичных влечений, нет различения внешнего и внутреннего, не определились собственные границы, сексуальные удовлетворения переживаются в связи с важными для жизни функциями. Далее, с развитием Я, субъект начинает видеть объект любви в самом себе, в своем теле, что позволяет впервые свести сексуальные влечения воедино. Таким образом, развитие либидо в норме представляет собой процесс, протекающий от перверсии через этап нарциссизма к объектной любви. Нарциссизм признается Фрейдом универсальным психическим явлением, присущим человеческой природе вообще, а не только ее частным патологическим проявлениям: «Нарцизм, в этом смысле не является перверзией, а либидинозным дополнением к эгоизму влечения самосохранения, известную долю которого с полным правом предполагают у каждого живого существа». Первичный нарциссизм характеризует ранний период детства, когда либидо ребенка полностью обращено на себя, он знаменует собой рождение Я как представления о себе, ребенок чувствует свое всевластие и верит в свое совершенство. В ходе дальнейшего развития какая-то часть либидо переносится на внешние объекты, а какая-то остается в Я. Препятствия на пути развития объектной любви могут привести к поломке первичного нарциссизма и возникновению вторичного, что наблюдается при психозах.

Фрейд анализирует нарциссизм на примере клинической картины психозов (нарциссических неврозов). Психоаналитическое исследование показало, что в неврозах перенесения (невроз навязчивости, конверсионная истерия, истерия страха) хотя и нарушается нормальное отношение к реальности, но сохраняется эротическое отношение к объектам в области фантазии. В случае психозов либидо отщепляется от объектов внешнего мира и не заменяет его фантазией. «Либидо, оторвавшись от внешнего мира, обращается на собственное Я, и таким образом создается состояние, которое мы можем назвать нарцизмом». В психозе этот возврат либидо на собственное Я выражается в мании величии, бреде преследования, бреде ревности и т.п. Таким образом, при психозе либидо способно к перенагрузке Я при разгрузке объекта. Фрейд ввел понятия Я-либидо и объект-либидо, которые возникли благодаря переработке самых детальных особенностей невротических и психотических процессов: «Я всегда является основным резервуаром либидо, из которого либидо заполняет объекты, на которые направлено его действие, и куда либидо возвращается, при этом большая его часть постоянно остается в Я». В начале объект-либидо и Я-либидо слиты и только потом с нагрузкой объекта появляется возможность их разделения.

Поскольку у невротика сохраняется направленность на объекты, то чувство любви у него всегда сопряжено с сомнениями по поводу, любим ли он. В психотической любви нет никаких сомнений, и субъект абсолютно уверен, что он любим. Таким образом, чувство любви у невротика наступает изнутри - я люблю, а у психотика идет извне - я любим.

Становление нарциссизма происходит в отношениях с другим. Лица, которые кормят и ухаживают за ребенком, становятся его первыми сексуальными объектами. В связи с этим Фрейд разделяет дальнейший выбор объекта на два пути. Если источником выбора объекта является мать или заменяющие ее лица, то такой выбор Фрейд называет ищущим опоры. Однако, существует другой тип выбора объекта, где либидо претерпело некоторое нарушение и объект любви избирается не по прообразу матери, а по их собственному, т.е. они в объекте любви видят самих себя. Такой тип выбора Фрейд назвал нарциссическим. Оба пути открыты каждому человеку, и предпочтение может быть отдано одному из них: «…человек имеет первоначально два сексуальных объекта: самого себя и воспитывающую его женщину, и при этом допускаем у каждого человека первичный нарцизм, который иногда может занять доминирующее положение при выборе объекта». Итак, человек любит по нарциссическому типу: а) то, что сам из себя представляет (самого себя); б) то, чем был прежде; в) то, чем хотел бы быть; г) лицо, бывшее частью самого себя. По опорному типу объект выбирается как: а) вскармливающая женщина; б) защищающий мужчина.

Высшей формой развития объект-либидо выступает состояние влюбленности, в которой Я-либидо изливается на объект. Происходит предельная захваченность объектом, отказ от собственной личности в пользу любимого, переоценка любимого человека - его идеализация: «Идеализация - процесс, происходящий с объектом, благодаря которому этот объект, не изменяясь в своей сущности, становится психически более значительным и получает более высокую оценку. Идеализация одинаково возможна как в области Я-либидо, так и объект-либидо».

Что же происходит с любовью при нарциссическом выборе объекта? Фрейд отмечает тесную связь между нарциссизмом и Я-идеалом. Образование этой структуры определяется вытеснением, которое исходит из Я в случае если либидинозные влечения вступают в конфликт с требованиями морали. Т.е. Я создает идеал, с которым постоянно себя сравнивает. Этому идеалу и досталась вся любовь к себе при нарциссическом выборе объекта: «Нарцизм оказывается перенесенным на это новое идеальное Я, которое, подобно инфантильному, обладает всеми ценными совершенствами. Человек оказался в данном случае, как и во всех других случаях в области либидо не в состоянии отказаться от некогда испытанного удовлетворения. Он не хочет поступиться нарциссическим совершенством своего детства и когда со временем и с возрастом ставит перед самим собой его как идеал, то это есть только возмещение утерянного нарцизма детства, когда он сам был собственным идеалом».

Суть нарциссической конструкции в отношениях заключается в смертельной захваченности собственным образом - идеалом, в этом проявляется предельное напряжение между любовью и ненавистью. Мифологический Нарцисс знает о своей любви к себе, но все равно не может оторваться от собственного образа в пользу другого. И смерть для него, хотя и выражает ненависть, в то же время он жаждет ее как избавление от мук любви. И в этом сцеплении амбивалентных чувств находится точка его наслаждения.

В нарциссической конструкции другой нужен субъекту для достраивания себя до своего Я-идеала. В своей влюбленности нарциссический субъект любит себя через другого. Однако в какой-то момент эта конструкция может обернуться своей противоположностью, когда субъект ощущает, что другой имеет то, чем не обладает он сам. Любовь оборачивается ненавистью, другой подлежит уничтожению. Таким образом, нарциссическая любовь не может быть долгой и люди выбирающие объект по нарциссическому типу не способны к длительной привязанности.

Возвращаясь к нарциссизму как этапу в становлении либидо нужно отметить, что нормальное развитие связано с отходом от первичного нарциссизма и со стремлением вернуться в него. Раскрывая этот механизм, Фрейд отмечает, что либидо перемещается на постепенно формирующийся Я-идеал и последующее удовлетворение достигается за счет осуществления этого идеала. Следовательно, наше психологическое самочувствие зависит от того насколько мы нарциссически удовлетворены. Иными словами, нарциссическое удовлетворение имеет место, если: мы любим; наша привязанность находится в согласии с нашей совестью - с нашим идеалом-Я; любят нас. «Известная доля самочувствия первична, это остаток детского нарцизма, другая часть исходит от подтвержденного опытом всемогущества (воплощения Я-идеала), третья часть - из удовлетворения объект-либидо».

Фрейд пишет, что наблюдение за нормальным взрослым человеком показывает, что его детский бред величия ослаблен и психические признаки, по которым делаются заключения о его инфантильном нарциссизме, сглажены. Нарциссический возврат либидо к самому себе проявляется во время сна и в момент болезни. Нарушения распределения либидо между объектами и Я приводят к тому, что, например, невротики страдают чувством малоценности и обеднения Я вследствие большой отдачи либидо объектам. При психозах, напротив, соответствующая часть либидо полностью отнимается от объектов и обращается на Я, происходит регресс к первичному нарциссизму и его распад. Но человек не в состоянии выдержать такую массу либидо и путем бреда пытается вернуть его объектам.

Глава 5. Разворачивание оппозиции любовь-ненависть на сцене Эдипова комплекса

Эдипов комплекс проявляется в процессе развития ребенка и является центральным организующим фактором психической жизни, вокруг которого структурируется сексуальная идентичность субъекта. Если ранее мы рассматривали оппозицию любовь - ненависть с точки зрения влечений, то на эдипальной сцене этот конфликт виден в форме движения чувств. Понятие эдипова комплекса у Фрейда развивалось постепенно и превратилось в универсальную структуру. В процессе самоанализа Фрейд пришел к признанию любви к своей матери и ревности к отцу, которые он испытывал в детстве, и связал этот конфликт чувств с мифом об Эдипе. В «Толковании сновидений» он пишет: «Эдип, который убивает своего отца и женится на матери, лишь осуществляет желания нашего детства», а в «Трех очерках по теории сексуальности»: «Перед каждым человеческим существом стоит задача обуздать в себе эдипов комплекс».

Вначале Фрейд открывает простую (позитивную) форму эдипова комплекса и описывает его эволюцию так, как она проходит в ходе психосексуального развития мальчика. Первым объектом его привязанности становиться мать, которой он хочет обладать безраздельно, но между третьим и пятым годом любовь к матери заставляет мальчика вступить в соперничество с отцом, которого он начинает ненавидеть. Мальчик испытывает страх, что отец его кастрирует из-за инцестуозных чувств по отношению к матери и из-за ненависти к отцу. Под влиянием ужаса, вызванного угрозой кастрации, ребенок, в конце концов, решает отказаться от своих желаний в отношении матери и вступает в латентный период.

В «Анализе фобии пятилетнего мальчика» Фрейд указывает, как подтверждаются самым очевидным образом идеи, которые он выдвинул в «Толковании сновидений» и в «Трех очерках по теории сексуальности»: «Он действительно маленький Эдип, который хотел бы «устранить» своего отца, избавиться от него, чтобы остаться одному со своей красивой матерью, чтобы спать рядом с ней». Пристрастие Ганса спать рядом с матерью и получать от нее маленькие ласки появилось в течение летнего отпуска во время отлучек его отца. Мальчик выражал желание, чтобы отец уехал и отсутствовал и дальше, и даже объявил, что хотел бы, чтобы отец умер. По мнению Фрейда, это пожелание смерти отцу можно найти у каждого маленького мальчика, оно является частью нормальной эдипальной ситуации. Но когда оно обостряется, это желание может стать источником симптомов, как в случае Ганса. Таким образом, конфликт амбивалентности любви - ненависти становится центральным в эдипальной сцене: «То, что он теперь должен был ненавидеть как конкурента того самого отца, которого любил с давних пор и которого должен был продолжать любить дальше; что тот был для него образцом, его первым товарищем по играм и вместе с тем его воспитателем в первые годы жизни, - все это создало первый, по началу неразрешимый эмоциональный конфликт».

Ганс испытывал сильную привязанность к матери, он выражал желание лечь рядом с ней и устранить своего отца - невыносимое желание для ребенка. С другой стороны мальчик испытывал сильную привязанность к отцу и в то же самое время ненавидел его как соперника, который стоял на пути к матери, что также было невыносимо. По мнению Фрейда, это соединение стремления Ганса к матери и чувства вины за свою ненависть к любимому отцу вызвало у ребенка страх быть наказанным кастрацией за запретные желания. Рождение маленькой сестренки, когда Гансу было три с половиной года, еще больше усилило в нем эдипальный конфликт, увеличив обиду на родителей, которые произвели ее на свет. Ганс высказывал ревность к сестре и выражал несколько раз пожелание смерти ей, при этом открыто заявляя о любви к ней. В результате невыносимых амбивалентных чувств, у Ганса появилась фобия: ребенок начал отказываться выходить из дома и гулять по улицам из страха быть укушенным или опрокинутым лошадью.

По мнению Фрейда, патогенный фактор, вызвавший фобию, следует искать не в том, что Ганс желал смерти сестре - эти желания он высказывал открыто. Настоящую причину фобии следует искать в том, что Ганс желал смерти отцу, однако эти мысли были вытеснены в бессознательное. Чувствовать подобную ненависть к любимому отцу было недопустимо для сознания ребенка, поэтому агрессивные импульсы к нему были вытеснены, а страх кастрации был смещен на страх быть укушенным лошадью. Этот симптоматический компромисс позволил маленькому Гансу сохранить сознательную любовь к отцу и избежать невыносимого чувства ненависти к нему.

Много лет спустя, в «Я и Оно» (1923), Фрейд добавил к понятию позитивного эдипова комплекса понятие негативного эдипова комплекса. В то время как при позитивном эдиповом комплексе мальчик желает жениться на матери и убить отца, при негативном эдиповом комплексе мальчик желает жениться на своем отце и устранить свою мать, которую он воспринимает как соперницу. Таким образом, при позитивной форме эдипова комплекса мальчик идентифицируется со своим соперником и желает стать таким, как его отец. При негативной же форме - мальчик желает быть матерью, которая представляет собой, согласно Фрейду, самую раннюю форму любви к объекту. Пассивные женские желания, которые мальчик испытывает к своему отцу, приводят его к отказу от гетеросексуальных желаний в отношении к матери, а также к отказу от мужской идентификации с отцом-соперником.

На самом деле между позитивной и негативной формами простирается ряд смешанных случаев, где эти две формы сосуществуют в диалектическом взаимодействии и анализ призван раскрыть различные позиции субъекта при разрешении эдипова конфликта. Описание эдипова комплекса в его развернутой форме позволило Фрейду объяснить амбивалентное отношение к отцу у мальчика через взаимодействие гетеросексуальных и гомосексуальных моментов, а не просто как ситуацию соперничества.

Сложнее протекает эдипов комплекс у девочек. В начале жизни девочка и мальчик имеют один и тот же объект любви - мать, но последующее развитие девочки отличается от развития мальчика: она должна сменить объект и перейти от любви к матери к любви к отцу.

Факторы, приводящие к угасанию эдипова комплекса у мальчиков и у девочек так же различны. У мальчика именно отцовская «угроза кастрации» приводит в итоге к отказу от инцестуозного объекта, так что эдипов комплекс устраняется быстро и решительно. У девочки отношение эдипова комплекса к комплексу кастрации совершенно иное: «… если у мальчика эдипов комплекс подрывается комплексом кастрации, то у девочки, наоборот, комплекс кастрации создает возможность эдипова комплекса и приводит к его возникновению». У девочки «… отказ от пениса невозможен без возмещения ущерба. Девочка проходит путем символических замен от пениса до ребенка, так что высшей точкой эдипова комплекса выступает ее давнее желание получить в подарок ребенка от своего отца, родить ему ребенка». Однако, в возрасте три - пять лет исчезает только эдипальный конфликт, но сама по себе эдипальная ситуация продолжает свое существование в бессознательном в качестве главного организатора психической жизни субъекта.

Эдипов комплекс обозначает место ребенка в семейном треугольнике. Он не сводится ни к какой реальной ситуации, ни к какому действительному влиянию родителей на ребенка. Его действенность обусловлена тем, что он вводит инстанцию запрета, преграждающую доступ к естественному удовлетворению желаний и связывает неразрывной связью желание и закон.

Глава 6. Любовь и ненависть как репрезентация влечения к жизни и влечения к смерти

В основе теории либидо, созданной Фрейдом, в начале лежало противопоставление влечений Я (самосохранения) и влечений сексуальных. Когда же он позже начал изучать само Я и понял основной принцип нарциссизма, то это противопоставление потеряло само по себе основу.

В этот же промежуток времени клиническая практика ставит перед Фрейдом множество вопросов, которые заставляют его пересмотреть модель функционирования психики, основанную на «принципе удовольствия - неудовольствия», как наблюдается при неврозе. Но как же тогда объяснить негативную терапевтическую реакцию, когда пациент не может вынести облегчения симптомов? Почему другие пациенты навязчиво воспроизводят травматические ситуации с неизбежно связанными с ними страданиями? Как объяснить мазохизм или садизм? Откуда возникает деструктивность депрессивных пациентов, иногда доходящая до крайности?

В следствие этого, в 1920 году происходит переворот прежних представлений Фрейда на функционирование психики. В тексте «По ту сторону принципа удовольствия» он производит реконструкцию метапсихологической системы и вводит новый способ описания психического аппарата.

Исследуя такие феномены как сны травматических невротиков, детскую игру, перенос в психоанализе, человеческую судьбу, Фрейд постулирует принцип навязчивого повторения, он пишет: «… в психической жизни действительно существует навязчивое повторение, которое стоит выше принципа удовольствия», а так же: «навязчивое повторение кажется нам более первоначальным, элементарным, обладающим большей принудительной силой, чем отодвинутый им в сторону принцип удовольствия».

Здесь же Фрейд предлагает новую гипотезу: психическое функционирование человека управляется конфликтом более глубоким, нежели принцип удовольствия, - фундаментальным конфликтом между влечением к жизни и влечением к смерти. По его мнению, влечения к смерти происходят из биологической потребности любого организма возвратиться в свое первоначальное неорганическое состояние, но влечениям к смерти противостоит Эрос (влечения к жизни), частью которых является либидо, и которые направлены не только на сохранение уже существующих живых организмов, но и создание на их основе новых более крупных единств. Конечно, принцип удовольствия сохраняет свое значение, но, чтобы он одержал верх, необходимо, чтобы влечение к жизни, могло хотя бы отчасти обуздать влечение к смерти.

В связи с новыми открытиями, Фрейд стал придавать еще большее значение аффектам любви - ненависти, объектным отношениям, процессам идентификации, бессознательному чувству вины, страху и переживанию горя. А в 1923 году Фрейд ввел психические инстанции Я, Оно и Сверх-Я, т.е. вторую топографическую модель, тем самым он выдвинул новую теорию влечений, призванную дополнить первую топографическую модель, т.е. деление на бессознательное, предсознательное и сознание.

В работе «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд пытается выявить соотношение между влечениями Я и сексуальными влечениями и концепцией влечений к жизни - влечений к смерти. Он показывает, что его новая концепция берет за точку отправления оппозицию влечений Я и сексуальных влечений и делает из этого вывод о противостоянии влечения к жизни и влечения к смерти. Фрейд задается вопросом: можно ли установить параллель между оппозицией влечений к жизни - влечений к смерти и оппозицией любовь (нежность) и ненависть (агрессивность)? Однако уже известно, что садистский компонент присутствует в сексуальном влечении и может стать самостоятельным и главенствовать в качестве извращения всего сексуального влечения. Но так как садистское влечение направлено на причинение вреда объекту, то как его можно отнести к Эросу, поддерживающему жизнь? Фрейд делает предположение: «что этот садизм есть, собственно, влечение к смерти, которое оттеснено от «Я» влиянием нарциссического либидо, так что оно проявляется лишь направленным на объект и тогда оно начинает обслуживать сексуальную функцию. <…> оттесненный из «Я» садизм открыл путь либидозным компонентам сексуального влечения, именно потому они начинают стремиться к объекту. Там, где первоначальный садизм не умеряется и не сливается с ними, получается амбивалентность любви - ненависти в любовной жизни». Но садизм невозможен без мазохизма, который следует понимать как обращенный на собственное «Я» садизм. Тогда мазохизм - это агрессивное и разрушительное влечение, оборачивающееся против собственного Я - может быть возвращено к более ранней фазе, что предполагает, вероятно, существование первичного мазохизма.

В тексте «Я и Оно» Фрейд продолжает свои размышления о двух видах первичных влечений. Он различает два вида первичных влечений, из которых один - сексуальные влечения, или Эрос, который «охватывает не только непосредственное безудержное сексуальное первичное влечение и исходящие от него целепрегражденные и сублимированные движения первичного влечения, но и влечения самосохранения, которые мы должны приписать «Я». Гораздо труднее было для Фрейда определение второго вида первичных влечений, он пришел к убеждению, что представителем его является садизм.

«На основе теоретических, опирающихся на биологию, размышлений мы предположили наличие влечения смерти, задачей которого является приводить все органически живущее к состоянию безжизненности; в то же время Эрос имеет целью осложнять жизнь все более широким объединением рассеянных частиц живой субстанции - конечно, с целью сохранить при этом жизнь. Оба первичных влечения проявляют себя в строжайшем смысле консервативно, стремясь к восстановлению состояния, нарушенного возникновением жизни. Возникновение жизни было бы, таким образом, причиной дальнейшего продолжения жизни и одновременно причиной стремления к смерти - сама жизнь была бы борьбой и компромиссом между этими двумя стремлениями».

Фрейд высказывает гипотезу, что эти два рода влечений способны соединяться и распадаться в разных пропорциях. Конечно, трудно себе представить подобный союз влечений. Между тем, можно предположить, что влечение к смерти нейтрализуется живущим и что его деструктивная часть при помощи некого органа направлена во внешний мир в форме агрессии: «Этим органом была бы мускулатура, и влечение смерти - все-таки, вероятно, только частично - выразилось бы в виде разрушительного первичного влечения, направленного на внешний мир и другие живые существа».

Если мы представляем себе союз влечений к жизни и влечений к смерти, то можем представить себе более или менее их распад на первоначальные. Тогда садистический компонент сексуального первичного влечения является классическим примером смешения первичных влечений, в ставшем самостоятельным садизме, в качестве извращения. «Мы узнаем, что разрушительное первичное влечение регулярно служит Эросу в целях разгрузки, и догадываемся, что эпилептический припадок является продуктом и признаком распада первичных влечений на первоначальные; мы начинаем понимать, что в последствиях многих тяжелых неврозов, например, неврозов навязчивости, особого внимания заслуживает распад первичных влечений смерти». Фрейд считает, что возврат либидо к анально-садистической фазе зиждется на подобном распаде союза влечений, в то время как развитие от ранней к окончательной генитальной фазе основывается на господстве эротической составляющей влечения к жизни над влечением к смерти.

Фрейд снова пытается осмыслить вопрос: можно ли объяснить оппозицию между двумя родами влечений в терминах полярности любви и ненависти. Мы легко можем счесть любовь представителем Эроса, говорит он, и видеть в ненависти и в деструктивном влечении представителей влечения к смерти: «но клиническое наблюдение учит нас тому, что ненависть не только неожиданным образом постоянный спутник любви (амбивалентность), не только частый ее предшественник в человеческих отношениях, но и что ненависть при различных условиях превращается в любовь, а любовь - в ненависть». Это видно в клинической картине паранойи, когда интенсивность гомосексуальной привязанности ведет к тому, что «это чрезвычайно любимое лицо становится преследователем, против которого направлена часто опасная агрессия больного». Однако при параноидном превращении анализ подтверждает возможность существования другого механизма: «С самого начала имеется амбивалентная установка, и превращение совершается путем реактивного смещения нагрузки объекта, причем у эротического чувства отнимается энергия и передается энергии враждебной». Нечто сходное происходит при преодолении враждебного соперничества, ведущем к гомосексуализму: «Враждебная установка не имеет шансов на удовлетворение, поэтому, следовательно, из экономических мотивов она сменяется любовной установкой, представляющей больший шанс на удовлетворение, т.е. на возможность разрядки». Поэтому, заключает Фрейд, «ни для одного из этих случаев не приходится принимать прямого превращения ненависти в любовь, которое не согласовывалось бы с качественным различием обоих видов первичного влечения».

Пытаясь разглядеть превращения любви в ненависть и наоборот, Фрейд постулирует вмешательство: «способной к смещению энергии, которая сама по себе индифферентная, и которая может примкнуть к качественно-дифференцированному эротическому или разрушительному импульсу и его повысить». Ее источник - запас нарциссического либидо, присутствующий в десексуализированном Эросе. Поскольку эротические первичные влечения кажутся более пластичными, чем разрушительные первичные влечения, то можно предположить, что это способное к смещению либидо работает на пользу принципа удовольствия, для избежания заторов и облегчения разгрузок. «Если эта энергия смещения является десексуализированным либидо, то ее можно назвать и сублимированной, так как она все еще придерживалась бы главной цели Эроса - соединять и связывать, служа установлению того единства, которым - или стремлением к которому - отличается «Я»».

Фрейд снова и снова убеждается, что движения первичных влечений, которые можно проследить, оказываются отпрысками Эроса. Но как же быть с дуалистическим воззрением? Создается такое впечатление, «что влечения к смерти немы, а шум большей частью исходит от Эроса». Тем не менее, принцип удовольствия об руку с принципом постоянства обеспечивают скольжение в смерть, а Эрос посредством сексуальных первичных влечений задерживает снижение уровня и вносит новые напряженности. Но в сексуальном акте, когда сливаются воедино все разделенные требования от сексуальных субстанций, происходит полное удовлетворение: «Извержение сексуальной материи в сексуальном акте до известной степени соответствует разделению сомы и зародышевой плазмы. Отсюда сходство состояния после полного сексуального удовлетворения с умиранием, а у низших животных - совпадение смерти с актом зарождения. Эти существа умирают при размножении, поскольку после выключения Эроса путем удовлетворения, влечение смерти получает полную свободу осуществления своих намерений».

Фрейд рассматривает взаимоотношений инстанций Я, Оно и Сверх-Я и сравнивает Я со слугой трех господ: Я угрожают три опасности: одна происходит из внешнего мира, вторая из либидо Оно и третья - со стороны Сверх-Я.

«Оно», считает Фрейд, не обладает средствами доказать «Я» любовь или ненависть. «Оно не может выразить, чего хочет; оно не выработало единой воли. В нем борются Эрос и влечение смерти». Таким образом, Сверх-Я оказывается той инстанцией, которая отражает любовь или ненависть к «Я». «Я» по большей части образуется из идентификаций, сменяющих растворенные нагрузки «Оно». «Сверх-Я» - это первая идентификация, которая произошла, пока «Я» было еще слабым, а так же, оно является наследником эдипова комплекса, следовательно, внесло в «Я» самые значимые объекты. «Но происхождение от первых объектных загрузок «Оно», следовательно, - от эдипова комплекса, означает для «Сверх-Я» еще больше: это происхождение, как мы уже объясняли, ставит его в связь с филогенетическими приобретениями «Оно» и делает «Сверх-Я» перевоплощением прежних образований «Я», оставивших свои следы в «Оно».

Обратившись к клинической практике, Фрейд описывает клинические картины, где наиболее четко видно отношение «Сверх-Я» к «Я». Например, при негативной терапевтической реакции, в пациентах берет верх не желание вылечиться, а потребность быть больным, так как они бессознательно чувствуют себя виноватыми и не могут отказаться от самонаказания страданием. В клинической картине меланхолии Сверх-Я проявляет себя с особой жестокостью и строгостью. Фрейд приписывает деструктивную составляющую меланхолического Сверх-Я действию влечения к смерти: «То, что теперь господствует в «Сверх-Я», является как бы чистой культурой влечения смерти, и действительно ему довольно часто удается довести «Я» до смерти, если только оно до того не защитится от своего тирана обращением в манию». Фрейд объясняет причину сосредоточения влечений к смерти в Сверх-Я меланхолика распадом союза влечений, являющегося следствием того факта, что у эротической составляющей не хватает сил, чтобы связать всю деструктивность. Из-за распада между влечением к жизни и влечением к смерти Сверх-Я депрессивного человека обращает всю свою суровость и жестокость против Я, это может привести к самоубийству.

При неврозе навязчивости Сверх-Я также проявляет безжалостную жестокость в отношении Я, но в отличие от меланхолика, невротик с навязчивостью сохраняет иммунитет против опасности самоубийства. При меланхолии объект, на который направлен гнев «Сверх-Я», путем интроекции принят в «Я», а при неврозе навязчивости объект находится вне Я. По мнению Фрейда, при неврозе навязчивости любовь превратилась в ненависть: «путем регресса к догенитальной организации, любовные влечения превращаются в агрессивные влечения, направленные на объект». Здесь речь идет о реальной замене любви на ненависть.

В то же время Фрейд выявляет роль Сверх-Я как защитника Я, в частности, в регулировании либидинальных и агрессивных влечений, связанных с эдипальной ситуацией. Именно потеря Сверх-Я своей защитной функции у меланхолика позволяет Фрейду заключить, что нормальное Сверх-Я играет роль защитника Я: «(у меланхолика) Я теряется, потому, что оно терпит ненависть и подвергается преследованиям со стороны Сверх-Я, вместо того, чтобы быть любимым Сверх-Я <….>. Сверх-Я выполняет ту же функцию защитника и спасителя, как некогда отец, а позже провидение и судьба».

Повторимся, что Оно не проявляет в отношении Я ни любви, ни ненависти. Оно находится под властью «безмолвных, но мощных влечений к смерти» и в вечном конфликте с Эросом.

Глава 7. Конфликт любви и культуры

Общеизвестно, что люди полагают целью и смыслом жизни достижение счастья, они стремятся к счастью. В узком смысле слова под «счастьем» понимается переживание сильного чувства удовольствия, что накрепко связано с половой любовью. Согласно Фрейду цель жизни просто задана принципом удовольствия. Но все же, программа принципа удовольствия вступает в противоречие со всем миром, она вообще неосуществима: «ей противостоит все устройство Вселенной: можно сказать, что намерение «осчастливить» человека не всходит в планы «творения»».

Счастью людей противостоит страдание, источниками которого являются: природные стихии, болезни и старение тела, несовершенство учреждений, регулирующих взаимоотношения людей в семье, государстве и обществе. Чтобы преодолеть природные стихии люди объединяются и трудятся вместе, они используют наркотики, чтобы ослабить боль, уединяются, чтобы избежать горечи взаимоотношений, достигают контроля над влечениями (как учит восточная мудрость), защищаются путем погружения в массовые иллюзии, наиболее ярким примером которых является религия, иногда сублимируют влечения посредством занятий науками, искусством и наслаждения красотой. Все это окольные пути достижения счастья, но, увы, ни на одном из них, по мнению Фрейда, не удается достигнуть желанного результата. Любой результат разочаровывает, и даже любовь может принести страдания и разочарование. Таким образом: «Счастье - в том умеренном смысле, в каком мы можем признать его возможным,- есть проблема индивидуальной экономии либидо. Здесь невозможен совет, который подходил бы всем: каждый должен кроить себе счастье на собственный фасон», - считает Фрейд.

Появляясь на свет как беспомощный младенец, человек рождается в культуру, его становление происходит в связи с присутствием другого, который вводит его в социум семьи, а затем в культуру. Фрейд ставит вопрос: в чем сущность культуры? Он характеризует культуру как: «всю сумму достижений и учреждений, отличающих нашу жизнь от жизни наших животных предков и служащих двум целям: защите людей от природы и урегулированию отношений между людьми». К культурным достижениям, несомненно, относятся достижения науки и техники, продлевающие и облегчающие человеческую жизнь. В культуру входят высшие виды психической деятельности: ценности, религиозные системы, философские теории и идеи. Культура так же регулирует взаимоотношения людей, социальные отношения, касающиеся человека как соседа, рабочей силы, сексуального объекта для другого, члена семьи, государства путем создания законов и правил. Одним из важнейших требований культуры выступает требование справедливости, то есть гарантия, что однажды установленный правопорядок не будет нарушен в пользу одного человека. Таким образом, ограничивается индивидуальная свобода, она не является культурным благом и ограничивается с развитием культуры.

В контексте психоанализа развитие культуры представляется своеобразным процессом, протекающим внутри человечества, результатом которого является изменение влечений. Экономическую задачу жизни влечений представляет их удовлетворение. Фрейд пишет: «Нелегко понять, что вообще в силах заставить влечение отклониться от удовлетворения. Это совсем небезопасно: если нет экономической компенсации, то можно ждать серьезных нарушений». Некоторые из этих влечений уничтожаются таким образом, что на их месте появляются черты характера (в определенных условиях анальная эротика преобразуется в анальный характер с подчеркнутым стремлением к чистоте и порядку).

По мере развития человечества ограничивающая функция культуры увеличивалась. Поначалу защитную и ограничивающую роль играл очевидно сильный вожак. После устранения власти праотца и установления братства предписания табу стали первым правом. Движущей силой в этом процессе выступали Эрос и Ананке. Это значит, что совместная жизнь людей определялась двумя силами: внешней необходимостью породившей труд и силой любви породившей семью. Казалось бы, что обе эти силы должны содействовать друг другу, однако культура дарует своим членам не одно только счастье.

Любовь лежащая в основании культуры ею и ограничивается. Поскольку как сильнейшее переживание удовольствия половая любовь дает человеку прообраз счастья, то генитальная эротика делается сосредоточием жизни, она и заложила основание семьи и не отклоняется от прямого сексуального удовлетворения. Культура же основана на отношениях большого количества людей и ее задача либидинозно связывать воедино множество людей, поэтому она изыскивает средства для создания между ними сильных идентификаций. Фрейд расширяет понятие «любви»: «Любовью называют отношения между мужчиной и женщиной, создавших семью для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Но любовь - это и добрые чувства между родителями и детьми, братьями и сестрами, хотя такие отношения следовало бы обозначать как заторможенную по цели любовь или нежность. Заторможенная по цели любовь первоначально была вполне чувственной - в бессознательном она таковой остается и поныне. Как чувственная, так и заторможенная по цели любовь выходит за пределы семьи и устанавливает связи между теми, кто ранее был чужд друг другу». Экономически это происходит путем отнятия у сексуальности значительной части психической энергии и направление ее на свои цели. Запреты и ограничения сексуальности, выдвигаемые культурой, очень жесткие и допускают сексуальные отношения между одним мужчиной и одной женщиной. Она не признает сексуальности как источника удовольствия и готова терпеть ее только в качестве средства размножения.

Чрезмерные требования культуры возникли так же в ответ на другое сильнейшее влечение человека - агрессию. Склонность к агрессии, эта первичная враждебность человека, проявляется уже в «детской», из-за нее культурному обществу всегда угрожал распад. Ограничение деструктивной агрессии является следующей важной задачей культуры. Склонность человека к агрессии не уменьшается при социальных переменах, борьба за абстрактную справедливость и равенство обречена на фиаско. Агрессия проявляется и во взаимоотношениях этнических групп. Скрытую неприязнь народов друг к другу Фрейд называет нарциссизмом малых различий.

Таким образом, культурное развитие превращается в постоянную борьбу между Эросом и Смертью, влечением к жизни и влечением к смерти. И эта борьба смысл жизни вообще, а культурное развитие - борьба человеческого рода за выживание. В такой ситуации культура выступает тем процессом, который «обслуживает Эрос и стремится объединить отдельных индивидов, позднее семьи, затем племена, народы, нации в одно большое сообщество - человечество».

В случае отдельного человека агрессия «обезвреживается» посредством запретов. Путем интроекции она переносится внутрь - туда откуда произошла и обращается против собственного Я. Теперь совесть проявляет ту же непреклонную готовность к агрессии по отношению к самому себе. Следовательно, Сверх-Я выполняет социальную функцию наказания и ограничения влечений. Если человек нарушает существующие запреты, возникает мучительное чувство вины. Таким образом, конфликт между человеком и культурой, который можно наблюдать во внешней реальности, получает отражение во внутрипсихическом конфликте как конфликт между требованиями Сверх-Я (страх перед ним такой же как перед внешней властью) и Я, представляющим интересы субъекта. «Увеличение безопасности и порядка достигаются в культуре посредством ограничения (в лучшем случае сублимации) влечений», - пишет Фрейд. Хотя человечество расплачивается за это неврозами, поддержание культуры в интересах человека, ибо бесконтрольные влечения, особенно агрессивные, губительны для него. Проблема заключается не в наличии культуры, а в ее совершенствовании. Однако резюме Фрейда таково: «Роковым для рода человеческого мне кажется вопрос: удастся ли - и в какой мере - обуздать на пути культуры влечение к агрессии и самоуничтожению, ведущее к разрушению человеческого сосуществования. Наше время представляет в связи с этим особый интерес. Ныне люди настолько далеко зашли в своем господстве над силами природы, что с их помощью легко могут истребить друг друга вплоть до последнего человека. Они знают это, отсюда немалая доля их теперешнего беспокойства, их несчастья, их тревоги. Остается надеяться, что другая из «небесных властей» - вечный Эрос приложит свои силы, дабы отстоять свои права в борьбе с равно бессмертным противником. Но кто знает, на чьей стороне будет победа, кому доступно предвидение исхода борьбы?». Прошел уже не один десяток лет со времени написания данного текста, а эти слова звучат весьма современно.

Заключение

Целью данной курсовой работы было отследить динамику мысли Фрейда относительно полярности любви и ненависти в психике человека. В заключение хочется подчеркнуть, что психоанализ целиком вышел из клинической практики. Открытия, сделанные Фрейдом в ходе работы с пациентами, были столь поразительны и неожиданны, что вызывали бурный протест со стороны консервативно настроенной общественности. Психоанализ открыто заявил о господстве влечений в психике человека и существовании инфантильной сексуальности. Еще на начальных этапах своей исследовательской и терапевтической деятельности Фрейд столкнулся с проявлением амбивалентности влечений и желаний человека. Психоанализ показал, что психической жизнью человека управляют две силы - любовь и ненависть. Эта оппозиция укоренена во влечениях и является фундаментальной в психической реальности, которая, с одной стороны, образует бессознательный конфликт, а с другой стороны, является тем путем, который ведет к усложнению психики. Жизнь ежедневно свидетельствует о том, что «человек не является хозяином в своем собственном доме». Многое из того, что с ним происходит, не осознается или оказывается вне сознательного контроля. Труднее всего понять самого себя. Человеку очень сложно принять свою амбивалентность. Если любовь, которую воспевают поэты, является приемлемой, то существование агрессивности воспринимается с большим трудом. Даже Фрейд при встрече с этой идеей столкнулся с собственным сопротивлением, прежде чем принял ее. Но с появлением второй теории влечений она заняла свое «законное» место.

Для отдельного человека знания, предоставленные психоанализом, дают возможность принять все стороны своего собственного существа, примирить их внутри себя и как бы «заново написать» свою собственную историю жизни. В клинической практике, опираясь на свое знание психического механизма, психоанализ пытается понять сущность субъекта динамически по его реагированию, открыть его первоначальные душевные побудительные причины и их позднейшие превращения и развитие. Если это удается, то из взаимодействия натуры и судьбы, внутренних сил и внешних факторов проясняется желание и жизненная позиция человека.

Список литературы

1.Фрейд З. Три очерка по теории сексуальности. // Психология бессознательного. М. 1990.

2.Фрейд З. Тотем и табу. // Я и Оно. Тбилиси, 1991.

.Фрейд З. Судьбы влечений. // Интерес к психоанализу. Минск, 2009.

.Фрейд З. Страх и жизнь влечений (небольшая лекция). // Интерес к психоанализу. Минск, 2009.

.Фрейд З. О введении понятия нарциссизм. // Очерки по психологии сексуальности. Минск, 1996.

.Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. М. 1992

.Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого Я. // Психоаналитические этюды. Минск, 2009.

.Фрейд З. Неудобство культуры. // Художник и фантазирование. М., 1995.

.Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу. М., 1996.

.Кинодо Ж.-М. Читая Фрейда. М. 2012

ЧАСТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ИНСТИТУТ ПСИХОАНАЛИЗА» кафедра «Теории пс

Больше работ по теме: