Проявление "Стокгольмского синдрома" в общественной жизни и СМИ

Проявление «Стокгольмского синдрома» в общественной жизни и СМИ

Белова М.,

группа.

Данная тема находит в моей душе отклик с тех самых пор, когда я дочитала книгу об ужасном человеке, маньяке, убийце, насильнике - австрийце Йозефе Фрицле. В апреле 2008 <#"justify">Однако аудиторию взбудоражил тот факт, что после освобождения Элизабет довольно сухо описала свою жизнь рядом с Йозефом. Психологов, работающих в рамках этого дела, насторожил тот факт, что Элизабет повествовала без агрессии. Тогда они пришли к выводу, что случай Элизабет - яркий пример «стокгольмского синдрома».

Синдром может проявляться даже в самых обычных жизненных ситуациях, например, при бытовом насилии. Известная история о постоянно терпящей избиения мужа телеведущей Розе Сябитовой в 2010 году попала в СМИ. Журналисты сразу же потребовали реакцию женщины, однако она сперва отмалчивалась, а в последующем интервью объявила, что она мужа не обвиняет, ей даже его жаль, «выпивает ведь». Таковых случаев немало и чтобы описть каждый, к сожалению, не хватит ни бумаги, ни памяти. К синдрому также порой относится молчание детей, ставших жертвами педофилов, если дети вдруг стали испытывать неподдельную симпатию к насильнику. Такое, конечно, представить сложно, однако, при особенном подходе педофилов, данный исход неизбежен.

Стокгольмский синдром означает следующее: под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном итоге отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. Бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях <#"justify">Впервые он был обнаружен в столице Швеции. Ситуация сложилась следующим образом. Два рецидивиста в финансовом банке захватили четырех заложников - мужчину и трех женщин. В течение шести дней бандиты угрожали их жизни, но время от времени давали кое-какие поблажки. В результате жертвы захвата стали оказывать сопротивление попыткам правительства освободить их и защищать своих захватчиков. Впоследствии во время суда над бандитами освобожденные заложники выступали в роли защитников бандитов, а две женщины обручились с бывшими похитителями. Такая странная привязанность жертв к террористам возникает при условии, когда заложникам не причиняется физического вреда, но на них оказывается моральное давление. Например, в ходе захвата отрядом Басаева больницы в Буденновске заложники, несколько дней пролежавшие на полу больницы, просили власти не начинать штурма, а выполнить требования террористов.

«Стокгольмский синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие возможности общаться друг с другом.

Зная, что террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы, заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. В результате заложники психологически привязываются к террористам и начинают толковать их действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертвы и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста.

В случаях особо жестокого обращения заложники психологически дистанцируются от ситуации; убеждают себя, что это происходит не с ними, что с ними такое произойти не могло, и вытесняют из памяти травмирующее событие, занимаясь конкретной деятельностью.

Если никакого вреда жертве не причиняется, некоторые люди, будучи менее подвержены синдрому в процессе адаптации к данной ситуации и почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать.

После освобождения выжившие заложники могут активно поддерживать идеи захватчиков, ходатайствовать о смягчении приговора, посещать их в местах заключения и т. д.

Своеобразная ситуация, провоцирующая «Стокгольмский синдром», многократно описана в литературе, отражена в художественных фильмах. Впервые психологическая привязанность заложника к своему сторожу представлена в кинофильме по повести Лавренева «Сорок первый». Затем во французском фильме «Беглецы» с участием известных актеров Жерара Депардье и Пьера Ришара показано возникновение нежной дружбы между неудавшимся террористом (герой Ришара) и бывшим бандитом, ставшим его заложником (герой Депардье). В знаменитом американском фильме «Крепкий орешек» с участием Брюса Уиллиса ситуация последствий «Стокгольмского синдрома» обыгрывается более драматично. Один из заложников проявил солидарность с террористами, предал своих товарищей, выдал жену сотрудника полиции (героя Уиллиса). После этого он был хладнокровно застрелен террористами. Этот пример показывает нам, насколько рискованным является общение заложников с террористами.

Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от агрессивно настроенного террориста человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Складывается так, что сам по себе синдром не проходит - необходима реабилитация жертвы и наказание насильника, террориста. И в таком случае демонстрация убитых террористов является полезной.

ЛИТЕРАТУРА

психологический стокгольмский синдром жертва

1.Найджел Кауторн. Замурованная. 24 года в аду. - М.: Рипол Классик, 2008.

2.М. М. Решетников. Наброски к психологическому портрету террориста. <http://anthropology.ru/ru/texts/reshet/terrorist.html> (<http://anthropology.ru/ru/texts/reshet/terrorist.html>)

.И.Л. Трунов, Л.К. Трунова. Компенсация вреда жервам терроризма. - М.: Мир, 2008

Больше работ по теме: