Основы экономики
Методические указания
по курсу "История экономических учений"
Комаров В.М.
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ ДОРЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ
Глава 1. Экономические учения Древнего мира и средневековья
1. Экономическая мысль Древнего мира
2. Экономическая мысль средневековья
Глава 2. Меркантилизм - первая концепция рыночной экономической теории
1. Меркантилистская концепция богатства
2. Особенности раннего и позднего меркантилизма
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ НЕРЕГУЛИРУЕМЫХ РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Часть первая. Классическая политическая экономия в период мануфактурной экономики
Глава 3. Зарождение классической политической экономии
1. Общие признаки и этапы развития "классической школы"
2. Экономические воззрения У. Петти и П. Буагильбера
Глава 4. Экономическое учение физиократов
1. Ф. Кенэ - основоположник школы физиократов
2. Физиократические воззрения А. Тюрго
Глава 5. Экономическое учение А. Смита
1. Предмет и метод изучения
2. Трактовка теоретических проблем
Часть вторая. Классическая политическая экономия в период постмануфактурной экономики
Глава 6. Теории классиков-смитианцев постмануфактурного периода
1. Экономическое учение Д. Рикардо
2. Экономическое учение Ж. Б. Сэя
3. Экономическое учение Т. Мальтуса
Глава 7. Завершение классической политической экономии
1. Экономическое учение Дж.С. Милля
2. Экономическое учение К. Маркса
Часть третья. Маржинализм: этапы развития и теоретические школы
Глава 8. "Маржинальная революция" и ее особенности
1. Предшественники маржинализма
2. Общая характеристика маржинализма
Глава 9. Субъективизм первого этапа "маржинальной революции"
1. К. Менгер - основоположник австрийской школы маржинализма
2. Экономические воззрения О. Бем-Баверка и Ф. Визера
3. Маржинальные идеи У. Джевонса и Л. Вальраса
Глава 10. Формирование неоклассической экономической теории как завершение "маржинальной революции"
1. Экономическое учение А. Маршалла
2. Экономическое учение Дж.Б. Кларка
3. В. Парето и проблемы общего экономического равновесия
Глава 11. Проблемы политической экономии в Русской экономической мысли 18-19 вв.
. Родоначальники социалистических традиций в общественной мысли России
2. Экономические идеи В.И. Ленина
3. Теории крестьянского хозяйства
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ РЕГУЛИРУЕМЫХ РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Часть первая. Возникновение социально-институционального направления экономической мысли и теорий несовершенного рынка
Глава 12. Зарождение американского институционализма
1. Общая характеристика институционализма
2. Основные течения институциональной теории
Глава 13. Теории рынка с несовершенной конкуренцией
1. Предпосылки переосмысления теоретической концепции совершенной конкуренции
2. Теория монополистической конкуренции Э. Чемберлина
3. Экономическая теория несовершенной конкуренции Дж. Робинсон
Часть вторая. Эволюция современных доктрин экономической науки
Глава 14. Теории государственного регулирования экономики
1. Экономическое учение Дж.М. Кейнса и его последователей
2. Неолиберализм - альтернатива кейнсианским моделям государственного вмешательства в экономику
Глава 15. Олимп современной экономической мысли
1. Концепция неоклассического синтеза
2. О лауреатах Нобелевской премии по экономике
экономический меркантилизм маржинализм кейнсианство
ВВЕДЕНИЕ
Предмет, методологические проблемы и структура курса истории экономических учений.
В условиях осуществляемых в России радикальных социально-экономических преобразований изучение истории экономических учений как одной из обязательных дисциплин в процессе подготовки и переподготовки специалистов экономического профиля и формирования у них общечеловеческой и профессиональной культуры приобретает особо важное значение. Ведь предметом изучения этой дисциплины является исторический процесс возникновения, развития и смены экономических идей и воззрений по мере происходящих изменений в экономике, науке, технике и социальной сфере.
Следовательно, знания, которые можно приобрести, изучая этот предмет, необходимы для осмысления закономерностей и особенностей формирования экономической теории, свободного ориентирования в ее проблемах, эффективного использования полученных навыков в целях исследования объективных законов в развитии мировой и отечественной экономики, выработки творческого подхода при обосновании и последующей реализации альтернативных хозяйственных решений.
Можно с уверенностью утверждать, что сегодня, как и в давние времена, экономические идеи и концепции, систематизированные в экономическую теорию, предопределяют достоверность и результативность принимаемой государством к руководству хозяйственной политики и стратегии. Но современных экономистов, очевидно, следует готовить так, чтобы они владели наряду с социологическими и политологическими еще и историко-экономическими познаниями, во избежание столь распространенных для недавнего прошлого нашей страны упрощенных вариантов и схем "подытоживания" достижений мировой экономической науки, представленной в творческом наследии различных школ, течений и направлений экономической мысли.
Научные теоретико-методологические дискуссии последних лет, посвященные выявлению причин застоя, в котором оказались не только наше общество, но и экономическая теория, убедительно показали главную причину этого феномена - приверженность устоявшимся безальтернативным канонам "марксистской науки". В соответствии с последними изложение любого научного и учебно-методического материала должно было базироваться на постулатах так называемой марксистско-ленинской методологии о классовой структуре общества и антагонизма классов, учениях о базисе и надстройке и общественно-экономических формациях, неприятии западного, т.е. буржуазного, типа прогресса и т.д.
Преодолеть тенденциозный подход анализа эволюции экономических доктрин - означает прежде всего признать ошибочными идеи классификации экономической теории по классоформационному принципу (теория "буржуазная", "мелкобуржуазная", "пролетарская" либо "капиталистическая" и "социалистическая"), в том числе надуманной идеи противопоставления экономической теории по географическому принципу ("отечественная теория" и "западная теория"). В данном контексте речь идет о том, что структуризацию экономической мысли по основным направлениям и этапам ее эволюции целесообразно осуществлять с учётом лучших социально-экономических достижений мировой цивилизации и совокупности обусловливающих обновление и изменение экономической теории факторов исторического, экономического и социального свойства
Предлагаемая в данном учебном пособии структура курса истории экономических учений состоит из трёх разделов. Её новизна заключается прежде всего в отказе от критерия классовых общественно-экономических формаций (рабовладельческий, феодальный, капиталистический) и в выдвижении на первый план позиции конкретных качественных преобразований в экономике и экономической теории со времен дорыночной экономики до эпохи либеральной (нерегулируемой), а затем и социально ориентированной или, как еще нередко говорят, регулируемой рыночной экономики. Соответственно это следующие структурные единицы курса:
) раздел экономических учений эпохи дорыночной экономики;
) раздел экономических учений эпохи нерегулируемой рыночной экономики;
) раздел экономических учений эпохи регулируемой (социально ориентированной) рыночной экономики.
Здесь, однако, следует пояснить два обстоятельства. Во-первых, эпохи дорыночной и рыночной экономики предполагается различать по признаку преобладания в обществе натурально-хозяйственных либо товарно-денежных отношений. И во-вторых, эпохи нерегулируемой и регулируемой рыночной экономики необходимо различать не по тому, присутствует ли государственное вмешательство в экономические процессы, а по тому, обеспечивает ли государство условия для демонополизации хозяйства и социального контроля над экономикой.
Охарактеризуем теперь коротко последовательность и суть направлений и этапов развития экономической мысли в рамках названных выше разделов курса.
. Экономические учения эпохи дорыночной экономики. Эта эпоха включает в себя периоды Древнего мира и средневековья, в течение которых преобладали натурально-хозяйственные общественные отношения и воспроизводство было преимущественно экстенсивным. Экономическую мысль в эту эпоху выражали, как правило, философы и религиозные деятели. Достигнутый ими уровень систематизации экономических идей и концепций не обеспечил достаточных предпосылок для обособления теоретических построений того времени в самостоятельную отрасль науки, специализирующейся сугубо на проблемах экономики.
Данную эпоху завершает особый этап в эволюции и экономики, и экономической мысли. С точки зрения истории экономики этот этап в марксистской экономической литературе называют периодом первоначального накопления капитала и зарождения капитализма; по неклассоформационной позиции - это период перехода к рыночному механизму хозяйствования. С точки зрения истории экономической мысли этот этап называется меркантилизмом и трактуется также двояко; в марксистском варианте - как период зарождения первой школы экономической теории капитализма (буржуазной политической экономии), а по неклассоформационному варианту - как период первой теоретической концепции рыночной экономики.
Зародившийся в недрах натурального хозяйства меркантилизм стал этапом широкомасштабной (общенациональной) апробации протекционистских мер в сфере промышленности и внешней торговли и осмысления развития экономики в условиях формирующейся предпринимательской деятельности. И поскольку отсчёт своего времени меркантилистская концепция начинает фактически с XVI столетия, то и начало обособленного развития экономической теории как самостоятельной отрасли науки относят чаще всего к данному рубежу.
В частности, на заре своего исторического восхождения экономическая наука, базировавшаяся на меркантилистских постулатах, пропагандировала целесообразность государственного регулирующего воздействия посредством экономических мотивов и сделок с тем, чтобы "новые" отношения, получавшие впоследствии наименование то "рыночных", то "капиталистических", распространились на все аспекты общественных отношений государства.
. Экономические учения эпохи нерегулируемой рыночной экономики. Временные рамки этой эпохи охватывают период примерно с конца XII в. до 30-х гг. XX в., в течение которого в теориях ведущих школ и направлений экономической мысли доминировал девиз полного "laissez faire" - словосочетание, означающее абсолютное невмешательство государства в деловую жизнь, или, что одно и тоже, принцип экономического либерализма.
В данную эпоху экономика благодаря промышленному перевороту совершила переход от стадии мануфактурной к так называемой индустриальной стадии своей эволюции. Достигнув своего апогея в конце XIX - начале XX в., индустриальный тип хозяйствования также подвергся качественной модификации и обрел признаки монополизированного типа хозяйства.
Но именно обозначенные типы хозяйства, обусловленные преобладанием идеи саморегулируемости экономики свободной конкуренции, предопределили своеобразие постулатов и исторически сложившуюся последовательность господства в экономической науке данной эпохи вначале классической политической экономии, а затем неоклассической экономической теории.
Классическая политическая экономия занимала "командные высоты" в экономической теории практически около 200 лет - с конца XVII в. по вторую половину XIX в., заложив, по существу, основы для современной экономической науки. Её лидеры, во многом правомерно осудив протекционизм меркантилистов, основательно противостояли антирыночным реформаторским концепциям первой половины XIX в. в трудах своих современников как из числа сторонников перехода к обществу социальной справедливости на базе воссоздания ведущей роли в хозяйстве мелкотоварного производства, так и идеологов утопического социализма, призывавших к всеобщему одобрению человечеством преимуществ такого социально-экономического устройства общества, при котором не будет денег, частной собственности, эксплуатации и прочего "зла" капиталистического настоящего.
Вместе с тем "классики" совершенно неоправданно упускали из поля зрения значимость поиска взаимосвязи и взаимообусловленности факторов экономической среды с факторами национально-исторического и социального свойства, настаивая на незыблемости принципов "чистой" экономической теории и не принимая всерьез достаточно успешные наработки в данном направлении в трудах авторов так называемой немецкой исторической школы во второй половине XIX в.
Сменившая в конце XIX в. классическую политическую экономию неоклассическая экономическая теория стала ее преемницей прежде всего благодаря сохранению "верности" идеалам "чистой" экономической науки. При этом она явно превзошла свою предшественницу во многих теоретико-методологических аспектах. Главным же в этой связи явилось внедрение в инструментарий экономического анализа базирующихся на математическом "языке" маржинальных (предельных) принципов, придавших новой (неоклассической) экономической теории большую степень достоверности и способствовавших обособлению в ее составе самостоятельного раздела - микроэкономики.
. Экономические учения эпохи регулируемой (социально ориентированной) рыночной экономики. Данная эпоха - эпоха новейшей истории экономических учений - берёт своё начало с 20-30-х гг. XX в., т.е. с тех пор, когда в полной мере обозначили себя антимонопольные концепции и идеи социального контроля общества над экономикой, проливающие свет на несостоятельность принципа laissez faire и нацеливающие на многообразные меры демонополизации хозяйства посредством государственного вмешательства в экономику. В основе этих мер лежат значительно более совершенные аналитические построения, предусмотренные в обновленных на базе синтеза всей совокупности факторов общественных отношений экономических теориях.
В этой связи имеются в виду, во-первых, новое, сложившееся к 30-м гг. XIX в. социально-институциональное направление экономической мысли, которое в обозначившихся трех его научных течениях часто просто называют американским институционализмом, во-вторых, появившиеся в 1933 г. доказательные теоретические обоснования функционирования рыночных хозяйственных структур в условиях несовершенной (монополистической) конкуренции и, наконец, в-третьих, зародившиеся также в 30-х гг. два альтернативных друг другу направления (кейнсианское и неолиберальное) теорий государственного регулирования экономики, давшие статус самостоятельного еще одному разделу экономической теории - макроэкономике. В результате на протяжении последних семи-восьми десятилетий завершающегося XX в. экономическая теория смогла вынести на суд общественности ряд принципиально новых и неординарных сценариев возможных вариантов (моделей) роста национальной экономики государств в условиях переживаемых ими небывалых прежде проблем, вызванных последствиями современной научно-технической революции. Экономическая наука наших дней как никогда близка к выработке наиболее достоверных "рецептов" на пути к стиранию социальных контрастов в цивилизованном обществе и формированию в нем действительно нового образа жизни и мышления. К примеру, теперь ученые-экономисты многих стран в обозначении прошлого и будущего состояния общества не прибегают более к противопоставлению друг другу (во всяком случае, явному) бывших антиподов экономической теории - "капитализма" и "социализма" и соответственно "капиталистической" и "социалистической теории". Вместо них всеобщее распространение в экономической литературе получают теоретические изыскания о "рыночной экономике" или "рыночных экономических отношениях". В завершение следует отметить, что посредством предложенной в настоящем учебном пособии неклассовой структуры курса истории экономическихучений преследуется решение двуединой задачи, а именно - обосновать, что необходимы деидеологизированные принципы периодизации направлений и этапов эволюции экономической мысли как времен предистории рыночной экономики и рыночной экономической теории, так и сегодняшних реалий в теории и практике регулируемого (социально ориентированного) рынка и что критерием прогресса науки и истины никогда не должны быть ни "всеобщее согласие", ни "согласие большинства".
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ ДОРЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ
Глава 1. Экономические учения Древнего мира и средневековья
1. Экономическая мысль Древнего мира
С появлением первых государственных образований и зарождением различных форм участия государства в хозяйственной жизни, т.е. со времен древних цивилизаций, перед обществом возникло множество насущных проблем, актуальность и важность которых сохраняется до сих пор и едва ли когда будет утрачена. В их числе наиболее значимой была и, очевидно, будет всегда проблема толкования идеальной модели социально-экономического устройства общества на основе логически выверенной систематизации экономических идей и концепций в экономической теории, принимаемой в результате всеобщего одобрения в качестве руководства к действию при осуществлении хозяйственной политики.
Как же эта проблема решалась в Древнем мире? Какими аргументами на протяжении с четвертого тысячелетия до нашей эры и до первых столетий первого тысячелетия нашего времяисчисления в странах Древнего Востока и античного рабства поддерживалась система рабовладения и приоритета натурально-хозяйственных отношений перед товарно-денежными?
Коротко ответы на эти вопросы могут быть сведены к следующему:
) выразители экономической мысли Древнего мира - крупные мыслители (философы) и отдельные правители рабовладельческих государств - стремились идеализировать и сохранить навсегда рабовладение и натуральное хозяйство как главные условия открытого разумом и охраняемого гражданскими законами непреходящего "естественного порядка";
) доказательства идеологов Древнего мира базировались преимущественно на категориях морали, этики, нравственности и были направлены против крупных торгово-ростовщических операций, т.е. против свободного функционирования денежного и торгового капитала, в которых усматривали искусственную сущность, нарушающую принцип эквивалентности и пропорциональности процесса обмена товаров на рынке по их стоимости.
Однако для более обстоятельной и полной характеристики эволюции экономической мысли Древнего мира необходимо обособленное рассмотрение особенностей хозяйственной жизни восточного рабства и классического (античного) рабства и основных идей и воззрений в дошедших до нас памятниках экономического мышления цивилизаций Древнего Востока и античных государств.
Экономическая мысль цивилизаций Древнего Востока.
Главная особенность восточного рабства заключается, как известно, в масштабных хозяйственных функциях государства, обусловленных отчасти и объективными предпосылками. Так, создание ирригационной системы и контроль над ней требовали безусловного участия государственных органов в этой деятельности, в том числе в части правовых мер. Однако чрезмерная государственная опека (регулирование) натурального по сути хозяйства посредством регламентации сферы ссудных операций, торговли и долговой кабалы и ведущая роль в национальной экономике собственности государства стали теми критериями, в соответствии с которыми хозяйство восточных цивилизаций нередко называют азиатским способом производства.
Остановимся на наиболее популярных источниках - памятниках экономической мысли цивилизаций Древнего Востока.
Древний Египет. На примере этой страны человечество располагает двумя самыми ранними памятниками экономической мысли за всю историю самоорганизации в рамках государственных образований. Один из них датируется XXII столетием до нашей эры и им является некое послание, получившее название "Поучение гераклеопольского царя своему сыну". В этом "Поучении" приводятся "правила" государственного управления и руководства хозяйством, овладение которыми для правителя так же важно, как и всякая другая сфера искусства. Другой памятник датирован началом XVIII в. до н.э. и называется "Речение Ипусера", а главная его идея - недопущение бесконтрольного роста ссудных операций и долгового рабства во избежание обогащения "простолюдинов" и начала в стране гражданской войны.
Вавилония. Это древневосточное государство Месопотамии, расположенное в междуречье Тигра и Евфрата, оставило потомкам творение своего царя Хаммурапи (1792-1750 до н.э.), часто именуемое кодексом законов, который действовал в этой стране в XVIII в. до н.э. В соответствии с ним во избежание разрушения натурально-хозяйственных отношений и угрозы суверенитету страны из-за ослабления государственных структур и армии от сократившихся поступлений налогов в казну вводились чрезвычайно жесткие правовые нормы. Их нарушение влекло за собой самую суровую экономическую, административную и уголовную ответственность вплоть до смертной казни. Вот некоторые примеры законодательных установок в кодексе Хаммурапи:
· посягнувший на чужую (частную) собственность, в том числе на раба, карается обращением в рабство либо смертной казнью;
· за несвоевременную уплату долгов ни царские воины, ни другие граждане-вавилоняне более не лишаются своих земельных наделов;
· срок долгового рабства кого бы то ни было (жены, сына, дочери либо отца семейства) не должен превышать трех лет, а сам долг отменяется по отбытии срока наказания;
· предел денежной ссуды не может превышат 20%, натуральной - 33% от ее первоначальной суммы.
Древний Китай. Своеобразие древнекитайской экономической мысли ассоциируется, как правило, с именем Конфуция (Кун Фу-цзы (551 -479 до н.э.) и его сборником "Лунь юй" ("Беседы и суждения"), а также с идеями популярного в IV-III вв. до н.э. коллективного трактата "Гуань-цзы".
Сторонник регламентированных патриархальных отношений и защиты государством экономического благополучия родовой знати и всех "вышестоящих", Конфуций настаивал на мысли, что только образованный правитель, являясь "отцом народа" и гарантом "правильного действия", способен реально повлиять на равномерное распределение создаваемого обществом богатства. Этот философ, хотя и признавал божественное и природное начало деления людей по сословиям, тем не менее считал обязательным долгом каждого человека стремиться к моральному совершенству, постижению естественных правил уважения старших, сыновней почтительности и дружбе с братьями. По его мнению, тогда "у народа будет достаток", когда хозяйствование будет умелым, а труд, приумножающий богатство народа и государя, станет одинаково выгодным как в условиях "великой общности" (коллективной собственности крестьянской общины), так и частного владения потомственной аристократии и непотомственных рабовладельцев.
Авторы "Гуань-цзы", подобно Конфуцию, в качестве главной выдвигали задачу "сделать государство богатым и народ довольным" (посредством равномерного распределения богатства без "обогащения" торговцев и ростовщиков) и так же, как он, ратовали за незыблемость сословного деления общества (полагая, что без Богом избранных "знатных" и высших сословий страна не имела бы доходов и что не может быть, чтобы "все были знатны", так как "некому было бы трудиться"). В числе мер по стабилизации натурально-хозяйственных отношений наиболее важными они считали регулирование государством цен на хлеб (дабы "в селениях царило спокойствие"), создание государственных запасов хлеба, введение льготных кредитов земледельцам, замену прямых налогов на железо и соль косвенными (перекладывая эти налоги на производимые с их использованием товары) и др. Небезынтересно отметить и то обстоятельство, что основными составляющими понятия богатства в трактате названы наряду с золотом и жемчугом и иные материальные блага, товарная сущность которых на рынке не подлежит сомнению. При этом роль золота как товара и меры исчисления ресурсов государства "объяснялась" прежде всего его природным предназначением выступать в качестве денег и способствовать такому обмену, в результате которого "выгоды у одних" бывают "больше, чем у других".
Древняя Индия. Наиболее ярким свидетельством древнеиндийской экономической мысли на протяжении IV-III вв. до н.э. является трактат под названием "Артхашастра", означающий в переводе учение ("артха") о доходах ("шастра"). Его автором явился некий Каутилья (советник царя Чандрагупты I в конце IV в. до н.э.), возвещавший своему народу положения о трудовом происхождении богатства и необходимости регулирования процессов распределения торговой прибыли между купцами и государством. Именно государство, на его взгляд, обеспечивает охрану ирригационных сооружений, льготное землепользование, освоение источников руды, строительство дорог, развитие промыслов, борьбу со спекулирующими торговцами и т.д. Согласно трактату, "накопление богатства" естественным образом предполагает деление общества на рабов и свободных граждан-ариев, для которых "не должно быть рабства", и каждый, кто не возвращает причитающиеся за пользование землей долги, обязан за это разделить участь низшего сословия на время либо навсегда. Выступая за регулируемый государством хозяйственный механизм, Каутилья выдвинул сугубо эмпирический вариант дифференциации в цене товара издержек производителей и купцов; им предлагались заранее устанавливаемые нормативы в размере 5 и 10% соответственно от цены товара местного и иностранного происхождения.
Экономическая мысль Древней Греции
Рабство, которое имело место в Древней Греции и Древнем Риме в первом тысячелетии до нашей эры, называют классическим или античным. Причем лучшими достижениями экономической мысли античного рабства в период конца V-IV в. до н.э. явились труды древнегреческих философов Ксенофонта, Платона и Аристотеля. Поэтому далее речь пойдет о видении "достоинств" натурального хозяйства и "естественном" характере рабовладения только на примере названных авторов.
Ксенофонт (430-354 до н.э.). Экономические воззрения этого философа нашли свое выражение в его трактате "Домострой", в котором приводятся следующие положения:
· разделение труда на умственный и физический виды, а людей - на свободных и рабов имеет естественное (природное) происхождение;
· природному предначертанию отвечает преимущественное развитие земледелия по сравнению с ремеслом и торговлей; производительно может выполняться "наиболее простая работа"; степень разделения труда обусловлена, как правило, размерами рынка сбыта;
· всякому товару присущи полезные свойства (потребительная стоимость) и способность обмениваться на другой товар (меновая стоимость);
· деньги изобретены людьми для того, чтобы с их помощью осуществлялось товарное обращение и накопление богатства, но не ростовщическое обогащение.
Платон (428-347 до н.э.). Этот философ, предвосхитивший ряд элементов возникшей впоследствии так называемой коммунистической модели социально-экономического устройства, отстаивал прежде всего натурально-хозяйственные отношения рабовладельческого общества, что нашло отражение в характеристике двух проектов идеального государства соответственно в его произведениях "Государство" и "Законы".
В первом сочинении речь идет об особо важной, с точки зрения Платона, роли, которую совместно призваны выполнять аристократическое сословие (философы) и сословие воинов (армия) в обеспечении общественных интересов. Эти сословия, олицетворяя аппарат управления идеального государства, не должны, по мысли ученого, обладать собственностью и обременять себя хозяйством, так как их материальное обеспечение (по уравнительному принципу) должно стать общественным. Остальная часть общества отнесена в проекте к обладающему и распоряжающемуся собственностью третьему сословию, названному Платоном чернью (земледельцы, ремесленники, купцы), и к рабам, приравненным к собственности свободных граждан.
Во втором произведении философ выдвигает обновленную модель идеального государства, развивая и конкретизируя свою аргументацию в части осуждения ростовщичества, обоснования ведущей роли в хозяйстве земледелия по сравнению с ремеслом и торговлей. Основное внимание при этом вновь уделено аппарату управления обществом, т.е. "гражданам" высших сословий, которые, в частности, будут наделены правом владения и пользования (неполное право собственности) предоставляемым им по жребию государством домом и земельным наделом. Кроме того, проектом оговаривается возможность последующей передачи земли по наследству на тех же условиях одному из детей и требование, чтобы ценность общего имущества граждан не разнилась более чем в четыре раза.
Аристотель (384-322 до н.э.). Проект идеального государства этого философа изложен в его трудах "Никомахова этика", "Политика" и др. В них он, подобно Ксенофонту и Платону, настаивает на обусловленности деления общества на свободных и рабов и их труда на умственный и физический исключительно "законами природы" и указывает на более высокую роль в хозяйстве земледелия, а не ремесла или торговли. Но свою приверженность принципам натурального хозяйства ученый особенно ярко продемонстрировал в видвинутой им оригинальной концепции об экономике и хрематистике.
Эта концепция носит как бы классификационный характер, о чем свидетельствует то, что все виды хозяйства и деятельности людей, от земледелия и скотоводства до ремесленного производства и торговли, он соотносит с одной из двух сфер - естественной (экономика) и неестественной (хрематистика). Первая из них представлена земледелием, ремеслом и мелкой торговлей и должна поддерживаться государством, так как ее звенья способствуют удовлетворению насущных жизненных потребностей населения. Вторая же зиждется на бесчестных крупных торговых, посреднических и ростовщических операциях, проводимых ради достижения беспредельной и корыстной цели, суть которой - искусство наживать состояние, т.е. все большее "обладание деньгами".
Таким образом, по рассматриваемой концепции Аристотеля, все, что могло бы подорвать основы натурально-хозяйственных отношений (а это прежде всего обусловленное разделением труда движение торгового и денежного капитала), относится к "издержкам" хрематистики. А последние, на его взгляд, обусловлены непониманием того, что "в действительности вещи столь различные не могут стать соизмеримыми", ибо возникшие в результате соглашения между людьми деньги, по мысли философа, представляют собой не более чем "удобный в обиходе" товар и "в нашей власти", чтобы они (деньги) стали "неупотребительными". Поэтому он решительно осуждает использование денег не по истинному назначению, т.е. с целью обеспечения удобств в обиходе "ради меновой торговли", и откровенно признается в том, что ростовщичество у него "вызывает ненависть".
2. Экономическая мысль средневековья
Современные представления об особенностях экономической мысли средневековья (феодального общества) так же, как и времен Древнего мира, базируются в основном на материалах дошедших до нас литературных источников. Но существенной особенностью идеологии рассматриваемого периода, в том числе в области хозяйственной жизни, является ее сугубо богословский характер. По данной причине средневековым экономическим доктринам присущи многообразные хитросплетения схоластических и софистических суждений, причудливые нормы религиозно-этического и авторитарного свойства, с помощью которых предполагалось не допустить грядущего утверждения рыночных экономических отношений и демократических принципов общественного устройства.
Средневековый тип натурально-хозяйственных отношений, или феодализм, зародился, как известно, в III-VIII вв. в ряде государств Востока и V-XI вв. - в странах Европы. И с самого начала вся полнота политической власти и экономического могущества была в них достоянием светских и церковных феодалов, которые как явно, так и неявно осуждали тенденции расширения масштабов товарности экономики и ростовщичества.
В экономической литературе в числе наиболее значимых представителей средневековой экономической мысли на Востоке, как правило, упоминаются видный идеолог арабских государств Ибн-Хальдун, а в Европе - лидер так называемой поздней школы канонизма Фома Аквинский. Об их творческом наследии и последует далее речь.
Ибн-Хальдун (1332-1406). Его жизнь и творчество связаны с арабскими странами на севере Африки, где в духе, как принято говорить, азиатского способа производства государство традиционно сохраняло за собой право владения и распоряжения значительными земельными угодьями, сбора для нужд казны обременительных налогов с доходов населения. Причем с тех пор, как в начале VII в. на землю снизошли "откровения Бога" и услышавший их мекканский купец Мухаммед - первый проповедник Корана - возвестил мусульманский мир о новой (исламской) религиозной идеологии, ослабить "всесилие" антирыночных постулатов, казалось, ничто более не смогло бы.
Веру в незыблемость сословной дифференциации общества, т.е. в то, что "Аллах дал преимущество одним людям перед другими", а также в богоугодность бартерной по существу торговли, на всех этапах эволюции общества от "примитивности" к "цивилизации" попытался укрепить в душах всех правоверных и Ибн-Хальдун, выдвинув с этой целью концепцию некой "социальной физики". Вместе с тем последняя не лишена отдельных поучительных идей и историко-экономических обобщений, таких, например, как необходимость возвышенного отношения к труду, порицание скупости, жадности и расточительства, понимание объективного характера прогрессивных структурных изменений в сферах экономики, благодаря которым к давним хозяйственным заботам людей в земледелии и скотоводстве прибавились сравнительно новые занятия в ремесленном производстве и торговле.
Переход к цивилизации и соответственно избыточному производству материальных благ позволит, по мнению Ибн-Хальдуна, многократно приумножить национальное богатство, и со временем каждый человек сможет обрести больший достаток вплоть до предметов роскоши, но при этом никогда не наступит всеобщее социальное и имущественное равенство и не исчезнет деление общества на "слои" (сословия) по имущественному признаку и принципу "предводительства".
Развивая тезис о проблеме достатка и недостатка в обществе материальных благ, мыслитель указывает на ее обусловленность прежде всего размерами городов, точнее, степенью их заселенности и делает следующие выводы:
¨ с ростом города растет достаток в "необходимом" и "лишенном необходимости", приводя к снижению цен на первое и росту цен на второе и свидетельствуя одновременно о процветании города;
¨ малочисленность населения города является причиной дефицита и дороговизны всех необходимых его населению материальных благ;
¨ расцвет города (как и общества в целом) реален в условиях снижающихся размеров налогов, включая пошлины и поборы правителей на городских рынках.
Фома Аквинский (Аквинат) (1332-1406). Этот итальянский монах доминиканского происхождения считается наиболее авторитетной фигурой упоминавшейся выше школы канонистов на позднем этапе ее развития. Его воззрения в области социально-экономического устройства общества существенно разнятся с положениями основателя канонизма, или, как еще говорят, ранней школы канонистов, Августина Блаженного (353-430). При этом на первый взгляд Аквинат, подобно Августину, опирается на те же принципы религиозно-этического свойства, на основе которых школа на протяжении ряда столетий трактовала "правила" хозяйственной жизни, установления "справедливых цен" и достижения эквивалентного и пропорционального обмена.
На самом же деле Ф. Аквинский, учитывая реалии своего времени, изыскивает сравнительно новые "объяснения" социального неравенства в условиях более дифференцированного, чем прежде, сословного деления общества. В частности, в работе "Сумма теологии" он оперирует уже не единичными, а массовыми проявлениями признаков утверждающих себя изо дня в день масштабных товарно-денежных отношений в возросших числом и своим могуществом городах. Иными словами, в отличие от ранних канонистов прогрессирующий рост городского ремесленного производства, крупных торговых и ростовщических операций Ф. Аквинский не характеризует отныне как исключительно греховные явления и не требует их запрещения.
С точки зрения методологических позиций внешне у автора "Суммы теологии" почти нет расхождений с ранними канонистами. Однако если последние придерживались принципа неоспоримой авторитарности текстов священного писания и трудов церковных теоретиков, а также метода морально-этического обоснования сути экономических категорий и явлений, то Ф. Аквинский наряду с названными "инструментами" исследования активно использует и так называемый принцип двойственности оценок, позволяющий средствами софистики диаметрально изменить суть первоначальной трактовки хозяйственного явления или экономической категории.
Вот почему "Сумма теологии" изобилует двойственными характеристиками и схоластическими суждениями, к которым прибегает ее автор в поисках путей примирения и компромисса по многим, казалось бы, взаимоисключающим теоретическим положениям. Сказанное очевидно из следующих трактовок, которые в современной экономической литературе относят к экономическим воззрениям раннего либо позднего канонизма:
Ранние канонисты (святой Августин)
Поздние канонисты (Аквинат)
Разделение труда
Умственный и физический виды труда равноценны и не должны влиять на положение человека в обществе.
Деление людей по профессиям и сословиям обусловлено божественным провидением и склонностями людей.
Богатство
Труд людей создает богатство в виде материальных благ, включая золото и серебро. Нетрудовое накопление последних ("искусственного богатства") является грехом.
Золото и серебро рассматриваются как источник приумножения частной собственности и "умеренного" богатства.
Обмен
Обмен осуществляется по принципу пропорциональности и является актом свободного волеизъявления людей
Обмен как субъективный процесс не всегда обеспечивает равенство извлекаемой пользы, поскольку в результате этого акта случается, что вещь "поступает на пользу одному и в ущерб другому".
Справедливая цена
Ценность товара должна устанавли ваться в соответствии с трудовыми и материальными затратами в процессе его производства по принципу "справедливой цены".
Затратный принцип установления "справедливой цены" считается неточным, так как он может не доставить продавцу соответствующего его положению в обществе количества денег и нанести ущерб.
Деньги
Деньги являются искусственным изобретением людей и необходимы для облегчения и ускорения меновых операций на рынке благодаря "внутренней ценности" монеты.
Ценность денег (монет) на внутреннем рынке должна устанавливаться не по весу содержащегося в них металла, а по усмотрению государства.
Торговая прибыль и ростовщический процент
Торговая прибыль и ростовщический процент, извлекаемые из крупных торговых и ссудных операций, превращаются в самоцель и потому должны расцениваться как небогоугодные и грешные явления.
Крупные доходы купцов и ростовщиков лишь тогда допустимы, когда они извлекаются трудом, связаны с транспортными и прочими издержками, а также риском, имеющим место в благопристойной деятельности.
Экономические идеи в средние века, в России. "Правительница" Ермолая-Еразма.
Экономическая мысль Русского государства, как и в других странах, развивалась вместе с развитием общества. Поэтому при изучении экономической мысли Древней Руси следует обратить внимание на летописи, договоры, грамоты князей, церковную литературу. Важное место среди них занимает "Русская правда" - первый в истории кодекс законов Русского государства.
Конец XV - начало XVI в. - один из важных этапов в истории русского народа. В этот период завершается процесс ликвидации раздробленности страны и образования Русского централизованного государства. Это способствовало экономическому прогрессу, развитию товарно-денежных отношений. Наряду с наследственной собственностью бояр начало расширяться поместье, дворянское землевладение как вознаграждение за службу. С образованием централизованного государства роль поместного дворянства значительно возросла.
Экономические интересы поместного дворянства выражал в XVI в. Ермолай - священник Московской дворцовой церкви. Позднее он постригся в монахи под именем Еразма. Большая часть его произведений посвящена богословской и нравоучительной тематике, но и в них он освещал актуальные социальные вопросы. По своим политическим воззрениям Ермолай-Еразм - противник боярского своевластия. Значительное для своего времени произведение Ермолая-Еразма под названием "Благохотящим царем правительница и землемерие", или короче "Правительница", представляет собой первый в России специальный экономико-политический трактат, написанный в 40-х или начале 50-х годов XVI в. В нём изложена система мер, направленная на решение актуальных задач того времени.
Большое место в "Правительнице" занимает вопрос о положении крестьянских масс. Еразм отводил им первостепенное значение в жизни общества и обращал внимание на их тяжёлое, бедственное положение. Стремясь облегчить положение крестьян, он считал необходимым освободить их от денежных уплат землевладельцу и от выполнения ямской повинности, которую предлагал переложить на население городов. Повинности землевладельцам крестьяне, по его мнению, должны выполнять только в форме натурального оброка в размере пятой части добываемого ими продукта. Размер обеспечения землёй и крестьянами Еразм ставил в зависимость от служебных достоинств и выполнения служебного долга. Нетрудовое богатство вельмож отвергалось им как несправедливое.
В "Правительнице" рассматривался вопрос о создании экономической основы Русского централизованного государства. Такую основу Еразм видел в поместном землевладении служилых людей. Предложенная им реформа в области землевладения - раздача земли крестьянам и служилым людям - отражала прежде всего интересы новой, прогрессивной для того времени части общества - служилого дворянства, и была направлена на укрепление государства. В этом смысле она имела прогрессивное значение.
Глава 2. Меркантилизм - первая концепция рыночной экономической теории
1. Меркантилистская концепция богатства
Вытеснение натурального хозяйства рыночными экономическими отношениями произошло на протяжении значительного промежутка времени, именуемого историками-экономистами не иначе как периодом (эпохой) меркантилизма. Широко распространена в экономической литературе и характеристика этого времени К. Марксом, назвавшим его периодом "первоначального накопления капитала". Кроме того, в марксистском толковании меркантилизм - это прежде всего один из последовавших за великими географическими открытиями моментов в процессе перехода от феодализма к капитализму.
Между тем практически все экономисты современности единодушны как в том, что меркантилизм обозначил переходный период в зарождении экономической науки в качестве самостоятельной отрасли человеческих знаний в социально-экономической сфере, так и в том, что благодаря меркантилизму пришло понимание сдерживающих признаков научно-технического прогресса в доиндустриальной экономике. Латинские ("mercari" - торговать), англофранцузские ("mercantile" - торговый) и итальянские ("mercante" -торговец, купец) корни в слове "меркантилизм", конечно же, не дают полного представления о сути меркантилистской системы, "принципы" научного мировоззрения которой господствовали на протяжении XVI-XVIII столетий.
В частности, идеологи меркантилизма были убеждены, что только деньги (золотые и серебряные) и сокровища олицетворяют богатство нации, государства. Приумножение богатства, полагали они, требует протекционистских мер по регулированию внешней торговли и того, чтобы поощрялся экспорт, сдерживался импорт и всемерно поддерживалась национальная промышленность. Наряду с этим из-за отсутствия должных теоретических познаний в области народонаселения меркантилисты считали возможным поддержание низкого уровня заработной платы благодаря росту населения (предложения рабочей силы).
По меркантилистской концепции достижение активного торгового баланса увязывается непременно с мерами государственного вмешательства, а источником богатства считается неэквивалентный обмен в результате торговых взаимоотношений с другими государствами. Причем нетолько меркантилисты, но и подавляющая часть представителей вытеснившей их впоследствии классической политической экономии, безусловно, верили в абсолютную власть просвещенной деспотии, т.е. в монархию, и были весьма далеки от истинных принципов демократии.
К сказанному следует прибавить, что даже более 100 лет спустя после выхода в свет в 1664 г. книги английского меркантилиста Томаса Мена ("Богатство Англии во внешней торговле, или Баланс нашей внешней торговли как принцип нашего богатства"), т.е. когда уже появилось "Исследование о природе и причинах богатства народов" великого Адама Смита (1776) и были опубликованы произведения крупнейших физиократов Ф. Кенэ и А. Тюрго, - еще тогда во Франции, например, сохранялись такие средневековые "традиции", как ремесленные цехи и феодальные привилегии (отменены в 1790 г.), а в Англии - Статут о ремесленниках и елизаветинский Закон о бедных (отменены соответственно в 1813-1814 и 1834 гг.). Другими словами, меркантилисты, ратуя за всеобщую коммерциализацию национального хозяйства, все же сдерживали этот процесс в отношении таких основных факторов производства, как труд и земля, без чего едва ли вообще возможна независимая рыночная экономическая система.
Характеризуя систему меркантилистов как систему практической политики, Н. Кондратьев и другие современные экономисты прежде всего имеют в виду то обстоятельство, что промышленное производство в тот период контролировалось главным образом торговым капиталом, т.е. купцами. Благодаря последним эта сфера стала развиваться на коммерческой основе, и ее масштабы вышли далеко за пределы городов. Объяснялось это тем, что вплоть до конца XVIII в. преимущественно надомное производство не имело дорогого оборудования и поэтому, подключаясь к сфере промышленной деятельности, хорошо знавшие конъюнктуру рынка купцы мало чем рисковали, превратив ее в конечном счете в некий придаток торговли.
Таким образом, в ситуации доиндустриальной экономики меркантилистам не приходилось сталкиваться с проблемами регулярной занятости рабочей силы, организации неизвестного тогда еще фабрично-заводского производства. Основными их требованиями неизменно оставались превышение экспорта над импортом, стимулирование вывоза из страны капитала и ввоза в нее золота и роскоши из-за рубежа, недопущение в национальную экономику заграничных инвестиций.
Однако подобного рода теоретические установки, основанные на протекционистских настроениях в области государственного регулирования внешней торговли, наивное отождествление денег и богатства, всемерное одобрение общественных работ и другие постулаты меркантилистов в самом деле располагают к нелепым с позиций сегодняшней экономической науки выводам об "обязанности" государства обеспечивать население рабочими местами, придерживаться политики "разори соседа" ради обогащения собственного народа и т.п.
2. Особенности раннего и позднего меркантилизма
В экономической литературе в развитии меркантилизма различают обычно два этапа - ранний и поздний. Основным критерием такого деления является "обоснование" путей (средств) достижения активного торгового баланса, т.е. положительного сальдо во внешней торговле.
Апогей раннего меркантилизма соответствует примерно середине XVI в., а позднего - охватывает почти целиком XVII столетие. Особенности же этих этапов можно охарактеризовать следующим образом:
Ранний меркантилизм
Поздний меркантилизм
Уровень внешней торговли
· торговые связи между странами развиты слабо, носят эпизодический характер
· торговля между странами достаточно развита и носит регулярный характер
Рекомендуемые пути достижения активного торгового баланса
· установление максимально высоких цен на экспорт товаров;
· допускаются относительно низкие цены на экспорт, в том числе при перепродаже товаров других стран за границей;
· всемерное ограничение импорта товаров;
· допускается импорт товаров (кроме предметов роскоши) при условии положительного сальдо во внешней торговле;
· запрет вывоза из страны золота и серебра как денежного богатства
· вывоз денег допускается в целях выгодных торговых сделок и посредничества и сохранения активного торгового баланса
Позиции в области теории денег
· преобладает номиналистическое восприятие теории денег; правительство, как правило, занимается порчей национальной монеты, снижая ее ценность и вес;
· "революция цен" XVI в. обусловила переход к количественной теории денег (ценность денег обратно пропорциональна их количеству; уровень цен прямо пропорционален количеству денег; рост предложения денег, увеличивая спрос на них, стимулирует торговлю);
· устанавливается фиксированное соотношение в обращении золотых и серебряных денег (система биметаллизма);
· устанавливается система монометаллизма;
· констатация денежной сущности золота и серебра в силу их природных свойств;
· констатация товарной сущности денег, но по-прежнему в силу якобы естественных свойств золота и серебра;
· в качестве функций денег признаются такие, как мера стоимости, образование сокровищ и мировые деньги
· из числа известных функций денег определяющей признается уже не функция накопления, а функция средства обращения
Монетаристские позиции
· доминирует идея "денежного баланса"
· господствует положение о "торговом балансе"
Судя по принципиальным установкам меркантилистов, как ранних, так и поздних, легко обнаружить их поверхностную и несостоятельную сущность. К примеру, не менее известные, чем упомянутый выше Т. Мен, меркантилисты Дж. Локк и Ð. Кантильон были совершенно убеждены в целесообразности возможно большего количества золота и серебра в данной стране в сравнении с другими и именно в этом рассматривали достигнутый ею уровень "богатства". Доводы в этой связи приводились небезосновательные, о чем свидетельствует, в частности, следующее уверение Т. Мена: если продаватьдешевле, то не потеряешь сбыта, и если страна ввозит товары за наличные деньги, то только в интересах последующего вывоза этих товаров за границу и превращения их в "ввоз гораздо большего количества денег".
Своеобразным было также влияние идей бумажно-денежного меркантилиста Джона Ло, убеждавшего в работе "Анализ денег и торговли" (1705) своих современников в том, что незначительный рост цен всегда, способствует росту товарного предложения. И только состоявшееся апробирование задумок этого, как его часто называют, авантюриста, позволило убедиться в ошибочности ожиданий значительного роста производства с увеличением количества денег в обращении.
Между тем практическая направленность меркантилистской системы в области торговых и ссудных операций и денежного обращения и ее влияние на последующие этапы эволюции экономической науки ни в коем случае не должны недооцениваться. В наиболее развитых странах того времени -Англии и Франции - особенности реализации идей меркантилизма на протяжении XVII-XVIII вв. предопределили, по существу, главные причины своеобразия их истории экономики и истории экономической мысли вплоть до XX столетия. Это видно из следующих сравнительных положений, обозначившихся в этих странах в период меркантилизма:
Особенности меркантилизма
в Англии
во Франции
· рыночные экономические отношения формируются гармонично во всех сферах хозяйственной жизни, включая промышленность, сельское хозяйство и торговлю;
· со времен министра финансов Ж.Б. Кольбера (XVII в.) мануфактурное производство развивается в условиях сдерживания становления фермерства, т.е. "узости" внутреннегорынка ("кольбертизм");
· складываются предпосылки для практической реализации политики фритредерства;
· торговля несвободна, регламентируется государством;
· английская экономическая мысль занимает ведущие позиции в мировой экономической науке
· зарождается специфическое течение экономической мысли - "физиократия", провозглашающая землю основным производительным фактором и источником "чистого продукта"
Наконец, необходимо заметить, что меркантилизм обогатил историю экономических учений не только концепцией всеобщей коммерциализации хозяйственной жизни и масштабного участия в ней государственных структур, но и тем, что он действительно обозначил, говоря словами И.Шумпетера, "зачатки науки". Речь идет, конечно, об экономической науке, которая после издания в 1615 г. французским меркантилистом Антуаном Монкретьеном "Трактата политической экономии" почти четыре столетия достойно называлась не иначе как ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ.
Экономические идеи в России в 17-18 вв. И.Т. Посошков и его книга "О скудости и богатстве"
В XVII в. государственный строй России всё более приближается к абсолютной монархии.
Отсталость России от западноевропейских стран особенно ощутимо стала сказываться в конце XVII в. Необходимы были коренные реформы. Эти реформы и были проведены Петром I. Они охватили государственный аппарат, армию, флот, военное дело, а также хозяйственную жизнь.
Вокруг Петра I было немало соратников, стремившихся внести свой вклад в дело экономического развития России. Среди них - Иван Тихонович Посошков (1652-1726) - оригинальный экономист, мыслитель, пытавшийся решать острые проблемы жизни.
Посошков вышел из семьи мастера серебряного дела, сам был весьма разносторонним мастером, затем служил на винокуренном заводе, занимался торгово-промышленной деятельностью. Его перу принадлежит ряд работ, в которых рассматриваются вопросы денежного обращения, военное дело, богословские проблемы, вопросы морали.
К концу жизни Посошков написал книгу "О скудости и богатстве". Она была закончена в 1724 г. и предназначалась для Петра I. В августе 1725 г. Посошков был арестован и заключён в Петропавловскую крепость, где 1 февраля 1726 г. скончался.
Книга "О скудости и богатстве" принадлежит к числу выдающихся произведений не только русской, но и мировой экономической литературы. Устранение скудости и умножение богатства России -центральная её тема.
По своим политическим взглядам Посошков был сторонником монархии. Вместе с тем он критически относился к системе и порядкам управления в России, видел в них препятствие к устранению скудости и умножению богатства в стране.
У Посошкова нет свойственного представителям меркантилизма Западной Европы отождествления богатства с деньгами. Он считал, что богатство общества воплощается не только в драгоценных металлах, но и в материальных благах. Посошков различает богатство вещественное и невещественное. Под вещественным богатством он разумел богатство государства (казны) и богатство народа, под невещественным - "истинную правду", т.е. законность, правовые условия, хорошее управление страной.
Задачей экономической политики государства Посошков ставил "всенародное обогащение". Он писал: "... в коем царстве люди богаты, то и царство то богато, а в коем будут убоги, то и царству тому не можно слыть богатому. Рост народного богатства выгоден и народу и государству - такова основная мысль Посошкова по этому поводу. Его высказывания носили прогрессивный характер и выходили за рамки меркантилистских представлений о богатстве.
Для уничтожения скудости и достижения богатства в стране наибольшее значение имеют два следующих наставления Посошкова: заставить всех людей работать, причём прилежно и производительно, уничтожить праздность во всех её видах; решительно бороться с непроизводительными затратами, осуществлять строжайшую экономию во всём.
Особенно большое внимание Посошков уделял вопросам развития русской промышленности. В числе мер, направленных на развитие производства, Посошков рекомендовал строить заводы на средства государства и передавать их затем в частные руки, предлагал организовать поощрение и охрану изобретательства; ссылаясь на богатства страны, доказывал необходимость разведки её недр; много писал об охране природных ресурсов, рыбных богатств и лесов.
В стремлении сделать русское купечество монополистом в торговле он предлагал запретить дворянам и крестьянам заниматься торговлей. Преследуя цель устранить конкуренцию и игру цен на рынке, Посошков высказывался за "установленную цену", регулируемую сверху системой надзоpa и контроля.
Внимательно относился Посошков и к проблемам внешней торговли. Он предлагал такую систему организации внешней торговли, которая, по его мнению, способна обеспечить русским купцам господствующее положение и защитить их от конкуренции со стороны иностранного торгового капитала. Предлагал запретить ввоз предметов роскоши, которые уже производятся в России, называя в их числе соль, стеклянную посуду, зеркала, шляпы и другие товары. Чтобы иметь возможность не ввозить эти товары и тем самым сохранить деньги в стране. В целях поощрения собственного производства, по его мнению, следовало прекратить вывоз из страны промышленного сырья и вывозить за границу лишь готовые изделия.
Оригинальны взгляды Посошкова на деньги. Исходя из исключительной роли государственной власти в развитии производительных сил, он отстаивал номиналистическую теорию денег. Его теория учитывала интересы русского купечества, укрепления экономической независимости России и теоретически обобщала финансовую практику того времени.
Значительное место в его сочинении занимал крестьянский вопрос. Посошков стремился ограничить власть помещиков определёнными рамками. Весьма радикальными и прогрессивными для своего времени были предложения определить законом размер крестьянских повинностей в соответствии с количеством земли и посевов, значительно понизить размер податей, взимаемых с крестьян, установить обязательное обучение крестьянских детей грамоте.
Заслуга Посошкова состоит в том, что он сумел правильно, в пределах своей эпохи, понять основные задачи России. Это был один из первых русских писателей-экономистов, давших развёрнутую и стройную систему экономических взглядов. В его лице русская экономическая мысль конца XVII - начала XVIII вв. прочно стояла на уровне мировой экономической мысли того времени.
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ НЕРЕГУЛИРУЕМЫХ РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Часть первая. Классическая политическая экономия в период мануфактурной экономики
Глава 3. Зарождение классической политической экономии
1. Общие признаки и этапы развития "классической школы"
По мере дальнейшего формирования в развитых странах мира основ рыночных экономических отношений становилось все более очевидным то обстоятельство, что государственное вмешательство в экономическую деятельность не является панацеей в деле преодоления преград в приумножении национального богатства и достижения согласованности во взаимоотношениях хозяйствующих субъектов как на внутреннем, так и на внешних рынках. Поэтому, как отметил П.Самуэльсон, вытеснение "доиндустриальных условий" системой "свободного частного предпринимательства", способствуя разложению меркантилизма, стало одновременно исходным пунктом наступления условий "полного laissez faire".
Последнее словосочетание означает требование полного невмешательства государства в экономику, деловую жизнь или, говоря по-другому, - экономический либерализм. Причем с конца XVII - начала XVIII в. эта идея превратилась в своеобразный девиз рыночной либеральной экономической политики. И именно с этого времени зарождается новая теоретическая школа экономической мысли, которую позднее назовут классической политической экономией.
"Классическая школа" повела решительную борьбу с протекционистской идеологией меркантилистов, обратившись к самым новым методологическим достижениям науки той эпохи и развернув поистине фундаментальные теоретические исследования. Ее представители противопоставили эмпиризму меркантилистской системы профессионализм, который, по словам того же П. Самуэльсона, не позволял впредь "советникам при короле" убеждать своих монархов в том, что увеличение богатства страны сопряжено с установлением государственного контроля над экономикой, в том числе со сдерживанием импорта и поощрением экспорта и тысячей других "детальных распоряжений".
"Классики" в отличие от меркантилистов, по существу, заново сформулировали и предмет, и метод изучения экономической теории. Так, возросшая степень мануфактуризации экономики (затем и ее индустриализации) обусловила выдвижение на первый план предпринимателей, занятых в промышленном производстве, оттеснив на второй план капитал, занятый в торговле, денежном обращении и ссудных операциях. По этой причине в качестве предмета изучения "классики" предпочитали главным образом сферу производства.
Что же касается метода изучения и экономического анализа, то его новизна в "классической школе" связана, как уже упоминалось, с внедрением новейших методологических приемов, которые обеспечивали достаточно глубокие аналитические результаты, меньшую степень эмпиричности и спасательного, т.е. поверхностного, осмысления хозяйственной (деловой) жизни. Об этом свидетельствуют также высказывания Л. Мизеса и М. Блауга - крупнейших авторитетов современности в области методологии экономической науки.
Таким образом, можно утверждать, что смена меркантилизма классической политической экономией стала свершением еще одной исторической метаморфозы в отношении наименования и назначения экономической науки. Как известно, в бытность древнегреческих философов термин "экономия" или "экономика" воспринимался почти в буквальном переводе слов "ойкос" (дом) и "носом" (хозяйство) и имел смысловую нагрузку процессов домоводства, управления семьей или личным хозяйством. В период меркантилистской системы экономическая наука, получившая благодаря А. Монкретьену наименование "Политическая экономия", воспринималась уже как наука о государственном хозяйстве или экономике национальных государств, управляемых монархами. Наконец, в период "классической школы" политическая экономия обрела черты подлинно научной дисциплины, изучающей проблемы экономики свободной конкуренции.
Кстати, К. Маркс, с чьим именем связано введение в научный оборот термина "классическая политическая экономия", исходил прежде всего из того, что "классики" в творчестве своих лучших, как он полагал, авторов А. Смита и Д. Рикардо совершенно не допускали ни апологетики, ни скольжения по поверхности экономических явлений. Но, по его мысли, "классическая школа" со свойственной ей классовой направленностью "исследовала производственные отношения буржуазного общества". Данное положение, похоже, не оспаривал и Н. Кондратьев, считавший, что в учении "классиков" речь шла об анализе условий свободной хозяйственной деятельности "только капиталистического строя".
Однако если исключить классовые идеологизированные тенденции и сосредоточиться на констатации единых для "классической школы" теоретико-методологических позиций, то ее общие признаки и отличительные черты от меркантилизма можно представить следующим образом.
Теоретико-методологические характеристики
меркантилистская система
классическая политическая экономия
Главный принцип экономической политики
· протекционизм; политика свободной конкуренции объективно невозможна
· экономический либерализм или полное laissez faire"
Предмет экономического анализа
· преимущественное изучение проблем сферы обращения в отрыве от сферы производства
· преимущественное изучение проблем сферы производства в отрыве от сферы обращения
Метод экономического анализа
· эмпиризм; описание на каузальной основе внешнего проявления экономических процессов. Отсутствие системного изучения всех сфер экономики
· каузальный (причинно-следственный), дедуктивный, индуктивный методы анализа, а также метод логической абстракции. Недооценка обратного влияния на сферу производства факторов сферы обращения
Трактовка происхождения стоимости (ценности) товаров и услуг
· в связи с "естественной" природой золотых и серебряных денег и их количеством в стране
· по однофакторной - затратной характеристике с учетом либо издержек производства, либо количества затраченного труда
Приоритетные принципы экономического анализа.
· выявление причинно-следственной взаимосвязи экономических явлений и категорий
· принцип каузального анализа с последующим построением "генеалогического древа", в основе которого лежит категория "стоимость"
Концепция экономического роста
· посредством приумножения денежного богатства страны благодаря достижению активного торгового баланса (положительного сальдо во внешней торговле)
· посредством увеличения национального богатства, создаваемого производительным трудом в сфере материального производства
Принцип достижения макроэкономического равновесия
· благодаря координирующим и регули- рующим мерам государства
· самоуравновешивание совокупного спроса и совокупного предложения благодаря "закону рынков"
Позиции в области теории денег
· деньги - искусственное изобретение людей;
· деньги - стихийно выделившийся в товарном мире товар;
· деньги-фактор роста национального богатства
· деньги-техническое орудие, вещь, облегчающая процесс обмена
Далее следует обратиться к рассмотрению проблемы хронологических границ классической политической экономии. Этот момент является действительно проблемным, потому что уже второе подряд столетие, принимая почти без споров вопрос о периоде зарождения "классической школы" и первых, как выразился К. Маркс, ее "отцах", ученые-экономисты все еще не пришли к общему выводу о времени завершения и последних авторах данного направления экономической мысли.
Дело в том, что исторически в экономической литературе сложились две позиции толкования того, когда исчерпала себя "классическая школа", - ограничительная (марксистская) и расширительная. Последняя в наши дни, по существу, превращается в общепринятую для большинства интересующихся эволюцией экономических доктрин.
Коротко суть этих позиций такова. Согласно марксистской утверждается, что классическая политическая экономия завершилась в начале XIX в. трудами А. Смита и Д. Рикардо и что затем началась эпоха так называемой "вульгарной политической экономии", родоначальники которой Ж.Б.Сэй и Т. Мальтус хватаются, по словам К. Маркса, "за внешнюю видимость явлений и в противоположность закону явления". При этом главным аргументом, обосновывающим избранную позицию, автор "Капитала" считает "открытый" им же "закон прибавочной стоимости". Этот "закон", по его мысли, вытекает из центрального звена учения Смита и Рикардо - трудовой теории стоимости, отказавшись от которой "вульгарный экономист" обречен стать апологетом буржуазии, пытающимся скрыть эксплуататорскую сущность в отношениях присвоения капиталистами создаваемой рабочим классом прибавочной стоимости. Вывод К. Маркса однозначен: "классическая школа" убедительно раскрывала классовые антагонистические противоречия капитализма и подводила к концепции бесклассового социалистического будущего.
В соответствии с расширительной позицией, ставшей для большинства зарубежных источников экономической литературы бесспорной, версия классификации этапов истории экономической мысли как "классической" и "вульгарной" политической экономии вообще исключена, хотя научные достижения и А. Смита, и Д. Рикардо оцениваются столь же высоко, как К. Маркса. Однако к именам продолжателей учения Смита-Рикардо и соответственно временным границам "классической школы" прибавляют не только целую плеяду экономистов всей первой половины XIX в., включая Ж.Б. Сэя, Т. Мальтуса, Н. Сениора, Ф. Бастиа и других, но и величайшего ученого второй половины XIX в. Дж.С. Милля.
Принимая во внимание обозначенные выше общие теоретико-методологические принципы классической политической экономии, можно утверждать, что К. Маркс, как и Дж.С. Милль, является одним из завершителей "классической школы" в чем читателю поможет убедиться и знакомство с его экономическим учением в параграфе 2 главы 7 настоящего учебного пособия.
Теперь, определив хронологические границы эволюции классической политической экономии, правомерно перейти к характеристике общих признаков и особенностей соответствующих ее этапов, которых с определенной условностью можно выделить четыре.
Первый этап. Его начальная стадия приходится на конец XVII - начало XVIII в., когда в Англии благодаря творчеству У. Петти и во Франции с появлением трудов П. Буагильбера стали формироваться признаки зарождающегося альтернативного меркантилизму нового учения, которое впоследствии назовут классической политической экономией. Эти авторы резко осуждали сдерживающую свободу предпринимательства протекционистскую систему. В их трудах были сделаны первые попытки затратных трактовок стоимости товаров и услуг (посредством учета количества затраченного в процессе производства рабочего времени и труда). Ими подчеркивалось приоритетное значение либеральных принципов хозяйствования в создании национального (неденежного) богатства в сфере материального производства.
Следующая стадия этого этапа связана с периодом середины и начала второй половины XVIII в., когда с появлением так называемого физиократизма - специфического течения в рамках "классической школы" - меркантилистская система подверглась более глубокой и аргументированной критике. Физиократы (особенно Ф. Кенэ и А. Тюрго) значительно продвинули экономическую науку, обозначив новое толкование ряда микро- и макроэкономических категорий, хотя их внимание почти целиком было сосредоточено на проблемах сельскохозяйственного производства в ущерб другим сферам экономики и особенно сфере обращения.
Итак, на первом этапе ни один представитель классической политической экономии, не будучи профессиональным экономистом, не смог достичь углубленной проработки теоретических проблем эффективного развития как промышленного производства, так и фермерского хозяйства.
Второй этап. Временной отрезок этого периода развития "классической школы" целиком и полностью связан с именем и творчеством великого ученого-экономиста Адама Смита, чье гениальное творение "Богатство народов" (1776) стало особым и наиболее значительным достижением экономической науки всей последней трети XVIII в.
Его "экономический человек" и "невидимая рука" провидения смогли убедить не одно поколение экономистов о естественном порядке и неотвратимости независимо от воли и сознания людей стихийного действия объективных законов. Во многом благодаря ему вплоть до 30-х гг. XX столетия как "классики", так затем и "неоклассики" верили в неопровержимость положения о "laissez faire" - полном невмешательстве правительственных предписаний в свободную конкуренцию.
Классическими по праву считаются и открытые А. Смитом (по материалам анализа булавочной мануфактуры) законы разделения труда и роста его производительности. На его теоретических изысканиях в значительной мере основываются также современные концепции о товаре и его свойствах, деньгах, заработной плате, прибыли, капитале, производительном труде и другие.
Третий этап. Хронологические рамки этого этапа охватывают практически всю первую половину XIX в., в течение которой в развитых странах мира (прежде всего в Англии и Франции) состоялся переход от мануфактурного производства к заводам и фабрикам, т.е. к машинному, или, как говорят, индустриальному, производству, знаменующему свершение промышленного переворота. В этот период наибольший вклад в сокровищницу "классической школы" внесли называвшие себя учениками и последователями А. Смита англичане Д. Рикардо, Т. Мальтус и Н. Сениор, французы Ж.Б. Сэй, Ф. Бастиа и др. И хотя все эти авторы, следуя своему кумиру, главной в экономической науке считали теорию стоимости и так же, как он, придерживались затратной концепции (в соответствии с которой происхождение стоимости товаров и услуг видели либо в количестве затраченного труда, либо в издержках производства), тем не менее каждый из них оставил в истории экономической мысли и становления либеральных рыночных отношений довольно заметный след.
Например, Ж.Б. Сэй явился автором одной из самых одиозных в "классической школе" концепций, получившей название "закона рынков" или просто "закона Сэя". Этот "закон" более 100 лет разделяли вначале "классики", а затем и "неоклассики" потому, что в основу рассматриваемой с его помощью проблематики равновесия между совокупным спросом и совокупным предложением, обеспечивающего в условиях колебаний конъюнктуры рынка тот или иной уровень реализации общественного продукта, и Ж. Б. Сэй, и его единомышленники вкладывали по сути следующее смитовское положение: при гибкой заработной плате и подвижных ценах процентная ставка будет уравновешивать спрос и предложение, сбережения и инвестиции при полной занятости.
Другой исследователь, Д. Рикардо, более других своих современников полемизировавший с А.Смитом и при этом полностью разделявший взгляды последнего на природу происхождения доходов "главных классов общества", впервые выявил закономерную в условиях свободной конкуренции тенденцию нормы прибыли к понижению, разработал законченную теорию о формах земельной ренты. Ему также принадлежит заслуга одного из лучших для того времени обоснований закономерности изменения стоимости денег как товаров в зависимости от их количества в обращении.
В трудах Т. Мальтуса в развитие несовершенной концепции А. Смита о механизме общественного воспроизводства (по Марксу, "Догма Смита") выдвинуто (вопреки господствовавшей тогда точке зрения об участии "классов" в хозяйственной жизни) оригинальное теоретическое положение о "третьих лицах", в соответствии с которым обосновывается обязательное участие в создании и распределении совокупного общественного продукта нетолько "производительных", но и "непроизводительных" слоев общества. Кроме того, этому ученому принадлежит не потерявшая и в наше время свою актуальность идея о влиянии на благосостояние общества численности и темпов прироста населения - та самая идея, которая была положена им в основу первой в истории экономической мысли теории народонаселения.
Четвертый этап. На этом завершающем этапе во второй половине XIX в. доминировали труды Дж.С.Милля и К. Маркса, всесторонне обобщивших лучшие достижения "классической школы". Как известно, в данный период уже началось формирование нового, более прогрессивного направления экономической мысли, получившего впоследствии название "неоклассической экономической теории". Однако популярность теоретических воззрений "классиков" оставалась весьма внушительной. Причиной тому в значительной мере было то, что последние лидеры классической политической экономии, будучи строго привержены положению об эффективности ценообразования в условиях конкуренции и осуждая классовую тенденциозность и вульгарную апологетику в экономической мысли, все же, говоря словами П. Самуэльсона, симпатизировали рабочему классу и были обращены "к социализму и реформам".
2. Экономические воззрения У. Петти и П. Буагильбера
Знакомство с творчеством первых авторов классической политической экономии в лице У. Петти (Англия) и П. Буагильбера (Франция) целесообразно предварить двумя высказываниями известных ученых-экономистов.
Одно из них принадлежит Ш. Жиду и Ш. Ристу и суть его сводится к следующему: те, кого относят к "классической школе", должны оставаться верными принципам, завещанным первыми учителями экономической науки, стараясь наилучшим образом доказать, развить или даже исправить их принципы, но "не изменяя в них того, что составляет их существо".
Другое высказывание, принадлежащее М. Фридмену, указывает экономистам на то, что процесс формирования экономической науки надо обсуждать не в логических, а психологических категориях и не по "трактатам о научном методе", а "по автобиографиям и биографиям", стимулируя этот процесс "с помощью афоризмов и примеров".
Уильям Петти (1623-1687) - основоположник классической политической экономии в Англии, изложивший свои экономические взгляды в произведениях, опубликованных в 60-80-е гг. XVII в. По словам К. Маркса, У. Петти - "отец политической экономии... гениальнейший и оригинальнейший исследователь-экономист".
Он родился в г. Ромси, что на юге Англии, в семье суконщика. В детстве в годы учебы в городской школе изучаемые дисциплины и особенно латынь постигал с заметной легкостью. В 14 лет, не восприняв отцовского ремесла, ушел из дома, нанявшись юнгой на корабль. Уже через год волею случая из-за перелома ноги был высажен с корабля на ближайшем берегу, которым оказался север Франции. На чужбине, благодаря знанию латыни, юный У. Петти был принят в Канский колледж, обеспечивавший слушателям полное материальное содержание. В колледже он овладел греческим и французским языками, математикой, астрономией.
Возвратившись в 1640 г.- по окончании колледжа в Лондон, У. Петти не терял надежды продолжить свое образование. Зарабатывая на жизнь черчением морских карт, а затем службой в военном флоте, спустя три года 20-летний У. Петти покинул Англию для изучения медицины за границей. В Амстердаме и Париже прошли первые четыре года учебы, которую необходимо было сочетать с различными побочными заработками. Завершил медицинское образование У. Петти все же на родине, проучившись еще три года в Оксфордском университете.
В 1650 г. в 27 лет У. Петти получил степень доктора физики, стал профессором анатомии одного из английских колледжей. Но через год неожиданно для многих принял предложение занять должность врача при главнокомандующем английской армией в Ирландии, и с этого времени жизнь скромного медика кардинально изменилась. Проявив завидную предприимчивость, по подсчетам самого У. Петти, ему удалось "заработать" 9 тыс. ф. ст. за обычный, казалось бы, правительственный подряд по подготовке им лично планов земельных участков для последующих замеров и составления карты покоренной Ирландии. Как выяснилось, У. Петти оформил на свое имя скупку земли на разных концах острова за всех тех офицеров и солдат, кто не мог или не хотел дождаться получения своего земельного надела.
Всего через 10 лет, в 1661 г., 38-летний интеллигент-разночинец был возведен в рыцарское звание, заслужил право именоваться сэром У. Петти. В дальнейшем положение состоятельного и практичного землевладельца в сочетании с пытливым умом и острой интуицией отразилось на новых занятиях У. Петти, связанных с описанием собственного видения экономической жизни общества и государства. В результате появились такие его произведения, как "Трактате налогах и сборах" (1662), "Политическая анатомия Ирландии" (1672), "Разное о деньгах" (1682) и другие, в которых красной нитью прослеживается мысль о неприятии протекционистских идей меркантилистов.
В отличие от меркантилистов богатство, по мнению У. Петти, образуют не только драгоценные металлы и камни, включая деньги, но и земли страны, дома, корабли, товары и даже домашняя обстановка. Именно в рассуждениях по данному поводу он высказал весьма популярное и в наши дни убеждение: "Труд есть отец и активный принцип богатства, а земля его мать".
Для увеличения богатства страны У. Петти полагал, что вместо наказания тюремным заключением необходимо ввести денежные штрафы, а "несостоятельных воров" отдавать "в рабство", заставлять трудиться. Это в противовес меркантилистам означало, что богатство создается прежде всего трудом и его результатами, т.е. отрицалась "особая" роль денег в хозяйственной жизни. Поэтому, уточнял У. Петти, если какое-либо государство прибегает к порче монет, то это характеризует его упадок, бесчестное положение государя, измену общественному доверию к деньгам.
В развитие данной мысли У. Петти обращает внимание на бессмысленность и невозможность запрета вывоза денег. Подобное деяние государства равносильно, по его словам, запрету ввоза в страну импортных товаров. В этих и других суждениях У. Петти проявляет себя как сторонник количественной теории денег, демонстрируя понимание закономерности о количестве денег, необходимом для обращения. Однако в то же время очевидна и его упрощенческая позиция по поводу роли денег в экономике. С одной стороны, количественная теория денег действительно показала, что "деньги сами по себе не конституируют богатства", с другой же - У. Петти, а затем другие авторы классической политической экономии не поняли, что эта теория, говоря словами М. Блауга, "вела к игнорированию взаимосвязи между товарным и денежными рынками, проистекающей от функции денег как средства сохранения ценности".
Вот почему справедливая во многом критика меркантилизма сопровождается в трудах У. Петти и некоторыми тенденциозными соображениями. Он, например, совершенно предвзято отрицает участие торговли и торгового капитала в создании национального богатства, настаивая даже на сокращении значительной части купцов. Последних У. Петти сравнивает с "игроками", занятыми распределением "крови" и "питательных соков" государства, под которыми имел в виду продукцию сельского хозяйства и промышленности.
Неприятие меркантилистских идей отразилось в творчестве У. Петти не только в связи с характеристикой сущности богатства и путей его приумножения, но и в попытках выявить природу происхождения стоимости товаров, а также причин, влияющих на уровень их ценности на рынке. Трактовки, предложенные им в данной связи, впоследствии позволили признать его первым автором трудовой теории стоимости, ставшей одним из главных признаков классической политической экономии в целом,
В одной из них говорится, что стоимость товара создается трудом по добыче серебра и является его "естественной ценой"; стоимость же товаров, выясненная приравниванием к стоимости серебра, является их "истинной рыночной ценой". Другая гласит: стоимость товара обусловлена участием в ее создании труда и земли. Как видим, у У. Петти в основе цены товара в каждой из трактовок ее сущности лежит затратный, т.е. тупиковый, подход.
Теперь рассмотрим положения, высказанные У. Петти по поводу доходов рабочих и собственников денежного капитала и землевладельцев. Многие из них послужили основой для теоретических изысканий последующими представителями "классической школы". Например, следуя У. Петти, заработная плата характеризовалась и Д. Рикардо и Т. Мальтусом как цена труда рабочего, представляющая минимум средств для существования его и его семьи.
Доходы предпринимателей и землевладельцев охарактеризованы У. Петти посредством унифицированного им по существу понятия "рента". В частности, называя рентой с земли разницу между стоимостью хлеба и издержками на его производство, он подменял им такое понятие, как прибыль фермера. В другом примере, рассматривая суть происхождения ссудного процента, У. Петти вновь прибегает к упрощению, заявив, что этот показатель должен быть равен "ренте с такого-то количества земли, которое может быть куплено на те же данные в ссуду деньги при условии полной общественной безопасности".
Еще в одном примере У. Петти ведет речь об одной из форм проявления земельной ренты, обусловленной местоположением земельных участков и рынка. При этом он заключает, что поблизости населенных мест, для пропитания населения которых нужны большие районы, земли не только приносят более высокую ренту, но и стоят большей суммы годичных рент, чем земли совершенно такого же качества, но находящиеся в более отдаленных местностях. Тем самым У. Петти затронул еще одну проблему, связанную с определением цены земли.
В то же время подход У Петти к определению цены земли имеет отдельные достоинства, заложенные в его идее о взаимосвязи ссудного процента и ренты с земли за год. На это указывал еще К. Маркс.
В известном смысле похожие суждения мы встречаем и у И. Шумпетера.
Пьер Буагильбер (1646-1714) - родоначальник классической политической экономии во Франции. Как и основатель подобной школы экономической мысли в Англии У. Петти, он не был профессиональным ученым-экономистом.
Сын нормандского дворянина, юриста, П. Буагильбер, следуя отцу, получил юридическое образование. В 31 год был удостоен административной должности судьи в Нормандии. Через 12 лет профессиональные успехи позволили ему занять доходную и влиятельную должность генерального начальника судебного округа Руана. На посту главного судьи города, в функции которого в то время входило общемуниципальное управление, включая полицейское управление, П. Буагильбер оставался в течение 25 лет, т.е. почти до конца жизни, и только за два месяца до смерти передал эту должность старшему сыну.
Пытливый ум, высокое общественное положение вызвали интерес П. Буагильбера к экономическим проблемам страны, побудили разобраться в причинах низкого уровня жизни в провинциях Франции на рубеже XVII-XVIII вв. Свои первые реформаторские (антимеркантилистские) соображения он опубликовал в возрасте 50 лет, анонимно издав в 1695-1696 гг. книгу с весьма замысловатым заглавием "Подробное описание положения Франции, причины падения ее благосостояния и простые способы восстановления, или Как. за один месяц доставить королю все деньги, в которых он нуждается, и обогатить все население".
Первая книга П. Буагильбера осталась почти незамеченной, несмотря на содержащуюся в ней резкую критику экономической политики меркантилизма, лидером которой в тот период был министр финансов при короле Людовике XIV Жан Батист Кольбер, Последний, как отмечалось в предыдущей главе, способствуя государственной протекции по расширению сети мануфактур (в том числе привилегированных королевских мануфактур, получающих правительственные субсидии), узаконил положения, поощрявшие экспорт французских товаров при ограничении ввоза в страну импортных товаров, обложение непомерно высокими налогами сельскохозяйственное производство, что отрицательно сказывалось на уровне как промышленного производства, так и национального хозяйства в целом.
Поиск путей преодоления негативных обстоятельств в экономике остался главной задачей и в последующих произведениях П. Буагильбера, опубликованных в начале XVIII в. В них, как и прежде, он продолжал критику меркантилизма, обосновывал необходимость реформ, более всего уделяя внимание проблемам развития сельскохозяйственного производства, в котором видел основу экономического роста и богатства государства. Заметим, что аналогичный тенденциозный подход сохранился в экономической мысли Франции вплоть до начала второй половины XVIII столетия, когда здесь процветал физиократизм, пропагандировавший решающую роль в социально-экономическом развитии общества фермерского уклада сельскохозяйственного производства.
Свое обновленное реформаторское сочинение под названием "Обвинение Франции" П. Буагильбер издал в двух томах в 1707 г. За резкую критику в адрес правительства книга была запрещена. Но неуемный провинциальный судья трижды переиздавал ее, почти полностью изъяв из содержания выпады против правительства и оставив, по существу, не столько доказательства, сколько уговоры и заклинания о необходимости проведения экономических реформ. Тем не менее ни признания, ни поддержки или понимания своих идей министрами правительства, на которые он рассчитывал до последних дней жизни, так и не получил.
Вклад П. Буагильбера в историю экономической мысли и формирование рыночных отношений во Франции трудно переоценить, Именно его произведения стали теоретико-методологической базой для окончательного развенчания меркантилистских идей и формирования специфических традиций "французской школы" классической политической экономии. Он безотносительно от У. Петти также пришел к концепции о том, что богатство страны заключается не в физической массе денег, а во всем многообразии полезных благ и вещей.
Другим важным достижением П. Буагильбера, как и У. Петти, является "обоснование" трудовой теории стоимости, к пониманию которой он пришел, анализируя механизм ценового отношения между товарами на рынке с учетом количества затраченного труда или рабочего времени. Несмотря на известное несовершенство такой концепции (в ее основе лежит затратный принцип), она для своего времени была, несомненно, прогрессивной, поскольку в отличие от меркантилистской не исходила из якобы естественной (природной) роли денег в ценообразовании.
Вместе с тем во многом справедливо осуждая меркантилизм, П. Буагильбер намеренно абсолютизировал роль сельского хозяйства в экономическом росте страны, недооценивая роль денег как товаров, отрицал реальное значение в приумножении имущественного богатства промышленности и торговли. Он явился единственным среди всех представителей классической политической экономии, кто считал возможным и необходимым упразднение денег, нарушающих, на его взгляд, обмен товаров по "истинной стоимости".
Характерно, что более чем через 100 лет французские экономисты-социологи С. Сисмонди и П.Прудон, отвергшие многие положения классической школы политической экономии, солида-лизировались по ряду идей своих реформаторских программ с П. Буагильбером. Так, С. Сисмонди, также сочувствуя бедным и малоимущим слоям общества, уповал исключительно на правительственные законодательные решения, никак не сообразуя свои утопические проекты с реалиями и неотвратимостью научно-технического прогресса. П. Прудон ратовал как за отмену денег, так и за другие реформаторские идеи, содержание которых граничило междуутопией и анархией.
Глава 4. Экономическое учение физиократов
1. Ф. Кенэ - основоположник школы физиократов
Франсуа Кенэ (1694-1774), признанный лидер и основоположник школы физиократов - специфического течения в рамках классической политической экономии. Слово "физиократия" имеет греческое происхождение и в переводе означает "власть природы". В этом смысле представители физиократизма исходили из определяющей роли в экономике земли, сельскохозяйственного производства.
По словам Ф. Кенэ, именно постоянно воспроизводимые богатства сельского хозяйства служат основой для всех профессий, способствуют расцвету торговли, благополучию населения, приводят в движение промышленность и поддерживают процветание нации. Иначе говоря, земледелие он считал основой для всей экономики государства.
Ф. Кенэ, как и другие авторы первого этапа развития классической политической экономии, не является профессиональным экономистом. Уроженец одного из пригородов Версаля (под Парижем), восьмой из тринадцати детей крестьянина - мелкого торговца, Ф. Кенэ исключительно благодаря своим природным дарованиям достиг профессии врача, которая всегда оставалась для него основной. Чтобы стать медиком, в 17 лет уехал в Париж, где одновременно практиковал в госпитале и подрабатывал на жизнь в одной из граверных мастерских. Через 6 лет получил диплом хирурга и приступил к врачебной практике вблизи от Парижа в городке Мант.
В 1734 г. популярнейшему к этому времени врачу Ф. Кенэ предложил постоянную работу в качестве медика в своем доме в Париже герцог Виллеруа. В 1749 г. после аналогичной "просьбы" небезызвестной маркизы Помпадур Ф. Кенэ обретает еще более почетную "службу", и, наконец, с 1752 г. он удостаивается положения лейб-медика самого короля Людовика XV. Последний благоволил ему, произвел в дворянство; обращаясь к нему не иначе как "мой мыслитель", слушал советы своего доктора. Следуя одному из них, Людовик XVв качестве полезных для здоровья физических упражнений собственноручно сделал на печатном станке Ф. Кенэ первые оттиски "Экономической таблицы", явившейся, как выяснилось впоследствии, первой попыткой научного анализа общественного воспроизводства.
По мере улучшения и упрочения своего материального положения (в парижский период жизни) Ф. Кенэ все более увлекается проблемами, далеко выходящими за рамки медицины. Свободное время он начинает посвящать философской науке, а затем целиком экономической теории. С 1756 г., будучи немолодым, он дает согласие участвовать в "Энциклопедии", издававшейся Дидро и д'Аламбером, в которой и были опубликованы его основные экономические произведения (статьи): "Население" (1756), "Фермеры", "Зерно", "Налоги" (1757), "Экономическая таблица" (1758) и др.
В сочинениях Ф. Кенэ решительно осуждаются взгляды меркантилистов на экономические проблемы, что по сути явилось отражением нараставшей в стране на протяжении ряда десятилетий неудовлетворенности состоянием сельского хозяйства, к которому привел его так называемый кольбертизм времен короля Людовика XIV (это отмечал и А. Смит, характеризуя физиократию как реакцию на меркантилистскую политику Ж.Б. Кольбера). В них отражена его убежденность в необходимости перехода к фермерскому хозяйству как основе свободного (рыночного) механизма хозяйствования на принципах полной свободы ценообразования в стране и вывоза за границу сельскохозяйственной продукции.
Методологической платформой экономического исследования Ф. Кенэ стала разработанная им концепция о естественном порядке, юридической основой которой, на его взгляд, являются физические и моральные законы государства, охраняющие частную собственность, частные интересы и обеспечивающие воспроизводство и правильное распределение благ. Как утверждает ученый, частный интерес одного никогда не может быть отделен от общего интереса всех, а это бывает при господстве свободы; Мир идет тогда сам собой. Поэтому, по его мысли, желание наслаждаться сообщает обществу движение, которое становится постоянной тенденцией к возможно лучшему состоянию.
Одновременно Ф. Кенэ предупреждает, что верховная власть не должна быть аристократической или предоставленной крупным земельным собственникам; последние, соединившись вместе, могли бы образовать власть более могущественную, чем сами законы, поработить нацию, причинить своими честолюбивыми и жестокими распрями разорение, неустройства, несправедливости, наиболее зверские насилия и создать самую разнузданную анархию. Он считал целесообразным сосредоточить высшую государственную власть в одном просвещенном лице, обладающем знанием законов - естественного порядка, - необходимыхдля осуществления государственного руководства.
Оценивая методологию исследования Ф. Кенэ и его последователей, Н. Кондратьев отмечал, что физиократы не провели методологической грани между чисто теоретическими и практическими (экономико-политическими) суждениями. Провозглашенная физиократами экономическая наука, по его мнению, изучает физические и моральные законы "наиболее совершенного строя", который вызывает у них вдохновение и энтузиазм, до известной степени сектантский характер всего их течения и мессионизм во взглядах на свою роль.
В теоретическом наследии Ф, Кенэ важное место занимает учение о чистом продукте, который сейчас называют национальным доходом. По его мнению, источниками чистого продукта являются земля и приложенный к ней труд людей, занятых в сельскохозяйственном производстве. А в промышленности и других отраслях экономики чистой прибавки к доходу не производится и происходит только смена первоначальной формы этого продукта. Рассуждая так, Ф. Кенэ не считал промышленность бесполезной. Он исходил из выдвинутого им же положения о производительной сущности различных социальных групп общества - классов. При этом Ф. Кенэ утверждал, что нация состоит из трех классов граждан: класса производительного, класса собственников и класса бесплодного; к производительному классу относил всех людей, занятых в сельском хозяйстве, включая крестьян и фермеров; к классу собственников - землевладельцев, включая короля и духовенство; к бесплодному классу - всех граждан вне земледелия, т.е. в промышленности, торговле и других отраслях сферы услуг.
Вместе с тем Ф. Кенэ отнюдь не тенденциозен, подразделяя общество на классы, поскольку, как он полагал, "трудолюбивые представители низших классов" вправе рассчитывать на работу с выгодой. Зажиточность возбуждает трудолюбие потому, что люди пользуются благосостоянием, которое оно доставляет, привыкают к удобствам жизни, к хорошей пище и одежде и боятся бедности и как следствие воспитывают своих детей в такой же привычке к труду и благосостоянию, а удача доставляет удовлетворение их родительским чувствам и самолюбию.
Ф. Кенэ принадлежит первое в истории экономической мысли достаточно глубокое теоретическое обоснование положений о капитале. Если меркантилисты отождествляли капитал, как правило, с деньгами, то Ф. Кенэ считал, "что деньги сами по себе представляют собой бесплодное богатство, которое ничего не производит". По его терминологии, сельскохозяйственные орудия, постройки, скот и все то, что используется в земледелии в течение нескольких производственных циклов, представляют "первоначальные авансы" (по современной терминологии - основной капитал). Затраты на семена, корма, оплату труда работников и другие, осуществляемые на период одного производственного цикла (обычно до года), он относил к "ежегодным авансам" (по современной терминологии - оборотный капитал). Но заслуга Ф. Кенэ состоит не только в подразделении капитала на основной и оборотный по его производительному признаку. Кроме того, он смог убедительно доказать, что в движении находится наряду с оборотным и основной капитал.
О торговле Ф. Кенэ высказал ряд интересных и неординарных суждений. Так, признавая торговлю "бесплодным занятием", он в то же время предостерегал от ложного впечатления, что благодаря всемирной конкуренции она становится вредной и что иностранные купцы увозят и расходуют на своей родине то вознаграждение, которое им уплачивают за оказанные в данной стране услуги, и, таким образом, этим вознаграждением обогащаются прочие нации. Не соглашаясь с таким заблуждением, Ф. Кенэ утверждал, что необходима только "абсолютная свобода торговли" как условие расширения торговли, изгнания монополии и сокращения торговых издержек.
Наконец, о знаменитой "Экономической таблице" Ф. Кенэ, в которой выполнен первый научный анализ кругооборота хозяйственной жизни, т.е. общественного воспроизводственного процесса. Идеи этой работы свидетельствуют о необходимости соблюдения и обоснованного прогнозирования определенных народохозяйственных пропорций в структуре экономики. Им выявлена взаимосвязь, которую он характеризовал так: "Воспроизводство постоянно возобновляется издержками, а издержки возобновляются воспроизводством".
Рассматривая "Экономическую таблицу" Ф. Кенэ как первую попытку макроэкономического исследования, в этой работе тем не менее нетрудно заметить формальные недостатки, как-то: простая иллюстрация взаимозависимости отраслей; обозначение так называемого непроизводительного сектора, обладающего основным капиталом; признание экономической деятельности на земле источником чистого дохода, не выясняя механизма превращения земли в источник ценности, и т.д.
В иллюстрации процесса кругооборота Ф. Кенэ мы видим, что в валовом продукте, произведенном в сельском хозяйстве на сумму 5 млрд. ливров, 3 млрд. приходится на издержки при возделывании земли. Далее в натуральном выражении процесс проистекает следующим образом: фермеры используют 2/5 произведенной продукции на оборотный капитал, 1/5 продается "бесплодным" ремесленникам в обмен на изделия, требуемые для замены изношенного основного капитала, а остаток идет землевладельцам в качестве ренты; землевладельцы в свою очередь обменивают 1/2 своего двухмиллиардного дохода на промышленные товары, и "бесплодные" ремесленники (их доходы уже удвоились) покупают на 2 млрд. сырье и продукты сельского хозяйства.
Этот же процесс предложен Ф. Кенэ и в денежном выражении: фермеры, владея всей денежной массой (2 млрд. ливров), тратят их на продукты питания и промышленные товары; полученную вновь сумму (1 млрд.) фермеры расходуют на возмещение основного капитала; ремесленники свою сумму (1 млрд. от землевладельцев плюс 1 млрд. от фермеров) тратят на продукты сельского хозяйства. Таким образом, фермеры вновь будут иметь свою начальную сумму, так как, получив 3 млрд., они израсходовали 1 млрд. И поскольку непроизводительный сектор, по Кенэ, не создает чистого продукта, оставшаяся денежная сумма (2 млрд.) к началу нового производственного цикла вновь уплачивается землевладельцам.
В связи с изложенным, пожалуй, возможно принять замечания М. Блауга о том, что в "Таблице" Ф. Кенэ деньги - не более чем средство обращения, что торговля в сущности сводится к бартерному обмену и что производство продукции автоматически генерирует доход, выплата которого позволяет перейти к следующему производственному циклу.
2. Физиократические воззрения А. Тюрго
Анн Робер Жак Tþpão (1727-1781) по происхождению дворянин, Его предки традиционно находились на государственной службе в Париже. Согласно семейной традиции он как третий сын вынужден был получить духовное образование. Но по окончании семинарии и теологического факультета Сорбонны 23-летний аббат А. Тюрго неожиданно решил отказаться от своего предназначения для церкви, не желая, по его словам, "всю жизнь носить маску на лице", и перешел на государственную службу. К тому времени этот молодой Чиновник хорошо владел шестью языками, круг его интересов составляли философия, филология, юриспруденция, естественные науки, математика, художественная литература, поэзия.
Уже в начале своей служебной карьеры в магистратуре Парижа А. Тюрго более всего интересовался волновавшим его экономическим положением Франции. В 25 лет он уже занимал судебную должность в парижском парламенте, а еще через год-докладчика судебной палаты, став заметной фигурой светских и философских кругов французской столицы. В эти годы А. Тюрго сблизился с одним из коллег - интендантом торговли Венсаном Гурнэ, дружба с которым, в том числе как с экономическим наставником, продолжалась вплоть до смерти В. Гурнэ в 1759 г. Вместе с ним он бывал в кругу друзей Ф. Кенэ, проживавшего, как известно, в одной из квартир на антресолях Версальского дворца.
Очередным служебным назначением А. Тюрго в 1761 г. был утвержден в должности интенданта (губернатора) в Лиможе (центр провинции Лимузен), которую занимал почти 13 лет. Представляя центральную власть в отдаленной провинции, ему пришлось ведать хозяйственными вопросами, в том числе системой взимания налогов. Именно в лиможский период жизни А. Тюрго написал главное экономическое сочинение "Размышления о создании и распределении богатств" (1766), незаконченную работу "Ценности и деньги" (1769) и другие произведения. Все они базировались на физиократических взглядах, а также на принципах рыночных экономических отношений и прежде всего свободной конкуренции и свободной торговли.
В 1774 г. А. Тюрго получил последнее в своей служебной карьере назначение, когда вступивший на престол король Людовик XVI выделил ему пост морского министра, а через несколько недель перевел на должность генерального контролера финансов, равнозначную должности министра финансов - важнейшему в то время посту во внутренних делах королевства.
За 18 месяцев пребывания в должности генерального контролера финансов А. Тюрго хотя и не добился сокращения государственных расходов, но смог провести ряд указов и законопроектов (эдиктов), открывавших возможность для всемерной либерализации экономики страны. Однако каждое его реформаторское нововведение наталкивалось на ожесточенное сопротивление парламента, находившегося под явным влиянием придворного окружения, дворянства, духовенства и некоторой части предпринимателей, стремившихся сохранить свое монопольное положение. Поэтому реализация положений эдиктов была кратковременной победой А. Тюрго и его единомышленников. В мае 1776 г. королевским посланцем ему был вручен приказ о сдаче дел в связи с отставкой, а спустя три месяца король отменил все эдикты министра-реформатора.
Главными достижениями Тюрго-министра в период реформ явились: введение свободной торговли зерном и мукой внутри страны; свободный ввоз и беспошлинный вывоз зерна из королевства; замена натуральной дорожной повинности денежной поземельной податью; упразднение ремесленных цехов и гильдий, тормозивших рост предпринимательства в промышленной сфере, и др.
А. Тюрго не считал себя ни учеником, ни последователем Ф. Кенэ, отрицая какую-либо свою причастность к "секте", как он выразился, физиократов. Тем не менее творческое наследие и практические дела свидетельствуют о его приверженности основам физиократического учения и принципам экономического либерализма.
Так, еще в 1749 г., будучи в 22-летнем возрасте, опубликовав "Письмо аббату де Сисэ о бумажных деньгах", А. Тюрго предвосхитил идеи, "классически" изложенные спустя почти 30 лет самим Адамом Смитом. В частности, в "Письме" он вопрошал к ДжонуЛо словами: "Но позволительно ли было Ло не знать того, что золото, как и все остальное, теряет в цене, если его количество увеличивается?"
А. Тюрго с пониманием сути проблемы аргументирует положение о неудобстве бумажных денег, когда их количество не соответствует количеству производимых товаров и услуг.
После смерти своего друга В. Гурнэ А. Тюрго опубликовал сочинение "Похвальное слово Венсану де Гурнэ", в котором раскрыл негативное значение протекционистской политики в экономике. По его убеждению, общая свобода покупки и продажи является единственным средством обеспечить, с одной стороны, продавцу цену, способную поощрить производство, с другой - покупателю наилучший товар по наименьшей цене.
Подобно физиократам, А. Тюрго утверждал, что земледелец является первой движущей силой в ходе (всех) работ, что это он производит на своей земле заработок всех ремесленников. По его мнению, труд земледельца - единственный труд, производящий больше того, что составляет оплату труда, и поэтому он единственный источник всякого богатства. Одновременно, критикуя меркантилистов, к "богатству нации" А. Тюрго относит прежде всего земли и получаемый с них "чистый доход", поскольку, на его взгляд, хотя деньги и составляют непосредственный предмет сбережений и являются главным материалом капиталов при образовании их, но деньги как таковые составляют почти незаметную часть совокупной суммы капиталов, а роскошь непрерывно ведет к их уничтожению.
В определении сущности и величины заработной платы рабочих А. Тюрго не расходится ни с У.Петти, ни с Ф. Кенэ, как и они, считая ее результатом "от продажи своего труда другим" и полагая, что она "ограничена необходимым минимумом для его существования", и тем, что ему безусловно необходимо для поддержания жизни. Но в отличие от своих предшественников А. Тюрго относил заработную плату к числу элементов, лежащих в основе выдвинутого им понятия об "общем экономическом равновесии". Последнее, по его словам, устанавливается между ценностью всех произведений земли, потреблением различного рода товаров, различными видами изделий, числом занятых (их производством) людей и ценой их заработной платы.
А. Тюрго, разделяя взгляды Ф. Кенэ, выделяет в обществе три класса: производительный (люди, занятые в сельскохозяйственном производстве); бесплодный (люди, занятые в промышленности и других отраслях материального производства и сферы услуг); собственники земли. Однако первые два класса он называет "работающими или занятыми классами", полагая, что каждый из них распадается на два разряда людей: на предпринимателей, или капиталистов, дающих авансы, и на простых рабочих, получающих заработную плату. Причем, как уточняет ученый, именно бесплодный класс включает в себя членов общества, получающих заработную плату.
Деньги рассматриваются А. Тюрго, по существу, в качестве одного из товаров в товарном мире, имея в виду, что особенно золото и серебро более, чем всякий другой материал, пригодны служить монетой, ибо они, по его мнению, по самой природе вещей сделались монетой, и притом всеобщей монетой, независимо от всякого соглашения и всякого закона. По убеждению ученого, деньги, т.е. золото и серебро, изменяются в цене не только по сравнению со всеми другими товарами, но и по отношению друг к другу, смотря по большому или меньшему их изобилию.
Серьезное внимание уделил А. Тюрго исследованию природы происхождения ссудного (денежного) процента, осуждая предрассудки моралистов, рассматривающих "отдачу в рост как преступление" и прибегающих к словам из Евангелия: "Взаймы давайте, не ожидая ничего". Он утверждает, что в течение времени займа заимодавец теряет доход, который мог бы получить, потому что рискует своим капиталом, а заемщик может использовать деньги для выгодных приобретений, которые могут принести ему большую прибыль. Что же касается текущего процента, то он, по мнению А. Тюрго, служит на рынке термометром, по которому можно судить об избытке или недостатке капиталов, уточняя, в частности, что низкий денежный процент - это и последствие и показатель избытка капиталов.
В связи с изучением механизма формирования цен на рынке А. Тюрго выделяет цены текущие и основные. Первые, на его взгляд, устанавливаются соотношением спроса и предложения, вторые "в применении к товару есть то, чего данная вещь стоит работнику, и поэтому это тот минимум, ниже которого она (цена) не может опуститься". При этом, по мнению А. Тюрго, редкость является "одним из элементов оценки" при приобретении товаров.
Глава 5. Экономическое учение А. Смита
1. Предмет и метод изучения
Исторически сложилось так, что почти повсеместно формирование экономической науки чаще всего увязывается с именем и творчеством Адама Смита (1723-1790) - величайшего английского ученого-экономиста конца XVIII в. Эта "человеческая слабость" будет преодолена, очевидно, нескоро, ибо в отличие от естественных наук, требующих, как правило, представления о современном уровне знаний, экономическую науку едва ли можно постичь, не познакомившись с теоретическими воззрениями выдающихся экономистов классической политической экономии. В их числе Адам Смит является, несомненно, центральной фигурой. И хотя экономическая наука начинается действительно не с этого автора, но именно он, как сказал М. Блауг, стал тем, кто создал "первый в экономической науке полноценный труд, излагающий общую основу науки".
Адам Смит родился 5 июня 1723 г. в Шотландии в городке Кирколде, расположенном неподалеку от ее столицы Эдинбурга, в семье таможенного чиновника. С детства проявив способности к учебе, в 14 лет поступил в Глазговский университет, который закончил спустя три года, в 1740 г. В числе лучших студентов он был удостоен стипендии для завершения своего образования в Оксфордском университете, где учился вплоть до 1746 г. Уровень преподавания здесь не устраивал его, в том числе по той причине, что большинство профессоров даже не читали своих лекций. Из Оксфорда А. Смит вернулся в Эдинбург с намерением заняться самообразованием и чтением публичных лекций по английской литературе и политической экономии. Уже тогда, судя по его лекциям, он придерживался принципов экономического либерализма, и особенно принципа свободы торговли. В 1751 г. А. Смит был назначен профессором логики в Глазговском университете, а в конце того же года перешел на кафедру моральной философии, на которой преподавал до 1764 г. Крупная научная работа "Теория моральных чувств", изданная им в 1759 г., принесла ему широкую известность. Но в дальнейшем научный интерес А. Смита все более смещается к экономической науке, что было связано отчасти с активным его участием в своеобразном Глазговском клубе политической экономии, а отчасти - дружбой с философом и экономистом Давидом Юмом.
В 1764 г. в жизни А. Смита произошло переломное событие: он оставил кафедру (как окажется, навсегда) и принял предложение сопровождать во время заграничного путешествия молодого лорда, пасынка видного политического деятеля - герцога Баклю. Материальный интерес от этого путешествия имел для А. Смита не последнее значение; поездка гарантировала ему 800 ф. ст. ежемесячно до конца жизни, что было явно больше его профессорского гонорара. Путешествие длилосьс 1764 по 1766 г., т.е. более двухлет, из которых полтора года он провел в Тулузе, два месяца - в Женеве, где ему довелось встретиться с Вольтером, и девять месяцев в Париже. Тесное знакомство за время поездки с французскими философами д'Аламбером, Гельвецием, Гольбахом, а также с физиократами, в том числе с Ф. Кенэ и А. Тюрго, отразилось впоследствии в его главном труде "Исследование о природе и причинах богатства народов", к которому он приступил еще в Тулузе.
По возвращении в Шотландию А. Смит решает поселиться у своей матери, где с 1767 г. уединяется для завершения работы над "Богатством народов". Книга вышла в свет в 1776 г. и упрочила и без того широкую известность ее автора. Она четырежды переиздавалась при жизни А. Смита и еще три раза со дня его смерти (1790) и до конца века.
Влияние А. Смита на своих современников было настолько велико, что даже английский премьер-министр У. Питт-младший объявлял себя его учеником. Они неоднократно встречались и обсуждали вместе ряд финансовых проектов. Одним из результатов этих контактов с ученым явилось подписание У. Питтом в 1786 г. первого Либерального торгового договора с Францией - договора Эдена, который существенно изменил таможенные тарифы. Результатом влияния творческого наследия автора "Богатства народов" можно также признать то, что один из его учеников Дугалл Стюарт в 1801 г. стал читать в Эдинбургском университете самостоятельный курс политической экономии, который прежде входил в состав дисциплин курса нравственной философии.
В январе 1778 г. А. Смит был назначен комиссаром таможни в Эдинбурге, оставаясь в этой должности до своей кончины в 1790 г. Из особенностей характера А. Смита известно, что ему были присущи подчеркнуто деликатное поведение и одновременно легендарная рассеянность. Знакомство с творчеством А. Смита начнем с того, что он понимал под предметом изучения экономической науки.
В своей книге "Исследование о природе и причинах богатства народов" (1776) в этом количестве он выделил ее центральную проблему, а именно экономическое развитие общества и повышение его благосостояния.
Уже первые слова, с которых начинается книга: "Годичный труд каждого народа представляет собою первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования и удобства жизни продукты", позволяют понять, что экономика любой страны, по Смиту, развиваясь, приумножает богатство народа не потому, что этим богатством являются деньги, а потому, что его надо видеть в материальных (физических) ресурсах, которые доставляет "годичный труд каждого народа".
Таким образом, А. Смит с первой же фразы своей книги осуждает меркантилистское мышление, выдвигая для этого, казалось бы, совсем не новый аргумент о том, что сущностью и природой богатства является исключительно труд. Далее данную мысль он развивает весьма интересной концепцией роста разделения труда, а по сути доктриной технического прогресса как основного средства роста богатства "любой страны во все времена".
Однако на вопрос о том, в какой сфере экономики богатство растет быстрее, соображения А. Смита оказались небесспорными. С одной стороны, в своей теории о производительном труде (об этом речь пойдет ниже) он убеждает читателя в том, что не торговля и другие отрасли сферы обращения, а сфера производства является основным источником богатства, а с другой - особенно это видно во второй книге его пятикнижия, - что для приумножения богатства предпочтительнее развитие сельского хозяйства, а не промышленности, ибо, по мнению ученого, капитал, вкладываемый в земледелие, добавляет гораздо большую стоимость к действительному богатству и доходу. При этом А. Смит полагал, что с развитием экономики цены на промышленные товары имеют тенденцию снижаться, а на сельскохозяйственные продукты - подниматься, поэтому, по его мысли, в странах, где сельское хозяйство представляет собою самое выгодное из всех приложений капитала, капиталы отдельных лиц будут прилагаться самым выгодным для всего общества образом. Понять это упущение автора "Богатства народов" тем труднее, что в ту пору в Англии процветала мануфактурная промышленность и начинали появляться первые высокопроизводительные фабрики, работавшие от водяного колена.
Между тем величие А, Смита как ученого состоит в его экономических прогнозах и фундаментальных теоретико-методологических позициях, которые более чем на целое столетие предопределили и последующую экономическую политику многих государств, и направление научного поиска огромной когорты ученых-экономистов. Чтобы объяснить феномен успеха А.Смита, прежде всего необходимо обратиться к особенностям его методологии.
Центральное место в методологии исследования А. Смита занимает концепция экономического либерализма, в основу которой, как и физиократы, он положил идею естественного порядка, т.е. рыночных экономических отношений. В то же время в отличие, скажем, от Ф.Кенэ в понимании А.Смита, и он это постоянно подчеркивает, рыночные законы лучшим образом могут воздействовать на экономику, когда частный интерес стоит выше общественного, т.е. когда интересы общества в целом рассматриваются как сумма интересов составляющих его лиц. В развитие этой идеи автор "Богатства народов" вводит ставшие затем знаменитыми понятия "экономический человек" и "невидимая рука".
Сущность "экономического человека" достаточно рельефно показана уже во второй главе книги I "Богатства народов", где особо впечатляет положение о том, что разделение труда является результатом определенной склонности человеческой природы к торговле и обмену. Напомнив вначале читателю, что собаки друг с другом сознательно костью не меняются, А. Смит характеризует "экономического человека" как стремящегося к личному обогащению совершенного эгоиста.
Без особых комментариев А. Смит преподносит читателю и положение о "невидимой руке". При этом нельзя исключить, что идею о ней автор "Богатства народов" заимствовал в памфлетах меркантилистов XVII в., где проводилась мысль о том, что экономическое поведение предопределяет прежде всего прибыль, а для этого государству необходимо защищать свободную конкуренцию в эгоистических интересах отечественных предпринимателей.
Но А. Смит ничуть не повторяет меркантилистов. В его книге смысл "невидимой руки" заключается в пропаганде таких общественных условий и правил, при которых благодаря свободной конкуренции предпринимателей и через их частные интересы рыночная экономика будет наилучшим образом решать общественные задачи и приведет к гармонии личную и коллективную волю с максимально возможной выгодой для всех и каждого.
Другими словами, "невидимая рука" независимо от воли и намерений индивида - "экономического человека" - направляет его и всех людей к наилучшим результатам, выгоде и к более высоким целям общества, оправдывая как бы тем самым стремление человека-эгоиста ставить личный интерес выше общественного. Таким образом, смитовская "невидимая рука" предполагает такое соотношение между "экономическим человеком" и обществом, т.е. "видимой рукой" государственного управления, когда последняя, не противодействуя объективным законам экономики, перестанет ограничивать экспорт и импорт и выступать искусственной преградой "естественному" рыночному порядку. Стало быть, рыночный механизм хозяйствования, а по Смиту - "очевидная и простая система естественной свободы", благодаря "невидимой руке" всегда будет автоматически уравновешиваться. Государству же для достижения правовых и институциональных гарантий и обозначения границ своего невмешательства остаются, как пишет А. Смит в девятой главе книги IV и первой главе книги V, "три весьма важные обязанности". К ним он относит: издержки на общественные работы (чтобы "создавать и содержать определенные общественные сооружения и общественные учреждения", обеспечивать вознаграждение преподавателей, судей, чиновников, священников и других, кто служит интересам "государя или государства"); издержки на обеспечение военной безопасности; издержки на отправление правосудия, включая охрану прав собственности, т.е., говоря словами Н. Кондратьева, смитовский "общественно-хозяйственный строй опирается на игру частных интересов в пределах и под защитой права".
Итак, "в каждом цивилизованном обществе" действуют всесильные и неотвратимые экономические законы - в этом лейтмотив методологии исследования А. Смита. Приверженность этой идее была затем очевидна в трудах всех лучших представителей классической политической экономии, в том числе у Д. Рикардо, объявившего главной задачей экономической науки необходимость "изучить законы, которые управляют..." всем, что произведено на земле, а также у К. Маркса, озадачившего себя исследованием "законов движения капитализма".
Непременным условием для того, чтобы экономические законы действовали, является, по убеждению А. Смита, свободная конкуренция. Только она, считает он, может лишить участников рынка власти над ценой, и чем больше продавцов, тем менее вероятен монополизм, ибо, по словам ученого, монополисты, поддерживая постоянный недостаток продуктов на рынке и никогда не удовлетворяя полностью действительный спрос, продают свои товары намного дороже естественной цены и поднимают свои доходы. В защиту идей свободной конкуренции в десятой главе книги I А. Смит осуждает исключительные привилегии торговых компаний, законы об ученичестве, цеховые постановления, законы о бедных, полагая, что они (законы) ограничивают рынок труда, мобильность рабочей силы и масштабы конкурентной борьбы. Он также убежден, что, как только представители одного и того же вида торговли и ремесла собираются вместе, их разговор редко не заканчивается заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен.
Выше уже была отмечена позиция А. Смита, согласно которой первейшим источником богатства является сельскохозяйственное производство и лишь затем промышленное. Это, вероятно, связано с его реакцией на сентенции меркантилистов, ставивших на первый план внешнюю торговлю, а затем национальную промышленность. Но что касается структуры самой торговли, то и здесь автор "Богатства народов" делает свои акценты, противоположные принципам меркантилизма, ставя на первое место внутреннюю, на второе внешнюю, на третье транзитную торговлю. В этой же связи А. Смит счел даже уместным сформулировать главную задачу политической экономии, прозвучавшую следующим образом: "И главная задача политической экономии каждой страны состоит в увеличении ее богатства и могущества; поэтому она не должна давать преимуществ или оказывать особое поощрение внешней торговле предметами потребления предпочтительно перед внутренней торговлей или же транзитной торговлей предпочтительно перед той и другой".
2. Трактовка теоретических проблем
"Богатство народов" А. Смита начинается с проблематики разделения труда вовсе не случайно. На ставшем хрестоматийным примере, показывающем, как в булавочной мануфактуре разделение труда по меньшей мере трояко (Речь идет о повышении квалификации работников, экономии времени при переходе от одной операции (работы) к другой, изобретении машин и механизмов.) повышает производительность труда, он фактически подготовил "почву" для будущих рассуждений и споров по многим ключевым теоретическим проблемам политической экономии. Одной из таких теорий, имевших неоднозначное толкование еще до А.Смита, была теория стоимости (ценности) товаров и услуг. Эта теория впоследствии вплоть до конца XIX в. оставалась центральной теорией экономической науки.
Познакомимся с теорией стоимости А. Смита, вокруг которой более всего полемизировали его последователи и противники. Отметив наличие у каждого товара потребительной и меновой стоимости, первую А. Смит оставил без рассмотрения. Причина здесь в том, что в понятие "потребительная стоимость" А. Смит вкладывал смысл полезности не предельной, а полной, т.е. возможность отдельного предмета, блага удовлетворить потребность человека, причем не конкретную, а общую. Поэтому для него потребительная стоимость не может быть условием меновой стоимости товара.
Отмежевавшись от рассмотрения потребительной стоимости, А. Смит обращается к выяснению причин и механизма обмена, сущности меновой стоимости. Он отмечает, что поскольку товары чаще всего обмениваются, то "более естественным является оценивать их меновую стоимость количеством какого-нибудь товара, а не количеством труда, которое можно на них купить". Но уже на следующей странице автор "Богатства народов" вслед за неприятием версии "труда, на которое можно... купить товар" опроверг и версию определения стоимости "количеством какого-нибудь товара", подчеркнув, что "товар, который сам постоянно подвергается колебаниям в своей стоимости (имея в виду золото и серебро.), никоим образом не может быть точным мерилом стоимости других товаров". Затем А. Смит заявляет, что стоимость одинакового количества труда рабочего "во все времена и во всех местах" одинакова и поэтому "именно труд составляет их (товаров) действительную цену, а деньги составляют лишь их номинальную цену".
Что касается смитовской сентенции о постоянстве стоимости труда, которая по сути означает условие производства каждой единицы товара при постоянных издержках, то она, конечно, не выдерживает никакой критики, так как в зависимости от объема производства удельные издержки, как известно, подвержены изменению. А другой свой тезис, согласно которому труд "составляет действительную цену" товаров, А. Смит развивает с двойственных позиций, следуя которым впоследствии одни смитианцы увидели "трудовую" природу происхождения стоимости товаров, а другие - через издержки. Сама же двойственность позиций состоит в следующем.
Автор "Богатства народов" сделал окончательный вывод, говоря, что "труд является единственным всеобщим, равно как и единственным точным, мерилом стоимости или единственной мерой, посредством которой мы можем сравнивать между собою стоимости различных товаров во все времена и во всех местах". Но буквально через несколько страниц последовали два уточнения. В соответствии с первым из них - только "в обществе первобытном и малоразвитом, предшествовавшем накоплению капитала и обращению земли в частную собственность, соотношение между количествами труда... было, по-видимому, единственным основанием... для обмена их друг на друга". В соответствии со вторым уточнением - стоимость определяется как сумма доходов (заработная плата, прибыль и рента), поскольку "в каждом развитом обществе все эти три составные части в большей или меньшей мере входят в цену громадного большинства товаров".
Итак, по приведенным выше уточнениям, связанным с теорией стоимости (ценности), можно было бы предположить, что А. Смит был склонен не к трудовой теории, а к теории издержек. Но в двойственности его позиции не остается сомнений, когда в восьмой главе книги I он утверждает о трудовом происхождении всех доходов, из которых складывается цена, а не о сумме издержек, обусловливающих эти доходы как составляющие цены. Ведь, по словам автора "Богатства народов", рента - это "первый вычет из продукта труда, затраченного на обработку земли"; прибыль - "второй вычет из продукта труда, затрачиваемого на обработку земли"; заработная плата - "продукт труда", который "...составляет естественное вознаграждение за труд".
В числе теоретических проблем, охваченных А. Смитом, нельзя обойти его концепцию о производительном труде. Это важно несмотря даже на то, что современная экономическая наука отвергает ее основные постулаты. Дело в том, что автор "Богатства народов" вводит в третьей главе книги II понятие производительного труда, сформулировав его как труд, который "увеличивает стоимость материалов, которые он перерабатывает", а также "закрепляется и реализуется в каком-либо отдельном предмете или товаре, который можно продать и который существует по крайней мере некоторое время после того, как закончен труд". Соответственно, непроизводительный труд, по Смиту, - это услуги, которые "исчезают в самый момент их оказания", а труд для выполнения (оказания) которых "ничего не добавляет к стоимости... имеет свою стоимость и заслуживает вознаграждения... не закрепляется и не реализуется в каком-либо отдельном предмете или товаре, пригодном для продажи".
К сожалению, почти все экономисты классической политической экономии (кроме Дж.Мак-Куллоха, Н. Сениора и некоторых других) безоговорочно приняли смитовское разграничение труда на производительный и непроизводительный виды, которое затем от К. Маркса перешло в так называемую марксистско-ленинскую политическую экономию.
Между тем различие производительного и непроизводительного труда по принципу: создает или не создает данный вид труда осязаемый материальный продукт (объект) - имеет не просто идейно-политическое значение. В этом, в частности, особенно убеждают доводы английского экономиста Лайонелла Роббинса в книге "Эссе о природе и значении экономической науки" (1935).
Теория денег А. Смита не выделяется какими-либо новыми положениями. Но, как и другие его теории, она привлекает масштабностью и глубиной анализа, логически аргументированными обобщениями. В пятой главе книги I он отмечает, что деньги сделались общепринятым средством торговли с тех пор, "как прекратилась меновая торговля", но, "подобно всем другим товарам, золото и серебро меняются в своей стоимости". Затем в одиннадцатой главе книги I мы видим историко-экономический экскурс в пользу количественной теории денег. Здесь, в частности, говорится, что "труд, а не какой-либо особый товар или группа товаров является действительным мерилом стоимости серебра" (денег), осуждается меркантилистская система взглядов, согласно которой "национальное богатство заключается в изобилии золота и серебра, а национальная бедность - в их недостаточном количестве".
Однако специально проблематике денег А. Смит посвятил вторую главу книги II. Именно в ней содержится одна из его крылатых фраз: "Деньги - это великое колесо обращения". А высказанное в этой главе положение о том, что "падение курса бумажных денег ниже стоимости золотой и серебряной монеты отнюдь не вызывает падения стоимости этих металлов", конечно, небезынтересно для читателя и в наше время. Наконец, следует подчеркнуть, что автор "Богатства народов" рассматривает деньги, как и все классики, не иначе как техническое орудие для обмена, торговли, ставя на первое место их функцию средства обращения.
Если говорить о теории доходов, то очевидно, что у А. Смита она базируется исключительно на классовом подходе. По Смиту, годичный продукт распределяется между тремя классами (рабочие, капиталисты и землевладельцы). При этом, как уже отмечалось выше, экономическое благополучие страны он считал зависимым от деятельности землевладельцев, а не промышленников. Но справедливости ради надо отметить реплику М. Блауга о том, что первые в глазах А. Смита "непременно моты".
Доход рабочих, заработная плата, в смитовском рассмотрении находится в прямой зависимости от уровня национального богатства страны. Достоинство его теории заработной платы состоит прежде всего в том, что в отличие, скажем, от У. Петти, физиократов, а затем и Р. Рикардо он отрицал так называемую закономерность снижения величины оплаты труда до уровня прожиточного минимума. Более того, по его убеждению, "при наличии высокой заработной платы мы всегда найдем рабочих более деятельными, прилежными и смышлеными, чем при низкой заработной плате...". Разве что, предупреждает автор "Богатства народов", "хозяева всегда и повсеместно находятся в своего рода молчаливой, но постоянной и единообразной стачке с целью не повышать заработной платы рабочих выше ее существующего размера".
Прибыль как доход на капитал определяется, пишет А. Смит в главе девятой книги I, "стоимостью употребленного в дело капитала и бывает больше или меньше в зависимости от размеров этого капитала" и ее не следует путать с заработной платой, устанавливаемой в "соответствии с количеством, тяжестью или сложностью... предполагаемого труда по надзору и управлению". По его мнению, сумма прибыли "предпринимателя, рискующего своим капиталом", - это часть созданной рабочими стоимости, направляемая "на оплату прибыли их предпринимателя на весь капитал, который он авансировал в виде материалов и заработной платы".
Еще одному виду доходов, ренте, специально посвящена последняя одиннадцатая глава книги I. Она, конечно, гораздо слабее исследована, чем, скажем, у Д. Рикардо, но отдельные положения все же заслуживают внимания. В частности, по Смиту, пищевые продукты являют собой "единственный сельскохозяйственный продукт, который всегда и необходимо дает некоторую ренту землевладельцу". Оригинальна здесь и его подсказка читателю: "Стремление к пище ограничивается у каждого человека небольшой вместимостью человеческого желудка..."
В теории капитала А. Смита (первая глава книги II) очевидна его более прогрессивная позиция по сравнению с физиократами. Капитал характеризуется им как одна из двух частей запасов, "от которой ожидают получать доход", а "другая часть, - пишет он, - эта та, которая идет на непосредственное... потребление...". В отличие от физиократов, по Смиту, производительным является капитал, занятый не только в сельском хозяйстве, но и во всей сфере материального производства. Кроме того, им вводится деление капитала на основной и оборотный, показывается различие в соотношении между этими частями капитала в зависимости от отрасли хозяйства. Основной капитал - это не лишне отметить, - по мнению автора "Богатства народов", состоит в числе прочего "из приобретенных и полезных способностей всех жителей или членов общества", т.е. как бы включает в себя "человеческий капитал". Не осталась не затронутой А. Смитом и теория воспроизводства, блистательно впервые введенная до него в научный оборот Ф. Кенэ. Известно, что позицию А. Смита по этой проблематике К. Маркс оценил критически и назвал ее "баснословной догмой Смита". Критика К, Маркса на этот счет действительно значима, поскольку автор "Богатства народов", характеризуя то, из чего состоит подлежащая распределению "вся цена годичного продукта труда", целиком сводит последнюю к доходам, из которых складывается, как он полагает, цена товара. При этом он заявляет так: "Цена всякого товара в конечном счете должна все же сводиться... ко всем этим трем частям, так как всякая доля цены... должна по необходимости оказаться чьей-либо прибылью".
Часть вторая. Классическая политическая экономия в период постмануфактурной экономики
Глава 6. Теории классиков-смитианцев постмануфактурного периода
С конца XVIII и до середины XIX в. в экономике многих стран мира произошли существенные изменения, связанные со становлением индустриального производства, необходимой предпосылкой для которого был промышленный переворот. Это событие, происходившее во всех странах в тот или иной период времени, ознаменовало замену ручного труда машинным, переход от мануфактур к заводам и фабрикам, создание рыночной инфраструктуры. Качественные изменения в экономике обусловили небывало высокие темпы экономического развития и еще более укрепили веру экономистов уже новой постмануфактурной эпохи во всесилие идей экономического либерализма, воспетые их кумиром - Адамом Смитом. Более того, в его стране, Англии, переход к индустриальной системе, сопровождавшийся многочисленными "победами" над меркантилисткими идеями и протекционизмом, а также все большей либерализацией экономики, служил как бы доказательством истинности смитианского учения.
Среди приверженцев учения А. Смита в постмануфактурный период, т.е. в первой половине XIX в., в истории экономической мысли в первую очередь упоминают имена Д. Рикардо, Ж.Б. Сэя, Т. Мальтуса, Н. Сениора, Ф. Бастиа и некоторых других экономистов. Их творчество несет на себе отпечаток "нового" времени, показавшего, что экономической науке следует снова заняться осмыслением достигнутого в "Богатстве народов" по многим экономическим категориям и теориям. Обратимся к исследованиям некоторых из них и продолжим тем самым знакомство с классической политической экономией на третьем этапе ее развития.
1. Экономическое учение Д. Рикардо
Давид Рикардо (1772-1823) - одна из ярких личностей классической политической экономии Англии, последователь и одновременно активный оппонент отдельных теоретических положений наследия великого Адама Смита.
Он был родом из испано-голландской еврейской семьи, приехавшей в Англию. Родился в Лондоне, став третьим из семнадцати детей биржевого маклера. Ему не пришлось никогда учиться в колледже или в университете, так как под влиянием отца с детства начал постигать основы коммерции, помогая ему в торговых и биржевых операциях. Зато к 16 годам Д. Рикардо, хотя и не имел систематического образования, мог уже самостоятельно справляться со многими деловыми поручениями отца на бирже и в конторе.
Женитьба в 21 год без благословения родителей могла обернуться для Д. Рикардо тяжелыми испытаниями бедности. Ведь вступая в брак, он отказался от своей религии и, изгнанный отцом, порвал с семьей, имея всего 800 фунтов. Д. Рикардо оставалось рассчитывать лишь на удачу от полученной им профессии маклера на бирже. Однако напротив, спустя 5-6 лет, когда у него было уже трое детей (всего было их восемь), природные способности и талант помогли ему преуспеть в биржевых операциях без опеки отца и добиться достаточного финансового благополучия, чтобы позволить себе сочетать деятельность бизнесмена с изучением некогда непознанных в должной мере математики, естествознания и других наук. Через 12 лет Д. Рикардо бросил занятие биржевого брокера, положив начало своим миллионам, которые, по ряду оценок, составляли сумму в 40 млн. франков. А к 38 годам Д. Рикардо становится крупной финансовой фигурой, владельцем собственного дома в аристократическом квартале Лондона и личной загородной резиденции.
Со слов Д. Рикардо, экономическая наука вызвала у него особый интерес после обстоятельного знакомства в 1799 г. с "Богатством народов" А. Смита. С этого времени состоятельный человек Д.Рикардо занятиям по минералогии все более стал предпочитать политическую экономию, ищущую, как он понимал, ответы на вопросы о причинах материального богатства общества.
По свидетельству многих исследователей, Д. Рикардо связывала многолетняя творческая дружба со многими учеными-экономистами того времени. Но особые, можно сказать, доверительные отношения у него были только с одним из них - с Джеймсом Миллем. Однако все же, думается, не Джеймс Милль, а талант и практический опыт преуспевающего бизнесмена помогли Д, Рикардо "понять" учение А. Смита и экономические взгляды своих современников Т. Мальтуса, Ж. Б. Сэя и других экономистов "классической школы", внести в нее достойный личный вклад. При этом его как ученого, судя по написанным им сочинениям и особенно главному из них - книге "Начала политической экономии и налогового обложения" (1817),- отличают искусная полемика и высокие принципы научной этики, достойные уважения и в наше время.
Говоря о биографии Д. Рикардо, следует также отметить, что за четыре года до своей кончины он оставил свое первое, считавшееся главным занятие в сфере бизнеса. Это решение им было принято не столько для того, чтобы, используя свое достаточно приличное материальное и финансовое положение, продолжить дальнейшие научные изыскания в области экономической теории, от которой он в принципе не самоустранялся, сколько из желания на государственном уровне воплотить в жизнь собственные экономические идеи. Именно с этой целью в 1819 г. Д. Рикардо, осуществив необходимые в то время "денежные издержки", добился своего избрания членом в палату общин английского парламента от одного из избирательных округов Ирландии. Не примкнув официально ни к одной парламентской фракции, Д. Рикардо придерживался независимой позиции по всем проблемам. В парламентских речах он решительно выступал за отмену хлебных законов, поддерживал требования о либерализации экономики, свободе торговли и печати, недопущении ограничений права собраний и др.
Наконец, еще одной важной вехой в биографии Д. Рикардо является, по-видимому, 1821 г., в котором он, как свидетельствуют исследователи творческого пути этого ученого, основал первый в Англии клуб политической экономии.
Исходной позицией в творчестве Д. Рикардо стала свойственная всем авторам классической политической экономии приверженность концепции экономического либерализма, не допускающей никакого государственного вмешательства в экономику и предполагающей свободное предпринимательство, свободную торговлю и прочие "экономические свободы". Эту позицию он последовательно отстаивал в своих научных трудах. Она явилась главной темой изданного им в 1815г. небольшого памфлета под названием "Опыт о влиянии низкой цены хлеба на прибыль с капитала", имевшего большой успех в прогрессивных общественных кругах Англии того времени.
Как известно, принятые английским парламентом "хлебные законы" резко ограничивали ввоз в страну иностранного зерна, что способствовало сохранению высоких цен на хлеб и отвечало лишь интересам тогда еще влиятельных землевладельцев. В указанном памфлете Д. Рикардо, доказывая негативное значение хлебных законов для подавляющей части населения Англии, выход из сложившегося положения видел именно в неограниченной свободной торговле зерном, в том числе посредством импорта дешевого хлеба из других стран.
Начиная знакомство с лучшим произведением Д. Рикардо - "Началами политической экономии и налогового обложения" (а оно со времени своего первого издания в 1817 г. переиздавалось еще дважды), - следует обратить внимание на то, что уже в предисловии к книге он в свойственной ему лаконичной форме высказал собственное понимание двух, на его взгляд, ключевых проблем экономической теории. Во-первых, солидаризируясь с А. Смитом, он также выделяет в обществе три основных класса (владельцы земли; собственники денег и капитала, необходимого для ее обработки; рабочие, трудом которых она обрабатывается) и три вида доходов (рента, прибыль, заработная плата). И во-вторых, дал свою трактовку "главной задачи политической экономии", заключающуюся, по его словам, в том, чтобы определить законы, которые управляют распределением доходов.
Позднее (в середине XIX в.) во многом по этой причине лидер классической политической экономии США Г.Ч. Кэри назвал учение Д. Рикардо системой раздора и вражды между классами. Как будет показано ниже, у Д. Рикардо именно классовые отношения лежат в основе процессов распределения доходов в обществе, поскольку он был убежден, что рост доходов капиталистов (прибыль) обязательно снижает доход рабочих (заработную плату), и наоборот, и видел в этом жесткую закономерную обратную связь.
Аналогично концепции естественного порядка А. Смита для приумножения богатства страны, рассматриваемого как соответствующая величина физического объема производства, Д. Рикардо главным условием считает свободную конкуренцию и другие принципы политики экономического либерализма. Это, в частности, видно из его недвусмысленного заявления о том, что только плодотворная страна, особенно если она разрешает свободный ввоз пищевых продуктов, может накоплять капитал в изобилии без значительного уменьшения нормы прибыли или значительного возрастания земельной ренты.
Далее рассмотрим некоторые основные моменты теоретических разработок Д, Рикардо с учетом их новизны, спорных положений и отдельных упущений, очевидных с позиций современной экономической теории.
Судя по структуре упомянутых "Начал", теории стоимости, занимающей одно из центральных мест в исследованиях А. Смита, Д. Рикардо посвятил самую первую главу своей книги. В ней, полемизируя со своим кумиром, он отрицает смитовскую двойственную оценку этой категории, безапелляционно настаивая только на одной - однофакторной оценке, сформулированной им следующим образом: "Стоимость товара или количество какого-либо другого товара, на которое он обменивается, зависит от относительного количества труда, которое необходимо для его производства, а не от большего или меньшего вознаграждения, которое уплачивается за этот труд". Тем самым Д, Рикардо впервые продемонстрировал свою приверженность трудовой теории стоимости, ибо в изданном им двумя годами раньше "Опыте" эту проблему он не затрагивал.
Тенденциозность и затратный принцип подобной трактовки стоимости товаров уже отмечались выше в общей характеристике классической политической экономии. Но при этом весьма существенны и примечательны сделанные Д. Рикардо здесь же оговорки и комментарии, например, о том, что "меновая стоимость" обусловливается наряду с количеством и качеством труда редкостью товара и что об относительных ценах товаров следует говорить только тогда, когда их количество может быть увеличено человеческим трудом и в производстве которых действие конкуренции не подвергается никаким ограничениям. Или другой пример: "Но если я говорю, что труд является основой всякой стоимости и что относительное количество его определяет (почти исключительно) относительную стоимость товаров, - пишет Д. Рикардо, - то из этого еще не следует, что я упускаю из виду различия в качестве труда и трудность сравнения между часом или днем труда в одной отрасли промышленности с трудом той же продолжительности в другой. Оценка труда различных качеств скоро устанавливается на рынке с достаточной для всех практических целей точностью и в значительной мере зависит от сравнительного искусства рабочего и напряженности выполняемого им труда".
В то же время в изложении текста книги у Д. Рикардо (впрочем, как и в "Богатстве народов" у А. Смита) в отличие от работ К. Маркса категории "стоимость" и "цена" приводятся фактически как синонимы. В частности, говоря о "естественных" и "рыночных ценах", Д. Рикардо писал так: "Но если мы принимаем труд за основу стоимости товаров... то из этого еще не следует, что мы отрицаем случайные и временные отклонения действительной или рыночной цены товаров от этой их первичной и естественной цены".
Что касается утверждения Д. Рикардо о том, что на уровень цен товаров наряду с затрачиваемым живым трудом влияет и труд овеществленный, т.е. "труд, затраченный на орудия, инструменты и здания, способствующие этому труду", то с ним, конечно, нельзя не согласиться. Но небесспорен его тезис о том, что "относительная стоимость товаров" не зависит от изменений уровня заработной платы рабочих. И едва ли обоснованным можно назвать и такой тезис Д. Рикардо, что повышение стоимости труда (заработной платы) невозможно без соответствующего падения прибыл.
Из положений, высказанных Д. Рикардо в связи с характеристикой категории "стоимость", выделим еще два, которые по праву входят в "золотой фонд" классической политической экономии. Суть их состоит в следующем. Первое: деньги как товары при снижении своей стоимости обусловливают необходимость роста заработной платы, что в свою очередь "...неизменно сопровождается повышением цены товаров". И второе: деньги как всеобщее средство обмена между всеми цивилизованными странами "...распределяются между ними в пропорциях, которые изменяются с каждым усовершенствованием в торговле и машинах, с каждым увеличением трудности добывания пищи и других предметов жизненной необходимости для растущего населения".
Наконец, автор "Начал" был совершенно прав в своем убеждении о прямой зависимости снижения уровня меновой стоимости товаров от растущего использования в их производстве основного капитала, указывая на то, что "чем большую долю составляет основной капитал, тем больше будет это падение".
Категорию "капитал" Д. Рикардо характеризовал как "часть богатства страны, которая употребляется в производстве и состоит из пищи, одежды, инструментов, сырых материалов, машин и пр., необходимых, чтобы привести в движение труд". Здесь его позиция в принципе созвучна с другими представителями классической политической экономии, обращавшимися к теории капитала, но в отличие от них он сумел показать, что из-за неравенства прибыли на вложенный капитал последний "...перемещается из одного занятия в другое".
Концепция Д. Рикардо о ренте сохраняет свою актуальность и в наше время. Главные ее идеи заключаются в том, что рента всегда платится за пользование землей, поскольку ее количество не беспредельно, качество - неодинаково, а с ростом численности населения обработке начинают подвергаться новые участки земли, худшие по своему качеству и расположению, затратами труда на которых определяется стоимость сельскохозяйственных продуктов. Как пояснял Д. Рикардо, "не потому хлеб дорог, что платится рента, а рента платится потому, что хлеб дорог", а сама "рента не есть составная часть цены товаров". Убедительны и названные им ренто-образующие факторы: неодинаковый природный потенциал участков (плодородие) и разная удаленность этих участков от рынков, где может быть реализована полученная с них товарная продукция.
Очевидно, что для Д. Рикардо, как и для других классиков, земля невоспроизводима и рассматривается как ресурс физический, а не экономический. Поэтому в его понимании не только земля, но и рента выступают в качестве "свободного дара земли". И поскольку ограниченный фонд земли используется только одним способом (например, как пашня или как пастбище), да еще и с закономерностью убывающей отдачи от нее (земли), Д. Рикардо высказывает предостережение: "Труд природы оплачивается не потому, что она делает много, а потому, что она делает мало. Чем скупее становится она на свои дары, тем большую цену требует она за свою работу".
Взгляды Д. Рикардо на заработную плату, или, как он писал, "естественную" и "рыночную цену труда", вероятнее всего, сложились под влиянием теоретических воззрений его друга Т. Мальтуса, "предупреждавшего" человечество о катастрофических последствиях, если темпы роста населения будут опережать прирост необходимых средств для существования людей. Во всяком случае, характеризуя "естественную цену труда" как возможность рабочего содержать за свой труд себя и семью, оплачивая расходы на пищу, предметы насущной необходимости и удобства, а "рыночную цену труда" как плату, складывающуюся с учетом реального соотношения спроса и предложения на труд, Д. Рикардо сделал весьма сомнительный (почти мальтусовский) прогноз по поводу перспективного уровня заработной платы в обществе в связи с темпами народонаселения. Он писал: "При естественном движении общества заработная плата имеет тенденцию к падению, поскольку она регулируется предложением и спросом, потому что приток рабочих будет постоянно возрастать в одной и той же степени, тогда как спрос на них будет увеличиваться медленнее". В подтверждение своего пессимистического прогноза Д. Рикардо добавлял также, что повышение заработной платы будет всегда не в той мере, "чтобы рабочий имел возможность покупать столь же много предметов комфорта и необходимости, сколько он покупал до повышения цены этих товаров". Правда, исследуя "законы, которые регулируют заработную плату", он делал принципиальную оговорку, что доказываемая им тенденция заработной платы к падению может иметь место только в условиях "частной и свободной рыночной конкуренции" и когда заработная плата не будет "контролироваться вмешательством законодательства".
Неоднозначные суждения высказал Д. Рикардо в связи с формированием, динамикой и перспективой роста прибыли предпринимателей. По этому поводу он вновь исходил из сомнительного положения о том, что "прибыль зависит от высокой или низкой заработной платы, а заработная плата - от цены предметов жизненной необходимости... потому что количество всех других потребных предметов может быть увеличено почти беспредельно". Как и в случае с заработной платой, в условиях свободной конкуренции, по мнению Д. Рикардо, "прибыль имеет естественную тенденцию падать, потому что с прогрессом общества и богатства требующееся добавочное количество пищи получается при затрате все большего и большего труда". Однако здесь же он вполне правомерно добавил следующее: "К счастью, эта тенденция, это, так сказать, тяготение прибыли приостанавливается через повторные промежутки времени благодаря усовершенствованиям в машинах, применяемых в производстве предметов жизненной необходимости, а также открытиям в агрономической науке, которые позволяют нам сберечь часть труда, требовавшегося раньше, и таким образом понизить цену предметов первой необходимости рабочего".
Известно, что система монометаллизма, или, как еще говорят, система золотого стандарта, означающего закрепление за золотом монопольной роли денег, установилась в Англии в конце XVIII в., а в 1816 г. была законодательно подкреплена. Поэтому теоретические позиции Д. Рикардо по теории денег базировались на положениях, характерных для формы золотомонетного стандарта, согласно которому оговоренное законом количество золота в отчеканенной для обращения монете подлежало свободному и гарантированному размену на бумажные деньги. При этом, оставаясь приверженным трудовой теории стоимости, автор "Начал" писал, что "ни золото, ни какой-либо другой товар не могут служить всегда совершенной мерой стоимости для всех вещей". Кроме того, Д.Рикардо был сторонником количественной теории денег, увязывая изменение их стоимости как товаров с их (денег) количеством в обращении.
Исследуя закономерности экономического развития общества, в котором господствуют принципы неограниченной свободной конкуренции предпринимателей и свободы торговли, Д. Рикардо, пожалуй, не предвидел того, что в условиях экономического либерализма (и это подтвердил практический опыт мировой цивилизации) неотвратимы ограничивающие их тенденции и как следствие кризисы несоответствия произведенной товарной продукции и у слуг платежеспособному спросу на эти товары и услуги, т.е. так называемые кризисы перепроизводства (или, подругой трактовке, кризисы недопотребления). Подобный кризис впервые произошел в 1825 г. на родине ученого спустя два года после его смерти.
Сказанное свидетельствует о том, что Д. Рикардо признавал "закон рынков Сэя" (знакомство с этим "законом" последует ниже), т.е. догму о бескризисном и равновесном состоянии экономики при полной занятости. В частности, как бы в признание "закона Сэя" он писал: "Продукты всегда покупаются за продукты или услуги; деньги служат только мерилом, при помощи которого совершается этот обмен. Какой-нибудь товар может быть произведен в излишнем количестве, и рынок будет до такой степени переполнен, что не будет даже возмещен капитал, затраченный на этот товар. Но это не может случиться одновременно со всеми товарами".
В завершение еще о двух обобщениях, сделанных М. Блаугом в связи с творчеством Д. Рикардо. По его мнению, с одной стороны, "Богатство народов" А. Смита "содержит больше существенных обобщений, касающихся функционирования экономических систем, чем "Начала" Рикардо и, может быть, чем любой другой трактат по экономической теории XVIII или XIX в.". Но с другой, пишет он, "ведущие периодические издания и даже сама Британская энциклопедия попали в руки последователей Рикардо; популярная литература вторила идеям Рикардо, и парламент все больше уступал предложениям Рикардо в области экономической политики... труды Рикардо помогли превратить свободную торговлю в популярную цель британской политики".
2. Экономическое учение Ж. Б. Сэя
Жан Батист Сэй (1767-1832) - последовательный и значительный продолжатель творческого наследия А. Смита в первой трети XIX в. во Франции, абсолютизировавший идеи своего кумира об экономическом либерализме, стихийном рыночном механизме хозяйствования.
Он родился 5 января 1767 г. в Лионе в семье купца. Получив образование, достаточное по тем временам, чтобы продолжить семейные предпринимательские традиции, Ж.Б. Сэй решил заняться самообразованием, особенно изучением политической экономии. Для познания последней, как выяснилось впоследствии, решающее значение он придал "Богатству народов" А. Смита, идеи которого, на его взгляд, заслуживали популяризации как на благо Франции, так и всего человечества.
Жизненный путь Ж.Б. Сэя как ученого-экономиста, а не предпринимателя сложился в известной степени под влиянием политических событий, произошедших во Франции в конце XVIII -начале XIX в. и отчасти под впечатлением от поездки в 1789 г. в Англию, где в отличие от его страны в хозяйстве и политической экономии на первый план выходили уже индустриальные, а не аграрные проблемы.
Итак, по возвращении из Англии в том же 1789 г. Ж.Б. Сэй вступил в одно из страховых обществ, став секретарем администратора Клавьера - будущего министра финансов (1792), изучавшего (судя потому, что он обнаружил у него экземпляр книги А. Смита) знаменитое "Богатство народов". Спустя три года в 1792 г. Ж.Б. Сэй, примкнув к якобинцам, пошел волонтером в революционную армию. Затем в 1794 г. покинул ее, чтобы попробовать себя в качестве редактора парижского журнала и быть на острие социально-политической жизни своей страны, пробыв в этом качестве до 1799 г. Независимость и неординарность позиций молодого Ж.Б. Сэя, критическая оценка экономической деятельности правительства содействовали и его чиновничьей карьере на посту члена Трибуната в комитете финансов, на который он был назначен в 1799 г. Поэтому несомненно, что практический опыт в высшей сфере государственной экономической службы и глубокие познания теоретических разработок в области экономической мысли в сочетании с убежденным восприятием смитовской концепции экономического либерализма помогли Ж.Б. Сэю в написании собственных работ об основах теории развития общественного хозяйства.
Одна из первых теоретических заслуг Ж.Б. Сэя на этом поприще имеет преимущественно национальное значение. Как известно, во Франции в середине XVIII в. возникли и получили широкую популярность физиократические экономические теории, которые продолжали доминировать в экономической мысли страны, несмотря на появление в 1802 г. французского перевода "Богатства народов" А. Смита. Преодолеть сложившиеся стереотипы физиократизма соотечественников смог именно Ж.Б. Сэй благодаря одной из своих ранних, но значимых работ под названием "Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства" (1803).
Это была книга, лишь на первый взгляд повторявшая и интерпретировавшая идеи А. Смита. После ее издания Ж.Б. Сэй, как и его английские коллеги, продолжал работать над совершенствованием своего труда, неоднократно дополняя и переделывая для обновленных изданий, которые при его жизни имели место пять раз и превратили это сочинение в лучшее из всех остальных.
Перемены, произошедшие во Франции с падением режима Наполеона, реабилитировали имя Ж.Б. Сэя как ученого-экономиста и общественного деятеля. Он с воодушевлением продолжил работу над своими сочинениями по политической экономии, стал выступать с многочисленными лекциями, демонстрируя прекрасное искусство систематизировать и популяризировать основные положения экономической теории. Уже в 1816 г. в Атене Ж. Б. Сэй открыл курс лекций по политической экономии, а в 1817 г. выпустил в свет свой "Катехизис политической экономии". С 1819 г. в Консерватории искусств и ремесел он приступил к чтению лекций по специально введенному для него правительством Реставрации "Курсу индустриальной экономии".
В последние годы жизни с 1830 г. Ж. Б. Сэй возглавил специально созданную для него кафедру политической экономии в Коллеж де Франс, став основателем собственной школы экономической мысли, которую впоследствии представляли Фредерик Бастиа, Мишель Шевалье, ШарльДюнуайе и другие. За несколько летдо своей смерти Ж.Б. Сэй издал итоговую в своей жизни работу "Полный курс практической политической экономии" (в 1828-1929 гг.). В ней он попытался отразить прежде всего практическую значимость экономической теории, базирующейся на принципах экономического либерализма, невмешательства в экономику извне.
Оценивая творческое наследие Ж.Б. Сэя, следует отметить, что, по словам К. Маркса, он якобы не более чем вульгаризировал смитовское учение и политическую экономию. Но если утопический социализм, а затем и марксизм "извлекли" из учения А. Смита прежде всего положение об эксплуатации рабочего класса капиталистами и землевладельцами (посредством вычета в свою пользу из полного продукта труда и его стоимости), то "школа Сэя" во Франции, также строившая свое "мышление" на трудах А. Смита, одним из главных извлечений сделала положение о взаимосвязи и взаимообусловленности труда, капитала и земли как основных факторов общественного производства и создания стоимости общественного продукта.
С уважением и симпатией к Ж.Б. Сэю относился и его современник Д. Рикардо, который продолжал с ним интенсивно переписываться вплоть до своей смерти. В своих "Началах политической экономии" Д. Рикардо подчеркивал, что политическую экономию как науку обогатили в числе английских исследователей Дж. Стюарт, Дж. Милль и А. Смит, а французских - А. Тюрго, С. Сисмонди и Ж.Б. Сэй. При этом Д. Рикардо, тем не менее, смело и открыто высказывал критические замечания в адрес не только здравствовавших своих коллег Т. Мальтуса, Ж. Б. Сэя и других, но и своего кумира А.Смита.
Необходимо отметить, что Ж.Б. Сэй, как другие классики, конструировал политическую экономию по образцу точных наук, таких, например, как физика. В методологическом плане это означает признание законов, категорий и теорий, имеющих универсальное и первостепенное значение. Но нельзя не сказать также о том, что, по Сэю, назначение политической экономии всего лишь теоретическое и описательное.
Ж.Б. Сэй снискал себе несомненный авторитет смитианца, безоговорочно приняв принципы свободы рынков, ценообразования, внутренней и внешней торговли (фритредерство), неограниченной свободной конкуренции предпринимателей и недопустимости никаких проявлений протекционизма и возведя эти принципы в ранг абсолюта. В случае их принятия он предвещал человечеству объективную невозможность ни перепроизводства, ни недопотребления общественного продукта, т.е. экономических кризисов. Положение Ж.Б. Сэя о реализации общественного продукта позже получило название "закона рынков", или просто "закона Сэя", и разделяли этот "закон" не только столпы классической политической экономии Д. Рикардо, Т. Мальтус и др., но и экономисты многих других школ экономической мысли вплоть до начала XX в. Как образно выразился в данной связи Дж. К. Гэлбрейт, принятие или непринятие человеком "закона Сэя" было до 30-х гг. XX в. основным признаком, по которому экономисты отличались от дураков.
Труды Ж.Б. Сэя достаточно легко воспринимались прогрессивной общественностью Франции, Англии, США и ряда других стран потому, что, как заметил один из предшественников маржинализма О. Курно, стиль изложения в сочинениях по политической экономии Ж.Б. Сэя был столь же литературно безупречен, что и у А. Смита. Кроме того, по словам того же О. Курно, и А. Смит, и Ж.Б. Сэй не прибегали для достижения наибольшей точности своих аргументов (в отличие отД. Рикардо) к арифметическим и алгебраическим исчислениям "утомительного объема".
В истории экономических учений имя Ж.Б. Сэя ассоциируется, как правило, с образом ученого, беззаветно верившего в гармонию интересов классов общества в условиях рыночных экономических отношений и проповедовавшего для их утверждения принципы смитовской концепции экономического либерализма, саморегулируемости экономики. Критика основных идей Ж.Б. Сэя, в том числе и той, что принято называть "законом Сэя", по которой экономические кризисы появляются закономерными, несмотря на многочисленные в этой связи попытки опровержения социалистами-утопистами и марксистами, более чем 100 лет (т.е. до появления экономического учения Дж.М.Кейнса) оставалась для теории и практики мирового хозяйства недостаточно убедительной.
Однако чем же можно объяснить "долгожительство" концепции Ж. Б. Сэя о беспрепятственной и полной реализации общественного продукта и о бескризисном экономическом росте, воплотившейся в так называемом законе рынков? Здесь, пожалуй, можно указать на три обстоятельства, своими корнями уходящих в наследие А. Смита. Во-первых, смитовский "естественный порядок" предполагает гибкость цен и гибкость заработной платы, взаимовыгодный при пассивной роли денег обмен трудом и результатами своего труда всех субъектов рынка. С учетом этого по "закону Сэя" иной ход вещей совершенно неприемлем. Во-вторых, также "благодаря" А. Смиту "закон Сэя" исключает всякое вмешательство в экономику извне. В нем поддерживается требование о минимизации бюрократического по своей природе государственного аппарата, недопущении протекционизма. И в-третьих, "закон Сэя" предрекает поступательное развитие рыночных экономических отношений в обществе на базе достижений научно-технического прогресса. А несовершившиеся катаклизмы, которые "обещал" С. Сисмонди в случае падения приоритетной роли в экономической жизни страны участников уходящего в прошлое натурального хозяйства - "третьих лиц" (ремесленников, крестьян, кустарей), также отметали аргументы против этого "закона".
Итак, квинтэссенция "закона Сэя" состоит в том, что при достижении и соблюдении обществом всех принципов экономического либерализма производство (предложение) будет порождать адекватное потребление (спрос), т.е. производство товаров и услуг в условиях смитовского "естественного порядка" обязательно порождает доходы, на которые эти товары и услуги свободно реализуются. Подобным образом "закон Сэя" воспринимался всеми сторонниками концепции экономического либерализма, полагавшими, что гибкое и свободное ценообразование на рынке будет приводить к почти мгновенной реакции на изменения в конъюнктуре хозяйства, являясь гарантией саморегулируемости экономики.
Вместе с тем примечательно то обстоятельство, что сам Ж. Б. Сэй фразу "предложение создает соответствующий ему спрос" никогда не использовал, а изобретена она была Дж.М. Кейнсом. Последний, очевидно, прибег к ней, чтобы опровергнуть главную мысль Ж.Б. Сэя о том, что только тот или иной товар в отдельности может быть произведен в избытке, но никогда не все товары сразу. При этом классиком, по Кейнсу, является любой автор, разделявший "закон рынков Сэя".
К. Маркс, считавший себя продолжателем учения не только А. Смита, но и Д. Рикардо, особо резко критиковал последнего и всех тех, кто разделял положение Ж.Б. Сэя о невозможности экономических кризисов. В своей теории общественного воспроизводства К. Маркс, как известно, доказывал неизбежность периодических (циклических) кризисов перепроизводства. Он, кроме того, считал неприемлемыми трактовки экономических кризисов как кризисов недопотребления, как это следовало из трудов Т. Мальтуса, социалистов-утопистов, а также С. Сисмонди, П. Прудона и некоторых других экономистов.
Наряду с Д. Рикардо экономические взгляды Ж.Б. Сэя получили определенное одобрение и отражение в трудах Т. Мальтуса. В частности, популярная на значительном протяжении XX в. теория издержек производства. Мальтуса практически целиком зиждется на положениях выдвинутой немногим ранее него Ж. Б. Сэем теории трех главных факторов производства: труда, капитала и земли. Это еще раз говорит о полярности "извлечений", сделанных последователями творческого наследия А. Смита, Так, если Д. Рикардо, социалисты-утописты, С. Сисмонди, К. Маркс и некоторые другие экономисты, следуя "заветам" А. Смита, единственным источником стоимости товара (услуги) считали труд, то другая и также значительная часть экономистов различных школ и течений экономической мысли приняла в качестве исходной аргументацию Сэя-Мальтуса, в соответствии с которой стоимость товара складывается из издержек собственника-предпринимателя в процессе производства на средства производства (фактор "капитал"), на заработную плату (фактор "труд") и на ренту (фактор "земля").
В результате последователи Смита-Рикардо стали усматривать происхождение прибыли и ренты как вычет из стоимости труда рабочих, в эксплуатации труда капиталом и антагонизме классов. А последователи Сэя-Мальтуса, также считавшие себя смитианцами, и стоимость товара, и доходы классов общества увидели в совместном труде и мирном сотрудничестве представителей этих классов. Но только в конце XIX в. маржиналисты второй волны в лице А, Маршалла и других ученых доказали тупиковую сущность и теории трудовой стоимости, и теории издержек производства, поскольку в их основе лежит затратный принцип.
Однако что касается теории стоимости Ж.Б. Сэя, то к сказанному выше следует добавить, что у него на этот счет, как и у его учителя А. Смита, имели место несколько определений. Причем и здесь Ж.Б. Сэй не столько повторял своего кумира, сколько импровизировал в поисках новых "открытий". Например, памятуя положение А. Смита, что любой товар имеет два неразрывных свойства - меновую стоимость и потребительную стоимость, Ж.Б. Сэй оттенил особое значение взаимосвязи полезности и ценности предметов (товаров). В этой связи он писал, в частности, что "ценность есть мерило полезности" предмета. Тем самым Ж.Б. Сэй допускал возможность измерения стоимости не только количеством затраченного труда, но и степенью полезности продукта труда.
Одновременно и гораздо большее значение в создании стоимости товара Ж.Б. Сэй придавал предложенной им же теории трех факторов производства. Труд, земля и капитал, на его взгляд, участвуя в процессе производства, оказывают услугу по созданию стоимости, Триединая формула, вытекающая из теории трех факторов Ж.Б. Сэя, в соответствии с которой фактор "труд" порождает заработную плату как доход рабочих, фактор "капитал" порождает прибыль как доход капиталистов, а фактор "земля" - ренту как доход землевладельцев, по сути своей явилась своеобразной интерпретацией взглядов А. Смита. Речь идет о том, что, заимствовав у А. Смита идею о влиянии классовой структуры общества на происхождение и распределение различных видов доходов, Ж.Б. Сэй как бы "уточнил", что названные выше факторы ("труд", "капитал", "земля") имеют самостоятельное значение в создании доходов рабочих, капиталистов и землевладельцев.
Следовательно, у Ж.Б. Сэя отвергается всякая мысль о возможности в условиях ничем не ограниченной свободной конкуренции предпринимателей эксплуатации факторов производства и классов общества. Ж. Б. Сэй и его ученики, таким образом, пытались вывести весьма упрощенное положение о гармонии экономических интересов всех слоев общества, строя свои суждения на известной идее А. Смита о том, что личный интерес "экономического человека", направляемый "невидимой рукой", обязательно совпадает с общественным.
Вопрос о пропорциях, если можно так выразиться, в которых созданная главными факторами производства стоимость общественного продукта распределяется на доходы владеющих этими факторами классов общества, по мнению Ж.Б. Сэя, самостоятельного значения не имеет. В частности, доходы предпринимателя, по определению Ж.Б. Сэя, представляют собой "вознаграждение за его промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух порядка и руководительство". Как и Т. Мальтус, он был убежден, что положение "низших классов" непременно улучшается, и поэтому ради пополнения "высших классов" сам "рабочий класс больше всех других заинтересован в техническом успехе производства". Что же касается "производителей", то и среди них каждый заинтересован в благополучии другого.
Наконец, понятие "вульгарная политическая экономия", которое ввел в научный оборот главным образом К. Маркс, в значительной степени связано с теорией факторов производства Ж. Б. Сэя. Эту теорию, равно как и теорию издержек Т. Мальтуса, К. Маркс счел апологетической, преднамеренной и вульгарной защитой интересов эксплуататорских слоев капиталистического общества.
3. Экономическое учение Т. Мальтуса
Томас Роберт Мальтус (1766-1834) - видный представитель классической политической экономии Англии. Творчество этого ученого формировалось в основном в первой четверти XIX в., но результаты его научных изысканий ценны и для современной экономической теории.
Родился Т. Мальтус в сельской местности вблизи от Лондона в семье помещика. Его отец был человеком образованным, водил знакомство с философами и экономистами своего времени, в том числе с Д. Юмом и другими.
Как младшему сыну Т. Мальтусу, по обычаю, предназначалась духовная карьера. Закончив колледж Кембриджского университета, он принял духовный сан и получил в сельском приходе место второго священника. Однако молодой Мальтус, всегда тяготевший к науке, с 1793 г. (в 27 лет) стал одновременно преподавать в колледже. При этом все свое свободное время он посвящал исследованию захватившей его еще в юношеских беседах и дискуссиях с отцом проблемы взаимосвязи экономических процессов и природных явлений.
Из основных этапов в биографии Т. Мальтуса немаловажно указать также на тот факт, что женился он довольно поздно, в 39 лет, и имел трех сыновей и одну дочь.
В 1798 г. появилась анонимно опубликованная книга под названием "Опыт о законе народонаселения". Ее автором оказался неженатый молодой пастор - будущий ученый-экономист Т. Мальтус, навлекший на себя неисчислимые нападки. Во многом по данной причине, а точнее, для улучшения своего произведения он в течение 1799-1802 гг. совершает путешествие по ряду государств Европы. И спустя пять лет, в 1803 г., на этот раз под своим именем в предисловии ко второму изданию этой книги (всего при его жизни вышло шесть изданий нарастающим раз за разом тиражом), искренне признавая тяжесть восприятия некоторых удручающих прогнозов, содержащихся в работе, и допуская неизбежность "ошибок в счете и изложении фактов", он писал: "Что же касается моих соображений...то, надеюсь, что в этом отношении я не буду опровергнут опытом прошлого... Придерживаясь такого мнения, необходимо в тоже время признать, что нищета и бедствия низших классов населения представляют непоправимое зло... Но если какие-либо ошибки, помимо моей воли, вкрались в эту работу, они не могут иметь значительного влияния на сущность моих соображений".
Успех, который принесла Т. Мальтусу публикация его первой книги, побудил автора "Опыта" сделать это сочинение более совершенным. Поэтому не только второе, но и последующие издания были существенно обновлены и расширены, в том числе историческими экскурсами, критическим анализом трудов других авторов. В итоге в отличие от формы краткого памфлета в первом издании во всех остальных книга представляла собой обширный трактат.
Правильность научного предвидения Т. Мальтуса оказалась очевидной прежде всего потому, что обоснованная им теория народонаселения, популярности которой благоприятствовало многократное переиздание "Опыта о законе народонаселения", стала неотъемлемой частью методической базы, как это признавали они сами, и Чарльза Дарвина, и Давида Рикардо, и многих других ученых с мировым именем.
В чем же состоит новизна и оригинальность теории народонаселения Т. Мальтуса, принесшая ему, говоря словами М. Блауга, совершенно невероятный успех, ни с чем не сравнимый в истории экономической мысли .Соображения самого М. Блауга на этот счет сводятся к следующему. Т. Мальтус явился создателем теории народонаселения, из которой вытекают определенные аналитические выводы, превратившие ее в неотъемлемую часть наследия классической экономической мысли. Эта теория стала неким стандартом в суждениях классиков об экономической политике, сводя причину бедности к простому соотношению темпа прироста населения с темпом прироста жизненных благ, определяющих прожиточный минимум. По Мальтусу, всякая сознательная попытка усовершенствования человеческого общества с помощью социального законодательства будет сметена неодолимой людской массой, и поэтому каждому человеку необходимо заботиться о себе самому и полностью отвечать за свою непредусмотрительность.
"Опыт" Т. Мальтуса не восприняли главным образом представители марксистской экономической теории. Критикуя это сочинение, они традиционно усматривали в нем лишь "глупости" и "апологетику" в надежде доказать никчемность его автора как ученого. Особым нападкам подвергалась центральная идея книги о влиянии численности и темпов прироста населения на благосостояние общества. И хотя она (идея) в принципе верна и актуальна, следует признать, что расчеты Т. Мальтуса, которые должны были с достоверностью подтвердить вытекающие из нее прогнозы, оказались, к счастью, нереальными. Ведь он пытался возвести в ранг закона положение о том, что при благоприятных условиях (если будут изжиты ставшие почти естественными и неотвратимыми в силу безудержного роста численности населения войны, болезни и нищета бедных слоев общества) население, увеличиваясь в геометрической прогрессии, будет удваиваться каждые 20-25 лет, а производство пищи и других необходимых предметов существования, возрастая всего лишь в арифметической прогрессии, не сможет приумножаться аналогичными темпами. И тогда из-за перенаселения бедность может стать жалким уделом всего человечества.
В самом деле, биологическую способность человека к продолжению рода. Т. Мальтус характеризует его природными инстинктами так же, как и у животных. Причем эта способность, полагает он, несмотря на постоянно действующие принудительные и предупредительные ограничения, превосходит физическую способность человека наращивать продовольственные ресурсы. Столь простые и не требующие дополнительных аргументов и фактов идеи стали истинной причиной многочисленных и неоднозначных откликов на теорию Т. Мальтуса.
Однако невозможность увеличивать производство продовольствия Т. Мальтус объяснял не только медленными техническими усовершенствованиями в сельском хозяйстве и ограниченностью ресурсов земли, а прежде всего надуманным и популярным в то время "законом убывающего плодородия почвы". Кроме того, использованная им американская статистика в пользу "геометрической прогрессии" роста численности населения более чем сомнительна, ибо не отражает разницу между числом иммигрантов в США и числом родившихся в этой стране. Но одновременно нельзя, по-видимому, забывать оговорку самого Т. Мальтуса о том, что, познакомившись с его трудом, "всякий читатель должен признать, что, несмотря на возможные ошибки, практическая цель, которую преследовал автор этого сочинения, состояла в улучшении участи и увеличении счастья низших классов общества".
Резюмируя все "за" и "против" в связи с "Опытом" Т. Мальтуса, М. Блауг утверждает: "Неверные прогнозы мальтусовской теории народонаселения объясняются тем, что мотивы к ограничению рождаемости вовсе не были независимы от исхода гонки между величиной населения и объемом средств существования". Поэтому он делает вывод о том, что даже в результате столетней дискуссии по поводу теории народонаселения этого автора "его теорию можно интерпретировать так, чтобы она соответствовала критерию опровержимости (в этом виде она и была опровергнута)".
Талант Т. Мальтуса как ученого-исследователя и преподавателя с более чем десятилетним стажем не остался незамеченным. В 1805 г. он принял предложенную ему кафедру профессора современной истории и политической экономии во вновь созданном колледже Ост-Индской компании, где исполнял также обязанности священника. Продолжая научные изыскания, в 1815 г. Т. Мальтус издал еще одно произведение, первые слова названия которого повторяют заголовок знаменитого "Богатства народов" А. Смита. Им стала книга "Исследование о природе и возрастании земельной ренты". В данном сочинении Т. Мальтус, исходя из естественной природы ренты, пытался раскрыть механизм ее формирования и роста, обосновать значение этого вида доходов в реализации произведенного в обществе совокупного продукта. Однако окончательное суждение о ренте и некоторых других проблемах экономики он высказал позднее в 1820 г. В тот год Т. Мальтус выпустил свой главный в творческом отношении труд "Принципы политической экономии, рассматриваемые в расчете на их практическое применение", который в теоретико-методологическом плане не имел существенных отличий от изданных тремя годами ранее знаменитых "Начал политической экономии" его друга Д.Рикардо.
Обращает на себя внимание то, что критиками творчества Т. Мальтуса, как правило, замалчивается или упоминается вскользь сам факт многолетних дружественных отношений и научных контактов между ним и Д. Рикардо. В лучшем случае их дружба и сотрудничество преподносятся как нечто случайное, обусловленное идейными спорами и разногласиями "разных" по призванию коллег.
Между тем Т. Мальтус и Д. Рикардо имели немало общих суждений по социально-экономическим и общественным проблемам. Например, Д. Рикардо разделял "железный закон заработной платы" Т. Мальтуса, которой вытекает из его теории народонаселения и в соответствии с которым зарплата в обществе якобы не может расти, неизменно оставаясь на низком уровне.
Почти идентичными по существу были и теории стоимости Т. Мальтуса и Д. Рикардо, имея в виду не только затратный принцип, который лежит в их основе, но и сделанные к ним личные комментарии. В частности, в очередном издании своих "Начал" в главе "О стоимости" Д. Рикардо добавил примечание с полной выдержкой сравнения трудовой теории и мальтусовской теории издержек в "Принципах политической экономии", на которое ответил: "Г-н Мальтус думает, по-видимому, что согласно моей теории издержки производства какой-либо вещи и стоимость ее тождественны; это так, если он под издержками понимает "издержки производства", включающие прибыль".
К сказанному добавим также, что Т. Мальтус фактически повторил Д. Рикардо в освещении теории прибыли. Последнюю оба автора представляли себе в качестве составной части цены. Причем по формулировке Т. Мальтуса для ее выявления из стоимости (цены) товара следует вычесть издержки в процессе производства на труд и капитал.
Личный вклад Т. Мальтуса в разработки классической политической экономии и концепции рыночных экономических отношений отнюдь не ограничивается выявлением взаимосвязи экономических процессов и природы или полемикой с Д. Рикардо, помогавшей обоим ученым вносить коррективы в свои теоретические и методологические позиции. Важный аспект, в котором Т. Мальтус пошел дальше Д. Рикардо и других экономистов той поры и который остался в истории экономической мысли, - это его исследование проблем реализации совокупного общественного продукта. Дело в том, что в соответствии с достигнутым к началу XIX в. "классической школой" уровнем экономической теории (особенно "благодаря" А. Смиту и Д. Рикардо) ключевой проблемой в экономике считалось накопление, обеспечивающее инвестирование дальнейшего роста производства. Возможные трудности в потреблении, т.е. реализации производимой товарной массы, во внимание не принимались и оценивались как частное преходящее явление. И это несмотря на завершившийся к тому времени в развитых европейских странах промышленный переворот, который сопровождался и такими новыми социальными невзгодами, как разорение в конкурентной борьбе мелких собственников-предпринимателей и безработица. Учитывая определенную тенденциозность суждений своих предшественников и современников "по школе" о производительном и непроизводительном характере труда различных "классов" общества, Т. Мальтус в "Принципах" выдвинул неожиданное в ту пору положение о недостижимости достаточного спроса и полной реализации производимого общественного продукта без посильного и столь же необходимого участия в этом наряду с производительными классами и "непроизводительных классов". Тем самым Т. Мальтус бросил смелый вызов тем, кто допускал абсурдную мысль о паразитизме огромных масс людей, относимых к непроизводительным классам из-за их деятельности, скажем, в вооруженных силах (армии) или религиозных и административных учреждениях и т.п. По мнению Т. Мальтуса, чиновничество и другие непроизводительные слои общества представляют собой совокупность "третьих лиц", содействующих и созданию, и реализации общественного продукта. В частности, "по Мальтусу, интересы землевладельцев отнюдь не противоречат всегда интересам остального общества - напротив, экономическое процветание зависит от процветания класса лендлордов". Впрочем, в частной переписке Т. Мальтус и Д. Рикардо не обошли и проблемы теории реализации. Они были солидарны в отношении того, что касалось возможности облегчить бремя безработицы путем реализации общественных программ, как, например, дорожного строительства. Но Т. Мальтус, судя по его высказываниям в "Принципах", был убежден в том, что "одна только покупательная способность работающих классов не в состоянии обеспечить стимулы для полного использования капитала" и что капиталисты, "по предположению, обрекли себя на бережливость, чтобы путем лишения себя привычных удобств и удовольствий сберегать часть своего дохода и накапливать предметы роскоши". Исходя из этого заблуждения о "самоуничтожающихся сбережениях", Т. Мальтус, как и Д. Рикардо, считает, что пределов для расширения производства не существует. А на вопрос о масштабах перепроизводства отвечает: "Вопрос о перепроизводстве состоит исключительно в том, может ли оно быть всеобщим, так же как и затрагивать отдельные сферы экономики, а не в том, может ли оно быть перманентным, также как и временным". Следовательно, по Мальтусу в отличие от Рикардо, возможны не только частные, но и общие кризисы. Но при этом оба они единодушны в том, что любые кризисы - явления временные, и в этом смысле доводы об их отступничестве от постулатов "закона Сэя" исключаются. Несмотря на то что с высот современной экономической теории концепция Т. Мальтуса о возможности полной реализации (а по сути предотвращения кризисов) посредством предъявляемого спроса "третьих лиц" в действительности подобного достичь не позволяет, ее значение, тем не менее, велико. Как признал более 100 лет спустя Дж.М. Кейнс, именно Т. Мальтус явился для него тем автором, кто вооружил его антикризисными идеями о факторах "эффективного спроса", роли в потреблении произведенного продукта промежуточных слоев общества и др.
Глава 7. Завершение классической политической экономии
1. Экономическое учение Дж.С. Милля
Джон Стюарт Милль (1806-1873) - один из завершителей классической политической экономии и "признанный авторитет в научных кругах, чьи исследования выходят за пределы технической экономики".
Его отец Джеймс Милль - экономист, ближайший друг Д. Ри-кардо - строго следил за воспитанием сына. Поэтому младшему Миллю уже в 10лет приходилось делать обзор всемирной истории и греческой и латинской литературы, а в 13 он даже написал историю Рима, продолжая одновременно изучение философии, политической экономии и других наук,
Свои первые "Опыты" по политической экономии Дж.С. Милль опубликовал, когда ему было 23 года, т.е. в 1829 г. В 1843 г. появилась его философская работа "Система логики", которая принесла ему известность. Главный же труд (в пяти книгах, как у А. Смита) под названием "Основы политической экономии" был издан в 1848 г.
Практическая деятельность Дж.С. Милля была связана с Ост-Индской компанией, в которой он занимал высокий пост вплоть до ее закрытия в 1858 г. В 1865-1868 гг. он был членом парламента.
После смерти жены, помогавшей ему в подготовке многих научных работ, Дж.С. Милль переехал во Францию, где в Авиньоне провел последние 14 лет своей жизни (1859-1873), не считая периода его членства в парламенте.
Принимая во внимание признание самого Дж.С. Милля, в теоретико-методологическом плане он действительно во многом близок своему кумиру Д. Рикардо. Между тем позиции, принимаемые как "логический вывод" из учения Д. Рикардо, и позиции, демонстрирующие творческие достижения непосредственно Дж.С. Милля, сосредоточены в основном в его лучшем труде, полное наименование которого "Основы политической экономии и некоторые аспекты их приложения к социальной философии", о чем и последует речь ниже.
Как видно уже из книги I пятикнижия, Дж.С. Милль принял рикардианский взгляд на предмет политической экономии, выдвинув на первый план "законы производства" и "законы распределения". Причем в последней главе книги III автор "Основ" почти повторяет своих предшественников по "школе", указывая, что "в экономическом развитии нельзя не считаться с возможностями сельского хозяйства".
В области методологии исследования у Дж. С. Милля очевидно как повторение достигнутого классиками, так и существенное поступательное продвижение. Так, в седьмой главе книги III он солидаризируется со сложившейся концепцией "нейтральности" денег, и в ряде последующих глав этой книги несомненна его приверженность количественной теории денег. Отсюда из-за недооценки функции денег как меры ценности товарного запаса Дж.С. Милль дает упрощенную характеристику богатства. Последнее, на его взгляд, определяется как сумма покупаемых и продаваемых на рынке благ.
В то же время специфичным для методологии автора "Основ" является противопоставление законов производства и законов распределения. Первые, как он полагает, неизменны и заданы техническими условиями, т.е. наподобие "физических истин" они имеют характер, "свойственный естественным наукам", "в них нет ничего, зависящего от воли". А вторые, поскольку ими управляет "человеческая интуиция", таковы, "какими их делают мнения и желания правящей части общества, и весьма различны в разные века и в разных странах". Именно законы распределения, на которые влияют "законы и обычаи данного общества", предопределяют персональное распределение собственности посредством распределения доходов между "тремя основными классами общества". Из этой методологической посылки формирования законов распределения человеческими решениями Дж.С.Милль разрабатывает затем собственные рекомендации социального реформирования общества.
Другой новый момент в методологии исследования Дж.С. Милля - попытка выявления различий в заимствованных им у О. Конта понятиях "статика" и "динамика". В первой главе книги IV он отмечает, что всем экономистам было свойственно стремление познать законы экономики "общества стационарного и неизменного" и что теперь следует добавить "динамику политической экономии к ее статике".
Из затронутых Дж.С. Миллем многочисленных теоретических проблем сложно какую-либо поставить на первое место. Начнем, тем не менее, с теории производительного труда (вторая и третья главы книги 1). По сути этой теории он целиком солидарен с А. Смитом. В ее защиту автор "Основ" утверждает, что только производительный труд (труд, результаты которого осязаемы) создает "богатство", т.е. "материальные блага". Новизна его позиции здесь лишь в том, что производительным он рекомендует также признать труд по охране собственности и приобретению квалификации, позволяющий наращивать накопление. По утверждению Дж.С. Милля, доходы от производительного труда имеют производительное потребление, если это потребление "поддерживает и увеличивает производительные силы общества". А любые доходы от непроизводительного труда, считает он, - это только простое перераспределение дохода, созданного производительным трудом. Даже потребление заработной платы рабочих, по Миллю, производительно, если оно доставляет минимум средств, необходимых для поддержания рабочего и его семьи, и непроизводительно в той части, в какой оно доставляет "предметы роскоши".
Дж.С. Милль по существу заработной платы придерживался в основном взглядов Д. Рикардо и Т.Мальтуса. Характеризуя ее как плату за труд и полагая, что она зависит от спроса и предложения на рабочую силу, автор "Основ" повторил их вывод о неизбежном минимальном размере оплаты труда рабочих, что стало основой его доктрины "рабочего фонда". В соответствии с последней ни классовая борьба, ни профсоюзы не могут предотвратить формирование заработной платы на уровне прожиточного минимума. Но в 1869 г. водной из своих статей Дж.С. Милль официально отказался от положений доктрины "рабочего фонда", признав, что профсоюзы действительно влияют на действия по ограничению заработной платы, которые может "совершить конкуренция на рынке труда". Кроме того, следует отметить, что, по Миллю, заработная плата при прочих равных условиях более низкая, если труд менее привлекателен. Наконец, как видно из четвертой главы книги I, Дж.С. Милль, как и Д, Рикардо, не отождествляет понятие "минимум заработной платы" с понятием "физиологический минимум", разъясняя, что первое превышает второе. При этом источником для выплаты заработной платы автор "Основ" называет некий "капитальный запас".
Четвертую-шестую главы книги I Дж.С. Милль посвящает теории капитала, который характеризует как "ранее накопленный запас продуктов прошлого труда". В пятой главе, в частности, развивается положение о том, что капиталообразование как основа инвестиций позволяет расширить масштабы занятости и может предотвратить безработицу, если, правда, не имеются в виду "непроизводительные расходы богатых".
Еще одной общей позицией Дж.С. Милля и Д. Рикардо является осмысление теории ренты. Автор "Основ" принимает положения Д. Рикардо о рентообразующих факторах, видя в ренте "компенсацию, уплачиваемую за пользование землей". Но, как уточняет Дж.С. Милль, следует учитывать, что в зависимости от формы использования земельного участка он может либо обеспечивать ренту, либо, наоборот, потребует издержек, исключающих этот доход.
Не вдаваясь в другие подробности теории распределения доходов Дж.С. Милля, т.е. распределения заработной платы, ренты и прибыли, отметим, что автор "Основ" в главных выводах на этот счет всецело примкнул к "лагерю" мальтузианцев. Судя по десятой главе книги I, теория народонаселения Т. Мальтуса для него просто аксиома, особенно когда в третьем разделе этой главы он констатирует, что в Англии в течение 40 лет после переписи населения 1821 г. средства для существования не опережали темп роста населения. Затем в двенадцатой и тринадцатой главах книги II мы видим многообразную аргументацию мер по ограничению семьи за счет добровольного снижения рождаемости, эмансипации женщин и т.п.
К теории стоимости Дж.С. Милль обратился в третьей книге пятикнижия. В первой ее главе, рассмотрев понятия "меновая стоимость", "потребительная стоимость", "стоимость" и некоторые другие, он обращает внимание на то, что стоимость (ценность) не может возрасти по всем товарам одновременно, так как стоимость представляет собой понятие относительное. А в четвертой главе книги III автор "Основ" повторяет тезис Д. Рикардо о создании стоимости трудом, требующимся для производства товарных благ, заявив при этом, что именно количество труда "имеет первостепенное значение" в случае изменения стоимости.
В книге III рассматривается и теория денег. Здесь Дж.С. Милль показывает свою приверженность количественной теории денег, в соответствии с которой увеличение или уменьшение количества денег влияет на изменение относительных цен товаров. По его словам, при прочих равных условиях стоимость самих денег "меняется обратно пропорционально количеству денег: всякое увеличение количества понижает их стоимость, а всякое уменьшение повышает ее в совершенно одинаковой пропорции". Далее, как видно из девятой главы, цены товаров регулируются прежде всего количеством находящихся в обращении в данный момент денег, поскольку золотой запас настолько велик, считает он, что возможные изменения издержек на добычу золота за тот или иной год не могут сразу повлиять на корректировку цен. При этом упоминавшийся выше тезис автора "Основ" о "нейтральности" денег сводится к высказыванию, согласно которому в "общественной экономике нет ничего более несущественного по своей природе, чем деньги, они важны лишь как хитроумное средство, служащее для экономии времени и труда. Это механизм, позволяющий совершать быстро и удобно то, что делалось бы и без него, хотя и не столь быстро и удобно, и, как у многих других механизмов, его очевидное и независимое влияние обнаруживается только тогда, когда он выходит из строя".
Первые суждения и трактовки социализма и социалистического устройства общества среди крупных представителей классической политической экономии принадлежат Дж.С. Миллю. Этих вопросов он коснулся вначале в первой главе книги II в связи с проблемой собственности. Но при всей доброжелательности к "социализму" автор "Основ" принципиально отмежевывается от социалистов в том, что социальная несправедливость якобы связана с правом частной собственности как таковой. По его мнению, задача состоит лишь в преодолении индивидуализма и злоупотреблений, возможных в связи с правами собственности. В шестой главе книги IV он даже заявляет, что жизненный идеал нельзя рассматривать как "борьбу за преуспевание", ибо "только в отсталых странах мира увеличение производства является наиболее важной задачей - в более развитых странах экономически необходимым считается усовершенствование распределения". Наконец, в седьмой главе этой же книги Дж.С. Милль допускает мысль, что "трансформация общества" в сторону самопроизвольного превращения накопленных капиталов в собственность "тех, кто пользуется ими для производства", могла бы обеспечить "комбинацию, более всего подходящую к организации промышленности". Вместе с тем главный его вывод однозначен: хотя решение практических проблем требует "распространения социалистического мировоззрения", но "общим принципом должно быть laissez faire, и каждое отступление от него, не продиктованное соображениями какого-то высшего блага, есть явное зло".
Идеи активизации участия государства в социально-экономическом развитии общества и связанные с этим реформы охватывают в работе Дж.С. Милля многие проблемы. Так, из двадцатой и двадцать первой глав книги III следует, что государству целесообразно ориентировать центральный банк на рост (повышение) банковского процента, поскольку за этим последует прилив в страну иностранного капитала и усиление национального валютного курса и соответственно будет предотвращена утечка золота за границу. Далее, в седьмой-одиннадцатой главах книги V, разговор о функциях британского государства становится гораздо более содержательным. Вначале (глава седьмая) автор "Основ" обосновывает нежелательность крупных государственных расходов, затем (восьмая-девятая главы) аргументирует, почему в Англии законные государственные функции выполняются неэффективно, и после этого (десятая-одиннадцатая главы) переходит к вопросам государственного вмешательства.
Будучи убежденным в том, что "общим принципом должно быть laissez faire", Дж.С. Милль, особенно судя по одиннадцатой главе книги V, все же понимает, что существуют различные сферы общественной деятельности - сферы "бессилия рынка", где рыночный механизм неприемлем. И для того, чтобы без ниспровержения "системы частной собственности" обеспечить "ее улучшение и предоставление полного права каждому члену общества участвовать в приносимых ею выгодах" и чтобы утвердился порядок, при котором "никто не беден, никто не стремится стать богаче и нет никаких причин опасаться быть отброшенным назад из-за усилий других протолкнуться вперед", автор "Основ" обращается к возможностям государства в части создания инфраструктуры, развития науки, упразднения законов, запрещающих деятельность профсоюзов или ограничивающих ее, и т.д.
Доктрина социальных реформ Дж.С. Милля своим возникновением "обязана" его допущению мысли о том, что нельзя изменить лишь законы производства, а не законы распределения. В этом явное непонимание того, что "производство и распределение не составляют обособленных сфер; они взаимно и почти всесторонне проникают друг в друга". Поэтому тенденциозны и главные положения его реформ, которые Ш. Жид и Ш. Рист свели к трем нижеследующим позициям:
) уничтожение наемного труда при помощи кооперативной производительной ассоциации;
) социализация земельной ренты при помощи земельного налога;
) ограничение неравенства богатства при помощи ограничения права наследования.
Качество образования, по Миллю, выявляется не сразу, и, чтобы не позволить правительству "лепить мнения и чувства людей, начиная с юного возраста", им рекомендуется не общедоступное государственное образование, а система частных школ или обязательное домашнее образование до определенного возраста. Государственные школы, по его мнению, могут быть исключением только для отдаленных районов. Общественный образовательный минимум, поставленный на частную основу, полагает автор "Основ", необходимо сочетать с системой государственных экзаменов (за неуспех на экзамене взимаемый с родителей налог явится компенсацией за продолжение образования), вменив в обязанность государства обеспечение "денежной поддержки начальной школы".
2. Экономическое учение К. Маркса
Карл Маркс (1818-1883) как один из завершителей классической политической экономии оставил заметный след в истории экономической мысли. Его идеи зачастую выходят за рамки непосредственно экономических проблем, сочетаясь с философскими, социологическими и политическими.
Карл Маркс родился 5 мая 1818 г. в немецком городе Трире. Он был вторым из девяти детей адвоката Генриха Маркса, выходца из семьи раввинов, перешедшего в 1816 г. из иудейства в протестантизм.
В 1830-1835 гг. учился в гимназии города Трира. С 1835 г. учился на отделении права Боннского университета, ас 1836 по 1841 г. изучал право, философию, историю и историю искусств в Берлинском университете, по завершении которого (1841) получил степень доктора на философском факультете Йенского университета.
К. Маркс всю остальную свою жизнь (1850-1883) находит убежище в Лондоне. В лондонский период жизни К. Маркс пишет в числе многих произведений и "Капитал", который рассматривал как труд всей своей жизни. Что касается финансовой стороны его жизни в этот период, то она складывалась весьма непросто. Так, с 1851 г. ив течение десяти лет К. Маркс становится сотрудником газеты "Нью-Йорк дейли трибюн", но из-за финансовых трудностей на протяжении 1852-1857 гг. вынужден в основном заниматься журналистикой ради заработка, что почти не оставляло времени для продолжения экономических исследований. Правда, несмотря на это, ему удается подготовить работу "К критике политической экономии", и при содействии Ф.Лассаля, уговорившего одного из берлинских издателей принять ее, в 1859 г. она была опубликована.
Однако в 1862 г. разрыв с Ф. Лассалем, прекращение с началом гражданской войны в США сотрудничества в "Нью-Йоркдейли трибюн" вызвали значительные финансовые затруднения, затянувшиеся до 1869 г., когда неразлучный друг и соратник Ф. Энгельс решил эту проблему, обеспечив К. Маркса ежегодной рентой. Именно в этот период, ценою неимоверных усилий и будучи не вполне здоровым - в 1867 г. он окончательно отредактировал и в том же году в Гамбурге издал I том "Капитала". Два других тома (с самого начала было задумано выпустить "Капитал" в трех томах) ко времени издания первого не были готовы к публикации как ввиду болезни и финансовых затруднений, так и, скорее всего, из-за осознания автором незавершенности этой работы.
При жизни К. Марксу так и не удалось завершить II и III тома "Капитала". Еще в ноябре 1878 г. в письме Н. Даниельсону он писал, что к концу 1879 г. подготовит к печати II том "Капитала", но 10 апреля 1879 г. сообщал ему же, что этот том опубликует не ранее чем изучит развитие и завершение кризиса английской промышленности.
К. Маркса не стало 14 марта 1883 г. - спустя два года после смерти в 1881 г. его жены Женни Маркс. Весь труд по сбору и подготовке к публикации II (вышел в свет в 1885 г.) и III (издан в 1894 г.) томов "Капитала" взял на себя Ф. Энгельс. По-видимому, в самом деле "довольно трудно установить, какая часть приходится на долю Энгельса в произведениях Маркса, но, очевидно, она немаловажная" Но что касается "Капитала", несомненно и другое: "Тома II и III- посмертные. Их содержание было извлечено Энгельсом из объемистых рукописей Маркса, далеко не законченных".
Творческое наследие К. Маркса имеет много общего с достижениями его предшественников по "классической школе" экономической мысли, особенно А. Смита и Д. Рикардо. Однако их теоретико-методологические позиции, как полагал автор "Капитала", стали лишь вершиной основ "буржуазной" экономической теории, и после их трудов "классическая политическая экономия" якобы себя исчерпала. Уже в главе 1 тома I "Капитала" К. Маркс заявляет, что "вульгарный экономист" отошел от принципов Смита-Рикардо, игнорирует "реальные" и "определяющие факторы", скользит по поверхности экономических явлений и имеет дело с субъективным отношением к денежным издержкам экономических агентов. При этом "вульгарный экономист", по Марксу, является выразителем буржуазной (классовой) идеологии и по данной причине (даже не имея намерений быть неправдивым) лишен возможности толковать реальность объективно.
По признанию самого К. Маркса, как ученый методологически он исходил одновременно из трех научных источников: английской классической политической экономии Смита-Рикардо, немецкой классической философии Гегеля-Фейербаха и французского утопического социализма. У представителей первых им заимствованы в числе многих других трудовая теория стоимости, положения закона тенденции нормы прибыли к понижению, производительного труда и др., у вторых - идеи диалектики и материализма, у третьих - понятие классовой борьбы, элементы социологического устройства общества и др. Поэтому автор "Капитала" является не единственным в числе исследователей начала и середины XIX в., рассматривавших политику и государство как вторичные явления по отношению к социально-экономическим, предпочитавших, следуя каузальному подходу, классифицировать экономические категории как первичные и вторичные, считавших экономические законы, капитализм и соответственно рыночный механизм хозяйствования преходящими и т.п.
Однако центральное место в методологии исследования К. Маркса занимает его концепция базиса и надстройки, о которой он заявил еще в 1859 г. в работе "К критике политической экономии". Основная идея в этом произведении была сформулирована так: "В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание".
Между тем по большому счету в концепции базиса и надстройки предпринята попытка дать экономическую интерпретацию истории с учетом диалектики производительных сил и производственных отношений, которая подсказывает, по замыслу К. Маркса, процесс перехода от капитализма к социализму, ибо "буржуазной общественной формацией, - пишет он, - завершается предыстория человеческого общества". По Марксу, недиалектический подход и необоснованное признание законов капиталистической экономики универсальными не позволили понять представителям классической политической экономии, которые собственно открыли эти законы, что они имеют специфический и преходящий характер.
Обращаясь к сути рассматриваемой концепции К. Маркса, следует заметить, что идея анализа общественного развития как чередования базиса и надстройки не проста в применении. Например, "производительные силы зависят одновременно от технической оснащенности и от организации совместного труда, которая в свою очередь зависит от законов собственности. Последние принадлежат к юридической сфере. Но... право - это часть государства, а последнее относится к надстройке. Мы снова сталкиваемся с трудностью отделения базиса и надстройки". Но, несмотря на это, с тех пор, да и сейчас, "для марксиста экономический подход означает, что организация производства играет решающую роль, предопределяя социальную и политическую структуру, и основной упор он делает на материальных благах, целях и процессах, конфликте междурабочими и капиталистами и всеобщем подчинении одного класса другому".
По убеждению К. Маркса, капитализм, эра которого "берет свое начало в XVI веке", исключает гуманизацию общества и демократию из-за частной собственности на средства производства и анархии рынка. В этой системе трудятся ради прибыли, имеет место эксплуатация одного класса другим, а человек (и предприниматель и рабочий) становится чуждым самому себе, так как не может самореализоваться в труде, деградировавшем лишь в средство существования в условиях непредсказуемого рынка и жесткой конкурентной борьбы. А что касается подлинной свободы вне труда, т.е. свободного времени, то оно, по Марксу, "мерилом богатства" станет не при капитализме, а при коммунизме. Однако у автора "Капитала" действительно "нет никаких убедительных данных ни о том моменте, когда капитализм перестанет функционировать, ни даже о том, что в данный конкретный момент он должен перестать функционировать... Маркс представил определенное число доводов, позволяющих считать, что капиталистический строй будет все хуже и хуже функционировать, однако он не доказал экономически, что внутренние противоречия капитализма разрушат его".
Следует подчеркнуть, что в доводах К. Маркса о неизбежном крахе капитализма главным является не нарушение рыночных принципов распределения доходов между классами общества, а то, что эта система не обеспечивает полной занятости, тяготеет к колониальной эксплуатации и к войнам. Общественным идеалом он считает социализм и коммунизм, называя их фазами неантагонистического коммунистического общества, при котором средства производства не будут более объектом индивидуального присвоения и каждый человек обретет свободу.
Впрочем, убежденность К. Маркса в торжестве идеалов бесклассового общества зиждется прежде всего на теории классов, ставшей достоянием классической политической экономии еще со времен физиократов и А. Смита. Считая себя последователем "классиков", он действительно занимался "в основном проблемой экономического роста, а именно роста благосостояния и дохода, а также проблемой распределения этого растущего дохода между трудом, капиталом и землевладельцами", т.е. между классами. Но центральной идеей его теории классов является классовая борьба с тенденцией к упрощению и поляризации общественных групп вокруг главных классов общества.
Еще в "Манифесте Коммунистической партии" К. Маркс писал: "История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов. Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов". Не явится исключением, по Марксу, и капиталистическое общество с его нарастающими противоречиями: буржуазия как господствующий класс создает более производительные средства производства, а составляющий большинство пролетариат остается в нищете. Отсюда, по его мнению, неминуем революционный кризис, поскольку вызванное развитием производительных сил обнищание (пауперизация) в конце концов станет настолько всеобъемлющим, что возрастающая за счет других слоев общества численность пролетариата (пролетаризация) позволит ему конституироваться в класс большинства населения и совершить пролетарскую революцию по взятию власти не ради меньшинства, что было свойственно революциям прошлого, а в пользу всех. В результате пролетарской революции и диктатуры пролетариата, таким образом, не станет ни капитализма, ни классов, поскольку, говоря словами К. Маркса, "на место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием развития всех".
Почему в теории классов К. Маркса речь идет о двух классах, взаимодействующих в исторической драме капитализма? По Марксу, судя по последней главе тома III "Капитала", которая называется "Классы", хотя "наемные рабочие, капиталисты и земельные собственники образуют три больших класса современного общества, базирующегося на капиталистическом способе производства" и их доходы - заработная плата, прибыль и рента - являются "триединой формулой, которая охватывает все тайны общественного процесса производства", тем не менее под признаки основных классов подпадают все же два, а не три класса. Дело в том, что с развитием капитализма, полагает автор "Капитала", значение ренты как источника дохода в силу растущей индустриализации всей экономики будет уменьшаться, поэтому останутся два больших источника доходов - прибыль и заработная плата, и два больших класса - владеющий рабочей силой пролетариат и присваивающие прибавочную стоимость капиталисты. Причем последние для К. Маркса, как для А. Смита и Д.Рикардо, являются одновременно организаторами труда, руководителями технического прогресса и собственниками средств производства, т.е. соединяют в себе и функции капиталиста, и функции предпринимателя. Наконец, в строгом смысле слова, с позиций К. Маркса, не всякая общественная группа может характеризоваться как класс, ибо, если у представителей какой-либо группы людей, как у "парцельных крестьян", о которых писал он еще в 1852 г. в работе "Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта", "...существует лишь местная связь, поскольку тождество их интересов не создает между ними никакой общности, никакой национальной связи, никакой политической организации, - они не образуют класса".
В том же 1852 г. в письме И. Вейдемейеру от 5 марта К. Маркс писал: "То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства; 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата; 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов". Как видим, из всего того, что К. Маркс "сделал нового" в теории классов, по его же признанию, главное "состояло в доказательстве" восхождения пролетариата наподобие восхождению в свое время буржуазии.
На противоречиях капитализма, а равно и рыночных экономических отношений, К. Маркс акцентирует внимание и в теории капитала. Уже в определении категории "капитал" ее сущность сравнивается им со "средством эксплуатации" рабочего и установления власти над рабочей силой.
У К. Маркса, однако, есть еще две трактовки "капитала". Одна из них явствует, когда он пишет, что "...присоединяя к их (товаров) мертвой предметности живую рабочую силу, капиталист превращает стоимость - прошлый, овеществленный, мертвый труд - в капитал, в самовозрастающую стоимость, в одушевленное чудовище, которое начинает "работать" "как будто под влиянием охватившей его любовной страсти" . Другая трактовка очевидна в указании автора "Капитала" на взаимосвязь происхождения прибавочной стоимости и самовозрастания капитала, и в частности, когда он утверждает: "Только тот рабочий производителен, который производит для капиталиста прибавочную стоимость или служит самовозрастанию капитала".
Элементом новизны в теории капитала К. Маркса можно, пожалуй, назвать введение в главе 23 тома I "Капитала" понятия органического строения капитала, которое составляет соотношение между постоянным и переменным капиталом. Именно через это понятие он переходит затем к еще более важной, на его взгляд, характеристике - норме эксплуатации, определяемой как отношение между прибавочной стоимостью и переменным капиталом. Подразделяя капитал на постоянный и переменный (а не как у Смита-Рикардо - на основной и оборотный). К. Маркс имеет в виду как специфику движения выделяемых им частей капитала, так и специфику влияния каждой из этих частей на массу прибавочной стоимости в стоимости продукта. В частности, о движении капитала подробно говорится в главе 8 тома II "Капитала", где речь идет о кругообороте капитала, в соответствии с которым постоянный капитал свою ценность переносит на создаваемый продукт частями, а переменный - полностью, т.е. подлежит возмещению после каждого производственного цикла. Разница здесь в том, что основной в отличие от оборотного капитала может воплощаться либо в машинах и оборудовании, либо в необходимом для производства сырье и прибавочной стоимости не создает.
О влиянии структуры капитала на создание прибавочной стоимости суждения К. Маркса далеко не однозначны. Так, по замыслу тома I "Капитала", доля прибавочной стоимости на предприятии или в отрасли экономики тем больше, чем больше доля переменного капитала и труда, но тем меньше, чем больше в органическом строении капитала доля постоянного капитала, т.е. высок уровень механизации и насыщенности предприятия или отрасли машинами и оборудованием. По замыслу тома III "Капитала", должна наступить развязка в "кажущемся" противоречии, когда К. Маркс рекомендует различать понятия "норма прибавочной стоимости" и "норма прибыли". Первое сводится к показателю, рассчитываемому как отношение прибавочной стоимости к переменному капиталу. Второе же (поскольку речь идет о "внешней форме" прибавочной стоимости) рассматривается как исчисление отношения прибавочной стоимости к совокупному капиталу, т.е. к сумме постоянного и переменного капитала.
При этом смысл, как полагал К. Маркс, историческою феномена развязки состоит в том, что норма прибыли имеет тенденцию к понижению не в связи с положениями Рикардо-Милля о повышении цен на продукты первой необходимости, вызываемым демографическими факторами и убывающим (в силу "закона") плодородием земли, а из-за трансформации органического строения капитала в сторону уменьшения в общем капитале доли переменного капитала, обусловленного накоплением капитала. В свою очередь накопление капитала - это, по Марксу, результат увеличения в конкурентной борьбе размеров фирм и компаний, т.е. "концентрации и централизации" капитала, сопровождающегося одновременно увеличением "промышленной резервной армии", или, говоря по-другому, ростом абсолютной величины безработицы и "официального пауперизма". Такую природу накопления капитала К. Маркс назвал не иначе как "абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления".
Одной из ключевых в "Капитале" К. Маркса является трудовая теория стоимости, опираясь на которую, он затем выдвигает теорию прибавочной стоимости и вытекающие из нее выводы об антагонистической и эксплуататорской сущности капитализма.
О трудовой теории стоимости речь заходит уже в главе 1 тома I "Капитала", где формулируется тезис о принципе обмена товаров в соответствии с ценностью, пропорциональной требуемому для их производства количеству труда. С учетом качественных различий труда, т.е. неодинаковой интенсивности и квалификации труда, далее вводится положение о среднем общественном труде, а точнее - "общественно необходимом рабочем времени", или о затратах времени "при среднем в данное время уровне умелости и интенсивности труда". Таким образом, трактовка стоимости, основанная на измерении трудовых затрат, является, по Марксу, единственно правильной, несмотря на то что в зависимости от спроса и предложения цена товара может расти или снижаться относительно стоимости.
Но в 1-3 главах тома III "Капитала" демонстрируется применение каузального подхода, знаменующего переход К. Маркса к обоснованию концепции "цены производства" как категории вторичной по отношению к первичной категории "стоимость". Цена производства объявляется здесь всегда соотносимой с "покупной ценой". Основной аргумент, судя по 9 и 10 главам тома III "Капитала", сводится при этом к тому, что только при "простом товарном производстве", т.е. в до рыночной экономике, а также при капитализме с уровнем "капитала среднего органического строения" было бы вполне правомерно полагать, что "цены фактически регулируются исключительно законом стоимости". В развитой же капиталистической экономике, утверждает К. Маркс, "под превращением ценности (стоимости) в цены производства скрывается от непосредственного наблюдения самая основа для определения ценности..." (глава 9, том III).
Итак, К. Маркс отнюдь не отказывается от трудовой теории стоимости. Просто, заявляет он, в развитой экономике в превращении стоимости в цену производства "скрывается от непосредственного наблюдения" ее основа - труд, и поэтому "цена производства" - это то, что Адам Смит называет естественной ценой, Рикардо - ценой производства, или стоимостью производства, а физиократы - необходимой ценой, так как в длительной перспективе цена производства является обязательным условием предложения (глава 10, том III).
Апеллируя к науке и законам рыночной экономики, К. Маркс убежден, что обмен без соблюдения закона стоимости неосуществим в любом обществе. И критикуя так называемых социалистов - рикардианцев 30-40-х гг. XIX в.-за их доктрину "права труда на полный продукт труда", он указывал прежде всего на их отступничество от того, что оставила к 1830 г. "научная" буржуазная политическая экономия. "Политическая экономия может оставаться наукой только до тех пор, - говорится в предисловии ко второму немецкому изданию тома I "Капитала", - пока классовая борьба находится в скрытом состоянии или проявляется только изолированно и спорадически".
В продолжение разговора о теории стоимости К. Маркса следует отметить, что по поводу сущности и стоимости денег (главы 2 и 3 тома I "Капитала") он почти полностью разделяет положения Рикардо-Милля, за исключением одного - количественной теории денег. Его главный аргумент при этом - ссылка на непостоянный характер за установленный период времени числа торговых оборотов и оборотов денежной массы.
Чтобы перейти к теории прибавочной стоимости К. Маркса, резонно сразу задаться вопросом: как она возникает, если все продается и покупается по своей ценности по принципу "обмена эквивалентов", т.е. если товары обмениваются пропорционально овеществленному в процессе производства труду? Ответ на этот вопрос будет более полным и понятным, если вначале мы обратимся к его теории заработной платы.
Автор "Капитала" трактует получение наемным рабочим заработной платы как результат обмена с капиталистом за продаваемую "рабочую силу", а не за сам труд, как полагали основоположники классической политической экономии. Согласно его теории, заработная плата эквивалентна количеству товаров для поддержания жизни рабочего и его семьи. Ее уровень зависит от производительности труда, которая в свою очередь обусловлена степенью механизации и технологического оснащения производства, что в конечном счете становится препятствием для роста заработной платы, поскольку технико-экономический прогресс порождает постоянный излишек рабочей силы. Последний предопределяет итог отношений обмена между капиталистами и рабочими в ущерб рабочим.
Таким образом, по Марксу, поскольку рабочим продается рабочая сила, а не труд, то не может оставаться сомнений в том, что "неоплаченный труд", который можно выявить и измерить, к заработной плате отношения не имеет, а "неоплаченная рабочая сила" не может быть зафиксирована, ибо "сделка" осуществляется в обмен на ценность целостной рабочей силы рабочего.
По убеждению К. Маркса, реальная заработная плата "никогда не растет пропорционально увеличению производительной силы труда" и даже профсоюзы, на которые могли бы рассчитывать рабочие, в условиях экономики свободной конкуренции не могут сколь-нибудь серьезно изменить такую ситуацию. Более того, как дает понять автор "Капитала", снижение ценности товаров и услуг в денежном выражении благодаря росту производительности труда будет всякий раз вызывать адекватное снижение цен покупаемых рабочими товаров и реальная заработная плата в итоге существенно не увеличится, а отсюда недалеко и до обещанной им "пауперизации" и "умственной деградации" рабочего класса".
Теперь логично перейти к ключевой теории учения К. Маркса - теории прибавочной стоимости, речь о которой начинается в главе 4 тома I "Капитала". В ней (теории) доказывается, что хотя рабочая сила как товар продается по стоимости, но именно этот товар является тем единственным и специфическим товаром, ценность которого (в товарах, необходимых для рабочего и его семьи) не может устанавливаться при капитализме в точном соответствии с принципом трудовой теории ценности (стоимости). Разгадка этого явления у К. Маркса достаточно проста, и суть ее примерно такова: труд количественному измерению поддается с точностью, а оценка ценности рабочей силы - это в большей степени проблематика, как выразился Р. Арон, определяемая "состоянием нравов и коллективной психологии, что признавал сам Маркс".
Поэтому вывод автора "Капитала" однозначен - источником прибавочной стоимости является только "неоплаченный труд" производительных рабочих, продающих свою рабочую силу. Причем механизм извлечения прибавочной стоимости в понимании К. Маркса - это данность, которая также проста и очевидна: в течение "необходимого времени", которое всегда меньше фактически отрабатываемого времени, рабочий отрабатывает своим "необходимым трудом" ценность своей рабочей силы, чтобы получить ее в форме заработной платы, а в течение "прибавочного времени" имеет место уже "прибавочный труд", который и создает желанную капиталистами "прибавочную стоимость". И поскольку налицо, таким образом, эксплуатация, то в числе других предлагается и "формула", с помощью которой следует измерять уровень (а по Марксу, "норму") этой эксплуатации, а именно: "норма эксплуатации" -это результат отношения между размером прибавочной стоимости и размером соответствующего оплате рабочей силы переменного капитала (ибо постоянный капитал, выраженный в машинах и сырье, может только переносить свою ценность на продукт, но не создавать дополнительной стоимости).
Выше уже отмечалось, что К. Маркс различал понятия "норма прибавочной стоимости" (или по-другому - "норма эксплуатации") и "норма прибыли", причем последняя- это превращенная (внешняя) форма первой. Используя их, он демонстрирует прекрасное понимание "секретов" хозяйственного механизма рыночной экономики в условиях свободной конкуренции. Так, например, по "логике" теории прибавочной стоимости - чем продолжительнее рабочий день, тем большей может быть масса прибавочной стоимости и норма эксплуатации. Но К. Маркс считает, что нельзя признать лучшим и правильным способ увеличения прибавочной стоимости посредством удлинения "прибавочного времени", которое, доставляя "абсолютную прибавочную стоимость" при прочих равных условиях, может вызвать дополнительные накладные расходы, снизить отдачу каждого часа рабочего времени, не говоря уже о неизбежных протестах самих рабочих (хотя именно так, казалось бы, можно рассчитывать на прибыль, если признать, что ее создает затраченный труд, а не капитал). Более того, автор "Капитала" подверг уничижительной критике "теорию последнего часа" Н. Сениора именно в связи с содержавшейся в ней идее и даже попытку числовых выкладок о том, что лишь в течение "последнего часа" рабочего дня якобы создается чистая прибыль капиталиста. По его твердому убеждению, несмотря на то что сокращение продолжительности необходимого времени (необходимого труда) за счет повышения производительности труда будет доставляя "относительную прибавочную стоимость", одновременно и усиливать тенденцию нормы прибавочной стоимости к снижению, каждый капиталист, тем не менее, как бы интуитивно стремится к максимизации именно нормы прибыли, поскольку в ней, а не в прибавочной стоимости самой по себе, залог успеха в жесткой конкурентной борьбе (вспомним, что Марксова норма прибыли исчисляется по отношению прибавочной стоимости к совокупному капиталу, т.е. к сумме постоянного и переменного капитала).
Теория прибавочной стоимости является у К. Маркса исходной позицией для определения введенного еще физиократами понятия "производительного труда". Здесь, по существу солидаризируясь с трактовкой Дж.С. Милля (в главе 22 тома I он счел невозможным относить его к "вульгарным экономистам-апологетам"), автор "Капитала" все же уточняет (судя по главе 14 тома I и ряду примеров в томе II), что труд производителен, во-первых, если производит прибавочную стоимость, растущую в форме не "абсолютной", а "относительной прибавочной стоимости", которая позволяет удешевлять стоимость (ценность) жизненных средств, и, во-вторых, если признать, что производительный труд может создавать прибавочную стоимость только в сфере производства, а не обращения.
Суждения К. Маркса о норме прибыли во многом совпадают с положениями Д. Рикардо. В частности, по Марксу, также естественным является обусловленный конкуренцией механизм перелива капитала из одного занятия в другое, что способствует тенденции нормы прибыли к понижению, образованию средней нормы прибыли. Имеющееся различие в их суждениях состоит не только в той на первый взгляд формальности, что К. Маркс рассматривает распределение между секторами экономики общей массы прибавочной стоимости, а Д. Рикардо - прибыли, но прежде всего в толковании сути закона тенденции нормы прибыли к понижению.
Это расхождение таково: Д. Рикардо трактует указанную тенденцию как следствие конкурентной борьбы, вынуждающей капиталистов направлять свой капитал в более прибыльные "ниши" экономики, что обусловливает мультипликационный эффект постепенного снижения нормы прибыли, усиливаемый требованием затрат "все большего и большего труда", но всякий раз прерываемый "благодаря усовершенствованиям в машинах... а также открытиям в агрономической науке". По Марксу же (главы 13-15 тома III), "дело" обстоит принципиально иначе, ибо в его трактовке тенденция нормы прибыли к понижению - это исторический феномен механизма саморазрушения капитализма через неизбежное в погоне за устойчивой "нормой прибыли" изменение органического строения капитала в пользу увеличения в его общем объеме доли постоянного и соответственно уменьшения доли переменного капитала, являющегося вожделенным источником прибавочной стоимости, а последняя - "руководящим мотивом, пределом и конечной целью капиталистического производства" (глава 11, том I).
Суть теории ренты в "Капитале" почти аналогична теории ренты Д. Рикардо. Разница, пожалуй, в дополнении К. Маркса о существовании наряду с "дифференциальной" рентой ренты "абсолютной". Возникновение последней автор "Капитала" связывает со специфически низкой в сельском хозяйстве органической структурой капитала и с частной собственностью на землю. В связи с первым фактором, полагает он, ценность сельскохозяйственной продукции всегда выше ее "цены производства", а в силу второго фактора в сельском хозяйстве не может срабатывать механизм "перелива капитала", который бы довел норму прибыли здесь до среднего показателя. В результате собственник земли получает возможность требовать с фермера-арендатора арендную плату, превышающую естественный уровень ренты, т.е. получать сверхприбыль аналогично той, что приносит при прочих равных условиях лучшее качество (плодородие) земли или разноудаленность земельных участков от рынков сбыта.
На основании многообразных проявлений закона тенденции нормы прибыли к понижению К. Маркс выдвигает теорию цикличности экономического развития при капитализме, т.е. явлений, характеризуемых им как "экономические кризисы". Центральная идея этой теории, направленной на выявление особенностей воспроизводственного процесса в условиях экономики свободной конкуренции, состоит в том, что достижению макроэкономического равновесия и последовательному экономическому росту препятствуют внутренне присущие антагонистическому капиталистическому обществу противоречия. Как пишет В. Леонтьев, "выступая против рассуждений Жана Батиста Сэя (а также А. Смита.) о сведении в конечном счете валового продукта общества к доходам, Маркс... создал основополагающую схему, описывающую взаимосвязь между отраслями, выпускающими средства производства и предметы потребления". Однако значение его схемы, в которой экономика делится на два подразделения, сводится далеко нетолько к отображению различий между простым и расширенным типами воспроизводства, но и к попытке окончательно убедить читателя в фатальном характере "основного противоречия капитализма" - производить не для потребления, а ради прибыли.
Концепция простого и расширенного воспроизводства излагается в "Капитале" соответственно в главах 20 и 21 тома II. Из позитивных моментов здесь важно отметить великолепно аргументированную критику вульгарной доктрины экономических кризисов, т.е. кризисов, обусловленных недопотреблением, вызываемым недостаточностью совокупного спроса для приобретения товарной массы по ценам не ниже издержек на их производство.
Суть одного из вариантов доктрины экономического кризиса недопотребления сводится к утверждению о том, что из-за своей низкой заработной платы рабочие, составляющие большую часть потребителей, не в состоянии покупать по складывающейся ценности произведенную ими же товарную продукцию. Следовательно, только тогда кризисы могут быть предотвращены, а воспроизводство будет обеспечиваться, когда последуют дополнительные, но по сути непроизводительные расходы тех, у кого в процессе реализации общественного продукта сосредоточиваются другие части совокупного дохода, т.е. прибыль и рента соответственно капиталистов и землевладельцев. Последние для этого могут (и должны) осуществлять расходы как на предметы роскоши, так и на многообразные непроизводственные услуги. Отсюда одобрительное, подобно Т. Мальтусу, отношение к расходам, связанным с деятельностью так называемых "третьих лиц" - непроизводительных, как принято было считать, слоев общества.
Другой вариант доктрины экономического кризиса недопотребления, который также подвергается критике автором "Капитала", основывается на допущении равенства совокупных доходов сумме издержек на труд, капитал и землю и на версии о том, что разрыв, который может возникнуть между уровнем доходов и потребления, может постоянно устраняться инвестициями. Далее выдвигается главный тезис Т. Мальтуса и его единомышленников о кризисах, а именно: темпы роста потребления отстают от темпов роста мощностей, создаваемых той частью доходов, которая направляется на инвестиции, и поэтому возникают избыточные мощности, превышающие реально существующий спрос, что в свою очередь требует снижения инвестиций, вызывая сокращение доходов и спад экономики, Стало быть, наступление кризиса связано с недопотреблением на основе избыточного сбережения, т.е. пересбережения. При этом К. Маркс критикует всех экономистов, которые, подобно Сэю и Рикардо, признавали лишь "периодический избыток капитала", а не "общее перепроизводство товаров".
Однако негативная сторона в теории экономических циклов или теории кризисов самого К. Маркса также несомненна. Он не избежал упущений, несмотря на то что в отличие от сторонников идей кризисов недопотребления посредством своей схемы воспроизводства доказал возможность расширенного воспроизводства. Дело в том, что в строгом смысле слова в "Капитале" дана не столько теория кризисов, сколько каузальная (причинно-следственная) оценка накопления капитала и распределения доходов при капитализме, неизбежно приводящая к периодам "общего перепроизводства". Циклический процесс, по Марксу, начинается с подъема, вызываемого ростом совокупного спроса для накопления ради максимизации прибыли, к которой стремятся капиталисты, - это причина; заканчивается цикл спадом, так как растущий в период подъема спрос на труд превышает его реальное предложение и приводит к повышению заработной платы и устранению безработицы, что оборачивается затем в снижение нормы прибыли и замедление накопления - это следствие. И вновь начинается очередной экономический цикл, в течение которого происходит новая переструктуризация экономики, сопровождаемая инвестициями и созданием новых рабочих мест, пока в процессе накопления не возобладают тенденции нормы прибыли к снижению и никчемности капитальных ценностей, рост резервной армии труда и падение заработной платы и наступит кризисная ситуация.
Поэтому на самом деле Марксова картина циклического процесса или кризиса "...есть одновременно и кара, и очищение", ибо "все, что Маркс имел в виду, сводилось к точке зрения, будто капитализму присуща тенденция к непрерывному расширению производства безотносительно к наличию эффективного спроса, который один придает смысл этому производству". По его мысли, пишет М.Блауг, "спрос на инвестиции будет поддерживаться, а капитал использоваться на полную мощность до тех пор, пока вложенные средства будут приносить хотя бы минимальную прибыль. Это вполне согласуется с периодическим сокращением инвестиций как следствием шокового эффекта от падения нормы прибыли". Подтверждением сказанному могут служить слова самого автора "Капитала" о том, что "конечной причиной всех действительных кризисов всегда остается бедность и ограниченность потребления масс, противодействующая стремлению капиталистического производства развивать производительные силы таким образом, как если бы границей их развития была лишь абсолютная потребительная способность общества" (глава 30, том III).
Часть третья. Маржинализм: этапы развития и теоретические школы
Глава 8. "Маржинальная революция" и ее особенности
В течение последних 30 лет XIX в. классическую политическую экономию сменила маржинальная экономическая теория. В значительной степени эта смена стала следствием огромного прогресса в науке, особенно в ее естественных и гуманитарных отраслях, и экономике, которая все более обретала признаки монополистического типа хозяйствования.
Основная идея маржинализма - исследование предельных экономических величин как взаимосвязанных явлений экономической системы в масштабе фирмы, отрасли (микроэкономика), а также в масштабе всего народного хозяйства (макроэкономика). В данном контексте современный маржинализм включает в себя ныне и неоклассическую и кейнсианскую экономические концепции, а "экономика впервые стала наукой, которая изучает взаимосвязь между данными целями и данными ограниченными средствами, имеющими альтернативные возможности использования". При этом следует иметь в виду, что альтернативная возможность предполагает использование ресурсов и затрату времени только для достижения какой-либо одной цели.
1. Предшественники маржинализма
Переоценку устоявшихся почти за двухсотлетнюю историю ценностей "классической школы", произошедшую в последней трети XIX в., в экономической литературе нередко характеризуют как некую "маржинальную революцию". Однако необходимо подчеркнуть, что факт начала "маржинальной революции" едва ли кем был замечен. А о том, что она уже свершилась, впервые провозгласил в 1886 г. Л. Вальрас. Он исходил из выдвинутых им идей анализа предельных экономических величин и имел претензии на первенство в этой "революции". Но поскольку в пределах трех лет, т.е. 1871-1874 гг., работы подобной направленности были опубликованы также У.Джевонсом и К. Менгером, между этими тремя экономистами началась неразрешимая на первый взгляд тяжба о научном приоритете. И только в 1878 г. ее неожиданно прервал английский профессор Адамсон, случайно обнаруживший в Британском музее книгу тогда никому не известного немецкого автора Г. Госсена, изданную гораздо раньше (1854) и содержавшую изложение принципов маржинального анализа.
Таким образом, случайно обнаруженная в 1878 г. книга Г. Госсена сняла вопрос о научном приоритете в маржинальной теории, т.е. о том, кто из троих - К. Менгер, У. Джевонс или Л. Вальрас - является ее родоначальником. Между тем выяснилось, что и среди предшественников маржинализма - первооткрывателей категории "предельная полезность", используемой для анализа поведения потребителей, и пионеров математического анализа функциональных зависимостей для выявления равновесия в хозяйственной системе - было сразу несколько авторов. Ими оказались наряду с Г. Госсеном еще один немецкий ученый и практик И.-Г. фон Тюнен, два французских исследователя - Ж. Дюпюи и О. Курно и некоторые другие.
Герман Генрих Госсен (1810-1858) не был профессиональным ученым-экономистом. Закончив юридический факультет Боннского университета, работал на государственной службе в чине асессора, затем ушел в отставку и занимался страховым делом. В 1850 г. бросил все свои дела для написания книги, которую завершил и издал в 1854 г. под названием "Развитие законов общественной жизни и вытекающих отсюда правил человеческой деятельности". В ней нашли отражение принципы, упоминаемые в современной экономической литературе как первый и второй "законы Госсена". Первый "закон" гласит, что с увеличением наличия данного блага предельная полезность блага уменьшается, а в соответствии со вторым оптимальная структура потребления (спроса) достигается при равенстве предельных полезностей всех потребляемых благ.
В намерения Г. Госсена входило совершить в экономической науке столь же важное открытие, какое сделал Н. Коперник в области астрономии. Не дождавшись признания итогов выполненного труда и глубоко разочаровавшись, Г. Госсен попытался отозвать нераспроданную часть тиража и сжег все, что смог получить, но, как уже упоминалось, спустя почти четверть века некоторые уцелевшие экземпляры книги стали все же достоянием для последующих поколений экономистов.
Жюль Дюпюи (1804-1866)- инженер, выпускник основанной в 1747 г. в Париже Школы проектирования гражданских объектов, автор ряда научных работ социально-экономической эффективности технических проектов. Одна из главных идей в его публикациях (за период с 1844 по 1861 г.) связана с так называемым денежным измерителем избытка полезности для потребителя - "ценовым излишком". Последний, на его взгляд, является денежным измерителем максимально возможного дохода, возникающего с возможностью потребителя покупать каждую единицу товара при неизменной цене. А это значит, что "открытие" законов предельного анализа может быть сдвинуто с 1854 на 1844 г., т.е. на год издания статьи Ж. Дюпюи "Об измерении полезности общественных работ".
Антуан Опостен Курно (1801-1877) по праву считается как одним из предшественников маржинализма, так и родоначальником широкого применения математических методов в экономической теории. Его книга "Исследования математических принципов в теории богатства" была издана в 1838 г., т.е. на 16 лет раньше работы Г. Госсена. В 33 года он был профессором на кафедре анализа и механики в Лионе, в 35 лет - ректором академии в Гренобле, а в 37- генеральным инспектором университетов Франции (сменив на этом посту знаменитого физика Ампера). О. Курно в своей книге, опираясь на анализ функциональных зависимостей, сформулировал понятие экономического равновесия, ввел в научный оборот понятия функции спроса, эластичности спроса и др., полагая, что "для полного и точного решения частных проблем экономической системы неизбежно, чтобы система рассматривалась как целое". Однако исследование проблемы общего экономического равновесия, по его мнению, находится вне возможности математического анализа, что спустя 36 лет гениально опроверг Л. Вальрас, продемонстрировав главные принципы решения этой проблемы.
Иоганн Генрих фон Тюнен (1783-1850) - самый ранний предшественник маржинализма, поскольку его книга под названием "Изолированное государство" была издана в 1826 г., т.е. на 12 лет раньше работы О. Курно. Этот труд, как и труды других предшественников "маржинальной революции", не был своевременно замечен первыми маржиналистами. При жизни И.-Г. Тюнена вплоть до второй половины XIX в. его книга воспринималась прежде всего как руководство по рациональному ведению сельского хозяйства. Он был потомственным мекленбургским помещиком, сумевшим не просто получить высшее образование, а применить приобретенные знания и математики, и экономической теории для обобщения собственного хозяйственного опыта на базе сделанных на протяжении 10 лет записей калькулирования издержек производства. По существу, им были выведены законы предельного анализа в "экономической системе" с целью, как он отмечал, "достижения максимума в значениях функции со многими переменными".
Варьируя в своих расчетах показатели основных факторов производства и при этом сохраняя постоянными то капитал и землю, то капитал, то труд и землю, а также показав воздействие изменения цен факторов производства на оптимальное сочетание используемых ресурсов, И.-Г.Тюнен фактически доказал, что наибольший чистый доход может быть достигнут, если совокупность предельных издержек на факторы производства будет равна предельной ценности продукта. Его исследования прекрасно продемонстрировали механизм формирования уровня ренты в результате конкуренции между фермерами за приобретение лучшего земельного участка, учитывая удаленность последнего (плодородие земли он принял одинаковым) от рынка сбыта (города). В частности, поТюнену, максимальная земельная рента будет иметь место в первом концентрическом кольце, а в последнем кольце, символизирующем границы "изолированного государства", она будет равна нулю. Тем самым, было положено начало новой (неклассовой) теории распределения, основанной на теории предельной производительности, которую позднее разработал Дж.Б. Кларк, опираясь на второй том "Изолированного государства", изданного в год кончины его автора - 1850 г.
2. Общая характеристика маржинализма
Чтобы рассмотреть суть и особенности произошедшей "маржи-нальной революции", отметим, что маржинализм (от слова "marginale", которое в переводе с англо-французского означает "предел") базируется действительно на принципиально новых методах экономического анализа, позволяющих определять предельные величины для характеристики происходящих изменений в явлениях. В этом одно из его важных отличий от классической политической экономии, авторы которой довольствовались, как правило, лишь характеристикой сущности экономического явления (категории), выраженной в средней либо суммарной величине. Так, например, по классической концепции в основе определения цены лежит затратный принцип, увязывающий ее величину с затратами труда (по другой трактовке - с издержками производства). По концепции маржиналистов формирование цены (через теорию предельной полезности) увязывается с потреблением продукта, т.е. с учетом того, насколько изменится потребность в оцениваемом продукте при добавлении единицы этого продукта (блага).
Еще одно "революционное" отличие методологии маржинализма состоит в том, что, если "классики" подразделяли экономические явления тенденциозно, считая, в частности, сферу производства первичной по отношению к сфере обращения, а стоимость - исходной категорией всего экономического анализа, то маржиналистами экономика рассматривается как система взаимозависимых хозяйствующих субъектов, распоряжающихся хозяйственными благами, т.е. материальными, финансовыми и трудовыми ресурсами. Поэтому именно благодаря маржинальной теории проблемы равновесия и устойчивого состояния экономики стали предметом анализа результатов взаимодействия с окружающей средой как предприятий и фирм, так и народного хозяйства в целом.
Далее, в сравнении с классической маржинальная теория широко применяет математические методы, в том числе дифференциальные уравнения (исчисления). Причем математика для маржиналистов необходима не только для анализа предельных экономических показателей, но и для обоснования принятия оптимальных решений при выборе наилучшего варианта из возможного числа состояний и гипотез.
"Революционные" подвижки обусловил маржинализм и в области количественной теории денег. Ведь классики в противовес примитивному инфляционизму своих предшественников, меркантилистов, еще со времен Д. Юма, т.е. более 100 лет, "доказывали" степень ненейтральности денег, хотя бы в краткосрочном периоде. И возражая Д. Юму (особенно Д. Рикардо и Дж.С. Милль), они не допускали возможность позитивного воздействия ползучей инфляции на производство и занятость. По их интерпретации количественной теории денег, речь идет о "простой и ясной теореме пропорциональности". Так вот, "маржинальная революция" дала "новые доказательства" для постепенного отхода от ортодоксальной версии количественной теории денег Рикардо-Милля. В результате "пришло время" неформального признания главных функций денег, как-то: средство обращения; мера стоимости или единицы счета; средство сбережения, накопления или средства сохранения стоимости. Но главное - отпала необходимость поиска среди разнообразных функций денег ведущей или основной функции, что всегда чревато преувеличением значения одних функций в ущерб другим, и стало возможным признать: "Деньги - это то, что деньги делают. Все, что выполняет функции денег, и есть деньги".
Первыми авторами указанных "подвижек" явились И. Фишер и А. Лигу. Так, развивая традиции "американской школы маржинализма", И. Фишер (1867-1947) вывел так называемое уравнение обмена: MV = РТ, где М - количество денег; V- скорость их обращения; Р- средневзвешенный уровень цен; Т- количество всех товаров. Судя по этому уравнению, только в том случае, если не связывать стоимость денег со стоимостью денежного материала, а скорость их обращения (V) и количество товарной массы (Т) в краткосрочном периоде принять на постоянном уровне (использование ресурсов за конкретный период принять как полное), был бы возможен ортодоксальный вариант количественной теории денег: в результате столкновения товаров и денег изменение цен на товары зависело бы исключительно от количества денег.
В свою очередь А. Пигу (1877-1959) внес, по сути, коррективу в методологию исследования денег по Фишеру, предложив учитывать мотивы хозяйствующих субъектов на микроуровне (фирмы, компании, частные лица), обусловливающие их "склонность к ликвидности" - стремление откладывать часть денег в запас в виде банковских вкладов или ценных бумаг и т.п. Отсюда, по Пигу, в той мере, в какой будет иметь место ликвидность денег, будет происходить и адекватная корректировка цен.
Наконец, "революционным", пожалуй, можно признать то обстоятельство, что методологический инструментарий маржинализма позволил, в конце концов, снять вопрос о первичности и вторичности экономических категорий, считавшийся столь важным у "классиков". Это произошло прежде всего благодаря предпочтению каузальному (причинно-следственному) подходу функционального, ставшего важнейшим средством анализа, превращения экономической теории в точную науку.
В свершении "маржинальной революции" в экономической литературе выделяют обычно два этапа.
Первый этап охватывает 70-80-е гг. Х1Хв., когда возникли обобщения идей маржинального экономического анализа в трудах австрийца К. Менгера и его учеников, а также упомянутых выше англичанина У. Джевонса и француза Л. Вальраса. На этом этапе среди представителей маржинальной теории большее признание получил К. Менгер, ставший во главе "австрийской школы" маржинализма. Его школа, в которой активно сотрудничали также Ф. Визер, О.Бем-Баверк и другие ученые, выступала против исторического и социологического подходов в экономической теории, ратуя, как и "классическая школа", за "чистую экономическую науку". При этом ставшая на данном этапе центральной теория предельной полезности товара объявлялась школой главным условием определения его ценности, а сама оценка полезности товара признавалась психологической характеристикой с позиции конкретного человека. Поэтому первый этап маржинализма принято называть "субъективным направлением" политической экономии.
Характеризуя этот этап, М. Блауг указывает на ряд недостатков, которых не избежали "все три основателя (К, Менгер, У. Джевонс, Л. Вальрас.) теории предельной полезности", в их числе: а) полезность товара рассматривается как функция количества этого товара, не зависящая от количеств других потребляемых товаров; б) "объяснение" поведения потребителя полезностью сталкивается с двойственной оппозицией (одна из них утверждает, что теория полезности исходит из сомнительной и даже неверной психологии, а другая - что психологические аспекты потребительского поведения не имеют отношения к объективному развитию экономического процесса, который от индивидуальных ощущений не зависит); в) "благосостояние" сводится к сумме количественных, поддающихся измерению полезностей для всех индивидов (домохозяйств) общества, и оптимальным считается такое распределение ресурсов, которое максимизировало бы благосостояние именно в этом смысле, и др.
Второй этап "маржинальной революции" приходится на 90-е гг. XIX в. С этого времени маржинализм становится популярным и приоритетным во многих странах. Главное достижение маржиналистов на этом этапе - отказ от субъективизма и психологизма 70-х гг., с тем, чтобы подтвердить, говоря словами И. Шумпетера, что "целью чистой экономики... всегда оставалось объяснение регулярного хода экономической жизни на основе данных условий".
В результате представители "новых" маржинальных экономических идей стали расцениваться в качестве преемников классической политической экономии и называться неоклассиками, а их теория, соответственно, получила название "неоклассической". На втором этапе "маржинальной революции" - этапе формирования неоклассической политической экономии - наибольший вклад внесли англичанин А. Маршалл, американец Дж.Б. Кларк и итальянец В. Парето.
Эволюцию маржинальных идей на двух обозначенных выше этапах "маржинальной революции" можно охарактеризовать следующим образом.
Первое. Вначале маржинализм в своем субъективном течении акцентировал внимание на значении экономического анализа в части проблематики, связанной с потреблением (спросом), а классики, как известно, исходили из приоритета проблем производства (предложения). Но затем неоклассики (второй этап "маржинальной революции") обосновали необходимость одновременного (системного) изучения обеих сфер, не выделяя ни одну из них и не противопоставляя их друг другу.
Второе. Маржиналисты первой волны (субъективное направление экономической мысли), используя, подобно "классикам", причинно-следственный анализ, как бы повторили своих предшественников. Речь идет о том, что приверженность каузальному подходу привела и тех и других к версии признания стоимости (ценности) товарных благ в качестве исходной категории экономического исследования. Правда, с одной существенной разницей: "классическая школа" первичной в экономике считала сферу производства и источник формирования стоимости издержек производства, а "субъективная школа" первичной считала сферу потребления и обусловленность цен полезностью товаров и услуг.
В свою очередь маржиналисты второй волны, ставшие родоначальниками неоклассического направления экономической теории, благодаря замене каузального подхода функциональным исключили из "поля зрения" экономической науки существовавшую почти 200 лет дилемму о первичности и вторичности по отношению друг к другу сфер производства и потребления, а соответственно и споры о том, что лежит в основе стоимости (цены). Неоклассики, образно говоря, "объединили" сферу производства и сферу потребления в объект целостного системного анализа, распространив характеристику предельных экономических величин еще и на сферы распределения и обмена. В результате произошло как бы естественное объединение обеих теорий стоимости (теории издержек "классиков" и теории полезности "субъективистов") в одну двухкритериальную теорию, базирующуюся на одновременном соизмерении и предельных издержек, и предельной полезности. Это позволило представителям "новой экономики" - неоклассикам исключить специальный анализ стоимости (ценности) каждого фактора производства, поэтому "то, что авторы классической школы выдвинули специальную теорию распределения (доходов.), как раз и является предметом критики со стороны современных авторов".
И третье. В отличие от первого этапа "маржинальной революции" на втором ее этапе наряду с функциональным методом экономического анализа всемерно утвердился и метод математического моделирования экономических процессов как средство реализации концепции об экономическом равновесии на уровне микроэкономики, т.е. отдельных хозяйствующих субъектов, из-за чего у неоклассиков незаслуженно из предмета экономической науки вплоть до 30-х гг. XX в. выпала проблематика факторов роста экономики и макроисследования. Но при этом маржиналисты последней трети XIX в., а затем и их последователи в первой трети XX в. по-прежнему полагали, что экономический рост благодаря "свободной" конкуренции поддерживается автоматически, и продолжали разделять несостоятельный в действительной жизни "закон рынков" Ж. Б. Сэя с его главной идеей о саморегулируемости и равновесности экономики.
Глава 9. Субъективизм первого этапа "маржинальной революции"
1. К. Менгер - основоположник австрийской школы маржинализма
Карл Менгер (1840-1921) как ученый-экономист с мировым именем и глава "австрийской школы" маржинализма занимает достойное место в ряду лучших представителей экономической науки второй половины XIX в. Несмотря на дворянское происхождение, он придерживался либеральных взглядов на проблему социально-экономического развития общества, которые, очевидно, сложились еще в годы учебы на юридических факультетах университетов в Вене и Праге. В 27 лет защитив в Кракове диссертацию, некоторое время работал в качестве журналиста, затем экономическим обозревателем при правительстве Австрии в Вене.
Незначительный на первый взгляд опыт практической деятельности на поприще журналистики и государственной службы позволил талантливому и одаренному молодому исследователю К. Менгеру подготовить и издать в 1871 г. фундаментальный, как выяснилось впоследствии, труд под названием "Основания политической экономии". В том же году представление этой книги руководству Венского университета оказалось достаточной рекомендацией, чтобы ее автор был принят сюда на преподавательскую работу в качестве приват-доцента по дисциплине "политическая экономия".
Спустя 8 лет в 1879 г. К, Менгер получает более высокое назначение - профессорскую кафедру политической экономии, оставаясь в этой должности вплоть до 1903 г. В окружении своих коллег и единомышленников, которые стали называть себя учениками школы К. Менгера, ему удалось создать серьезную "оппозицию" в борьбе с господствовавшими в экономической науке парадигмами классической политической экономии о безусловном приоритете сферы производства и о затратной природе происхождения стоимости (ценности) товара.
К числу крупных работ К. Менгера правомерно отнести также "Исследование о методе общественных наук и политической экономии в особенности" (1883). Однако именно "Основания" стали для него книгой всей жизни; над ее совершенствованием он работал большую часть своей творческой биографии, в том числе в связи с этим уступив в 1903 г. руководство кафедрой своему ученику Ф, Визеру. По этой причине второе издание "Оснований" вышло в свет только спустя два года после смерти автора, т.е. в 1923 г.
Курьезным, очевидно, можно назвать и то обстоятельство, что К. Менгер, опиравшийся в своих разработках в основном на литературные источники немецких авторов (главным образом труды представителей так называемой исторической школы Германии), совершенно не был знаком с произведениями немецких предшественников маржинализма И.-Г. Тюнена и Г. Госсена. Более того, определенные достоинства менгеровского анализа на уровне индивида и микроуровне, несомненно имеющие место в "Основаниях", не нашли должного признания не только при жизни, но и почти треть века после кончины К. Менгера, Во всяком случае, на английский язык, считающийся в экономической науке международным, знаменитые "Основания" были переведены лишь через 80 лет после их написания.
"Основания" К, Менгера, вдохновившие его последователей в Венском университете на дальнейшие научные изыскания в соответствии с "новыми" методологическими принципами "учителя", способствовали в конечном счете тому, что на всем протяжении первого этапа "маржинальной революции" из трех общеизвестных родоначальников маржинальной экономической теории наибольшее признание имел именно он - основоположник "австрийской школы". Связано это с тем, что в отличие от методологии У. Джевонса и Л. Вальраса менгеровская методология исследования сохранила отдельные ключевые позиции методологии "классиков". Это, во-первых, отсутствие в экономическом анализе средств математики и геометрических иллюстраций. Во-вторых, использование принципа исходной (базовой) категории, которой считается стоимость (ценность) с той только разницей, что последняя, по Менгеру, должна определяться хотя и по каузальному принципу, но не в связи с измерением издержек производства (или затрат труда), а в связи с субъективной характеристикой - предельной полезностью. И в-третьих, вновь в отличие от "классиков" К. Менгер считает первичной не сферу производства, а сферу обращения, т.е. потребление, спрос.
Главным элементом в методологическом инструментарии К. Менгера является микроэкономический анализ или индивидуализм, позволивший, с одной стороны, противопоставить учению "классиков" об экономических отношениях между классами общества анализ экономических отношений и показателей на уровне отдельногохозяй-ствующего субъекта (по терминологии К. Менгера - "хозяйство Робинзона"), но, с другой, - увлечься предвзятым положением о том, что якобы выявить и решить экономические проблемы возможно, рассматривая их только на уровне индивида, на микроуровне с учетом феномена собственности и обусловленного относительной редкостью благ человеческого эгоизма.
Методологические проблемы пронизывают, если так можно выразиться, почти всю содержательную часть "Оснований", хотя исключительно на них К. Менгер сосредоточивается только в первых двух главах книги. А далее, начиная с третьей и до последней, восьмой, главы работы, он переходит непосредственно к теоретическим положениям политической экономии, в том числе к таким, как "ценность", "обмен", "товар", "деньги" и другие. Причем во втором разделе третьей главы К.Менгер настраивает читателя на терпеливое и вдумчивое осмысление его достаточно объемного сочинения, заявив так: "Но по примеру Адама Смита я отваживаюсь все-таки быть несколько скучным, если от этого выиграет ясность изложения".
Продолжая разговор о "новых" методологических и теоретических построениях К. Менгерa в "Основаниях", следует отметить, что они "вводятся" им почт в стиле ведущих представителей классической политическои экономии. В частности, он говорит о том, что "как во всех других науках, так и в нашей" необходимо "объекты нашего научного наблюдения" исследовать через "...их причинную связь и законы, которыми они управляются". Однако внешняя схожесть менгеровской терминологии с "классической", склонность к рассмотрению "причинной связи и законов" направили научные поиски К. Менгера по совершенно непроторенному пути, что видно из проблематики уже самой первой главы "Оснований", где речь идет о делении экономических благ на порядки и обосновывается принцип комплементарности (дополняемости) производительных благ.
Что же означают менгеровские "блага первого порядка" и "блага отдаленных порядков"? В чем содержание превращения "блага высшего порядка" в "блага низшего порядка"? Вполне исчерпывающий ответ на эти вопросы очевиден из следующего высказывания самого автора "Оснований": "Если мы располагаем комплементарными благами какого-либо высшего порядка, то сперва эти блага должны быть преобразованы в блага ближайшего низшего и так далее, пока мы не получим блага первого порядка, которые можно уже непосредственно применить к удовлетворению наших потребностей. Промежутки времени, лежащие между отдельными фазами этого процесса... все же вполне исчезнуть не могут" . Итак, по Менгеру, непосредственное удовлетворение потребностей человека обеспечивает распоряжение благом первого порядка, а обладание благами второго, третьего и более отдаленных порядков требует, чтобы их "опосредованным образом" можно было бы "применить к удовлетворению наших потребностей". При этом ценно замечание ученого о том, что "мы ни в коем случае не в состоянии употребить единичное благо высшего порядка на удовлетворение наших потребностей, если в то же время не располагаем остальными (комплементарными) благами высшего порядка", поскольку не имея, например, "в своем распоряжении... для производства хлеба... блага второго порядка (без топлива и воды.)... хлеб не может быть изготовлен даже при наличии... всех остальных необходимых для этого благ".
Существенно и то отличие, которое К. Менгер отмечает по поводу обладания субъектом благами высшего и низшего порядков, В этой связи автор "Оснований" аргументирует положение о том, что блага высшего порядка становятся употребимыми в соответствии с "законами причинности" и "лишь по истечении промежутка времени", подвергаясь "изменению", превращаются в блага первого порядка, т.е. в состояние, которое можно назвать удовлетворением человеческих потребностей. Блага высшего порядка, продолжает К. Менгер, выступают в качестве "средств для производства", и отсюда "вытекает закон, по которому действительная надобность в отдельных благах высшего порядка по отношению к определенным промежуткам времени обусловлена наличием в нашем распоряжении комплементарных количеств соответственных благ высшего порядка".
Наконец, с точки зрения методологии небезынтересно мнение К. Менгера о том, что является "критерием экономического характера благ". Этим критерием, пишет он, не может быть "затраченный на благо труд", так как "его нужно искать исключительно в отношении между надобностью в благах и количеством благ, доступным распоряжению". В развитие этой позиции ученый уточняет, что если предоставленные природой в распоряжение человека блага превышают потребность в них, то они тогда могли бы сохранить "для потребителей экономический характер, когда тот, кто обладает властью, устраняет остальных хозяйствующих субъектов от свободного распоряжения ими".
В третьей главе "Оснований", разрабатывая теорию стоимости (ценности), определяемую предельной полезностью, К. Менгер как бы заново открыл "законы Госсена". Он убежден, что ценность экономических благ выявляется человеком в процессе удовлетворения потребностей, т.е. тогда, когда он сознает зависимость от их наличия в своем распоряжении; соответственно не имеют для человека никакой ценности, в том числе потребительной, только неэкономические блага. Кроме того, поясняет, что "ценность не есть нечто присущее благам, не свойство их, но, наоборот, лишь то значение, которое мы прежде всего придаем удовлетворению наших потребностей...". Чтобы подтвердить такого рода суждение, К. Менгер приводит пример оазиса, где вода из источника, покрывающая все потребности людей в ней, не имеет ценности и, наоборот - вода приобретает для жителей оазиса ценность, когда внезапно поступление воды из источника сократится настолько, что распоряжение определенным количеством воды станет необходимым условием для удовлетворения конкретной потребности жителя оазиса.
В итоге возникает менгеровская субъективистская трактовка ценности, ставшая впоследствии общей исходной позицией "австрийской школы", а именно: "Ценность - это суждение, которое хозяйствующие люди имеют о значении находящихся в их распоряжении благ для поддержания их жизни и их благосостояния, и поэтому вне их сознания не существует". Но какова мера ценности, если она не существует вне сознания? Ответ К. Менгера лаконичен: "Ценность субъективна не только по своему существу, но и по своей мере".
Таким образом, автор "Оснований" посягнул на святая святых классической политической экономии - трудовую теорию стоимости (ценности). По его мнению, "затраты труда и его количества или других благ на производство того блага, о ценности которого идет речь, не находятся в необходимой и непосредственной связи с величиной ценности". Причем и здесь К. Менгер использует "доказательство", обращаясь к примеру о ценности бриллианта и давая комментарий, суть которого такова: величина ценности этого минерала не зависит от того, нашли ли его "случайно" или он "добыт из месторождений путем затраты тысячи рабочих дней", так как определяющим моментом "при обсуждении его ценности" считается то количество "услуг", которого можно лишиться, не будь его в нашем распоряжении. Но наряду с этим "несостоятельно и то мнение, - заключает ученый, - что количество труда или прочих предметов производства, необходимое для воспроизводства благ, является моментом, определяющим меру ценности благ".
Между тем предложенная К. Менгером и поддержанная его учениками теория стоимости (ценности) так же, как и аналогичная теория "классиков" представляет собой тупиковый вариант определения истинной цены товаров (благ). Ведь фактически по данной теории "австрийской школы", получившей название "теории вменения", предполагается, что доля стоимости (ценности) блага "первого порядка" вменяется благам "последующих порядков", использованным при его изготовлении. В основе этой версии лежит тезис автора "Оснований", в соответствии с которым "при всех условиях ценность благ высшего порядка определяется предполагаемой ценностью благ низшего порядка, на производство которых они предназначаются или предположительно предназначаются людьми". Другими словами, менгеровская "предполагаемая ценность продукта" является "принципом" определения величины ценности "благ высшего порядка".
Блага высшего порядка рассматриваются К. Менгером в качестве неизбежной предпосылки производства благ. Причем к их числу он предлагает относить не только совокупность сырых материалов, труд, используемые участки земли, машины, инструменты и пр., но и "пользование капиталом и деятельность предпринимателя". Далее следует серьезное замечание ученого о том, что "не строго только определенные количества отдельных благ высшего порядка вступают в соединение в процессе производства друг с другом, как это бывает при химических реакциях... Наоборот, самый элементарный опыт учит нас, -заключает он, -что блага высшего порядка могут произвести определенное количество какого-нибудь блага низшего порядка, находясь в самых разнообразных количественных отношениях друг к другу...". Следовательно, распоряжение благами низшего порядка, требующими комплементарных количеств благ высшего порядка, в реальной действительности не сопряжено с жесткой регламентацией.
К. Менгер считает ошибочным ставить в вину "социальному строю" возникающую якобы "возможность... отнимать у рабочих часть продукта труда". Он пишет, что труд представляет собой только один элемент производственного процесса, который "является не в большей степени экономическим благом, чем элементы производства". Поэтому, по его мнению, владельцы капитала и земли живут не за счет рабочих, а "за счет пользования землей и капиталом, которое для индивида и общества имеет ценность так же точно, как и труд".
Автор "Оснований" подвергает серьезной критике и теорию заработной платы "классиков", по которой цена простого труда тяготеет к минимуму, но она при этом должна "прокормить" рабочего и его семью, "иначе, - отмечает К. Менгер, - представление его (рабочего.) в распоряжение общества не будет продолжительным...". По мнению лидера "австрийской школы", такой подход неправомерен, поскольку идея о заработной плате как источнике "для поддержания жизни" будет всегда приводить к увеличению числа работников и снижению цены труда до прежнего (минимального) уровня. Поэтому во избежание регулирования цены простого труда по принципу минимума средств существования им рекомендуется сведение более высокой цены остальных видов труда на затрату капитала, на ренту с таланта и т.д.
Проблематике обмена К. Менгер посвятил четвертую главу "Оснований", возвращаясь затем к ней и в последующих главах. Сущность этой категории сведена в книге ученого преимущественно к индивидуальному акту партнеров, результат которого якобы обоюдовыгоден, но не эквивалентен. По его словам, всякий экономический обмен благ для обменивающихся индивидов означает присоединение к их имуществу нового имущественного объекта, и поэтому обмен можно сравнить в хозяйственном смысле с продуктивностью промышленной и сельскохозяйственной деятельности. Вместе с тем обмен, по Менгеру, - это не только выгода, но и экономическая жертва, вызванная меновой операцией, отнимающей "часть экономической пользы, которую можно извлечь из существующего менового отношения", что нередко делает невозможной реализацию там, где она была бы еще мыслима.
Высоко оценивая место и роль обмена в экономической жизни, глава "австрийской школы" осудил негативное отношение к занятым в этой сфере людям со стороны представителей классической политической экономии, особенно американца Г.Ч. Кэри. "Если Кэри изображает людей торговли хозяйственными паразитами, - пишет К. Менгер, - потому что они берут себе некоторую часть выгоды, являющейся результатом реализации находящегося налицо случая экономического обмена, то это основано на его ложных представлениях о продуктивности обмена". Все, кто способствует обмену, т.е. экономическим меновым операциям, продолжает автор "Оснований", являются такими же производителями, как земледельцы и фабриканты, ибо цель всякого хозяйства состоит не в физическом увеличении количества благ, а в возможно более полном удовлетворении человеческих потребностей.
В попытке предостеречь от представления о том, что величина цен на товары "есть существенный момент обмена" и что количества благ в акте обмена являются "эквивалентами", К. Менгер утверждает: "...исследователи в области явлений цены напрягали свои усилия для решения проблемы сведения предполагаемого равенства между двумя количествами благ к его причинам, и одни искали эти причины в затрате одинакового количества труда на данные блага, другие - в равных издержках производства, возникал даже спор о том, отдаются ли блага в обмен одно на другое, потому что они - эквивалентны, или блага потому эквивалентны, что в акте мены отдаются одно за другое, тогда как в действительности нигде не бывает равенства в ценности двух количеств благ (равенства в объективном смысле)".
2. Экономические воззрения О. Бем-Баверка и Ф. Визера
Прежде чем перейти к освещению научного вклада в "австрийскую школу" продолжателей учения К.Менгера- О.Бем-Баверка и Ф. Визера, представляется уместным привести небесспорное, хотя и нелицеприятное для главы этой "школы" высказывание М. Блауга, в котором говорится: "...можно найти значительно больше оснований, чтобы увязать Джевонса и Вальраса скорее с Госсеном, нежели с Менгером, и единственный довод в пользу стандартной версии состоит в том, что к имени Менгера непрерывно взывали его ученики - Визер и Бем-Баверк, каждый из которых был полон решимости убедить своих коллег в том, что экономическая теория австрийской школы есть фрукт особого сорта".
Ойген фон Бем-Баверк (1851-1914). Принадлежность к дворянскому роду, дружба с детства с Ф.Визером и совместная с ним учеба в университетах Германии и на юридическом факультете Венского университета, а затем увлечение и пристрастие к экономическим воззрениям К. Менгера (правда, его лекции слушать им не довелось) - вот некоторые начальные штрихи к биографическому портрету О. Бем-Баверка.
Однако в отличие от К. Менгера и Ф. Визера период сугубо преподавательской деятельности у О. Бем-Баверка был не столь продолжительным, хотя и чрезвычайно продуктивным. Он занял всего однодесятилетие (с 1880 по 1889 г.), когда работая приват-доцентом политической экономии в Венском (1880) и профессором в Инсбрукском (1881-1889) университетах, О. Бем-Баверк подготовил диссертацию на тему "Права и отношения с точки зрения учения о народохозяйственных благах" (1881), издал с интервалом в пять лет первую (1884) и вторую (1889) части книги под названиями соответственно "Капитал и прибыль" и "Позитивная теория капитала", а в промежутке между публикацией ее частей - еще одну работу "Основы теории ценности хозяйственных благ" (1886). И только одна из его крупных работ "К завершению марксистской системы" вышла в свет спустя год после прекращения преподавательской работы, т.е. в 1890 г. С 1905 г. он профессор Венского университета.
Значительный период жизни О. Бем-Баверка был охвачен службой в ряде высших государственных инстанций Австрии: он трижды удостаивается поста министра финансов; назначается председателем Верховного апелляционного суда и президентом Академии наук; получает статус пожизненного члена верхней палаты парламента.
Имя этого ученого, практика и государственного деятеля широко известно мировой экономической науке прежде всего тем, что он в составе знаменитой триады "австрийской школы" продолжил во многом небезуспешный "поиск" решения проблемы ценообразования на факторы производства "без математики", сконцентрировав внимание на одной из основополагающих идей своего учителя - факторе времени превращения благ отдаленного порядка в благо первого порядка. В сферу исследования в отличие от К. Менгера он включил не только категории индивидуального обмена, но и категории целостного рынка, в том числе такие звенья, как производство и распределение. При этом нельзя, конечно, отрицать, что даже в своей нашумевшей "теории ожидания" О. Бем-Баверк целиком опирается на характерные для "австрийской школы" принципы субъективизма, выдвинув в рамках этой теории положение о происхождении процента на капитал как о процессе ожидания, т.е. когда "будущее благо" превратится в "настоящее благо".
В упомянутых "Основах" О. Бем-Баверком поставлена одна главная задача - обосновать "закон величины ценности вещи", и для ее решения обозначена нематематическая "простейшая формула" в следующей трактовке автора: "Ценность вещи измеряется величиной предельной пользы этой вещи". В соответствии с обозначенной "простейшей формулой" возможно, по мнению ученого, полагать, что величина ценности материального блага определяется важностью конкретной (или частичной) потребности, занимающей последнее место в ряду потребностей, удовлетворяемых имеющимся запасом материальных благ данного рода. Поэтому основой ценности, заключает О. Бем-Баверк, служит не наибольшая или средняя, а наименьшая польза, позволяющая в конкретных хозяйственных условиях употреблять эту вещь рациональным образом, и "мы принимаем за мерило ценности наименьшую пользу, ради получения которой представляется еще выгодным с хозяйственной точки зрения употреблять данную вещь".
Затем следует пример, ставший в буквальном смысле слова хрестоматийным. В нем речь идет об одиноком поселенце, избушка которого изолирована от остального мира первобытным лесом, и о том, как этот поселенец рассчитывает употребить запас собранного со своего поля хлеба в количестве пяти мешков. Расчет поселенца таков: первый мешок ему необходим, "чтобы не умереть с голода до следующей жатвы"; второй - чтобы "улучшить свое питание настолько, чтобы сохранить свое здоровье и силы"; третий - чтобы "к хлебной пище прибавить несколько мясной пищи... он предназначается для откармливания птицы"; четвертый - "должен пойти... на приготовление хлебной водки"; пятый - чтобы "употребить его на корм для нескольких штук попугаев, болтовню которых ему нравится слушать".
Резюме О, Бем-Баверка по этому примеру почти такое же, как у его учителя К, Менгера, - чем больше в наличии однородных материальных благ, тем меньше "при прочих равных условиях" ценность отдельной их единицы, и наоборот. Но важно при этом уточнение автора "Основ" о том, что обладание пятью мешками не означает возможность удовлетворить сумму равнозначных потребностей, поскольку "удовольствие держать попугаев + употребление хлебной водки + употребление мясной пищи + сохранение здоровья + поддержание жизни - сумма, которая не в пять раз, а бесконечно больше удовольствия держать попугаев". Кроме того, здесь, вероятно, уместна еще одна обобщающая фраза ученого: "Простой человек применял учение о предельной пользе на практике гораздо раньше, чем формулировала это учение политическая экономия".
Подобно К. Менгеру, О. Бем-Баверк характеризует цену товара как следствие субъективных оценок материальных благ участниками обмена, т.е. он убежден, что и ценность и цены возникают посредством субъективных оценок готовых продуктов их потребителями. Причем спрос на эти продукты обусловлен, на его взгляд, также субъективными оценками этих продуктов. Одновременно, подчеркивая бескомпромиссность своей позиции, автор "Основ" заявляет: "Дуалистическое объяснение явлений ценности и цены двумя различными принципами "пользы" и "издержек производства" представляется и ненужным и неудовлетворительным".
Центральная идея "теории ожидания" - возникновение прибыли (процента) на капитал - была вкратце изложена О. Бем-Баверком еще в "Основах". Там, в частности, говорится, что в связи с продолжительностью времени, в течение которого производительные средства, т.е. материальные блага более отдаленного порядка, превращаются в ее продукт, возникает разница в ценности этих средств и продукта и что "величина этой разницы в ценностях бывает то больше, то меньше, смотря по продолжительности периода времени...". Отсюда ученым делается главный вывод: "Эта-то разница и представляет собой ту складку, в которой скрывается прибыль на капитал".
Однако целостная "Теория ожидания" О. Бем-Баверка, разработанная в книге "Позитивная теория капитала", несмотря на свою субъективную основу, содержит немало "острых" положений. Под их влиянием, как выразился Дж. Хикс в своей книге "Стоимость и капитал", всякий, "кто занимается изучением капитала, рано или поздно становится жертвой теории Бем-Баверка", но затем "большинство исследователей в конце концов отказываются от этой теории, даже если им нечем ее заменить". Эта теория привлекает читателя формальной идеей отказа происхождения процента на капитал благодаря производительности последнего. По версии ее автора, рабочие в отличие от капиталистов недооценивают свое будущее, не стремясь к ожиданию плодов своего труда. Капиталисты, напротив, предпочитают "окольные", а не "прямые методы" производства, требующие сравнительно большего времени, в течение которого прирост совокупного продукта от воздействия "первичных" факторов производства уменьшается. Поэтому, по Бем-Баверку, чем больше "капитализирована" экономика, т.е. чем выше степень "окольности", тем ниже норма прироста продукции и соответственно норма процента, так как ее определение рассматривается им как результат обмена труда на предметы потребления.
Итак, О. Бем-Баверк, отрицая "теорию вознаграждения" Н. Сениора, подобно К. Марксу, как бы признает возникновение "прибавочной ценности" в процессе переноса капиталом (как произведенного средства производства) своей ценности на продукт, но в отличие от него обращается к другой, хотя также мнимой причине "самовозрастания стоимости", а именно ко времени, в течение которого оборачивается капитал. Более того, в отличие от К. Маркса О. Бем-Баверк утверждает, что процент на капитал являет собой общеэкономическую категорию, которая возникает не только при капитализме, но там и тогда, где и когда имеет место обмен товарами текущего и будущего потребления.
Таким образом, по Бем-Баверку, в отличие от К. Маркса не неопределенность денежной "стоимости рабочей силы" создает "прибавочную стоимость" с участием при этом капитала, а, наоборот, специфический ресурс "капитал", который участвует в процессе производства во времени, не поддается точному денежному измерению, и поэтому в зависимости от размера капитала и продолжительности производственного процесса складывается больший или меньший процент на капитал как заслуга тому, кто позволяет себе подобное "ожидание".
Чтобы доказать свою "версию", О. Бем-Баверк рассматривает ситуацию выпуска продукции при фиксированных параметрах количества труда и оборотного капитала (имея в виду питание, одежду и другие предметы потребления для рабочих) и при средней продолжительности "периода производства" (так как реальная структура производственных фондов неодинакова). Но при этом очевидны не только статический подход исследования, но и ошибочное допущение неотвратимости удлинения среднего периода производства в результате перманентного внедрения достижений научно-технического прогресса со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
Тем не менее О. Бем-Баверк верен субъективизму, заявляя о существовании трех независимых "причин" или "оснований", которые склоняют людей выразить готовность приобрести блага именно сегодня, а не завтра, из-за чего в конечном счете и создается процент на капитал. Первую он связывает с существованием в обществе всегда малообеспеченных людей, одни из которых надеются на обогащение, а другие нет, но в целом и те и другие сегодняшние блага предпочитают будущим. Вторая причина распространяется на ту часть общества, которая, на его взгляд, имеет недостаточно воли, воображения и веры, чтобы предпочесть не настоящие блага, а будущие. И согласно третьей причине, людям свойственно стремление к "окольному" производству сегодня, чем к "непосредственному" производству в будущем, к надежде получить больше продукта (соответственно выгоды) теперь же, тем более что, по его мысли, отдача в дальнейшие периоды производства будет якобы снижаться.
Фридрих фон Визер (1851-1926). Не менее именитый представитель "австрийской школы", один из ближайших сподвижников К. Менгера барон Ф. Визер, получив университетское образование, почти целиком посвятил себя научно-исследовательской и преподавательской деятельности. Государственная служба заняла в его биографии незначительный промежуток времени, когда в 1917-1918 гг. ему довелось быть министром торговли (коммерции) Австро-Венгрии. Как и О. Бем-Баверк, он был удостоен чести пожизненного членства в верхней палате парламента.
Ф. Визер пропагандировал, совершенствовал и популяризировал учение "австрийской школы" во всех своих публикациях, включая следующие: "О происхождении и основных законах экономической ценности" (1884), "Естественная ценность" (1899) и "Теория общественного хозяйства" (1914). К заметным заслугам ученого на поприще экономической науки следует отнести "внедрение" в научный оборот и соответственно в сокровищницу "школы" терминов "законы Госсена", "предельная полезность", "вменение". Примечательно также, что субъективное восприятие ценности, цены, издержек производства и прибыли, приоритетное отношение к микроэкономическому анализу, неприятие математических методов решения экономических проблем и другие теоретико-методологические позиции менгеровского учения Ф. Визер воплощал в жизнь с профессорской кафедры на протяжении 42 лет ( 1884-1926): вначале (1884-1902) в Праге, а затем (1903-1926) на унаследованной им кафедре К, Менгера в Вене.
Знакомясь с творческими достижениями Ф. Визера, во избежание повторений общих положений, позиций и суждений с его коллегами - единомышленниками по "австрийской школе", обратим здесь внимание нате из них, которые содержат несовпадающие идеи либо встречаются только у него.
В числе подобных моментов правомерно выделить предлагаемый Ф. Визером способ определения суммарной полезности. Как мы видели выше, О. Бем-Баверк в примере с пятью мешками хлеба о их суммарной полезности говорит, что она "не в пять раз, а бесконечно больше удовольствия держать попугаев". Тем самым этот ученый дает понять, что каждый из пяти мешков имеет различную предельную полезность. Иначе говоря, О. Бем-Баверк характеризует суммарную полезность посредством так называемого аддитивного способа.
По мнению Ф. Визера, этот способ неприемлем. Им предлагается простое умножение предельной полезности блага на количество однородных благ, что принято называть мультипликативным способом определения суммарной полезности. Его аргументация в пользу названного способа такова: "...основной закон исчисления пользы гласит, что все единицы запаса (части, штуки) оцениваются соразмерно предельной полезности. Этот закон мы будем называть законом предельной полезности, или, еще короче, предельным законом. Из предельного закона вытекает следствие, что каждый делимый запас экономически оценивается путем умножения предельной полезности на количество единиц запаса (частей, штук)... Это не новый закон, а только другая формулировка предельного закона...".
Еще одним неординарным моментом в творчестве Ф. Визера является исследование чрезвычайно важной проблематики в рамках его же "теории вменения дохода". Основное внимание в связи с этой проблематикой уделяется им характеристике категорий "частная собственность" и "частная организация хозяйства". Ф. Визер приходит к заключению, что смысл частной собственности определяется логикой хозяйствования. При этом в качестве трех аргументов в пользу такого суждения называются: необходимость бережного отношения к расходованию хозяйственных благ с тем, чтобы сохранять свою собственность от других претендентов; важность вопроса о "моем" и "твоем"; правовые гарантии для хозяйственного использования собственности.
Ф. Визер отмечает, что задача вменения всегда сводится лишь к тому, чтобы из множества причин выделить решающие с точки зрения поставленной цели и поэтому практически значимые. В частности, в отношении к производству, поясняет он, применение вменения гарантирует достижение его целей. И далее следует вывод: "Являясь актом распределения дохода по факторам, вменение есть не что иное, как акт исчисления полезности. До сих пор мы исследовали исчисление полезности... при упрощенном допущении... в теории вменения мы исследуем законы исчисления полезности для более сложного случая, когда средства производства выполняют свои функции во взаимодействии".
Частную собственность Ф. Визер рассматривает в тесной взаимосвязи с проблемой частной организации хозяйства. По его мысли, частный хозяйственный порядок - единственная исторически оправдавшаяся форма крупного общественного экономического союза, опытом столетий доказавшая более успешное благодаря ей общественное взаимодействие, чем при всеобщем подчинении по приказу. Признавая правомерность только частной экономики, он полагает, что общество не должно отклонять и право частного владения, в противном случае "очень скоро государство стало бы единственным владельцем всех средств производства, что, однако, ни в коем случае не должно произойти, поскольку оно не в состоянии управлять этими средствами производства так же эффективно, как это делают частные лица". При этом ученый резко критикует противников частной собственности.
3. Маржинальные идеи У. Джевонса и Л. Вальраса
Уильям Стенли Джевонс (1835-1882) в Лондонском университете изучал химию и математику, но, завершая его, увлекся политической экономией. В 1863 г. был принят для преподавания политической экономии в колледж в Манчестере, где спустя несколько лет издал свои главные работы, в их числе "Теория политической экономии" (1871)и "Принципы науки" (1874). Последние годы своей непродолжительной жизни (с 1876 по 1880 г.) работал в должности профессора политической экономии в Лондонском университете.
Субъективизм маржинальных идей в трудах У. Джевонса очевиден из следующего.
Во-первых, максимальное удовлетворение потребностей при минимуме усилий является, на его взгляд, сугубо экономической задачей, не связанной с политическими, моральными и другими факторами. При этом приоритетное значение придавалось им проблематике полезности, т.е. потребления и спроса, о чем свидетельствует, в частности, его трактовка главной задачи экономической науки. "Дан определенный уровень населения с различными потребностями и производственными возможностями, обладающего определенным количеством земли и других материальных ресурсов; требуется найти способ приложения его труда, который будет максимизировать полезность произведенного".
Во-вторых, рассматривая полезность и ценность по функциональной зависимости, У. Джевонс считал, что цена товара функционально зависит от предельной полезности, а последняя в свою очередь зависит от товарных цен, обусловленных издержками производства. Это значит, что он не принимал самостоятельного значения издержек и предельной полезности, как это затем "открыли" А. Маршалл и В. Парето.
И в-третьих, У. Джевонс разделял положение "классиков" о совершенной конкуренции, позволяющей продавцам и покупателям иметь доступ друг к другу и обладать полной взаимной информацией. Отсюда он пришел к заключению, что субъекты рынка обеспечивают получение человеком такой комбинации товаров, которая в наибольшей степени удовлетворяет его потребности. В этом свидетельство постижения им принципов предельного анализа ("законов Госсена") и основание считать его одним из родоначальников маржинализма.
Меньшая популярность вплоть до конца XIX в. трудов У. Джевонса (равно как и Л. Вальраса) была вызвана главным образом математической формой самовыражения, которая все еще не воспринималась читателями, не желавшими как бы по инерции находить ответы по социальной проблематике в математических уравнениях и прочих средствах математики. Вместе с тем ни тот, ни другой (и, конечно, К. Менгер) не "вторгались" с помощью математических средств маржинализма в сферу производства, в том числе никто из них не строил ни кривых спроса, ни кривых предложения, хотя У. Джевонс был к этому, казалось бы, ближе других, учитывая возможность, которую давали ему построения кривых издержек производства.
У. Джевонс оказался в числе тех ученых, которые находились под влиянием утилитаристских идей английского философа Иеремии Бентама, интерес к которым возродился еще в середине прошлого столетия. Он полагал, что его (Бентама) убеждение об исчислении наслаждений и страданий возможно приложить к экономическому подходу в осмыслении человеческого поведения. Поэтому представляется, что высказывание У. Джевонса о том, чтоД. Рикардо "перевел поезд экономической науки наложный путь", явилось бентамистской реакцией на классовую позицию своего соотечественника. Кроме того, его утверждение - "все товары в результате обмена распределяются таким образом, чтобы доставить максимум выгоды" - почти созвучно основному постулату И. Бентама: "Природа поставила человечество под управление двух верховных властителей, страдания и удовольствия. Им одним предоставлено определять, что мы можем делать, и указывать, что мы должны давать... Они управляют нами во всем, что мы делаем, что мы говорим, что мы думаем".
Леон Вальрас (1834-1910) интерес к экономической теории проявил благодаря отцу, обратившему его внимание на работы О. Курно. В этом также причина отражения в интересовавшей его политической экономии средств математического "языка" (базовым образованием Л. Вальраса была математика).
В 1870 г. он принял предложение из Швейцарии для работы на вновь открытой в Лозаннском университете кафедре политической экономии. Спустя несколько лет в 1874 г. вышел основной труд Л. Вальраса "Элементы чистой политической экономии", который позволяет и его отнести к числу маржиналистов первой волны.
Вместе с тем Л. Вальрас не ограничился характеристикой предельной полезности (считая ее основой ценности товара), формулировкой понятия "функция спроса" и других понятий. Он впервые попытался применить математическую модель для выявления проблем существования равновесия экономической системы и придания этой системе стабильности. Но в отличие от моделей рыночного равновесия О. Курно, У. Джевонса, А. Маршалла и других модель Л. Вальраса характеризует не частное, а общее экономическое равновесие симметричных рынков. Поэтому Л. Вальрас по праву считается основоположником современного макроэкономического моделирования. Кроме того, наличие единомышленников и продолжателей его учения превратили имя Л. Вальраса в основоположника "лозаннской школы" маржинализма.
Разработанная Л. Вальрасом модель общего экономического равновесия отражает взаимосвязь рынков готовой продукции и рынков факторов производства в условиях рыночного механизма хозяйствования с совершенной конкуренцией, приводящей к единственному равновесию множества рынков. Она позволяет понять, что определение цен на производимые для рынка продукты и цен факторов производства может быть только одновременным, а не поочередным в том или ином порядке, что частичное равновесие на определенном количестве рынков не гарантирует общего равновесия для всей экономики с данным количеством рынков.
В числе допущенных упрощений в уравнениях модели Л. Вальраса имели место: заданные функции предельной полезности, что означало заданное первоначальное количество товаров и услуг, которые реализуются на рынке; заданные функции предельной производительности, что означало допущение идентичных издержек, т.е. их постоянную отдачу; изменения цены прямо зависят от величины превышения спроса над предложением и др.
Между тем вклад Л. Вальраса в историю экономической мысли неправомерно приуменьшать с высот сегодняшних достижений экономической науки. Как говорил некогда И. Шумпетер, "ни один экономист не может считать свое образование завершенным, пока он не прочтет ее (книгу Л. Вальраса) до конца". Он также утверждал, что "Вальрасу мы обязаны концепцией экономической системы и теоретическим аппаратом, которым впервые в истории нашей экономики эффективно охвачена чистая логика взаимосвязей и взаимозависимостей количественных экономических показателей". Весьма высокую оценку творчеству Л. Вальраса и его последователя В. Парето дал также В. Леонтьев.
Глава 10. Формирование неоклассической экономической теории как завершение "маржинальной революции"
1. Экономическое учение А. Маршалла
Альфред Маршалл (1842-1924) - один из ведущих представителей неоклассической экономической теории, лидер "кембриджской школы" маржинализма.
В детстве под влиянием отца его готовили к духовной карьере, учитывая, что дед был священником. Из изучаемых предметов более других любил математику, а из увлечений в свободное от учебы время - шахматы.
Не разделяя взгляды отца и заняв у дяди денег, самостоятельно отправился учиться математике в Кембриджский университет, который закончил с отличием и был там оставлен для преподавательской работы. Последняя стала основным занятием его жизни.
Политическую экономию А. Маршалл преподавал с 1868 по 1908 г., в том числе с 1877 по 1885 г. был вынужден (по семейным обстоятельствам) покинуть Кембриджи преподавал в Бристольском и Оксфордском университетах. С 1902 г. по его инициативе было введено новое изложение этой специальности под названием "экономике", и тем самым окончательно вытеснено построение курса по учебникам политической экономии "классической школы" Дж.С. Милля.
Главный труд А. Маршалла - шестикнижие "Принципы экономикс" - издан в 1890 г. и впоследствии постоянно им дополнялся и перерабатывался в восьми вышедших при его жизни изданиях.
С точки зрения преемственности идей "классиков" А. Маршалл исследовал экономическую деятельность людей с позиций "чистой" экономической теории и идеальной модели хозяйствования, возможной благодаря "совершенной конкуренции". Но придя через новые маржинальные принципы к идее равновесия экономики, характеризовал селишь как "частную" ситуацию, т.е. на уровне фирмы, отрасли (микроэкономики). Подобный подход стал определяющим как для созданной им "кембриджской школы", так и для большинства неоклассиков конца XIX - первой трети XX в,
Термин "экономикc" А. Маршалл ввел в первой же главе книги I "Принципов экономикc", которая начинается со следующего определения: "Политическая экономия, или экономическая наука (Economics), занимается исследованием нормальной жизнедеятельности человеческого общества; она изучает ту сферу индивидуальных и общественных действий, которая теснейшим образом связана с созданием материальных основ благосостояния". Заметим, что автор всемирно известного учебника "Экономикс" П. Самуэльсон, говоря о том, что "само название предмета моей науки - "экономика" - подразумевает экономию или максимизацию", ссылается именно на "Принципы" А. Маршалла, полагая, что в них "большое внимание было уделено проблеме оптимального объема производства, при котором чистая прибыль достигает максимума".
В отличие от своих ортодоксальных предшественников, классиков, А. Маршалл считает нецелесообразным прибегать к определениям экономических категорий на каузальной основе, требующей "доказывать" те или иные сущностные разграничения. На его взгляд, судя по предисловию к первому изданию "Принципов", "в реальной жизни нет четкого разграничения между вещами, которые являются капиталом и не являются им, которые относятся к насущным жизненным средствам и не относятся к ним, так же как между трудом производительным и непроизводительным". Причем к этой проблеме ученый возвращается и в соответствующих разделах своей работы.
А. Маршалл признает, что в современной ему экономике "распределение национального дивиденда плохое". Но если допустить "равное распределение национального дохода, - пишет он, - ...доходы народных масс - хотя они, конечно, значительно возрастут разово вследствие устранения всех неравенств - и близко не поднимутся даже временно к уровню, предсказываемому социалистическими ожиданиями золотого века. Однако это осторожное мнение, - заключает ученый, - не означает молчаливого одобрения существующего неравенства богатства... Неравномерность богатства... серьезный дефект в нашем экономическом устройстве. Любое уменьшение его, достигнутое средствами, которые не подрывают мотивов свободной инициативы... было бы, по-видимому, явным общественным достижением".
Но центральное место в исследованиях А. Маршалла занимает проблема свободного ценообразования на рынке, характеризуемом им как единый организм равновесной экономики, состоящий из мобильных и информированных друг о друге хозяйствующих субъектов. Рыночную цену он рассматривает как результат пересечения цены спроса, определяемой предельной полезностью, и цены предложения, определяемой предельными издержками. В этой связи упоминаются его знаменитые "лезвия ножниц" как образная характеристика двухкритериальной сущности стоимости товара, выраженная автором "Принципов" так: "Мы могли бы с равным основанием спорить о том, регулируется ли стоимость полезностью или издержками производства, как и о том, разрезает ли кусок бумаги верхнее или нижнее лезвие ножниц".
А. Маршалл фактически сохранил заимствованную у "классиков" исходную позицию о совершенной конкуренции, предопределяющую положение о том, что цена задается рынком, а не предприятием. Кроме того, полагая, что каждый человек, приобретая вещь, исходит "из представляющихся ему возможностей, или из складывающейся обстановки, или... из конъюнктуры", он вводит понятие "потребительский избыток". Последнее, на его взгляд, - это "разница между ценой, которую покупатель готов был бы уплатить, лишь бы не обойтись без данной вещи, и той ценой, которую он фактически за нее платит", т.е. "экономическое мерило его добавочного удовлетворения".
Одной из важных заслуг А. Маршалла является обобщение положений ранних маржиналистов о функциональной зависимости таких факторов, как цена, спрос и предложение. Он показал, в частности, что с понижением цены спрос растет, а с ростом цены - снижается и что в свою очередь с понижением цены предложение падает, а с ростом цены - растет. Устойчивой или равновесной А. Маршалл считал такую цену, которая установлена в точке равновесия спроса и предложения (на графике точку пересечения кривых спроса и предложения принято называть "крестом Маршалла"). Отсюда, как полагает А. Маршалл, если на рынке цена выше цены равновесия, то предложение превысит спрос и цена станет снижаться, и наоборот, если на рынке цена ниже цены равновесия, то спрос превысит предложение и цена станет повышаться.
В развитие теории "цены спроса" А. Маршалл выдвинул концепцию об "эластичности спроса". Последняя характеризуется им как показатель зависимости объема спроса от изменения цены. Он выявил разную степень эластичности спроса товаров в зависимости от структуры потребления, уровня доходов и других факторов, показал, что наименьшая эластичность спроса присуща товарам первой необходимости, но почему-то не признал подобное относительно предметов роскоши. Но, по Маршаллу, существует особая зависимость влияния спроса и предложения на уровень рыночной цены от анализируемого периода времени. Рассматривая эту взаимосвязь "как общее правило", суть его он поясняет так: "Чем короче рассматриваемый период, тем больше надлежит учитывать в нашем анализе влияние спроса на стоимость (цену), а чем этот период продолжительнее, тем большее значение приобретает влияние издержек производства (предложения.) на стоимость".
Исследования в рамках теории "предельных издержек производства" позволили А. Маршаллу выявить закономерности изменения удельных издержек производства при увеличении объемов производства на предприятии. Это очевидно из тринадцатой главы тома I "Принципов", в которой лидер "кембриджской школы" обращается к проблематике возрастания и убывания отдачи от производства при расширении его масштабов. Он, в частности, отмечает, что, как правило, крупный масштаб производства в конкурентной экономике обеспечивает предприятию (фирме) снижение цены товарной продукции и соответственно преимущество перед конкурентами (благодаря постоянно возрастающей экономии от умения работать и от применения специализированных машин и всякого рода оборудования) и что главную выгоду от такой экономии извлекает все же общество.
Затем, чтобы выявить причины подобного рода феномена, в исследование вводится понятие "репрезентативная фирма" как разновидность средней фирмы. Размер последней, на его взгляд, обычно увеличивается с возрастанием совокупного объема производства какого-либо товара, приводя к получению ею и внутренней и внешней выгоды, обусловленный меньшими, чем прежде, затратами труда и других издержек в процессе производства.
Отсюда ученый приходит к выводу о действии двух экономических законов: возрастающей отдачи и постоянной отдачи. В соответствии с первым "увеличение объема затрат труда и капитала обычно ведет к усовершенствованию организации производства, что повышает эффективность использования труда и капитала... дает пропорционально более высокую отдачу...". По второму закону "увеличение объема затрат труда и других издержек ведет к пропорциональному увеличению объема продукции". Причем, по убеждению исследователя, "в реальной действительности эти две тенденции возрастания и сокращения отдачи постоянно противодействуют друг другу".
Как видим, по мнению А. Маршалла, в условиях конкуренции удельные издержки с укрупнением производства либо снижаются, либо развиваются параллельно, но только не опережают темп роста объема продукции. Впоследствии на основе этих суждений микроэкономическая теория выдвинула более достоверные методические решения проблемы оптимизации производства и размеров предприятий. С другой стороны, подразделяя издержки производства на постоянные и переменные, А. Маршалл убедительно показал, что в длительном периоде постоянные издержки становятся переменными. На его взгляд, основной мотив, вынуждающий фирму покинуть рынок, - это превышение ее издержек уровня рыночной цены.
Процент на капитал, по Маршаллу, проявляет себя как "вознаграждение" тому, кто, обладая материальными ресурсами, ожидает "будущего удовлетворения" от них, равно как заработную плату, на его взгляд, следует считать "вознаграждением за труд". Он решительно не согласен с тем, "что стоимость вещи зависит просто от количества затраченного на ее изготовление труда. Всякая попытка отстаивать указанную посылку, - продолжает ученый, - по необходимости молча подразумевала, что оказываемые капиталом услуги являются "даровым" благом, предоставляемым без всяких жертв и поэтому не нуждающимся в вознаграждении в качестве стимула для дальнейшего его функционирования; это именно тот вывод, который названная посылка стремится доказать".
Наконец, весьма важна мысль автора "Принципов" об уровне процентной ставки. На его взгляд, "хотя с возрастанием масштабов распоряжения человека природными ресурсами он может продолжить делать большие накопления даже при низкой процентной ставке, все же, пока натура человеческая сохраняет свои извечные свойства, каждое сокращение процентной ставки способно побуждать многих людей сберегать меньше, а не больше, чем в противном случае". А ведь это положение одно из немногих, которое впоследствии его ученик Дж.М. Кейнс взял "на вооружение" в своей концепции макроисследования и государственного регулирования экономики.
2. Экономическое учение Дж.Б. Кларка
Джон Бейтс Кларк (1847-1938) - основатель "американской школы" маржинализма, внесший заметный вклад в формирование неоклассической экономической теории конца XIX в. Он родился в г. Провидено штата Род-Айленд в США. После окончания Амхертского колледжа (США) учился в европейских университетах Гейдельберга (Германия) и Цюриха (Швейцария), хотя при этом дважды был вынужден прерывать обучение, чтобы помочь вести дела на принадлежавшем семье предприятии. Своим учителем и наставником по политической экономии считал преподававшего в Гейдельберге профессора Карла Книса - одного из родоначальников "исторической школы" Германии.
По возвращении в США Дж.Б. Кларк занимался в основном преподавательской деятельностью, вначале (1872-1895) в качестве профессора экономики в ряде американских колледжей, в том числе в Карлтонском колледже (Миннесота), где среди его студентов был ставший впоследствии крупным ученым-экономистом Т. Веблен, затем (1895-1923) - в том же качестве в Колумбийском университете. Являясь одним из инициаторов создания Американской экономической ассоциации, он стал третьим ее президентом и занимал этот пост в течение 1893-1895 гг. Сочинения этого ученого, в том числе фундаментальные, были опубликованы в 80-90-х гг. XIX в. Из них наиболее значимы книги "Философия богатства" (1886) и "Распределение богатства" ( 1899), в которых, особенно в последней, ему удалось углубиться в наиболее популярные в ту пору маржинальные идеи и обозначить неординарные положения и даже, как он называл их, "законы" экономической науки.
Лучшие его научные достижения необходимо рассматривать в двух аспектах: методологическом и теоретическом. В первом случае имеется в виду новизна методологии в рамках выдвинутого учения о трех естественных разделах (отделах) экономической науки. Во втором речь идет об обоснованном на микроэкономическом анализе так называемом законе предельной производительности факторов производства. С этой целью в дальнейшем изложении будем обращаться к уже упомянутому "Распределению богатства" Дж.Б. Кларка.
Структура данной работы весьма специфична. В первых двух главах из двадцати шести кратко сформулированы почти все ключевые идеи и трактовки. Из числа основных в несколько упрощенной редакции, но без ущерба содержанию приведем следующие.
. "Распределение общественного дохода" регулируется общественным законом, который "при совершенно свободной конкуренции" может обеспечить каждому фактору производства создаваемую им сумму богатства.
, "Богатство" - это количественно ограниченные источники материального человеческого благосостояния.
. "Каждый фактор производства" имеет в общественном продукте ту долю богатства, которую именно он производит.
. Разложение всего дохода общества на различные виды дохода (заработная плата, процент и прибыль) непосредственно и целиком является "предметом экономической науки".
. Названные виды дохода получаются соответственно "за выполнение работы", "за предоставление капитала" и "за координирование заработной платы и процента".
. При определении доходов "со здравым смыслом" ни один из "классов людей", занятых в производстве, не будет "иметь претензий друг к другу".
. В экономическом смысле производство продукта не закончено до тех пор, пока представители торговли не довели его до покупателя и продажа состоялась, что являет собой "завершающий акт общественного производства".
Рассмотрим теперь специфическое учение Дж.Б. Кларка о разделах экономической науки, включающее в себя положения о статике и динамике и соответственно о статическом и динамическом типах производства. В нем выдвинута идея о том, что теория, базировавшаяся на старом, сбивающем с толку плане четырехчленного деления всей науки на производство, распределение, обмен и потребление, не могла, "как и в случае механики", решить предлагаемую прогрессом проблему всестороннего познания статических законов раньше, чем "законы движения могли быть поняты". Основной аргумент в пользу этой идеи - возможность в целях теоретического исследования создать в воображении статическое общество, так как "все естественные общества динамичны".
Как видим, исключительно теоретически, в исследовательских целях Дж.Б. Кларк считает целесообразным иную, чем предлагали до него, "границу между естественными отделами экономической науки", В результате появилась новая версия о ее границах, изложенная ученым так: "Мы имеем теперь перед собой границы трех естественных разделов экономической науки. Первый охватывает универсальные явления богатства. Второй включает социально-экономическую статику и говорит о том, что происходит далее с богатством... Третий отдел включает социально-экономическую динамику и говорит о том, что происходит с богатством и благосостоянием общества при том условии, если общество меняет форму и способы деятельности".
По иллюстрации лидера "американской школы", воображаемому статическому общественному производству присущ неизменный характер операций, связанных с постоянным выпуском одних и тех же видов благ при прежних технологических процессах, видах орудия и материалов, не позволяющих ни увеличивать, ни уменьшать величину доставляемого производством богатства. Кроме того, добавляет он, в состоянии социально-статического производства земля возделывается одними и теми же орудиями и получается один и тот же вид урожая, а на фабриках работают с теми же машинами и материалами, т.е. ничего не меняется в способе производства богатства или, другими словами, производительный организм сохраняет свою форму неизменной.
Итак, в состоянии статики можно констатировать движение как бы в замкнутой системе, что предопределяет равновесность и стабильность экономики. Но что же такое реальные динамические силы и порождающиеся ими в экономике отклонения и изменения? Что имел в виду исследователь, заявляя, что благодаря действию великих сил экономической динамики "нормальное богатство мира будет больше и естественный уровень заработной платы будет значительно выше в 2000 году, чем теперь"?
Обстоятельные суждения Дж.Б. Кларка в связи с поставленными вопросами мы находим в шестой главе "Распределения богатства". Прежде всего обратим внимание на названные им здесь общие виды изменений, которые образуют динамические условия, дестабилизирующие экономику. Их пять: 1 ) увеличение населения; 2) рост капитала; 3) улучшение методов производства; 4) изменение форм промышленных предприятий; 5) выживание более производительных предприятий вместо устраняемых менее производительных. Причем каждый вид рекомендуется выделять в качестве фактора, поддерживающего общество в динамическом состоянии и возвещающего о своем наличии воздействием на социальную структуру.
В конце главы, расценив исследования Д. Рикардо и его последователей как неосознанную попытку создать статический мир, не позволившую придать их собственной системе законченное и реалистическое научное построение, американский профессор излагает предположение о том, что люди еще до окончания XX в, будут знать о последствиях, к которым приводят факторы динамического состояния общества, и произойдет это благодаря "чистой теории экономической динамики", позволяющей провести качественный анализ явлений изменчивости и перенести теорию в новую плоскость, расширив во много раз предмет политической экономии.
В "Распределении богатства" Дж.Б. Кларк, будучи приверженным основополагающим принципам маржинализма, оперирует такими категориями, как "предельный рабочий", "предельный характер работы", "предельная полезность", "конечная полезность", "предельная производительность" и другие. Он всецело принимает и принцип приоритетности микроэкономического анализа, утверждая, в частности, что "жизнь Робинзона была введена в экономическое исследование вовсе не потому, что она важна сама по себе, а потому, что принципы, управляющие хозяйством изолированного индивидуума, продолжают руководить и экономикой современного государства". Но главная заслуга главы "американской школы" и одного из завершителей "маржинальной революции", приведшей к формированию неоклассической экономической теории, состоит прежде всего в разработке концепции распределения доходов на основе принципов предельного анализа цен факторов производства, которую в экономической литературе называют, как правило, законом предельной производительности Дж.Б. Кларка.
По мнению ученого, этот закон имеет место в условиях свободной (совершенной) конкуренции, когда мобильность всех хозяйствующих субъектов способствует достижению параметров равновесия экономики. Им даже признается, что основная идея закона, позволяющая вести речь о предельной отдаче каждого основного фактора производства для достижения наиболее эффективного (оптимального) производственного процесса, созвучна с суждениями И.-Г. Тюнена.
Очевидно, исходя из данных соображений, Дж.Б. Кларк решил сосредоточиться на принципе убывающей предельной производительности однородных, т.е. обладающих одинаковой эффективностью, факторов производства. Это означает, что при неизменной капиталовооруженности предельная производительность труда начнет снижаться с каждым вновь привлеченным работником и, наоборот, при неизменной численности работающих предельная производительность труда может быть выше только благодаря возросшей капиталовооруженности. Это также означает, говоря его словами, что "доли в распределении (ценности) зависят от конечной производительности", т.е. "процент определяется продуктом конечного приращения капитала, а заработная плата определяется продуктом конечного приращения труда".
Построив разработку своей теории предельной производительности на микроуровне и в основном на примере свободно функционирующего конкурентного предприятия, в восьмой главе "Распределения богатства" Дж.Б. Кларк утверждает о существовании некой "зоны безразличия" или "предельной сферы", которая в сфере работы каждого предприятия считается контролируемой.
Отсюда, на собственный вопрос: "Если я нахожусь у вас на службе, уволите ли вы меня?" - Дж.Б.Кларк отвечает так: "Быть может, нет до тех пор, пока продукт, который мой труд прибавляет к другим доходам предприятия, равен моей заработной плате". В подтверждение сказанному в конце двадцать первой главы этой же книги мы находим все ту же мысль о том, что в "зоне безразличия" предприниматель привлекает "очень немного дополнительных рабочих при прежней оплате, не рискуя убытками", ибо "продукт этого (предельного) человека... выражал бы уровень заработной платы".
В изложении содержательной части теории предельной производительности Дж.Б. Кларка примечательно и то обстоятельство, что, доказывая собственную позицию о природе происхождения процента на капитал, он не преминул напомнить и, по существу, поддержать во многом похожее суждение О. Бем-Баверка в "теории ожидания".
Однако в принципе из "закона" предельной производительности Дж.Б. Кларка возможен удручающий вывод о том, что цена фактора производства обусловлена ее относительной дефицитностью. Это, в частности, наводит на мысль, что "справедливая заработная плата" всегда соответствует предельной производительности труда, а последняя может быть относительно ниже другого более производительного фактора, т.е. капитала. Сам Дж.Б. Кларк, похоже, не до конца осознавая возможный из его теории вывод, оставался уверенным в том, что "если они (трудящиеся массы) создают небольшую сумму богатства и получают ее полностью, им незачем стремиться к социальной революции. ..".
Но истина, конечно, в другом. В самом деле, если допустить, что величина капитала постоянна, а количество труда меняется (а в такой постановке теория предельной производительности применима к выявлению уровня заработной платы), то можно ли утверждать, что труд оплачивается в соответствии с его предельным продуктом? Скорее всего, нет, потому что в реальной действительности большее количество труда обусловливает, как правило, не просто количественное увеличение размера капитала, а его качественное изменение и большее разнообразие. Кроме того, увеличение капитала на предприятии сопровождается опять же как концентрацией однородного производства, так и почти всегда одновременно специализацией (предметной, подетальной и технологической) производства, требующей определенного прироста труда.
Таким образом, суть "закона" Дж.Б. Кларка сводится к следующему: фактор производства - труд или капитал - может приращиваться до тех пор, пока стоимость продукта, производимого этим фактором, не сравняется с его же ценой (например, численность работающих на предприятии возможно увеличивать лишь до определенного предела, т.е. пока данный фактор не вступил в "зону безразличия"). Действие этого "закона" в практике хозяйствования предполагает, что стимул увеличивать фактор производства исчерпывает себя, когда цена этого фактора начинает превышать возможные доходы предпринимателя. Следовательно, Дж.Б. Кларк является одновременно и предшественником современных теорий, связанных с проблематикой оптимизации структуры издержек производства.
3. В. Парето и проблемы общего экономического равновесия
Вильфредо Парето (1848-1923) - крупный итальянский представитель неоклассической экономической теории, продолжатель традиций "лозаннской школы" маржинализма. Этого ученого наряду с экономикой интересовали также политика и социология, что отразилось и в разнообразии его публикаций. К основным трудам В. Парето принято относить двухтомный "Курс политической экономии" (1898), "Учение политэкономии" (1906) и "Трактат по общей социологии" (1916).
Он родился 15 июля 1848 г. в Париже. Его дед имел дворянский титул маркиза, а в 1811 г. при императоре Наполеоне был произведен в бароны. Отец за республиканские взгляды был выдворен из Италии, женился в Париже на Мари Метенье, ставшей матерью Вильфредо.
В 1850 г. семейству В. Парето разрешили вернуться в Италию, где после среднего он получил высшее инженерное образование, закончив в Турине политехнический университет (1869) с дипломной работой на тему "Основные принципы равновесия твердых тел".
Значительный период жизни (1874-1892) В. Парето связан с активной практической деятельностью во Флоренции. Он прошел карьеру от инженера путей сообщения до главного управляющего металлургических заводов Италии, нередко по служебным делам выезжая за границу, в том числе в Англию, что не могло не повлиять на упрочение его позиций демократа и сторонника экономического либерализма.
Круг научных интересов В. Парето резко расширился в 1891 г., когда автор понравившейся ему работы "Принципы чистой экономики" Мафео Панталеони познакомил его с произведениями Л.Вальраса, О. Курно и Ф.Эджуорта. В том же году он знакомится с Л. Вальрасом. В результате в течение 1892-1894 гг. пишет ряд статей по экономической теории.
Научное будущее В. Парето, можно сказать, предрешил Л. Валь-рас, предложивший ему в 1892 г. занять кафедру политической экономии в Лозаннском университете. А в 1893 г. уже состоялось его назначение на должность профессора этой кафедры. Далее последовали упомянутые выше крупные научные публикации.
Необходимо отметить, что в 1898 г. В. Парето получил в наследство от своего дяди огромное состояние, которое стало существенным подспорьем в его увлеченности научными исследованиями. В 1901 г. он покупает виллу на берегу Женевского озера в Селиньи (кантон Женева) и решает там поселиться.
Почувствовав некоторое ухудшение здоровья в 1907-1908 гг. В. Парето привлекает для чтения курса политической экономии Паскаля Бонинзеньи, а в 1912 г. передает ему этот курс полностью, сохранив за собой только сокращенный курс социологии. Свою последнюю лекцию по социологии он прочел в 1916 г.
В 1918 г. в Лозаннском университете чествовали 70-летний юбилей В. Парето.
В 1923 г. В. Парето назначается сенатором Итальянского королевства. В двух статьях он выражает в целом позитивное отношение к фашизму, требуя от него либерализации. Умер В. Парето 19 августа 1923 г. в Селиньи, где и похоронен. В. Парето, как и Л. Вальрас, более всего сосредоточился на исследовании проблем общего экономического равновесия, исходя, так же как и он, из маржинальных идей экономического анализа. Вместе с тем качественно новые принципы изучения предпосылок и факторов равновесности в экономике позволяют считать В. Парето (в отличие от Л. Вальраса) маржиналистом "второй волны" и соответственно одним из основоположников неоклассической экономической мысли. Сказанное подтверждается следующими обстоятельствами.
. Опираясь не на каузальный, а на функциональный подход, В. Парето преодолел присущий Л. Вальрасу субъективизм, что позволило ему отказаться от полезности (потребности) как единственной причины обмена и перейти к характеристик экономической системы в целом, где и спрос (потребление) и предложение (производство) рассматриваются как элементы равновесия в экономике.
. Если в модели общего экономического равновесия Л. Вальраса критерием ее достижения считалась максимизация полезности, которая измерению не поддается, то в модели В. Парето этот критерий заменен другим, а именно оценкой измерения соотношения предпочтений конкретного индивида, т.е., как говорят в математике, выявлением порядковых (ординальных) величин, характеризующих их очередность. Причем данная проблема продолжает интересовать и многих современных ученых, включая В. Леонтьева и М. Блауга.
. В целях исследования В. Парето рассматривает выбор потребителя в зависимости как от количества данного блага, так и от количества всех других ресурсов, используя "кривые безразличия", которые отражают сохранение суммарных полезностей товаров в различных комбинациях их сочетания и предпочтение одних комбинаций перед другими. В результате появились паретовские трехмерные диаграммы, на осях которых откладываются находящиеся у потребителей неодинаковые количества одного и другого блага. Применяя их, можно проследить порядок (последовательность) ранжирования индивидом своих предпочтений, выявить его "безразличие" в конкретный момент времени между двумя альтернативными благами (т.е. такие их комбинации, которые обеспечивают одинаковый уровень общего удовлетворения), ибо очевидно, что посредством понятия "безразличие" измерить что-либо напрямую невозможно.
. В своем "Учении политической экономии" В. Парето отказался от традиционных подходов количественной характеристики полезности на основе межличностных сравнений полезности, сформулировав понятие общественной максимальной полезности, т.е. то самое понятие, которое в экономической литературе теперь принято называть "оптимум Парето". Это понятие предназначено для оценки таких изменений, которые либо улучшают благосостояние всех, либо не ухудшают благосостояния всех с улучшением благосостояния по крайней мере одного человека.
Концепция "оптимума Парето" позволяет, таким образом, принять оптимальное решение по максимизации прибыли (соответственно и полезности), если теоретическая аргументация оптимальной комбинации потребления базируется на таких предпосылках, как: только личная оценка собственного благосостояния; определение общественного благосостояния через благосостояние отдельных людей; несопоставимость благосостояния отдельных людей.
. В отличие от модели Л. Вальраса у В. Парето анализируются не только экономика свободной конкуренции, но и различные типы монополизированных рынков, что стало самостоятельным объектом исследования экономистов лишь через несколько десятилетий, т.е. в середине XX в.
Глава 11. Проблемы политической экономии в Русской экономической мысли 18-19 вв.
1. Родоначальники социалистических традиций в общественной мысли России
Экономические взгляды А.Н. Радищева.
Главной причиной отсталости экономического развития страны, по глубокому убеждению Александра Николаевича Радищева (1749-1802) было крепостное право. Его антикрепостнические настроения, воплотившиеся во многих произведениях, в частности, в книге "Путешествие из Петербурга в Москву" (1790), привели его к заточению в Петропавловскую крепость и ссылке в Илимский острог. В Сибири Радищев написал одно из главных политэкономических произведений - "Письмо о китайском торге".
Большое место в его работах занимали вопросы земельной собственности. Допуская сохранение помещичьей собственности на землю в ограниченных размерах, Радищев считал необходимым условием свободу крестьян от крепостной зависимости и наделение их землёй.
Развивая идеи И.Т. Посошкова и М.В. Ломоносова, Радищев проявлял заботу о промышленном развитии страны. Он считал необходимым увеличение собственного производства промышленных товаров и рост их внутреннего потребления, повышение народного благосостояния. Радищев не исключал развития мануфактур, но не в виде преимуществ крупного производства, и исходя из реальных условий России отдавал предпочтение мелкому производству, крестьянским промыслам, основанным на личном труде свободных предпринимателей.
Проявляя глубокое понимание реального состояния тогдашней экономики России, заботясь об укреплении её самостоятельности и ликвидации отставания от западноевропейских стран, Радищев выступал за проведение в жизнь системы покровительственных мер. Если для внутренней торговли он рекомендовал свободное развитие, то для внешней считал необходимым проведение оградительной, протекционистской политики со стороны государства. Такая экономическая политика явилась для того времени наиболее реалистичной и экономически обоснованной.
В работах Радищева дано толкование некоторых вопросов экономической теории, отдельных экономических категорий. Под богатством он понимал совокупность потребительных стоимостей, а его источником считал труд, занятый в производстве, прежде всего в земледелии. Радищев различал "истинную" и "прибавочную" цен товара. Первую он определял затратами в производстве и обращении, считая, что она в равной мере вознаграждает участников сделки. Здесь подразумевались по существу издержки производства. Под прибавочной ценой имелся в виду излишек над затратами в производстве и обращении, иными словами, прибыль. Такую цену создавали люди труда, а присваивали в качестве прибыли помещики, предприниматели, купцы.
Большой интерес представляют взгляды Радищева по вопросам теории денег, денежного обращения, кредита, налогов. Он рассматривал деньги как товар и приближался к пониманию их роли в качестве всеобщего эквивалента. По его словам, деньги - это знаки всякого богатства, мерило "всех вещей, в торгу обращающихся", особый товар, на который любой другой "товар менять можно". "Фундаментальной монетой" он считал серебро и золото, бумажные деньги называл "сократительной монетой", рассматривая в качестве знаков, представляющих золотые или серебряные деньги. Выделялись также медные деньги как "раздробительная монета".
Радищев показал весьма глубокое понимание природы и закономерностей бумажно-денежного обращения. Он видел опасность чрезмерного выпуска бумажных денег, их обесценения. По его словам, "прилив денег бумажных- зло: поток плотины разорвавшейся...число монеты бумажной возрастет до того, что цена её будет меньше, нежели лист бумаги, для неё употребляемой". Критикуя финансовую политику, приводящую к этому, Радищев писал: "Государь, который деньги делает, есть вор общественный, если не вор, то насильник".
Радищев подверг резкой критике существовавшую в России налоговую систему, требуя отмены подушной подати и установления подоходно-поимущественного налога. Высказываясь за широкое развитие кредита, он обосновал идею его производительного использования.
"Крестьянский социализм" А.Н. Герцена и Н.П. Огарёва.
Александр Иванович Герцен (1812-1870) и Николай Платонович Огарев (1813-1877) оставили обширное литературное наследие, внеся большой вклад в отечественную экономическую мысль. Центральное место в их экономических взглядах заняли вопросы борьбы с крепостничеством. Критикуя крепостническую систему, Герцен и Огарев выдвинули и обосновали требование её уничтожения. После реформы 1861 г., аграрная программа Герцена и Огарева включила требования полной ликвидации помещичьей собственности на землю и передачи всей земли в собственность крестьян. Герцен и Огарев выступили с резкой критикой "Положения 19 февраля 1861 г.".
Герцен выступил как основоположник теории "русского крестьянского социализма". Её разделял и Огарев. Они исходили из ошибочного представления о том, что после падения крепостного права Россия пойдёт по социалистическому пути. Зародыш социализма Герцен видел в крестьянской общине. Потеряв веру в победу революции в Западной Европе после поражения революции 1848 г., он возлагал свои надежды на Россию. В 1851 г. в статье "Русский народ и социализм" Герцен утверждал, что именно русский народ таит в себе основы социализма. По его мнению, Россия с её крестьянской общиной ближе к социализму, чем страны Западной Европы.
Под социализмом Герцен имел в виду: 1) право крестьян на землю, 2) общинное землевладение, 3) мирское самоуправление. Он намечал создание такого общества посредством использования готовых частичек зародышей социализма, которые, по его мнению, содержала крестьянская община.
В действительности во взглядах Герцена не было ничего социалистического. Он создал и развивал одну из утопических теорий.
Антикрепостническая направленность, революционный демократизм отличали теорию "русского крестьянского социализма" от учения социалистов-утопистов Запада.
Экономическое учение Н.Г. Чернышевского.
Особое место среди произведений экономистов XIX в. в России занимают труды Николая Гавриловича Чернышевского (1828-1889). Н.Г. Чернышевский являлся идеологом трудящихся, в первую очередь крепостного крестьянства. Центральное место в трудах Чернышевского заняли вопросы критики крепостничества, разработка демократической программы решения аграрного вопроса.
Одной из первых экономических работ Чернышевского была статья "О земле как элементе богатства" (1854), написанная в связи с изданием книги либерального экономиста А. Львова. Чернышевский выступил в ней с критикой западной политэкономии. Вслед за тем появились другие экономические произведения, написанные в течение 50-х годов, в числе которых статьи "О поземельной собственности", "О новых условиях сельского быта", "Устройство быта помещичьих крестьян", "Славянофилы и вопрос об общине", "Критика философских предупреждений против общинного владения", "Суеверие и правда логики" и др. Важные экономические работы были написаны в начале 60-х годов, в том числе: "Капитал и труд", "Замечания к книге Д.С. Милля "Основания политической экономии"; "Очерки из политической экономии по Миллю", "Письма без адреса".
В своей аграрной программе Чернышевский исходил из необходимости полной ликвидации помещичьей собственности на землю, помещичьего землевладения. Земля должна была стать государственной собственностью с передачей её в пользование крестьянским общинам. Требование национализации земли составляло важнейший пункт его аграрной программы. Помещичьи хозяйства ликвидировались и заменялись крестьянскими. В дальнейшем предусматривался переход к крупным коллективным хозяйствам, которые в состоянии обеспечить прогресс производства, основанного на широком применении достижений науки и техники. Осуществление такой программы Чернышевский связывал с народной революцией.
В решении аграрной проблемы значительное место отводилось крестьянской общине. Выступая за полное уничтожение класса помещиков, национализацию земли, он считал, что на основе общины следует строить систему землевладения и землепользования.
Социализм Чернышевского не вышел за рамки утопического. "Чернышевский, - писал В.И. Ленин, - был социалистом-утопистом, который мечтал о переходе к социализму через старую, полуфеодальную крестьянскую общину, который не видел и не мог в 60-х годах прошлого века видеть, что только развитие капитализма способно создавать материальные условия и общественную силу для осуществления социализма.
"Политическая экономия трудящихся" - рассматривала все основные проблемы экономической теории. Отвергая определение предмета политэкономии как науки о богатстве, Чернышевский называл её наукой о материальном благосостоянии человека, насколько оно зависит от вещей и положений, производимых трудом.
В качестве метода исследования Чернышевский выдвинул метод гипотез, получивший название гипотетического. Это, по существу, метод абстракций, нацеленный на то, чтобы с помощью научных предположений (гипотез) освободиться от влияния второстепенных, усложняющих условий и установить главное.
Чернышевский отметил заслугу А. Смита и Д. Рикардо в создании трудовой теории стоимости. Он считал, что стоимость принадлежит только вещам, произведенным трудом, а труд - единственный источник производства. С позиции трудящихся из трудовой теории стоимости был сделан вывод о том, что если продукт обязан своим возникновением труду, то весь должен составлять принадлежность того самого организма, трудом которого создан. "Прежняя теория говорит: всё производится трудом, новая теория прибавляет: и потому всё должно принадлежать труду.
"Политэкономия трудящихся" по-иному, чем западные экономисты, трактовала проблему труда, его купли-продажи. Чернышевский исходил из того, что труд не является продуктом, а представляет собой производительную силу, его источник. Отсюда следовал вывод, что труд не может быть предметом торговли, хотя это, как само собой разумеющееся, принималось буржуазной политэкономией.
В подходе к капиталу Чернышевский также не ограничился позицией классиков западной политэкономии. Он делал отличный от них вывод: поскольку капитал является продуктом труда, то и принадлежать он должен тем, кто его создал. Разделяя теорию Рикардо и, по существу, отождествляя прибыль с прибавочной стоимостью, он делал ударение на обратной зависимости прибыли и заработной платы, подчёркивал несовместимость интересов стоящих за этими категориями двух классов. В интересах повышения материального благосостояния трудящихся следовало, по его мнению, объединить прибыль с заработной платой.
"Политэкономия трудящихся" означала существенный шаг вперёд в толковании земельной ренты. Ещё в статье "О земле как элементе богатства" содержалась мысль о том, что существует рента и с худших участков, т.е. абсолютная земельная рента. Чернышевский определил ренту как излишек прибыли и выступил с критикой "закона" убывающего плодородия почвы.
Чернышевский дал характеристику капиталистической конкуренции, экономических кризисов и некоторых других вопросов. Он исходил из того, что социализм будет свободен от конкуренции и анархии производства, место которых займёт планомерность, соревнование. Социалистическое производство должно, по его мнению, руководствоваться рациональным расчётом общественных потребностей и реальных возможностей их удовлетворения на каждом конкретном этапе развития производительных сил общества.
"Политэкономия трудящихся" явилась выдающимся достижением не только русской, но и мировой экономической мысли.
2. Экономические идеи В.И. Ленина
Владимир Ильич Ленин (Ульянов) (1870-1924) разрабатывал общие вопросы теории капитализма и применения её к конкретной действительности России, а также теорию социализма.
Анализ социально-экономических процессов в русской деревне, закономерности расслоения и разложения русской общины, образование класса предпринимателей имеет место уже в первом произведении Ленина "Новые хозяйственные движения крестьянской жизни" (реферат на книгу русского марксиста Постникова ''Южнорусское крестьянское хозяйство") (1893).
Выступая на собрании кружка марксистов (1893) с рефератом "По поводу так называемого вопроса о рынках", Ленин показывает ошибочность отрицания образования внутреннего рынка в России. Он доказал, что процесс воспроизводства сопровождается дальнейшим развитием внутреннего рынка, степень развития которого характеризует развитие капитализма. Ленин формулирует закон преимущественного роста производства средств производства в условиях расширенного воспроизводства.
В книге "Развитие капитализма в России" (1896-1899) содержится определение рынка как экономической категории, совокупность актов купли-продажи. Ленин показывает, что развитие рынка зависит от степени развития разделения труда в обществе. Появление новых отраслей, специализация производства являются важнейшими факторами развития рынка, которое идёт по двум направлениям: 1) рост средств производства, расширение производства; 2) возрастающий спрос на предметы потребления.
В работе "Аграрный вопрос и "критики" Маркса" (1901) Ленин критикует "закон убывающего плодородия почвы", рассматривая основу образования капиталистической земельной ренты, два вида монополии на землю (как на объект хозяйства и монополию частной собственности на землю), в результате которых образуется дифференциальная рента I и II, а также абсолютная рента.
Ленин разработал теоретические основы национализации и муниципализации земли, обосновал учение о двух путях развития капитализма в сельском хозяйстве, показал, что аграрный вопрос в то время являлся основным в социально-экономическом развитии России. Ленин считал, что в результате национализации уничтожается абсолютная рента, а получателем дифференциальной ренты будет государство.
Итоговым произведением Ленина в анализе современного ему общества явилась работа "Империализм, как высшая стадия капитализма" (1916). Ленин считал, что современное ему общество - империализм - следует рассматривать как особую стадию в развитии капиталистической социально-экономической формации. Он показал, что колоссальный рост крупного производства усиливает процесс концентрации производства, и на этой основе происходит смена свободной конкуренции монополией.
Ленин был глубоко убеждён, что современная ему эпоха - это эпоха обострения противоречий капитализма на его высшей стадии, подготовка социалистической революции. В своей теории социализма Ленин показывал, что социализм - это государственно-монополистическая структура, обращенная на пользу всего народа. Государственно-монополистический капитализм (ГМК), по мнению Ленина, особенно усиливает свои позиции в период войн. Ленин рассматривал ГМК как особую форму капитализма, для которой характерна наивысшая ступень обобществления производства; переплетение частных и государственных монополий; сращивание государственного аппарата с монополиями. ГМК, по его мнению, является важнейшей материальной предпосылкой социализма, осуществляя подготовку условий для общественного регулирования экономики.
Создавая учение о социализме, Ленин разрабатывал вопросы соотношения экономики и политики, подчёркивая, что экономика является основой, а политика является концентрированным выражением экономики. Ряд работ посвящен экономической структуре переходного к социализму периода. В работе "О левом ребячестве и о мелкобуржуазности" Ленин характеризует пять существующих в хозяйстве России укладов: патриархальный, мелкотоварный, частно-хозяйственный капитализм, государственный капитализм, социализм.
В своих произведениях Ленин решал теоретические вопросы применения в условиях социализма товарно-денежных отношений: "О продналоге", "О значении золота теперь и после полной победы социализма" (1921). Ленин показал, что рыночные отношения не являются чужеродным телом для социалистического общества, они совместимы с экономической структурой социализма. Экономическая программа построения социализма развивалась в работах: "Грозящая катастрофа и как с ней бороться", "Удержат ли большевики государственную власть?" (1917). В них Ленин обосновывал необходимость национализации банков, объединения всех банков в один, государственный банк; национализации синдикатов; отмены коммерческой тайны; принудительного синдицирования; принудительного объединения населения в потребительские общества. Ленин считал необходимыми национализацию земли, банков, промышленности, создание современной крупной промышленности, сельского хозяйства, ориентированных на новейшие достижения НТП.
В учении о кооперации Ленин раскрыл преимущества кооперации в преобразовании мелких хозяйств в крупные, рассматривая кооперацию как форму государственного капитализма. Он писал о кооперации как социалистической форме хозяйства ("О кооперации", 1923).
Разрабатывая вопросы собственности, Ленин дал анализ общенародной и кооперативной форм собственности.
Ленину принадлежит также разработка основ учения о социалистическом планировании. Планомерность, по Ленину, - это сознательно поддерживаемая пропорциональность экономики ("Набросок плана научно-технических работ", "Об едином хозяйственном плане", "Очередные задачи Советской власти", 1918-1921). Ленину принадлежит также разработка вопросов о соотношении текущих и перспективных планов, учёте и контроле, директивном планировании, организации труда, социалистическом соревновании.
3. Теории крестьянского хозяйства
Экономическое учение А.В. Чаянова.
Ещё в дореволюционный период в связи с быстрым ростом крестьянских кооперативов возникла организационно-производственная школа (Н.П. Макаров, А.В. Чаянов, А.Н. Минин, А.А. Рыбников и др.). Лидером этой школы стал крупный русский экономист Александр Васильевич Чаянов (1888-1937). Его основные труды: "Организация крестьянского хозяйства" (1925), "Краткий курс кооперации" (1925).
Главным предметом исследования Чаянова было семейно-трудовое крестьянское хозяйство, нацеленное на удовлетворение потребностей членов семьи. Чаянов интересовался натурально-потребительскими чертами этого хозяйства и в меньшей степени его товарно-рыночными чертами. Он считал, что такое исследование важно при изучении аграрного строя не только России, но и Китая, Индии и других стран со слабым развитием рыночных отношений.
Основными понятиями выступают здесь организационный план и трудопотребительский баланс крестьянского хозяйства.
Организационный план, или субъективное отображение крестьянином системы целей и средств хозяйственной деятельности, включал: выбор направление хозяйства, сочетание его отраслей, увязку трудовых ресурсов и объёмов работ, разделение потребляемой и продаваемой на рынке продукции, баланс денежных поступлений и расходов.
Концепция трудопотребительского баланса исходила из того, что крестьянин стремится не к максимуму чистой прибыли, а к росту общего дохода, соответственно производства и потребления, равновесию производственных и природных факторов, равномерному распределению труда и дохода в течение всего года.
Распространённой в советской экономической литературе схеме "кулак - середняк - бедняк" Чаянов противопоставлял собственную классификацию, включающую шесть типов хозяйств: 1) капиталистические, 2) полутрудовые, 3) зажиточные семейно-трудовые, 4) бедняцкие семейно-трудовые, 5) полупролетарские, 6) пролетарские. Чаянов выдвинул план разрешения социальных противоречий в деревне через кооперативную коллективизацию различных типов хозяйств (со 2-го по 5-й) и кооперативный кредит.
Путь к кардинальному повышению эффективности аграрного сектора Чаянов видел в массовом распространении кооперации, её антикапиталистическом и антибюрократическом содержании. Он выступал против огосударствления кооперативов. Выгодность кооперации, по мнению Чаянова, заключается в относительно низких ценах на продукцию и в дополнительном доходе её членов. Чаянов полагал, что к кооперативам должны отходить те виды деятельности, технический оптимум которых превосходит возможности отдельного крестьянского хозяйства. Он исходил из того, что индивидуальные крестьянские хозяйства способны вести эффективную обработку почвы и животноводство. Остальные виды деятельности подлежат постепенному и добровольному кооперированию.
Летом 1917 г. учёный выдвинул план реконструкции аграрного сектора: передача земли в собственность трудового крестьянства, введение трудовой собственности на землю (без права купли-продажи участков), передача государству помещичьих хозяйств и имений, введение единого сельхозналога для частичного изъятия дифференциальной ренты, Чаянов выступал против уравнительного наделения крестьян землёй. Он исходил из двойственного критерия аграрного переустройства: повышения производительности труда и демократизации распределения национального дохода.
Крупное достижение Чаянова - теория дифференциальных оптимумов сельскохозяйственных предприятий. Оптимум имеется там, где "при прочих равных условиях себестоимость получаемых продуктов будет наименьшая. Оптимум зависит от природно-климатических, географических условий, биологических процессов.
Все элементы себестоимости в земледелии Чаянов разделил на три группы: 1) уменьшающиеся при укрупнении хозяйств (административные расходы, издержки по использованию машин, построек); 2) увеличивающиеся при укрупнении хозяйств (транспортные издержки, потери от ухудшения контроля за качеством труда); 3) не зависящие от размеров хозяйств (стоимость семян, удобрений, погрузочно-разгрузочные работы). Оптимум сводится к нахождению точки, в которой сумма всех издержек на единицу продукции будет минимальной.
В годы организации совхозов (1928-1930) Чаянов предложил оценивать их деятельность по степени выполнения государственного плана с точки зрения учёта интересов региона и по уровню прибыльности самого предприятия. Однако проблема индивидуальной мотивации труда, занимавшая ранее одно из центральных мест в работах учёного, в 1928-1930 гг. не исследовалась.
Исследование проблем экономической динамики Н.Д. Кондратьевым.
Хотя Николай Дмитриевич Кондратьев (1892-1938) был универсальным исследователем, проживал он в аграрной стране и интересовался сначала аграрной проблематикой ("Развитие хозяйства Кинешемского земства Костромской губернии" - 1915, "Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции" - 1922). В своих ранних работах он рассматривает модель твёрдой цены на хлеб, модель косвенного ценового воздействия, а также смешанный метод ценообразования, основанный на сочетании твёрдого базиса цены с прогнозами её возможных изменений. Он ставит вопрос о пределах государственного вмешательства на рынке.
Кондратьев вплотную подошёл к концепции смешанных форм воздействия на экономику - со стороны государства, торгово-предпринимательских структур, местных органов власти, отдельных крестьянских хозяйств. Он выдвигал требование рыночной проверки методов государственной политики. Кондратьев исходил из необходимости сочетания на базе нэпа плановых и рыночных начал, выдвинул идею тесной связи и равновесия аграрного и индустриального секторов экономики. Эффективный аграрный сектор, - считал он, - способен обеспечить подъём всей экономики, стать гарантией устойчивости всего народного хозяйства. Кондратьев считал необходимой первоочередную помощь хозяйствам, приближающимся к фермерскому типу, способным обеспечить быстрое наращивание производства товарного хлеба. Его программа ориентировалась на поддержку крепких семейных трудовых хозяйств, способных стать основой экономического подъёма в стране.
Большую часть десятилетия 1920-х годов Кондратьев работал над проблемами народнохозяйственного планирования, составлял первые планы, ставил задачу создания макроэкономической теории планирования и прогнозирования. В решении вопросов конъюнктурных исследований (динамика цен, индексы объёмов производства в промышленности, сельском хозяйстве и т.д.). Кондратьев, будучи директором Конъюнктурного института при Наркомфине СССР, стоял на передовых рубежах мировой науки.
Кондратьев изучал объективные характеристики и тенденции рыночной экономики. Он рассматривал рынок как связующее звено между национализированным кооперативным и частным секторами, а также как важный источник хозяйственной информации. Значение плана учёный видел в обеспечении более быстрого, чем при спонтанном развитии, темпа роста производительных сил, а также сбалансированного роста производства. Сочетание рыночных и плановых начал Кондратьев считал применимым во всей экономике. Однако указанную концепцию он модифицировал в зависимости от сектора. В сельском хозяйстве должны были преобладать косвенные методы воздействия на рынок, в национализированной промышленности - прямые.
Большую роль в реальности планирования Кондратьев придавал экономическим прогнозам. Заслуга учёного в разработке стройной концепции научного планирования, сознательного воздействия на экономику при сохранении механизмов рыночного регулирования. Уже в конце 20-х годов Кондратьев подошёл к концепции индикативного планирования, реализованной на Западе после второй мировой войны. Мировой науке Кондратьев известен прежде всего как автор теории больших циклов хозяйственной конъюнктуры ("Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны" - 1922, "Большие циклы экономической конъюнктуры" - 1925). Он развил идею множественности циклов, выделив различные модели циклических колебаний: сезонные (продолжительность - меньше года), короткие (продолжительность - 3-3,5 года), торгово-промышленные (средние -7-11 лет) и большие (48-55 лет).
Он изучал статистические данные по Англии, Германии, СШД (динамику цен, процента на капитал, заработной платы, объёма внешней торговли, производства основных видов промышленной продукции). Период наблюдений и анализа составлял максимально 140 лет. На этот отрезок времени пришлось 2,5 закончившихся больших цикла. Кондратьев во многом предугадал "Великую депрессию" 30-х годов.
"Перед и в начале повышательной волны каждого большого цикла наблюдаются глубокие изменения в условиях экономической жизни общества... Это выражается в изменениях техники, в вовлечении в мировые экономические связи новых стран, в изменении добычи золота и денежного обращения". Главную роль играют здесь научно-технические новации (изобретения в текстильной промышленности и производстве чугуна, строительство железных дорог, морского транспорта, массовое внедрение электричества, радио, телефона и другие новшества).
Длительные конъюнктурные колебания, считал Кондратьев, сопровождают эмпирические закономерности: а) на периоды повышательной волны каждого большого цикла приходится наибольшее количество социальных потрясений (войн и революций); б) периоды понижательной волны каждого большого цикла сопровождаются длительной депрессией сельского хозяйства; в) в период повышательной волны каждого большого цикла средние капиталистические циклы характеризуются краткостью депрессий и интенсивностью подъёмов; в период понижательной волны больших циклов наблюдается обратная картина.
В последние годы жизни Кондратьев намеревался создать фундаментальный труд по проблемам экономического развития (равновесие и рост, статика и динамика, цикл и кризис) в пяти томах. Последняя работа учёного "Основные проблемы экономической статики и динамики" была написана в Бутырской тюрьме, несколько глав из второй книги - в Суздальском политизоляторе.
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ РЕГУЛИРУЕМЫХ РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Часть первая. Возникновение социально-институционального направления экономической мысли и теорий несовершенного рынка
Глава 12. Зарождение американского институционализма
1. Общая характеристика институционализма
В начале XX в. ученые-экономисты США, активизировав анализ усилившихся монополистических тенденций в экономике и содействуя "антитрестовской" политике собственной страны, обрели статус лидеров концепций социального контроля над экономикой, осуществляемого разнообразными методами. Их теории положили начало новому направлению экономической мысли, которое ныне принято называть социально-институциональным или просто институционализмом.
Институционализм - это в определенном смысле альтернатива неоклассическому направлению экономической теории. Если неоклассики исходят из смитианского тезиса о совершенстве рыночного хозяйственного механизма и саморегулируемости экономики и придерживаются "чистой экономической науки", то институционалисты движущей силой экономики наряду с материальными факторами считают также духовные, моральные, правовые и другие факторы, рассматриваемые в историческом контексте. Другими словами, институционализм в качестве предмета своего анализа выдвигает как экономические, так и неэкономические проблемы социально-экономического развития. При этом объекты исследования, институты, не подразделяются на первичные или вторичные и не противопоставляются друг другу.
В области методологии институционализм, по мнению многих исследователей, имеет много общего с исторической школой Германии. Например, В. Леонтьев пишет, что выдающиеся представители американской экономической мысли, имея в виду Т. Веблена и У.К. Митчелла, "в своей критике количественных аналитических методов в экономической науке продолжили общую линию немецкой исторической школы. Частично это можно объяснить тем обстоятельством, что на рубеже веков влияние немецкой школы в США было столь же велико, а возможно, и более значительно, чем влияние английской".
Следует, однако, отметить, что историзм и учет факторов социальной среды для обоснования путей экономического роста хотя и символизируют схожесть методологических принципов институционализма и исторической школы Германии, но отнюдь не означают полной и безоговорочной преемственности традиций последней. И причин здесь несколько. Во-первых, находясь под теоретическим влиянием А. Смита, немецкие авторы второй половины XIX в. всецело поддерживали юнкерские круги Пруссии в их борьбе за утверждение в Германии свободы торговли и других принципов экономического либерализма, включая необходимость неограниченной свободной конкуренции предпринимателей. Во-вторых, историзм в исследованиях немецкой школы проявлялся преимущественно в утверждении естественного характера рыночных экономических отношений и поддержке положения об автоматическом установлении равновесия в экономике на всем протяжении развития человеческого общества. И, в-третьих, в трудах авторов исторической школы Германии не допускались даже какие-либо намеки на возможность реформирования экономической жизни общества на принципах, ограничивающих "свободное предпринимательство".
Институционализм, таким образом, являет собой качественно новое направление экономической мысли. Он вобрал в себя лучшие теоретико-методологические достижения предшествовавших школ экономической теории, и прежде всего основанные на математике и математическом аппарате маржинальные принципы экономического анализа неоклассиков (в части выявления тенденций в развитии экономики и изменений конъюнктуры рынка), а также методологический инструментарий исторической школы Германии (для исследования проблем "социальной психологии" общества).
Во многом похожее суждение высказывает М. Блауг, по мнению которого, "пытаясь определить суть "институционализма", мы обнаруживаем три черты, относящиеся к области методологии:
) неудовлетворенность высоким уровнем абстракции, присущим неоклассике, и в особенности статическим характером ортодоксальной теории цен;
) стремление к интеграции экономической теории с другими общественными науками, или "вера в преимущества междисциплинарного подхода";
) недовольство недостаточной эмпиричностью классической и неоклассической теорий, призыв к детальным количественным исследованиям".
По некоторым оценкам, отсчет времени возникновения институционального направления экономической мысли следует начинать с даты опубликования монографии Т. Веблена "Теория праздного класса", т.е. с 1899 г. Однако, учитывая появившиеся позднее не менее значимые публикации Дж. Коммонса и У. Митчелла, обозначившие зарождение как бы новых течений в рамках институционализма, период четкого формирования идей и концепций этого направления экономической теории в единое целое приходится все же на 20-30-е гг. XX в.
Труды названных американских ученых и их последователей объединяет антимонопольная направленность, идея учета влияния на экономический рост всей совокупности общественных отношений и необходимости государственного вмешательства в экономику. Причем в последней части можно упомянуть требование усилить "контроль общества над бизнесом", вынесенное Дж.Б. Кларком даже в заголовок своей одноименной книги, изданной в 1926 г. Как писал Ф. Хайек, "если монополии в каких-то сферах неизбежны, то лучшим является решение, которое до недавнего времени предпочитали американцы, - контроль сильного правительства над частными монополиями. Последовательное проведение в жизнь этой концепции обещает гораздо более позитивные результаты, чем непосредственное государственное управление".
В основе термина "институционализм" лежит одно из толкований понятия "институт". Последнее рассматривается институционалистами в качестве первичного элемента движущей силы общества в экономике и вне ее. К "институтам" идеологии институционализма относятся самые разнообразные категории и явления (например, государство, семья, предпринимательство, монополии, частная собственность, профсоюзы, религия, нравы и т.п.), предопределяющие обычаи, привычки, этику, правовые решения, общественную психологию и главное - эволюцию экономики.
2. Основные течения институциональной теории
В обозначившихся трех течениях институционализма Т. Веблен возглавляет социально-психологический (технократический) вариант институциональных исследований, Дж. Коммонс - социально-правовой (юридический), У. Митчелл - конъюнктурно-статистический (эмпирико-прогностический),
Торстейн Веблен (1857-1929) - автор значительного числа крупных трудов в области экономики и социологии, в которых он исходил из теории эволюции природы Ч. Дарвина, принципа взаимосвязи и взаимообусловленности всех общественных отношений, в том числе экономических и социально-психологический. Его теоретическое наследие получило наибольшую популярность и применение для ряда последующих творческих изысканий в русле социально-институционального направления экономической мысли во всех трех его течениях.
По определению Т. Веблена, "институты - это результаты процессов, происходивших в прошлом, они приспособлены к обстоятельствам прошлого и, следовательно, не находятся в полном согласии с требованиями настоящего времени". Отсюда, по его мысли, необходимость их обновления в соответствии с законами эволюции к "требованиям настоящего времени", т.е. привычными способами мышления и общепринятым поведением.
За образ своих мыслей многими идеологами того времени он воспринимался как американский Маркс. И причиной тому было не только и не столько то, что Т. Веблен - в прошлом студент самого Дж.Б.Кларка -стал противником экономической теории своего учителя, придерживавшегося "чистой экономической науки", сколько острая критическая оценка последствий того, к чему привели национальные экономики различных стран проповедники абсолютизации смитианских идей экономического либерализма, саморегулируемости и бескризисности народного хозяйства, "естественного" совпадения в условиях свободного предпринимательства личных интересов "экономического человека" с общественными. Вот почему в своих рассуждениях о "теологии" и "апологии" он "решительно возражал против центрального тезиса неоклассической теории благосостояния, согласно которому совершенная конкуренция при некоторых ограничениях ведет к оптимальным результатам", и почему эволюционная наука для него - это "исследование происхождения и развития экономических институтов и взгляд на экономическую систему как на "кумулятивный процесс", а не "самоуравновешивающийся механизм".
Особое видение проблем социально-экономического развития общества Т. Веблен подчеркивал даже в названиях изданных им работ, в числе которых упомянутая выше "Теория праздного класса" (1899), "Инстинкт мастерства" (1914), "Инженеры и система цен" (1921), "Собственность отсутствующего" (1923) и др.
Свою убежденность в эволюционном преобразовании общества Т. Веблен основывал на своеобразном преломлении теории эволюции природы Ч. Дарвина. Отталкиваясь от ее постулатов, он, в частности, пытался аргументировать положение об актуальности в человеческом обществе "борьбы за существование". При этом им используется историческая оценка развития "институтов" общества, в которой отрицаются марксистские положения о "классовой эксплуатации" и "исторической миссии" рабочего класса. На его взгляд, экономическими мотивами людей движут прежде всего родительское чувство, инстинктивное стремление к знаниям и высокому качеству выполняемой работы.
В теории "праздного класса", судя по содержанию одноименной книги Т. Веблена, отношение этого "имущего непроизводственного" класса к экономическому процессу характеризуется как отношение "стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности". Этот класс, по Веблену, предпочитает "обычаи мира бизнеса", сложившиеся "под направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма". В частности, для представителей именно этого класса могут, очевидно, существовать особые цены на товары, символизирующие показатель их "престижности", а не истинное проявление закона спроса, что ныне принято называть "эффектом Веблена". Последний характеризует ситуацию, при которой снижение цены на товар воспринимается покупателем как ухудшение его качества или утрата его "актуальности" либо "престижности" среди населения и тогда этот товар перестает пользоваться покупательским спросом, а в обратной ситуации, напротив, объем покупок с ростом цены может возрасти. Поэтому "финансовые слои, - заключает Т. Веблен, - имеют известную заинтересованность в приспособлении финансовых институтов... Отсюда более или менее последовательное стремление праздного класса направлять развитие институтов по тому пути, который бы отвечал денежным целям, формирующим экономическую жизнь праздного класса".
Итак, эволюция общественной структуры - это, говоря словами Т. Веблена, "процесс естественного отбора институтов" в "борьбе за существование".
Немарксистская позиция Т. Веблена наиболее очевидна в его концепции реформ. Так, критикуя "паразитический" образ жизни занятых только финансовой деятельностью рантье - владельцев особой (абсентеистской) формы частной собственности, а также осуждая подчинение сферы "индустрии" миром "бизнеса", стремящегося в лице финансистов и крупных предпринимателей лишь "к возможно большей прибыли", он ратовал не за революционное устранение "классового антагонизма" и победу "диктатуры пролетариата", а за дальнейшую эволюцию общества, сопровождаемую реформированием.
Сценарий реформ Т. Веблена состоит в неуклонном ускорении научно-технического прогресса и возрастании роли инженерно-технической интеллигенции. По его убеждению, интеллигенция, рабочие, техники и другие участники производства представляют сферу "индустрии" и преследуют цель оптимизации и повышения эффективности процесса производства. Они предопределяют растущую зависимость "бизнеса" от "индустриальной системы", неотвратимость "паралича старого порядка" и перехода власти к представителям инженерно-технической интеллигенции.
В результате реформ Т. Веблен предвидел установление "нового порядка", при котором руководство промышленным производством страны будет передано специальному "совету техников", и "индустриальная система" перестанет служить интересам "абсентеистских собственников" (монополистов), поскольку мотивом технократии и индустриалов явится не "денежная выгода", а служение интересам всего общества.
Джон Р. Коммонс (1862-1945), исследуя такие коллективные институты, как семья, профсоюзы, торговые объединения, производственные корпорации, государство, правовые отношения и другие, приоритетное внимание уделял юридико-правовым институтам, стал лидером юридического течения институционализма. При этом он исходил из неприятия идей о классовой борьбе рабочих, а также, говоря его словами, стремления "сделать систему бизнеса эффективной настолько, чтобы она заслуживала сохранения".
Правовой аспект Дж. Коммонс использовал и в выдвинутой им концепции стоимости, в соответствии с которой стоимость товарной продукции есть не что иное, как результат юридического соглашения "коллективных институтов". А к последним он относил союзы корпораций, профсоюзов, политических партий, выражающих профессиональные интересы социальных групп и слоев населения.
Марксистскому учению о классовой борьбе Дж. Коммонс противопоставлял положение о проведении государством реформ в области законодательства и создании правительства, представленного лидерами различных "коллективных институтов". Он был убежден в необходимости создания такого правительства, которое было бы подконтрольно общественному мнению и осуществляло демонополизацию экономики.
Эволюция капитализма свободной конкуренции в финансовую стадию - центральная идея его главных трудов "Правовые основания капитализма" (1924), "Институциональная экономика. Ее место в политической экономии" (1934) и других. В них рассматриваются проблемы, вызванные усилением "социального конфликта" из-за "нечестной" (монополистической) конкуренции предпринимателей. Государственные правовые решения в рамках экономических реформ, как полагает этот автор, устранят противоречия и конфликты в обществе, ознаменуют переход к стадии административного капитализма.
Как известно из истории экономики, юридические (правовые) аспекты "коллективных действий" Дж. Коммонса, равно как антимонопольные реформаторские идеи в трудах Т. Веблена, нашли реальное практическое применение уже в 30-е гг., в период так называемого "нового курса" президента США Ф. Рузвельта.
Уэсли Клэр Митчелл (1874-1948) - ученик и последователь Т. Веблена. Из уважения к заслугам и памяти своего учителя У. Митчелл подготовил посмертный сборник "Учение Веблена", включив в него избранные извлечения из его книг и статей.
У. Митчелл в своей основной публикации "Лекции о типах экономической теории" (1935) исходил прежде всего из идей Т. Веблена. Следуя им, он настаивал на взаимосвязи экономических проблем с неэкономическими, в частности с проблемами социологии, культуры и другими, обусловливающими психологию, поведение и мотивы деятельности людей в обществе.
Тем не менее в экономической литературе этого ученого воспринимают нередко как представителя концепции "измерения без теории" (после появления одноименной статьи Т. Коопманса, посвященной критике научных исследований У. Митчелла и его последователей), или, как выразился В. Леонтьев, "основного антитеоретического направления американской экономической мысли".
Личный вклад У. Митчелла в институциональную теорию состоит, во-первых, в выявлении влияния на экономические факторы (в категориях денежного обращения, кредита, финансов и др.) так называемых неэкономических факторов (в том числе психологических, поведенческих и прочих) посредством конкурентного изучения цифровых показателей и установления закономерностей в колебаниях (конъюнктуре) этих показателей на базе широкого массива статистических данных по фактическому материалу и ее математической обработки. И во-вторых, в попытке обоснования концепции бескризисного цикла посредством различных вариантов государственного вмешательства в экономику.
Особую известность в США У. Митчеллу принесло признание его основателем Национального бюро экономических исследований и одним из первых исследователей циклических явлений в экономике. Он считал возможным и необходимым государственное воздействие на экономику в области денежных, финансовых и кредитных факторов во взаимосвязи с социально-культурными проблемами и с учетом психологического анализа.
Представители эмпирико-прогностического течения институционализма еще в 20-е гг. в своем "конъюнктурном барометре" в Гарварде публиковали по итогам "анализа динамических рядов" первые прогнозы экономического роста путем построения кривых, представляющих средние индексы ряда показателей национального хозяйства. Лежащие в основе новой отрасли экономической науки - эконометрики - математика и статистика, позволявшие У. Митчеллу и его коллегам рассчитывать длительность "малых" и "больших" циклов, нацеливали на попытки конституировать модели бескризисного (нециклического) развития экономики, предсказывать отклонения в динамике показателей, предотвращать их спад. Средством смягчения циклических колебаний и достижения благоприятной экономической конъюнктуры должно, по мнению У. Митчелла, явиться создание специального государственного планирующего органа. Планирование при этом предполагалось не директивное, а рекомендательное, основанное на научном прогнозировании реальных и достижимых конечных целей.
Неквалифицированный прогноз "Гарвардского барометра" накануне экономического кризиса 1929-1933 гг., предвещавший "процветание экономики", показал несовершенство методологической базы исследований тех лет, но убедительно продемонстрировал правильность главного положения институционалистов 20-30-х гг. о необходимости социального контроля над экономикой. Это значит, что институционализм является одним из теоретических предшественников возникшей в 30-е гг. кейнсианской и неолиберальной концепции государственного регулирования экономики, основной идеей которой является вмешательство государства в экономику.
Глава 13. Теории рынка с несовершенной конкуренцией
1. Предпосылки переосмысления теоретической концепции совершенной конкуренции
На рубеже XIX и XX вв. сложились конкретно-исторические условия, под влиянием которых США превратились в самую богатую и развитую в социально-экономическом отношении страну мира. Именно в США впервые в наиболее острой форме проявились проблемы, связанные со всеобъемлющим процессом перехода от экономики свободной конкуренции к преимущественно монополистической. Это явилось одной из причин того, что США стали пионерами антимонопольных мер, которые администрация этой страны апробировала еще в конце XIX в.
Необходимость таких мер стала впоследствии очевидной для ряда других правительств развитых государств мира. В частности, в начале XX в. процесс модификации экономики свободной конкуренции в монополистическую значительно ускорился и на европейском континенте, где идеи экономического либерализма, провозглашающие полную свободу торговли (фритредерство) и рынков и другие положения о невмешательстве государства в экономику, перестали так же, как и в США, соответствовать реальной действительности.
Однако следствием усилившейся монополистической организации бизнеса и хозяйственной жизни стал, в конце концов, продолжавшийся в течение 1929-1933 гг. мировой экономический кризис.
В этих условиях всесильный "закон рынков" Ж. Б. Сэя, на который более 100 лет опирались представители "чистой экономической теории" - вначале классики, а затем маржиналисты, - утратил свое незыблемое значение. Несовершенная конкуренция вслед за институционалистами стала предметом исследования и у неоклассиков. Причем, как выяснилось впоследствии, проблемы несовершенного рынка, представленного монополизированными структурами хозяйствующих субъектов, из числа представителей неоклассической экономической мысли почти одновременно рассмотрели в своих работах профессор Гарвардского университета Э. Чемберлин и профессор Кембриджского университета Дж. Робинсон. Их теории стали, несомненно, важным успехом ученых-экономистов XX в.
А появились эти теории в 1933 г., когда на противоположных берегах Атлантики американец Э. Чемберлин и англичанка Дж. Робинсон издали свои книги, назвав их соответственно "Теория монополистической конкуренции" и "Экономическая теория несовершенной конкуренции".
При всей несхожести данные произведения объединяют достаточно глубокий анализ и осмысление действия рыночного механизма при обстоятельствах, нарушающих (исключающих) условия свободной конкуренции. В частности, оба автора исходят из того, что рыночная цена складывается не при коллективных действиях участников рынка, так как неоднородность товарной продукции (дифференциация) лишает возможности достижения полной информированности покупателей о ценах на нее, а фирм-производителей - конкурировать между собой из-за отсутствия выбора более эффективной деятельности.
Другими словами, неоклассики в лице Э. Чемберлина и Дж. Робинсон основную причину нарушения равновесия в экономике по-прежнему рассматривают в "категориях" и "законах" экономической среды, в то время как для институционалистов несовершенная конкуренция является следствием влияния на экономический рост прежде всего "человеческого фактора", порождающего социально-психологические, правовые и другие проблемы общественного развития, в том числе в области экономики,
На это, в частности, обращает внимание М. Фридмен. По его мнению, "теория несовершенной или монополистической конкуренции, развитая Чемберлином и Робинсон, является попыткой построить... более общую теорию... К сожалению, - продолжает он, - она не обладает ни одним из признаков, которые сделали бы ее действительно полезной общей теорией. Ее вклад был в значительной степени ограничен улучшением изложения экономической теории индивидуальной фирмы и, следовательно, выводом следствий из маршаллианской модели, усовершенствованием маршаллианского анализа монополии и обогащением словаря, пригодного для описания промышленной практики".
Между тем "Теория монополистической конкуренции" Э. Чемберлина и "Экономическая теория несовершенной конкуренции" Дж. Робинсон наводят на вопрос, означает ли отсутствие в их теориях четко обозначенной концепции государственного регулирования экономики непризнание ими ее необходимости. Утвердительный ответ означал бы, что оба исследователя не отступили от ортодоксальных смитовских постулатов экономического либерализма, в соответствии с которыми экономика функционирует как самонастраивающийся механизм, не нуждающийся в регулировании извне, т.е. государством.
Однако представляется, что появление в свет этих разработок именно в 1933 г., т.е. после мирового экономического кризиса 1929-1933 гг., далеко не случайно и прежде всего потому, что и Э. Чемберлин, и Дж. Робинсон сумели показать в них главное: обладая огромной жизненной силой, конкуренция - будь то "монополистическая" либо "несовершенная" - непременно нуждается в создании механизма, который обеспечивал бы и гарантировал ее сохранение. Эти авторы, судя по словам Ф. Хайека, были близки к пониманию изложенного им правила, а именно: "Поставьте монополиста в положение "мальчика для битья" (в экономическом смысле), и вы увидите, как быстро способные предприниматели вновь обретут вкус к конкуренции". И то, что теоретическим родоначальником идей об экономических, правовых и социальных основах этого механизма стал именно Дж.М. Кейнс, является, очевидно, логическим следствием осмысления вклада в экономическую науку творений вышеупомянутых профессоров Гарвардского и Кембриджского университетов.
2. Теория монополистической конкуренции Э. Чемберлина
Автор одноименной книги Эдвард Хейстингс Чемберлин (1899-1967) - уроженец штата Вашингтон (США), из семьи протестантского пастора. В 1921 г. закончил университет Айовы. Через год в Мичиганском университете получил степень магистра, а еще через пять лет, будучи докторантом в Гарвардском университете, защитил диссертацию по проблематике монополистической конкуренции. Вся последующая деятельность с 1927 г. и до кончины в 1967 г. связана с преподаванием в университете Гарварда, не считая годичной работы в Бюро стратегической службы США и специального турне в западноевропейские страны для разъяснения положений своих теоретических нововведений в 1951 г.
Важной вехой в творческой и научной биографии Э. Чемберлина явилось избрание главой отделения экономической теории Гарвардского университета (1939-1943), включавшего тогда в свой состав таких именитых ученых, как В. Леонтьев, Э. Хансен, И. Шумпетер и др., а также назначение на пост редактора гарвардского "Куортели джорнел оф экономикс"(1948-1958). В 1965г.он был избран заслуженным членом Американской экономической ассоциации. В 1967 г. в память о нем был издан сборник трудов экономистов под названием "Теория монополистической конкуренции: исследования взаимодействия".
Полное название упоминавшегося уже главного труда Э. Чемберлина состоит не из привычной широкому кругу читателей одной фразы, а из двух, а именно: "Теория монополистической конкуренции (Реориентация теории стоимости)". В результате дальнейшей проработки проблем второй части наименования данного сочинения гарвардский профессор в 1957 г. издал еще одну книгу-"На путях к более общей теории стоимости", выпущенную в форме сборника из 16 статей и очерков автора. Характерно, что, оставаясь верным своим теоретико-методологическим принципам, в вводной статье сборника Э. Чемберлин утверждает: "Чистая конкуренция, монополистическая конкуренция, чистая монополия - такова классификация, которая представляется мне по природе дела исчерпывающей".
В течение 1933-1962 гг. это произведение переиздавалось в США восемь раз, являясь одним из популярных учебных пособий в преподавании курса экономической теории многих стран. В нем содержится всесторонняя характеристика сущности монополии, приводится убедительный анализ образования монопольной цены и монопольной прибыли.
Одно из основных теоретических положений книги состоит в том, что главным условием овладения рынка или, говоря словами гарвардского профессора, сутью монополий является контроль над предложением, а значит, и ценой, который достигается усилением взаимозаменяемости соперничающих товаров, т.е. "дифференциацией продукта". Э. Чемберлин по этому поводу пишет: "Вместе с дифференциацией появляется монополия, а по мере усиления дифференциации элементы монополии становятся все значительнее. Везде, где в какой-либо степени существует дифференциация, каждый продавец обладает абсолютной монополией на свой собственный продукт, но вместе с тем подвергается конкуренции со стороны более или менее несовершенных заменителей". Исходя из этого, он полагает, что о положении всех продавцов правомерно говорить как о "конкурирующих монополистах" в условиях действия сил "монополистической конкуренции".
Рынки, на взгляд Э. Чемберлина, взаимосвязаны между собой, поскольку на каждом из них не зависящие друг от друга продавцы вынуждены взаимодействовать для реализации близкой по своему назначению продукции. При этом ученый убежден, что "рынки в реальной действительности более или менее несовершенны", а "наивное умозаключение, гласящее, что фактическим результатам свойственно "стремиться" к равновесию, не имеет под собой оснований".
В результате каждый продавец рассматривается им в качестве монополиста, формирующего собственный круг покупателей, т.е. свой субрынок, за счет обладания своим "уникальным" товаром, и уровень "дифференциации продукта" которого отражает, в какой мере продавец регулирует цену и выступает на рынке монополистом. Это означает также, что реальный объем предложения товаров и услуг окажется меньше, а цены на них будут выше, чем в условиях "чистой" конкуренции. И поскольку монополия продавца на свой продукт и монополисты, конкурирующие между собой в условиях монополистической конкуренции, невозможны, по мысли Чемберлина, без главного условия - дифференциации продукта, последней в книге посвящены по существу четвертая и пятая главы, а отчасти и остальные вплоть до заключительной девятой. В чем же состоит суть этой категории и почему она увязывается ученым с теорией стоимости (ценности)? Какое отношение к дифференциации продукта имеет реклама? На эти и другие вопросы мы можем почерпнуть достаточно полные ответы, обратившись вновь к содержанию рассматриваемой работы американского исследователя.
В частности, в четвертой главе, названной "Дифференциация продукта", Э. Чемберлин, раскрывая сущность этой категории, отмечает, что основным признаком дифференцированного продукта является наличие у товара (или услуги) одного из продавцов какого-либо существенного отличительного признака. Этот признак для покупателя может быть как реальным, так и воображаемым, лишь бы он привел к тому, чтобы было отдано предпочтение разновидности именно данного продукта. "Там, где существует такого рода дифференциация, - уточняет он, - покупатели будут группироваться попарно с продавцами не по воле случая и не беспорядочно (как это происходит при чистой конкуренции), а в соответствии с выбором, основанным на предпочтении".
Значит, продавец-монополист, по логике Э. Чемберлина, может и увеличивать объем продаваемой продукции, прибегая посредством дополнительных затрат к снижению ее цены и полагая, что остальные продавцы одноименной "группы" товаров не смогут сразу поступить также, т.е. повысить уровень издержек производства. В этом, на его взгляд, основная причина того, что фирма-конкурент данной марки товара, снижая на него цену или осваивая выпуск нового конкурирующего товара, по сути, не обеспокоена тем, что аналогичные меры будут предприняты другими конкурентами.
Далее, в развитие своей идеи о процессе "дифференциации продукта" как о естественной реакции конкурентов на не менее естественное проявление самой конкуренции, Э. Чемберлин обосновывает растущее на этот процесс влияние неценовых факторов конкуренции, имея в виду обусловленное особыми свойствами и индивидуальными особенностями качество товаров и рекламу. При этом он пишет: "Дифференциация может базироваться на определенных особенностях самого продукта, вроде таких, как особые свойства - фабричные марки, фирменные названия, своеобразие упаковки или тары (если таковые имеются), или же таких, как индивидуальные особенности, относящиеся к качеству, форме, цвету или стилю". Увязывая сказанное с розничной торговлей, к обозначенным факторам неценовой конкуренции на базе дифференциации им прибавлены еще и такие, как "удобство местонахождения продавца, общая атмосфера или общий стиль, свойственные его заведению, его манера ведения дел, его репутация как честного дельца, любезность, деловая сноровка и все личные узы, которые связывают его клиентов либо с ним самим, либо с теми, кто у него работает".
Совокупность названных факторов, по мнению Э. Чемберлина, должна учитываться в рамках истинной теории стоимости. Поэтому неверно, полагает он, чтобы монополия и конкуренция рассматривались как антитезы и взаимоисключающие начала, считая, что "учет обеих является в большинстве случаев непременным условием рационального объяснения цен". И несмотря на то, что по сложившемуся стереотипу "даже само выражение "монополистическая конкуренция" кажется многим парадоксом, жонглированием словами", необходимо, пишет он, понимать следующее: "При чистой конкуренции рынок каждого продавца сливается с рынками его соперников: при условиях же, с которыми мы имеем дело сейчас (условия монополистической конкуренции.), приходится считаться с тем, что этот рынок в известной мере обособлен от других, так что все в совокупности представляют собой не единый рынок многих продавцов, а сеть взаимосвязанных рынков, распределенных между продавцами по одному на каждого".
Если принять первое условие, соглашается Э. Чемберлин, тогда в соответствии с теорией чистой конкуренции рынок отдельного продавца сливается с общим рынком и любой продавец сможет сбыть столько товаров, сколько ему заблагорассудится, но только по действующей цене. По второму условию, когда в силу монополистической конкуренции рынок отдельного продавца в известной степени обособлен от рынков его соперников, объем сбыта товаров "лимитирован и определяется тремя новыми факторами: 1) ценой, 2) особенностями продукта и 3) затратами на рекламу".
Гарвардский профессор убежден, что в предложенной классификации факторов монополистической конкуренции на базе дифференциации продукта имеют место такие факторы, которые инициируются продавцами для влияния на потребительские решения покупателей. В числе такого рода факторов он особо выделяет факторы, препятствующие снижению цены, и как пример называет, в частности, присущую потребителю склонность рассматривать более низкую цену как показатель более низкого качества продукта.
Однако и в таких случаях, утверждает автор "Теории монополистической конкуренции", конкурентная борьба продавцов-монополистов не исчерпывает себя, ссылаясь при этом на обычные жизненные наблюдения.
Именно к специфической особенности монополистической конкуренции относит Э. Чемберлин то обстоятельство, что она устраняет ценовую конкуренцию, из-за чего постоянным и обычным явлением становится феномен избытка мощности, который (избыток) "безнаказанно" нарастает в течение длительных периодов благодаря покрытию ценами, всегда превышающими издержками. Резюмируя достигнутые теоретико-методологические построения, гарвардский профессор в конце пятой главы своей книги приходит еще к одному серьезному выводу: "Проблема цены дифференцированного продукта не может быть втиснута в рамки конкурентных кривых спроса и издержек, ибо это приводит к заведомым ошибкам в выводах; цена получается слишком низкой, масштабы производства - слишком крупными, а число предприятий слишком малым. Помимо этого, два дополнительных аспекта конкуренции - дифференциация и издержки сбыта - выпадают совершенно". Вот почему, объясняет здесь же Э. Чемберлин, неполное знание цен уменьшает эластичность спроса на продукты подобно тому, как реклама, парализуя действие этого фактора, делает спрос более эластичным, а ценовую конкуренцию - более широкой, покрывая требующиеся дополнительные издержки ценой.
По мысли ученого, эволюция конкурентной борьбы повышает качество товаров (о чем могут свидетельствовать патенты, авторские права, защитные знаки, фирменная упаковка и даже стремление к выгодному местонахождению фирмы с целью качественного улучшения продукции), а реклама в отличие от условий свободной конкуренции не допускает слияния рынков. Очевидно, что факторы неценовой конкуренции побуждают фирмы искать новые "ниши" потребностей покупателей, прививая им как бы "денежные каноны вкуса". В частности, привычка судить о качестве товара по ее цене будет всякий раз вносить коррективы во вкусы потребителей, если будет происходить ее изменение.
Более основательно мысль о кажущемся противоречии своей теории стоимости и классической и неоклассической версий теории стоимости Э. Чемберлин пытается развеять в шестой главе книги, где дается аргументация положения о нетождественности, во-первых, издержек производства и отпускной цены производителя и, во-вторых, издержек по сбыту с разницей между конечной розничной ценой и ценой производителя.
По мнению Э. Чемберлина, вместо нереальной, являющейся искусственной абстракцией, категории "чистая конкуренция" правомерно вести речь о конкуренции монополистической, когда продавцы при этом всегда сохраняют возможность конкурировать между собой, манипулируя с ценой и контролируя ее уровень, и быть хозяином "на своем рынке".
Поэтому введенное им понятие "монополистическая конкуренция" стало альтернативой понятию "чистая конкуренция". Ведь при монополистической конкуренции рыночная структура представлена достаточно большим числом продавцов и на деятельность одной фирмы не влияет эффективность деятельности другой соперничающей с ней фирмы; покупатели предпочитают ту продукцию, разнородность которой обусловлена торговой маркой и прочими качественными характеристиками конкретного продавца; "дифференцированный продукт", т.е. ту или иную марку продукта, являющегося близким субститутом, имеет возможность производить любой "новый" продавец или, как говорят, "вход" в отрасль или в рынок группы товаров не ограничен.
Следовательно, если прежде "классики" и "неоклассики" решающим условием экономического роста считали чистую конкуренцию, и конкурентная борьба допускалась только на слитом воедино рынке, то по теории Э. Чемберлина конкуренция имеет место и в условиях монополии на базе "дифференциации продукта", когда у товаров одного и того же вида возникают особые свойства и покупатель получает возможность выразить свое предпочтение одному из товаров этого вида. Кроме того, если "классики" и "неоклассики" вытеснение чистой конкуренции монополией видели в затухании ценовой борьбы, то, на взгляд Э. Чемберлина, конкурентная борьба всегда имела место между конкурентами-монополистами, проявляясь и через развитие ценовой конкуренции, и через развитие неценовой конкуренции, обусловленной совершенствованием качества продукта и рекламы.
Суждения Э. Чемберлина впервые навели исследователей идей экономического либерализма на мысль о том, что не существует ни чистой конкуренции, ни чистой монополии, что монополистическая по своей сути конкуренция может иметь место и при достаточно большом количестве продавцов, обостряясь по мере увеличения взаимозаменяемости соперничающих товаров. Отсюда уместными становятся выводы о возможности в условиях монополистической конкуренции покупателя предпочесть один конкурирующий товар другому и одного продавца абсолютно неэквивалентного одноименного товара другому продавцу. Это, по логике Э. Чемберлина, также означает, что выдержать состязание с крупным хозяйствующим субъектом и быть, как он, монополистом может и мелкий либо средний продавец (торговец) и производитель, т.е. монополия, вопреки марксистским критикам, необязательно является следствием финансового контроля, концентрации производства и централизации капитала, ибо рыночной системе свойственны и усиливающие конкуренцию тенденции.
Наконец, нельзя не обратить внимание на девятую главу "Теории монополистической конкуренции", включенную Э. Чемберлином в книгу в 1937 г. на базе собственной исправленной и дополненной статьи. Она содержит ряд существенных комментариев. К примеру, ученым подчеркивается, что дифференциацию продукта не следует рассматривать "в самом широком смысле", поскольку ее (дифференциации) не может быть хотя бы без самой незначительной важности "по крайней мере для некоторого числа покупателей". Еще один комментарий связан с понятием "монополистическая конкуренция", которую гарвардский профессор характеризует как "вызов традиционной точке зрения экономической науки", считая, что из его сути не явствует альтернативная природа таких явлений, как конкуренция и монополия, и что отдельные цены (благодаря этому понятию) "следует объяснять либо в категориях конкуренции, либо в категориях монополии". Суммируя итоги своего исследования, Э. Чемберлин выражает непоколебимую уверенность в естественной сущности монополии в конкурентной среде, т.е. в том, что предпринимательство в значительной своей части "составляют попытки всякого предпринимателя воздвигнуть собственную монополию, распространить ее насколько возможно и защитить ее против попыток других предпринимателей расширить свои монополии". Но задача, по его мысли, состоит в том, чтобы через экономическую науку пришло "полное осознание того обстоятельства, что продукт всегда дифференцирован", "что чистую конкуренцию нельзя больше считать во всех отношениях "идеалом" для экономики благосостояния". Впоследствии Э. Чемберлин и сторонники его теории монополистической конкуренции выдвинули положение о сохранении конкуренции и при "групповой монополии", в соответствии с которым речь идет о разделе сфер влияния на рынке между партнерами-конкурентами с целью реализации неоднородной (дифференцированной) товарной продукции без снижения цены до уровня предельных издержек. Другой характерной особенностью современной редакции теоретических положений Э. Чемберлина является выдвижение наряду с идеей о "дифференциации продукта", т.е. о его исключительном качестве, еще и дополнительных неценовых условий усиления монополистической конкуренции, как-то: техническое усовершенствование, достигнутое отдельным товаропроизводителем; особое обслуживание покупателей, обеспечивающее фирме респектабельную репутацию, и т.д.
3. Экономическая теория несовершенной конкуренции Дж. Робинсон
Автор одноименной книги Джоан Вайолет Робинсон (1903-1983) закончила Кембриджский университет, став одним из видных представителей и продолжателей учения школы А. Маршалла. Должность профессора в этом же университете занимала в 1965-1971 гг. Она относится к числу тех авторов в экономической науке, кому мировую известность принесла работа, написанная в самом начале творческого пути, если учесть, что "Экономическая теория несовершенной конкуренции" вышла из под ее пера, когда Робинсон было 30 лет.
Главная идея книги заключается в выявлении рыночных аспектов функционирования монополий, конкуренция в условиях существования которых и между которыми в связи с нарушением равновесия в экономике является, на ее взгляд, несовершенной (а по терминологии Э. Чемберлина - монополистической). Прежде всего, как и Э. Чемберлин, Дж. Робинсон ставит перед собой исходную задачу - выяснить механизм установления цен в ситуации, когда производитель выступает монопольным обладателем собственной продукции, т.е. почему цена имеет именно эту величину и почему покупатель соглашается купить товар по установленной продавцом цене, приносящей ему монопольную прибыль. Но дальнейшие рассуждения автора во многом расходятся с логическими построениями Э. Чемберлина. В частности, если последний монополистическую конкуренцию увязывал с одной из характеристик естественного состояния рынка в равновесии, то Дж. Робинсон, говоря о несовершенной конкуренции, видела в ней прежде всего нарушение и потерю нормального равновесного состояния конкурентной хозяйственной системы и даже "эксплуатацию" наемного труда.
Как видно из содержательной части "Теории несовершенной конкуренции", сущность монополии рассматривается в ней негативно, как фактор, дестабилизирующий социально-экономические отношения рыночной среды. Поэтому укрупненно в этой работе можно выделить следующие положения.
Во-первых, по убеждению Дж. Робинсон, в условиях совершенной конкуренции предприниматели меньше заинтересованы в монополизации производства, чем в условиях несовершенного рынка, в котором отдельные фирмы не могут достичь оптимальных размеров, функционируют неэффективно, и "поэтому монополист имеет возможность не только повысить цены на свою продукцию, ограничивая выпуск, но также снизить издержки производства путем совершенствования организации производства в отрасли".
Во-вторых, согласно Дж. Робинсон, кроме того, что монополия требует заметной обособленности продукции от "товаров-субститутов" или, другим словами, дифференциации, необходимо и ополнительное условие, в соответствии с которым "фирма-монополист должна характеризоваться размерами, превышающими оптимальные".
В-третьих, на монополизированном рынке с его несовершенной конкуренцией, как показала Дж. Робинсон, возможна ситуация, требующая выяснения, "каким будет количество покупаемой продукции, если рассматривать рынок, состоящий не из бесконечно большого числа конкурирующих между собой покупателей, а из единичного объединения покупателей". Эту ситуацию концентрации спроса, когда на рынке действует масса мелких продавцов и один-единственный покупатель, она назвала монополией, т.е. монопсонией покупателей.
В-четвертых, завершая собственное "теоретическое исследование", Дж. Робинсон приходит "...к заключению, что преобладание в действительном мире условий несовершенной конкуренции способствует возникновению тенденции к эксплуатации факторов производства и усиливается благодаря образованию крупных объединений, поглощающих многие прежде конкурировавшие между собой фирмы", "...что увеличение размеров единицы управления обязательно способствует еще большей несправедливости в распределении богатства".
Исходя из этих и других суждений в связи с проблемами монополизации производства, Дж. Робинсон указывает на необходимость решения дилеммы: эффективность или справедливость. По ее мнению, "...чтобы объяснить предпочтительность монополизации, недостаточно показать, что она способствует повышению эффективности производства". Однако, как заметил М. Блауг, "вера в то, что "эффективность" и "справедливость" могут быть каким-то образом разделены, представляет собой одну из наиболее давних иллюзий экономической науки".
В результате своего исследования Дж. Робинсон вполне могла бы сделать и другие логические выводы, в том числе о конкретных мерах государственного вмешательства в экономику с целью устранения выявленных ею противоречий несовершенной конкуренции. Обстоятельное обоснование таких мер предложил спустя три года после выхода в свет книги Дж. Робинсон другой ученый (также представитель Кембриджской школы и один из учеников А. Маршалла) Дж.М. Кейнс.
Часть вторая. Эволюция современных доктрин экономической науки
Глава 14. Теории государственного регулирования экономики
Мировой экономический кризис 1929-1933 гг. обрушился с колоссальной силой как на развитые, так и неразвитые в промышленном отношении страны. Поэтому именно в 1929-1933 гг. закончился период "скрытого" развития экономики; то было время конца целого ряда старых и открытия новых технологических горизонтов, проблеска новой цивилизованной системы. Иными словами, 1930 г. положил предел тому типу роста, который был характерен для XIX в., и тщетно пытался сочетать старые, традиционные приемы использования пространства и материи с инновационными механизмами".
Если "сила" неоклассической теории конца XIX - начала XX в. распространялась главным образом на микроэкономический анализ, то в условиях нетипичного, можно сказать, кризиса, сопровождавшегося всеобщей безработицей, стал необходим и иной -макроэкономический анализ, к которому, в частности, обратился один из величайших экономистов нынешнего столетия английский ученый Дж.М. Кейнс.
Итак, мировой экономический кризис 1929-1933 гг. предопределил возникновение новых проблем научных исследователей, которые не утрачивают своей актуальности и в наши дни, ибо основное их содержание - это государственное регулирование экономики в рыночном хозяйстве. С тех пор берут свое начало нацеленные на решение этих проблем два теоретических направления. Одно из них опирается на учение Дж.М. Кейнса и его последователей и называется кейнсианским (кейнсианство), а другое, обосновывающее альтернативные кейнсианству концептуальные решения, называется неолиберальным (неолиберализм).
1. Экономическое учение Дж.М. Кейнса и его последователей
Джон Мейнард Кейнс (1883-1946) - выдающийся ученый-экономист современности. Он учился у не менее именитого ученого, основателя Кембриджской школы экономической мысли А. Маршалла. Но, вопреки ожиданиям, не стал его наследником, едва не затмив славу своего учителя.
Своеобразное осмысление последствий самого длительного и тяжелого экономического кризиса 1929-1933 гг., охватившего многие страны мира, отразилось в совершенно неординарных в тот период положениях изданной Дж.М. Кейнсом в Лондоне книги под названием "Общая теория занятости, процента и денег" (1936). Это произведение принесло ему чрезвычайно широкую известность и признание, поскольку оно уже в 30-е гг. послужило теоретико-методологической базой программ стабилизации экономики на уровне правительств в ряде государств Европы и США. А сам автор книги был советником в составе правительства Великобритании и разработал многие практические рекомендации в области экономической политики, что добавило к его научному успеху и значительное личное состояние, и высокое общественное положение. Ведь за всю парламентскую историю Великобритании Дж.М. Кейнс стал первым среди ученых-экономистов, кто был удостоен английской королевой титула лорда, дающего право участия в качестве пэра в заседаниях верхней палаты парламента в Лондоне.
Биография Дж.М. Кейнса как ученого и общественного деятеля складывалась следующим образом.
Незаурядные способности к математике, обнаруженные еще в школе, стали важным подспорьем в годы учебы в Итоне и Королевском колледже в Кембридже (1902-1906). Причем ему довелось слушать "особые" лекции самого А. Маршалла, по инициативе которого, как уже упоминалось, в Кембриджском университете с 1902 г. был введен курс "экономикс вместо "политической экономии" в традициях классической школы.
После ниверситетская карьера Дж.М. Кейнса - это сочетание деятельности на поприще и государственной службы, и публицистики, и экономической науки.
С 1906 по 1908 г. он являлся сотрудником министерства, проработав первый год в военном отделе, а в дальнейшем - в отделе доходов, статистики и торговли.
В 1908 г. по приглашению А. Маршалла ему представляется возможность прочитать курс лекций по экономической проблематике в Королевском колледже, после чего с 1909 по 1915 г. Кейнс занимается здесь же преподавательской работой на постоянной основе одновременно и как экономист, и как математик.
Уже первая его экономическая статья под названием "Индексный метод" (1909) вызвала оживленный интерес; ее отмечают даже призом Адама Смита.
Достаточно скоро Дж.М. Кейнс получает и общественное признание. Так, с 1912 г. он становится редактором "Экономического журнала", сохранив за собой этот пост до конца жизни. В 1913- 1914 гг. является членом Королевской комиссии по финансам и денежному обращению Индии. Еще одним назначением этого периода стало утверждение его в качестве секретаря Королевского экономического общества. Наконец, широкую популярность принесла ему и первая, изданная в 1913 г., книга "Денежное обращение и финансы Индии".
Далее популярный в своей стране ученый-экономист Дж.М. Кейнс дает согласие прейти на службу в британское казначейство, где с 1915 по 1919 г. занимается проблемами международных финансов, выступает нередко в качестве эксперта в финансовых переговорах Великобритании, проводившихся на уровне премьер-министра и канцлера казначейства. В частности, в 1919 г. он являлся главным представителем казначейства на мирной конференции в Париже и одновременно представителем британского министра финансов в Высшем экономическом совете Антанты. В том же году изданная им книга "Экономические последствия Версальского мирного договора" приносит ему всемирную известность; ее переводят на различные языки.
Дж.М. Кейнс вскоре на значительный период времени оставляет службу в государственных учреждениях, сосредоточившись на преподавательской работе в Кембриджском университете и подготовке научных публикаций. В их числе появляются "Трактате вероятности" (1921), "Трактат о денежной реформе" (1923), "Экономические последствия мистера Черчилля" (1925), "Конец свободного предпринимательства" (1926), "Трактат о деньгах" (1930) и некоторые другие, приближавшие великого ученого к самому главному, вышедшему в 1936 г. труду - "Общей теории".
К активной общественно-политической деятельности Дж.М. Кейнс возвращается в конце 1929 г., когда с ноября того же года его назначают членом правительственного комитета финансов и промышленности. А в годы второй мировой войны (в 1940 г.) он назначается советником британского казначейства. В 1941 г. его включают в состав английской правительственной делегации для участия в подготовке материалов по договору ленд-лиза и других финансовых документов с правительством США. Следующий 1942 г. стал годом назначения на пост одного из директоров Английского банка. В 1944 г. он утверждается главным представителем своей страны на Бреттон- Вудской валютной конференции, которая разработала планы создания Международного валютного фонда и Международного банка восстановления и развития, а затем назначается одним из членов правлений этих международных финансовых организаций. Наконец, в 1945 г. Дж.М. Кейнс вновь возглавляет английскую финансовую миссию, на этот раз в США, для проведения переговоров в связи с окончанием помощи по ленд-лизу и согласованием условий для получения у США крупного займа.
Обращаясь к биографии Дж.М. Кейнса, можно с полной уверенностью утверждать, что ныне он смог бы отнести и в свой адрес написанные им в завершение "Общей теории" слова о том, что "идеи экономистов и политических мыслителей - и когда они правы, и когда ошибаются - имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В действительности только они и правят миром".
По оценкам многих экономистов, "Общая теория" Дж.М. Кейнса явилась поворотным пунктом в экономической науке XX в. и во многом определяет экономическую политику стран и в настоящее время. Ее главная новая идея состоит в том, что система рыночных экономических отношений отнюдь не является совершенной и саморегулируемой и что максимально возможную занятость и экономический рост может обеспечить только активное вмешательство государства в экономику.
Новаторство экономического учения Дж.М. Кейнса в методологическом плане проявилось, во-первых, в предпочтении макроэкономического анализа микроэкономическому подходу, сделавшим его основоположником макроэкономики как самостоятельного раздела экономической теории, и, во-вторых, в обосновании (исходя из некоего "психологического закона") концепции о так называемом эффективном спросе, т.е. потенциально возможном и стимулируемом государством спросе. Опираясь на собственную, "революционную" по тем временам методологию исследования, Дж.М. Кейнс в отличие от своих предшественников и наперекор господствовавшим экономическим воззрениям утверждал о необходимости недопущения с помощью государства урезания заработной платы как основного условия ликвидации безработицы, а также о том, что потребление ввиду психологически обусловленной склонности человека к сбережению растет гораздо медленнее доходов.
По Кейнсу, психологическая склонность человека сберегать определенную часть дохода сдерживает увеличение дохода из-за сокращения объема капиталовложений, от которых зависит перманентное получение дохода. Что касается предельной склонности человека к потреблению, то она, по мнению автора "Общей теории", постоянна и может поэтому обусловливать устойчивое соотношение междуувеличением инвестиций и уровнем дохода.
Сказанное свидетельствует о том, что в методологии исследования Дж.М. Кейнса учитывается немаловажное влияние на экономический рост и неэкономических факторов, как-то: государство (стимулирующее потребительский спрос на средства производства и новые инвестиции) и психология людей (предопределяющая степень осознанных взаимоотношений хозяйствующих субъектов). Вместе с тем кейнсианское учение являет собой по преимуществу продолжение основополагающих методологических принципов неоклассического направления экономической мысли, поскольку и сам Дж.М. Кейнс, и его последователи (впрочем, как и неолибералы), следуя идее "чистой экономической теории", исходят из приоритетного значения в хозяйственной политике общества прежде всего экономических факторов, определяя выражающие их количественные показатели и связи между ними, как правило, на базе методов предельного и функционального анализа, экономико-математического моделирования.
Дж.М, Кейнс не отрицал влияния меркантилистов на созданную им концепцию государственного регулирования экономических процессов. Его общие с ними суждения очевидны:
· в стремлении увеличения массы денег в стране (как средство их удешевления и соответственно снижения ставок ссудного процента и поощрения инвестиций в производство);
· в одобрении роста цен (как способ, стимулирующий расширение торговли и производства);
· в признании того, что недостаток денег служит причиной безработицы;
· в понимании национального (государственного) характера экономической политики.
В упомянутой "Общей теории" Дж.М. Кейнса отчетливо прослеживается мысль о нецелесообразности чрезмерной бережливости и накопительствам, наоборот, возможной пользе всемерного расходования средств, поскольку, как полагал ученый, в первом случае средства, скорее всего, приобретут неэффективную ликвидную (денежную) форму, а во втором - могут быть направлены на увеличение спроса и занятости^. Он также резко и аргументированно критикует тех экономистов, которые привержены догматическим постулатам "закона рынков" Ж.Б. Сэя и другим сугубо "экономическим" законам, называя их представителями "классической школы".
В данной связи Дж.М. Кейнс, в частности, писал: "Со времен Сэя и Рикардо экономисты-классики учили: предложение само порождает спрос... что вся стоимость продукции должна быть израсходована прямо или косвенно на покупку продуктов". На основании подтверждающих данный тезис выдержек из "Основ политической экономии" Дж.С. Милля и "Чистой теории национальных стоимостей" А. Маршалла Дж.М. Кейнс заключает, что у классиков и их преемников "теория производства и занятости может быть построена (как у Милля) на основе натурального обмена; деньги же никакой самостоятельной роли в экономической жизни не играют", поэтому "закон Сэя,.. равносилен предположению, что не существует препятствий к достижению полной занятости".
Но Дж.М. Кейнс делает контрвывод: "Психология общества такова, что с ростом совокупного реального дохода увеличивается и совокупное потребление, однако не в такой же мере, в какой растет доход". И в этом его недвусмысленная теоретико-методологическая позиция, в соответствии с которой для выявления причин неполной занятости и неполной реализации, неравновесности экономики, а также для обоснования методов ее внешнего (государственного) регулирования "психология общества" имеет не меньшее значение, чем "законы экономики".
Между тем наращивание инвестиций и обусловленный этим рост национального дохода и занятости населения может рассматриваться как целесообразный экономический эффект. Последний, получивший в экономической литературе название эффекта мультипликатора, означает, что "увеличение инвестиций приводит к увеличению национального дохода общества, причем на величину большую, чем первоначальный рост инвестиций". В специфичной разгадке механизма этого "эффекта" заключается ответ на вопрос, почему в научных изысканиях Дж.М. Кейнса столь много внимания уделено концепции мультипликатора, которую, по его словам, ввел в экономическую теорию еще в 1931 г. Р.Ф. Кан.
Однако, характеризуя "мультипликатор занятости" Р.Ф. Кана как показатель, позволяющий измерять "отношение междуувеличением совокупной занятости в отраслях, непосредственно связанных с инвестициями", рекомендуемый собственный коэффициент Дж.М. Кейнс назвал "мультипликатором инвестиций", который в отличие от мультипликатора Р.Ф. Кана характеризует положение о том, что "когда происходит прирост общей суммы инвестиций, то доход увеличивается на сумму, которая в К раз превосходит прирост инвестиций". Причина такого положения, подчеркивает Дж.М. Кейнс, заключается в постоянно упоминаемом им же "психологическом законе", в силу которого "по мере того, как реальный доход возрастает, общество желает потреблять постоянно уменьшающуюся его часть".
Далее он приходит к выводу о том, что "принцип мультипликатора позволяет дать общий ответ на вопрос о том, каким образом колебания инвестиций, составляющих относительно небольшую долю национального дохода, способны вызывать такие колебания совокупной занятости и дохода, которые характеризуются гораздо большей амплитудой". Но, по его убеждению, "хотя в бедном обществе размеры мультипликатора сравнительно велики, влияние колебаний в размерах инвестиций на занятости окажется много сильней в богатом обществе, так как можно предположить, что именно в последнем текущие инвестиции составляют гораздо большую долю текущей продукции".
Итак, суть эффекта мультипликатора действительно проста. Тем не менее здесь нелишне привести красноречивое высказывание М. Блауга о значении эффекта мультипликатора. Он, в частности, пишет: "Капиталисты, учил нас Кейнс, могут вытащить себя из затруднительного положения с помощью шнурков от собственных ботинок, а именно через мультипликатор. Решающим моментом при этом является побуждение инвестировать".
Спустя несколько десятилетий, разделяя идеи Дж.М. Кейнса о "склонности людей к сбережению", Дж. К. Гэлбрейт писал, что "эти доходы должны быть инвестированы и, таким образом, истрачены (или компенсированы затратами кого-либо еще). В противном случае покупательная способность будет снижаться. Товары будут оставаться на полках, объем заказов уменьшится, объем производства упадет, безработица увеличится. В результате произойдет спад".
Итогом своего исследования Дж.М. Кейнс считал создание теории, которая "указывает на жизненную необходимость создания централизованного контроля в вопросах, которые ныне в основном предоставлены частной инициативе... Государство должно будет оказывать свое руководящее влияние на склонность к потреблению частично путем соответствующей системы налогов, частично фиксированием нормы процента и, возможно, другими способами", ибо "именно в определении объема занятости, а не в распределении труда тех, кто уже работает, существующая система оказалась непригодной". Вот почему, по убеждению Дж.М. Кейнса, "учреждение централизованного контроля, необходимого для обеспечения полной занятости, потребует, конечно, значительного расширения традиционных функций правительства... Но все же остаются широкие возможности для проявления частной инициативы и ответственности".
Эффективность регулирования государством экономических процессов, согласно Дж.М. Кейнсу, зависит от изыскания средств под государственные инвестиции, достижения полной занятости населения, снижения и фиксирования нормы процента. Он при этом полагал, что государственные инвестиции в случае их нехватки должны гарантироваться выпуском дополнительных денег, а возможный дефицит бюджета будет предотвращаться возрастанием занятости и падением нормы процента. Иначе говоря, по концепции Дж.М. Кейнса, чем ниже норма ссудного процента, тем выше стимулы к инвестициям, к росту уровня инвестиционного спроса, что в свою очередь расширяет границы занятости, ведет к преодолению безработицы. При этом исходным для себя он считал такое положение о количественной теории денег, в соответствии с которым в реальной действительности "вместо постоянных цен при наличии неиспользованных ресурсов и цен, растущих пропорционально количеству денег в условиях полного использования ресурсов, мы практически имеем цены, постепенно растущие по мере увеличения занятости факторов".
В этой связи М. Блауг пишет: "Для Кейнса полная занятость зависит от правильного соотношения процентной ставки и заработной платы и может быть достигнута скорее путем понижения первой, чем сокращения второй. Фундаментальная причина безработицы у Кейнса состоит в том, что ставка процента в долгосрочной перспективе остается слишком высокой...". Вместе с тем, по Блаугу, "согласно кейнсианской теории удвоение денежной массы не приводит к удвоению уровня цен, но при этом воздействует на процентную ставку... потому, что кейнсианская функция спроса на деньги, в частности спекулятивного, учитывает "денежную иллюзию" или реакцию индивидов на любое, даже номинальное, изменение запасов наличности".
В одной из недавних оценок учения Дж.М. Кейнса, сделанной С.В. Брагинским и Я.А. Певзнером, говорится, что "экономисты до Кейнса" не обращали должного внимания "...на то, что сбережения осуществляют потребители, а инвестиции - производители и решения первых и вторых отнюдь не всегда согласуются друг с другом". Поэтому логичен и вывод М.К. Бункиной, суть которого сводится к следующему положению: эффективный спрос и прежде всего инвестиции должны стать объектом государственного регулирования.
В современном кейнсианстве доминируют две тенденции: американская, связанная с именами ряда экономистов США, и европейская, связанная прежде всего с исследованиями французских экономистов.
В числе американских последователей учения Дж.М. Кейнса чаще всего упоминаются Э. Хансен, С. Харрис, Дж.Б. Кларк и др. Опираясь на учение Дж.М. Кейнса, они считали целесообразным увеличение налогов с доходов населения (до 25% и более), увеличение размеров государственных займов и выпуска денег для покрытия расходов государство (даже если это увеличит инфляцию и дефицит государственного бюджета).
Еще одним "дополнением" в кейнсианство является "замена" метода перманентного регулирования и направления частных и государственных инвестиций на метод маневрирования государственными расходами в зависимости от экономической конъюнктуры. Так, например, в периоды подъема экономики инвестиции ограничиваются, а в период замедления или спада - увеличиваются (несмотря на возможный бюджетный дефицит).
Наконец, если Дж.М. Кейнс в своей теории опирался на принцип мультипликатора, который означает, что рост доходов сопровождается снижением роста инвестиций, то в США (по теории Э. Хансена) был выдвинут дополнительный принцип - принцип акселератора, означающий, что рост доходов в конкретных случаях может и увеличивать инвестиции. Смысл дополнения в следующем: некоторые виды оборудования, машин и механизмов имеют сравнительно длительный срок производства, и ожидание этого срока психологически влияет на расширение производства требуемого оборудования или машин в объемах, превышающих реальный спрос, а значит, растет и спрос на инвестиции.
Экономисты Франции (Ф. Перру и др.) сочли необязательным положение Дж.М. Кейнса о регулировании ссудного процента как средства стимулирования новых инвестиций. Полагая, что именно корпорации с преобладанием доли государственной собственности являются доминирующей и координирующей силой общества, они акцентировали внимание на применении индикативного метода планирования экономики как определяющего средства воздействия на незатухание инвестиционного процесса. При этом индикативное планирование рекомендуется с целью постановки обязательных задач только для государственного сектора общественного хозяйства и долгосрочных достижимых прогнозов для экономики в целом; альтернативное индикативному императивное планирование рассматривается как директивное, социалистическое и потому считается недопустимым.
В 50-е гг. некоторые сторонники основных идей экономического учения Дж.М. Кейнса и его последователей в части обоснования необходимости и возможности государственного регулирования экономики (из-за отсутствия в условиях стихийного рынка равновесия между спросом и предложением) восприняли эти идеи в качестве исходной позиции для разработки новых теорий, суть которых сводилась к выяснению и обоснованию механизма постоянных темпов экономического роста. В результате возникли так называемые неокейнсианские теории роста, основанные на учете системы "мультипликатор-акселератор" и моделировании экономической динамики с использованием характеристик взаимосвязи накопления и потребления.
Главными представителями упомянутых теорий экономического роста стали профессор Массачусетского технологического института Евсей Домар (р. 1914) и профессор Оксфордского университета Роберт Харрод (1890-1978). Их теории (модели) объединяет общий вывод о целесообразности постоянного (устойчивого) темпа экономического роста как решающего условия динамического равновесия (поступательного движения) экономики, при котором достижимо полное использование производственных мощностей и трудовых ресурсов. Другим положением модели Харрода-Домара является признание предпосылки о постоянстве в длительном периоде таких параметров, как доля сбережений в доходах и средняя эффективность капиталовложений. И третье сходство состоит в том, что оба автора достижение динамического равновесия и постоянного роста считали не автоматически возможным, а результатом соответствующей государственной политики, т.е. активного государственного вмешательства в экономику. Отличительные признаки в моделях Е. Домара и Р. Харрода обусловлены лишь некоторым различием в исходных позициях построения модели. Так, в основе модели Р. Харрода лежит идея о равенстве инвестиций и сбережений, а в модели Е. Домара исходным считается равенство денежного дохода (спроса) и производственных мощностей (предложения).
Вместе с тем и Е. Домар, и Р, Харрод едины в своих убеждениях о действенной роли инвестиций в обеспечении роста дохода, увеличении производственных мощностей, полагая, что рост дохода способствует увеличению занятости, которая в свою очередь предотвращает возникновение недогрузки предприятий и безработицу. Это убеждение является выражением безусловного признания этими авторами кейнсианской концепции о зависимости характера и динамики экономических процессов от пропорций между инвестициями и сбережениями, а именно: опережающий рост первых - причина повышения уровня цен, а вторых - причина недогрузки предприятий, неполной занятости. Такова вкратце суть кейнсианского направления теорий государственного регулирования экономики, оценка которых, включая "Общую теорию..." Дж.М. Кейнса, в трудах современных экономистов явно неоднозначна.
2. Неолиберализм - альтернатива кейнсианским моделям государственного вмешательства в экономику
Неолиберализм, как уже отмечалось выше, возник почти одновременно с кейнсианством в 30-е гг. как самостоятельная система взглядов на проблему государственного регулирования экономики. Неолиберальная концепция и в теоретических разработках, и в практическом применении основывается на идее приоритета условий для неограниченной свободной конкуренции не вопреки, а благодаря определенному вмешательству государства в экономические процессы.
Если кейнсианство изначальным считает осуществление мер активного государственного вмешательства в экономику, то неолиберализм - относительно пассивного государственного регулирования. По кейнсианским моделям предпочтение отдается совокупности государственных мер по инвестированию различных сфер экономики, расширению объемов правительственных заказов, закупок, ужесточению налоговой политики. Их крайнее проявление приводит, как очевидно из экономической истории, к дефициту государственного бюджета и инфляции.
Неолибералы выступают за либерализацию экономики, использование принципов свободного ценообразования, ведущую роль в экономике частной собственности и негосударственных хозяйственных структур, видя роль регулирования экономики государством в его функциях "ночного сторожа" либо "спортивного судьи". Представители неолиберальной концепции государственного регулирования экономики, памятуя напутствиеЛ. Эрхарда (1897-1977): "Конкуренция везде, где возможно, регулирование - там, где необходимо", доказали правомерность ограниченного государственного участия в экономических процессах и большего его содействия свободному и стабильному функционированию предпринимателей как условие устранения неравновесия в экономике.
Уже в 30-е гг. для противодействия кейнсианским идеям государственного регулирования экономики, ограничивающим систему свободной конкуренции, в ряде стран были созданы неолиберальные центры по выработке альтернативных мер государственного вмешательства в экономику, которые (меры) способствовали бы возрождению и практическому воплощению идей экономического либерализма. Наиболее крупные центры неолиберализма в Германии, США и Англии получили название соответственно Фрайбургской школы (ее лидеры - В. Ойкен, В. Репке, А. Рюстов, Л. Эрхард и др.), Чикагской школы, которую также называют "монетарной школой" (ее лидеры - Л. Мизес, М. Фридмен, А. Шварц и др.), Лондонской школы (ее лидеры - Ф. Хайек, Л. Роббинс и др.). Видными представителями неолиберальных идей во Франции явились экономисты Ж. Рюэфф, М. Алле и др.
Предваряя краткую характеристику особенностей школ неолиберальных идей различных сторон, следует отметить, что представители неолиберального движения еще в начале 30-х гг. пытались выработать единую научно-практическую платформу. Общие в данной связи принципы неолиберализма были продекларированы в международном масштабе в 1938 г. на конференции в Париже. Этот форум неолибералов ныне называют также "коллоквиумом Липпмана" из-за созвучности одобренных на конференции принципов неолиберализма с положениями изданной в том же году американским экономистом А. Уолтером Липпманом книги под названием "Свободный город". Суть одобренных в Париже общих принципов неолиберального движения сводилась к провозглашению необходимости государственного содействия в возвращении правил свободной конкуренции и обеспечении их выполнения всеми хозяйствующими субъектами. Условие приоритета частной собственности, свободы сделки и свободных рынков могло быть пересмотрено действиями государства лишь в экстремальных случаях (война, стихийное бедствие, катастрофа и т.п.).
После второй мировой войны идеология неолиберализма нашла успешное практическое применение первоначально в Западной Германии (ФРГ). Здесь, начиная с 1948 г., эти идеи приобрели статус государственной доктрины правительства Аденауэра- Эрхарда. Видные немецкие теоретики неолиберализма В. Репке, А. Рюстов и др. возглавили критику любого проявления монополизма ради свободы и гуманизма. В. Ойкен и его последователи во Фрайбургском университете с того же 1948 г. начали выпуск ежегодника "Ордо", который сыграл роль теоретической трибуны неолиберализма всех стран. Само слово "ордо", избранное В. Ойкеном, превратилось в собирательное понятие, символизирующее "естественный строй... свободного рыночного хозяйства". Западногерманская доктрина неолиберализма под влиянием "школы Ойкена" стала даже именоваться "ордолиберализмом".
Теоретикам неолиберализма ФРГ принадлежит идея сочетания принципа "свободы рынка" и справедливого распределения по принципу "социального выравнивания". Впервые ее концептуально изложил А. Мюллер-Армак в своей книге "Хозяйственное управление и рыночное хозяйство" (1947), в которой также впервые использовал термин "социальное рыночное хозяйство". Разработки в этом направлении были продолжены В. Репке, Л. Эрхардом, В. Ойкеном и др. Причем о создании модели "социального рыночного хозяйства" в качестве главной задачи экономической политики страны было заявлено самим канцлером ФРГ К. Аденауэром в предисловии к книге В. Репке "Правильна ли немецкая экономическая политика?" (1950).
По характеристике В. Репке "социальное рыночное хозяйство" - это путь к "экономическому гуманизму". В своей книге "Гуманное общество" он писал, что этот тип хозяйства противопоставляет коллективизму персонализм, концентрации власти -свободу, централизму- децентрализм, организации - самопроизвольность и т.д. Солидаризируясь с мнением В. Репке, Л. Эрхард на съезде Христианско-демократического союза (ХДС) в 1957 г. утверждал о начале второго этапа в ФРГ "социального рыночного хозяйства". Немногим позднее в одной из своих публикаций начала 60-х гг. Л. Эрхард подчеркивал, что именно "свободное соревнование является прежде всего основным элементом социального рыночного хозяйства". А на очередном партийном съезде ХДС в 1965 г. Л. Эрхард заявил о завершении в ФРГ программы создания "социального рыночного хозяйства", превратившей эту страну в "оформленное общество".
Доктрина "сформированного общества", по Эрхарду и его единомышленникам, - это поиск лучшего "естественного экономического порядка", который возможно достичь через создание "социального рыночного хозяйства". В ней категорически отрицаются марксистские идеи о пяти формах (типах) общественного строя и производственных отношений и об антагонизме классов. Она основана на положении В. Ойкена о том, что человеческому обществу присущи только два типа экономики: "централизованно управляемая" (тоталитаризм) и "меновая экономика" (по другой терминологии - "свободное, открытое хозяйство"), а также на идее сочетания этих типов экономики с преобладанием признаков одного из них в конкретных исторических условиях.
Вальтер Ойкен в своей выдержавшей девять изданий книге "Основания национальной экономии" (1947) фундаментально проработал проблематику типологии основных форм рыночной организации экономики. В главе "Экономические системы" им доказывается естественное сосуществование в одних и тех же обществах двух идеальных, как он полагает, типов экономики: меновой и централизованно управляемой.
Вместе с тем, по Ойкену, "две упомянутые формы реализуются в трех формах", каждую из которых он характеризует так: а) "тотальная централизованно управляемая экономика" (обмен вообще не допускается; производство, распределение и потребление продуктов "до последней мелочи" осуществляется по указаниям и приказам центрального руководства); б) "централизованно управляемая экономика со свободным обменом предметами потребления" (обмен осуществляется также при наличии центральной инстанции, определяющей "способ использования производительных сил, временную структуру производственного процесса, способ распределения продуктов... Но в отличие от первого варианта потребители могут здесь вносить коррективы в распределение выделяемых предметов потребления путем обмена"); в) "централизованно управляемая экономика со свободным потребительским выбором" (потребительский выбор благ свободен, но, как правило, из тех, которые намечает для производства "центральная инстанция").
Осознавая невозможность автоматического функционирования "свободного рыночного хозяйства", В. Репке и Л. Эрхард признавали необходимым противопоставить любому проявлению анархии производства соответствующие меры государственного вмешательства, которые обеспечивали бы "синтез между свободным и социально обязательным общественным строем". Роль государства, согласно обратной иллюстрации Репке-Эрхарда, сравнивается с положением судьи (арбитра) на футбольном поле, который строго наблюдает за действиями футбольных команд в соответствии с определенными правилами, но не имеет права непосредственно участвовать в игре. Другими словами, государство для поддержания условий существования "социального рыночного хозяйства" как "идеального типа" свободного рыночного хозяйства должно следить за соблюдением "правил" свободной конкуренции ("честной игры"), контролировать условия ценообразования и пресекать попытки установления монопольных цен, гарантировать охрану и приоритетное значение частной собственности в товарно-денежном хозяйстве без монополий.
В США альтернативой кейнсианству стала так называемая Чикагская школа неолиберализма, монетарные идеи которой зародились в стенах Чикагского университета еще в 20-е гг. Однако самостоятельное, а тем более лидирующее значение в неолиберальном движении американский монетаризм получил в конце 50-х - начале 60-х гг. с появлением ряда публикаций М. Фридмена, ставшего в 1976 г. нобелевским лауреатом по экономике. Фридмен и его сподвижники кейнсианским неденежным факторам (например, инвестициям) предпочли именно денежные факторы.
Произошло это в течение 60-х гг., когда первые достаточно серьезные сомнения в необходимости, как выразился М. Блауг, "упрощенных экономических рекомендаций политикам, типичных для времен кейнсианской революции" вкрались в экономическую науку с появлением выведенной в 1958 г. А.У. Филлипсом эмпирической кривой, характеризующей связь между ежегодным процентным изменением заработной платы в денежном выражении и уровнем (долей) безработицы в Англии за период с 1861 по 1913 г. Причем дискуссии по поводу данной зависимости приобрели еще больший размах после того, как в 1964 г. П. Самуэльсон включил связанную с этой кривой фактически новую концепцию в шестое издание своего учебника "Экономикс" и назвал сам график именем его автора - "кривая Филлипса".
М. Фридмен и его коллеги на основе исследований вокруг "конструкции" кривой Филлипса пришли к заключению, что эта кривая далеко не стабильна, особенно с учетом ситуации в экономике многих стран мира в конце 60-х гг., когда рост инфляции, вопреки "логике" кривой, сопровождался не снижением, а ростом безработицы, а затем, в начале 70-х гг., наблюдался даже одновременный рост и инфляции и безработицы.
М. Фридмен предпринял попытку возродить значение денег, денежной массы и денежного обращения в экономических процессах. Его усилиями монетарная концепция, неолиберальная по своей сути, была апробирована республиканским правительством США при президенте Р. Никсоне в 1969-1970 гг. (тогда М. Фридмен являлся советником президента этой страны). Но наибольший успех монетарные экономические воззрения имели при следующем республиканском правительстве США во времена так называемой "рейганомики", позволившей ослабить инфляцию при реальном укреплении доллара.
Новизна концепции государственного вмешательства в экономику, по Фридмену, состоит в том, что оно в отличие от кейнсианской концепции ограничивается жесткой денежной политикой. Последняя тесно связана с фридменовской "естественной нормой безработицы", достигаемой посредством постоянного и стабильного темпа роста количества денег в размере 3-4% в год независимо от состояния конъюнктуры (учитывая средние темпы роста валового национального продукта США за ряд лет, по которым устанавливается максимально возможный уровень национальной экономики).
В целом неолиберальные идеи государственного регулирования экономики возобладали над кейнсианскими начиная примерно с 70-х гг., когда для многих, стран постоянными стали нарастающие инфляционные процессы, дефицит государственного бюджета, безработица. Неолибералы поставили в вину кейнсианцам (и неокейнсианцам) разросшиеся масштабы государственного сектора экономики, ограничение условий для свободной конкуренции, сокращение инвестиций в важнейшие сферы экономики, вопреки "обещаниям", что "их (инвестиций )эффект распространяется с мультиплицирующей силой и еще более усиливается акселератором". Наглядным проявлением приоритета неолиберализма над кейнсианством в 70- 80-е гг. является планомерная по соответствующим многолетним программам денационализация многих отраслей хозяйства, находившихся ранее в сфере государственной экономики. За последние годы благодаря этому существенно оздоровилась экономика Великобритании, Франции, Японии, Восточной Германии (бывшей ГДР), Чили, Испании и других стран, минимизировавших сферу государственного экономического влияния.
Глава 15. Олимп современной экономической мысли
1. Концепция неоклассического синтеза
На протяжении двух последних столетий борьба против таких бедствий, как массовая безработица и инфляция, была и остается самой актуальной проблемой социально-экономического развития государств с рыночной организацией и, конечно, экономической науки. Как добиться стабильной и полной занятости и незатухающего роста реальных доходов населения? В чем состоят "секреты" бескризисного экономического цикла?
Стремление получить ответы на эти вопросы, необходимость правильного решения связанных сними проблем, как пишет в томе 1 своего всемирно известного учебника "Экономикс" П. Самуэльсон, побуждает "современные демократические страны", располагающие как фискальными и кредитно-денежными инструментами, так и политической возможностью, использовать их, чтобы преодолеть хронические резкие спады и "галопирующие" инфляции. "Это приводит нас, - заключает он, - к неоклассическому синтезу - классические принципы ценообразования, изложенные в дальнейших главах, подтверждаются успешным использованием инструментов, анализируемых в предшествующих главах".
Этот тезис П. Самуэльсон развивает затем в томе 2 того же учебника, прибавив к вышесказанному следующее: "Полагая, что достижение более или менее стабильной полной занятости является вполне осуществимой задачей, современные экономисты могут использовать концепцию "неоклассического синтеза", основанную на сочетании современных принципов, объясняющих процесс образования доходов, и положений классической политической экономии". Но здесь же им приводится уточняющее примечание: "Термин "неоклассический синтез" используется... в более широком смысле, чем он обычно употреблялся в предыдущий период... В настоящее время мы используем указанный термин для обозначения более широкого круга идей - синтеза тех истин, которые были установлены классической политической экономией, и положений, доказанных современными теориями формирования доходов".
К сказанному следует прибавить, что о "неоклассическом синтезе", введенном в научный оборот П. Самуэльсоном, речь идет не только в восемнадцатой главе (т. 1, с. 307-309) и двадцать девятой главе (т,2,с.211-213), но и в приложении к тридцать шестой главе (т. 2), названном им "Краткий очерк истории экономических доктрин". В этом очерке он вновь подчеркивает, что "в настоящее время большинство экономистов на Западе" для достижения "неоклассического синтеза... пытаются путем эффективной кредитно-денежной и фискальной политики соединить классическую микроэкономику Смита и Маршалла с современной макроэкономикой определения уровня дохода, сочетая все здоровье в обоих подходах".
Следовательно, по Самуэльсону, "неоклассический синтез" - это, по существу, сочетание современных неокейнсианских и неолиберальных положений и "истин" с предшествовавшими им ранними неоклассическими, а также с некоторыми постулатами классической политической экономии прежде всего в связи с "современными теориями формирования доходов".
Однако участившиеся за последние годы в экономической литературе - и особенно в учебных целях - упоминания понятия "неоклассический синтез" получили довольно широкий спектр смысловой нагрузки.
Например, С. Носова считает, что "в связи с появлением неоклассического синтеза различные меры по регулированию экономики стали носить смешанную форму". Она утверждает: "Таким образом, в настоящее время основой макроэкономического регулирования является симбиоз трех основных теорий: кейнсианство с его различными модификациями, теория экономики предложения и монетаризм. Кейнсианская доктрина исходит из присущей ей философии активизма, энергичного вмешательства государства в хозяйственные процессы для смягчения циклического колебания конъюнктуры и достижения высокого уровня производства и занятости рабочей силы. При этом особые надежды возлагаются на бюджетные методы как на инструменты прямого регулирования платежеспособного спроса. Монетаристы же отстаивают принцип невмешательства в экономическую жизнь".
В соответствии с различными толкованиями понятия "неоклассический синтез", обозначенными в совместной публикации С. Брагинского и Я. Певзнера (Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути обновления. М.: Мысль, 1991), очевидно, что в их формулировки подпадает круг вопросов не только государственного регулирования экономики, но и моделирования общего экономического равновесия.
Таким образом, можно признать, что с "подачи" самого автора понятия "неоклассический синтез" П. Самуэльсона, заявившего о "более широком смысле" этого термина, ныне продолжается процесс становления еще одной экономической концепции - "концепции неоклассического синтеза" как новой универсальной доктрины по многим проблемам современной экономической науки.
Исходя из систематизации версий названных выше авторов и на основе собственных концептуальных построений изложение сути данной концепции необходимо, как представляется, свести по меньшей мере к следующим трем версиям.
Суть первой заключается в обосновании идеи о том, что современная экономическая теория рассматривает возможность обеспечения полной занятости и экономического роста при одновременном использовании как элементов рыночного механизма хозяйствования с его принципами экономического либерализма, так и элементов кейнсианской концепции, ограничивающей стихию свободного рынка. Здесь имеются в виду и упомянутые П. Самуэльсоном "инструменты" фискальной и денежно-кредитной системы в политике государства, и антиинфляционные возможности концепции "естественной нормы безработицы" М. Фридмена, и идеи синтеза свободного рынка с "социально обязательным общественным строем" Эрхарда-Репке, и т.д.
Подругой версии, выдвинутой еще неоклассиками конца XIX в., в основе научной теории стоимости (ценности) лежит интеграция "старой" и "новой" теории стоимости, т.е. затратной теории (трудовая теория стоимости или, подругой трактовке, теория издержек производства) и теории предельной полезности. Здесь речь идет о системном подходе маржиналистов "второй волны" в лице А. Маршалла, В. Парето и других, обосновавших на базе предельного анализа тезис двухкритериальной сущности ценности любого товара и актуализировавших идеи о функциональной связи категории "цена", "спрос" и "предложение", и о частном и общем экономическом равновесии.
И по третьей версии "неоклассический синтез" заключается в положении о том, что современная модель общего экономического равновесия базируется одновременно и на макроэкономическом, и на микроэкономическом исследовании, поскольку использует для ее построения научный инструментарий, адекватный макро- и микроэкономическому анализу. Причем на пути к формированию синтезирующих идей был достигнут отказ неоклассиками (вслед за институционалистами) от смитианских постулатов "чистой" экономической теории и "совершенной конкуренции" и от противопоставления сфер производства и потребления, и переход к концепциям реформирования экономики с учетом всей совокупности общественных отношений, включая небезосновательный "психологический закон" Дж.М. Кейнса об опережающем всегда росте доходов по сравнению с ростом потребления и даже так называемый "эффект Веблена", не исключающий "аномалии" в механизме ценообразования, и другие неэкономические факторы.
2. О лауреатах Нобелевской премии по экономике
Во многих отраслях науки, в том числе экономической, сложилась всемирная традиция оценивать достижения лучших исследователей как некий Олимп, т.е. вершину сегодняшних научных познаний и достижений. Начало этой традиции положила, как известно, Шведская академия наук, для которой Шведский национальный банк еще в начале нынешнего столетия учредил специальную памятную премию имени Альфреда Нобеля. И если первоначально Нобелевские премии присуждались лауреатам прежде всего в области естественных наук, то впоследствии эти границы существенно расширились. В частности, в 1968 г., в год 300-летия существования Шведского национального банка, им была учреждена Нобелевская премия и в области экономических наук, а с 1969 г. началось ее непосредственное присуждение.
Первыми лауреатами Нобелевской премии по экономике в 1969 г. стали два экономиста-математика - голландец Ян Тинберген и норвежец Рагнар Фриш, заслугой которых признана разработка математических методов анализа экономических процессов. С тех пор подобного мирового признания были удостоены многие ученые, в число которых вошли представители ряда стран, включая Россию. Краткое знакомство с творческим ростом и научными трудами нобелевских лауреатов по экономике позволит нам представить себе и в некоторой степени осмыслить особенности современного этапа эволюции экономической науки, переживающей, как отмечал П. Самуэльсон, период "неоклассического синтеза". С учетом этого ниже речь пойдет об ученых, которым покорился Олимп экономической науки и с именами которых связывают немало нового и ценного, привнесенного ими в теорию и практику экономики и соответственно современную историю экономической мысли.
Пол Антони Самуэльсон (р. 1915)- американский экономист, один из первых лауреатов Нобелевской премии в области экономики, которая была вручена ему в 1970 г. за его учебник "Экономикс" с официальной формулировкой "за вклад... в повышение общего уровня анализа в экономической науке".
После учебы в 1932-1935 гг. в Чикагском университете свою продолжительную в творческом отношении жизнь он совмещает как с научно-педагогической, так и с общественно-политической деятельностью. Причем его научными наставниками в самом начале карьеры ученого-экономиста в стенах Гарвардской высшей школы стали не менее именитые экономисты И. Шумпетер, Э. Хансен, В. Леонтьев.
С 1941 г. вот уже более полувека П. Самуэльсон, пройдя путь от ассистента профессора до профессора Массачусетского технологического института, связан с этим вузом. Но в этом промежутке он избирался президентом Экономического общества (1951), Американской экономической ассоциации (1961), Международной экономической ассоциации (1965-1968), являлся советником Белого дома по экономическим вопросам (1961-1968). Кроме того, его удостоили чести быть избранным членом Американской академии искусств и наук и ряда других общественных организаций, вести колонку в журнале "Ньюсуик", участвовать в различных международных конференциях, симпозиумах и прочих научных форумах.
Знаменитый учебник П. Самуэльсона "Экономикс" в первом издании появился еще в 1948г. и, выдержав с тех пор 13 изданий, стал, по существу, учебником для миллионов людей во многих странах мира. Незначительным тиражом "Экономикс" дважды издавался и в русском переводе соответственно в 1964 и 1992 гг.
Ценность и уникальность этой книги состоят прежде всего в том, что она вобрала в себя лучшие достижения экономической мысли современности как социально-институционального, так и неоклассического направлений. Ей присущи не только последовательность и аналитичность изложения, прекрасная иллюстрация ключевых положений экономической теории средствами математического языка, но и применение историко-экономического подхода.
В частности, уже во второй главе тома 1 "Экономикс" его автор совершает историко-экономический экскурс в период конца XVIII в., обратившись к мальтусовской теории народонаселения.
В следующей третьей главе этого же тома книги П. Самуэльсон вновь возвращается в XVIII в., но на этот раз в связи с "невидимой рукой" А. Смита. В данной главе нобелевский лауреат воздает должное гению шотландского ученого.
Однако самые значительные по объему историко-экономические "отступления" П. Самуэльсон сосредоточил в "Экономикс" в тридцать шестой и сороковой главах (т. 2).
Так, в конце тридцать шестой главы, где выделено приложение об эволюции экономической мысли под названием "Краткий очерк истории экономических доктрин", можно почерпнуть, пожалуй, суть самых главных моментов в истории экономической мысли. Причем характерно, что заканчивается данное приложение вновь упоминанием о происходящем, на его взгляд, соединении экономистами микро- и макроэкономики "для достижения "неоклассического синтеза".
В сороковой главе "Экономикс", названной "Ветер перемен: эволюция экономических доктрин", содержится обстоятельное изложение взглядов нобелевского лауреата на направления и этапы развития экономической мысли или, по словам П. Самуэльсона, политической экономии, начиная с Адама Смита и до наших дней.
Значительную часть этой главы автор "Экономикс" посвящает так называемой "классической экономике", в которой сам А. Смит провозглашается им "пророком свободной конкуренции" и глашатаем "нарождающегося класса буржуазии", а его книга - необыкновенно авторитетно написанным "шедевром", оказавшим "громадное влияние на последующий век".
В тексте следующего подзаголовка главы характеризуется "неоклассическая экономика", зарождение которой П. Самуэльсон называет следствием произошедшего в 70-е гг. XIX в. раздвоения "древа экономики". Причем одним из направлений он называет "современную посткейнсианскую магистральную экономику", выросшую из "неоклассической экономики и кейнсианства", другим - направление, которое "вышло из Марксова "Капитала" (1867, 1885, 1894) и его заново открытых более ранних работ по экономике".
Кратко и лаконично высказывается нобелевский лауреат и в следующей части главы с подзаголовком "Кейнсианская революция". В частности, он указывает на то, что в годы после первой мировой войны политическая экономия, с одной стороны, далеко продвинулась в объяснении экономической ситуации и в описании циклов деловой активности, но с другой - неоклассическая экономика того времени "не выработала развитой макроэкономической модели, которая бы соответствовала ее чересчур развитой микроэкономике". И только эпохальная "Общая теория занятости, процента и денег" Дж.М. Кейнса, вышедшая в свет в 1936 г., нс позволила экономической науке "остаться прежней" и "простодушная вера в закон Сэя улетучилась".
Завершающая часть этой, несомненно важной для историков экономической мысли, сороковой главы содержит суждения П. Самуэльсона о магистральном пути экономики в период "современной посткейнсианской политической экономии" и о "консервативных атаках" против этого пути. Кроме того, автор "Экономикс" счел необходимым заявить об институционализме как о серьезном экономическом течении сорокалетней давности и о целесообразности посвящения остатка этой главы краткому образу "школ, решительно критикующих магистральное направление экономической науки посткейнсианской эры".
Василий Васильевич Леонтьев (р. 1906) - американский экономист российского происхождения, родился в Санкт-Петербурге. Закончив в 1924 г. Ленинградский университет, еще в течение года работал там же на кафедре экономической географии, затем три года (1925-1928) учился в Берлинском университете, одновременно занимаясь над докторской диссертацией. Степень доктора философии получил в 1928 г., после чего в течение 1928-1931 гг. был сотрудником Института мировой экономики при Кильском университете в Германии, а в промежутке (1928-1929) работал экономическим советником в Нанкине (Китай). В 1931 г. состоялся его последний переезд в другую страну - США в связи с приглашением директора Национального бюро экономических исследований У.К. Митчелла для работы в этом бюро. Одновременно В.В. Леонтьев приступает к преподавательской деятельности в качестве профессора в Гарвардском университете, охватившей 44 года его жизни, а с 1975 г. становится профессором Нью-Иоркского университета.
Между двумя приведенными датами американского периода жизни В.В. Леонтьева имели место, пожалуй, все наиболее значимые с точки зрения его научной и творческой биографии события: это создание посредством личной инициативы и при личном участии Гарвардского экономического исследовательского института (1946), который он возглавлял до 1972 г.; назначение директором упомянутого Национального бюро экономических исследований (1948); избрание президентом Американской экономической ассоциации (1970); присвоение звания лауреата Нобелевской премии по экономике (1973) за разработку метода "затраты-выпуск".
Принесшая В. В. Леонтьеву мировую славу разработка метода прогнозного экономического анализа "затраты-вьтуск" была начата еще в 30-е гг. Этот метод ученый положил в основу построения таблиц межотраслевых балансов США, что позволило усовершенствовать прогнозирование процессов замещения одних частей общественного продукта другими, содействовало исследованию структуры и динамики экономики страны, выявлению долгосрочных тенденций ее развития с учетом оценки прямых и косвенных последствий происходящих в результате технологических, структурных и масштабных изменений в производстве, а также изменений в потребительском спросе, соотношениях цен и доходов, инвестиционной сфере и внешней торговле.
Между тем В. В. Леонтьев, занимаясь широким кругом экономических проблем, значительное внимание уделяет месту и роли в экономическом анализе математических методов, моделей и формул, а также творчеству многих ученых-экономистов классической, неоклассической и других школ и направлений экономической мысли. Не повторяя уже приведенные его высказывания и оценки, необходимо, тем не менее, обратить внимание еще на одно суждение, значение которого для экономической науки, как представляется, трудно переоценить.
Так, в одной из своих статей 1937 г., посвященной методологической критике так называемой нео-Кембриджской школы, будущий нобелевский лауреат писал, что методологические вопросы в экономических дискуссиях стали годами либо замалчиваться, либо подозрительно затягиваться. Это особенно очевидно, пишет он, "со времени появления новой Кембриджской школы", которая противостоит в неофициальном обмене мнениями, имеющем место на методологическом уровне, "школе ортодоксальных теоретиков". Различие между двумя этими "направлениями научной мысли", продолжает В. В. Леонтьев, лежит не столько в конечных результатах исследований и в способе наблюдения экономических реалий общего опыта, сколько на промежуточном этапе, где происходят упорные, но частного характера схватки по таким вопросам из сферы постигаемых фундаментальных истин, как "равенство сбережений и инвестиций, сущность так называемого мультипликатора" и т.п.
С учетом этого ученый напоминает, что общепринятого критерия "простоты" логической аргументации не существует. Поэтому следует иметь в виду, что у разных людей природа процесса мышления, в ходе которого определяется, насколько "сложно" то или иное теоретическое положение, весьма различна. Вывод же В.В. Леонтьева таков: "Одному экономисту легче понять пять строк алгебраической формулы, чем прочитать пять страниц словесных доказательств, в то время как другой предпочитает прочесть двадцать страниц текста, нежели разобраться в одном уравнении". Иными словами, по его мысли, именно "...логические приемы Кембриджской школы значительно увеличивают вероятность теоретических ошибок и неверных выводов".
Леонид Витальевич Канторович (1912-1986) - российский (советский) экономист и математик, родился в Санкт-Петербурге в семье врача. В 1930 г., т.е. в 18 лет, закончил математический факультет Ленинградского университета. Звание профессора получил уже в 22 года (1934), а еще через год (1935) без защиты диссертации удостоен ученой степени доктора физико-математических наук.
Вплоть до 1960 г. его деятельность как ученого продолжалась в Ленинграде, главным образом на математико-механическом факультете ЛГУ и в Ленинградском отделении Математического института АН СССР. В этом городе уже с конца 30-х гг. он непосредственно приобщается к экономическим исследованиям и поиску решений народнохозяйственных проблем, введя в 1939 г. в экономическую и математическую науки понятие и модель линейного программирования в целях разработки оптимального подхода в процессе использования ресурсов и завершив в 1942 г. свой основной труд "Экономический расчет наилучшего использования ресурсов". В 40-е гг., расширяя сферу применения линейного программирования, Л. В. Канторович "вводит" математический аппарат и для решения так называемой транспортной задачи, для обоснования методов рационального раскроя промышленных материалов, а также для расчетов по оборонной тематике, которые (расчеты) стали основанием присвоения ему в 1949 г. звания лауреата Сталинской и Правительственной премий.
Заметное признание научных заслуг Л.В. Канторовича началось лишь со времен "хрущевской оттепели", когда была снята неофициальная, но настоятельная рекомендация ученому умерить свое пристрастие к экономической проблематике. Проявилось это вначале (1958) в избрании его членом-корреспондентом Сибирского отделения АН СССР по отделению экономики и приглашением на работу во вновь создаваемое в Новосибирске СО АН СССР. А затем в течение 1960-1971 гг. он живет и трудится в Новосибирске. В этот период избирается действительным членом АН СССР по специальности "математика и экономика" (1964), становится лауреатом Ленинской премии за разработку оптимизационного подхода к плановому управлению экономикой (1965).
С 1971 г. и до своей кончины в 1986 г. судьба связывает академика с Москвой, где ему довелось руководить лабораториями в Институте управления народным хозяйством ГКНТ и во Всесоюзном НИИ системных исследований Госплана СССР и АН СССР. В Москве же в 1975 г. к нему пришло известие о присвоении Нобелевской премии по экономике за разработку теории оптимального использования ресурсов.
Научное достижение Л.В. Канторовича состоит, как очевидно, в том, что именно ему впервые удалось построить статистическую и динамическую модель текущего и перспективного планирования использования ресурсов на базе новых математических подходов в области системного построения экономических показателей, которые применимы при анализе ценообразования, эффективности капитальных вложений и других проблем.
Задолго до мирового признания научных нововведений Л.В. Канторовича о них неоднократно высказывался в открытой печати В.В.Леонтьев. Например, в своей статье "Проблема качества и количества в экономике" (1959) он обращал внимание американского читателя на то, что написал еще "двадцать лет назад видный советский математик профессор Л.В. Канторович, разработавший "новый подход к производственному планированию". В. В. Леонтьев при этом подчеркивал: "Проблема, которую он решал, заключалась в выборе среди нескольких технологически возможных методов производства заданного товара такого, который позволял бы максимизировать выпуск продукции... Он обнаружил, что поиск правильного ответа - если количество всевозможных комбинаций затрат и производственных факторов довольно велико -значительно облегчается при введении нескольких дополнительных переменных...".
Но статья Л.В. Канторовича, продолжает В. В. Леонтьев, будучи опубликована в 1938 г., не нашла должной реакции "среди русских экономистов и была практически оставлена без внимания плановиками-практиками" и, более того. "работа в тот период не попала на Запад". Лишь много позднее, заключает он, западные экономисты с удивлением обнаружили "разрешающие множители" Л.В. Канторовича, представляющие в сущности цены товаров и услуг, затраты которых рассматриваются в качестве факторов в его производственных функциях; поэтому эта теория, в ее современном варианте рассматривающая национальную экономику в целом как своего рода гигантский компьютер, и есть та самая "западная теория линейного программирования, которую частично предвосхитили исследования Канторовича... ".
В другой статье "Спад и подъем советской экономической науки" (1960) В.В. Леонтьев вновь напоминает о двух работах молодого ленинградского математика Л.В. Канторовича, в которых содержалась общая математическая постановка некоторых проблем планирования производства и транспортировки, действительно предвосхитившая концептуальные рамки теории линейного программирования, сформулированной несколько лет спустя в Соединенных Штатах Америки.
Милтон Фридмен (р. 1912) - американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике 1976 г., присужденной "за исследование в области потребления, истории и теории денег". Уроженец Нью-Йорка, закончил Рутгерский (1932) и Чикагский (1934) университеты. До 1935 г. является ассистентом-исследователем Чикагского университета, затем становится сотрудником Национального комитета по ресурсам, а с 1937г.- сотрудником Национального бюро экономических исследований. В 1940 г. преподает в университете Висконсина, в 1941-1943 гг. - сотрудник Министерства финансов в составе группы исследователей в области налогов. С 1943 до 1946 г. занимает должность заместителя директора группы статистических исследований военной сферы в Колумбийском университете, где и получил (1946) степень доктора.
В 1946 г. возвращается в Чикагский университет в качестве профессора экономики, оставаясь в этой должности и поныне. А мировую известность ему принесли прежде всего труды по монетарист-ской тематике. В их числе изданный под его редакцией сборник статей "Исследования в области количественной теории денег" (1956) и изданная в соавторстве с Анной Шварц книга "История денежной системы США, 1867-1960" (1963). Фридменовская монетарная концепция, говоря словами американского экономиста Г. Эллиса, привела к "повторному открытию денег" из-за почти повсеместно растущей, особенно в последний период, инфляции.
М. Фридмен в современной экономической теории известен как лидер Чикагской монетарной школы и главный оппонент кейнсианской концепции государственного регулирования экономики. Это особенно стало заметным в те годы (1966-1984), когда ему довелось вести еженедельную колонку в журнале "Ньюсуик", ставшую своеобразным пропагандистским рупором его монетаристской теории.
Между тем М. Фридмен в своем творчестве многогранен, и, что весьма важно, его научные интересы охватывают и область методологии экономической науки. Ведь уже многие годы в своих дискуссиях по данной проблеме экономисты не обходятся без анализа фридменовского эссе "Методология позитивной экономической науки" (1953) так же, как и без эссе на подобную тему, написанные Л. Роббинсом (1932), P. Хайлбронером (1991) и М. Алле (1990), или знаменитой лекции, прочитанной П. Самуэльсоном на церемонии вручения ему Нобелевской премии по экономике (1970), и др.
Однако именно из позитивистского методологического эссе М. Фридмена можно почерпнуть неординарные суждения о том, что экономическая теория как совокупность содержательных гипотез принимается тогда, когда может "объяснить" фактические данные, из которых вытекает, является ли она "правильной" или "ошибочной" и будет ли она "принята" или "отвергнута"; что в свою очередь факты никогда не могут "доказать гипотезу", так как они способны установить лишь ее ошибочность. В то же время очевидна его солидарность с теми учеными, которые считают недопустимым представлять экономическую теорию описывающей, а не предсказывающей, превращаясь в просто замаскированную математику. По мысли М. Фридмена, утверждать о разнообразии и сложности экономических явлений - значит отрицать преходящий характер знания, заключающего в себе смысл научной деятельности, и поэтому "любая теория с необходимостью имеет преходящий характер и подвержена изменению с прогрессом знания". При этом процесс обнаружения чего-то нового в знакомом материале, заключает М. Фридмен, надо обсуждать в психологических, а не логических категориях и, изучая автобиографии и биографии, стимулировать его с помощью афоризмов и примеров.
Больше работ по теме:
Предмет: Эктеория
Тип работы: Методичка
Новости образования
22 Июля 2016 16:26
Более 70 представителей крупных вузов АСЕАН подтвердили участие в форуме во Владивостоке
22 Июля 2016 12:51
Абызов: публикация первичных статсведений снизит бюрократическую нагрузку на школы
22 Июля 2016 11:53
В Чечне свыше 200 школьников сдали ЕГЭ с результатом свыше 90 баллов - министр
22 Июля 2016 05:36
Замглавы Минобрнауки РФ: задача сократить число людей с высшим образованием не стоит
21 Июля 2016 20:19
КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]
Скачать реферат © 2017 | Пользовательское соглашение
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ