Образ Дон-Жуана в интерпретации романтиков

Содержание

Введение

Своеобразие образа Дон - Жуана в романе в стихах Дж.-Г. Байрона «Дон-Жуан»

Интерпретация образа Дон - Жуана в новелле Э.Т.А. Гофмана «Дон- Жуан»

Заключение

Список использованных источников

Введение

Романтизм - метод отражения действительности, формировавшийся с конца XVIII в. и охвативший все явления культуры и искусства девятнадцатого столетия. Истоки романтизма можно проследить в предшествующих столетиях, как в области искусства, так и в области философии и общественной жизни.

Течение имело национальные особенности в каждой из европейских стран: в Германии получило теоретическое обоснование, сформировалось в 1795-1799 гг. и было связано с философствованием и магически-синтетическим видением мира. В Англии романтизм зародился раньше, чем в других странах (прошел стадию предромантизма XVIII в. через увлечение фольклором, возрождение творчества Шекспира и появление готического романа) и тяготел к изображению потустороннего, поэтизации детства и природы.

Однако при всех национальных различиях романтизм имел единую философскую основу - субъективный идеализм: за основу оценки мира берутся только субъективные факторы.

Джордж Гордон Байрон (George Gordon Byron; 1788-1824) - английский писатель, величайшая фигура европейской литературы начала XIX в. Байрон выступает как новатор, крупнейший поэт романтизма. Он разрабатывает ярчайшие темы и образы романтической литературы.

Эрнст Теодор Амадей Гофман (Hoffman, Ernst Theodor Amadeus; 1776-1822) - немецкий писатель, композитор и художник, в чьих фантастических рассказах и романах воплотился дух немецкого романтизма. Своим творчеством он воплотил мечту ранних романтиков о синтезе искусств.

Дон-Жуан (исп. Don Juan, итал. Don Giovanni, фр. Don Juan, нем. Don Juan, англ. Don Juan) - герой мировой литературы XVII - XX вв., один из вечных образов. Предыстория этого литературного героя уходит в средние века и связана с многочисленными легендами о грешнике, одержимом тягой к чувственным наслаждениям, отдавшем себя во власть порока, наказанном за свое распутство судом божьим и человеческим.

Образ Дон-Жуана, сложившийся на грани эпохи Возрождения, был порожден гуманистическим протестом против церковных догм о греховности всего земного. В этом плане Дон-Жуан выглядит вольнодумцем, героем, разрывающем путы средневековой аскетической морали.

Именно поэтому этот многогранный образ стал предметом бесчисленных толкований в разные эпохи в разных национальных литературах. В зависимости от времени и господствующих умонастроений и литературных течений образ Дон-Жуана преломлялся, обнаруживая различие между традиционным истолкованием образа и новой интерпретацией. Романтическая интерпретация образа Дон-Жуана является отражением исторической действительности с одной стороны, с другой - изменением традиционного образа сквозь призму действительности романтической. Интерес к данному вопросу, а также необходимость выявления наиболее типичных черт романтического образа Дон-Жуана на примере творчества Дж.-Г. Байрона и Э.Т.А. Гофмана делает обращение к данной теме актуальным.

Исследованию литературного образа Дон-Жуана в интерпретации романтиков посвящено немало работ, однако подавляющее их большинство относится непосредственно к байроновскому «Дон-Жуану», в частности, работы И.А. Дубашинского, А.А. Елистратовой, А.С. Ромм. Работ, посвященных образу Дон-Жуана Гофмана, в современном литературоведении, к сожалению, мы не находим, однако краткий анализ образа содержится в сборниках статей под редакцией В. И. Грешных, И. Ф. Бэлза, а также в статьях А. Карельского и Б. Кисина.

Цель данной работы заключается в выявлении особенностей образа Дон - Жуана в интерпретации романтиков.

Цель предопределяет решение следующих задач:

проанализировать своеобразие образа Дон - Жуана в романе в стихах Дж. Г. Байрона «Дон-Жуан».

рассмотреть интерпретацию образа Дон - Жуана в новелле Э.Т.А. Гофмана «Дон - Жуан».

В работе были применены методы: типологический, сравнительно-исторический, целостного анализа художественного текста.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников.

1Своеобразие образа Дон - Жуана в романе в стихах Дж.-Г. Байрона «Дон-Жуан»

Согласно легенде, образ весьма предприимчивого обольстителя возник не только как художественное обобщение. В Дон-Жуане ученые распознали черты реального лица - Дон Хуана Тенорио, придворного кастильского короля Педро Жестокого (XIV в.). После многих рискованных похождений этот соблазнитель и обманщик совершил преступление. Дон Хуан убил командора ордена, когда тот вступился за честь своей дочери. Монахи, желая отомстить тому, кто обрек на гибель их патрона, заманили к себе Дон Хуана и умертвили его. Затем было сочинено предание, согласно которому авантюрист и грешник попал в лапы дьявола. После этого возникла вероия о том, что статуя командора низвергла распутника в ад.

Надо думать, что прикрепление ряда легенд к определенным лицам, как то имело место с легендой о Шейлоке, о Фаусте, в данном случае о Дон-Жуане, имело целью подчеркнуть, что перед нами не выдумка, а быль. Это придавало истории более поучительный характер. Фактичность должна была увеличить житейскую значимость.

В пьесе Тирсо де Молина «Севильский озорник, или Каменный гость» (1630) Дон Хуан тоже гибнет, автор осуждает его аморализм, но вносит новое в сложившуюся характеристику соблазнителя. Тирсо де Молина не довольствуется негативной оценкой распутника и смело наделяет героя драмы не только внешним обаянием, но и мужеством, жизнелюбием, которые резко контрастируют с косностью среды. В то же время желание Дон Хуана покаяться перед смертью свидетельствует, что автор не хотел или не мог избавиться от канонов христианства.

Мольер в пьесе «Дон-Жуан, или Каменный гость» (1665) делает акцент на цинизме и лицемерии аристократа, как бы снимая многозначительную противоречивость в характере, наметившуюся у героя Тирсо де Молина. Мольеровский Дон-Жуан очень энергичен, но всего действия приносят только несчастье обманутым женщинам и их заступникам.

И все же нельзя сказать, что французский драматург, полемизируя с Тирсо де Молина, возвращается к негодующему отрицанию первоисточника - испанской легенды. В комедии Мольера критика аристократии осуществляется с моральных позиций подымавшегося третьего сословия. Но каковы бы ни были социально-исторические и национальные особенности трех известных типов, в них, конечно, есть и общее содержание - в противном, случае не было бы основания давать им одно имя. И Дон Хуан из испанской легенды, и дон Хуан из драмы Тирсо де Молина, и мольеровский Дон-Жуан сделаны из одного теста: они наделены незаурядным умом, своего рода дворянский индивидуализм соединен в них с внешней привлекательностью, даже неотразимостью и с однонаправленной решимостью. Всем трем литературным героям неведомы колебания и сомнения, с величайшей напористостью, любыми средствами они добиваются расположения, любви, самопожертвования особ прекрасного пола. В поэме Байрона герой унаследовал от своих литературных прототипов, помимо слабо выраженных национальных и социальных признаков, лишь одно свойство - всепобеждающее обаяние внешности. Все остальное английский поэт отбросил и сделал это с полным основанием. Как-никак, а в XIX веке дворянину была уже не свойственна сметающая все преграды энергия его средневекового тезки и предка [4, c. 35].

И все же мы будем настаивать на высказанном мнении о безынициативности байроновского Дон-Жуана. Байрон изображает своего современника, к тому же совсем заурядного. Делая вид, что он хорошо знаком с родителями Дон-Жуана, автор претендует даже на роль миротворца в раскалывающейся семье и при этом не забывает упомянуть, как невзначай пострадал от Дон-Жуана, когда «случайно среди бела дня» юноша «ведро помоев вылил» на него, будто бы явившегося, чтобы уладить конфликт.

Важно, что в меру порядочный, в меру угодливый, в меру храбрый, в меру расчетливый, в меру заинтересованный чем-то и кем-то, в меру безучастный ко всему Дон-Жуан - порождение времени будничного, безгероичного, Для такого времени, по мысли Байрона, не характерны личности типа Дантона и Марата. Если судить по событиям поэмы, в ней изображена эпоха дореволюционная, а выражен дух времени послереволюционного, когда все оказалось придавленным восторжествовавшей реакцией. Дон-Жуан, каким его увидел поэт, - сын той поры, когда старое разрушилось, а новое укладывалось. И герою поэмы уже не нужны были великие усилия, чтобы достичь цели, да и цель, если она вообще была, не имела социальной значимости. Дон-Жуан, выступает в поэме Байрона как некое среднеарифметическое от сложения разнородных сил и тенденций - социальных, нравственных, духовных. И поскольку он раньше безболезненно перемещался из Испании во Францию (в комедии Мольера) и Германию (в новелле Гофмана) [2, c.238-249], то почему бы ему не стать сейчас общеевропейским, вненациональным воплощением чего-то среднего, возникшего в эпоху торжества новой аристократии, победоносных накопителей, ставших дипломатами, парламентариями, министрами?

В Испании Дон-Жуан - испанец, в России - русский («Жуан мой стал российским дворянином»), в Англии - англичанин. Но по сути в нем почти нет ничего истинно национального. И в этом смысле он - полная противоположность самому Байрону, который страдал оттого, что страдала Италия, оттого, что Греция была порабощена, оттого, что во Франции были воскрешены мертвецы-Бурбоны, но всегда оставался англичанином, английским национальным поэтом [14, c.56].

Контакты Дон-Жуана с той средой, в которой он находится, почти всегда неожиданны, и внезапность действия заменяет внутреннюю динамику. Схема событий поначалу чем-то напоминает ту, что уже встречалась в «Паломничестве Чайльд-Гарольда»: герой вынужден порвать со своей средой и пуститься странствовать. Но тут же проступает и различие: Гарольд разрывает со светским обществом по идейным соображениям, а Дон-Жуан просто-напросто спасается от возможной расправы.

Собственно, конфликта как такового не возникает: имеет место вполне будничная, далеко не романтичная измена донны Юлии, ее увлечение и сближение с Дон-Жуаном [1, c.114-128]. Тут как раз впервые и обнажается принципиальное отличие новейшего Дон-Жуана - юноши, оказавшегося соблазненным, от средневекового соблазнителя, который имел огромный опыт в распутничестве. Здесь впервые жизнь понесла, как река щепку, достаточно безвольного юношу, и с такой же силой, с какой она вовлекла его в свое бессмысленное течение, перебросила его из одной страны в другую.

Больше внимания, чем где бы то ни было далее, автор уделяет педагогическим воздействиям на молодого героя. Всевозможные знания Дон-Жуан усваивал почти в принудительном порядке, учение имело своим синонимом зубрежку. Мать, именуемая автором ханжой, стремилась научить сына всему понемногу, и у него было достаточно равнодушия, чтобы тихо и мирно поглощать обязательные порции познавательного и воспитательного материала.

Байрон наблюдает за действиями Дон-Жуана с насмешливым любопытством, для него Дон-Жуан - не носитель зла, но и не герой. Если в нем инстинкт самосохранения (осмотрительность) уравновешивается тем, что юноша смотрит в глаза опасности (готовность постоять за себя при любом соотношении сил), то все равно последнее слово остается за автором. А Байрон чаще всего и сочувствует Дон-Жуану, и одновременно иронизирует над ним. И очень важен этот последний штрих в картине обнаружения Дон-Жуана в спальне Юлии и стычки с Альфонсо [1, c.122]. Едва унесший ноги герой вынужден был совершить бегство в чем мать родила. Раздетый, он достаточно смешон и беспомощен. Не будем забывать, что это лишь завершение цепи событий, начавшихся с неописанной сцены любви, нашедших продолжение в эпизоде прятания и последовавшего затем обнаружения. И в каждом эпизоде автор повертывает к нам Дон-Жуана одной из двух отмеченных сторон: либо на первом плане - достоинства, либо - слабые стороны.

Вначале действие носит развлекательный характер. Дон-Жуан у Байрона омоложен по сравнению с его предшеетвенниками. Ему всего шестнадцать лет. И таким он пройдет через всю поэму: немного, а порой чрезмерно инфантильным, не способным серьезно задуматься над тем, в каком он мире живет и каково его место среди людей [7, c. 97].

Между тем окружающий его мир жесток и безумен: то он бросает к ногам малоопытного отрока великие блага и возносит его, то угрожает ему элементарным убийством. Раньше это были радости встреч с Юлией и постоянная угроза Альфонсо наказать греховного юношу. Автор не очень погружается в глубину морали, ограничиваясь лишь указанием на слишком большую разницу в возрасте Юлии и ее законного супруга, да подчеркиванием неискушенности Дон-Жуана, который был недостаточно сведущ в том, что дозволено, а что - нет.

В развернутом описании кораблекрушения положительные черты Дон-Жуана впервые выявляются с впечатляющей силой и резкостью. Правда, Байрон здесь необычно для себя по-английски сдержан и умерен: нравственные достоинства Дон-Жуана нигде не реализуются в подвиге, хотя условия на тонущем корабле, а затем на утлом баркасе были таковы, что порой требовали сверхнапряжения всех сил - физических и моральных.

Мы узнаем, что Дон-Жуан, несмотря на весьма молодые годы, достаточно тверд и властен, чтобы остановить разгул и пьянство, когда всем угрожала смерть. А затем он вновь демонстрирует свое превосходство над уцелевшими членами экипажа и пассажирами, когда, в отличие от них, наотрез отказывается разделить трапезу людоедов. Но над кем возвысился герой? Над теми, кто был ослеплен страхом, озверел от голода, над теми, кто в безумии своем тянулся к вину, не думая ни о спасении, ни о сохранении человеческого облика. Да, по сравнению с этими человекоподобными, которых Свифт когда-то назвал насмешливо йеху, Дон-Жуан выглядит вполне достойным юношей, который не лишен порядочности, известной честности, силы сопротивления стихиям и злу, коренящемуся в человеке.

Гайдэ - образ возвышенно романтический в поэме, густо насыщенной сатирическим и выпадами, злой иронией, открытой ненавистью к столь распространенным на планете носителям подлости и несправедливости. Тем самым эта девушка выступает как антипод других представительниц слабого пола в поэме, и среди них - Юлии. В Гайдэ поражает гармония внешних линий и духовной красоты. Решив, что власти отца пришел конец, она установила на острове свой порядок. Не отказавшись от того, что принадлежало пирату, она сняла запреты, распространившиеся на рабов Ламбро.

«Естественный» человек не может смириться с насилием и рабством. По мысли Руссо, если бы люди не организовались в общество, если бы не было «справедливого общественного договора, добродетель бы вечно торжествовала». Так, несправедливая социальная система «выводилась» из порочных моральных установок, а не наоборот [4, c. 42].

Автор не скрывает своего восхищения Гайдэ и не утаивает от нас источников ее духовного совершенства, ее непорочной красоты. Мечта Байрона возникла как плод его длительного, не раз выраженного до «Дон-Жуана» увлечения идеями Руссо. Французский просветитель был уверен и старался убедить других, что человек по натуре добр и безгрешен, и если он будет жить на лоне природы, то он останется навсегда чист, высоко нравствен. И Байрон вслед за Руссо как будто готов признать, что общество губит человека. Поэтому, обретая счастье, его надо беречь в неприкосновенности, в изоляции [4, c.58].

Байрон редко проникает во внутренний мир Дон-Жуана и в этом отношении героям романтических поэм повезло больше,- но иной раз поэт использует и психологический анализ. Во встрече с Гюльбеей мысль Дон-Жуана работает очень напряженно. Но каковы плоды этих умственных усилий? Он не желал стать рабом четвертой жены султана Гюльбеи и потому не стал удовлетворять ее прихотей или страстей. «Жуан смутился; он уж был готов к жестокой пытке колеса и дыбы», «он умер бы - и больше ничего; но просто слезы - тронули его» [1, c.315], «Жуан уж был не прочь и от объятий» [1, c.318]. А как же память о Гайдэ, с которой его разлучили несколько дней тому назад, а как же первая любовь? Вместо ответа на поставленные вопросы иной читатель пожмет плечами: ведь Дон-Жуан - это Дон-Жуан. Но предки байроновского героя вообще были неспособны любить; женщина нужна им была для поддержания престижа покорителя сердец.

В поэме Байрона, как отмечалось, выведен другой тип человека, да и возраст Дон-Жуану определен другой, возраст становления мужчины, а не зрелости. Поэтому вполне естественно, что у английского поэта герой однажды оказался вовлеченным (именно вовлеченным) в настоящую любовь. Как только обстоятельств изменились, чувство, неожиданно возникшее, столь же внезапно улетучилось. По Байрону, любовь может возникнуть мгновенно, но исчезнуть столь же быстро способно только хилое чувство. В сцене с Гюльбеей обнаружилась неспособность Дон-Жуана глубоко и сильно переживать и тем самым - по Байрону - быть настоящим человеком. Ведь в этом холодном и бездушном мире только «любовью все живущее согрето» [1, c.332]. По существу, сценами в гареме были завершены нравственные испытания Дон-Жуана, и в этом плане далее мы узнаем о нем мало нового. Однако действие, тем не менее, развивается и притом более быстро, и оказывается, что автор вовсе не исчерпал всех возможностей образа.

В описании битвы за Измаил наступает новый этап в осмыслении действительности, знаменующийся резким насыщением повествования политическими идеями. Сражение за южную крепость дает пищу для рассуждений, о смысле войн, и в свете резко отрицательной оценки массовых кровопролитий более отчетливо, чем прежде, вырисовывается смысл жизнедеятельности Дон-Жуана.

Сам герой настолько наивен и невежествен, что никогда не задумывается над целями русско-турецкой войны. Он действует слепо, повинуясь воле Суворова, принявшего Дон-Жуана к себе после его счастливого побега.

Автор не раз подчеркивает, что действия Дон-Жуана в бою большей частью носили неосознанный характер, что, в общем «гармонировало», с абсурдностью, нелепостью человекоубийства, что, в конечном счете, почти уравновешивается несколько уменьшившимся бескорыстием. Кроме элементарного тщеславия, никакой другой стимул не определял его деятельности. И в этом смысле Дон-Жуан, никогда не воплощая идеала поэта, во многом противостоял «львам столичным», у которых он «заслужил почтенье». Так, по-новому проявляется двойственность байроновского Дон-Жуана, о которой раньше уже шла речь [13, c.311].

Была своя динамика в приспособлении героя к специфическим нормам человеческих отношений в Англии. Можно отметить какие-то вехи в познании Дон-Жуаном новой действительности. Вначале он с любопытством всматривался в пейзаж. Виды Англии даны с такими подробностями, которых раньше, разумеется, не было и которые объясняются, помимо всего прочего, тем, что поэт находился на чужбине и до боли ощущал любовь к родному краю. Затем Байрон словно бы спохватился, припоминая, что земля Англии населена людьми, и привлекательный пейзаж тем самым основательно загрязнен [13, c.209]. Этим и объясняется тот факт, что Дон-Жуан поднялся на новую ступень в постижении мира: от идиллического созерцания ему пришлось мгновенно перейти к самозащите, когда на него напали бандиты. Обе эти стадии Дон-Жуан прошел стремительно - с тем, чтобы основательно войти в среду английской аристократии, прикрепиться к ней многими связками: моральными, психологическими, социальными, охотничье-спортивными, но прежде всего и главным образом - социальными. Внешне жизнь Дон-Жуана заполнена до предела - развлечениями, прежде всего.

Литературные прототипы героя поэмы, прежние Дон-Жуаны, как отмечалось, тоже не были способны кого-либо любить. Их главное удовлетворение состояло в самом процессе совращения. Однако ни один из них не сознался бы в распутничестве и всегда маскировал свои замыслы, притворяясь влюбленным [6, c. 61].

Герой Байрона не скрывает, что никого не любит, и вполне солидарен с графиней Амондевилл в том, что невесту надо подобрать. Заурядная буржуазная расчетливость становится само собой разумеющейся нормой в аристократическом обществе. Аморализм таких критериев раскрыт Байроном не столько в социальном плане, сколько в психологическом.

Автор усматривает ущербность Дон-Жуана в раболепном следовании законам светского общества и еще в том, что он начисто лишен способности к переживаниям. Ему неведомо такое чувство, как страдание. Он неспособен любить, а это для Байрона равносильно абсолютной неполноценности. Но, обрисовывая характер реалистически, поэт показывает, как светское общество относится настороженно ко всему тому, что не соответствует его понятиям о респектабельности.

Этот штрих в обрисовке Дон-Жуана приходится считать завершающим, поскольку окончания поэмы нет. Но то, что сказано о герое поэмы, дает вполне достаточно оснований для подведения первых итогов: многоцветная заурядность стала вполне типичным явлением, достопримечательностью не одной Англии, но и других стран, где Дон-Жуан был и где ему не привелось бывать. Торжествует посредственность - интеллектуальная, эмоциональная, нравственная.

Стоит еще раз подчеркнуть, что серость - результат своеобразного смешения в Дон-Жуане некоторых временами проявляющихся достоинств с унизительной приспособляемостью. Эта особенность построения характера прослеживается как постоянная черта, и мы наблюдали ее в сцене обнаружения в спальне Юлии, на острове в отношениях с Гайдэ и пиратом Ламбро, в гареме турецкого султана, при дворе Екатерины II и в доме Амондевиллов. Статичность, отсутствие развития характера как бы компенсируются тем, что автор в каждом эпизоде по-разному раскрывает и сильные и слабые стороны Дон-Жуана [5, c. 147].

В картине измаильской битвы автору понадобилось подметить в герое воинскую доблесть, в сцене кораблекрушения - силу духа, а при виде испуганной Леилы - решимость и гуманность. В такой же мере не одноцветны характеристики ущербности Дон-Жуана; уже отмечалось, что он быстро сдался султанше Гюльбее, ему льстило своеобразное расположение Екатерины II, он считал, что граф Амондевилл действительно достойный человек, и добивался дружбы с ним. Если бы Дон-Жуан был способен осознать, что составляет его силу, а что слабость, если бы в нем происходила борьба нравственного с безнравственным, духовного - с бездуховным, искренности - с наивным желанием нравиться, тогда равнодействующей бы не образовалось, тогда достоинства не уравновешивались бы беспринципностью [4, c.61]. Но Дон-Жуану чужды сомнения, и он не знает, что такое преодоление самого себя. Поэтому он зауряден, а если сопоставить его с романтическими героями Байрона, то он их антипод и еще в большей мере - антипод автора. И как ни снисходителен смех Байрона, поэт дает понять, что почти все поступки Дон-Жуана - главный критерий его жизнедеятельности - вполне соответствуют структуре и этике тех социальных режимов, против которых направлена сатира поэта.

Интерпретация образа Дон - Жуана в новелле Э.Т.А. Гофмана «Дон-Жуан»

Гофман как личность явился реальным воплощением мечты романтиков о художнике универсального дарования. Великолепный музыкант, игравший на различных инструментах и сочинявший музыкальные произведения в разных жанрах, он был к тому же оригинальным художником, создававшим театральные декорации, расписывавшим фресками театральные залы. Гофман сам иллюстрировал свои произведения, в его шаржированных рисунках всегда проявляется склонность к юмору и шутке. Его разносторонние способности органично соединились в литературных произведениях, в которых ощущается острая наблюдательность художника и музыкальное звучание речи.

Любимый вид искусства Гофмана - музыка, излюбленный герой -музыкант. Гофману, как и другим романтикам, музыка представлялась самым романтическим искусством, потому что она непосредственно не связана с окружающим чувственным миром, а выражает влечение человека к неведомому, прекрасному, бесконечному [15, c.19]. Новелла Дон-Жуан написана Гофманом под впечатлением от одноименной оперы В.А. Моцарта. Особенностью новеллы является то важнейшее обстоятельство, что Гофман дает собственное, оригинальное толкование произведения великого композитора. Эмоциональное содержание раскрывается путем синтетического обобщения литературных и музыкальных образов. В новеллу входит еще одна важная гофмановская тема: искусство, музыка, пение требуют самозабвенной отдачи. Певица, исполнявшая партию донны Анны, слилась с этим образом и подобно героине оперы гибнет.

В гофмановской интерпретации образ севильского соблазнителя разительно отличается от канонического образа. Дон-Жуан у Гофмана не вероломный искатель любовных приключений, а напротив, натура мятежная и страдающая, он томится от отсутствия идеала, который ему насущно необходим. Здесь Дон Жуан - любимейшее детище природы, и она наделила его всем тем, что роднит человека с божественным началом, что возвышает его над посредственностью, над фабричными изделиями, которые пачками выпускаются из мастерской и перестают быть нулями, только когда перед ними ставят цифру; он был рожден победителем и властелином. Мощное, прекрасное тело, образ, в котором светится искра божья и, как залог совершенного, зажигает надежду; душа, умеющая глубоко чувствовать, живой восприимчивый ум. Но в том-то вся трагедия грехопадения, что, как следствие, за врагом осталась власть подстерегать человека и расставлять ему коварные ловушки, даже когда он, повинуясь своей божественной природе, стремится к совершенному. Из столкновения божественного начала с сатанинским проистекает понятие земной жизни, из победы в этом споре - понятие жизни небесной. Дон Жуан с жаром требовал от жизни всего того, на что ему давала право его телесная и душевная организация, а неутолимая жгучая жажда, от которой бурля бежит по жилам кровь, побуждала его неустанно и алчно набрасываться на все соблазны здешнего мира, напрасно желая найти в них удовлетворение [2, c.246].

Гофман убежден, ничто на земле не возвышает так человека в самой его сокровенной сущности, как любовь. Любовь - та могучая таинственная сила, что потрясает и преображает глубочайшие основы бытия; но что это, если Дон Жуан в любви искал утоления той страстной тоски, которая заполонила все его существо, а дьявол именно тут и накинул ему петлю на шею. Враг рода человеческого внушил Дон Жуану лукавую мысль, что через любовь, через наслаждение женщиной уже здесь, на земле, может сбыться то, что живет в нашей душе как предвкушение неземного блаженства и порождает неизбывную страстную тоску, связующую человека с небесами. Постоянно стремясь от прекрасной женщины к прекраснейшей; с неистовым сладострастием до пресыщения, до губительного дурмана наслаждаясь ее прелестями; неизменно досадуя на неудачный выбор; неизменно надеясь обрести воплощение своего идеала, Дон Жуан дошел до того, что вся земная жизнь стала ему казаться тусклой и мелкой. Он издавна презирал человека, а теперь восстал и на то чувство, что было для него выше всего в жизни и так горько его разочаровало. Наслаждаясь женщиной, он теперь не только удовлетворял свою похоть, но и глумился над природой и творцом. Он глубоко презирал общепринятые житейские понятия, чувствуя себя выше их, и язвил насмешкой тех людей, которые надеялись во взаимной любви, узаконенной мещанской моралью, найти хотя бы частичное исполнение высоких желаний, коварно заложенных в человека природой, а потому-то он и спешил дерзновенно и беспощадно вмешаться именно там, где речь шла о подобном союзе, и бросал вызов неведомому вершителю судеб, в котором видел злорадное чудовище, ведущее жестокую игру с жалкими порождениями своей насмешливой прихоти [12, c.85-89]. Соблазнить чью-то любимую невесту, сокрушительным, причиняющим неисцелимое зло ударом разрушить счастье любящей четы - вот в чем Дон-Жуан видел торжество над враждебной ему властью, расширяющее тесные пределы жизни, торжество над природой и творцом.

Он и в самом деле преступает положенные жизнью пределы, но лишь затем, чтобы низвергнуться в Орк. Обольщение Анны со всеми сопутствующими обстоятельствами - вот кульминация, которой он достигает.

Донна Анна недаром противопоставлена Дон-Жуану - она тоже щедро одарена природой: как Дон-Жуан в основе своей - на удивление мощный, великолепный образец мужчины, так она - божественная женщина, и над ее чистой душой дьявол оказался не властен. Все ухищрения ада могли погубить лишь ее земную плоть. Едва сатана довершил пагубное дело, как, выполняя волю небес, ад не посмел медлить и с возмездием. Дон-Жуан в насмешку приглашает на веселый ужин статую заколотого старца, и просветленный дух убитого, постигнув наконец сущность этого падшего человека и скорбя о нем, не гнушается явиться в страшном облике, чтобы подвигнуть его на покаяние. Но Дон-Жуан так растлен и смятен духом, что даже небесная благодать не заронит ему в сердце луч надежды и не возродит его для лучшего бытия.

Донна Анна избрана, чтобы именно в любви, происками дьявола сгубившей его, открыть Дон-Жуану божественную сущность его природы и спасти от безысходности пустых стремлений. Но он встретил ее слишком поздно, когда нечестие его достигло вершины, и только бесовский соблазн погубить ее мог в нем проснуться. Она не избегла своей участи. Когда Дон-Жуан спасался бегством, греховное дело уже свершилось. Огонь сверхчеловеческой страсти, адское пламя проникло ей в душу, и всякое сопротивление стало тщетно. То сладострастное безумие, какое бросило Анну в его объятия, мог зажечь только Дон-Жуан, - когда он грешил, в нем бушевало сокрушительное неистовство адских сил. После того как, свершив злое дело, он собрался бежать, в нее, как мерзкое чудовище, впилось сознание, что она погибла. Смерть отца от руки Дон-Жуана, брачный союз с холодным, вялым, ничтожным доном Оттавио, которого она прежде, как ей казалось, любила, и даже ненасытным пламенем бушующая в тайниках ее души любовь, что вспыхнула в минуту величайшего упоения, а ныне жжет, как огонь беспощадной ненависти, - все это делает ее жизнь невыносимой. Она чувствует: лишь гибель Дон-Жуана даст покой душе, истерзанной смертными муками; но этот покой означает конец ее собственного земного бытия. Поэтому она настойчиво просит своего слабодушного жениха к мщению, сама преследует нечестивца. Но вот подземные силы низринули его в Орк, и она как будто успокаивается, однако не может уступить жениху, которому не терпится сыграть свадьбу. Ей не суждено пережить этот год; дон Оттавио никогда женится на Донне Анне, которую избрал своей невестой сатана, но чистота души избавила ее от его власти. «Дон-Жуан» соединяет в себе художественное произведение с проникновенным романтическим истолкованием гениальной оперы Моцарта и переосмыслением сюжета о севильском обольстителе. Известный советский исследователь И. Ф. Бэлза отмечает в рассказе такое глубокое постижение замысла Моцарта, «которое до Гофмана не было дано еще никому, даже Бетховену...» [19, c.311].

Итак, в образе Дон-Жуана Гофман видит сильную и незаурядную личность, возвышающуюся над посредственностями, «над фабричными изделиями». В душе его живет страстная тоска по идеалу, которого он стремится достичь через наслаждение женской любовью. Дон-Жуан презирает общепринятые нормы и в бесчисленных победах над женщинами надеется утвердить могущество собственной личности. Стремление Дон-Жуана к безграничной свободе мыслится писателем как следствие «бесовского соблазна». Впервые в романтической литературе Гофман ставит вопрос о направленности сильной страсти [11, c.203]. Дон-Жуан заслужил свой страшный конец, потому что предался низким чувствам, «соблазнам здешнего мира». Но судьба и самого художника трагична. Его удел - страдания. Итальянская певица, исполнявшая партию Донны Анны, вызвала восторг и понимание у рассказчика - «странствующего энтузиаста» и осуждение публики за «чрезмерную страстность». Певица сливается со своим образом, буквально проживает свою роль на сцене и, не в силах уже отделиться от Донны Анны, умирает в агонии.

Трагическая обреченность высокого искусства особенно явственно звучит в заключительной сцене рассказа, где посетители гостиничного ресторана за общим столом равнодушно досадуют на умершую Анну, лишившую их возможности в ближайшее время услышать «порядочную оперу». Смерть певицы, ценой жизни исполнившей свою партию в «Дон-Жуане» Моцарта, является, в сущности, отражением судьбы гениального автора этой оперы. Гофман убежден, что служение искусству требует от его жрецов полной самоотдачи. Судьба художника - судьба трагическая. Он обречён на понимание немногих, ему неведом покой и редко уготована счастливая судьба. Только художнику, энтузиасту, дано воспарить над миром пошлости и обыденности, в котором правит расчет и здравый смысл [15, c.262].

Заключение

На основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Романтизм - метод отражения действительности, формировавшийся с конца XVIII в. и охвативший все явления культуры и искусства. Истоки романтизма можно проследить в предшествующих столетиях, как в области искусства, так и в области философии и общественной жизни. При всех национальных различиях романтизм имел единую философскую основу - субъективный идеализм: за основу оценки мира берутся только субъективные факторы.

Дон-Жуан - один из наиболее излюбленных образов мировой литературы (ему посвящено до 140 произведений). Цель жизни Дон-Жуана - любовь к женщине, для обладания которой обычно попираются человеческие и «божеские» законы.

В зависимости от времени и господствующих умонастроений и литературных течений образ Дон-Жуана преломлялся, обнаруживая различие между традиционным истолкованием образа и новой интерпретацией. Образ Дон-Жуана в одноименном романе Дж.-Г. Байрона совершенно пассивен. Вопреки мировой литературной традиции, изображавшей Дон Жуана волевой и активной личностью, и в полном противоречии с принципами построения характеров своих прежних героев, Байрон делает его человеком, неспособным противиться давлению окружающей среды. Во взаимоотношениях со своими возлюбленными (Юлия - замужняя дама, юная гречанка Гайдэ, русская императрица Екатерина II, турецкая султанша Гюльбея, английские великосветские дамы) Дон Жуан выступает в роли не соблазнителя, а соблазняемого. Возвышенные побуждения отнюдь ему не чужды, но он уступает им лишь в отдельных случаях. В целом же обстоятельства, как правило, сильнее Дон Жуана. Именно представление об их всемогуществе и становится источником иронии, проникающей во все поры байроновского повествования.

Э.Т.А. Гофман дает несколько иную интерпретацию образа Дон-Жуана в новелле «Дон-Жуан». Здесь он - баловень природы, одаренный проницательным умом, мощным и прекрасным телом, возвышенной душой; человек высшей породы, поднимающийся над обыденностью, пошлостью и косностью мира, - он рожден, чтобы побеждать и властвовать. Вечное стремление его к высокому, неопределенному направлено дьявольским искушением в сторону чувственной любви. Но горькое разочарование ждет Дон-Жуана на этом пути. Жизнь кажется пошлой и низкой. Обманувшись, он глумится над любовью, соблазняя женщин и разрушая их счастье. Это - месть неведомой силе, вложившей в человека жажду недосягаемого идеала. Дон-Жуан гибнет. Но для него была возможность спасения - любовь к донне Анне. Однако Гофман оправдывает Дон-Жуана «высшими» мотивами «гениальной личности», которой все позволено.

Романтическая интерпретация образа Дон-Жуана является отражением исторической действительности с одной стороны, с другой - изменением традиционного образа сквозь призму действительности романтической. Романтический образ Дон-Жуана разительно отличается от канонического образа. В изображении характера Дон-Жуана у авторов-романтиков ярко выражено чувство тоски по идеальному романтическому герою, - так реализуется принцип двоемирия - характерная черта романтизма как метода.

В целом, романтический Дон-Жуан - это, в первую очередь, жертва, причем в качестве губителя выступает общественное устройство, собственная глупость, погоня за чувственными наслаждениями или, напротив, чрезмерная пассивность и леность. Также отличительной чертой образа Дон-Жуана в интерпретации романтиков является изображение его как типичного представителя современной авторам эпохи.

Список использованных источников

жуан дон литературный романтический поэма

1. Байрон, Дж. Г. Собрание сочинений в 4-х томах. Т.1. / Дж.-Г. Байрон // М.: Правда, 1981. - 608 с.

. Гофман, Э.Т.А. Собрание сочинений в 6 томах. Т.1. Фантазии в манере Калло / Э.Т.А. Гофман // М.: Худож. лит., 1991. - 494 с.

. Берковский, Н.Я. Романтизм в Германии / Н.Я. Берковский // СПб.: Азбука-классика, 2011. - 512 с.

. Дубашинский, И.А. Поэма Байрона «Дон-Жуан»: [ Учеб. пособие для филолог. фак. пед. ин-тов] / И.А. Дубашинский // М.: Высшая школа, 1976. - 112 с.

. Дьяконова, Н.Я. Байрон в годы изгнания / Н.Я. Дьяконова // М: Правда, 1974. - 192 с.

. Дьяконова, Н.Я. Лирическая поэзия Байрона / Н.Я. Дьяконова // М: Правда, 1978. - 166 с.

. Елистратова, А.А. Байрон / А.А. Елистратова // М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1956. - 264 с.

. В мире Э. Т. А. Гофмана: [сб. ст.] / гл. ред. В. Н. Грешных. - Калининград: Гофман-центр, 1994. - 222 с.

. Гордеенок, Т. М. Грани романтического сознания: роль демонических сил в судьбе человека: (Новалис, Л. Тик, Г. фон Клейст, А. фон Шамиссо, Э. Т. А. Гофман) / Т. М. Гордеенок // Вестник Полоцкого государственного университета. Сер. A, Гуманитарные науки. - 2010. - № 1. - С. 140-145.

. Э. Т. А. Гофман: Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы : пер. с нем. / сост., авт. предисл., послесл. и вступ. текстов к разделам К. Гюнцель. - М.: Радуга, 1987. - 462 с.

. Карельский, А. В. Немецкий Орфей: беседы по истории западных литератур: главы из книги / А. В. Карельский ; публ. и вступ. А. Ботниковой, О. Вайнштейн // Иностранная литература. - 2006. - № 6. - С. 173-206.

. Козлова, Г. А. Гофман и зародноевропейская философия / Г. А. Козлова // Культурная жизнь Юга России. - 2008. - № 1. - С. 85-89.

. Моруа, А. Литературные портреты. Байрон / А. Моруа // М.: Терра - Книжный клуб, 1998. - 397 с.

. Ромм, А.С. Джордж Ноэл Гордон Байрон / А.С. Ромм // М.; Л.: Искусство, 1961. - 139 с.

. Сафрански, Рюдигер. Гофман / Рюдигер Сафрански ; [пер. с нем., вступ. ст. В. Д. Балакина]. - М. : Мол. гвардия. 2005. - 384 с.

. Сергеева, И. Буйство таланта / И. Сергеева // Чудеса и приключения. - 2008. - № 7. - С. 64.

. Сурков, А. А. Краткая Литературная Энциклопедия / под ред. А. А. Суркова. - М.: Советская энциклопедия, 1972 - . Т. 7. - 1972. - 457 с.

. Фридштейн, Ю. Г. Издательские планы. Взгляд из России: Мериме, Гофман и Петрарка / Ю. Г. Фридштейн ; беседу провела С. Силакова // Иностранная литература. - 2006. - № 7. - С. 249-253.

. Художественный мир Э. Т. А. Гофмана: [сб. ст.] / АН СССР, Науч. совет по истории мировой культуры; [редкол.: И. Ф. Бэлза и др.]. - М.: Наука, 1982. - 295 с.

Больше работ по теме: