Основные формы и приемы комического в творчестве Виктора Голявкина

 

Основные формы и приемы комического в творчестве Виктора Голявкина

Содержание

Введение

1.Понятие и суть комического в литературе

1.1 Основные формы комического

.2 Основные приемы комического

.3 Основные функции комического

2.Формы и приемы комического в произведениях Виктора Голявкина

2.1Общая характеристика творчества В. Голявкина

2.2Традиции А. Гайдара и М. Зощенко в прозе В. Голявкина. Новаторство писателя

2.3Особенности стиля прозы В. Голявкина

2.4Основные формы и приемы комического в произведениях В. Голявкина

Заключение

Библиография

Введение

В конце 50-х годов заявили о себе писатели, которых относят к поколению «шестидесятников». В области литературы для дошкольников и младших школьников многое сделали такие «шестидесятники», как В. Берестов и И. Токмакова, Р. Сеф, Э. Успенский и др.

Виктор Голявкин - замечательный детский писатель, юморист, представитель поколения «шестидесятников». Для данного поколения характерны раскованность, граничащая с озорством, любовь к художественной игре. Обобщающая идея литературы сводится к утверждению человеческой личности как первейшей ценности, перед которой должны отступить идеалы коллективизма.

Объект исследования - произведения Виктора Голявкина. Предмет - функционирование форм и приемов комического в произведениях Виктора Голявкина.

Актуальность обусловлена малой разработанностью теории детской литературы и функций разных форм и приемов комического в ней.

Новизна обусловлена малой изученностью творчества Виктора Голявкина, несправедливо контрастирующая с несомненной художественной и воспитательной ценностью его произведений.

Цель работы - выявить основные формы и приемы комического в творчестве Виктора Голявкина и (рассмотреть особенности их функционирования в прозаических произведениях детского писателя).

Задачи:

1.Дать общую характеристику формам, приемам и функциям комического в литературе.

2.Дать общую характеристику творчества Виктора Голявкина, в частности, тематике и проблематике его прозы, традиционному и новаторскому в ней, особенностям стиля автора.

.Выявить основные формы и приемы комического в произведениях Виктора Голявкина.

Методологическую основу дипломной работы составляют монографии Б. Дземидока и Ю. Борева «О комическом», в которых представлены теоретические сведения по проблеме форм и приемов комического, книга очерков С. Сивоконя «Веселые ваши друзья», глава «Порядок слов», посвященная юмористике В. Голявкина, статьи и заметки таких авторов как Р. Зернова, В. Климов, Г. Горышина, Ф. Шушковской, И. Трофимкина, М. Чудаковой и др., посвященные творчеству В. Голявкина.

Основной метод исследования, примененный в данной работе - целостный анализ прозаических произведений В. Голявкина с целью выявить особенности функционирования в них форм и приемов комического.

Материал исследования - повести В. Голявкина «Мой добрый папа», «Рисунки на асфальте», «Ты приходи к нам, приходи», циклы рассказов «Что Пете делать?», «Тетрадки под дождем», «Наши с Вовкой разговоры», «Карусель в голове», «Надоедливый Миша» и т.д.

Дипломная работа прошла апробацию в виде доклада на Катановских чтениях ХГУ им. Н.Ф. Катанова в секции «Русская проза 20 в.».

Научная значимость работы состоит в том, что ее выводы способствуют описанию специфики творчества В. Голявкина и получению более полного представления о функционировании элементов комического в детской литературе. Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы могут быть применены на уроках внеклассного чтения в 5 и 6 классе средней школы (в том числе в качестве материала для элементарного стилистического анализа).

комический голявкин проза

1.Понятие и суть комического в литературе

Комическое (от греч. Komikos - веселый, смешной) - эстетическая категория, обозначающая направленный на определенный, конкретный объект смех. В истории эстетической мысли определялась через противопоставление, контраст безобразного и прекрасного (Аристотель), ничтожного и возвышенного (И. Кант), мнимого и подлинно значительного (Гегель) и т.д.

Н.Г. Чернышевский акцентировал в комическом социальный критицизм, хотя его формулировка - так же общего характера: «…внутренняя пустота и ничтожность, прикрывающаяся внешностью, имеющею притязание на содержание и реальное значение…». В комическом так или иначе присутствует несообразность формы и содержания явления, контраст противоположных начал в сопоставлении с нормой или эстетическим идеалом.

Объект осмеяния обычно обобщен: по наблюдению А. Бергсона, если в трагедии на первом плане личность, характер, то в комедии - некие явления.

Противоречие норме создает внешний комизм (физиологический, случайных ситуаций), противоречие идеалу - комизм оценочно-обобщающий, комизм внутренней неполноценности и ничтожности.

Формы комического 1-ого типа - средства выражения юмора; 2-ого типа - средства выражения, как юмора, так и сатиры и сарказма. Древняя физиологическая форма комического - это всевозможные смешные уродства, достигаемые с помощью гиперболизации.

Комическое - одна из самых сложных и разноплановых категорий эстетики. Под «комическим подразумевается как естественные события, объекты и возникающие между ними отношения, так и определенный вид творчества, суть которого сводится к созданию комического эффекта». Наиболее распространенным сигналом комического и вместе с тем его результатом является смех. Но этого еще недостаточно, чтобы явления и переживания комического выделить из ряда других явлений. Не всякий смех является признаком комического и не всегда комическое проявляется через смех.

Понятие «комическое» и «смешное» в литературе рассматриваются по-разному. Так, для Г. Гегеля и В.Г. Белинского комическое лишь частный случай смешного, высшая его форма.

Советский эстетик Ю. Борев, автор ряда работ, посвященных комическому, опираясь на концепции Гегеля и Белинского, полагает, что комическое - «прекрасная сестра смешного…это смех, социально окрашенный, общественной значимый».

Но такую формулировку трудно считать исчерпывающей, так как не все явления, вызывающие познание комического, умещаются в ее рамках. Поэтому Б. Дземидок, теоретик комического, вводит понятие «элементарных форм комического», занимающих некоторое промежуточное место между собственно комическим и смешным.

Авнер Зись полагает, что комическое - это всегда смешное, а смешное - не всегда комическое. А. Зись пишет: «комическое всегда смешно. Но смешное комично только тогда, когда в нем, как и во всяком эстетическом явлении, через внешнюю форму выражается смысл, внутренняя природа того или иного явления, которое оценивается с позиции определенного эстетического идеала». Объединение смешного с комическим снижает, на наш взгляд, художественную ценность произведения.

В отличие от Борева и Зися, для которого комическое - это всегда смешное, М.Каган считает, что комическое - это не всегда смешное. Сатира, например, представляющая собой одну из важнейших форм комического, не всегда смешна. «Она вызывает не смех, а негодование, презрение, гнев».

Таким образом, существуют различные взгляды на соотношение понятий смешного и комического. Дифференциация этих понятий, на наш взгляд, вряд ли целесообразна. Бесспорно, существование социально значимых явлений комического «выше» и «благороднее» иных его форм, но нет достаточно веских оснований считать эту форму комического единственной, остальные же его формы сводить к смешному. Это усугубит и без того существующий хаос в терминологии комического.

.1 Основные формы комического

Одна из самых больших трудностей, встающих перед теоретиком комического, - это необходимость упорядочить и уточнить все понятия, связанные с тем или иным проявлением комического и классифицировать различные его формы.

У исследователей, работающих над проблемой форм комического, можно обнаружить несколько принципиально различных методов.

Обратимся к некоторым из них, проанализировав методы вслед за Б.Дземидоком.

Первый из них заключается в том, что исследователь использует большое количество терминов при характеристике различных форм комического. Коллинз-Суоби, например, пишет, что типами комического в широком смысле слова следует считать: комическое как таковое, остроумие, юмор, сатиру, иронию и т.д.(без примечаний можно уяснить, что наряду с другими формами в «и так далее» опадает гротеск). Исследователь располагает на одной линии явления разного порядка. При этом он забывает, что сатира прибегает к иронии как к средству выражения, а острота может быть как юмористической, так и сатирической.

Другой метод заключается в том, чтобы выделить главные виды комического в зависимости от области, в которой мы с ним сталкиваемся. Например, Бергсон считает основными формами комического комические ситуации, комические речи и комические характеры. Слабость этой концепции заключается в то, что Бергсон отказался от попыток упорядочить весь комплекс понятий, связных с комическим.

Представители третьего направления усматривают критерий классификации в самой структуре комического или в способе его создания.

Так А.Натев, который в монографии «Искусство и общество» как на главные проявления комического указывает на

1.Автоматичность живого, схематичность сложного,

2.Внезапный поворот действия,

.Нелогическое в логической форме,

.Изображение маловажного важным, несерьезного серьезным,

.Неожиданная слабость сильного и сила слабого,

.Нарушение историчности,

.Комизм отжившего,

.Комизм нового.

Нецелесообразной следует считать данную классификацию проявлений комического, так как автор не соблюдает едино принципа деления.

Четвертый способ - классификация различных форм комического в зависимости от интенсивности заключенной в них критики. Каган в «Лекциях..» высказывает мысль о том, что в жизни все формы комического распределяются между двумя полюсами - сарказмом и шуткой. Художественными соответствиями шутки и сарказма следует считать юмор и сатиру. Каган отказывается, однако от попытки расположить в необходимой последовательности все промежуточные формы комического.

Согласно пятому способу формы комического располагаются в зависимости от их однородности или неоднородности. Эта точка зрения характерна для теоретиков, усматривающих разницу между элементарными формами с одной стороны и сложными формами комического - с другой.

В концепции комического, разработанной Ю.Боревым, юмор и сатира выступают как формы комического.

Б. Дземидок полагает, что «деление комического на юмор, сатиру, иронию, гротеск, карикатуру, остроту, пародию и т.д. является нарушением элементарных законов логики. Такое деление не принимает во внимание ни принципа единства критерия классификации на каждом ее этапе».

Классификация форм комического должна отвечать, по видимому, следующим требованиям:

1.Она должна упорядочить весь комплекс комического, определить среду действия, ступень в иерархической классификации каждой формы.

2.Она должна обособить главные формы комического, в которых выявляется авторская точка зрения на мир, отделить от тех форм, которые представляют собой всего лишь выразительные средства, приемы, свидетельствующие о структуре данного феномена комического.

.Она должна учитывать как степень сложности форм комического, так и меру заключенного в нем критицизма.

Вопрос о том, как отличить сатирический комизм от комизма юмористического, - ключевая проблема классификации форм комического. Для этого должны быть решены две проблемы:

1.В достаточной ли мере мотивировано разделение комизма на «простой», «элементарный», «чистый» с одной стороны и «неоднородный», «сложный» - с другой стороны?

2.Связано ли комическое с выражением неодобрения, своего рода критикой.

Среди произведений искусства, считающиеся комическими, можно выделить такие, которые затрагивают явления простые, поверхностные. Вызвать смех и развлечь - вот главная цель таких произведений.

Сложный комизм характерен для произведений, затрагивающих сложные внутренние явления; они вызывают не только смех, но и боль, грусть, сочувствие, гнев, негодование и т.д.

В целом, комическое подразделяется на комизм простой (фарсово-водевильный) - однородный по эмоции, не содержащий оценочных элементов, и комизм сложный, который, в свою очередь, бывает юмористическим и неюмористическим (сатирический и несатирический комизм). Комизм юмористический - моменты одобрения уравновешены с моментами отрицания, а неюмористический - неодобрительный, общественно активный, агрессивный.

«Чистый» комизм противопоставляется в той ли иной форме комизму сатирическому.

Юмористическая позиция - «это позиция развлекающейся терпимости ко злу, даже радостной акцентации». Сатирик не ограничивается созерцанием, он пытается внушить определенное отношение к тому, что изображает. «Искусство сатирика - это искусство убеждать».

В монографии Евниной Е., посвященной творчеству Ф.Рабле, автором выделяется четыре формы смеха, связанного с комическим. Первая из них - бессмысленный смех, вторая - смех юмористический, склонный к «рассуждению и обобщению», третий род смеха - смех сатирический. Смех обличительный, более активный и целенаправленный. Последняя форма - смех торжествующий. Этот смех вызван либо преодолением противоречий, либо сознанием неизбежного и близкого их преодоления. По отношению к четвертой форме ученый занимает непоследовательную позицию, так как считает ее то одной из форм сатиры, то эта форма переходит у него в область чистого комизма.

Последовательным защитником тезиса о том, что смех старается унизить, является Бергсон. Он говорит о смехе: «Всегда несколько оскорбительный для того, против кого он направлен». И потому в силу самой своей природы, считает Бергсон, смех не может сочетаться с симпатией и добротой. Это, на наш взгляд, односторонний подход, не охватывающий всех форм комического.

В комическом творчестве выделяют концепции «примитивно-непосредственные» и «сложно-опосредованные». Первый тип представляют веселость и сатиричность. Концепциями сложно-опосредованными являются юмор (положительная) и ирония (отрицательная).

Юмор (от англ. Humor - нрав, настроение) - 1.разновидность комического, предполагающая добродушное осмеяние человека или явления, зачастую «одобрение под маской осмеяния». Классические юмористические персонажи - Дон Кихот и Санчо Панса М.Сервантеса, герои «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Н.В.Гоголя и т.п.

Расцвет юмористики пришелся на конец 19 и начало 20 века, ее представители играли заметную роль и в литературе русского зарубежья.

На практике сплошь и рядом бывает трудно разграничить и разделить юмор и чисто смеховые элементы.

Детская юмористика представлена произведениями М. Зощенко, Сотника, Н. Носова, В. Голявкина и пр.

Слово «юмор» употребляется как в узком, так и в широком значении. В широком значении рассматривается на правах синонима слова «комическое». Многие исследователи употребляют слово «юмор» в более узком смысле - в значении одной из форм комического.

Следует заметить, что во избежание недоразумений надлежало бы отказаться от употребления слова «юмор» в значении «комическое». За это говорят следующие аргументы: во-первых, более совершенной заменой термина «юмор» в широком значении могут служить такие выражения как «чувство комического», «комическое творчество»; во-вторых, называть так удобнее всего одну лишь форму комического.

Термин «сатира» употребляется либо в значении противоположной юмору формы комического, либо же означает форму творчества, характеризующуюся отчетливо выраженной критической тенденцией по отношению к своему объекту.

Б. Дземидок в своей монографии «О комическом» делает попытку классифицировать формы комического. «В зависимости от эмоциональной насыщенности и от наличия рационально-оценочных элементов можно выделить два принципиально различных типа комического. Первый - комизм элементарный, фарсово-водевильный, не оценочный и не рациональный, искрящийся почти всегда беззаботным весельем, очень часто примитивный. Другой тип - комизм сложный, юмористическо-сатирический, рациональный и оценочный. В пределах второй сложности категории комического выделяют обычно две формы: юмористическую и сатирическую, а также соответствующие им два типа творчества: юмористику и сатиру. Критерием классификации служит отношение художника к объектам комического».

Юмористическая позиция неактивна и неагрессивна. Юмор рассматривает несовершенство жизни и человеческие слабости. Сатирическая позиция в свою очередь означает всегда последовательную и бескомпромиссную борьбу со злом, сатирику не свойственны снисходительность и терпимость юмориста.

О «комизме сатирическом» и «комизме юмористическом» как двух основных формах комизма говорит Л. Столович. Некоторые авторы не рассматривают сатиру как вид комического вообще (Чернышевский, к примеру, выделяет только три формы комического: фарс, остроту и юмор), а Бергсон считает юмор (так же, как и иронию) одной из форм сатиры.

В других классификациях ирония выдвигается в качестве самостоятельной формы комического. Ирония показывает в основном невежество и глупость,

Ирония (от греч. Eironeia, буквально - притворство) - вид комического, форма скрытой оценки, когда смешное скрывается под видом серьезности, формируя отрицательное отношение к объекту. «Скрытность» насмешки отличает иронию; как эстетическое отношение ирония реализуется в основном в форме пародии, гротеска, гиперболы и др. Сатирическая ирония переходит в сарказм.

В истории культуры выработался ряд устойчивых типов иронии. Сократическая ирония сопровождает ситуацию, когда философская логика и аргументация вступают в противоречие со здравым смыслом, оттеняя взаимную несостоятельность. Ирония может быть направлена как на каждый объект в отдельности, так и на ситуацию в целом. На рубеже 18-19 вв. в Германии возникает особый тип иронии - романтическая ирония. Основной формой романтической иронии становится игра противоположностями, так как, по мнению романтиков, только в сфере эстетического сознания возможно отождествление противоположностей - страдания и радости, отчаяния и восторга.

По-иному оценивается роль иронии в эстетике и этике конца 19 - начала 20 века.

Ирония - не признак эстетического и интеллектуального превосходства личности, а синоним страха и отчаяния, однако более холодна и спокойна.

Надо заметить, ирония занимает промежуточное положение между юмором и сатирой. Она более активна, чем юмор, но менее агрессивна и социально окрашена, чем сатира.

В то время как термины «сатира» и «юмор» обозначают определенный подход к явлениям (определенные элементы мировоззрения) и находит свое выражение в определенном типе творчества (сатира и юмор), ирония остается одним из видов техники комического, используемой как сатирой, так и юмористикой.

Б. Дземидок полагает, что «деление комического на юмор, сатиру, иронию, гротеск, карикатуру, остроту, пародию и т.д. является нарушением элементарных законов логики. Такое деление не принимает во внимание ни принципа полного деления понятия, ни принципа единства критерия классификации на каждом ее этапе».

Предлагаемая Дземидоком классификация построена на дихотомическом принципе разделения. В сложном комизме ученый различает 3 разных творческих метода: юмористический, сатирический и промежуточный (насмешливо-иронический).

Нельзя не согласиться с автором в том, что от основных форм комического, в которых находит свое выражение принципиальная позиция автора, необходимо отличать «элементарные» формы комического, которые являются, по существу, не более чем выразительными средствами. Сюда следует отнести иронию, остроумие, шутку, окарикатуривание, гротеск, травестировку и т.д.

Сатира (от лат. satura - смесь, всякая всячина) - разновидность художественного осмысления действительности, связанная с обличением и осмеянием отрицательных явлений, пороков общественной жизни. Сатира ориентирована на тот или иной идеал, существующий в представлении автора, отличается непримиримым отношением к обличаемому явлению.

Сатира возникла в литературе Древнего Рима как жанр лирики (например, моралистические сатиры Горация и гражданские Ювенала). В средние века сатирические тенденции широко распространились в самых различных жанрах (анекдот, стихотворный рассказ, животный эпос), в народно-смеховой культуре, где отрицание уравновешивалось элементами одновременного утверждения полноценной здоровой природы человека. Сатира эпохи Возрождения связана с масштабной переоценкой ценностей, в эпоху Просвещения продолжается разработка обличительных тенденций. В русской литературе начало обличительной сатиры положили классицисты и просветители (А.Д. Кантемир, А.П. Сумароков, Н.И. Новиков). Расцвет сатиры в России связан с именами Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, А.П. Чехова.

Сатира связана с рядом художественных средств (гипербола, гротеск, парадокс, алогизм, аллегория), имеет отношение к понятию «комическое», юмору, иронии, сарказму.

Сатирики часто используют различные приемы: прием деформации, окарикатуривания, гиперболы, гротеска и т.д. Нам представляется, что основные черты сатиры следует искать не в области выразительных средств, а в плане идейного и эмоционального отношения к осмеиваемым явлениям. Сатирическим произведением следует считать такое произведение, где этот принцип доминирует.

В зависимости от эмоциональной окраски сатиру можно подразделить на гневную, саркастическую и сатиру побеждающую, веселую. Про два основных вида сатиры - один оптимистический, другой пессимистический, мрачный - пишет автор монографии «Анатомия сатиры» Г. Хайет, который считает, что обе эти формы отличаются друг от друга пониманием цели сатиры. Оптимистическая сатира лечит и убеждает, сатира пессимистическая ранит, уничтожает, зло коренится в природе человека.

В зависимости от формальных признаков, в зависимости от частоты использования тех или иных выразительных средств можно выделить 2 формы сатиры:

.Сатира гротескного характера.

2.Сатира романтического плана.

Основным моментом является то, что сатирик решительно борется против избранного им объекта оружием смеха. Какими он пользуется при этом выразительными средствами, какие приемы порицания преобладают в его произведении, - дело второстепенное.

«Сатира - это ироническое обобщение жизни общества, показывающее противоречие между высоким положением людей и их внутренним ничтожеством».

Ю.Борев в своей монографии «О комическом» полагает, что «сатира - бичующее изобличение всего, что не соответствует передовым политическим, эстетическим и нравственным идеалам, гневное осмеяние всего, что стоит на пути к их полному осуществлению».

В сатире чаще всего имеет место единство смеха и гнева, здесь критика носит особо эмоциональный характер. Она более интенсивна, будучи остро современной и злободневной, в ней определенную роль играет неожиданность сопоставления.

Таким образом, сатира раскрывает бесчеловечную, низменную сущность, скрываемую за благообразной внешностью. В основе сатиры лежит, по Ю.Бореву, комедийно-эстетическое отношение к действительности и особая эмоциональная критика - отрицающая.

Объектом юмористического комизма бывают явления, которые, хоть и отклоняются от общественных норм и понятий о нормальном, не кажутся в то же время ни опасными, ни вредными.

Предметом юмористики могут быть явления, на первый взгляд ничтожные и смешные, но имеющие, по существу, определенную ценность.

Особенности юмористического творчества обусловливаются субъективными факторами.

Многие исследователи отводят юмористическому взгляду на мир важное место среди прочих компонентов мировоззрения.

Гефдинг считает, что юмористический подход к действительности может быть компонентом мировоззрения. Шуман полагает, что «юмор - это философия хорошего настроения». Того же мнения придерживается и Рубинштейн. Он считает юмор одним из наиболее общих мировоззренческих компонентов, которые связывают эмоциональную сферу с интеллектуальной. Прус неоднократно характеризовал природу юмора: «Юморист в меру восхищается своими героями, он не стремится ни к каким завоеваниям, не пытается никого обратить в свою веру, никому не подчиняется… Он смотрит на мир с высоты горного хребта, откуда в одну сторону открываются покатые зеленые склоны, в другую - скалистые пропасти». В этом обширном высказывании Пруса содержаться все черты, которые свойственны юмористической концепции жизни. Можно их свести к трем главнейшим:

1.Позиция юмориста - позиция созерцательно-задумчивая и неактивная;

2.Юмор - концепция, объединяющая объективизм с умеренным релятивизмом. Она не заостряет внимания ни на пороках, ни на достоинствах мира и людей;

.Юмористическая концепция - концепция - концепция снисходительности и терпимости, добродушия и прощения.

Ю.Борев пишет: «Юмористический комизм - комизм неоднородный и сложный, познание, рожденное юмористическим произведением, редко бывает комическим переживанием в чистом виде. Юмористический комизм так же, как и сатирический, сочетается нередко с драматическим, трагическим, с меланхолией и рефлексией. В юмористических произведениях причудливым образом сплетаются друг с другом противоречивые чувства, взгляды и настроения. Насмешка сочетается с сочувствием, острота с серьезной мыслью, шутка с печалью».

Юмор всегда видит в своем объекте какие-то стороны, соответствующие идеалу: «Юмор как бы призывает не к уничтожению явления, а к его совершенствованию. Объект юмора, хотя и заслуживает критики, все же сохраняет свою привлекательность. Утверждая главное, основное в явлении, юмор очищает его от всего наносного. Юмор - смех дружелюбный, беззлобный, хотя и не беззубый».

Надо заметить, что юмор рассматривает несовершенство жизни и человеческие слабости как нечто такое, с чем приходится мириться, что заслуживает снисхождения.

Таким образом, как показывает анализ материала, можно выделить две основных формы комического: юмор и сатиру. Ирония является одним из видов техники комического, используемой как в сатирой, так и юмористикой. Следовательно, можно выделить 3 творческие метода, соотносимые с понятием комического: юмористический, сатирический и промежуточный.

.2 Основные приемы комического

Все основные художественные средства, все основные приемы комического служат созданию «образа» явлений, отклоняющихся от нормы, явлений, порождающих комическое.

Краткой характеристике основных приемов комического, наиболее употребительных в различных видах творчества (сатирическом, юмористическом, фарсово-водевильном), будет посвящено дальнейшее содержание первой главы нашей дипломной работы.

Упомянутые приемы можно разделить на 5 больших групп и в их рамках выделить более частные:

1.Видоизменение и деформация явлений:

·Преувеличение - может затрагивать внешность (лицо, фигура), поведение (манера говорить, двигаться), ситуацию и черты характера.;

üОбыкновенное преувеличение.

üПреувеличение как средство карикатуры.

·Пародирование - подражание оригиналу с одновременным преувеличением характерных его черт, с гиперболизацией их подчас до абсурда;

·Гротеск.

·Травестировка - цель ее заключается в уничижении, вульгаризации тех явлений, которые считаются достойными, заслуживающими уважения или даже преклонения;

·Преуменьшающее окарикатуривание - намеренное упрощение, искажающее существо явления путем подчеркивания второстепенных и незначительных моментов при одновременном пренебрежении существенными чертами;

·Темп, отклоняющийся от обычного.

Преуменьшение, преувеличение, нарушение последовательности необратимых явлений - перечень разного рода деформаций, применяемых с целью вызвать восприятие комического.

2.Неожиданные эффекты и поразительные сопоставления.

·Неожиданность как средство создания комического

üВсякий сюжетный ход, всякий поворот, который зритель или читатель не предвидел, все, что произошло вопреки его ожиданиям и предположениям;

üНеожиданные сближения и сопоставления явлений, различных или даже взаимоисключающих друг друга (сходство между человеком и предметом или между человеком и животным), выходящие за пределы обычных сравнений;

üСопоставления, обнаруживающие поразительное совпадение и сходство между общепринятыми взглядами и будничными ситуациями, с одной стороны, и ситуациями и взглядами нелепыми и абсурдными - с другой.

üОбнажение контраста с помощью сопоставления разных, чаще противоположных (с точки зрения внешности, характера, темперамента, привычек и взглядов) человеческих типов;

üОстрота, основанная на сопоставлении явлений, далеких по своей сути или же несоизмеримых. Мысль, трактующая о сходстве между явлениями, фактически далекими. Например: «Дружба - как чай: хороша, пока горяча, крепка и не переслащена».

3.Несоразмерность в отношениях и связях меду явлениями.

·Анахронизмы из области нравов, воззрений, языка, образа мышления и т.д. Это смешение черт разных эпох с все той же целью - создать комический эффект.

4.Мнимое объединение абсолютно разнородных явлений.

·Гротеск, основанный на многократном переходе из одной сферы в другую; использование противоречий, объединение разных стилей и творческих методов;

·Создание ситуаций, при которых поведение героя не соответствует обстоятельствам, не согласуется с ними - в ситуациях, которые менее всего подходят для этого, герой сохраняет вид человека, для которого важнее всего чувство собственного достоинства и хорошие манеры;

·Несоответствие внешнего вида поведению, характеру выполняемой деятельности или иному психофизическому проявлению индивидуальности;

·Несоответствие между внешностью и тем, что за ней кроется, между иллюзией и действительностью.

üДемонстрация несоответствия между высоким мнением человека о своей моральной, общественной, интеллектуальной значимости и его фактической ценностью;

üНесоответствие между теорией и практикой, между заявленными взглядами и поступками, которые им противоречат.

üНесоответствие между мечтой и действительностью;

üВысказывание, где скрытая суть служит отрицанием буквального смысла, - иначе говоря, высказывание ироническое. Суть иронии заключается всегда в том, что кому-нибудь приписывается та черта, которая отсутствует, и тем самым ее отсутствие только подчеркивается.

Сарказм отличается от иронии лишь большей едкостью и мрачностью, что выводит его за пределы комического.

·Несоответствие между обычным назначением предмета и новым удивительным способом использовать его;

·Несоответствие между формой и содержанием.

О несоответствии между формой и содержанием можно говорить в случае, если язык, которым пользуется автор для описания той или иной ситуации, явно не соответствует описываемому.

·Неестественные повторения явлений как метод комического. Повторение может вызывать комический эффект лишь в том случае, если оно является удивительным, неожиданным или нелепым. Интенсивность комического при этом приеме возрастает по мере повторения (фразы или ситуации).

5.Создание явлений, которые по существу или по видимости отклоняются от логической нормы или праксеологической нормы.

·Нарушение праксеологических норм

Исполнение ненужной, бесполезной работы;

üВыбор неподходящего средства для достижения цели;

üУсложнение явно простой задачи;

üНедоразумение.

·Нарушение логических норм.

üОшибка в умозаключении и неверные ассоциации;

üЛогическая неразбериха и хаотичность высказываний (отсутствие логической связи предложениями, неожиданные вставки и повороты темы, неверное употребление слов и т.д.);

üАбсурдистский диалог, характеризующийся отсутствием связи между репликами собеседников;

üЛогическая инверсия, заключающаяся в полярном смещении ситуаций и качеств предметов;

üНелепые на первый взгляд высказывания.

Этот краткий перечень важнейших приемов комического можно продолжить. Более обширную и систематическую характеристику языковых приемов, с помощью которых создаются комические эффекты, создал Быстронь в своей монографии.

1.3 Основные функции комического

Б. Дземидок в своей монографии «О комическом» определяет социальную роль комического, выявляя тем самым различные функции комического. Им, в частности, были выделены такие функции как

·Познавательная,

·Развлекательная,

·Терапевтическая.

Комическое служит средством к познанию мира и усвоению представлений о нем.

Наибольшая познавательная ценность приписывается, по традиции, юмористике, которая представляет мир в действительных его красках, отказываясь как от деформации явлений, так и от попыток переустройства мира. «Позиция юмориста - позиция мыслителя, погруженного в раздумья над человеческой натурой и над ходом событий. Юморист видит и не скрывает от читателя контрасты и диспропорции действительности»

Сатира же деформирует изображаемые ею явления, прибегая к увеличению или искажению пропорций, но таким образом она подчеркивает то, что обычно проходит незамеченным. Сатира призвана показать истинную суть явления.

Надо заметить, познавательная сущность комического углубляет наши знании о мире и людях, учит отличать содержание явления от его формы и предостерегает от поспешных оценок.

Сущность развлекательной функции Б. Дземидок видит в способности вызвать смех, поднять настроение.

Терапевтическая функция заключается в том, что комическое может служить утешением в собственных неудачах и разочарованиях. Шутка над самим собой и автоирония могут быть формой самозащиты, не столько от внешних факторов, сколько от самого себя, уныния, пессимизма, сомнения в собственных силах и возможностях.

На наш взгляд, наряду с указанными функциями нужно выделить и воспитательную функцию комического. Так, еще римляне отмечали огромные воспитательные возможности комического: «Сатира, смеясь, исправляет нравы». По мнению Лессинга, «во всей морали нет средства более сильного и действенного, чем смех».

Для комического в детской литературе характерны все эти функции, но особо нужно отметить, что воспитывать, учить, наставлять следует именно детей. Потому данная функция особенно важна в детской литературе.

Юмористический комизм, юмористическое восприятие действительности, выполняя воспитательную функцию, не означает еще осуждения какого-либо явления. Он (комизм) содержит лишь элементы дружеской, терпимой и мягкой критики, играющей роль упрека. Юмор оказывает свое воспитательное воздействие отрицанием пороков и ошибок.

2.Формы и приемы комического в произведениях Виктора Голявкина

2.1 Общая характеристика творчества Виктора Голявкина

Виктор Владимирович Голявкин - замечательный художник, оригинальный детский писатель. Родился 31 августа 1929 года в Баку., в семье преподавателей музыки. С детства очень хотел быть художником. В 17 лет сын музыкантов поступил в Самаркандское художественное училище. Начав учебу в Самарканде, окончил художественное училище в Душанбе. Затем уехал в Ленинград, в Академию Художеств. Там В. Голявкин учился канонам искусства, правилам живописи и в то же время писал картины вопреки этим самым канонам, раскрепощенной рукой смешивал самые невообразимые краски, создавал свой собственный цвет. Картины он щедро раздавал.

Он подавал надежды как живописец, восхищал товарищей, вызывал на свою голову гнев наставников. О нем говорили как об интересном художнике, а он решил, что живописи ему мало, и начал писать рассказы.

В. Голявкин делал первые шаги в литературу совершенно самостоятельно, без каких-либо протекций. Ему помогли здесь уроки, почерпнутые в живописи: фиксация мгновенного впечатления, то есть, импрессионистичность стиля; степень абстрагирования от изображаемой натуры, заострение рисунка, вольная игра цвета, света и тени. И обязательно - музыкальность слога, утонченное использование словесных обертонов, повышенное внимание к ритмике.

Когда В. Голявкину задают вопрос, как он стал писателем, он шутливо замечает, что «писать начал случайно. Совсем неожиданно. А потом решил продолжить это дело. Раз уж начал».

Первая же книжка рассказов В. Голявкина «Тетрадки под дождем» (1959 г.) сразу же привлекла к автору внимание не только детей, но и взрослых. Затем появились сборники рассказов «Наши с Вовкой разговоры» (1960 г.), «Мы играем в Антарктиду» (1961 г.), «Как я встречал Новый год» (1963 г.). На всю жизнь сохранил писатель память о своем военном детстве, автобиографичны его произведения «Мой добрый папа» (1964 г.), «Полосы на окнах» (1971 г.), «Рисунки на асфальте» (1965 г.), повести «Город в море» (1964 г.), «Ты приходи к нам, приходи» (1967 г.), очерки, объединенные в сборник «Города и дети» (1967 г.) и др.

Имя Виктора Голявкина прозвучало в полную силу в начале 60-х годов. С «оттепелью» ворвался в детскую литературу интерес к личности ребенка, вера в ее самоценность. С тех лет одна за другой стали появляться талантливые, веселые, человечные и благородные книги В. Голявкина. Сейчас книг больше восьмидесяти. Многие из них оформил он сам.

В. Голявкин пишет так, как считает нужным. «Просто, понятно, кратко - мало». И не любит, когда пишут «ветвисто и кустисто».

Основные темы произведений В. Голявкина - детская дружба, школа, семья, воспитание; его герои - малыши, не умеющие читать и младшие школьники, отличники и троечники, их мамы, папы и бабушки, друзья и недруги. Нередки в коротеньких простых рассказах совсем недетские проблемы - одиночества, непонимания, проблема творчества и взаимоотношений человека творческого - по сути вечного ребенка - с миром.

Многочисленные детские и «взрослые» рассказы и повести В. Голявкина исполнены огромного жизнелюбия, твердости духа, жизнелюбия и целеустремленности. Жизнь в изображении детского писателя оборачивается до драматической, то комической стороной, она будто мерцает, потому невозможно дать любому явлению одно-единственное толкование.

2.2 Традиции А. Гайдара и М. Зощенко в прозе В. Голявкина. Новаторство писателя

Что касается вопросов самобытности и традиционности, У Голявкина, безусловно, были предшественники. Особо следует выделить А. Гайдара, чьи традиции, по мнению исследователей и по нашим наблюдениям, являются неотъемлемой составляющей авторского стиля и идейного содержания прозы Виктора Голявкина. Так, например, в повести «Мой добрый папа», заглавный герой - типично гайдаровский, более того, напоминает самого А. Голикова - своей биографией, жизненной позицией, взглядом на окружающее.

В годы, когда автомобиль был большой редкостью, Гайдар однажды на последние деньги заказал такси, выбрав самую роскошную машину, посадил в нее кучу ребят и отправился с ними за город. Когда его кто-то спросил, зачем эти «непроизводительные» траты, он ответил, улыбаясь: «А вы видели: на этой машине антенна! Там же радио! Подумайте только: машина мчится - сто километров в час, вокруг березы, поля, колокольчики, а мы - слушаем Чайковского!!!»

Это очень похоже на голявкинского «доброго папу», который приносит домой целыми ящиками мандарины, а если дети просят мороженого, дает им под мороженое целый таз, а на возражение мамы отвечает спокойно: «Больше они не съедят, чем смогут!»

В магазине продавец дядя Гоша по распоряжению папы все отпускает детям в долг. «Папа так и сказал: отпускай им все. Что они захотят. Сколько им угодно».

Очень напоминают гайдаровские и сами фразы «доброго папы». На мамин вопрос: «Как с деньгами? Сумеем ли мы все же съездить на дачу?», папа отвечает: «Может, мы сумеем. Но, может быть, и не сумеем. Но если мы даже и не поедем, то не беда - жизнь и так прекрасна!».

По-гайдаровски просто реагирует папа и на объявление войны: «…Вошел и сказал одно слово: - Война! Он не любил говорить много слов».

Юмор Гайдара носит отчетливо психологический характер, помогая раскрыть какие-то особые черточки в облике человека либо отношение автора к происходящему. Смех Гайдара за редчайшим исключением веселый, добрый, отнюдь не обидный.

Для Гайдара наиболее характерен именно юмор - «смех с оттенком сочувствия», как чаще всего определяют его теоретики. Юмор этот в прямом смысле детский, свойственный ребенку и основанный на детском восприятии мира или же проявляется как неизжитое детство в человеке вполне взрослом.

Теоретики комического Ю. Борев и Богдан Дземидок давно уже заметили, что смех возникает как внезапное переосмысление ситуации, сложившейся в разговоре, в книге или просто в жизни.

Детскую логику Гайдар переадресовывает взрослому герою - тоже выходит достаточно комично.

«Юмор неожиданной добавки» придает героям индивидуальность, своеобразное обаяние, сближает с ними читателей, помогает снискать их симпатию.

Часто комический эффект достигается использованием иронического высказывания.

Юмористическая концепция А. Гайдара - это концепция снисходительности и терпимости, добродушия и прощения; его юмор нередко сочетается с некомическими эмоциями - драматическими и трагические, с любовью самого автора к детям, близостью героя-ребенка самому повествователю, а повествователя - автору.

Говоря о самом сложном и глубоком виде смеха - «смехе сквозь слезы», отметим, что у Гайдара он носит в значительной мере личный характер, отмечен печатью трагизма. Это есть и в «Судьбе барабанщика», и в «Дальних странах». Сложный комизм Гайдара вызывает не только смех, но и боль, и грусть, и сочувствие, гнев, негодование, презрение и т.д.

Отметим еще комизм недоразумения - разновидность комизма положения. В повести А. Гайдара «На графских развалинах» описана следующая сцена: Яшка вылил из чугунка вчерашний суп и отнес его своему псу, укрытому в развалинах от расправы. Мать хватилась - нет супа! «Яшка, понятно, отперся: дескать, он и знать ничего не знает…».

Юмор нелепости (алогизма) также имеет тонкую психологическую подоплеку. Детская нелогичность - явление возрастное, временное.

Таким образом, богатство смеховых оттенков указывает на субъективизм в творчестве Гайдара, оно порождается особым характером мышления детского писателя, неповторимой структуры его мировосприятия и мироощущения, что определяется в искусствоведении как индивидуальность стиля. В использовании той или иной формы комического Гайдар шел не от схемы, а от жизни, его интересовали не сами факты комического, а лишь те психологические возможности, которые открывали перед ним эти формы для исследования характеров героев, исследования жизни.

Также в литературе для детей В. Голявкин развивает традиции М. Зощенко с его знаменитой короткой фразой, нередко наполненной юмором.

Сходство между двумя писателями, то есть, между их художественным методом, несомненно. И не только стилистическое. Их объединяет следующее:

·Повышенное внимание к слову;

·Короткая фраза;

·Огромное значение интонации (резкое преобладание разговорных интонаций);

·Неумение говорить «не своим голосом» - даже в статьях и интервью;

·Многие произведения обоих писателей написаны от первого лица.

Многие конкретные фразы Голявкина удивительно похожи на зощенковские. Характерным примером будут следующие фразы из рассказа «Две шапки»: «А так почти новая шапка. Только сзади прореха. И спереди. И дыра сбоку. Не так чтоб большая дыра. Но заметно».

Влияние Зощенко сказывалось и в ранних книгах В. Голявкина, особенно в коротких рассказах. А дальше он пишет своим собственным стилем, не идя, как ив живописи, на компромиссы, навсегда сохранив интерес к живому русскому слову со всем богатством его смысловых оттенков и интонаций.

Нужно отметить и существенные отличия стиля В. Голявкина от стиля М. Зощенко. Это

·Любовь к игре словом у Голявкина и отсутствие ее у Зощенко;

·Интонации Голявкина чаще основаны на детской, а не на «взрослой» речи;

·Рассказчиками у Голявкина почти всегда выступают дети;

·Рассказчик Голявкина никогда не бывает резко отличным от автора, а у Зощенко это случается часто;

·Смех Голявкина редко бывает сатирическим;

·«юмор повторения», в высшей степени характерный для Голявкина, совершенное не свойствен Зощенко;

·«грустный» Голявкин разительно отличается от «грустного» Зощенко;

Традиции А. Гайдара и М. Зощенко имели большое значение в творчестве В. Голявкина, особенно в его ранних произведениях; они повлияли на его становление именно как детского писателя, определение собственного стиля, овладение принципами, приемами комизма и не только, тонкий психологизм стиля. Он видит смешное и вместе с тем глубоко драматическое противоречие там, где другие ничего существенного не замечают.

Есть ли последователи у самого В. Голявкина? Есть. Но особо талантливых среди них пока не видно. Делая прогноз на будущее, стоит надеяться, что у такого замечательного писателя как В. Голявкин обязательно будут не менее талантливые преемники.

Как истинно художественное явление, проза В. Голявкина не поддается однозначной оценке.

2.1 Особенности стиля прозы В. Голявкина

Энергия его прозы такова, что его книги не читаются частями. Он «держит» читателя от первой страницы до последней. И это не есть свойство выразительности сюжета, а именно такого речевого стиля, такой творческой манеры, как короткие разговорные фразы, составляющие диалоги; повествование ведется от лица мальчика.

Динамизм стилистической манеры В. Голявкина противостоит обывательскому описательству. Фраза у Голявкина, как мы уже говорили, короткая, «голая». Словесных украшений почти никаких. Но тайной словорасположения, тайной интонации, тайной звучащей речи Голявкин владеет в совершенстве. И даже при полном отсутствии определений прозу его никак не назовешь бескрасочной. Краски ее внутри текста: в его звучании, в столкновении слов и фраз.

Е. Калмановский в предисловии к рассказам и повестям В.Голявкина пишет о том, что «подвижность, упругость речи в произведениях В. Голявкина делает их похожими то на стихи, то на музыку, то на стихи и музыку вместе. Слова складываются здесь по-особенному и по-особенному звучат».

«Мой папа в Москве родился. Он хочет в Москву. Он давно там не был. Он каждый год в Москву хочет. А мама не хочет. Она здесь родилась. Она любит дачу. И я люблю дачу. Кто дачу не любит! Я люблю и Москву. Кто Москву не любит! Но что же делать. На дачу тоже хочется».

Это же почти стихи, это музыка слов. На самом деле тут, конечно, не стихи, все-таки проза, то есть та именно речь, которой мы обычно разговариваем. Но проза у Голявкина «вся напрягшаяся, трепещущая, до краев полная и даже переполненная жизнью, движением, душевным волнением». Подтекст того или иного рассказа передается с помощью интонаций, точно расставленных пауз, ритмических повторов. Отбор и расстановка слов подчинены контролю: ничего лишнего, все очень просто (автор придерживается ровного тона в повествовании и диалогах) - и только одно - два слова нарушают языковую норму, чтобы обнаружилось в этой точке нарушение нормы жизненной.

Исследователи творчества В. Голявкина (а их не так уж много) толкуют порой о бедности его языка, о том, что язык этот хорош для обслуживания лишь ограниченного числа ситуаций - прежде всего для коротких рассказов. Критик Р. Зернова пишет о «Добром папе»: «Язык книжки бедноват. Не лаконичен, а примитивен». Так ли это на самом деле?

Например, рассказчик Петя говорит: «Я совсем не люблю борщ с капустой. И вообще я суп не люблю. И котлеты я тоже не очень люблю. Я люблю абрикосы .Вы ели абрикосы? Я так люблю абрикосы!»

Сравним с речью папы, который учит сына, как нужно есть виноград: «Ты берешь в руки кисть. Вот так, а другой рукой ягоды рвешь. И кладешь в рот. Ты набираешь их полный рот. Потом - раз! - надави все зубами. Ты понял? Вот как едят виноград!» Речь совсем иная. Речь неторопливого, опытного, уверенного в себе человека.

А вот продавец дядя Гоша, наставляющий папу, учащий его, как надо жить: «Ведь ты музыкант. Так сказать, эстетически - музыкальное движение души. Правильно я говорю? Я, брат, все понимаю. Я вашего брата знаю. Ведь у тебя есть деньги, а они не туда идут, не туда…». Язык не очень умного, но очень назойливого человека.

Наконец, мамина речь - сбивчивая, истеричная: «Петя, слышишь? Вот твой папаша! Не будь таким! Будь толковым. А то, вот точно так же пойдешь в заплатках… куда-нибудь там… дирижировать…».

Сравнив, таким образом, речь героев, можно ли сказать после этого, что язык «Доброго папы» (и вообще язык Голявкина) «бедноват», «примитивен».

Р. Зернова, перу которой принадлежат две большие рецензии на книги В. Голявкина, пишет: «Короткая, простая фраза, отсутствие придаточных предложений, характерные для голявкинского стиля, таят серьезную опасность: исчезает гибкость языка, теряются интонации и краски, пропадает разнообразие ритмов - словом, фраза костенеет .И это большая утрата».

Ф. Шушковская в статье «Виктор Голявкин» задает вопрос: «Куда, в самом деле, пропали придаточные предложения?» Действительно: на первых трех страницах первой книжки всего одно придаточное предложение. Говорится о «тетрадке, которая сейчас мокнет под дождем».

Во втором рассказе - два придаточных предложения. «…Спросит меня про задачу, какой ответ получился» и «…боюсь: про задачу вдруг спросит». Оба предложения - опорные в сюжете короткого рассказа. Придаточных предложений действительно мало. Но они акцентируют наибольшую важность, значительность того, что передают.

В рассказе «Про меня и про Вовку» первое же придаточное вообще выделено как самостоятельное: «Потому я передразнил его». Это - сюжетный итог.

Таким образом, к придаточным предложениям у Голявкина не только нет пренебрежения, но именно они и являются акцентными. Голявкин высказывает словами только самое основное. А так как повествование ведется от лица героя (основная форма в детской прозе), то вполне натурально, что речь состоит из фраз, идентичных строю детской речи.

Вот что сам автор говорит об упомянутых синтаксических конструкциях: «Основная мысль не выражается в главном предложении, как полагается в русском языке. Наоборот, главное предложение по смыслу пустопорожнее, автор растекается по бесконечной цепочке придаточных. От «который на котором» и «потому что потому» текст разбухает до невероятных размеров, книга делается «толстой», а значит «коммерческой». А каково их читать детям? Писать все-таки надо просто, понятно, кратко - мало!».

Также автор обращает внимание на то, что в последнее десятилетие сильно разрослось увлечение образными метафорическими приемами: «Под видом поэтической образности метафористика оторвала словесные понятия от конкретики… Взрослые люди и дети не могут понять, почему вокруг ветвисто и кустисто говорят и пишут, но ничего не становится лучше…

…Здравый смысл должен, видимо, стать на какое-то время образным приемом» - замечает В. Голявкин. И тут, конечно, нельзя с автором не согласиться.

Язык произведений В. Голявкина не может быть воспринят логически. Здесь необходима интуиция, воображение, сочувствие к проблемам других, умение слушать.

В. Голявкин не страдает избытком эмоциональности. И о героях своих, детях и взрослых, рассказывает без всякого умиления. А между тем, книги его волнуют, по-настоящему волнуют и детей, и взрослых. Главные герои ненавидят и любят, восхищаются и негодуют, поучают и учатся. Ощущение полноты и радости жизни пронизывает все книги Виктора Владимировича. Уверенность в том, что все будет хорошо, звучит так звонко и искренне, как это может быть только в детстве.

С.В. Владимиров справедливо писал о том, что слово у Голявкина, теряя «описательно-иллюстративную функцию, выступает как слово-вещь, слово-действие, слово-поступок, слово-характер», а его рассказ - это «атом прозы, элементарный, предельно простой, но несущий свой заряд поэтической энергии, уравновешенный в своей цельности, завершенности и, вместе с тем, подвижный, текучий».

Таким образом, стилистическими особенностями языка писателя являются короткие, «голые» фразы, особенная интонация, точно расставленные паузы, ритмические повторы, необычность повествования, игра слов, словесная пластичность, отсутствие определений, которые, по существу, не нужны, так как все краски внутри текста: в его звучании, в столкновении слов и фраз, в особой музыкальности произведений В. Голявкина.

Заряд поэтической энергии в рассказах писателя велик. Они заставляют не только смеяться, но и думать.

2.2 Основные формы и приемы комического в произведениях Виктора Голявкина

Основной формой комического в произведениях В. Голявкина является юмор.

Детский юморист - понятие относительное: невероятно, чтобы самый детский и самый веселый писатель не создал ни одного серьезного и ни одного «взрослого» произведения.

Смысл прозы В. Голявкина - не только в сюжете, хотя все его детские рассказы сюжетны. Смысл - в интонации, в подтексте, в особом порядке слов. Лучшие рассказы писателя предоставляют возможность читателю любого возраста вглядеться в самого себя, попасть в среду поступков, фантазий, иногда на первый взгляд абсурдных, в мир творчества, изобретательства: «Как я писал стихи», «Паровозик в небе», «Удивительная профессия», «Две шапки», «Трубачи», «Еж». Герои Голявкина - вроде бы обыкновенные мальчишки и девчонки, их родители и учителя. Но стремление к творчеству, к мечте, желание что-то придумать, сочинить живет в каждом из его персонажей, хотя они не всегда догадываются об этом. Голявкин смеется, смешит читателя, развлекается вместе с ним, иронизирует. Младшего школьника легко рассмешить, но иногда он очень обидчив. Ребенок ведь чаще всего ошибается не нарочно, а по неведению.

В цикле рассказов «Что Нике делать?» Голявкин сосредоточил в своем герое (немаленьком уже ребенке) множество недостатков: Ника и упрям, и труслив, и рассеян, и неряшлив. Он «не мог сам одеваться. А раздеваться он почему-то мог». Поэтому после урока физкультуры пришлось ему идти «домой в трусиках. Со штанами в руках. Хорошо, еще была осень. А если бы вдруг зима была?» Ребята вполне понимают, «что Нике делать»: «Мы весь вечер над Никой смеялись. Пока не уснули» - это реакция детей на поведение мальчика, испугавшегося пня, похожего на черта с рогами; а это заключение Кати, которая сама была трусихой: «Ох, какой Ника смешной!» Эта критика смехом помогает распознать свои недостатки, исправить их.

«Самому надо все делать с самого детства. И все тогда будет прекрасно!» - заключает автор.

Оттенки смешного в рассказах В.Голявкина меняются от добродушной улыбки до насмешливой иронии.

«Смех лечит от предрассудков, от самовлюбленности, от уверенного в себе невежества и от множества других широко распространенных недугов и недомоганий. Голявкин потому так легко, так беззлобно, так дружелюбно смеется над человеческими слабостями и странностями, что умеет вглядеться в себя самого, проверить очередной сюжет на собственном опыте, заглянуть себе в душу - и посмешить публику».

Как и в своей живописи, в своих прозаических произведениях Виктор Голявкин удивляет безудержностью фантазии и неожиданность. Повторов. Никогда нельзя угадать в начале рассказа или повести, к чему клонит автор.

В статье «Из опыта прошлых лет», опубликованной в сборнике «О детской литературе» в 1983 году, В. Голявкин выделил ряд существенных для себя психологических и художественных приемов. О .юморе говорит следующее: «… юмористическое письмо, даже при обладании чувством юмора, вовсе не легче, а наоборот, требует от писателя большего вложения внутренней энергии и более сложных, утонченных чувств… Это как бы дополнительное зрение, оно дает возможность увидеть в предмете, в человеке, в событии дополнительные краски, нюансы, которые могут усложнить образ или все показать в неожиданном свете».

Прежде всего, произведения В.Голявкина привлекают юного читателя своей необычностью, незаурядностью и юмором.

Книги В. Голявкина читателя знают и любят. Его рассказы перечитывают и цитируют наизусть, так как в них Писатель не обходится без шутки, без комического. Но при всем изобилии и безудержности смеха в этих произведениях не встретишь чисто комедийных ситуаций. В рассказах и повестях не бывает нагромождения комических, нелепых положений, имеющих единственную цель - заставить читателя смеяться.

Каждая комическая ситуация психологически точно обоснована и оправдана.

«Хотя на дворе мороз и снег, я расстегнул на пальто все пуговицы и заложил за спину руки.

Пусть все видят мою рубашку, которую мне сегодня купили!

Я ходил по двору взад-вперед, поглядывая на окна.

Шел с работы мой старший брат.

О, - сказал он, - какая прелесть! Только смотри не простудись. - Он взял меня за руку, привел домой и надел мне рубашку поверх пальто.

Теперь гуляй, - сказал он. - Какая прелесть!» («Новая рубашка»)

Каждая фраза точно бьет в цель и во «взрослой», и особенно в детской прозе.

«Ребята работали. А Петя сел на ступеньку. И так сидел. Очень нужно работать!

Но сидеть надоело.

Он кошку увидел.

Поймал ее.

Показал кошке шиш, посвистел кошке в ухо, подул на нее, скорчил несколько рож, спел три песни, язык показал.

Она его цап лапой по языку!

Он сразу петь перестал.

Заорал, кошку выпустил и помчался к ребятам… Лучше поздно, чем никогда».

Последняя фраза, сугубо дидактическая, играет воспитательную роль. Смех Виктора Голявкина всегда добрый, иногда трогательный и непременно точный.

« - Ты умеешь читать? - спросил я Ваню.

Умею - ответил Ваня.

Прочти-ка вот здесь, - сказал я и дал ему в руки книжку.

Ваня вернул мне книжку и тихо сказал:

Я сейчас приду…

Я долго ждал Ваню, но он не вернулся. Я нашел его на кухне.

Что с тобой?

Я не умею читать - сознался Ваня».

При всей комичности рассказов, каждый раз автор заставляет задуматься, увидеть себя со стороны, посмеяться и над своими собственными недостатками.

Любимейший его персонаж - чудак, человек странный, неожиданный словом неопределимый - лишь ощутимый как особого рода творческая энергия, обладающая аурой добротой. Например, так:

« - Приветствую вас, - сказал он, входя т снимая шапку.

Привет! - сказал я.

Привет, - сказал он, надел шапку и вышел.

Только его и видели. Но он очень понравился мне. Какой-то он был симпатичный и странный. Приятный он был человек!» («Симпатичный человек»).

Лирический герой Виктора Голявкина, по мнению В.Климова, во многих репризно-трюковых рассказиках, - клоун, шут, скоморох. Это мир грустно-веселый, парадоксальный, шумный и очень ранимый, детски наивный и непосредственный.

Герой Голявкина из тех, кого «ждут всегда с интересом», кто звонит на Новый год и своими странными абсурдистскими штучками - бессмысленными разговорами - скрашивает одиночество, помогает выжить и даже жить, тот, наконец, о ком миниатюра «Веселое настроение»:

« - Веники продаем! Веники продаем! - кричит женщина на углу.

Полная корзина веников. Почему бы мне не купить веник?

Дайте веник.

Я иду по улице, машу веником.

Простите, где вы купили веник? - интересуется милая девушка.

Как где купил, на углу купил…

Я провожаю девушку.

Она тоже купила веник, и мы вдвоем с ней машем вениками и смеемся».

Лирический герой писателя - тот, для кого его образ жизни и есть искусство, а его искусство и есть образ жизни.

Таким образом, юмор в произведении Виктора Голявкина всегда сопряжен с жизненной ситуацией.

Юмор нужен детям - читателям детской литературы для нормального духовного роста.

Юмор и занимательность - это порою кратчайшее расстояние между серьезной проблемой и сознанием юного читателя.

Смех Виктора Голявкина всегда добрый, иногда трогательный и непременно точный.

Излюбленный жанр у В. Голявкина - короткий рассказ («Я пуговицу себе сам пришил», «Как я под партой сидел», «Четыре света», «Новая рубашка» и т.д.). И даже сверхкороткий: есть у него рассказы буквально в несколько строк, и, тем не менее, вполне законченные произведения. Есть главы из повестей и романа - еще короче. Например, глава 20-я из четвертой части романа «Арфа и бокс»: «Время летело незаметно…».

Над кем смеется В. Голявкин? Ответ на этот вопрос будет парадоксальным: он почти всегда смеется над теми же, кому он сочувствует. Дети в книгах Голявкина обычно бывают смешны с одной стороны и не смешны - с другой. Как, например, вот эти ребята из рассказа «Больные»:

« - У тебя правда нога болит?

Никакая нога у меня не болит!

А у тебя в животе правда колет?

Ничего у меня в животе не колет. Ловко мы с тобой в классе остались!

Ребята там сейчас на физкультуре прыгают, а мы с тобой сидим - красота!

Эх, хорошо просто так сидеть!... Давай через парту прыгать!»

Казалось бы, полный абсурд: ребята ушли с физкультуры, чтобы заниматься …физкультурой! По сути, занимаются тем же самым, что и их одноклассники, но занимаются свободно, по собственной воле.

Болтуны у Голявкина - приятные болтуны! Он хотя и посмеивается над ними, го и любуется их фантазерством и находчивостью, умением поиграть словом:

« - А ты первердер!

Это еще что значит?

Значит, что ты первердер.

А ты дырбыртыр.

А ты выртырвыр.

А ты рррррр…

А ты зззззз…

А ты… ы-ы! - сказал Юрка и увидел рядом учителя».

В лучших своих рассказах Голявкин меряет поведение героев как бы двойной меркой, двойной логикой, и рассказ выходит неоднозначной, обретает глубину. А вот там, где не возникает второго измерения, рассказ нередко бывает поверхностным и неинтересным - как иллюстрация прописной истины.

Рассказы В. Голявкина - это отточенные по мысли и по языку миниатюры. Каждый раз писателю удается передать какое-то движение души, характера отметить определенные человеческие слабости.

Возьмем один из самых ранних, очень голявкинский рассказ «Гвоздь в столе». Вот его начало: «Мой отец пил водку, повторяя при этом, что дело не в этом. Почувствовав себя бодрым, он лихорадочно искал гвоздь, чтобы вбить его основательно в стенку, в стул или в дверь для пользы хозяйства в доме…». Ситуация намечается комическая: подвыпивший глава семейства в приливе хмельного энтузиазма хочет незамедлительно продемонстрировать заботу о домашнем благоустройстве. Отец «великолепным ударом» загоняет гвоздь в середину стола, но ни добить гвоздь до конца, ни вытащить его обратно уже не удается. Отец посрамлен. Но писатель разрешает ситуацию неожиданно (прием неожиданности концовки произведения). В дом нагрянули гости: «В дверь с шумом ворвались шесть братьев дошкольного возраста. За ними гордо вкатились родители. Шесть братьев стали носиться по комнате, опрокинули стулья, разбили стекло в уборной, сдули с рояля все ноты, повыдирали цветы из горшков и вытащили гвоздь в два счета, который вбил отец».

Детская стихия торжествует в этом рассказе непобедимо. Гипербола учиненного гостями переполоха возвращает все на свои места. Поступок отца в рассказе «Гвоздь в столе» своей несуразностью вызывает добрый смех.

Безусловно, В. Голявкин - поэт. Поэт не только по музыкальности, ритмичности и даже - рифмичности его прозы. Например, рассказ «Стук»:

«Я ждал, когда нам починят крышу.

Началось это так: БУМ! БУМ! БУМ! Потом по- другому: БАМ! БАМ! БАМ! Потом: ТРАХ! БУМ! БАХ! Потом: БИМ! БИМ! БИМ! Потом деликатно: ТИК! ТИК! ТИК! Потом громко и долго: БУМ! БУМ! БАМ! БАМ!БАМ! БУМ! БУМ! Потом удивительно резко: ТРРРАХ! ТРРРАХ! ТРРРАХ! Потом несравненно, ни с чем не сравнено: УУУУХ! УУУХ! УУУХ! Потом выразительно: БАЦ! БАЦ! БАЦ! Потом витиевато: ТРАМБАЛАМБЫМ! ТРАМБАЛАМБЫМ! Потом сумбурно: БУМ! БАМ! ТРАМ! БУМ!БИМ! ТИК! ТРРРАХ!УУУХ! БАЦ! БАЦ! ТРЫМБАЛАМБЫМ!!!

Через год починили всю крышу.

А я к этому времени уже оглох окончательно».

Юмор В. Голявкина добродушный, назидательно подтрунивающий над детьми, иногда переходит в высмеивание непререкаемых истин «здравого смысла», гневного разоблачения. Там, где у Голявкина царит детская стихия, человеку гарантированна сохранность его истинного «я», а фантазия и гротеск служат его эмоциональному и душевному раскрепощению. Там же, где берет верх холодная рассудочность «взрослых», человек теряет внутреннюю свободу и попадает в тень предрассудков.

Еще одной формой комического в произведениях Голявкина выступает сатира. Смех писателя редко бывает сатирическим. Несколько явно сатирических сцен есть, например, в повести «Обыкновенные дела». Вот один из сатирических эпизодов повести: обеспокоенный пассивным поведением на уроке первоклассника Славы, учитель Пал Палыч посылает его к октябрятскому вожатому - «пусть он тебе поручение даст».

«Я подошел к Толе Богданову и говорю:

Дай мне, пожалуйста, октябрятское поручение.

А ты старикам помогал? - спрашивает Толя.

Помогал, - говорю.

Ну, так вот, все поручения выполнил. У меня больше нет. Сходи к старшей пионервожатой, у нее есть поручения.

Старшую вожатую я встретил на лестнице.

Можно, - говорю, - к вам обратиться?

У меня сейчас совет, - отвечает. - Иди в пионерскую комнату, там есть дежурная, к ней и обратись.

Я пришел в пионерскую комнату, когда раздался звонок на урок.

Ой, - сказала дежурная, - побежали скорей на урок. - Она заперла дверь на ключ».

Объект сатиры - равнодушие пионерских «активистов». Никто у них не проявил ни малейшего интереса к юному активисту, который - что бывает не часто! - сам искал себе поручения.

Еще пример - рассказ-восклицание «Молодцы!»:

«Вот где молодцы работнички! Вот где да! Вот где! Молодцы! Вот это они сделали! Здорово сделали! Ох, и поработали! Все сами, инициатива все, взялись сами, все сами! Вот все бы так! Эх, а не все так! Не сделают это! А эти, эх, и ! Ну, и! Ох, молодцы, ох, молодчики честные, любят работу, трудятся, эх, что там, ох и молодцы, ох, и, ух, ты…Так они ведь не то сделали…»

В этом шутливом «мини-рассказике» писатель, на наш взгляд, обнаружил симптом болезни: энергия, глупо выброшенная на ветер. Когда в «Веселых ребятах» паренек из телевизионного ателье, родившийся в один день с Ломоносовым, «по-дружески, со смехом» объясняет рассказчику, какой он «золотой мастер», и при этом демонстрирует профессиональную неосведомленность.

Когда другой похожий паренек в расклешенных штанах («С утра до вечера»), вместо того, чтобы заниматься своим прямым делом - чинить водопроводные краны, мучает «родных, товарищей и соседей» исполнением песен современных композиторов - это тоже пока что сравнительно безобидное проявление той же болезни.

«Люди не на своем месте, есть в том их личная вина или нет, с какой заманчивой безответственностью возлагают они на плечи окружающих «дополнительную нагрузку», какой моральный ущерб наносят своей «деятельностью»! Этот фельетонный смысл отыскать в рассказах Голявкина легко…»

Диалог с прохожим, незнакомым попутчиком в поезде, соседом за столиком в кафе - излюбленный прием В.Голявкина. Автор умеет сразу же очертить образ такого собеседника, уловить за внешностью и словами суть его характера.

И чем величественнее ведет себя тот или иной персонаж, обремененный трудами или славой, тем подозрительнее и строже вглядывается в него писатель. Из рассказа «Аврелика»:

« - За свою жизнь я сделал выдающееся открытие,- улыбнулся он устало, - пустил по свету слово аврелика. Докторскую диссертацию защитил на это слово. Сотни страниц исписал бисерным мелким почерком. Старался больше есть, чтобы курить поменьше, поменьше спать, чтобы больше написать. С тяжелыми свинцовыми веками и отяжелевшим желудком бил в одну точку…».

Так вступает в беседу с рассказчиком почтенный доктор филологических наук; что страшнее в его признаниях: надменная самоуверенность или трагическое непонимание своей жалкой участи? Чаще между героями таких рассказов и повествователем в критический момент возникает улыбка взаимопонимания, писатель приходит на помощь герою. Улыбается и герой этого рассказа, но устало сознавая, что «всю жизнь пересыпать из пустого в порожнее - нелегкая работа, тяжкий труд». От этого сознания, замечает рассказчик, «улыбка не сходила с его лица, становилась резче, четче, каменным становилось у него лицо, и каменной была улыбка».

В. Голявкин беспощаден к таким героям, указывая на моральную несостоятельность людей с «каменными улыбками» на лицах. Их душевное окаменение, их духовная опустошенность под маской благопристойности глубоко неприятны ему. Следовательно, он акцентирует внимание читателей на таких героях , чтобы показать, как бессмысленно и смешно, когда человек занимается не тем делом и занимает не свое место, не понимает своей жалкой участи.

Едкая ироническая усмешка - редко автор обращается к ней как к форме комического (хотя некоторые исследователи не выделяют ее специальное исследователи не выделяют ее). Бывает очень трудно разграничить, где заканчивается ирония и начинается сатира. Так, в рассмотренном выше рассказе «Аврелика» это так и происходит. Автор здесь прибегает к спасительной иронии, когда почувствует, что в герое появляется хотя бы легкое раскаяние. Но, с другой стороны, он указывает на несостоятельность таких людей, как герой данного рассказа, их душевное окаменение и не питает к ним особой симпатии.

В цикле «Надоедливый Миша» есть рассказ «Я пуговицу себе сам пришил»: «Я пуговицу себе сам пришил. Правда, я ее криво пришил, но ведь я ее сам пришил! А меня мама просит убрать со стола, как будто бы я не помог своей маме, - ведь пуговицу я сам пришил! А вчера вдруг дежурным назначили в классе. Очень мне нужно дежурным быть! Я ведь пуговицу себе сам пришил, а они кричат: «На других не надейся!» Я ни на кого не надеюсь. Я все сам делаю - пуговицу себе сам пришил…»

Вот и весь рассказ. Герои, пытающийся одним-единственным, да и то более чем скромным делом заслониться от любой критики, встает перед нами как живой.

Ирония автора тут в подтексте: она возникает из невольного сопоставления неумеренной похвальбы героя и крайней скромностью его полезного деяния.

Таким образом, как показывает анализ материала (произведений - коротких рассказов В.Голявкина), писатель использует различные формы для создания комических ситуаций. Это юмор, сатира и занимающая промежуточное положение ирония. Большинство рассказов привлекает читателя-ребенка своим веселым добродушным смехом, юмором. Очень редко Виктор Голявкин обращается к сатире и иронии, хотя эти формы имеют место в его творческой деятельности.

Основной принцип писателя - показать в жизни ребенка то, что может вместить в себя непринужденный разговор детей между собой или детей со взрослыми, и как можно меньше говорить «от автора». Так написаны рассказы, составившие сборники «Тетрадки под дождем» (1959 г.), «Наши с Вовкой разговоры» (1960 г.) и т.д. Эти книжки привлекают юного читателя своей краткостью, живостью, юмором, озорством, фантазерством. Неподдельное удивление, парадоксальность логики, чистота побуждений и лукавство - эти и другие особенности отличают детскую стихию.

Для достижения комического эффекта В. Голявкин использует различные приемы.

Так излюбленным приемом комического является «юмор повторения». Яркие его образцы можно найти, например, в рассказах юмористов начала нашего века, группировавшихся вокруг журнала «Сатирикон»: Аркадия Аверченко, Тэффи и др., а из писателей детских - у А.П.Гайдара, Н.Носова, В.Драгунского, Э.Успенского. «Юмор повторения» встречается и в детских, и во «взрослых» произведениях В.Голявкина. Причем, у «взрослого» Голявкина прием этот встречается чаще. В романе «Арфа и бокс» есть глава, где герой, прочтя газетную фразу «Обед прошел в теплой и дружеской обстановке», начинает вспоминать, какие вообще бывают обеды, и придумывает 26 вариантов фразы, начинающейся словами «Обед прошел…». Все он называет и даже слегка комментирует: «Обед прошел скандально (конечно, у нас дома!) Обед прошел натянуто (неохота мне думать о своем плачевном положении…). Обед прошел очень быстро (все очень быстро для меня закончилось…)

Обед прошел медленно (слава богу, не надо мне теперь школу заканчивать, ну ее вместе с физикой, со сковородкой…)». И так далее.

Прием повторения - в природе таланта писателя, в природе его юмора. Это повторение сознательное. В повести «Ты приходи к нам, приходи» «юмор повторения» представлен многообразно.

Повторение слов, выражений и фраз начинаются с первой же страницы, где хозяин дома предлагает обратить внимание на прекрасный воздух. «Понюхайте-ка воздух, понюхайте», - советует он. «А воздух какой!» - восклицает он через минуту. «Такой воздух!» - подхватывает юный рассказчик Валька.

Описывая в дневнике ход футбольного матча пионеров с нахимовцем, проигранный хозяевами поля с огромным счетом, Санька Буртиков то и дело сбивается на повторы. Потому что любая хитроумная комбинация местных футболистов заканчивается одним и тем же - голом в их собственные ворота…

В концерте самодеятельности пионерлагеря конферансье не раз «превышает свои полномочия» - выступает с собственными номерами, затягивая концерт. Пионервожатый вынужден вмешиваться и останавливать такое самоуправство. При этом возникает знакомый нам по книгам В.Драгунского прием «переноса комической ситуации», когда уже одна фраза «к нему шел вожатый вызывает смех».

Это малый круг повторения. Есть и круги пошире: это цепь эпизодов, связанных с приходом Вальки в пионерский лагерь. Тот же Санька Буртиков, новый Валькин друг, приглашает его всякий раз под новым предлогом, а там с Валькой непременно случается какая-нибудь история, кончающаяся его изгнанием.

И, наконец, большой композиционный круг повторения охватывающий повесть в целом: Валька простился с Санькой, который уехал с первой лагерной сменой; но, встретив автобус второй смены, Валька знакомится с новым мальчишкой, а тот, как раньше Санька, приглашает его заходить в лагерь.

Вот рассказ «Забыл» из цикла «Карусель в голове»: «Леня делал уроки и поставил кляксу в тетрадке. Стал искать промокашку и забыл, что ему нужно. Сел на табуретку и думает. А в голову разные мысли лезут. О том, как он летом в пруду купался. О том, как собака его укусила…». «Юмор повторения» создает здесь комичность ситуации, высмеивает забывчивость Лени и отсутствие сосредоточенности на одном деле (выполнении уроков).

Особую роль в книгах В.Голявкина играет такой прием комического как комизм наивности. Полнее всего он представлен в повестях писателя, обращенный к дошкольникам («Наши с Вовкой разговоры», «Кто такой Ален?», «Один, два, три» и т.д.). Вовка, герой повести «Наши с Вовкой разговоры» уже во втором классе. А его друг пока вообще не ходит в школу: ему еще нет и семи. Своеобразие повести в том, что в ней действует комический дуэт, где наивны оба героя, хотя и в разной мере. И вот эта «разность наивности» юных героев и позволяет писателю создать в книге множество комедийных ситуаций.

«Этот опыт для важного дела», - рассказывает Вовка другу о физическом опыте, который он подсмотрел в кабинете физики. «Он не просто так. Ты не поймешь. Это все очень сложно. Так Шурик сказал. Он шестиклассник. Он-то знает». Вовке это самому сложно. Но он делает вид, будто «сложно» это только его маленькому другу. А ему самому - нет. Разговор друзей продолжается: «Вот бы нам сложным делом заняться!» - мечтает младший. И слышит в ответ: «Тебе еще рано.

- А тебе?

И мне рановато.

Значит, нам двоим рано.

Почти что двоим. Только я октябренок. Мне не так рано».

Еще пример. Бывает, что малыш-рассказчик рассуждает даже более здраво, чем его старший друг. В упражнениях на бревне Вовка - последний в классе. От огорчения он смирился с этим, утешая себя успехами в других «видах спорта»:

« - …Зато по прыжкам я первый, зато я марку держу!

Какую еще такую марку?

Спортивную, - говорит. - А ты думал, какую?

А зачем держать, - говорю, - эту марку?

Ты, говорит, ничего не знаешь. Марку нужно держать, вот и все».

Про «держание марки» Вовка, наверное, слыхал от кого-то, а что это значит, и сам не знает.

Комизм недоразумения - еще один прием, который В. Голявкин использует для создания комического эффекта своих произведений. Вот, скажем, один из фильмов называется «Привет вам, птицы!» Хорошее название, выразительное яркое. Но если представить, что этот фильм идет в клубе по телевизору, а вы сидите с краю, и каждый входящий спрашивает у вас, как называется картина. Попробуйте каждому шепотом сообщить это «яркое, выразительное» название. Именно в такое положение попадает герой одноименного голявкинского рассказа. Ведь входящие судят о названии фильма с точки зрения здравого смысла, а он как раз и не допускает возможности такого названия как «Привет вам, птицы!»

Язык наш создан для обмена мыслями. И вот выясняется, что с помощью такого «яркого, выразительного» названия, как «Привет вам, птицы!», мыслями обмениваться невозможно.

Неожиданность как средство создания комического очень часто встречается в рассказах В.Голявкина. Это неожиданный сюжетный ход, всякий поворот, который читатель не предвидел, все, что произошло вопреки его ожиданиям и предположениям.

Например, в рассказе «Лукьян» из цикла «Тетрадки под дождем».

«Катю вызвали отвечать, а Маша в окно засмотрелась. Катя подсказку ждет, а Маша видит собаку Лукьяна и говорит тихо, вслух:

Лукьян…

Катя думала, ей подсказали, и повторяет:

Лукьян…

При чем тут Лукьян?! - удивился учитель.

Учитель сердито смотрит на Катю. Катя сердито смотрит на Машу. А Маша спокойно смотрит в окно».

Примерами могут служить также рассказы «Гвоздь в столе», «Новая рубашка», «Как я под партой сидел», «Путешественник» и т.д.

Автор также использует прием эксцентрики, основываясь на нарушении обычных норм поведения своих персонажей («Когда споткнется Дед Мороз», «Эх, Катя, Катя!», «Сплошные чудеса» и т.д.).

Так, например, в рассказе «Эх, Катя, Катя!» героиня показывает свой твердый характер: «Совсем маленькие дети плескались в волнах, а Катя сидела на камушке и не купалась.

Один мальчишка хотел потащить ее в воду, но она так закричала, что он испугался и стал собираться уходить.

Почему ты отказываешься купаться? - поинтересовался он.

Я боюсь волн, - отвечала она с таким видом, как будто говорила: «Я ничего на свете не боюсь».

Но там ведь очень мелко, - уверял мальчишка.

Но зато ты заметил, как я непохожа на других? Ведь все купаются, а я сижу.

А зато все купаются, а ты сидишь, - засмеялся мальчишка.

А зато ты заметил, какой у меня твердый характер?...»

Или еще - «Как она рассказала про двойку родителям»:

«Я сегодня здорово выдержала свой характер, - сказала она родителям.

Молодчина, - сказали родители и погладили ее по голове.

Я сегодня сдержала свое слово, - похвастала Катя.

Учительница у меня урок спросила, - похвастала Катя, - а я ей отвечать не стала.

Наверное, ты урока не знала? - спросили родители.

…- Я дала себе слово молчать и выполнила его с честью!... »

Таким образом, В. Голявкин, создавая свои замечательные комические произведения, использует различные приемы, средства. Основными приемами комического выступают: комизм повторения, недоумения, наивности, неожиданности и прием эксцентрики.

Использование данных приемов придает произведениям В. Голявкина незаурядность, вызывает большой интерес юного читателя к замечательным книжкам.

Комическое в произведениях В.Голявкина всегда соседствует с грустным, как это бывает и в жизни, и в искусстве. Есть это и в детских повестях, есть и во «взрослой прозе». Такие повести как «Ты приходи к нам, приходи», «Мой добрый папа», «Рисунки на асфальте» трогает какой-то своей внутренней щемящей печалью. Здесь читатель-школьник соприкасается с вопросом одиночества, вопросом вечным, занимающим мысли больших художников. Но ставится этот вопрос по-голявкински, с изобилием комических ситуаций, особым по структуре языком, с особыми героями - чудаками.

Взрослые герои Голявкина - люди трудной судьбы. И «добрый папа», раздававший ежедневно мандарины ребятам всего двора из грустной автобиографической повести, и Петр Петрович, учитель рисования из повести «Рисунки на асфальте» - талантливо изображенные чудаки, благодаря которым жизнь приобретает особую красоту и благородство.

Автор о своей книге «Мой добрый папа» написал: «Это книга о добром и веселом человеке, которого убили на войне. Эта книга против войны».

Петин папа - это не просто добрый человек, но и учитель в широком значении слова. Воздействие незаурядной личности бывает самым сильным. Такой личностью оказывается Петин папа. О значении доброты и ласки в формировании личности ребенка писали в связи с этим произведением Р. Зернова (Герой взрослеет/ О литературе для детей. - Вып. 9.), Н. Долинина (Детям до шестнадцати// Ленинградская правда. - 1966. - 9 октября.).

Настоящий человек для Голявкина - всегда носитель искусства; таков он почти в каждой его книге.

Папа погиб, не успев завершить своей симфонии. При жизни его не понимала жена, не понимал дядя Гоша - «нормальные» люди. Несчастный! Но он был счастлив.

« - Сумеем ли мы все же съездить на дачу? - спрашивает мама.

Папа говорит:

Может, мы сумеем. Но может быть, и не сумеем. Если мы даже и не поедем, то не беда - жизнь и так прекрасна».

Он умел радоваться жизни.

И был счастлив, и был победителем.

Оркестр его слушался, в каких бы штанах он ни дирижировал. Дети любили его.

Это был добрый человек, который погиб, защищая Москву. Человек прекрасной души. Человека искусства, живший в мире творческих радостей и страданий. Его потеря - не только горе для Пети, мамы, Бобы; это потеря для искусства.

Вот почему главная тема книги - непоправимость утраты: «Но мой папа, мой добрый папа - он никогда не вернется…».

Повесть отмечена печатью сильной личности автора и его судьбы. Она автобиографична. Ее можно назвать лучшей книгой В. Голявкина. Радость и печаль в ней идут рядом; это книга о доброте и таланте - таланте музыкальном и таланте радоваться жизни, дарить любовь, создавать праздник. Герой повести (Петя-повествователь) и в самом деле повзрослел. Он узнал, что такое война и смерть, понял, что значит никогда.

«Рисунки на асфальте», самая дидактичная повесть В. Голявкина, посвящена эстетическому воспитанию.

Самое главное в этой книге - тема становления художника. Герой - счастливый мальчик, в свои одиннадцать лет твердо знающий: он художник. Но мама не понимает Витиной страсти к живописи.

Главное - не картины, главное - та глубокая серьезность, с которой мальчик Витя относится ко всему, что связано с его любимым делом. К рамам. К пламенным речам Петра Петровича. И разговаривают Витя с Алькой - о живописи, о художниках, о славе.

Петр Петрович говорит своему сыну о его портрете: «Это - желание всех на свете удивить! Это глупость». Будущий художник Витя Стариков слушает и решает для себя, что с мыслью всех на свете удивить настоящее произведение искусства не создать.

Петр Петрович не стал художником, он стал всего лишь учителем рисования. «Выше» это или «ниже»? Этот вопрос подспудно задает нам автор, и мы убеждаемся, что можно не создать за всю жизнь ни одной великой картины, но, заразив юнца любовью к искусству, привив ему трепетное отношение к своему ремеслу, разглядев в нем «искру», учитель обеспечивает себе бессмертие.

Петр Петрович во многом напоминает героя книги «Мой добрый папа». Он так же бескорыстен, чудаковат и житейски беспомощен. Тот музыкант, этот - художник, но ни одному из них не удалось завершить труд своей жизни: Петр Петрович не дописал своей картины, а Петин папа - своей симфонии.

Петр Петрович не просто любит искусство - он учит ему и учит любить его.

«Любовная» глава «Окно» начинается фразой: «Никогда еще я не видел такого красивого света в окне. И никогда я не видел такого красивого абажура. Абажур был сиреневый. Никогда я не видел такого красивого цвета - это уж точно!»

Окно Таси Лебедевой, девочки, в которую влюблен герой, светится сиренево-красным цветом. Потому так начинается эта глава, что другая заканчивается словами: «Вот это краска! Сиреневая-сиреневая! Жуть, какая красивая!»

Повесть состоит из двадцати трех глав. Открывается она двумя рассказами о рамах: «Очень редкая рама» и «Самая большая рама». Следующие две главы - «Алька» и «Петр Петрович» - главы о двух самых важных для Витьки людях, художнике-учителе и художнике-товарище.

Центральное мест в повести занимает глава «Летучий Голландец». Так называется единственная пока написанная героем картина. Последние три главы - итоговые. «Не бросайте якорей!» с лозунгом «Умрешь за живопись!», «Лестница», по которой Витя придет в художественную студию, лестница, по которой двинется он в свою профессиональную дорогу. И последняя - с символичным названием «Уплывают корабли», что означает «Уходят друзья». [Символ - разновидность художественного образа, обладающий повышенной значимостью и силой обобщения. Символ - орудие познания и переделывания самой действительности. Он всегда содержит в себе какую-то идею, которая оказывается законом всего его построения].

И действительно, умер Петр Петрович, уезжает самый близкий на свете друг Алька, уехала и девочка из фиолетового окна - Витькина любовь.

«И Тася уехала, - сказал я. И чего это я вдруг про Тасю вспомнил?»

Как и в «Добром папе» трагическим диссонансом в жизни героя звучит тема смерти. Глава о смерти любимого учителя названа «Не может быть».

«Этого не может быть, - думал я, - этого не может быть», - повторяет герой.

Петр Петрович умер внезапно, скоропостижно, и Витя, испугавшись собственного горя, не пошел на его похороны.

А через годы после его смерти Витя Стариков прибил к его могильному кресту палитру, которая должна была рассказать о том, что здесь похоронен неизвестный художник, «достойный такого же почтения, как и неизвестный солдат. Он не потряс мир шедеврами, его имя не вспомнят исследователи, и все-таки его жизнь не прошла бесследно - он повинен в том, что на свете появился еще один художник».

Таким образом, повесть «Рисунки на асфальте» посвящена эстетическому воспитанию. Здесь поднимается проблема творчества, проблема жизни человека в искусстве. И герой здесь уже не маленький мальчик, которого интересуют житейские проблемы, школьные проделки, веселые, бесшабашные игры. Он познает горечь утраты, сталкивается со смертью, с непониманием родных и друзей, но приходит к пониманию того, что великие творения, истинные шедевры создаются сердцем.

Надо заметить, что В. Голявкин не только юморист, создатель веселых произведений. Он создал и серьезные произведения, о которых мы говорили в конце нашей работы. Они проникнуты печалью, трогают и волнуют и юного, и взрослого читателя. Но и в них В. Голявкин не обходится без шутки, иронии, словом, тех приемов комического, без которых нет полноценного произведения для всех возрастов (а эти повести можно назвать именно так) и которые явились предметом нашего дипломного исследования.

В юмористических произведениях В.Голявкина формы и приемы комического выполняют определенные функции. Создавая комические ситуации, автор задается целью, которая предполагает не только смех; юморист заставляет ребенка задуматься над своими поступками, увидеть себя со стороны, посмеяться и над своими недостатками.

Заключение

На основе теоретических сведений об основных формах и приемах комического мы провели анализ основных форм и приемов комического и их функционирования в произведениях В. Голявкина.

В заключении можем сделать следующие выводы:

1.Основными формами комического в творчестве В. Голявкина являются юмор и сатира. Ирония занимает промежуточное положение как в системе форм комического в целом, так и в употреблении ее детским писателем.

2.Основные приемы создания комических эффектов в произведениях В. Голявкина - комизм повторения, комизм недоумения, комизм наивности, комизм неожиданности, эксцентрика.

.Излюбленный жанр В. Голявкина - короткий рассказ; в такой форме используемые приемы комического видны наиболее отчетливо, обнажают авторскую позицию, делая форму произведения максимально простой, доступной и привлекательной для юного читателя.

.Главный герой произведений В. Голявкина - шут, чудак, болтун, клоун, человек странный, непредсказуемый, вместе с тем добрый и ранимый.

.Стилистическими особенностями прозы В. Голявкина можно назвать короткую, «голую» фразу, лаконизм, диалогическую форму большинства рассказов, повествование от первого лица, особую разговорную интонацию, мелодичность слога, повышенное внимание к ритмике.

.Комическое в произведениях В. Голявкина выполняет все присущие ему функции: познавательную, развлекательную, терапевтическую и, конечно же, основную в данном случае, воспитательную.

Таким образом, мы составили общее представление о творчестве оригинального детского писателя, чьи произведения до сих пор не подвергались целенаправленному анализу ни в указанном аспекте, ни более или менее подробно в каких-либо других, рассмотрели особенности его стиля, проследили отражение в авторском стиле традиций таких писателей как А. Гайдар и М. Зощенко.

В своей работе мы рассмотрели основные формы и приемы комического в произведениях В. Голявкина, выделили их основные функции, и можем утверждать, что формы комического, в конечном итоге, определяют специфику творческой индивидуальности писателя, характеризуя жанрово-стилистическую систему его произведений.

Список литературы

Источники

1.Голявкин В.В. Избранное: Рассказы. Повести: Для младшего школьного возраста. - Л., 1989.

2.Голявкин В.В. Калейдоскоп: Рассказы. - Л., 1989.

.Голявкин В.В. Мой добрый папа: Повесть. - Л., 1988.

.Голявкин В.В. Обыкновенные дела: Повесть. - Л., 1981.

.Голявкин В.В. После зимы будет лето: Рассказы. - М., 1987.

.Голявкин В.В. Привет вам, птицы!: Рассказы. - Л., 1968.

.Голявкин В.В. Разрешите пройти: Рассказы. - СПб., 1992.

.Голявкин В.В. Тетрадки под дождем: Рассказы. - М., 1982.

.Голявкин В.В. Удивительные дети. - Л., 1979.

.Голявкин В.В. Я жду вас всегда с интересом: Рассказы. - М., 1980.

Исследования

11.Арзамасцева И.Н., Николаева С.А. Детская литература. - М., 2000.

12.Бергсон Г. Смех в жизни и на сцене. - СПб., 1900.

.Берзер А. Веселые рассказы// Новый мир. - 1960. - №9.

.Борев Ю. О комическом. - М., 1957.

.Бушмин А. О художественном преувеличении // Литературная газета. - 1956. - №3.

.Владимиров С. Неделимы атом прозы / Пути к художественной правде. - Л., 1968.

.Воскобойников В. Мои напоминания // Детская литература. - 1999. - №5-6.

.Воскобойников В. Он соединил две традиции // Детская литература. - 1999. - №5-6.

.Голявкин В.В. Города и дети. - Л., 1967.

.Горышин Г. Виктор Голявкин пишет рассказ // О литературе для детей. - Вып. 32. - Л., 1989.

.Горышин Г. Польза рукопожатия // Костер. - 1989. - №8.

.Гревская В. Виктор Голявкин // Детская литература. - 1968. - №8.

.Дземидок Б. О комическом. - М., 1974.

.Евнина Е. Франсуа Рабле. - М., 1948.

.Зернова Р. Герой взрослеет // О литературе для детей. - Вып. 9. - Л., 1964

.Зернова Р. Умрешь за живопись? // О литературе для детей. - Вып. 10. - Л., 1965.

.Зись А. Лекции по марксистко-ленинской эстетике. - М., 1964.

.Каган М. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. - М., 1971.

.Калмановский Е. О Викторе Голявкине / Голявкин В.В. Избранное. - Л., 1989.

.Калмановский Е. Пять взглядов на одно лицо. Заметки // Аврора. - 1976. - №4.

.Калмановский Е. У детей своя мудрость // Детская литература. - 1966. - №5.

.Кирпотин В. Теория сатиры. - М., 1957.

.Климов В. Клоунадная проза // Детская литература. - 1993. - №2.

.Кожевников В.М. Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. - М., 1987.

.Современный словарь-справочник по литературе / Под ред. С.И. Кормилова. - М., 2000.

.Кузьмичев И. Энергия слова // Звезда. - 1981. - №2.

.Лейбсон В. Без подозрительности // Народное образование. - 1966. - №9.

.Линкова И. Дети и книги. - М., 1970.

.Литература сама по себе может что-то значить// Детская литература. - 1991. - №6.

.Натаев А. Искусство и общество. - М., 1966.

.Недува Э. О книгах В. Голявкина // В мире книг. - 1970. - №1.

.Некрасов Б. Приглашение к смеху // Ленинградская правда. - 1969. - 30 октября.

.Поспелов Г.Н. Теория литературы. - М., 1940.

.Приходько В. Удивительная профессия В. Голявкина // Вожатый. - 1956. - №10.

.Пропп В.Я. Проблема комизма и смеха. - М., 1976.

.Сивоконь С. Веселые Ваши друзья. - М., 1986.

.Сивоконь С. Порядок слов. Заметки о прозе В. Голявкина // Детская литература. - 1979. - №3.

.Соловьев В. Рисунки на асфальте // Новый мир. - 1966. - №1.

.Столович Л. Эстетическое в действительности и искусстве. - М., 1954.

.Трофимкин И. Виктор Голявкин - писатель и человек // О литературе для детей. - Вып. 23. - Л., 1979.

.Чудакова М. Собственный почерк // Семья и школа. - 1965. - №6.

.Шушковская Ф. Виктор Голявкин. Очерк творчества // О литературе для детей. - Вып. 14. - Л., 1969.

Основные формы и приемы комического в творчестве Виктора Голявкина Содержание Введение

Больше работ по теме: