Проблема творческого поведения: случай Нины Горлановой

 

Введение

В современном литературоведении, активно включающим в свой арсенал социологические подходы, проблемы литературных стратегий, творческого поведения писателей и литературных репутаций постепенно приобретают статус необходимых составляющих современного литературного процесса. Эти вопросы рассматриваются в работах А. Рейтблата, М. Берга, Б. Дубина, Л. Гудкова и др. Основой для отечественных исследований стали работы западного литературоведения (М. Вебера, П. Бурдье, А. Виала и др.) Однако не стоит забывать и ставшие классическими работы отечественного литературоведения, такие как «Литературные репутации» И. Розанова, «Биография и культура» Г.О. Винокура. Еще в 20-е годы И. Розанов говорит о «литературной репутации», обозначая новые области для изучения: «теория и история литературных репутаций».[112, 16] Сейчас более актуальным становится термин «литературная стратегия», который приравнивается Бергом к термину «стратегия успеха». [29, 234]

В постперестроечный период в культурном пространстве России обозначились заметные изменения, прежде всего, произошло переструктурирование литературного поля. Литература как институт постепенно вписывается в новые, рыночные условия существования, литература теперь становится продуктом, который требует продвижения на рынке. Соответственно, меняется роль самого автора, и критика, и издателя.

М.А. Литовская справедливо отмечает, что «в современном литературном процессе с характерным для него постоянным и частым вбрасыванием на рынок все новых имен и текстов принципиально важной становится задаваемая извне стратегия обеспечения максимально продолжительного рыночного успеха. Ее важной составляющей является превращение художника в медийную фигуру, когда социальную авторитетность в широких читательских кругах получает лишь тот литературный деятель, кто попадает на экраны телевидения, страницы еженедельной прессы, популярных журналов. Для того, чтобы быть замеченным читателем-неспециалистом, писатель должен стать узнаваемым сначала как автор, связанный с определенным набором текстов, а потом и как интересная сама по себе биографическая персона». [76]

«Творчество современного успешного писателя неизменно связано с различными формами автокомментирующих текстов, в качестве каковых могут выступать и официальные портреты автора, и его интервью, заметки, статьи, социально-культурные инициативы и т.п. Автокомментарии авторов, достигших уровня медийных фигур, обладая качествами регулярности и вынужденности, зависят от возможности встраивания создаваемых автором художественных текстов в различные социальные, культурные, литературные контексты; от предложенных критиками интерпретаций, когда автор либо адаптирует, либо, напротив, усложняет критические построения; от выстраиваемого самим писателем типа поведения. Все эти факторы влияют на содержание автокомментариев, оставляя более или менее универсальными те конкретно-исторические формы, в которых он существует». [76]

Объектом настоящего исследования является творчество Нины Горлановой, известной современной писательницы, рассмотренное в сопряжении с ее собственным творческим поведением, преломленном в текстах.

Нина Викторовна Горланова - известный пермский писатель-прозаик, поэт, художник, автор более чем десяти книг, финалист премии «Букер», лауреат множества премий. Книги Нины Горлановой известны в стране, переведены и изданы за рубежом. Писать Нина Горланова начала во второй половине 1970-х годов, первая ее публикация состоялась в 1980 году в журнале «Урал», в 1987 г. в Перми вышла ее первая книга «Радуга каждый день». Практически все творчество Н. Горлановой автобиографично: в ее текстах фигурируют «непридуманные» герои, события, происходившие в действительности. Горланова словно пишет свою жизнь, выстраивая факты собственной биографии в нужную последовательность, и зачастую неясно, что же первично: событие, произошедшее в жизни писателя, или желание автора сконструировать это событие так, чтобы на его основе создать художественный текст.

На наш взгляд, фигура Нины Горлановой является весьма репрезентативной с точки зрения изучения творческого поведения и становления литературной репутации современного автора. Представляется, что писательница целенаправленно выстраивает свою творческую биографию с помощью собственных художественных текстов.

Таким образом, цель настоящей работы - выявить взаимообусловленность фактов реальной биографии писательницы и ее творчества, проследить механизм превращения фактов быта в литературные факты, а также проанализировать становление литературной репутации Нины Горлановой.

Задачи:

. Выявить специфику творчества Н. Горлановой, определить взаимосвязь между творческим поведением писательницы и собственно литературным творчеством.

. Рассмотреть механизм создания художественного текста одновременно как акта творческого поведения писательницы, а также как факта творения собственной творческой биографии.

. Соотнести художественные тексты Н. Горлановой и окололитературные факты, влияющие на формирование литературной репутации писательницы.

Предметом исследования становятся приемы моделирования творческого поведения, случаи превращения фактов быта в факты литературы (по Ю. Тынянову [126]), а также факторы, влияющие на формирование литературной репутации Н. Горлановой.

Материалом исследования стали, прежде всего, художественные тексты Н. Горлановой: «Дневники писателя за 2008-2009», «Повесть Журнала Живаго» (2009), «Повесть Журнала Живаго: 2 часть»(2010), а также более ранние тексты писательницы: сборник «Вся Пермь» (1996), «Роман воспитания» (1995), «Дом со всеми неудобствами» (2000) , «Светлая проза» (2005), «Чужая душа» (2008), а также многочисленные рассказы писательницы. Материалом исследования также являются окололитературные факты: интервью с Н. Горлановой, факты ее биографии, высказывания об авторе современников, коллег, публичные акции Н. Горлановой, записи в Живом Журнале писательницы и другие факты.

При исследовании литературной репутации материалом исследования послужат материалы, размещенные в Интернете, в средствах массовой информации, а также анализ телевизионных передач с участием Н. Горлановой и другие факты.

Новизна исследования обусловлена практическим отсутствием литературоведческих работ, посвященных изучению литературных репутаций и стратегий успеха на примере творчества современных авторов. Новизна исследования обусловлена также и новым, не исследованным ранее материалом: анализируемые в настоящей работе произведения в силу недавнего года издания еще не нашли освещения ни в критике, ни в литературоведении («Дневники писателя за 2008 -2009», «Повесть Журнала Живаго» (2009), «Повесть Журнала Живаго: 2 часть»(2010)).

История изучения творчества Горлановой представлена по большей части работами литературных критиков, и достаточно обширна. Такие критики, как Е. Ермолин [61], [62], А. Немзер [84], [85], [86], [87] С. Костырко [72], Д. Бавильский [23] и др., пристально следящие за литературным процессом, неизменно выделяют произведения Горлановой из современного литературного потока. Однако, несмотря на обилие литературно-критических статей, несмотря на популярность и востребованность прозы писательницы, собственно литературоведческие работы, посвященные анализу ее словесности, практически отсутствуют, за небольшим исключением. Одной из немногочисленных литературоведческих работ, посвященных творчеству Н. Горлановой, является глава в монографии М.П. Абашевой «Литература в поисках лица: Русская проза в конце ХХ века: становление авторской идентичности» [20], а также диссертационная работа Ю.Ю. Даниленко «Проза Нины Горлановой: поэтика, генезис, статус» [52], кроме этих исследований существует также небольшой ряд статей.

Что касается исследований по данной теме, то можно назвать только статью М.П. Абашевой и Ю.Ю. Даниленко «Траектория успеха провинциального писателя: смена векторов». [18]

Методологическая база работы основывается на исследованиях в области социологии литературы. (И. Розанов, Г.О. Винокур, А. Виала, М. Берг, Б. Дубин, Л. Гудков, А. Рейтблат, И. Кукулин и др.) Учитывая специфику автобиографической прозы Н. Горлановой, в своем исследовании мы опираемся также на литературоведческие работы, посвященные теории автобиографической прозы, проблемам соотношения автора и героя в автобиографических текстах. В частности, на труды М.М. Бахтина [26], Б.О. Кормана [71], Л.Я. Гинзбург [43] и др. Также мы опираемся на исследования Ю. Тынянова [126], в частности, на его работу «Литературный факт», где важным для нас становится описанный им механизм превращения бытового факта в факт литературный. Важными для нас являются также культурологические исследования в области теории скандала, в частности, работа «Скандал как механизм культуры» Норы Букс. [34]

Для начала необходимо дать определения терминам «творческое поведение» и «литературная репутация» и разграничить их. Первым вводит понятие «литературная репутация» И. Розанов. В своем исследовании «Литературные репутации. Работы разных лет» [112] И.Розанов показывает, как сформировались литературные репутации таких известных писателей и поэтов, как А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов и др.

Кукулин И.В. дает определение термину «творческое поведение». Творческое поведение - это совокупность изменений в литературной самопрезентации и тех эстетических ориентациях автора, которые могут быть восприняты, «считаны» читателями-современниками. Вероятно, творческое поведение связано с глубинным психологическим «я» автора, но далеко не всегда - с его бытовым поведением. Творческое поведение может быть основано на последовательном разыгрывании (то есть ролевой презентации) определенного культурно значимого образа, социальной или мировоззренческой позиции («пессимист», «скептик», «нигилист» и т.п.). Образ, предлагаемый в творческом поведении, может быть метафорическим описанием предлагаемой самим автором метапозиции, необходимой для адекватного понимания его текстов. [74, 81]

Очень важна не только реакция общества на писателя и его творческое поведение, но и то, как реагирует сам автор на конкретные мнения о себе.

А.И. Рейтблат дает определение литературной репутации. Литературная репутация - это «представления о писателе и его творчестве, которые сложились в рамках литературной системы и свойственны значительной части ее участников (критики, литераторы, издатели, книготорговцы, педагоги, читатели). Литературная репутация в свернутом виде содержит характеристику и оценку творчества и литературно-общественного поведения писателя». [109, 51]

Источники формирования литературной репутации - тексты автора (художественные и не художественные, особенно автокомментарии к собственному творчеству), также письменные и устные высказывания других лиц (критиков, литературоведов и прочих компетентных лиц). Литературная репутация какого-либо писателя или поэта может изменяться во времени. По мысли Н.А. Богомолова, автор «неминуемо реагирует на критические отклики», «соотнося истинное содержание своего творчества, каким оно представляется ему, с той внешней рецепцией, которая выражается в откликах «литературной общественности». [33, 57]

Так же мы будем опираться на определение понятия «литературная стратегия», данное М. Бергом. Литературная стратегия (авторская, стратегия успеха) - это процедура создания писателем ряда текстов, выбор читательского поля, наиболее подходящего для функционирования его текстов, и в способе артикуляции своего имиджа, в манере поведения, избираемой для дополнительного наделения текста символическим капиталом». [29]

История вопроса

Писатели и поэты 18-19 веков приобретали литературную репутацию уже в последующих поколениях и благодаря этим последующим поколениям. И. Розанов считал, что «когда писатель теряет обаяние современности, только тогда выясняется, настолько ли значительна его художественная ценность, чтобы он мог увлекать и читателей других поколений». [112, 94] Так вот, в зависимости от величины художественной ценности писателя формируется его литературная репутация уже в последующих поколениях. Так, к примеру, литературная репутация Пушкина более и менее полно сформировалась по прошествии десятилетий или спустя несколько столетий. Дело в том, что многие поколения литературоведов, критиков и рядовых читателей по-разному осмысляли творчество Александра Сергеевича. К тому же на протяжении длительного времени обнаруживались новые обстоятельства и подробности из жизни поэта, и на его творчество по-новому смотрели. Вообще в предыдущие века литературная ситуация была иная, нежели сейчас: писатели и поэты в своем творчестве были нацелены на самовыражение только через книгу (а не через оригинальное поведение). Произведения писались по несколько лет или несколько десятков лет; объем доступной обществу информации был не так велик, как сейчас (не было телевидения, Интернета, большого количества газетных и журнальных изданий).

Писатели становились известными только при условии успешности своего произведения. И то знали их далеко не все россияне, а только читающая, а значит образованная часть населения. Это период салонного и кружкового бытования литературы. М. Берг говорит, что «в начале 1830-х годов меняются представления русского общества о месте и роли писателя и представления о норме отношений между писателем и публикой». [29] «Причину этого, - полагает Г.Е. Потапова,- следует искать в постепенной демократизации литературы, во вхождении в русскую культуру массового читателя. Период салонного и кружкового бытования литературы кончается, и в свои права вступают законы книжного рынка. <...> Демократизация литературы приводит к тому, что меняются сами представления о месте писателя в обществе - и не в последнюю очередь представления о том, что такое литературная слава, как и кем она должна создаваться». [103, 138] Теперь процесс творчества отделяется от способа использования (и оценки окружающими) его результата (то есть произведения). В русской литературе появляется категория успеха. Как утверждает С. Козлов [66, 5], категория литературного успеха достаточно нова для русской культуры ввиду особого места литературы в обществе и особенностей становления российского книжного рынка.

Категория литературного успеха тесно связана с авторской стратегией. Авторская стратегия включает в себя процедуру создания текста. М. Берг считает, что «автор способен в той или иной степени влиять на процессы интерпретации, оценки и функционирования его текста в читательской аудитории. Его поведение обладает не менее, а иногда и более энергоемким потенциалом, нежели у других членов «референтной группы» (референтная группа - это читательская аудитория). Он может занять пассивную позицию по отношению к процессам функционирования своих текстов, полагая смыслом своей авторской стратегии лишь процесс создания текста, или активную, становясь своеобразным посредником, медиатором между своим текстом и «референтной группой». В любом случае его авторская стратегия обладает смыслообразующим потенциалом, представляет собой дополнительный код интерпретации. Авторская стратегия, помимо процедуры создания ряда текстов, состоит также в выборе читательского поля, наиболее подходящего для функционирования его текстов, и в способе артикуляции своего имиджа, в манере поведения, избираемой для дополнительного наделения текста символическим капиталом». [29]

Также М. Берг говорит о том, что «в рамках любой авторской стратегии можно обнаружить следующие параметры успеха: 1) самоудовлетворение (или психоисторическая задача поиска в конкретных исторических обстоятельствах психологического равновесия: в данном случае при создании культурного капитала); 2) деньги (экономический капитал); 3) слава (социальный капитал); 4) власть.

Хотя строгая дифференциация этих критериев далеко не всегда корректна, так как слава - это не только социальный капитал, соответствующий определенному положению в социальном пространстве, но и возможность превратить социальный капитал в экономический. Самоудовлетворение (или психологическое равновесие) зависит от объема присвоенного социального и экономического капитала, потому что психологическое функционально связано с социальным. В то время как власть - это и культурный капитал, как, впрочем, и социальный, экономический и символический, так как, по замечанию французского социолога Пьера Бурдье, производители культуры обладают специфической властью - властью заставить увидеть или поверить в то, что до них не замечалось, или тому, чему не было веры, а также объективировать до этого несформулированный опыт и представления о природном и социальном мире и тем самым заставить его существовать. А эта специфическая власть и есть культурный капитал». [29]

Глава 1. Творческое поведение Н. Горлановой

При исследовании творчества Нины Горлановой, известного пермского прозаика, немаловажным фактором, влияющим на формирование литературной репутации писательницы, является фактор творческого поведения, поскольку творчество Н. Горлановой максимально приближено к ее реальной биографии. Н. Горланова относится к тем авторам, которые занимают, безусловно, активную позицию (по Бергу), потому, ее творческое поведение становится логичным дополнением, если угодно, иллюстрацией своих собственных текстов, и своеобразным кодом к ним.

М. Литовская считает, что «важнейшим способом автокомментирования становится творческое поведение, когда творчество и биография писателя последовательно и очевидно обусловливают друг друга, а образ автора формируется не только и не столько его художественными текстами, сколько его участием в разного рода медийных практиках, представленным аудитории кругом общения и т.д. Публикуемые художественные тексты становятся своего рода информационным поводом, а сам писатель из скрытого в тени своего текста автора превращается в персону с лицом, биографией, мнением, отдельным от того, что выражено им в романе, рассказе или пьесе в специфически литературной, то есть непрямой форме». [76]

В случае же Н. Горлановой проза не расходится с биографией, а максимально с ней соотносится, подчас даже обусловливается фактами собственной биографии. Потому, в подобном случае механизм, описанный М. Литовской работает наоборот: когда автокомментарий требуется не к тексту, а наоборот, художественный текст становится комментарием к фактам творческого поведения.

При анализе текстов Н. Горлановой складывается впечатление, что автор самостоятельно выстраивает свою биографию.

Действительно, сегодня пермякам, даже не читающим вообще, имя Нины Горлановой, безусловно, хорошо известно хотя бы по не так давно отшумевшей во всех местных СМИ и просторах Интернета истории «суда над Писательницей». Получается, что в широком смысле известна, конечно, не столько проза Горлановой, сколько сама личность писательницы, ее необычная манера держаться. То есть важнее, чем творчество, для провинциального наблюдателя оказывается творческое поведение.

Действительно, все творчество пермской писательницы оказывается максимально приближенным к собственному творческому поведению. С самого начала своей литературной карьеры сама писательница позиционирует свою прозу как «правдоподобную», «непридуманную». Потому закономерный интерес стала вызывать реальная жизнь Н. Горлановой, столь красочно описанная в ее прозе. Критики с любопытством сравнивали реалии художественных текстов Горлановой с документальными фактами жизни писательницы. «Среди писателей и литературоведов разгорелся спор: пишет Нина Викторовна «из жизни» или фантазирует «из головы» [70, 8]. Пресса, описывая презентации, встречи, акции, в которых принимала участие Н. Горланова, начинает следить не столько за творчеством, сколько за творческим поведением писательницы.

Пермские СМИ привыкли обращаться к Горлановой как к известной в городе фигуре, выразительной, яркой, несколько экзальтированной, отчасти странной. Они следили и следят за каждым выходом в свет писательницы (сейчас появления писательницы на публике стали не такими частыми). Пермские журналисты из года в год с удовольствием освещают празднование дня рождения Горлановой (см. [42, 21], [75, 40-42]), помещают в периодические издания информацию о недавно вышедших книгах (см. [78,65]), следят за выступлениям Горлановой в ВУЗах и школах Перми. В новостных сюжетах, посвященных писательнице, можно проследить интерес не только к прозе автора, но и к ее жизни, быту, занятиях живописью.

Она стала своего рода персонажем, «достопримечательностью», «брендом» места. [107, 16] Об этом, в частности, свидетельствует документальный фильм «Горланова, или Дом со всеми неудобствами» (2000), снятый пермским режиссером Алексеем Романовым. Фильм получил призовое место на фестивале документального кино в Екатеринбурге, имел достаточно широкий прокат (на телеканалах «Россия» и «Культура»). Нина Горланова - активный участник форумов, конференций и круглых столов, посвященных разным аспектам современного литературного процесса. Подобные профессиональные (а равно и светские) мероприятия с участием писательницы непременно освещает местная пресса, даже с большим усердием, нежели ее литературные успехи.

Писательница же, сознательно или нет, поддерживает интерес к своей персоне, совершая внятные культурные и социально-политические жесты: активно выражает свою гражданскую позицию посредством многочисленных интервью-обращений в прессе, выступлений по телевидению, телеграмм в правительство (среди адресатов Горлановой В.В. Путин, генпрокурор Ю. Чайка, спикер Госдумы Б. Грызлов, президент РФ Д.А. Медведев и др.), открытых писем (то в защиту Сахарова, то против дела Ходорковского). Творческое поведение Н. Горлановой, весьма овнешненное, отражает как раз авторскую концепцию творчества как процессуального перформативного акта, направленного на открытый диалог с читателем. Каждое свое действие Н. Горланова делает достоянием общественности, и в этой связи очень органичным творческому поведению писательницы оказался новый формат общения с читателем и с публикой вообще - посредством блога на международном сервере LiveJournal.

1.1 История скандала как механизма культуры

В качестве наиболее яркого примера творческого поведения писательницы в настоящем исследовании мы рассмотрим относительно недавнюю нашумевшую историю суда над Ниной Горлановой, начатого соседями по коммунальной квартире, широко освещенную в прессе, и в итоге, вылившуюся в публикацию текста «Повесть Журнала Живаго»(2008).

Изначально бытовая ситуация могла получить несколько вариантов развития: Н. Горланова могла не сообщать о неприятном инциденте журналистам, не размещать информацию в Интернете, но попытаться разрешить ситуацию с помощью юристов, к примеру, т.е. избрать позицию бытового поведения, умолчания. Однако Н. Горланова, позиционируя себя как Писателя, находится заведомо во внебытовой позиции, потому реакция писательницы очевидна: она занимает активную творческую позицию скандала, овнешнения бытового факта.

Нора Букс, исследуя скандал как механизм культуры, определяет метафизическую цель всякого скандала как «утверждение истины, но истины, с точки зрения скандалиста». [34, 9] Именно по модели скандала будет далее развиваться ситуация вокруг предъявленного обвинения в адрес писательницы. (Нора Букс выделяет три обязательных структурных условия в акции скандала: это претензия на спонтанность действия, трансгрессия нормы, и публичность ее осуществления). Дальнейший анализ обозначенной ситуации покажет, что все условия будут последовательно реализованы.

Итак, реальная история такова: в конце июня 2007 на Н. Горланову и ее мужа, писателя Вячеслава Букура, подает в суд мать соседа по коммунальной квартире за якобы причиненные побои ее сыну и нанесенные оскорбления ей. Тяжба эта затягивается на целых восемь месяцев, вызывает активный интерес пермских и столичных блоггеров (в частности, писательницы Марии Арбатовой и ее постоянных читателей), СМИ. Ситуация становится сильным потрясением для самой Н. Горлановой и ее семьи.

Несмотря на все потрясения, Н. Горланова остается верной своему творческому принципу: изживать боль через текст. В итоге скандальная ситуация выливается в новый художественный текст - в 2008 году Н. Горланова пишет «Повесть Журнала Живаго». Повесть сразу же публикуется сначала в журнале «Урал» (№ 01, 2009), а затем переиздается в США, в журнале «Стороны света» (№№ 09-10, 2009).

Вообще тема абсурда проживания в трущобах, самого существования в коммунальной квартире красной нитью проходит через все творчество Н. Горлановой. Буйный сосед-алкоголик уже давно стал узнаваемым, даже ожидаемым, персонажем ее текстов. Вышедшая в 2000г. книга Н. Горлановой, включающая ее ранние рассказы конца 80-х-начала 90-х гг., уже носит название «Дом со всеми неудобствами» и вбирает в себя множество зарисовок из жизни коммуналки конца XX века. Позднее именно так будет назван документальный фильм о писательнице (реж. А. Романов), где зритель получит возможность воочию наблюдать автора и героиню собственных текстов в узнаваемой по ее книгам обстановке бедности и разрухи. Заявленный сюжет коммуналки, усугублявшийся из года в год, как будто бы ждал своего разрешения.

Тексты «нулевых» годов только подтверждают это - буйный сосед появляется все чаще и чаще: «А сосед наш снова напился, привел собутыльника, нас унижал, лез в драку, я рыдала, Слава рвался дать сдачи, но сустав! Я умоляла не лезть...»[1] Наблюдательный читатель понимает, что развитие действие близится к своей кульминации.

И вот как будто закономерно такая кульминация случается в реальной жизни. «Коммунальные страсти» достигают предела. Однако ситуация получает неожиданный поворот, и в 2007 г. сама писательница Н. Горланова оказывается обвиняемой по уголовному делу.

«Скандал в культуре - это всегда кульминация. Ему свойственна максимальная экспрессивность выражения и максимально обостренная конфликтность.

Скандал не развертывается, а разыгрывается перед публикой, которая обретает в нем активный статус свидетеля, судьи или жертвы». [34, 11]

Публичность ситуации обеспечили средства массовой информации, которые сделали «дело Горлановой» достоянием общественности. Необходимо отметить, что инициатором публичного освещения конфликтной ситуации в СМИ становится сама писательница. Первой реакцией писательницы на визит милиции становится заметка в Живом Журнале, а также связь с журналистами: «Когда муж и дочь ушли, я почувствовала такой ужас, что собрала аптечку и теплые вещи на случай, если сейчас меня заберут... и все рассказала по телефону правозащитникам. А они связались с журналистами (на наше счастье). Журналисты звонили, обещали помочь, поэтому я до сих пор жива» (из статьи РИА «URA.RU» от 23.08.07). [59]

Попробуем проанализировать общую картину освещения «истории суда над писателем» в средствах массовой информации как необходимое условие реализации акции скандала - его публичности.

1.2 «Публичная казнь»: освещение скандальной ситуации в СМИ

СМИ старательно и заинтересованно освещали все мелочи судебного процесса над пермской писательницей - с самого начала и до конца. Так, уже 23.08.07, в день, когда к писателям заявились органы правопорядка «местного значения», Интернет-сайты самых различных информационных агентств - столичных, региональных, городских - запестрели заметками и статьями, варьируя заголовки. Среди московских историей писательницы заинтересовались информационное агентство REGNUM и информационное агентство «Полит.ru», в пределах края история освещалась российским информационным агентством «URA.RU», «УралПолит.ru», краевой общественно-политической газетой «Пермские Соседи», в Перми громкое дело не осталось без внимания газет «АиФ-Прикамье», «Новый регион - Пермь», «КП-Пермь», «Новый компаньон - Пермь», «Пермский Обозреватель», следили также за развитием событий «Урал-ИнформТв» и радиостанция «Эхо Москвы - Пермь».

.08.07 в 13:07 местного времени «УралПолит.ru» поместил заметку под заголовком «Пермскую писательницу обвиняют в нанесении побоев» [98], в которой сообщалось о новой беде семьи Горлановой, и кроме прочего, указывалось, что информация о будущем громком деле попала в СМИ непосредственно от самой писательницы: «Правоохранительные органы обвиняют знаменитую пермскую писательницу и художника Нину Горланову в нанесении побоев своей соседке. Об этом сегодня, 23 августа, сообщила «УралПолит.Ru» сама Нина Горланова. По ее словам, в 7 утра в коммунальную квартиру, где проживает семья писательницы, явились сотрудники милиции и в крайне жестких выражениях попросили Нину Горланову и членов ее семьи проследовать в Свердловский РОВД». [98] Корреспонденты помещают в статью информацию, спешно полученную ими уже из РОВД по Свердловскому району («Как сообщили корреспонденту «УралПолит.Ru» в РОВД Свердловского района Перми, Нина Горланова обвиняется по части 1 статьи 130 Уголовного Кодекса РФ - «Унижение чести и достоинства, выраженное в грубой форме» [98]), а также небольшую справку о литературных заслугах Нины Горлановой. Вечером того же дня уже «Полит.ru» сообщало о происшествии в Перми на весь русскоязычный Интернет, ссылаясь в своей заметке на блог Нины Викторовны как на первоисточник: «Известную пермскую писательницу и художницу Нину Горланову сегодня в 7 утра посетил наряд милиции. В своем блоге (кстати, в данной заметке слово «блог» является гиперссылкой, переводящей непосредственно в Живой Журнал писательницы) она написала, что в коммунальную квартиру, где она живет с семьей, явились сотрудники милиции и потребовали у нее и членов ее семьи проследовать в Свердловский РОВД». [98]

Корреспондентам пермского «Нового региона» в этот же день стало известно от Нины Горлановой, что она собирается просить защиты у ПЕН-клуба: «Сегодня Нина Горланова отправит письмо в московский писательский клуб, который занимается защитой творческих людей в трудных ситуациях. Горланова надеется, что из Москвы приедут представители клуба и помогут ей добиться у руководства региона выделения отдельной квартиры, потому как в той коммуналке, где она сейчас находится, жить с каждым днем становится все труднее». [99]

Мы видим, что журналистам даже не приходится особенно «следить» за происходящими событиями, информация о каких-либо действиях писательницы поступает от самой же писательницы, «из первых уст». Драматизм ситуации во многом создается также усилиями самой Нины Горлановой (в частности, этому способствуют нередкие жалобы на невозможность проживания в условиях коммуналки, рассказы о ходатайствах о получении отдельной квартиры).

«Пермский обозреватель» публикует одну за другой сразу 3 заметки за 23.08.07. В первой «За писательницей Ниной Горлановой сегодня пришли милиционеры!» обозреватель Татьяна Соколова публикует то, что известно на данный момент, потому что лично от писательницы вести еще не получены: «Корреспондентам «ПО» удалось связаться с Ниной Горлановой. Ждите подробностей». [120] Обозреватель сообщает о визите милиционеров в квартиру писателей, очевидно, ссылаясь на Интернет-блог Горлановой: «Сегодня в 7 утра домой к известной пермской писательнице Нине Горлановой явились милиционеры Свердловского отдела внутренних дел г. Перми. Ее с мужем, Вячеславом Букуром и дочерью Агнией «пригласили» пройти в отдел якобы для дачи показаний в качестве свидетелей по какому-то делу. Не объясняя, что за дело, милиционеры пообещали «пинками» вывести писательницу с семьей из дома, если те не согласятся «пройти» добровольно». [120] В этой же заметке появляется важное замечание: «Напомним, еще не исчерпан инцидент с избиением милиционерами Свердловского ОВД поэта, члена союза писателей Владислава Дрожащих, и снова Свердловский райотдел отличился в борьбе с литераторами» (курсив наш. - А.Е.). [120]

Анализ журналистских сообщений показывает, что инцидент с судом над Н. Горлановой с самого начала осмысляется как конфликт Писателя и властных структур не только самой писательницей, но и представителями местных СМИ. В названии второй заметки от «Пермского обозревателя» уже прозвучит вопрос, ответ на который сама Горланова, а за ней и ее героиня «Повести Журнала Живаго» найдет неожиданный, но уверенно подхваченный СМИ впоследствии. «За что преследуют Нину Горланову?» - вынесено обозревателем в заглавие. [104] Заметим, что глагол выбран соответствующий, именно преследуют (см. «преследовать» - притеснять, угнетать, подвергать гонениям.[96 , 585])

Объяснение причины «преследования» простым бытовым скандалом не устраивает, по-видимому, ни писательницу, ни корреспондентов: «Дело оказалось в обычной, на первый взгляд, «бытовухе»…» [104]

«Второй взгляд» на причину случившегося будет помещен в конце заметки: «Не знаю, чем я заслужила такую участь - говорит писательница с мировым именем. - На прошлой неделе я четыре раза пробовала вызвать себе «Скорую помощь» - не брали трубку. И я высказалась в Интернете - куда же идут средства на национальные проекты? Возможно, все дело в этом?» [104] В данном случае, думается, можно говорить о том, что предположение писательницы о притеснении «сверху» за активную общественную позицию оказывается воспринято и поддержано представителями СМИ. Мысль о «наказуемости» вольных высказываний в пространстве Интернет-блога звучит, кстати, и в начале сообщения: «Н. Горланова сказала им, что она согласна пройти, но только сейчас она напишет об этом в Живом Журнале. Ей ответили, что если она это сделает, то потом об этом сильно пожалеет». [104] В третьем сообщении корреспонденты уже сообщат о неудаче своей попытки выяснить у дознавателя причину нападок на Горланову: На вопрос: «Не связывает ли она внимание сотрудников правоохранительных органов с записью Нины Горлановой в Живом Журнале, касающуюся расходования бюджетных средств на национальные проекты»? - Елена Калашникова отвечать не стала. Видимо, не поняла вопроса» [121].

Российское информационное агентство «URA.RU» так же по горячим следам публикует провокативную статью, озаглавленную следующим образом: «Известная пермская писательница стала фигурантом уголовки. Силовики готовятся предъявить Нине Горлановой обвинение».[59] Корреспондент Ольга Ерачина описывает ситуацию весьма эмоционально, подчеркивая ее абсурдность: «Сегодня общественность Прикамья была в буквальном смысле ошарашена умопомрачительной новостью. Известной пермской писательницей Ниной Горлановой занялись правоохранительные органы. В СМИ попала информация о том, что ее подозревают в оскорблении, а по некоторым данным - даже в избиении инвалида» [59], «Нина Викторовна всегда была для пермяков образцом честности и добропорядочности. В Прикамье и далеко за его пределами Горланову знали как религиозного, доброго и чуткого человека. А тут - такое».[59] Говоря о происходящем, корреспондент так же не раз ссылается (с цитированием и без него) на записи в блоге писательницы: «Сегодня утром в Живом Журнале Нины Горлановой появилась пронзительная запись»[59], «Документы были без печати, отмечается в ЖЖ писательницы».[59] Автор заметки отмечает также мгновенно возникшую невероятную заинтересованность Интернет-пользователей делом «пермской знаменитости» (так называет автор писательницу) и неслыханное место дневника Горлановой в топе по просмотрам: «Дело писательницы вызвало огромный резонанс. Блог Нины Горлановой сегодня занял третье место по читаемости в ЖЖ. Десятки людей написали ей, что любят ее, восхищаются ее произведениями и не оставят в беде. «Мы Вас ни за что не оставим!!! Если надо - и в Пермь приедем!!!» - пишут поклонники писательницы из других регионов».[59] Отдельно в статье вынесена следующая знаковая запись: «Обращение Нины Горлановой услышали сотни поклонников. Фанаты готовы приехать в Пермь для того, чтобы разобраться с обидчиками их кумира».[59]

Фигура Нины Горлановой представлена уже не просто писательницей, у которого есть почитатели, а кумиром с воинственно настроенными многочисленными «фанатами». Очевидно, что ситуация скандала мгновенно возводит его фигуранта в статус исключительности.

В краевой общественно-политической газете «Пермские Соседи» в этот же день в рубрике «Неформат» появляется статья «Глаза страха» [128], автор которой, Аркадий Штырин, цитируя как источник заметки «Пермского обозревателя», развивает мысль о несвободе блоггеров в Интернет-пространстве. В целом статья посвящена «перегибам и судорожным метаниям системы», разумеется, политической, и в частности, перед выборами. И имя Нины Горлановой в ней появляется неслучайно. Случай с пермской писательницей попадает как раз в пример притеснений со стороны властей (наравне с нашумевшей историей блоггера Дмитрия Ширинкина). Причем не просто притеснений, а притеснений писателя. «Писатель и гонения» - именно такой подзаголовок начинает историю Горлановой. Автор статьи нисколько не верит в официальные причины случившегося: «Официальный повод - обвинение в якобы избиении соседки», и сопоставляет произошедшее не с чем-нибудь, а со сталинскими репрессиями: «И вот в лучших традициях славного 37-ого…» Когда «по сомнительному заявлению и так бесцеремонно обходятся с известным далеко за пределами Перми человеком», причина не вовсе не в «бытовухе», а в «тупом идЕотизме», иначе говоря, в идеологии власти, в ее «боязни, что народ несмотря на все усилия, несмотря на всю дедемократизацию системы никак не желает окончательно превращаться в тупое и послушное стадо, готовое блеять исключительно по свистку и только в разрешенном диапазоне. А не хочешь - делаем вывод - пойдешь по уголовке». [128]

Итак, запущенный писательницей механизм скандала, как убеждает анализ заметок, получил мгновенное развитие: уже в первый день разговоров о беде писательницы появляется целый шквал журналистских сообщений, написанных как будто «в едином порыве» Всего за 23.08.07 в официальных СМИ оказалось около 11 публикаций о случившемся с пермской писательницей. Скандал, как ему и полагается, стремительно набирал обороты. Сенсационные сообщения, изобличающие власть и подогревающие интерес к истории Горлановой, появляются уже буквально на следующий день.

Так уже 24.08.07 РИА «URA.RU», продолжая эпатировать читательскую аудиторию своими сообщениями, публикует заметку «Слухи России», в которой среди прочей информации помещает следующую: «Поклонники подследственной пермской писательницы пожаловались Чиркунову и Шубину». [119] Оговорив, что ответственность за содержание «слухов» лежит не на редакции, а целиком на читателях, «URA.RU» продолжает: «Ходят слухи, что (…) в своем кругу губернатор и мэр даже рассказывают, что они давно знали о том, что готовится такое уголовное дело, о проблемах Нины Горлановой со здоровьем и с жильем. Но их, якобы, это мало касается, да и других проблем полно». [119] СМИ регионального значения сами начинают распространять слухи о «заказухе» в отношении пермской писательницы, чем только упрочивают эту идею в информационных сводках в дальнейшем.

В этот же день Нина Горланова сама доводит до сведения журналистов «Пермского обозревателя» следующую информацию: «Н. Горланова сообщила корреспонденту «ПО», что сегодня она отнесла заявление в краевую прокуратуру и дала телеграммы на имя Генерального прокурора Юрия Чайки и спикера Госдумы Бориса Грызлова. «Не знаю, может, кто-нибудь из них мне и поможет, - говорит Н. Горланова. - А дознавателю Калашниковой я позвонила утром и спросила ее, не закрыли ли они еще это мифическое дело. Она ответила, что нет, не закрыли. И я ей сказала, что к ним не пойду, если хотят, пусть приезжают за мной и доставляют силой».[94] Приводя подобные примеры, можно проследить, что писательница целенаправленно и осознанно освещает с помощью журналистов каждый свой новый поступок в этой судебной истории, последовательно «внося» свое имя в информационные сообщения СМИ.

Открытое письмо министру культуры РФ

Следующей вехой в «истории суда над Н. Горлановой», освещаемой СМИ, становится резонанс на открытое письмо министру культуры РФ, выложенное писательницей в Живом Журнале от 26.08.07. В письме Нина Горланова кратко изложила события последних дней, перечислила свои с В. Букуром литературные заслуги и попросила помощи в решении квартирного вопроса.

Этот поступок писательницы был замечен РИА URA.RU [53], изданием «Новости города. Пермь» [91], а также газетой «Новый Регион - Пермь» [97]. В последней описывается «подсмотренная» реакция на письмо небезызвестной Марии Арбатовой: «Открытое письмо Нина Горланова опубликовала на страницах своего дневника по адресу gorlanova.livejournal.com, где, в том числе, ею был получен комментарий от известной писательницы Марии Арбатовой. Однако сочувственных слов в свой адрес Горланова не услышала. Вместо этого Арбатова посоветовала своей коллеге не заламывать руки и не устраивать спектакль в Живом Журнале, а обратится в юридическую консультацию за помощью. По мнению Арбатовой, в таких случаях надо выяснять отношения не с Министром культуры, а с сотрудниками Свердловского ОВД Перми…» [97]

Газета «Пермские соседи» отреагирует новой статьей с говорящим названием: «Шубин поощряет беззакония?» [113] (автор Анастасия Романова, статья датирована 31.08.07). Уже в заголовке обозначена позиция корреспондента и его взгляд на ситуацию, совпадающий, по всей вероятности, со взглядом писательницы. Корреспондент обозначает масштаб происходящего и полное отсутствие должной реакции на ситуацию Нины Горлановой со стороны властей города: «Инцидент с писательницей российского масштаба Ниной Горлановой вызвал волну недоумения среди современников. На ее защиту встали известные поэты Андрей Вознесенский, Бэлла Ахмадулина на минувшей неделе они отправили факс мэру Перми Игорю Шубину с просьбой взять ситуацию под личный контроль. Неделей раньше в беседе с корреспондентом «Соседей» начальник ГУВД Пермского края генерал-лейтенант Юрий Горлов также пообещал лично проконтролировать законность действий правоохранителей Свердловского ОВД, которые пытаются «пришить» писательнице уголовное дело. По-видимому, начальник ГУВД слишком быстро забывает о данных им обещаниях. А Игорь Шубин вообще не просматривает поступающую ему корреспонденцию, либо намеренно затаил молчание и не предпринимает никаких действий…» [113] Корреспондент настроена решительно, статья вообще носит несколько обличительный характер: «Может ли пожилая женщина с диагнозом «камни в почках» кого-то избить? С каких это пор «доблестная» милиция стала так оперативно реагировать на обыкновенную «бытовуху», что не поленилась явиться в «гости» к писательнице аж в семь утра? И это тогда, когда тысячи более серьезных «бытовых» разбирательств, которыми завалены все пермские отделения милиции, пылятся в шкафах правоохранителей, и никто о них даже не вспоминает. Можно было обвинение и правдоподобнее придумать…»[113]

В этой статье также появляется упоминание Марии Арбатовой и развернувшейся «войны» двух литературных и не очень лагерей - сторонников московской писательницы и защитников пермской: «В писательских кругах неоднозначная ситуация с обвинением Горлановой в избиении матери соседа-алкоголика вызвала «раскол» на два лагеря. Те, кто, наверняка, хотя бы раз в жизни сталкивались с беспределом в правоохранительной системе, встали на защиту писательницы. Те, кто вовремя «примазался» к власти, и живет сейчас припеваючи, предпочитая даже не задуматься о тех беззакониях, которые творятся в нашей стране, начал поливать Горланову грязью. Причем, не открыто, а под различными псевдонимами на сайте Марии Арбатовой. Им нет никакого дела до того, что дальше ждет одну из лучших писательниц России, они просто нашли очередной повод посплетничать».[113]

Арбатова против Горлановой

Конфликт Арбатовой и Горлановой на «судебной» почве обсуждался в рунете не менее широко, чем сама ситуация суда над писательницей. Арбатова в своем блоге на LiveJournal [129] «по полочкам раскладывала» посты Горлановой, давала свои комментарии чуть ли не каждому предложению и советовала, как нужно правильно себя вести. Например, достоянием общественности стали следующие высказывания (курсивом выделены фрагменты постов Нины Горлановой. - А.Е.): «Журналисты прямо спрашивали: может, вы чего в ЖЖ написали» - да перестань героизировать ЖЖ», «И. написала, что они (в США) напишут в посольство РФ» - о чём? О том, что ваша семья так долго, подробно и публично мазохирует вместо того, чтобы не позволять себя унижать?», «Сосед врывается: - Где моя рыба?» - почему не вызываешь по этому поводу милицию? Нина, состояние твоей психики не позволяет тебе сейчас не только принимать правильные решения, но даже изложить проблему на бумаге. Попробуй поискать среди знакомых психолога, который снимет это состояние». [129] Разумеется, подобный «подход» к беде пермской писательницы вызвал немалый диссонанс среди литераторов, психологов, друзей и знакомых обеих писательниц, и вообще неравнодушных блоггеров. Позиция Арбатовой оказывается подхвачена многими пользователями рунета (см. приложение).

Сама Нина Горланова, начав открытую переписку-спор с Марией Арбатовой (в качестве примера: gorlanova: Маша, это подло - записывать меня в сумасшедшие. Ты тоже, что ли, на стороне тех, кто душит свободу слова? Ты отлично это знаешь - я трезвый, но искренний человек, такой меня создал Бог, я тут без режиссеров живу, знаешь ли! arbatova: Нина, психологи не занимаются сумасшедшими, ими занимаются психиатры. Твоё нежелание или неспособность писать по делу, и отвечать на вопросы говорит о системе психологических защит, характерных для состояния, в котором человек нуждается в психологической помощи. Я не вижу связи между свободой слова и обороной против насилия пьяного соседа!), не выдерживает и закрывает свой блог. Обсуждение же этого «противостояния» еще долго будет продолжаться на сайтах и форумах с самой различной тематикой (см., например, [131])

О травле, которую устроила Мария Арбатова пермской писательнице, будет упомянуто в газете «АиФ-Прикамье» (№ 43, октябрь, 2007) [30, 3], где появится статья-интервью с писательницей под заголовком «Нина Горланова: портрет в интерьере» (рубрика же будет озаглавлена говорящим горлановским «История одной депрессии»). Ситуацию с Арбатовой прокомментирует сама Горланова: «…В блоге Марии Арбатовой, которую я некогда причисляла к своим подругам, в отношении меня была организована настоящая травля. Она длилась три недели и закончилась тем, что у меня начала отниматься рука и нарушилась речь. Я не понимаю, зачем это ей было нужно. Может, Маша собирает материал для новой скандальной книги и моя ситуация станет для нее очередным сюжетом? Или ее агрессивность идет по велению сердца?» [30, 3]

В этой статье тоже, уже почти «традиционно», возникает мысль о преследованиях «сверху», и в своих подозрениях писательница не сомневается: «И сейчас мне непонятен один вопрос: неужели все преступники в этом мире уже пойманы и осталась я одна - Нина Горланова? Мне даже группу инвалидности не оформляют, потому что ждут отмашки свыше: уже можно или еще рано?» [30, 3]

Тема репрессий своеобразно обыграна и в опубликованном в статье стихотворении Горлановой: «Говорят, у Шнитке после инсульта // Пошла вся музыка. // Но добрые люди опять мне напишут: // «Не сравнивайте себя со Шнитке, с Бродским, с Цветаевой». // Как им хочется, добрым людям, // Чтоб кто-нибудь сравнивал себя - с ними». [30, 3] Это сопоставление своей писательской значимости с мировым величием Ахматовой, Достоевского, Бродского и д.р., вписывание своего имени в ряд великих имен общепризнанных гениев, красной нитью проходящее через горлановское творчество, через выступления и высказывания писательницы по самым различным поводам, ожидаемо и неудивительно. Но в стихотворении и в статье вообще оно обыгрывается иначе, чем раньше, читателям видна несколько агрессивная позиция писательницы. Все, кому эти сравнения кажутся или кощунственными, или невозможными по различным причинам, или, может быть, немного самонадеянными, автоматически оказываются в числе «добрых людей» - завистников, врагов, гонителей. Автор статьи Л. Биккель, к «добрым людям» уверенно не относящаяся, раскрывает эту тему подробнее: «Намек на «добрых людей» очевиден: последние несколько месяцев стали моментом истины не только для Нины Викторовны, но и для многих ее знакомых. Потому что количество тех, кто готов поддержать Горланову, почти сравнялось с теми, кто кричит: ату ее!? И маленький компьютер на ее столе - не только средство общения с внешним миром, но и способ узнать о его жестокости». [30, 3]

Получение писательницей обвинительного заключения по делу также без внимания не остается, «Новый Регион - Пермь» [56], «Пермский обозреватель» [88] и пермская «Комсомольская Правда» [24] донесут информацию до сведения читателей.

Следующие публикации в СМИ, что ожидаемо, окажутся посвящены юбилею писательницы, который будет достойно отпразднован сначала в библиотеке имени Пушкина, а затем дома у Нины Горлановой и Вячеслава Букура. 23.11.07 «Пермский обозреватель» выкладывает пусть небольшую по объему, но зато со знаковым заголовком заметку: «Нина Горланова победила!». [105] Думается, если интерпретировать празднование юбилея как победу над тяжелой ситуацией суда и последующего инсульта, как победу над любыми обвинениями уже только количеством гостей юбилея, то такая трактовка будет уместной. Непосредственно про суд в заметке нет ни слова, но косвенно он упоминается в строке про инсульт: «Сама героиня вечера реагировала быстро и точно, наполняя смыслом каждый поворот и жест импровизированного спектакля. И это после недавно перенесенного инсульта». [105]

А вот журнал «Шпиль» (№ 28, декабрь, 2007) [75, 40-42] со статьей «Книга, которую не листают, - это кирпич» не обошел тему суда стороной, а очень удачно, ненавязчиво и легко обыграл перипетии писательницы, и без иронии не обошлось. Так, автор статьи Игорь Легков пишет об «удостоверении почетного профессора» - дара ПГУ: «тем не менее, ксива солидная, с фотографией и печатью, должна производить впечатление на милиционеров, являющихся привлекать почетного профессора к уголовной ответственности за измывательства над беспробудно пьющим соседом».

Также в рассказе о юбилее Легков, словно невзначай, упоминает, что коммунальная квартира Горлановой, при всех ее неудобствах, давно стала своеобразной легендой города Перми, необходимой его составляющей: «Юбилейный вечер происходил в библиотеке имени Пушкина и организовал его, конечно, фонд «Юрятин». А на следующий день непосредственно в знаменитой квартире Нины Горлановой и Вячеслава Букура та же элитарная публика, только в вынужденно меньшем количестве, продолжила чествование юбилярши».[75, 41] Знаменитая квартира в статье даже получает свое название по аналогии с Пушкинской библиотекой: «… и сейчас трудно вспомнить, какие тосты поднимали в «Пушкинке», и чем закусывали в литературно прославленной коммуналке - «Горлановке», если угодно - сосредоточившей в себе все возможные напасти и терзания пермского муниципального жилища от сталинизма до либерализма». [75, 41] Коммунальная квартира Горлановой действительно легендарна, и, думается, сама писательница прекрасно понимает, что ее уже неразрывно ассоциируют с ее коммуналкой - ее творческой «кухней», литературной гостиной, источником вдохновения и бед одновременно. Без внимания автора статьи не остался и сосед - легенда не меньшая, узнаваемый герой текстов и блога, который был просто обязан вести себя соответствующе своим предыдущим описаниям: «Включая прославленного в Нинином алармистском блоге соседа, который, невзирая на торжественность момента, выходил в кухню общего пользования в одних трусах - впрочем, если б он облачился в смокинг и галстук-бабочку, его бы просто побили за неаутентичность». [75, 42] Особенно интересно здесь слово «алармистский» применительно к дневнику Нины Горлановой, а соответственно через дневник и к личности самой писательницы (Алармист - это «лицо, склонное к панике, распространяющее непроверенные, необоснованные слухи, вызывающие тревожные опасения» [118, 25]). Примечательна и реплика, выделенная курсивом, без указания авторства: «Для меня Горланова - это символ пермского сопротивления». [75, 42] Выходит, что усилия писательницы, направленные в разное время на разные поля битвы, не проходят даром, ее начинают не только ассоциировать с сопротивлением, но принимать Горланову за его символ, за его воплощение.

Далее многочисленные статьи и заметки будут посвящены состоявшимся, а чаще - несостоявшимся судебным заседаниям по делу пермской писательницы. Напомним, что заседаний было пять, состоялись из них два, а именно - первое, прошедшее 11.01.08, и последнее, 23.04.08. Остальные отменялись по самым различным причинам со стороны истца, судебное слушание переносилось. Сообщения в СМИ за этот период в большинстве случаев дублируют друг друга и повторяют уже известную информацию.

Общим во всех заметках будет постоянное акцентирование темы несправедливых гонений на Писателя, возведение фигуры Нины Горлановой в ранг страдающей за свободу писательского слова. Корреспондент «АиФ-Прикамье» Елена Лопатина, публикуя заметку «Он мучает нас все десять лет» [77], сделает следующую фразу подзаголовком к одной части статьи - «Уводили меня на рассвете», с явной отсылкой к «Реквиему» А. Ахматовой («Уводили тебя на рассвете»), подхватывая узнаваемую манеру самой писательницы.

Идея «сфальсифицированности» судебного дела будет не однажды обыграна «Пермским обозревателем», «Комсомольской правдой», «Новым компаньоном», «Урал-Информ.Тв» («Сегодня начался главный этап бытовой драмы с литературным и политическим подтекстом» [123]).

Из всех СМИ, освещавших процесс над Ниной Горлановой, только «Новый компаньон» попытается опровергнуть уже принятую читателями на веру информацию: «Юрист Пермской гражданской палаты Сергей Максимов, защищающий в суде интересы Нины Горлановой, так прокомментировал предположение писательницы о том, что уголовное дело на нее заведено из идеологических соображений: «Если какая-то особенная активность правоохранительных органов в отношении Нины Горлановой и есть, то это только стечение обстоятельств». [36]

Заметки о завершении судебного процесса примечательны своими заголовками, например, интересно заглавие «Нового Компаньона» «Писательница Нина Горланова завершила свою «судебную эпопею» [102], в котором отражено прочувствованное корреспондентом отношение самой писательницы к истории процесса. Действительно, по всему предыдущему анализу видно, что Нина Горланова придавала существенное значение суду над ней, не желая записывать его в ранг обычных передряг, которые на жизненном пути могут произойти с каждым. Истинно «алармистским», с легкого пера Игоря Легкого, можно назвать заглавие «Пермского Обозревателя»: «Суд над Н. Горлановой прошел, а страх остался» [95]. В заметке писательница делится с корреспондентами: «Суд завершился удивительно прекрасно. Я потрясена до глубины души. Но страх остался», - сказала корреспонденту «ПО» писательница» [95]. Конфликт исчерпан, суд завершен, версия нападок властей так и не подтвердилась, а ситуация по-прежнему сохраняет интригу, поддерживаемую самой писательницей и словно бы провоцирующую саму жизнь на новые невзгоды и препятствия, задающую определенную установку на дальнейшее развитие действия.

Заметим, что практически все упоминания о Нине Горлановой в СМИ в период судебной тяжбы пронизаны одним общим настроением сочувствия и сострадания. Нина Горланова именуется как «известная пермская писательница», «писательница с мировым именем», «известная, и не только в Перми», «пермская знаменитость», «кумир». Так складывается весьма лестная для писательницы репутация.

И лишь одна заметка с явным «антигорлановским» пафосом появляется в СМИ за это время. «Комсомольская правда-Пермь» после первого заседания от 11.01.08 публикует сообщение с бросающим вызов заголовком: «Писательница Горланова напомнила о себе, но не новой книгой, а судебным процессом об оскорблении чести и достоинства». [101] Хотя «Комсомолка» не занимает позицию стороны обвинения, Нина Горланова в заметке предстает некоей писательницей-скандалисткой, привлекающей судом к своей персоне всеобщее внимание. Регалии писательницы, описанные таким образом: «лауреат нескольких премий, в том числе американских университетов», можно сказать, превратились в антизаслуги. Писательница оказывается чуть ли не разлучником крепкой семьи Пирназаровых: «А к Исламу время от времени наведывалась родная мать. Это тоже не нравилось семье писательницы. Ведь когда сын объединяется с матерью, то это уже двойная угроза спокойствию в коммуналке».[101] На заседании суда, по описанию «Комсомолки», писательница вдруг совершает «недопустимое»: «- Я вообще не знаю нецензурных слов. Мы интеллигентная семья, - защищалась писательница. И завершила свою речь русской пословицей, крепкие слова в которой ставили под сомнение такое уж незнание писательницей «великого и могучего». Судья Долгих сделала замечание уже Горлановой». [101] Вместо «писательницы с мировым именем» у «Комсомольской правды» - «местная писательница» и «известная пермячка». И никаких сомнений в природе судебного дела: «Судья слушала-слушала все это, и, наконец, предложила обеим сторонам заключить перемирие. В конце-концов, кухонные дрязги не могут продолжаться бесконечно». [101] Странное нежелание писательницы, несмотря на то, что ситуация суда для нее чрезвычайно тяжела, идти на перемирие и тем самым завершать судебную тяжбу, также не укрылось от корреспондентов «Комсомолки»: «- Мне не за что извиняться, поэтому не буду этого делать, - с недоумением в голосе произнесла писательница». [101]

Итак, как показывает анализ, средства массовой информации достойно выполнили свою функцию: широкоформатного и многоаспектного освещения скандала, возвели писательницу в желаемый и ожидаемый статус Героини, Жертвы незаконных гонений, «Писателя, терпящего от власти», «Писателя, страдающего за свободу слова». А кроме того, средства массовой информации выполнили еще одну важную функцию - подготовили потенциальную читательскую аудиторию к следующему этапу развития скандальной истории - публикации текста. В упомянутой нами выше заметке в «Аиф-Прикамье» сообщается неожиданное и новое известие: «Тем временем писательница уже завершает повесть об этом судебном процессе. Она выйдет под названием «Господи, держи меня за руку». Молитву с такими словами писательница произносит про себя на каждом судебном заседании». [77]

Повесть увидит свет много позже и совсем под другим названием, но автор подготавливает читателей заранее, словно бы ненароком «объясняя», для какой цели так гремит история «неправедных гонений».

Глава 2. «Повесть Журнала Живаго»

В настоящей главе работы речь пойдет о «повести Журнала Живаго», одном из последних текстов Н. Горлановой, явившимся результатом, продуктом пережитой писательницей скандальной ситуации судебной тяжбы. Факт написания художественного текста является закономерным завершением развернутой «кампании»: появление художественного текста выполняет в настоящем случае символическую функцию - а именно, осуществляет превращение бытового факта в факт литературный. Моделируя художественное пространство текста, Н. Горланова расставляет в известной истории нужные ей акценты, переплавляя факт собственной биографии в художественный текст.

Повесть написана на основе записей в «Живом Журнале», которые писательница делала регулярно во время тяжелого потрясения. Повесть сразу же публикуется сначала в журнале «Урал» (№ 01, 2009), а затем переиздается в США, в журнале «Стороны света» (№№ 09-10, 2009).

2.1 Травля Писателя

Основой повести становятся реальные дневниковые заметки писательницы из ее блога в Живом Журнале, где она отражала все события судебной тяжбы. Повесть внешне сохраняет форму блоговых постов. События, описанные в повести, разворачиваются на глазах у читателей в течение 132 дней: с 22 августа 2007 (тот самый день, когда в квартиру писателям в семь утра явились милиционеры) по 30 июля 2008 (с момента примирения сторон проходит около 3-ех месяцев).

Героиня повести, известная писательница, попадает в унизительную и абсурднейшую ситуацию, из которой она ищет выхода и которой старается отыскать объяснение. На нее оказывается заведено уголовное дело «по части 1, ст. 130!» - «оскорбление». Подала в суд на писательницу мать ее соседа по коммунальной квартире. Казалось бы, обычная бытовая ссора, которая может, да и должна, не дойдя до зала суда, рассеяться и вылиться в примирение сторон. Но у главной героини есть свое объяснение происходящему, она не принимает версии, что случившееся с ней - просто бытовой конфликт, принявший неожиданно острую форму. После того, как писательница в Живом Журнале вывешивает информацию о завалившихся к ней в дом в семь утра милиционеров с приказом «пинками доставить в отделение», в квартиру героини поступает странный звонок, за которым следует короткий, но совершенно серьезно воспринимаемый писательницей разговор: «Вдруг позвонил незнакомый человек и сказал: (…)

У меня для вас важная инфа!

Про уголовное дело?

Это - чистая заказуха! Причем - с самого верху!

С самого верху: от мэра или губера? Надеюсь, что не из Кремля…

… Положили трубку». [11, 7]

После этого героиня становится до конца уверена в одном: «…Дело полностью сфальсифицировано». [11, 23] Тот факт, что ее могут «заказать» из Кремля, не вызывает у героини ни малейшего сомнений в своей реальности (позже героиня убедится, что заказана она все же не Кремлем: «И тут звонит Асланьян: «Нина, министр культуры РФ дал тебе медаль…» Я так долго хохотала: какая медаль - я под судом (…)!Но… на самом деле приехала машина. И вручили мне медаль! (…) значит, суд заказан не из Кремля. Иначе бы медаль не дали» [11, 45]). Пусть она пока не может понять, чем так могла привлечь внимание власти, но то, что привлекала - несомненно. Но и причину героиня тоже находит быстро. Недаром название повести связано с ключевым ее элементом. «Журнал Живаго» - так героиня называет сервер LiveJournal. «Судят за блог Журнала Живаго» [11, 8], в этом героиня не сомневается. Журналисты, с которыми общается героиня, давая им информацию для новостных сводок о своей беде, нисколько не пытаются переубедить, а лишь подливают масло в огонь: « - Нина Викторовна, вы завели страницу в «Живом Журнале»? (…) Идет зачистка - перед выборами. В Перми не на вас первую завели дело!» [11, 7]

И с этого момента тема конфликта писателя и власти (изначально представленной органами правопорядка), заявленная в повести с самых первых строк, раскрывается под несколько иным углом зрения. Теперь это уже гонения со стороны властей, со стороны государства, это уже притеснение и замалчивание известного писателя с активной общественной позицией. Писательница начинает вспоминать и анализировать подозрительные для нее события, случавшиеся с ней ранее и не нашедшие тогда объяснений, зато, видимо, вполне объяснимые нынешними обстоятельствами. Она вспоминает разговоры с друзьями, неожиданные встречи: «Недавно мне Люда говорила: слышала по местному радио, что Горланова собирается уезжать из Перми (я еще подумала: не намекают ли)»[11, 7], «…к нам приходил незнакомый якобы коллекционер (…)- посмотреть мои картины.

Только ранние! - несколько раз повторил он.

Если искусствовед в штатском, то все понятно (я за ранними полезу на антресоль, а он в это время может прослушку установить или что-то еще сделать…»[11, 7] Между событиями прошлого и настоящего обнаруживается явная взаимосвязь: «Вспомнилось, как перед путчем в 1991 году я получила в подарок… бесплатную путевку в санаторий! Так меня удалили из Перми. А сейчас - перед выборами - хотят активных людей удалить из Журнала Живаго». [11, 15]

Происходящее с писательницей, судя по всему, активно освещается местными СМИ: газетами, радио. Одновременно с этим небезразличное сообщество пользователей рунета «делится на два лагеря» - тех, кто поддерживает героиню Горлановой, и тех, кто на стороне писательницы Абратовой (прототипом, без сомнений, является Мария Арбатова). Между героиней и Абратовой в блогах разгорается почти война, которую писательница характеризует как «травлю»: «Абратова выступила на моей странице в Живом Журнале: «Нина, состояние твоей психики не позволяет тебе сейчас не только принимать правильные решения, но даже изложить проблему на бумаге. Попробуй поискать среди знакомых психолога, который снимет это состояние». Сейчас запишут в сумасшедшие и будут пиариться за мой счет все, кому не лень. Налетели целые стаи! «Врача, врача!» (ко мне, значит)». [11, 14]

«Травля» началась и в родном городе: «Пермь продолжает травлю. На сайте наших газет анонимы злобно обзывают меня».[11, 19] Причину всему этому героиня видит только одну. Все это заказано кем-то, чтобы ее сломить. Героиня неоднократно, так или иначе, говорит об этом: «Вам нужно меня выдавить из Живого Журнала - все понимают вашу задачу. Но когда я уйду, придут за вами» [11, 14], «В общем, по всему видно, что проект у них масштабнее, чем я предполагала. Сидят много дяденек и голову ломают, как добить Горланову, которая всю жизнь писала о любви к родной Перми». [11, 17] Такого же мнения и друзья писательницы: «- Нина, такие запахи в блоге этой феминистки! Только обижаться не стоит. Они по заданию это делают» [11, 15], причем «задание» порой даже конкретизируется: « - Если ей дали задание подготовить общественность к тому, что Горланову пора в дурдом…»[11, 15]

Для героини, собственно, больше случайностей нет. Неслучайно отключение Интернета и включение его только после того, как «из США позвонили в Пермь» [11, 12] по этому поводу, неспроста отказывается от дела первый адвокат писательницы: «После допроса мы с адвокатом вместе вышли, и вдруг вечером он… отказался от дела. Где и когда они успели его запугать, можно только гадать». [11, 24] Практически любой поворот событий героиня теперь трактует как очередное доказательство причастности верхов власти к ее делу. То «они» запугивают теперь уже бывших друзей и соседей-свидетелей («И сегодня прочли мы Туркину: «Суд над Горлановой - суд Божий». (…) А ведь она звонила 23 августа: «Нин, по радио передают про суд! Я готова подписать любое письмо в твою защиту…» И вот тебе на… Что они с нею сделали: подкупили или запугали?»[11, 50], «Соседка из квартиры 32 сначала говорит обо мне хорошо, а через неделю - очень плохо. Что они с нею сделали за эту неделю?» [11, 24]), то куда-то бесследно исчезает целый наряд милиции («Кстати выяснилось, что тот наряд милиции, который забирал соседа 6 апреля 07г., куда-то якобы исчез. Искал его дознаватель и якобы не мог найти»[11, 57]), то полностью перекраивается обвинительный акт по делу писательницы («Обвинительный акт до такой степени сфальсифицирован, что даже свидетельница с нашей стороны приписана к обвинению. (…) Даже из показаний Славы убрано, что сосед ударил его по лицу. Как будто мы связали тихого ангела!»[11, 40]).

Неожиданная для героини смена судьи тоже только лишний показатель изощренности и изобретательности властных структур в борьбе с писательницей: «Вчера судью сменили. (…) И все по новой начинается: всех свидетелей вызывают опять! Более семи месяцев прошло со дня прихода к нам милиционеров, и когда процесс судебный приблизился к окончанию - его запустили с начала. И что - через семь месяцев сменят судью еще раз? А после еще раз, затем еще - так до смерти будут меня судить?! Ох, хорошо продумано все! У них...» [11, 65]

В представлении писательницы эти необозначенные «они» столь неостановимы и непредсказуемы в своей борьбе, что героиня Горлановой не знает, каких еще бед ждать на свою голову, готова увидеть «их» причастность к самым что ни на есть далеким от суда событиям. Так, например, беда, случившаяся с ее мужем (лопнул титановый сустав в ноге), вызывает в героине массу сомнений и подозрений. Писательница вспоминает события прошлого, сопоставляет с настоящим и ищет аналогии: «…Славе сломали ногу. Попросили помочь - подержать бочку с квасом. И уронили ее на ногу ему! Я полагаю: это был не случайный факт. Нам тогда даже дом отремонтировали! Чтоб имитировать застревание люльки на балконе и ходить три дня через нашу квартиру...И вот опять нога! Я спрашиваю Славу:

Кто-то проходил в это время мимо тебя? Что-то подозрительное помнишь?» [11, 21]

На протяжении повести героиня не устает искать причины происходящего, при этом причины сменяют одна другую, а уверенность в том, что дело сфальсифицировано - остается. Какие-то варианты героиня предлагает сама: «А я вот тоже хочу понять что-то про суд - так и этак задаю себе и другим вопросы о причинах… может, за то, что на памятник Пастернаку я собирала деньги? Или за то, что памятник Дягилеву, привезенный в Пермь год назад, назвала статуей Командора? (…) Или за эссе против сжигания отходов ракет («Ария мусора на слова отброса»?). За рассказ «Депутат с ружьем»?»[11, 44], «…нашла в записях за лето 2007 года - я в отделе культуры сказала про то, что в 2008 году может смениться мэр или губер, и они мне помогут… (…) Это разгадка? Ведь через несколько дней после этого разговора завели как раз уголовное дело». [11, 68]

Есть вполне разумные (в том случае, конечно, если уж говорить о прессинге со стороны власти!) предположения, что судят просто так, чтобы замолчать, раздавить: «За что же все-таки конкретно судят?(…)

Ты так сойдешь с ума, гадая.

Может, для того и судят, чтобы свести с ума». [11, 63]

Но есть и поражающие читателя (но не героев!) своей нелогичностью и невозможностью уверения следующего характера: «- Вы еще не поняли, что ли? Против вас заведено уголовное дело, потому что в вашем подъезде продают наркоту, и всем нужно, что вас тут не было». [11, 61] Героиня воспринимает эту «версию» как вполне адекватную и имеющую право на существование: «И в самом деле: шприцы валяются на каждой площадке в подъезде». [11, 61]

Идея сфабрикованности судебного процесса поддерживается и культивируется не только героиней и журналистами, того же мнения родные писательницы, читатели Живого Журнала, большинство друзей: «Письмо Коли Овчинникова в Комсомолку: «(…) считаю, что идет травля писательницы и это дело сфабриковано»[11, 51], «Мне кто-то написал мне в ЖЖ: «Любой независимый человек вызывает у властей ярость. Рабы любят рабов»[11, 14], «Света Василенко написала: «(…)идеологический заказ нашей высшей политической власти: бей слабого, бей бедного, бей талантливого… Нина, не поддавайся на эту провокацию черни. Все настоящие люди с тобой…»[11, 18]

Те же, кто старается переубедить писательницу в этой идее, вернуть ее в ситуацию обычной бытовой тяжбы и помочь справиться уже с этим, встречают внутренний (да и внешний!) отпор горлановской героини. В случае, например, с Абратовой читатель видит уход от разговора и закрытие блога: «После этого я удалила свой блог. Прощайте». [11, 16] Если же носителями таких мыслей являются друзья, ситуация переживается иначе. Например, читатель увидит попытки объяснить все тем, что и друзья боятся «их»: «- Лучшие подруги считают, что суд надо мной - никакой не заказной и что я схожу с ума.

Нина, они прекрасно понимают, что это заказуха, но боятся властей…». [11, 66]

Или же последует полный отказ «неверящему» в самой возможности понять ситуацию: «Вот и еще один друг не верит в то, что дело заказано сверху…

Почему из него не вышел большой писатель?

Потому что из частей пулемета можно собрать только пулемет». [11, 69] Дело все в том, «небольшой писатель» не страшен власти, потому и все тонкости гонений увидеть и прочувствовать он не способен.

У читателя создается впечатление, что героиня в этой судебной истории выбрала наиболее комфортную для себя роль своеобразного диссидента, противостоящего государству-тирану, и менять эту роль на другую она не намерена. Речь о диссидентстве зашла не случайно. Такое сравнение героиню уже посещало в одном из разговоров: «- Они хотят запугать нас всех на моем примере, чтобы впредь молчали - «антилегенты».

Нам уже пора вспомнить диссидентов, их опыт борьбы, - может, пришло уже такое время, а мы еще думаем, что свободны. 37 год ведь тоже наступил не сразу». [11, 18] «Заказной» суд с соседями становится ни много ни мало причиной вспомнить диссидентский опыт, не говоря уже о том, какое значение ему придается самой героиней: « - Ты видишь: Америка до сих пор не может понять, что было 11 сентября, а ты одна разве можешь понять, кто и почему организовал этот суд…» [11, 25] Для горлановской героини ее судебное разбирательство с «матерью соседа по коммуналке» по тяжести переживания и степени трагизма оказывается равным трагедии 11 сентября, потрясшей мир.

Соседи, кстати, развернувшие всю эту судебную эпопею, воспринимаются главными героями исключительно как орудие в руках тех, кто там, наверху. Причина суда над писательницей просто не может быть в бытовых распрях с соседями, во «взаимной склоке». Соседи - просто пешки, не более чем. И если неугомонным властям в их неустанном преследовании будет нужно сделать главным героям еще хуже, этих «пешек» не станет: «…в Живом Журнале провокационное письмо от неизвестного: «Нина, сосед ваш долго не будет вас мучить, так как ваш адрес есть в мегаполисе». (…) Что еще нужно властям, я уж не знаю. Никак не могут остановиться в преследовании меня. Теперь что-то сделают с соседом, а меня обвинят». [11, 58] Более того, тот факт, что сосед есть, возможно, уберегает героиню от куда больших проблем, ведь тогда «им» пришлось бы искать более изощренный способ «уничтожить» писательницу: «…не будь соседей - враги мои какое бы дело завели? Наркотики бы подбросили, а это еще хуже…»[11, 59] И поэтому, когда суд себя исчерпывает до конца всего в пяти заседаниях, из которых состоялось лишь первое и последнее, окончившееся примирением сторон, героиня не выражает никакой радости, словно все гонения еще впереди, раз так писательницу «задавить» не вышло: «Что будет дальше - завтра, послезавтра? Ведь примирение было неожиданностью для кукловодов. (…) у судьи от удивления буквально глаза стали, как ночь! Будут ли снова меня прессовать другим способом? Или первое время после инаугурации станут выжидать, куда ветер подует?» [11, 74] Вышло так, что «суд прошел, а страх остался…» [11, 73]

2.2 К определению жанра

Думается, жанр этого произведения можно было бы определить как «non-fiction», поскольку сюжетная линия выстроена исключительно на реальных событиях. Тем не менее, автор называет текст повестью, что в первую очередь означает, что перед нами - художественный текст, созданный по законам жанра, имеющий определенную композицию и определенную долю художественного вымысла, которому почти полностью отказано в литературе «нон-фикшн». Повесть как жанр вообще тяготеет к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. В этом смысле писателем как нельзя удачно выбрана форма повествования - в виде блоговых записей в строгой хронологической последовательности. Сюжет повести практически всегда сосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий, побочные сюжетные линии в повести, как правило, отсутствуют. В «Повести Журнала Живаго» повествование ведется от лица героини, в автобиографичности которой сомнений нет, и развитие событий показано полностью ее глазами.

В центре внимания читателя - критически тяжелая ситуация суда и переживание ее главной героиней. Что касается хронотопа, то здесь Н. Горланова отходит от традиционной для жанра концентрации событий на узком промежутке времени и пространства. Временные рамки повести расширяются за счет воспоминаний главной героини ( «Недавно прочла, что в 1992 году покаялся чекист, свидетель покушения на Солженицына» [11, 16], за счет включения в текст повести фрагментов с более ранней, чем на начало повествования, датировкой («(…) я скопирую этот отрывок прямо из компьютера: «6 апреля 2007 года. Всю ночь сосед на нас нападал…»[11, 10]), а так же фрагментов ранних художественных текстов автора.

Пространство же у Н. Горлановой только на первый взгляд может показаться замкнутым в пределах квартиры, рабочего стола с компьютером. На самом же деле оно очень широко и вбирает в себя не только квартиру, отделение милиции, зал суда, больницу, не только пермские реалии, но и столичные (героиня пишет письмо министру культуры РФ), не только Россию, но и США (главная героиня получает открытое письмо от американских литературных русскоязычных изданий). Кроме реального пространства, в тексте существует виртуальное (Интернет, блог на LiveJournal) и ирреальное (пространство снов главной героини, ее детей и знакомых).

Композиция повести вполне традиционна, можно выявить экспозицию, завязку, развитие действия, кульминацию и развязку. Экспозиция небольшая по объему, включает в себя первый сон героини, первые диалоги и упоминание буйного соседа-тирана, он входит в повесть, наравне с главной героиней, с первых строк. Завязкой, думается, можно считать утренний приход милиции в квартиру к главным героям, объявление о возбуждении уголовного дела. Развитие действия вмещает в себя цепь событий, ситуаций, в которые попадала героиня, череду диалогов от момента возбуждения дела до его закрытия. Кульминация достигается в посте про закрытие дела, в описании последнего судебного заседания. И последние 25 записей можно считать развязкой повести: жизнь семьи писательницы постепенно возвращается в прежнее русло, волнения утихают, переживания постепенно теряют прежнюю остроту…

Итак, на первый взгляд кажется, что повесть представляет собой просто набор выдержек из авторского блога LiveJournal, на это и рассчитывает автор: на эффект достоверности, подлинности. Разумеется, произведение создавалось, что называется, «по горячим следам». Нина Викторовна обращалась за помощью к журналистам, давала многочисленные интервью, писала открытые письма, освещала все происходящее в собственном Живом Журнале, там же помещала все свои сомнения и переживания по поводу суда, по различным причинам закрывала и вновь открывала блог. «Хронотоп» реального суда над писательницей был не менее широк, чем хронотоп ее повести. Конечно у автора, прозу которого отличает явная автобиографичность, материала для нового произведения набралось немало. Н. Горланова, разумеется, использует и материалы интервью, и те наброски, «зарисовки дня», сделанные ею в Интернет-блоге, и полученные и отправленные письма, но не в чистом виде, но в тонкой филологической обработке.

Реальные блоговые записи включают у писательницы не только размышления по поводу суда, но и отвлеченные наблюдения бытового содержания, разговоры с мужем, цитирование реплик мужа и друзей на посторонние темы, а также комментарии по поводу случившегося в мире. В повести же все второстепенное редуцируется, основной конфликт выдвигается на первый план, повесть практически лишена всех «посторонних» наблюдений и заметок, которые неизбежно присутствовали в заметках LiveJournal.

При сравнительном анализе текста произведения и окололитературных источников можно увидеть, что автор как бы «шлифует» материал, выстраивая необходимую канву повествования. Иногда даты в произведении и в жизни совпадают, иногда привязка события к дате весьма условна, и часто определенные ситуации компонуются из разных дней в один и наоборот для достижения наибольшего художественного эффекта (ср. например, фрагменты «Повести Журнала Живаго» за 2-16 января 2008 [46-51] и записи в блоге писательницы за 8 - 16 января 2008 [130]).

Открытые письма автора и героини также не идентичны, из материалов интервью писатель выбирает только то, что отражает художественный замысел повести. Так, в беседе с Юрием Беликовым [27] Н. Горланова произносит следующее: «Помнишь, у Шнитке после инсульта вся музыка пошла? Так же и у Горлановой - после инсульта вся живопись пошла»[27]. В повесть же эта фраза попадает в несколько ином виде: « 17 сентября. Инсульт отрешает от всего. Говорят: у Шнитке после инсульта вся музыка пошла. Да, инсульты тоже нужны». [11, 27] При сравнении видно, что характерные для писательницы оптимистичные ноты, которые звучали в документальном тексте, редуцируются в ткани «Повести Журнала Живаго», так как в данном случае оптимизм диссонирует с драматизмом текста.

Безусловной приметой художественности текста является литературное название сервера LiveJournal как «Журнала Живаго», которое вводит в повествование писательница, и которое организует повесть, высвечивая в ней множественные подтексты.

Героиню, черты которой предельно автобиографичны, можно и, думается, необходимо рассматривать как носителя определенной авторской стратегии, идеи. Авторская концепция избранности писателя, невозможности становления настоящего писателя без гонений и страданий, авторское осознание собственной писательской значимости, сопоставление себя с личностями Н. Гумилева, А. Ахматовой, А.Солженицына, Б. Пастернака, И. Бродского и др. прослеживалась в героях, начиная с ранних текстов.

Эта же идея, думается, психологически помогала писательнице справляться с невыносимой для нее историей суда, и ею неизбежно оказалась наделена героиня повести. На протяжении всего произведения можно проследить выстраивающиеся ассоциативные ряды: «Но если при капитализме так же меня судят, как Бродского при социализме…»[11, 25], «Видела телефильм про Ахматову - Жданов ее блудницей обзывал! А я - по Абратовой - только алкоголичка, квартирная спекулянтка, душевно больная и угнетательница старушек»[11, 31], «Булгаков за всю жизнь собрал 200 ругательных рецензий, а я в блоге Абратовой за неделю могу больше собрать!»[11, 16], «Дело в том, что я всегда боялась закончить, как Пастернак после Нобелевской истории»[11, 19], «Нина, терпение! Достоевский вообще сидел на каторге». [11, 22] В том же случае, где героиня намеренно отказывается от сравнения с «великими», еще отчетливей звучит сходство, прописанное в этом случае словно уже на уровне божьего промысла, на уровне судьбы: «О стремлении изменить судьбу: и Пушкин едет на дуэль, и Толстой бежит из дома. Можно к примерам Волгина добавить Мандельштама, читающего стихотворение о Сталине, и Пастернака, напечатавшего роман за границей. А я вот страдать не хотела. Так и говорила: гении страдали, но я-то не гений, буду писать только о любви. Так что же в моей судьбе такое, чего не могут мне простить власти и судят?» [11, 60] Горланова, «заставляя» героиню отказаться от сходства, думается, умышленно достигает совершенно обратного эффекта: сходство оказывается заданным самой жизнью. Героиня не хотела страдать, не считая себя гением, но страдает, и следовательно, гениальность ее как писателя увидена не ей, но жизнью, судьбой.

В этом же русле можно проследить аллюзию в названии повести на роман Б. Пастернака «Доктор Живаго», ставший причиной гонений писателя. Эта авторская идея оказывается адекватно воспринята современниками. Так, раздел в одной статье, посвященной суду, называется «Уводили меня на рассвете…»[77] с явной отсылкой к А. Ахматовой, в другой - называется «Писатель и гонения» [128], а Юрий Беликов называет отклик на повесть «Флоренция извинилась. А Пермь?», подхватывая ассоциации с Данте и вводя сравнение с И. Буниным.[130]

Финал повести открытый. Как не разрешилась коммунальная ситуация у писательницы, так и героиня остается в смутных и противоречивых чувствах, желанием уехать из Перми, где невозможно жить и писать, с так и не разрешенным вопросом: «Будут ли снова меня прессовать другим способом?»[11, 74]

Глава 3. «Журнал Живаго 2»: продолжение скандала

В 2010 году, в 4 номере журнала «Урал» в знаковой рубрике «Вне формата» выходит продолжение «Повести Журнала Живаго» - ее вторая часть, которая оказывается выдержана в той же форме, что и первая. Перед читателем вновь череда постов, блоговых заметок. Один пост равен одному дню, описывается 81 день из жизни героини с 15 января 2009 по 10 сентября того же года. Между событиями первой и второй части проходит около 5 месяцев.

Подготовленный читатель, обнаруживая вдруг продолжение скандально известного текста, зная историю его создания (а именно на такого читателя ориентируется автор, озаглавливая новый текст как «Повесть Журнала Живаго: 2 часть»), неизбежно задается вопросом: а где скандал? Читательские ожидания будут отчасти обмануты, поскольку из текста мы узнаем, что новый «скандал» все же не случился, хотя был новый прецедент «прессинга писателей», который, однако, не развернулся столь масштабно как первый, несмотря на старания героини.

Закономерно предположить, что изначально писательница не задумывала «Повесть Журнала Живаго» как произведение, включающее в себя несколько частей. Первая часть была представлена самостоятельным художественным текстом с четко выстроенной композицией, основным конфликтом, единой идеей. Открытый финал повести, о котором говорилось выше, наводя на мысли о неразрешимости заявленного конфликта, тем не менее, не создавал ощущения незаконченности и возможности продолжения. Возможно, «Повесть Журнала Живаго» и осталась бы единственной в арсенале писательницы, если бы в 2009, можно сказать, «по горячим следам» судебной тяжбы, жизнь не обернулась для Нины Викторовны новым потрясением.

О новой «опасности» мы узнаем теперь уже только из опубликованного текста. В квартиру писателей стали поступать телефонные звонки с угрозами. Нина Горланова причину новых нападок также видела в неугодности кому-то ее записей в Живом Журнале. В этот непростой период анонимных звонков от «сатанистов» (именно так окрестили писатели угрожающих) писатели оказались фактически отрезаны от внешнего мира: отключали телефон, Интернет, практически не выходили из квартиры, почти не принимали гостей. Нина Викторовна, поначалу по-прежнему фиксировавшая на LiveJournal события новых «гонений», начала снова (как и во время истории с судом) закрывать блог: сначала по частям, а затем аккаунт от постоянных (и «непостоянных») читателей оказался закрыт полностью и недоступен к прочтению.

До полного закрытия нам удалось частично сохранить некоторые страницы «Живого Журнала» писательницы, но основная их масса для читателей оказалась потеряна. Думается, для Нины Горлановой блог на LiveJournal как показатель активной общественной позиции писателя, как подтверждение гласности и свободы писательского самовыражения являлся очень важной и неотъемлемой частью ее писательской жизни. Об этом можно судить по деятельности Горлановой в своем Живом Журнале - по внушительному количеству постов, по привычке Нины Горлановой обнародовать путем блога открытые письма, написанные или подписанные ею, выкладывать в Интернет-дневнике собственные литературные произведения, а также по тому, что именно ее высказывания в Живом Журнале, по мнению писательницы, являются причиной последних ее бед.

Основная идея нового текста прозрачна: самовыражение писателя оказывается вовсе даже не свободным, а находящимся под чьим-то неусыпным контролем, шаг вправо, шаг влево от нейтральной полосы - и пеняй на себя (вспомним, что судебную тяжбу Нина Горланова воспринимала исключительно как замалчивание, как давление на нее «сверху»).

Такого гнета писательница не выдерживает и удаляет аккаунт, лишаясь, тем самым, столь необходимого ей средства выражения своих идей, размышлений, принципов, своей позиции. В тексте второй части «Повести Журнала Живаго» мы встретим такую фразу главной героини: «Пока буду в ЖЖ под замком - то есть только для друзей. Но теряю более двух тыс. читателей, которые привыкли заходить каждый день да через день... а что делать...» [14] Для главной героини потеря читателей, потеря аудитории, пусть и незнакомой, такое сужение Интернет-пространства - беда. Закономерно предположить, что у самой писательницы аналогичная позиция, поскольку в тексте носителем этой позиции становится максимально приближенная к автору героиня.

Но своеобразная альтернатива LiveJournal Ниной Горлановой, как убеждается читатель, уже найдена, найден способ донести до читающей аудитории свой дневник через опубликованный художественный текст - и писательница уверенно продолжает начатый путь. Горланова публикует вторую часть «Повести Журнала Живаго», перенося именно туда навсегда закрытый от «врагов-тиранов» и в виде художественного текста открытый избранным - друзьям-читателям - материал из аккаунта.

3.1 Как сделан текст

горланова скандал повесть композиция

Что видит читатель во второй части повести? Главные герои уже знакомы, дневник по-прежнему ведется от лица героини-писательницы, ее муж, дети неизменно включены в описываемые события. Своеобразными героями, участниками действия остаются и «великие» - Бродский, Ахматова, Мандельштам и др. Их писательница видит во сне («Всю ночь мирила Бродского и Кальпиди» [14]), им посвящены беседы и споры, о них в ее доме читаются книги, их произведения, слова, реплики цитируются: «А я как подумаю о смерти, так жалко... русский алфавит!( ...) Толстой говорил перед смертью: только музыки жаль, а мне - алфавит». [14]

Неизменным остается и сравнение-сопоставление писательского (да и жизненного) пути и судьбы героини и «великих»: героиня ведет с ними своеобразный диалог на равных, отыскивая сходные черты, ориентируясь на их жизненный опыт: «С утра Слава меня пристыдил: мол, Чехов был гораздо больнее в последние 5 лет и все равно писал так же много, а ты совсем расклеиваешься... Я потихоньку встала и начала печатать»[14], «9 мая. Больнешенька. Словечко Толстого. (…) С 30 лет он каждый день да через день больнешенек: мигрень, зубы, простуда, а прожил до глубокой старости. Я было обрадовалась, что и у меня есть шанс…» [14] При этом героиня вновь проецирует на себя не только «положительные» моменты биографии, но и «отрицательные», «негативные»: «Видела книгу: «Марина Цветаева: трансгрессивный эрос». Не хотела бы я, чтобы о нас вышла подобная книга. Слава хладнокровно: «Мало ли, что ты не хочешь. Все равно выйдет!» [14] Даже если героиня намеренно «открещивается» от сходства, акцентирует именно различие («…мы не великие писатели, потому что у нас нет «невроза задолженности» (как у Ахматовой к Чехову, например - не любила его, потому что многое взяла из его поэтики... так Набоков не любил Достоевского, у которого столько взял)» [14], то и в этом случае имя главной героини оказывается вписано в один и тот же извечный ряд великих имен, и, надо заметить, что попытки героини объявить себя менее «великой» кажутся в этом случае не очень искренними.

Круг героев в сравнении с первой частью несколько расширился: хозяйка дневника очень часто упоминает навещающих ее внуков, на страницах повести появляется большое количество друзей и знакомых, имена которых, как правило, редуцированы вплоть до одной буквы: «Приходил позавчера поэт Ч. Хотел, чтоб я прочла его книгу» [14], «Без предупреждения вчера пришел У. с тортом». [14]

В начале повести читатель наблюдает, как жизнь главной героини постепенно возвращается в прежнее русло, потрясения и переживания, вызванные судебным процессом, со временем теряют свою остроту. Суд еще упоминается в тексте (« По Эху слышала, что Россия занимает третье место в мире по кол-ву просящих политического убежища. Чему удивляться? Мы сами еще хотели год назад куда-нибудь убежать от суда неправедного» [14], «(…)Конечно, мое доброе имя после суда потрепано, но это не значит, что друзья должны его дальше трепать» [14], «…после суда я боюсь всего уж... сердце заболело и пр.» [14]), но словно мимоходом, вскользь, слабым отголоском прошлого.

Сосед-алкоголик, не изменившийся и никуда из жизни героини не исчезнувший, на страницах ее дневника, однако, теперь встречается реже, его выходкам в повести вообще отведено немного места. Не то, чтобы он больше не терзает героиню, но жизнь ее оказывается гораздо шире и выше, чем просто переживание причиняемых страданий (эта мысль, кстати, уже посещала героиню в первой «Повести Журнала Живаго»: « А я все: суд, суд надо мной! Но жизнь шире одного суда…» [11, 67], однако лишь этой строчкой и ограничивается, в полной же мере Горланова воплощает ее во второй части).

Куда больше героиню начинает волновать наступивший экономический кризис («Видела из кухни, что в новом доме, где весь первый этаж - офисы, заметены все лестницы сугробами. Значит, фирмы эти закрылись. Кризис...» [14]), ведутся разговоры о литературе в частности и искусстве в целом («Литература уже жизни, но пронзительнее. Жизнь - как первобытный океан, она булькает, а литература - это настоящие организмы с богатым строением» [14], «По ТВ вчера: для научных открытий нужно уметь мечтать, а что лучше развивает мечтательность - конечно, искусство! Я коллекционирую разные мысли о нужности искусства» [14]), затрагиваются духовные вопросы, вопросы религии, веры, описываются исключительно семейные сцены, касающиеся в большей степени главных героев повести - приход внуков, разговоры с мужем о семье и т.д.: «Внуки привезли Славе на день рождения свои рисунки» [14], «24 мая. Вчера приносили нам внучку Лидочку. Ей уже 4 месяца. Мы долго боролись за то, чтоб понравиться ей. Я прочла Ахматову, Пригова, Пушкина - успеха не имела. А Слава прочел Иртеньева, и Лидочка начала взвизгивать от восторга». [14]

Начальные «главы» второй «Повести Журнала Живаго» имеют намного меньше отличий от реальных дневниковых заметок Нины Горлановой по сравнению с первой. Художественная обработка материала становится минимальной в том смысле, что писательница использует свои записи, почти полностью сохраняя их первоначальный вид. Представляется, это намеренная установка автора. Ее героиня в дневнике так же, как сама Горланова, частично фиксирует события дня («30 мая. В Пермь прилетели белые совы. Видела одну на дереве, рядом с ней ворона кажется маленькой, как воробей» [14]), записывает фрагменты разговоров с близкими и друзьями, рассуждения свои и друзей на самые различные темы, кратко описывает увиденное во сне («Видела во сне, что ко мне приближаются юноши с ножами, но непроницаемый луч света отрезает их от меня. Они руками пытаются его пробить, не могут и удаляются со страхом на лицах» [14]), включает материалы из писательской записной книжки (услышанные со стороны - на улиц, в очереди, по ТВ - диалоги, реплики, комментарии, а также архивные заметки - своеобразная «рубрика» «Чищу архивы»).

«Чищу архивы» - можно сказать, почти обязательная составляющая блоговой записи самой Н. Горлановой (как, к слову, и рассказ о приснившемся), и героиня Горлановой строит свои заметки во второй «Повести Журнала Живаго» точно по такому же «канону»:

« Чищу архивы. «Поэт сказал, что его тошнит всякий раз, когда он пишет стихи.

Зачем же тогда пишете?

А надо чем-то расплачиваться за жизнь». [14]

Блоговые записи первой половины повести обширны, включают в себя самые различные зарисовки - от снятия кошки с дерева до памятника чеховским «трем сестрам» и Борису Пастернаку («Идеи памятников для Перми бесконечно рождаются в моей душе почему-то. Три сестры на вокзале «Пермь-2», (…) Пастернак - «мы были музыкой во льду» - внутри стеклянного шара-льда, вырываясь...»[14]), от летучих мышей до нобелевской премии («Нет Нобелевской премии по математике, потому что жена Нобеля сбежала с математиком…»[14]).

Читатель сначала видит героиню несколько иной, чем в первой «Повести Журнала Живаго», отчаяние постепенно сменяется успокоением, по крупицам к ней возвращается писательский и человеческий оптимизм: героиня творит, пишет картины, ищет и находит сюжеты для новых: «Мелькнуло по ТВ дерево, снятое в таком ракурсе, словно это обнаженная женщина, распустившая волосы. Хочется написать его, но боюсь, что грешно - несколько эротично будет...» [14]

Но восстановившееся относительно спокойное и мирное течение жизни неожиданно прерывается очередным потрясением. 31-ая запись, датированная 20 июня 2009, резко отличается от всех предыдущих, читатель сразу узнает «стиль» письма первой «Повести» - задается совершенно иное, прямо противоположное оптимистическому, настроение. В кратких, максимально сжатых, до предела концентрированных заметках героиня сообщает о новой неожиданно пришедшей беде - анонимных звонках с угрозами - и вновь изливает читателю свои догадки, размышления и переживания во всей их остроте.

Строчка, написанная заглавными буквами: «НАМ ПОЗВОНИЛИ ПО ТЕЛЕФОНУ С УГРОЗАМИ» [14] безусловно, является кульминацией текста, как бы делит повесть на части - до и после нового несчастья. На какое-то время героиня оказывается замкнута в том крохотном пространстве, которое ей этим несчастьем «оставлено»: все ее мысли, разговоры, рассуждения, волнения, все ее молитвы оказываются, что называется, «на одну тему», все «лишнее» и «постороннее» на время исчезает из заметок. Остается только то, что волнует больше всего. Героиня погружается в беду полностью: «…сама хожу по квартире и шепчу: да что же это - живу в коммуналке, в бедности и в болезнях, за всех молюсь-волнуюсь, но кому-то я - кость в горле...» [14]

Когда получает приглашение на вечер, то отправляется туда только с определенной целью: «Я поехала в надежде там встретить представителя Президента РФ по правам человека» [14], говорит там героиня только о случившемся: «Поговорила я с одним главным редактором пермской газеты и с одним депутатом о том, что нам угрожают» [14], и развеяться у нее не получается, все напоминает о происходящем: «От цветов, живой музыки, шампанского и фуршета тяжесть на сердце удвоилась... Ведь под этим красивым слоем жизни бурлит и пускает ядовитые пузыри слой злобы и угроз...» [14]

Героиню начинают посещать «тематические» сны (в первой «Повести Журнала Живаго» все сны героини так или иначе были связаны с судебным процессом: «15 января. Снова видела во сне суд, но все были в кринолинах…»[11, 50] или «6 декабря. Видела во сне, что меня судят в большом зале. На сцене - очень длинный стол, покрытый серым материалом…» [11, 43]). Во второй части беда также не оставляет ни на минуту: «Под утро начинаю дремать и вижу во сне: Коломбо и инспектор Монк разыскивают наших злопыхателей (и так каждую ночь - сны на одну тему)». [14] У героини меняется само восприятие окружающего мира - на него теперь она смотрит сквозь призму новой напасти: «Говорю Славе за завтраком:

Селедка невкусная.

Не звонит она тебе, не угрожает - ты все недовольна!

И мир вдруг чудесно преобразился. Вот стул - он с дыркой, но не звонит и не угрожает. Вот зонт - одна спица сломана, но не звонит и не угрожает...» [14], «С утра говорю белой фиалке, которая изобильно цветет, чуть ли не 40 цветков: «Хорошо тебе - соседняя фиалка без цветов тебе не угрожает, не завидует…». [14] Жизнь делится на «до и после»: «После того, как двое суток сосала лимон от дурноты, губы распухли и болят, как после ночи первых поцелуев в юности. Ведь были же времена, когда мне не угрожали, а обиды приходили самые обычные, житейские…» [14]

Героиня вновь начинает искать причину и следствие: «Версии: 1. Возможно, это кто-то из прототипов... 2. Что-то в моем ЖЖ кому-то не понравилось…» [14], пытается отыскать в случившемся Божий промысел: «Говорят: Господь закрывает окно, но открывает дверь. Думаю: где и что мне открылось?» [14] Горланова, строго придерживаясь заданного «дневникового» формата, открывает читателю даже такие сокровенные и интимные моменты, как молитва: «Святые апостолы, помогите нам! Сделайте так, чтоб враги наши встали на путь истинный!» [14] (ср. сделанную достоянием общественности тайну исповеди героини: «Служил наш отец Н., у которого мы всегда исповедуемся. Он, как всегда, пенял мне, что не меняюсь, одни и те же грехи повторяются, а я отвечала, что немного удается меняться, что я уже не сержусь на соседа... но новые грехи прибавляются откуда ни возьмись. Я никогда не завидовала, а вчера по ТВ увидела особняк писателя Эдуарда Успенского и позавидовала. Это дворец! Батюшка ответил:

Вы представляете, сколько сил нужно, чтобы убирать этот дворец!

Так я не мечтаю о дворце, но хотя бы нам из коммуналки переехать в однокомнатную квартиру от соседа!

А это, может, и будет у вас.

И тут я заплакала» [14])

3.2 Второго скандала не случилось

Что касается равнодушия окружающих, то Горланова ставит свою героиню в действительно тяжелую для нее ситуацию. В истории с судом на крик о помощи спешно отреагировали журналисты («В десять часов позвонили с радио «Эхо Перми», затем - звонки из разных агентств и редакций»[11, 7]), позже откликнулся ПЕН-клуб («Позвонил из ПЕН-клуба Саша Ткаченко: в мою защиту он отправил факс губернатору и генералу - с подписями Вознесенского и Битова. А мне для суда послал по почте с печатью»[11, 16]), не остался в стороне даже далекий Нью-Йорк (редакция журнала «Стороны света» и письмо журналиста Агниса [11, 38]). Своеобразная поддержка была и от журнала «Знамя»: «Вчера «Знамя» прислало телеграмму: «Неделю пьем Ваше здоровье, верим, что теперь все печали и неприятности будут обходить вас стороной...» [11, 42]

Во второй части читатель не увидит ничего подобного. Героиня, столкнувшись с новой проблемой, пытается справиться с ней теми же способами: она сообщает журналистам, не раз пытается донести свои волнения до правозащитников, ищет помощи от депутатов, пишет даже в блог президента РФ Д.А. Медведева. Самих текстов обращений, в отличие от первой части, где были помещены различные открытые письма, читатель не увидит. Горланова, описывая ситуацию, ограничилась несколькими строчками в заметках своей героини: «До правозащитников не можем дозвониться - воскресенье…» [14] (это говорится в записи, датированной 21 июня), «Обратились в милицию, к правозащитникам, к журналистам, к депутатам - никто не помог...» [14] (в записи от 18 июля писательница констатирует «отсутствие» результата), «В отчаянии я написала в блог Президенту Медведеву Д.А.» (обращение в своеобразную «последнюю инстанцию»). [14] Про прокуратуру, куда герои подали заявление о преследовании, тоже буквально 2 строчки: «30 июня. (...) Ждем ответа из прокуратуры на наше заявление» [14] и « 9 июля. (…) Вчера пришло уведомление из прокуратуры, что наше заявление передано в ГУВД по Пермскому краю». [14] Единственное, что откроет героиня читателю, это переданная реплика Аверкиева, адвоката писательницы на суде: «Аверкиев говорит, что ничего не надо бояться, что это специально, чтобы меня морально убивать». В новой беде не помог никто. Героиня в своем городе, в своей стране оказывается словно посреди пустыни: «Посреди своей родины погибаем от преследования то ли сатанистов, то ли кого …» [14] Она ощущает всю бесполезность своих криков о помощи, всю безрезультатность их. И словно по этой же причине она не желает больше распространяться о беде в своих дневниках. Вот так, кратко, в паре строк, а зачем больше, если все равно всем безразлично? Если все равно все молчат?

Как говорилось выше, сначала героиня отдается новой беде, как и прежней, полностью, но длится это недолго. Заметки, от и до посвященные угрозам, можно пересчитать по пальцам. И через короткое время героиня вдруг перестает быть откровенной с читателем: она не рассказывает нам содержание угроз, не делится своими мыслями, которые посещают ее во время звонков (вспомним развернутые описания выходок соседа и перипетий судебной тяжбы в первой части повести), и вообще для читателя, чуть только волнение поутихло, она старается жить прежней жизнью, словно ничего не произошло, но вовсе не потому, что так и считает. Героиня - писательница, тонко организованный, несколько экзальтированный человек, и анонимные угрозы переносятся не легче судебного процесса. Во время тяжбы героиня переживала, что суд изменил ее насовсем: «14 сентября. (…) до конца собой уже не стану, видимо. Суд - даже если закончится - всегда будет вокруг меня в воздухе носиться, да…»[11, 26], изменение мировосприятия во второй части нами было отмечено выше. Но с 22 июля по 3 сентября звонков и писем нет - и возвращаются развернутые посты начала повести, с самым различным содержанием, наблюдениями, мыслями, никак не касающимися новой беды. Вернулись разговоры с друзьями, описание нарисованных картин, впечатления от прочтенных книг. В те дни, когда угрозы повторяются, характер заметок несколько меняется, но нет больше просьб о помощи, нет желания привлечь внимания общественности, нет попыток анализа происходящего. Есть уже упомянутое нами ранее сожаление о потери постоянных читателей в блоге, есть поиски сходства литературных судеб: «Пушкину тоже анонимы гадости писали - в рогоносцы записали. Так что... я с Пушкиным на дружеской ноге» [14], есть констатация факта: «3 сентября. Новое письмо с угрозами: с адреса trosheva_lena. Вот ключевая цитата: «БОГА ВЫ ОЩУЩАЕТЕ ГОРАЗДО МЕНЬШЕ, ЧЕМ НАС. ЕГО НЕТ, А МЫ ЕСТЬ. СДЕЛАЙТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР» [14] - и не более. Была ли реакция друзей на новые напасти, и если была, то какая - даже этого читателю не открыто.

Такой героиня предстает первый раз. Такое молчание - результат понимания героини, что ее не слышат и не услышат, что ее проблемы никого не волнуют, а ее заметки - «глас вопиющего в пустыне». Читателю отказано в понимании... Если у первой части «Повести Журнала Живаго» финал был открытым, то исход второй в атмосфере глухого равнодушия предрешен, и он печален. Героиня совершает виртуальное самоубийство, покидает такое обжитое и важное ей Интернет-пространство, уничтожая определенную часть своей жизни, память о дорогих ей моментах, уничтожая свою своеобразную писательскую записную книжку: «10 сентября 2009 года я закрыла свой ЖЖ, получив очередные угрозы». [14]

Как мы видим, второго скандала вокруг персоны Н. Горлановой так и не случилось, поскольку скандал как механизм культуры - явление спонтанное. [34, 11] Спонтанность же должна быть очень четко смоделирована инициатором скандала. В настоящем же случае писательница повторяется, она вновь пытается действовать по известному сценарию: бытовой прецедент- привлечение внимания общественности - огласка в СМИ - о ситуации (равная в данном случае символической победе)- художественный текст, переводящий бытовой факт в литературный.

Второй раз один и тот же сценарий не сработал, однако текст- продолжение выходит, фиксируя очередную веху в творческой биографии писательницы. Ситуация с историей создания «второй части журнала Живаго» получается еще более любопытная, чем с первой: в данном случае мы имеем дело сразу с литературным фактом, поскольку история с «угрозами от сатанистов», не имея доказательств, так и осталась мифом. В настоящем случае литературный факт претендует на достоверность: о том, что писательница подверглась новым угрозам и давлению мы узнаем из ее же текста, за отсутствием которого, этот факт быта так бы и канул в небытие. Теперь же, настоящий эпизод (реальный или вымышленный) уже стал фактом творческой биографии Н. Горлановой, вписанный туда ее собственной рукой.

Заключение

Итак, в ходе нашего исследования мы рассмотрели механизм создания художественных текстов Н. Горлановой одновременно как акты творческого поведения писательницы, а также как факты творения собственной творческой биографии.

Мы ставили перед собой задачу выяснить, можно ли говорить о взаимообусловленности фактов реальной биографии и творчества в случае пермской писательницы. Для достижения этой цели мы рассмотрели знаменитую «историю суда над Горлановой», включающую в себя журналистскую «шумиху», публичные выступления самой писательницы, а также художественный текст «Повесть Журнала Живаго», написанный «по горячим следам» судебной тяжбы, через призму категории скандала как механизма культуры.

Наш анализ показал, что механизм скандала, инициированный самой писательницей, сработал безотказно: Нина Горланова, позиционируя себя как «известную писательницу» и рассматривая бытовой скандал как «притеснения властей», заняла активную позицию борьбы за справедливость. С подачи самой Горлановой СМИ широко осветили скандальную историю, формируя литературную репутацию Н. Горлановой как «опальной писательницы, преследуемой властями». В завершении истории писательница создает художественный текст - «Повесть Журнала Живаго», который вписывает историю суда над писательницей Ниной Горлановой, по большому счету, в историю литературы.

Третья глава работы посвящена анализу второй части «Повести Журнала Живаго» (2010). С точки зрения творческого поведения, ситуация со второй частью повести выглядит не менее показательной. История с нападками «сатанистов», ставшая основой нового текста, не нашла вообще никакого отражения где бы то ни было, кроме Живого Журнала самой Н. Горлановой.

Очередного громкого скандала не получилось. Представляется, именно из-за отсутствия общественного резонанса, с целью компенсировать недостаток должного внимания к настоящему факту, Горланова посвящает теме «сатанистов» целых два текста. Первый - небольшой рассказ «Если б знать» (2009) словно предваряет собой вторую часть «Повести Журнала Живаго», не дает незамеченной истории потеряться вовсе. Путем публикации двух этих текстов в биографии автора закрепляется еще один момент гонений и притеснений «по заказу», еще один опыт диссидентства.

Главная тема гонений на писателей в рассказе «Если б знать» прослеживается от начала и до конца. Сравнение с великими именами только внешне выстроено таким образом, чтобы обнаружить различие в творческой судьбе, на самом же деле за этими «желаемыми» различиями прослеживается видение героиней явного сходства: «Так вот, Юра вчера сказал: « Вы ведь, Дуня, изменились, когда сняли фильм. А представьте, как изменилась Н. Я. Мандельштам, когда опубликовала все стихи мужа, все свои книги…» Я подумала о нас: за последние десять лет много мы опубликовали всего и слегка тоже изменились. Но не настолько же мы значительны, чтобы нам завидовать, угрожать, нас ненавидеть! Слава говорит: «Конечно, мы не очень значительны. Но где им найти живых Достоевского и Толстого, соразмерных их ненависти?» [10] Нет современных Толстого и Достоевского, поэтому приходится страдать следующим на очереди после великих имен героям-писателям.

Героиня рассказа «проговаривается», будто не желает становиться «героем», не хочет себе «биографии»: «Ахматова говорила: «Рыжему делают биографию». Но нам в шестьдесят лет, зачем становиться героями? Мы хотели просто пожить…», даже произносит тост за это: «Тост: за то, чтоб не стать нам ненароком героями! - (Виски принесли гости)». [10]

Но на самом деле, в этот момент биография уже составляется ей самой. Не кто-нибудь другой, а сама героиня вписывает собственное имя в ряд великих писателей, становится «героем», и не «случайно», не «ненароком», а вполне закономерно: кто бы узнал об этой истории, не сделай героиня все достоянием общественности?

Итак, несмотря на все потрясения, Н. Горланова остается верной своему творческому принципу: изживать боль через текст.

Е. Ермолин в статье «Трансавангард как парадигма современной литературы» назовет такую литературу «неоэкспрессионизмом» и определит определяющую ее черту: «Особенно характерный аспект - передача травматического опыта. Человек-травма: это встреча с болью и это уроки потерь. Это попытка концептуализации жизни как перманентной утраты, как тотального несчастья, неудачи». [62] К писателям этого течения Ермолин отнесет и Нину Горланову: «Сегодня немало писателей пребывают в обживании именно такого рода травматизма, передаваемого средствами иррационального бормотанья, абсурдного гротеска, гиперболизации ужасов, страхов, уродств. С той или иной степенью рефлексивно-интеллектуальной переработки, иногда отделяя героя от автора, иногда критически сближая их, дают острые свидетельства о пережитом травматическом опыте Леонид Зорин, Владимир Маканин, (…), Михаил Шишкин, Нина Горланова, (…)» [62]

Что касается складывающейся литературной репутации писательницы, то в результате анализа окололитературных источников, нами выявлено, что провокативное творческое поведение писательницы оказывается адекватно воспринято современниками, и писательница уже усилиями, к примеру, СМИ предстает «известной», «опальной», «с мировым именем» (почти великой!), она противостоит гонениям, противостоит власти.

Подводя итоги, можно констатировать, что Н. Горланова сознательно выстраивает стратегию своего творческого поведения, в данном случае можно говорить о самосочиненности жизни. Для писателя характерно «самоуравнивание» творчества и биографии, снятие какого-либо противоречия между ними, стремление самой творить свою биографию прежде всего в соответствии с идеалами своей эстетической системы.

Автор живет такой насыщенной событиями и ситуациями жизнью, что практически каждый день ее, как «зарисовка» в Живом Журнале, может стать самостоятельным произведением. Достоверные и фактографичные тексты Н. Горлановой все больше балансируют на грани псевдо-документальности, быта, однако, обрамленные в рамку «художественности» (жанр повести, заглавие, публикация в журнале), произведения автоматически выводятся в сферу литературы, искусства. Поскольку, как показал анализ, Н. Горланова умеет мастерски преобразовать «бытовое» в «бытийное», вывести частную ситуацию на уровень обобщения, личную трагедию обратить в пронзительную прозу.

Список литературы

1.Горланова Н. Бр.-тр :[из записей 2006 года] [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Урал. - 2008. - №1. - Режим доступа: <#"justify">2.Горланова Н. Бр.-тр :[из записей 2006 года] [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Урал. - 2008. - №2. - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Всякое-разное: [из дневника писателя] [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Урал. - 2007. - №6. - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Вся Пермь: рассказы / Н. Горланова; сост., подгот. текста и вступ. статья М. П. Абашева. - Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1996. - 416 с.

.Горланова Н. Дневник писателя. 2008 год [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Дети Ра. - 2009. - №7(57). - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Дневник писателя. 2008 год [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Дети Ра. - 2009. - №8(58). - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Дневник писателя. 2008-2009 годы [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Дети Ра. - 2009. - №9(59). - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Дом со всеми неудобствами: повести, рассказы / Н. Горланова. - М.: ВАГРИУС, 2000. - 368 с. - (Серия «Женский почерк»).

.Горланова Н. До первой смерти: рассказ [Электронный ресурс]/ Н. Горланова // Фома. - 2008. - №7(63) . - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Если б знать… [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Континент. - 2009. - № 142. - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Повесть Журнала Живаго /Н. Горланова // Стороны света. - 2009. - №№9-10. - С. 5-86.

.Горланова Н. Повесть Журнала Живаго [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Урал. - 2009. - №1 . - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Повесть Журнала Живаго [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Стороны света. - 2009. - № 10. - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Повесть Журнала Живаго: [часть вторая] [Электронный ресурс] / Н. Горланова // Урал. - 2010. - №4. - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Роман воспитания / Н. Горланова, В. И. Букур // Новый мир. - 1995. - № 8. - С. 48-92; № 9. - С. 62-99.

.Горланова Н. Светлая проза: рассказы / Н. Горланова. - М.: ОГИ, 2005. - 315 с.

.Абашева М. В Москву! В Москву? Две судьбы в фокусе пространства и времени: [о пермских писателях Нине Горлановой и Анатолии Королеве] / М. Абашева// Пермский Пресс-Центр. - 2001. - № 9. - С. 48-49

.Абашева М.П., Даниленко Ю.Ю. Траектория успеха провинциального писателя: смена векторов // Региональные культурные ландшафты: история и современность. - Материалы Всероссийской научной конференции. - Тюмень: Издательско-полиграфическое предприятие «Тюмень», 2004. - С. 116 - 123.

.Абашева М. Как стать писателем (по рассказам пермских литераторов) / М. Абашева // Уральская новь. - 2000. - № 8. - С. 147-150.

.Абашева М. Литература в поисках лица (русская проза в конце ХХ века: становление авторской идентичности) / М. Абашева. - Пермь, 2001. - 320 с

.А вы вступили в партию?: [опрос известных пермяков: H. Горлановой, И. Теpнавского, И. Гладнева, Д. Ризова, Г. Исаакяна и дp.] // Звезда. - 2003. - 24 окт. (№ 162). - (Политика; № 57).

.Артюшина В. О времена! О нравы: [рассказ, в т. ч о перм. писательнице Н. Горлановой] / В. Артюшина// Урал. - 2000. - № 11. - С. 166-168.

.Бавильский Д. Новые Амазонки (беседы на окраине века)/ Д. Бавильский// Уральская новь. - 1994. - № 4. - С. 4.

.Баранова Т. Нине Горлановой грозят общественные работы и условный срок / Т. Баранова // Комс. правда [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Баталина Ю. О любви - с пунктиром / Ю. Баталина // Новый компаньон. - 2008. - 29 июля (№ 27). - С. 5.

.Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. - М.: Искусство. - 1979. - 424 с.

.Беликов Ю. Игра на понижение погубит Россию: [беседа с Ниной Горлановой] [Электронный ресурс] / Ю. Беликов // Дети Ра. - 2007. - №11-12. - Режим доступа: <#"justify">.Берг М. Гамбургский счет / М. Берг // НЛО. - 1997. - № 25. - С.110-119.

.Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе / М. Берг. - М.: Новое лит. обоз., 2000. - 352 с.

.Биккель Л. Нина Горланова: портрет в интерьере / Л. Биккель // АиФ-Прикамье. - 2007. - окт.(№ 43). - С. 3.

.Блоггеры ругают экранизацию «Преступления и наказания» // PRM.RU [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Богданова О. Сор из горлановской коммуналки / О. Богданова// Новый компаньон. - 2008. - 15 янв. (№1). - С. 4.

.Богомолов Н.А. Михаил Кузьмин: статьи и материалы / Н.А. Богомолов. - М.: Новое литературное обозрение, 1995. - 366 с.

.Букс Н. Скандал как механизм культуры / Н. Букс //Семиотика скандала: сб. статей.- М.:Европа, 2008. - 584 с.

.Букур В. И. Чужая душа: повесть / В.И. Букур, Н.В. Горланова. - М.: СовА, 2005. - 480 с.

.Бытовой конфликт Нины Горлановой с соседями по квартире дошел до суда // Новый компаньон [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Василенко С. Кто празднует труса / Василенко С. // Литературная Россия. - 2008. - 28 марта(№ 13) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Ввалились, как из 37-ого: [За писательницей Ниной Горлановой на прошлой неделе пришли милиционеры] // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Вести с полей: [о конф. «Женщины - писательницы и журналистки: свобода слова и современные СМИ» (Переделкино, 4-16 марта 2000 г.), в которой приняла участие Н. Горланова] // Урал. - 2000. - № 5. - С. 5.

.Винокур Г.О. Биография и культура; Русское сценическое произношение / Г.О. Винокур. - М.: Рус. словари, 1997. - 174 с.

.В судебной тяжбе известной пермской писательницы с соседом-дебоширом поставлена точка // РИА URA.Ru [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Гашева К. Лекарство от всех болезней / К. Гашева // Перм. новости. - 2007. - 30 нояб. (№ 48). - С. 21.

.Гинзбург Л.Я. О литературном герое / Л.Я. Гинзбург. - Л.: Сов. писатель, 1979. - 221 с.

.Гладышев В. А обида - не рабочее состояние: [о встрече писательницы Н. Горлановой с читателями в Перм. гор. библиотеке им. А.С. Пушкина]/ В. Гладышев // Российская газета. - 2003. - 17 янв. (№ 7). - С. 20.

.Горбунова А. Горланова: [док. фильм об известной перм. писательнице покажут по телеканалу «Культура»]/ А. Горбунова // Деловое Прикамье. - 2002. - 19 февр. (№ 5). - С. 4.

.Горланова Н. Без беды нет сюжета: [беседа с перм. писательницей] /записала Т. Бек // Вопросы литературы. - 2003. - № 2. - С. 255-279.

.Горланова Н. Жить стоит: [интервью с писательницей] / подгот. О. Мищенко // Мест. время. - 2005. - 30 нояб. - 6 дек. (№ 45). - С. 12.

.Горланова Н. Наш город Пермь / Н. Горланова // Пермские соседи [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Горланова Н. Обсуждайте, но действуйте / Н. Горланова // Перм. новости. - 2006. - 15 сент. (№ 37). - С. 18.

.Горланова Н. Пермяки сейчас привозят из Москвы не колбасу, а культуру: [эссе]/ Н. Горланова // Пермский Пресс-Центр. - 2001. - № 9. - С. 56-59: фот.

.Горланова Н. Широкая пермская душа: писательская жизнь в провинции: [встреча с перм. писательницей Н. Горлановой] / записал В. Дятликович // Московские новости. - 2001. - март (№ 11). - С. 22.

.Даниленко Ю.Ю. Проза Нины Горлановой: поэтика, генезис, статус: дис…. канд. фил. наук / Ю.Ю. Даниленко. - Пермь, 2006. - 215.

.Два известных пермских писателя написали открытое письмо министру культуры РФ// РИА URA.Ru [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Дворянова О. Пермский «Невский» [перм. писатели Н. Горланова, А. Королев, Б. Зиф о Комсомольском пр. в г. Перми] / О. Дворянова // Перм. обозреватель. - 2002. - 28 янв. (№ 2). - С. 12: фот.

.Долдина С. На этой неделе состоится суд по делу пермской писательницы Нины Горлановой / С. Долдина // Новый Регион-Пермь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Долдина С. Пермской писательнице Нине Горлановой грозит суд по обвинению в оскорблении соседки / С. Долдина // Новый Регион-Пермь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Дубин Б. Сюжет поражения (несколько общесоциологических примечаний к теме литературного успеха) / Б. Дубин // НЛО. - 1997. - № 25. - С.120-130.

.Ерачина О. Известная пермская писательница снова не явилась на допрос в УВД. Силовики: «Мы доставим ее в принудительном порядке» / О. Ерачина // РИА URA.Ru [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Ерачина О. Известная пермская писательница стала фигурантом уголовки / О. Ерачина // РИА URA.Ru [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Ерачина О. У известного пермского писателя лопнул искусственный сустав. Врачи: «С таким мы столкнулись впервые. Потребуется сложная операция». Начался сбор средств / О. Ерачина // РИА URA.Ru [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Ермолин Е. Жить и умереть в Перми / Е. Ермолин // Новый мир. - 1997. - № 12. - С. 221.

.Ермолин Е. Трансавангард как парадигма современной литературы /Е. Ермолин // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Ефимова Ю. Теплая и уютная круглая гостиная Нины Горлановой / Ю. Ефимова // Новости Перми и Пермского края [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Иманова Е. Неписанные истории / Е. Иманова // Новости культуры. - 2007. - 29 нояб. - 5 дек. (№ 7). - С. 15.

.Кизилова И. Две точки на божественном дисплее / И. Кизилова // Мы - земляки. - 2009. - № 6. - С. 76-79.

.Козлов С. Социология литературного успеха (от редактора)/ С. Козлов // НЛО.- 1997. - № 25.- С. 5-6

.Козлова С. Нина Горланова отправится на фестиваль: писательница выступит в роли киногероини /С. Козлова // Комс. правда. - 2001. - 16-23 нояб. (№ 211). - С. 15. - («КП» в Перми).

.Козлова С. У Нины Горлановой украли книгу-бестселлер: кому предъявить претензии, она не знает: [книга «Любовь в резиновых перчатках»] / С. Козлова // Комс. правда. - 2001. - 6 июля. - («КП» в Перми).

.Копейщиков П. В поисках утраченного авторитета: [о кн. М. Абашевой «Литература в поисках лица: русская проза в конце XX века», изд. в Перм. ун-те и посвящ. перм. авторам: Н. Горлановой, А. Решетову и др.] / П. Копейщиков // Новый компаньон. - 2001. - 26 июня (№ 21). - С. 18.

.Копейщиков П. Мастерица мифов: [о презентации нового романа Н. Горлановой «Hельзя. Можно. Hельзя»] / П. Копейщиков // Пятница. - 2002. - 5 июля (№ 25). - С. 8.

.Корман Б.О. Практикум по изучению художественного произведения / Б.О. Корман. - Ижевск, 1977. - 45 с.

.Костырко С. О писательстве как способе жить [Электронный ресурс] / С. Костырко // Обозрение С. К. № 113. - Режим доступа: <#"justify">.Красик Д. «Знамя» Нины Горлановой: [о персональной выставке картин пермской писательницы] / Д. Красик // Звезда. - 2002. - 25 июля (№ 113). - С. 3.

.Кукулин И.В. Высокий дилетантизм в поисках ориентира: Хармс и Гете / И.В. Кукулин // Русская литература. - 2005. - № 4. - С. 66-83.

.Легков И. Книга, которую не листают, - это кирпич / И. Легков // Шпиль. - 2007. - № 28. - С. 40-42.

.Литовская М.А. Творческое поведение писателя как форма автокомментария: случай Алексея Иванова [Электронный ресурс] / М.А. Литовская // Текст - комментарий - интерпретация: межвузовский сборник научных трудов (Новосибирск, 2008 г.) - Режим доступа: <#"justify">.Лопатина Е. Он мучает нас все десять лет / Е. Лопатина// АиФ-Прикамье [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Люггер Ф. Летние айсберги / Ф. Люггер // Шпиль. - 2008. - № 33. - С. 65.

.Макарова В. Женщина, которая творит / В. Макарова // Business class. - 2006. - 5 дек.(№49). - С. 18.

.Максимов С. Мировая слава Нины Горлановой: [перм. писательница обратилась в Перм. регион. правозащит. центр оказать содействие в защите ее автор. прав, так как ее книга «Любовь в резиновых перчатках» распространяется незаконно] / С. Максимов // Личный интерес. - 2002. - янв. (№ 1). - С. 2.

.Маркова Д. В третьей хижине: вопрос формата [Электронный ресурс] / Д. Маркова // Знамя. - 2011. - №4. - Режим доступа: <#"justify">.Матафанова Ю. Новая публицистика, или Любовь к кино: [XIII открытый фестиваль док. кино «Россия» в г. Екатеринбурге в окт. 2002 г. Приз за лучший дебют - «Горланова, или Дом со всеми неудобствами» А. Романова (Пермь)] / Ю. Матафанова // Урал. - 2002. - № 12. - С. 244-247.

.Мелентьев А. Не для денег рожденная / А. Мелентьев // АиФ-Прикамье. - 2007. - нояб.(№ 47). - С. 20.

.Немзер А. Замечательное десятилетие: о русской прозе 90-х годов / А. Немзер // Замечательное десятилетие русской литературы/ А. Немзер. - М., 2003. - С. 242-274.

.Немзер А. Портрет художника в юности: Нина Горланова, Вячеслав Букур. Роман воспитания. «Новый мир». 1995. №№ 8, 9 / А. Немзер // Литературное сегодня. О русской прозе. 90-е. - М., 1998. - С. 121-123.

.Немзер А. Средство от депрессии: в редакции журн. «Знамя» прошла встреча с писательницей Н. Горлановой [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.vremya.ru/2002/111/10/24435.html <#"justify">.Немзер А. Щи суточные: Нина Горланова. «Его горький крепкий мед» /А. Немзер / Литературное сегодня. О русской прозе. 90-е. - М., 1998. - С. 117-119.

.Н. Горланова предстанет перед судом // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Неугодова М. Нина Горланова мечтала выйти замуж за Пикассо / М. Неугодова // Перм. новости. - 2006. - 1 дек.(№48). - С. 17.

.Неугоднова М. Нина Горланова получила премию Шолохова / М. Неугоднова // Перм. новости. - 2008. - 11 янв. (№2). - С.15.

.Нина Горланова обратилась к министру культуры РФ: [В Живом журнале известной российской писательницы Нины Горлановой опубликовано открытое письмо министру культуры РФ] // Новости города - Пермь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Нина Горланова: «Почему нужно было меня сломать целенаправленно?» // Урал-Информ ТВ [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Оборина Е. Новую книгу Н. Горлановой нельзя будет прочесть / Е. Оборина // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Оборина Е. Писательнице Нине Горлановой грозит штраф / Е. Оборина // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Оборина Е. Суд над Н. Горлановой прошел, а страх остался / Е. Оборина // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М.: Азбуковник, 1999. - 944 с.

.Пермская писательница Нина Горланова обратилась к Министру культуры России с просьбой оградить от соседей по коммуналке и выделить отдельную квартиру // Новый Регион-Пермь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Пермскую писательницу обвиняют в нанесении побоев // УралПолит.Ru [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Пермскую писательницу Нину Горланову подозревают в избиении соседки по коммунальной квартире // Новый Регион-Пермь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Пирожников В. Ткань жизни / В. Пирожников // Звезда. - 2011. - 21 янв. (№ 7). - С. 6.

.Писательница Горланова напомнила о себе // Комс. правда [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Писательница Нина Горланова завершила свою «судебную эпопею» // Новый компаньон [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Потапова Г.Е. «Все приятели кричали, кричали...» (Литературная репутация Пушкина и эволюция представлений о славе в 1820-1830-е годы) / Г.Е. Потапова // Легенды и мифы о Пушкине: антология. - СПб.: Академический проект, 1999. - С. 134-147.

.Радкевич Н. За что преследуют Нину Горланову? / Н. Радкевич // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Радкевич Н. Нина Горланова победила! / Н. Радкевич // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Радкевич Н. Против Нины Горлановой возбудили уголовное дело / Н. Радкевич // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Раушенберг К. Чудесный бренд Перми /К. Раушенберг // Перм. обозреватель. - 2003. - 13 янв. (№ 1). - С. 16.

.Рейтблат А. Видок Фиглярин (История одной литературной репутации) [Электронный ресурс] / Рейтблат А. // Вопросы литературы. - 1990. - [б.н.] - Режим доступа: <#"justify">.Рейтблат А. «Роман литературного краха» / А. Рейтблат // НЛО. - 1997. - № 25. - С.99-109.

.Решетникова Н. Отрицание отрицания: по горячим следам XIII фестиваля документального кино «Россия» [в окт. 2002 г. в г. Екатеринбурге. В частн., о фильмах П. Печенкина «Два сына Язили Калимовой. Уинская мелодрама» и А. Романова «Горланова, или Дом со всеми неудобствами»] /Н. Решетникова // Урал. - 2002. - № 12. - С. 232-243.

.Розанов И.Н. Литературные репутации: работы разных лет / И.Н. Розанов. - М.: Сов. писатель, 1990. - 462 с.

.Романова А. Шубин поощряет беззакония? / А. Романова // Пермские соседи [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Сегодня известная пермская писательница Нина Горланова предстанет перед судом // Комс. правда [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Семилейская Т. Пермская писательница Нина Горланова помирилась с соседями / Т. Семилейская // Новый Регион-Пермь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Семилейская Т. Судебное заседание по делу пермской писательницы Нины Горлановой перенесено на 26 марта / Т. Семилейская // Новый Регион-Пермь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Сидякина А. В Москву! В Москву? (заметки об эволюции стратегии творческого поведения) / А. Сидякина // Уральская новь. - 2000. - № 8. - С. 163-165.

.Словарь иностранных слов / Л.Н. Комарова, Е.Н. Захаренко, Т.А. Пичугина и др. - М.: Рус.яз, 1990. - 624 с.

.Слухи России: [Не бойтесь слухов, правда - страшнее] // РИА URA.Ru [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Соколова Т. За писательницей Ниной Горлановой сегодня пришли милиционеры! / Т. Соколова // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Соколова Т. И такие дознаватели допрашивают писателей… / Т. Соколова // Перм. обозреватель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Соседи-пьяницы довели пермскую писательницу до суда // ИА REGNUM [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Стоп! Пирназарова, я вас предупреждаю… // Урал-Информ ТВ [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Сторож В. Среди деревьев пьяниц не бывает: [в Перм. Доме кино представлены фильмы А. Романова «Горланова» и Ш. Шуткиной «Гражданский брак»] / В. Сторож // Перм. обозреватель. - 2002. - 11 февр. (№ 4). - С. 11: фот.

.Суд над Ниной Горлановой перенесен на 4 февраля// PRM.RU [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Тынянов Ю.Н. Литературный факт [Электронный ресурс] / Ю.Н. Тынянов // Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. - Режим доступа: <#"justify">.Худеньких С. Париж - мечта ее жизни / С. Худеньких // Перм. новости. - 2010. - 15 янв.(№ 3). - С. 20.

.Штырин А. Глаза страха / А. Штырин // Пермские соседи [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <#"justify">.Блог Марии Арбатовой (заметки относительно суда над Н. Горлановой) Режим доступа: <#"justify">.<#"justify">.<#"justify">.Горланова и Арбатова (ветвь дискуссии на психологическом форуме)

.Режим доступа: <#"justify">Приложение

Позиция Арбатовой оказывается, подхвачена многими пользователями рунета. К примеру, в ее блоге появляются следующие комментарии: «ktokuda: Сегодня, не выдержав сего бреда, вычистила НГ из своей френдленты. Неделю читала эту опупею (надо сказать, зафрендила НГ по Вашей подсказке, когда у той появился ЖЖ). Сегодня дочиталась до крайнего раздражения…» или «mbgete: Мария, Вы абсолютно правы в этой ситуации, и в том, что выносите ее на всеобщее обозрение. С одной стороны, это помогает в неравной борьбе с героизацией инфантильности, а с другой - когда проблема оглашается, она решается. А вот это мне нравится», «imona: Мария, Вы давали этой писательнице дельные советы, вместо того чтобы вытирать ее сопли и потакать ее истерике, что очень правильно…» (нами приведены далеко не все обнаруженные высказывания).

Сторонники Нины Горлановой не остались в стороне. Приведем в пример также только малую часть высказываний: «anushka12: Закон психотерапии - не просят, не лезь с советами. И это не просто слова, профессиональная этика, это уважение, прежде всего, воли другого человека, даже если она неверна. Его позиции, его боли и его права выбирать худший (даже с опасностью для жизни и здоровья) путь. Ибо - это его выбор. Можно деликатно предложить помощь, но не более. Если человек гибнет - можно помочь, но так, чтобы не притеснять человека, не ставить его своим: «Ты дурак (слово любое поставьте), гибнешь, потому что действуешь неправильно. Сейчас я покажу тебе как надо!» в неловкое положение», «abursh: Благополучная Арбатова по-моему в детстве плохо читала известную историю про то, что надо так давать карандаш, чтоб можно было взять. Я вообще не понимаю, почему она не написала Горлановой частное письмо, они ведь близко знакомы. Я диву даюсь тому, как она умудряется давать по сути совершенно правильные рекомендации тоном, который просто убивает всякую возможность восприятия оных рекомендаций. Да еще в ЖЖ, где все это читают сотни людей», «babuba_buba: Арбатову обсуждать неприятно. В своем дневнике она раскрывается, как склочная эгоцентричная дама. (…) Могла написать куда идти и что делать, но она обязана мордой на глазах у всех ткнуть в инфантильность, неустроенность и картинное заламывание рук (пусть даже всё это правда), но становиться очевидным, что пост был написан именно для этой публичной порки, а не для общих рекомендаций и так уже прозвучавших», «abursh: Про Арбатову - Вы совершенно правы. Дама сия невыносимо высокомерна и непропорционально своему литературному дару амбициозна. Это тем более противно в данном случае, что Нина искренне считала ее своей подругой, как-то в Москве жила у нее неделю. Да Арбатова и сама понимает, что Горланова творчески на голову ее превосходит. Может это зависть литературная так выплескивается - шут ее знает. Но Нина очень болезненно воспринимает ее посты. Впрочем, для Арбатовой поза сия характерна. (…) Ну, да Бог с ней. Горланову вот жалко…», «ksks: Разделю ваше мнение - именно склочная и эгоцентричная, столько злобы в ней и яда, что тошнит уже на расстоянии».

В поддержку Нины Горлановой Светлана Василенко, председатель Союза писателей России, присылает письмо (его опубликуют те же «Пермские соседи» [113]), в котором, кроме всего прочего, говорит, что Арбатова «сейчас оформляет идеологический заказ нашей высшей политической власти: бей слабого, бей бедного, бей талантливого, - и да здравствует серость», называет Нину Горланову одной из лучших писательниц современной России, утешает Горланову: «Нина, не поддавайся на эту провокацию черни. Все настоящие люди с тобой». [113]

Введение В современном литературоведении, активно включающим в свой арсенал социологические подходы, проблемы литературных стратегий, творческого поведен

Больше работ по теме: