О гносеологической природе феномена многозначности

 

О гносеологической природе феномена многозначности


Алексейчук І.С.


Феномен многозначности (полисемии) известен давно, но его традиционная интерпретация, как правило, дается несистемно и не раскрывает полностью внутреннюю структуру этого явления, его природу и этиологию [1 ,с. 135- 137;2,с. 196-205]. При этом существующие интерпретации многозначности, как правило, оторваны от закономерностей процесса познания и не соответствуют той роли, которую этот феномен выполняет не только в развитии языка, но и в процессе познания вообще. Говоря иными словами,без многозначности (понимаемой как способность лексической единицы иметь несколько значений одновременно) наша возможность производства нового знания была бы существенно снижена, а сам процесс генерации новых смыслов был бы более примитивным и качественно иным.

Следует отметить, что современная заниженная оценка роли многозначности отразилась даже на том, каким фрагментарным способом этот феномен к настоящему времени был исследован количественными методами. Так, в работе [2,с. І97] утверждается: «Большинство употребительных слов многозначно», в то же время в [ 1,с. 135] приводится количественная оценка многозначности в 25% от общего количества слов языка, но она основана на анализе лишь 300 слов, начинающихся на букву «А» в «Русском толковом словаре» В.В.Лопатина и Л.Е. Лопатиной и т.п.

Наши исследования закономерностей рационального познания и интерпретации гносеологической природы различных видов знаков [3;4;5;6;7;8] позволяют по-новому осмыслить природу и роль феномена многозначности. Такое осмысление и является целью данной статьи.

На первом этапе (для оценки доли многозначных слов в общем словаре русского языка) было выполнено выборочное исследование лексики «Словаря русского языка» С.И. Ожегова, содержащего 57 тысяч слов [9]. Выбор именно этого словаря был обусловлен тем, что из всего многообразия лексики современного русского литературного языка тезаурус данного словаря включает основной её состав, сложившийся к середине 40-х гг. XX в.

Для организации исследования была сформирована представительная выборка из 3858 слов, составленная по специальной процедуре. Такая выборка формировалась в несколько этапов. На первом этапе из 789 страниц текста словаря было отобрано 80 страниц. Совокупность этих 80 страниц формировалась следующим образом: для каждой буквы алфавита из сплошного массива страниц, содержащих описания слов, начинающихся на определенную букву, отбирались три полные страницы, находящиеся в начале, середине и конце массива. Исключение составили такие буквы (как, например, буква «Ю»), у которых количество полных страниц, содержащих словарные статьи, было меньше трех. В подобных случаях в выборку включались все полные страницы, содержащие статьи о словах, начинающихся на определенную букву.

Далее подсчитывалось общее количество слов, находящихся на выбранных 80 страницах. Количество слов на одной странице варьировалось от 32 до 64, а количество многозначных слов - от 6 до 19 слов на одну страницу. Таким способом было отобрано 3858 слов (из 57 тысяч слов, содержащихся в словаре), среди которых оказалось 974 многозначных слова. Таким образом, было установлено, что многозначные слова встречались в выборке в 25% случаев. Чаще всего это были двухзначные слова, реже - трехзначные, еще реже - 4 - х и т. д. На стр. 205 было выявлено слово «идти», имевшее рекордное количество значений - 25.

Характер распределения многозначных слов по страницам словаря подчинялся закону нормального распределения, т.е. случайным образом зависел от многих знаковых структур языка. Иначе говоря, проявление феномена многозначности не только не зависело от того, на какую букву начиналось многозначное слово, но также не зависело и от состава и от структуры этих многозначных слов.

Такие выводы, совместно с результатами наших предыдущих исследований [6;7;8], сформировали понимание того, что феномен многозначности, в основном, определяется особенностями мышления, а не семиотики, т е„ объект, демонстрирующий многозначность, является в первую очередь философским, а не семиотическим предметом анализа. Определяется это тем, что такой предмет анализа зависит от своей знаковой структуры случайным образом, в то время, как от особенностей мышления - закономерным образом. Подобное понимание основано на закономерностях спектра семантических целостностей, который был выявлен при построении авторской системы понятий познавательного процесса [3;4;5;6;7;8]. Сама эта система понятий была получена в конце 1990 - х гг. в результате анализа более полутора тысяч специальных текстов межпредметных коммуникаций в высшей школе. Процедура создания такой системы понятий подробно описана в работах [3;4]. По сути, в этих работах шла речь об обнаружении спектра состояний познающего рационального вербализованного мышления, состоящего из 16 устойчивых целостностей, 5 из которых оказались наиболее существенными и метастабильными [5]. Эти пять состояний можно рассматривать как своеобразный скелет познающего вербализованного мышления, который указывает на наиболее существенные этапы объективизации субъективной мысли. Для удобства такие пять состояний мысли были первоначально обозначены нами как сущности первого - пятого рода. В первом приближении их можно осмыслить как: откровение - подлинник (сущность первого рода); относительная истина - мнение (сущность второго рода); абсолютная истина - гипотеза (сущность третьего рода); многозначная истина - символ (сущность четвертого рода) и саморазвивающаяся идея (сущность пятого рода).

Сущности первого рода являлись продуктами процедур семантического синтеза, сущности второго рода - продуктами процедур обобщения, а сущности четвертого рода - продуктами умозаключений [5;7;8]. Позже выяснилось, что основная функция сущностей первого, второго и третьего рода состоит в осуществлении непосредственной связи познающего мышления с чувственно воспринимаемой средой. В то же время, основная функция сущностей четвертого и пятого рода состоит в осуществлении связи познающего индивида с социумом с помощью образов, которые уже существуют в языковом субстрате. Говоря иными словами, сущности четвертого и пятого рода, являясь продуктами суждений и умозаключений, реализуют, в основном, функции теоретического мышления. Именно особые состояния мышления, на которые указывает сущность четвертого рода, являются источником феномена многозначности в языках. Эти состояния, которые можно подвести под понятие «многозначная мысль», являются индикаторами особых, высокоразвитых состояния разнообразных понятий. Мысль, находящаяся в этих состояниях, может порождать качественно новые мысли, т.е. на основе «старых», уже известных понятий, в этих ментальных состояниях зарождаются качественно новые целостности (понятия).

Таким образом, более адекватно говорить, что многозначность не «отражает обобщенное воспроизведение действительности» [2,с.197], а обеспечивает это обобщение. Например, метафора (как один из наиболее часто используемых способов реализации многозначности), по своей сути, есть не столько «перенос наименования на основании сходства, аналогии, сравнения» [ 1,с. 137], сколько - есть результат расширения объёма уже сформировавшегося «старого» понятия и следствие генерации качественно нового смысла внутри этого «старого» понятия. Так, например, в эпоху Великих географических открытий хорошо известное европейцам «старое» понятие «Индия» прошло в своём развитии за несколько лет этап расширения (т.е. при практически неизменном концепте объём этого понятия увеличился за счет вновь открытых X. Колумбом островов Карибского бассейна). Качества «старого» понятия «Индия» не содержали запретов на подобное расширение, допускали его из-за того, что европейцы ощущали ограниченность своих знаний об Индии. При этом континент Америка (после открытия его X.Колумбом) чуть более десяти лет обозначался как «Индия». Таким образом, понятие «Индия» более десяти лет демонстрировало феномен многозначности, но об этом «переносе значения» никто из европейцев и не догадывался [7].

Внимательный анализ возникновения и развития множества т.н. «крылатых слов» позволяет убедиться в том, что многозначность, как феномен мысли, первична в процессе, который традиционно обозначается как «перенос значений». Сборники «крылатых слов» Г. Бюхмана (1822 - 1884), С.В. Максимова (1831 - 1901), Н.С. Ашукина (1894 - 1980) и др. дают богатый материал для этого. Возьмём, например, понятие «железный занавес», развитие которого специально исследовал В.Г. Костомаров [ 10,с. 116-117].

Впервые железный занавес, отделяющий театральную сцену от зрительного зала, был использован в Лионе в конце XVIII в. в противопожарных целях. Это устройство стало обязательным при постройке театральных зданий в течение последующего столетия, в результате чего появился технический термин «железный занавес», вобравший в себя результаты осмысления этого технического новшества. Как отмечают исследователи: «Почти одновременно с появлением технического термина «железный занавес» в ряде европейских языков (первоначально в театральной среде) развилось его переносное значение. Сначала выражение «железный занавес» фигурально применялось для характеристики психической изолированности, отрешенности от жизни. Во время первой мировой войны это выражение проникло и в публицистику. Им стали обозначать политическую изоляцию страны, политические и идеологические барьеры между народами» [ 10,с. 116].

Когда слова «железный занавес» впервые указали на первый железный занавес лионского театра конца 18 века, содержание соответствующего понятия находилось на уровне сущности первого рода, т.е. соответствовало мысли о единичном, уникальном и неповторимом событии. Ho как только в «эту реку удалось зайти дважды», т.е. как только это техническое новшество (железный занавес) было воспроизведено и обозначено вновь с помощью понятия «железный занавес», такая ментальная целостность вышла в своем развитии на качественно новый уровень развитого понятия - тот уровень, на который указывают сущности второго рода. Этот новый уровень основан на обобщении и его реализация невозможна без многозначного мышления. Качество уже сформированного понятия «вот этот железный занавес лионского театра» допускало расширение за счёт пополнения своего объёма новым театром, возможно расположенным и не в Лионе. Теоретически это качество сформированного ранее понятия «железный занавес» допускало существование у него новых признаков и состояний. Например, маленький занавес или большой, лионский или нет. Здесь для нас важно то, что меняющиеся контексты могли стимулировать появление новых ментальных структур лишь после проявления особого многозначного состояния мышления, которое одновременно могло бы мыслить лионский железный занавес и какой-то иной занавес.

Об этом можно сказать иначе: обобщение понятия реализуется как следствие проявления многозначности мышления, на которое и указывают сущности четвертого рода. Всякий раз, когда в новом городе строили новый театр с железным занавесом, понятие «железный занавес» проходило через процедуру расширения лишь благодаря тому, что феномен многозначности мышления в данном конкретном случае позволял это. В противном случае, такой новый железный занавес мог быть обозначен иным образом (например, как «противопожарный занавес в театре города Н.», отличающийся от лионского «железного занавеса» местом расположения, качеством изготовления, конструкцией и т.п.). Таким образом, развитие понятия «железный занавес» могло бы пойти иным семиотическим путем, иллюстрируя известное положение о том, что: «В языковых знаках всё стихийно, и их зарождение, и их функционирование, и их законченные структуры» [11,с.80].

Какой-либо иной вариант развития анализируемого понятия не был реализован, скорее всего, из-за того, что семема «железного занавеса» составлена на основе двух часто используемых чувственных образов («занавес» и «железный»), которые проявили себя более доминантными в сравнении с иными, конкурирующими образами.

Как было отмечено выше, параллельно с обобщением и расширением технического понятия «железный занавес», реализовывалась ещё одна линия развития этой ментальной целостности - психологическая. Произошло это потому, что вариации контекстов дополнили качество «старого» понятия «железный занавес» новыми степенями свободы, что и позволило этой целостности выйти на качественно новый уровень многозначности. Вследствие этого понятие «железный занавес» вышло на качественно новый виток своего развития - стало применяться для характеристики «психической изолированности и отрешенности ОТ ЖИЗНИ», HO использовалось лишь для характеристики феноменов театральной среды.

Очередной, качественно новый виток в развитии понятия «железный занавес» произошел во время первой мировой войны, когда это понятие стали использовать в газетах для обозначения «политической изоляции страны» и «политических и идеологических барьеров между народами». В XX в. такой политический смысл был расширен, особенно после Второй мировой войны, когда 5 марта 1946 г. У. Черчилль в своей известной речи в г. Фултоне заявил, что: «от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес» [ 10,с. 117]. В эпоху «холодной войны» понятие «железный занавес» использовалось, в основном, именно в политическом, а не техническом или психологическом смысле.

Таким образом, за два столетия понятие «железный занавес» прошло три витка в своём развитии (технический, психологический и политический), которые качественно отличались друг от друга. При этом размеры «занавеса» увеличились от нескольких метров до многих тысяч километров.

Для нашего анализа важно то, что:

1)Расширение объёма понятия на каждом новом витке своего развития основывалось на процессах, происходивших на предыдущих этапах (витках).

2)Понятийный метаболизм может иметь различную интенсивность. Tак для развития трех витков понятия «железный занавес» (технического, психологического и политического витков) потребовалось 2 столетия, для развития первого витка понятия «синдром выгорания» - почти столетие [ 12], а для развития первого витка понятия «человечество» - более полутора тысяч лет [13; 14]. В то же время понятие, например, «желтая пресса» прошло свой первый виток развития, основанный на феномене многозначности, менее чем за два года и до сих пор используется в смысле низкопробной, «падкой на всякого рода дешевые сенсации печати». Так в 1895 г. американский художник Р. Аутколт «поместил в ряде номеров нью-йоркской газеты «The World» серию фривольных рисунков с юмористическим текстом; среди рисунков был изображен ребенок в желтой рубашке, которому приписывались разные забавные высказывания. Вскоре другая американская газета - «New York Journal» -начала печатать серию аналогичных рисунков. Между этими двумя газетами возник спор из-за права первенства на «желтого мальчика». В 1896 г. Эрвин Уордмэн, редактор «New York Press», напечатал в своём журнале статью, в которой презрительно назвал обе конкурировавшие газеты «желтой прессой» « [ 10,с. 117].

Ясно, что цвет рубашки у мальчика на рисунках 1895 г. мог быть и иным, например красным, зеленым или голубым. И тогда в наше время «падкая на всякого рода дешевые сенсации печать» могла бы обозначаться не как «желтая» пресса, а как «красная», «зеленая» или «голубая». В настоящее время все три знака («красная», «зеленая» и «голубая» пресса) уже используются, ниша занята. А в 1895 г. всё могло сложиться иначе с «падкой на дешевые сенсации» печатью, если бы не случай с цветовым выбором художника Р.Аутколта. Вероятно, не лишним будет здесь замечание о том, что возможности существующих в настоящее время в языкознании теорий «переноса» значений не позволяют вырабатывать адекватные интерпретации подобных случаев динамического равновесия «хаоса и структуры», т.е. не позволяют объяснять механизмы равновесия случайного и закономерного в познании.

Как показывают наши оценки, выполненные выше, каждое четвертое понятие (т.е. более 14 тыс, понятий из их общего корпуса в современном русском языке) прошло минимум один раз процедуру логического расширения, продемонстрировав возможности феномена многозначности. К настоящему времени развитие менее 10% из этих 14 тысяч понятий можно проследить достоверно и подтвердить документально (работы, аналогичные [10] содержат описания не более 1,5 - 2 тыс, слов).

Таким образом, в среднем, каждое четвертое слово в общем словаре современного русского языка является многозначным. Такой широко распространенный феномен многозначности в первую очередь детерминирован закономерностями мышления, а не особенностями организации знаковых структур языка. Можно сказать иначе: расширение и обобщение понятий реализуются лишь в тех рамках, которые задаются многозначностью мышления. При этом суть феномена многозначности слова состоит не в переносе «наименования на основании сходства, аналогии, сравнения» [ 1,с, 137], а в проявлении особого многозначного состояния мышления (т.к. «перенос» значения осуществляет не знак, а мысль). Многозначность слова является результатом саморазвития мышления в социуме, что приводит к расширению объёмов «старых» понятий (т.е. ранее сформированных), а в последующем - к обобщению и генерации нового смысла внутри этих «старых» понятий. Таким образом, многозначность вначале формируется неявно и существует идеально, как возможность (на этапе расширения объема понятия). После этого такое расширение объема проявляется как обобщение и приводит к генерации нового смысла. При этом расширение объема понятия может рассматриваться как особый вид обобщения.


Список использованных источников

многозначность слово гносеологический

1.Современный русский литературный язык : Учебник / Под ред.

В.Г.Костомарова и В.И.Максимова. - М.: Гардарики, 2003. - 780 с.

2.Современный русский язык: Учебник для филолог, спец. ун-тов /

В.А.Белошапкова, Е.А.Брызгунова, Е.А.Земская и др. - 2-ое изд. - М.: Высш. шк., 1989. - 800 с.

3.Алексейчук И.С. Предмет высшей школы. Структура сущности и явления // Вісник Донецького університету. - 1998. - Сер. Б, Гуманітарні науки. - №1. - С,172-193.

4.Алексейчук И.С. Система понятий рационального познания // Наука. Релігія. Суспільство. - 2009. - №3. - С.184-191.

5.Алексейчук Н.С. Система понятий рационального познания. Часть 2. Виды сущностей // Наука. Релігія. Суспільство. - 2009. - №4. - С.10-15.

6.Алексейчук И.С. Общие состояния мысли в рациональном познании // Вісник Донецького університету. - 2009. - Сер. Б, Гуманітарні науки. - №2. - С.253-258.

7.Атексейчук Н.С. Особенности формирования понятий, суждений и умозаключений в структуре восхождения от абстрактного к конкретному // Гілея: науковий вісник: Збірник наукових праць. - K., 2010. - Вип.37. - С.284-291.

8.Алексейчук Н.С. Интерпретация гносеологической природы различных видов знаков // Гілея: науковий вісник: Збірник наукових праць. - K., 2010. - Вип.38.

9.Ожегов С.И. Словарь русского языка: Около 57000слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. - 18-е издание, стереотипное. - М.: Русский язык, 1986. - 797 с.

10.Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова: Литературные цитаты; Образные выражения. - 4-е издание. - М.: Художественная литература, 1988. - 528 с.

11.Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. - М.: Изд-во Московского ун-та, 1982. - 420 с.

12.Атексейчук И.С. Закономерности развития смысла научными социумами (на примере развития смысла понятия «синдром выгорания») // Наука. Релігія. Суспільство. - 2008. - №2. - С.232-238.

13.Андреева Т.О., Алексейчук І.С. Щодо ролі конкретизації поняття «людство» // Наукові записки Харківського військового університету. - 2002. - Вип. XIV.-С, 12-30.

14.Андреева Т.А., Алексейчук И.С. Основы концептуализации понятия «человечество» в текстах Древнего мира // Вісник Донецького університету. - 2004. - Сер. Б, Гуманітарні науки. - №1. - С.208-216.


О гносеологической природе феномена многозначности Алексейчук І.С. Феномен многозначности (полисемии) известен давно, но его традиционная интерпре

Больше работ по теме:

КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]

Скачать реферат © 2017 | Пользовательское соглашение

Скачать      Реферат

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ