Мотив двойничества и раздвоения личности на основе произведений Р.Л. Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда", Э.М. Ремарка "Черный обелиск" и Ч. Паланика "Бойцовский клуб"

 

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

"КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ"

(ФГБОУ ВПО "КубГУ")

Кафедра зарубежной литературы и сравнительного культуроведения

КУРСОВАЯ РАБОТА

Мотив двойничества и раздвоения личности на основе произведений Р.Л. Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда", Э.М. Ремарка "Черный обелиск", и Ч. Паланика "Бойцовский клуб"

Работу выполнила Савченко С.В.

Факультет романо-германской филологии курс 4

Специальность английская филология

Научный руководитель Ветошкина Г.А.

Нормоконтролер Волошина А.В.

Краснодар 2013

Содержание

Введение

1. Роберт Луис Стивенсон как представитель неоромантизма

1.2 Понятие неоромантизма

2. Эрих Мария Ремарк как представитель литературы потерянного поколения

2.1 Краткая биография Эриха Марии Ремарка

2.2 Литературы потерянного поколения

3. Чак Паланик в потоке современной литературы

3.1 Краткая биография Чака Паланика

3.2 Понятие "контркультура" в современной литературе

4. Понятия "двойничество" и "раздвоение личности" в истории литературы

5. Раскрытие тем двойничества и раздвоения личности на примере произведений

5.1 Рассмотрение темы раздвоения личности в повести Р.Л. Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда"

5.2 Тема двойничества и раздвоения личности в романе Э.М. Ремарка "Черный обелиск"

5.3 Раскрытие темы раздвоения личности в романе Ч. Паланика "Бойцовский клуб"

5.4 Сравнительный анализ произведений

Заключение

Список использованных источников

Введение

Данная работа посвящена теме раздвоения личности в потоке зарубежной художественной литературы. Тема будет рассмотрена на примере повести Роберта Луиса Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда", и романов Эриха Марии Ремарка "Черный Обелиск" и Чака Паланика "Бойцовский клуб". Данная тематика привлекала умы писателей во все времена - если внимательно проследить за ходом развития литературы, то можно заметить, что в течение многих столетий люди описывали противостояния главного героя не только с отрицательными персонажами или с окружающим миром, но и с самим собой, что породило теорию о парах двойников в текстах романов всех направлений литературы. В наше время тема двойничества более актуальна, так как раздвоение личности на психическом уровне есть доказанный факт; людей с подобным недугом можно наблюдать все чаще, и они представляют особый интерес в плане изучения развития и целостности личности. Этим объясняется выбор темы.

Выбранные для рассмотрения произведения касаются не только темы раздвоения личности, но и двойничества, что будет доказано в ходе рассмотрения теории литературы по касаемой тематике и анализа текстов.

Тема будет рассмотрена сначала через призму взглядов современных литературных критиков, будут выделены основные черты развития этой темы в истории литературы, а затем будет проведен тщательный анализ текстов, для того чтобы разобраться, как раздвоение личности проявляется в текстах произведений.

раздвоение личность ремарк паланик

1. Роберт Луис Стивенсон как представитель неоромантизма

1.1 Краткая биография

Роберт Луис Стивенсон родился 13 ноября 1850 года в Эдинбурге, в семье потомственного инженера, специалиста по маякам. При крещении получил имя Роберт Льюис Бэлфур. Учился сначала в Эдинбургской академии, затем - на юридическом факультете Эдинбургского университета, который окончил в 1875 году. В возрасте 18 лет отказался от слова Бэлфур в своём имени, а в слове Льюис изменил способ написания с Lewis на Louis (не меняя произношения).

Первая книга, "Пентландское восстание", вышла в 1866 году. Мировую славу писателю принёс роман "Остров сокровищ" (1883) - классический образец приключенческой литературы. Затем последовали историко-приключенческие романы "Принц Отто" (1885), "Похищенный" (1881), "Чёрная стрела" (1888), "Катриона" (1893), "Сент-Ив" (1897). Все эти романы отличаются сочетанием увлекательных авантюрных сюжетов, глубокого проникновения в историю и тонкой психологической проработки персонажей. Последний роман Стивенсона "Уир Гермистон" (1896), обещавший стать его шедевром, остался неоконченным. Стивенсон также является автором нескольких сборников рассказов.

Наряду с "Островом сокровищ" наибольшей известностью среди произведений Стивенсона пользуется психологическая повесть "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда" (1886).

На русский язык произведения Стивенсона переводили К. Бальмонт, В. Брюсов, И. Кашкин, К. Чуковский [3, c.12].

1.2 Понятие неоромантизма

Неоромантизм - течение в искусстве (прежде всего, в литературе) рубежа XIX-XX веков, возникающее как реакция на реалистические и натуралистические тенденции второй половины XIX века. В общем смысле слова может быть определён как возрождение литературных настроений первой половины XIX века в Европе. Может пониматься как ранняя фаза или одно из крыльев модернизма.

Неоромантизм возникает как реакция реализму и выродившемуся из него плоскому натурализму, связывающему творчество со всем данным в действительности, случайным, мелочным и внешним.

Неоромантическим движением с правом могло быть названо то широкое течение, которое представлено в живописи Беклином или импрессионизмом французских художников, в музыке Вагнером, в философии Ницше, в драме Ибсеном и Метерлинком, ДАннунцио и др., в поэзии Бодлером, Верленом, Метерлинком и прочими символистами, в прозе - Эдгаром По, Кнутом Гамсуном, Пшибышевским и т.д.

Все названные имена и многие другие в большей или меньшей степени ярко и определенно говорят нам о романтических стремлениях разбить рамки реализма, как были когда то изломаны узы классицизма. Неоромантики хотят дать простор мистическим и запредельным стремлениям души, тяготению ее и к неясному музыкальному началу, и к тайным силам ее взрывающим и потрясающим (дионисианство) и к безграничному революционному индивидуализму. В неоромантизме, наконец, как и в старом романтизме, переплелись и чисто революционные настроения в параллель бурному социальному брожению, и возрожденные общественно-реакционные устремления вроде голосов о мнимом "банкротстве науки" и возвращении к средневековому католическому миросозерцанию. Эти "неоромантические" черты в очень разнообразных сочетаниях указываются С.А. Венгеровым и для периода русской литературы, который характеризовался то как "декадентство", то как "модернизм" и особенно как "символизм", и обнимает собою примерно тридцатилетие 1890-1920, очень разнообразное и бурно протекавшее.

По-видимому, "символизм", как течение, давшее наиболее сильных и талантливых представителей, в будущей историко-литературной терминологии будет стоять все-таки центральным явлением среди этого "неоромантического времени". В целом, конечно, оно не сплошь окрашено "символизмом" Брюсова, Блока, Белого, Соллогуба и других. Под "неоромантизм" хотя и подойдут теми или иными сторонами блестящие продолжатели реалистического течения - как мечтательно меланхоличный Чехов и академический Бунин, бурный Максим Горький, фантастический Леонид Андреев, яркий, к народности тяготеющий Ремизов и т.п., но это совпадение едва ли полно. Необыкновенное разнообразие подобных сильных дарований все-таки плохо мирится с термином предлагаемым от времени, все-таки существенно отличного от нашего, когда не были так резко обострены все социально-экономические отношения. Может быть, целесообразнее было бы вместо эпохи русского "неоромантизма" говорить просто о новом классическом периоде русской литературы, подобно новому классическому периоду Пушкина, Лермонтова и Гоголя и новом классическом периоде реалистического бытового романа и драмы.

Неоромантизм оказался очень плодотворным литературным направлением. В ХХ веке продолжают создаваться неоромантические произведения ("Одиссея капитана Блада" Р. Сабатини и "Наследник из Калькутты").

На формирование неоромантизма оказала значительное влияние философия Ницше и Шопенгауэра, поэтому в центре неоромантического произведения часто стоит личность особой силы, в которой авторы подчёркивали одну яркую черту характера (например, Данко и Ларра из рассказа А.М. Горького "Старуха Изергиль", капитан Немо из романов Жюля Верна, Мартин Иден из одноимённого романа Джека Лондона) [5, c.10].

Среди ярких представителей неоромантизма за рубежом - такие писатели, как Джозеф Конрад, Джек Лондон, Майн Рид, Рафаэль Сабатини, Жюль Верн, Роберт Стивенсон, Герман Гессе.

2. Эрих Мария Ремарк как представитель литературы потерянного поколения

2.1 Краткая биография Эриха Марии Ремарка

Эрих Мария Ремарк родился в 1898 г. в Оснабрюке в семье переплетчика. Прошел войну рядовым солдатом. В 1928 г. вышел его первый роман о первой мировой войне "На западном фронте без перемен". В этой книге с большой полнотой и художественной проникновенностью воплотилось непосредственное восприятие страшных будней войны, таких, какими их испытали люди "потерянного поколения". Она принесла Ремарку мировую известность. Следующий роман "Возвращение" (1931) был посвящен первым послевоенным месяцам. В нем в еще большей степени проявилось безысходное отчаяние, безнадежная тоска людей, не знавших, не видевших пути, чтобы вырваться из бесчеловечной, бессмысленно жестокой действительности; в нем проявилось, вместе с тем, отвращение Ремарка ко всякой политике, в том числе и революционной.

Когда он был в эмиграции, был издан роман "Три товарища" (1938). В 1941 г. вышли романы "Люби своего ближнего" и "Флоттзам" о жизни эмигрантов-антифашистов. Той же теме посвящен роман "Триумфальная арка" (1946). В книгах "Время жить и время умирать" (1954) - о второй мировой войне и "Черный обелиск" (1956) - о годах инфляции - все внятней и отчетливей ощущается целеустремленная, непримиримая ненависть писателя к фашизму и милитаризму.

Появление романа "На Западном фронте без перемен" ставит Ремарка в ряд писателей, которые представили изображение войны как потерю иллюзий и гибели целого поколения (Хемингуэй, Олдингтон, Фицджеральд). Это произведение во многом автобиографично, главный герой Пауль Боймер, поддавшись пропаганде, уходит на фронт вместе со своими друзьями Мюллером, Кроппом, Леером, Кеммерихом. Наивный молодой человек проходит тяжелейшую дорогу утраты друзей, в грязных окопах он теряет восторженное стремление защищать "счастье народа" [4, c.251].

"Черный обелиск" необычайно насыщен автобиографическим материалом, книга не имеет четкого сюжетного стержня, в ней сравнительно мало действия, основную ткань романа составляют размышления, диалоги. Такое композиционное построение вытекает из задачи переосмыслить путь, которым шла между двумя мировыми войнами немецкая интеллигенция, поставить вопрос о самом смысле и цели человеческого бытия.

2.2 Литературы потерянного поколения

Литература потерянного поколения как отдельный вид или жанр сложилась в первой половине XX века. Взлет ее приходится на 1929 г. - в этом году вышли романы "Смерть героя" Олдингтона, "Прощай, оружие" Э. Хемингуэя и "На западном фронте без перемен" Э.М. Ремарка. Писатели потерянного поколения точно передавали настроения людей, прошедших Первую Мировую войну.

Термин "потерянное поколение" приписывают Гертруде Стайн. Впоследствии был упомянут в романе Э. Хемингуэя "Праздник, который всегда с тобой": "Когда мы вернулись из Канады и поселились на улице Нотр-Дам-де-Шан, а мисс Стайн и я были ещё добрыми друзьями, она и произнесла свою фразу о потерянном поколении. У старого "форда" модели "Т", на котором в те годы ездила мисс Стайн, что-то случилось с зажиганием, и молодой механик, который пробыл на фронте последний год войны и теперь работал в гараже, не сумел его исправить, а может быть, просто не захотел чинить её "форд" вне очереди. Как бы там ни было, он оказался недостаточно sérieux, и после жалобы мисс Стайн хозяин сделал ему строгий выговор. Хозяин сказал ему: "Все вы - génération perdue!"

Вот кто вы такие! И все вы такие! - сказала мисс Стайн. - Вся молодёжь, побывавшая на войне. Вы - потерянное поколение" [7, c.32].

Так называют на Западе молодых фронтовиков, которые воевали между 1914 и 1918 годами, независимо от страны, за которую они воевали, и вернулись домой морально или физически искалеченными. Также их называют "неучтёнными жертвами войны". Вернувшись с фронта, эти люди не могли снова жить нормальной жизнью. После пережитых ужасов войны всё остальное казалось им мелочным и недостойным внимания. Именно эту тему берут за основу писатели потерянного поколения. Представители оного являются центральными в их романах. То, как они борются в послевоенном мире и как выживают в хаосе и разрухе, является темой и основной идеей большинства романов, посвященных этой теме.

3. Чак Паланик в потоке современной литературы

3.1 Краткая биография Чака Паланика

На сегодняшний день Чак Паланик является одним из самых известных и успешных авторов в рамках направления контркультуры. Его первым изданным романом был "Бойцовский Клуб", однако до него он написал два произведения - "Бессонница" (часть его была позже использована в "Бойцовском клубе") и "Невидимки" (издан уже после оглушительного успеха первого романа). Мировая известность пришла к писателю после выхода "Бойцовского клуба", хотя роман все же был написан, по словам писателя, в более антисоциальном стиле.

Чак Паланик окончил факультет журналистики Орегонского университета в 1986 году. Некоторое время писал для местной газеты в городке Юджин, штат Орегон. В 1988 году бросает журналистскую деятельность, становится волонтером в приюте для бездомных, а позднее и в хосписе, и именно моменты из этого периода его жизни найдут свое отражение в "Бойцовском клубе".

Когда Паланику было около 35 лет, он увлекся писательской деятельностью. К этому его подтолкнули на курсах писательского мастерства Тома Спаунбауэра. Именно он повлиял на лаконичный стиль будущего писателя. На некоторое время Паланик разочаровался в писательстве, так как его первые романы не хотело издавать ни одно издательство, считая их слишком возмутительными. (Особенно примечательно, что один из отвергнутых романов "Невидимки", который был опубликован после "Бойцовского клуба", позже просто сметали с полок магазинов). "Бойцовский клуб" был написан "в отместку" за то, что его первые романы не были приняты издательствами. Тем не менее, он был опубликован в 1996 году и имел оглушительный успех; в 1999 роман был экранизирован. Фильм, хоть и провалился в прокате, позже был признан культовым.

Текст романа довольно-таки сложен для перевода, так как Чак Паланик пишет своеобразно - предложения рваные, короткие, простые, но не рубленые, а вполне полноценные, со своей завершенной мыслью. Все фразы характерны для разговорной речи, что, в общем-то, неудивительно - повествование ведется от первого лица, и весь роман - это внутренний монолог главного героя. Основные мотивы, проходящие через всю книгу, это мотивы страдания, смерти и связанной с нею безысходностью. Помимо этого текст романа пропитан цинизмом и насмешками над современным устройством общества - все-таки Паланик в первую очередь писал сатирический роман, в котором высмеивал нашу эпоху и наши ценности. Именно поэтому при переводе его на русский язык важно не забыть о посыле автора и сохранить циничную ноту на протяжении всего текста романа, иначе из сатиры над современностью он неизбежно превратится в психологический и антисоциальный трактат. В этом плане лучшим переводом на русский язык является работа Ильи Кормильцева [4, c.301].

3.2 Понятие "контркультура" в современной литературе

Понятие "контркультура" было выдвинуто американским социологом Т. Роззаком для презентации новой молодежной субкультуры, формировавшейся на волне массовых молодежно-студенческих движений, развернувшихся изначально в США и ведущих странах Западной Европы в 50-х гг. XX века. Будучи порождением социокультурной динамики развитого индустриального общества Запада, контркультура ознаменовала собой поиск адекватных модернизации общества и цивилизации в условиях НТП и глобальных проблем современности ценностных приоритетов [2, c.42].

В литературе же контркультура это жанр, в котором отрицаются ценности доминирующей культуры, а также ставятся во главу угла чувственно-эмоциональное переживание бытия, находящееся за рамками умозрительно-логических методов познания. Литература контркультуры ставит также под сомнение взгляды и приоритеты современной культуры. В связи с этим литература данного направления не всегда может быть принята спокойно. Зачастую выпуски романов сопровождаются шумихой, но в большинстве своем становятся бестселлерами.

4. Понятия "двойничество" и "раздвоение личности" в истории литературы

Двойничество - в широком смысле - архетип культуры и структура художественного языка, в которой образ человека корректируется одним из исторических вариантов бинарной (дуальной) модели мира. Реализуется в повествовании, где являет себя не только на уровне фабулы-истории в виде определенной системы персонажей-двойников, но и на уровне сюжета и жанра. Двойничество представляет собой своеобразную "минимальную" модель социума - один/другой, фиксируя как сходство/различие, так и способ связи агентов пары. Архетип двойничества возникает в архаическом мифе. Его корни обнаруживаются как в так называемых "близнечных мифах", так и в древнем комплексе "демиург/трикстер". Двойничество весьма широко распространено в искусстве и литературе от архаики до наших дней. Внутри художественной структуры двойничества литература осваивает социальную действительность, сопрягая ее с универсальной оппозицией "жизнь/смерть". Практически все сюжеты, где фигурируют двойники, связаны с темой смерти, которая может выступать как основной мотив ("Удивительная история Петера Шлемиля" Шамиссо), или быть фоном, как в "Двенадцатой ночи" В. Шекспира, где предполагаемая смерть одного из близнецов является исходной точкой сюжета.

В литературе существует несколько видов двойничества. Двойники могут отличаться друг от друга по:

) происхождению;

) мировоззрению;

) отношениям друг к другу;

) реализации своей личности в сюжете;

) жанровыми моделями.

Основных типов пар всего три:

) двойники-антагонисты;

) карнавальные пары;

) близнецы.

Тип двойников-антагонистов самый распространенный. Его расцвет приходится на эпоху романтизма. Двойники в этой паре вступают в жесткую конфронтацию друг с другом; различие их социальных положений и мировоззрений еще более контрастирует на фоне их связи. Особенно важны общие корни в происхождении героев: чаще всего двойниками являются братья, однако в литературе реализма и романтизма двойники уже редко имеют родственные связи (Онегин и Ленский в "Евгении Онегине" А.С. Пушкина), а в современной литературе антагонизм и вовсе основывается на борьбе темного и светлого начал внутри одного индивида, а их общее происхождение делает проблему взглядов и убеждений еще более острой.

Карнавальные пары двойников - это неантагонистический вид двойничества. Этот тип представляет собой не расколотый, а напротив, единый социум, как в положительном (Робинзон Крузо и Пятница Д. Дефо), так и в отрицательном ключе (Фауст и Мефистофель И. Гете). Отношения двойников этого типа основаны на патронаже - один повелевает другим. Однако если в антагонистических парах господствует идея уничтожения одного двойника другим, то в карнавальных парах напротив, герои поддерживают друг друга и никогда не умирают одновременно. Обычно патронируемый переживает своего патрона.

Близнечный тип двойничества самый сложный в плане теории, так как обособился он сравнительно недавно, однако, по утверждениям литературных критиков, имеет русский генезис. Основной чертой данного типа является то, что двойники отличаются друг от друга лишь внешне, их различие зачастую обманчиво, так как внутренне они похожи, и оба двойника выступают как противоборствующая сила перед социумом, который представляется в произведении чем-то безликим. Близнецы предстают как модель общей судьбы в ее негативной оценке. Яркими примерами близнечных пар являются Рогожин и Мышкин в "Идиоте" Ф. Достоевского, Герман и Феликс в "Отчаянии" В. Набокова, а также главные герои повести Н. Гоголя об Иване Ивановиче и Иване Никифоровиче.

О генезисе двойников писала еще О.М. Фрейденберг. Происхождение двойничества она связывает с мифологией. В своей монографии "Поэтика сюжета и жанра" она освещает эту проблему. Говоря о ней, Фрейденберг указывает, что двойничество возникло в анимистический период, когда душа/дух человека считалась/ся его двойником. А упоминая героев греческого романа, она указывает, что в представлении древних зверь, с которым борется герой человек, является его двойником. При этом двойничество реализуется в сюжетной функции животного: зверь выступает как образ, воплощающий в себе мотив смерти или избавления от смерти основного героя. Будучи более ранней исторической ипостасью персонажа, зверь метафорически относится к миру смерти, являясь двойником героя именно в этом мире. Другими словами двойник-зверь имеет ту же природу, что и двойник-душа [1, c.7].

Рассуждая о семантике двойника, Фрейденберг еще больше делает акцент на связь двойнической пары со смертью. Она пишет: "Сперва герой двоичен, затем его вторая часть, брат или друг, становится самостоятельной. Смертный герой остается в преисподней, а победитель смерти выходит снова на свет и живет". Фрейденберг приводит в качестве примера к этому утверждению Геракла и его смертного брата Ификла, Ахилла и умирающего Патрокла, Гильгамеша и его умершего друга Энкиду (ссылка А/С,

). Автор так же указывает, что двойником, ушедшим в мир иной, является либо слуга, либо раб, что отчасти соответствует правде. Однако она также указывает, что умирающий двойник, как правило, шут или глупец, что далеко не всегда можно наблюдать в произведениях, связанных с двойничеством. Как яркий пример вполне подходит уже упомянутая пара Гильгамеш/Энкиду, где умирающий двойник (Энкиду) был лучшим другом царя Гильгамеша, давал ему советы и отличался мудростью, несмотря на не совсем человеческое происхождение. То же самое касается персонажей произведений, выбранных для рассмотрения темы в данной работе: пары Джекил/Хайд, Женевьева/Изабелла и Рассказчик/Тайлер отличаются тем, что оба представителя каждого тандема не лишены разума и имеют свойство затуманивать ум другой своей половине пространными рассуждениями, которые, стоит признать, не лишены смысла. И Хайд, и Изабелла, и уж тем более Тайлер имели огромное воздействие на второго представителя пары, однако есть нечто, что их всех объединяет: несмотря на усилия, в итоге они погибли. То есть настоящая личность в любом случае одерживает верх. Ибо именно она изначально запрограммирована в сознании человека с рождения, и какая бы личность ни появлялась "по соседству" с изначальной, ей все равно суждено быть уничтоженной, а порой и забытой.

Эта теория прослеживалась во все века и эпохи. И для того чтобы доказать это, здесь будут приведены подробные анализы текстов, связанных этой тематикой. Для анализа были выбраны следующие произведения: Р.Л. Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда", Э.М. Ремарка "Черный обелиск", Ч. Паланика "Бойцовский клуб".

5. Раскрытие тем двойничества и раздвоения личности на примере произведений

5.1 Рассмотрение темы раздвоения личности в повести Р.Л. Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда"

Когда идет речь о раздвоении личности персонажей зарубежной литературы, то зачастую первое произведение, которое приходит в голову, это повесть Стивенсона о докторе Джекиле и мистере Хайде. Но если мы говорим о "стандартном" раздвоении, то есть о психической болезни как таковой, то пример героев Стивенсона будет не совсем удачным. Рассматривать это произведение любопытно с точки зрения философии, ибо автор дает прямые намеки в тексте на то, что природа человека двойственна и в каждом из нас заключено две личности - светлая и темная, но которая из них в итоге возымеет верх - зависит только от нас. Таким образом, можно утверждать, что в повести мы натыкаемся на не совсем раздвоение личности (шизофрению) в традиционном понимании. Доктор Джекил не болен. Он прекрасно осознает, что мистер Хайд - вторая сторона его личности и сам пытается от нее избавиться, в то время как шизофреники в большинстве не понимают, что имеют дело не с другими людьми, а c cамими собой внутри одного сознания.

Большое количество информации можно почерпнуть из последней главы повести, которая носит название "Исчерпывающее объяснение Генри Джекила". В ней сам герой объясняет, что же послужило появлению мистера Хайда - предпосылки были еще до принятия им микстуры. Например: "Худшим же из моих недостатков было всего лишь нетерпеливое стремление к удовольствиям, которое для многих служит источником счастья; однако я не мог примирить эти наклонности с моим настойчивым желанием держать голову высоко и представляться окружающим человеком серьезным и почтенным", [8, c.92] - на самом деле вне контекста эти слова совершенно не дают никакой подсказки к тому, что далее герой начнет испытывать муки раздвоения личности. Это выражение Генри Джекила - всего лишь констатация факта того, что и так известно многим: у каждого человека есть сомнения по поводу его действий, каждый из нас понимает, что что-то плохо и этого не стоит совершать, но именно запретное и манит больше всего. Однако именно этими словами автор доказывает двойственность человеческой природы: далеко не каждый может противостоять соблазнам, но в то же время понимать, как это привлекает интерес. Доктор Джекил был одним из тех, кто не совершал слишком необдуманных поступков, на фоне других, погрязших в своих грехах, людей он был чище, но все же сокрушался больше них.

"Немало людей гордо выставляли бы напоказ те уклонения со стези добродетели, в которых я был повинен, но я, поставив перед собой высокие идеалы, испытывал мучительный, почти болезненный стыд и всячески скрывал свои вовсе не столь уж предосудительные удовольствия" [8, c.93] - даже несмотря на то, что его действия были менее предосудительны, чем действия других людей, он все равно размышлял по поводу своей порочности. То есть Генри Джекил был не самый грешный из окружающих людей, он прекрасно понимал, что делал и сокрушался в своих действиях, и даже прекрасно осознавал, что другие люди совершают более постыдные поступки, и они даже не считают, что делают что-то из ряда вон, просто наслаждаются своими поступками.

"Но, несмотря на мое постоянное притворство, я не был лицемером: обе стороны моей натуры составляли подлинную мою сущность - я был самим собой и когда, отбросив сдержанность, предавался распутству, и когда при свете дня усердно трудился на ниве знания или старался облегчить чужие страдания и несчастья" [8, c.94] - это предложение еще раз показывает, насколько двойственна человеческая натура сама по себе. Джекил прекрасно понимал, что он делал, мог отличить хорошее от плохого, система ценностей в понимании была такая же, как у большинства людей, которые живут согласно правилам морали. Однако герой не просто осознает, что в нем присутствуют две сущности, он разделяет их, что любопытно, на нравственную и интеллектуальную, будто бы подчеркивая: человек, ограничивающий свои действия нормами морали, не может мыслить широко и затрагивать абсолютно любые области жизни, и наоборот - интеллектуал редко орудует нравственностью в своих помышлениях. Осознав это, Генри Джекил загорелся мыслью разделить эти две сущности, чтобы познать их в полной мере.

Интересно, что Стивенсон в этой повести говорит словами героя, что каждая из сущностей человека имеет свою внешность. И если их разделять между собой по принципу доктора Джекила, то нравственная сторона выглядит чище, здоровей, красивей, а интеллектуальная, которая жаждала в свою очередь развлечений и убийств, была низкого роста, неприятна на вид, уродлива - так выглядел мистер Хайд. Вот как его описывает Энфилд: "Его наружность трудно описать. Что-то в ней есть странное… что-то неприятное… попросту отвратительное. Ни один человек еще не вызывал у меня подобной гадливости, хотя я сам не понимаю, чем она объясняется. Наверное, в нем есть какое-то уродство, такое впечатление создается с первого же взгляда, хотя я не могу определить отчего" [8, c.25]. Ощущения Аттерсона очень схожи с впечатлениями Энфилда: "Мистер Хайд был бледен и приземист, он производил впечатление урода, хотя никакого явного уродства в нем заметно не было, улыбался он крайне неприятно, держался с нотариусом как-то противоестественно робко и в то же время нагло, а голос у него был сиплый, тихий и прерывистый - все это говорило против него, но и все это, вместе взятое, не могло объяснить, почему мистер Аттерсон почувствовал дотоле ему неизвестное отвращение, гадливость и страх" [8, c.34]. Поразмыслив подобным образом, Аттерсон задается логичным вопросом: "Или все дело просто в том, что чернота души проглядывает сквозь тленную оболочку и страшно ее преображает?" [8, c.35]. Примерно такую же теорию мы видим у Ремарка: он тоже упоминает, что при раздвоении личности у каждой стороны имеется как бы своя внешность, и что положительная сторона более привлекательна, в то время как негативная выглядит более отталкивающе. Только у Стивенсона эта деталь проявляется еще более ярко; писатель использует скорее гротеск для выражения своей мысли: Хайд слишком уродлив, Джекил очень благороден и силен. Описание внешности Хайда резко разнится с описанием Джекила: "Доктор Джекил не был исключением из этого правила, и теперь, когда он расположился по другую сторону камина - крупный, хорошо сложенный, моложавый мужчина лет пятидесяти, с лицом, быть может, не совсем открытым, но, бесспорно, умным и добрым, - вы легко заключили бы по его взгляду, что он питает к мистеру Аттерсону самую теплую привязанность" [8, c.37]. Благодаря приему антитезы автор показывает нам сильный контраст между двумя личностями внутри одного человека. Остается задаться вопросом: как столь разные индивидуумы смогли соседствовать внутри одной головы и даже договариваться, не вступая в открытый конфликт между друг другом на протяжении довольно-таки длительного времени?

Как уже было упомянуто, раздвоение личности у доктора Джекила не совсем стандартное. Оно вызвано не течением болезни - шизофрении, а насильно проявлено с помощью микстур. Таким образом, можно сказать, что герой сам вызвал у себя подобную болезнь, совершенно не думая о последствиях. Ведь освобождая Хайда, Джекил и не подозревал, что начнет вытворять его второе "Я". Это еще раз доказывает, что герой руководствовался лишь научным любопытством, не размышляя о том, к чему приведут действия Хайда.

Важно заметить еще одну вещь. Выпустив Хайда, Джекил сказал: "С первым же дыханием этой новой жизни я понял, что стал более порочным, несравненно более порочным - рабом таившегося во мне зла, и в ту минуту эта мысль подкрепила и опьянила меня, как вино" [8, c.41]. Это высказывание героя позволяет сделать следующие выводы: добрая/светлая/нравственная сторона дает свободу действий, но человек, руководствуясь нормами морали, устанавливает для себя правила поведения и сам, по своей воле ограничивает свои действия, прекрасно понимая, что хорошо и плохо. Злая/темная/интеллектуальная сторона человека наоборот - подчиняет себе волю человека, заставляя его делать то, что хочет она, при этом абсолютно не стесняя себя в действиях. Вторая сторона личности делает то, что считает нужным. Но именно эта свобода действий как раз-таки опьяняет своих размахом - человека подкупает то, что ему позволено делать все, что угодно без ограничений. И именно эта мнимая свобода сводит героя с ума, и дает все больше воли для действий темной стороны.

Тем не менее, у Джекила есть свое объяснение тому, почему Хайд выглядел и вел себя так: "Зло в моей натуре, которому я передал способность создавать самостоятельную оболочку, было менее сильно и менее развито, чем только что отвергнутое мною добро. С другой стороны, самый образ моей жизни, на девять десятых состоявшей из труда, благих дел и самообуздания, обрекал зло во мне на бездеятельность и тем самым сохранял его силы. Вот почему, думается мне, Эдвард Хайд был ниже ростом, субтильнее и моложе Генри Джекила" [8, c.46]. Все его слова еще раз подтверждают, почему Хайд так сильно отличался от Джекила. Размышление доктора не лишено логики: всю свою сознательную жизнь Генри Джекил был благочестивым и мирным человеком, который совершал только добрые деяния, он взращивал добро внутри себя, обделяя злую свою натуру вниманием и не оставляя для нее места в своей душе. Поэтому становится понятным резко негативное и поражающее своей жестокостью поведение Хайда, а также его уродливость. Но что интересно в рассуждениях Джекила, так его отношение к Хайду как к себе настоящему, он говорит: "И все же, увидев в зеркале этого безобразного истукана, я почувствовал не отвращение, а внезапную радость. Ведь это тоже был я. Образ в зеркале казался мне естественным и человеческим" [8, c.49]. Здесь он рассуждает уже, скорее, не как доктор, а действительно как больной с раздвоением личности. Они тоже не воспринимают свою вторую личность негативно, вообще не относясь к ней как ко второй личности, а просто как к существующему рядом с ними другому человеку. Однако Джекил, как мы выяснили, не болен. Перевоплощаясь из одного человека в другого, он сохраняет оба разума раздельно и даже мыслит достаточно трезво, чтобы в итоге осуществить план по уничтожению Хайда. Эта основная черта отдаляет Джекила и Хайда от остальных объектов рассмотрения в данной работе. Здравость его ума доказывает и то, что со временем Джекил понимает, что Хайд, хоть и является второй стороной его личности, это не он сам: ""Он", говорю я - и не могу написать "я". В этом исчадии ада не было ничего человеческого, в его душе жили только ненависть и страх" [8, c.51]. Джекил пережил достаточно горьких моментов в обличье Хайда, чтобы понять: не всегда та наша скрытая внутренняя сторона это мы сами. Зло, выпущенное наружу, это просто воплощение чистого зла, а не нас самих. Оно будет совершать нелицеприятные действия, уничтожать и убивать просто из желания это делать, просто потому, что это зло по своей натуре, а не потому, что оно принадлежит конкретно нам.

5.2 Тема двойничества и раздвоения личности в романе Э.М. Ремарка "Черный обелиск"

Так как мы выяснили, что роман Э.М. Ремарка "Черный Обелиск" относится к литературе потерянного поколения, то вовсе не удивительно, что теме двойничества и раздвоения личности автор уделяет мало времени и места в сюжетной линии. Ремарк не делает на этом акцент. Однако, так как героиня, страдающая от этого недуга, является близким человеком для главного героя - Людвига, то это, несомненно, влияет и на его мировосприятие, и на развитие сюжета в целом.

От раздвоения личности в романе страдает девушка по имени Женевьева Терговен. Ее вторую личность зовут Изабелла, и по ходу сюжета эта личность доминирует: когда бы Людвиг ни приходил к девушке, она обыкновенно была Изабеллой, Женевьевой же она становилась при нем достаточно редко. Эти две личности разительно отличаются друг от друга, причем не только психологически (что будет рассмотрено в этой работе), но и внешне, на что указывает автор: "Лицо у нее худое, и на нем выделяются только глаза и рот. Глаза серо-зеленые, очень прозрачные, а губы темно-алые, словно она чахоточная или густо их накрасила. Но глаза ее могут вдруг стать плоскими, тускло-серыми и маленькими, а губы - тонким и горестно поджатыми, как у старой девы, которая так и не вышла замуж. Когда она такая, она - Женни, недоверчивая и несимпатичная особа, которой никак не угодишь, а когда она другая - это Изабелла" [6, c.21].

Как видно из описания, смена психологического состояния всегда сопровождалась изменениями во внешности. Изабелла - кроткая, милая, спокойная девушка, поэтому и лицо ее было симпатичней для главного героя. Женни же - натура резкая, грубоватая, Людвиг не одобрял ни ее поведения, ни ее слов, ни рассуждений.

Самая интересная деталь: в зависимости от того, кем она являлась, она по-разному относилась к Людвигу; Изабелла и Женевьева воспринимали его как двух разных людей: "При имени "Рольф" я вздрагиваю. К сожалению, Изабелла частенько меня так называет. Ведь она и себя и меня принимает за кого-то другого, притом не всегда за одно и то же лицо. То я Рольф, то Рудольф, а однажды появился еще какой-то Рауль. Рольф - это, видимо, некий скучный покровитель, я терпеть его не могу; Рауль - что-то вроде соблазнителя; но больше всего я люблю, когда она называет меня Рудольфом, - тогда она становится мечтательной и влюбленной. Мое настоящее имя - Людвиг Бодмер - она игнорирует. Я ей часто повторяю его, но она просто не желает считаться с ним" [6, c.23].

Примечательно, что ее восприятие Людвига во многом зависит от ее настроения. Если она в духе, готова мечтать и говорить о любви, то Людвиг становился для нее Рудольфом. Рольфом он был, когда девушка была немного не в себе, злилась на него или на себя, или даже на весь окружающий мир; Рольфа она воспринимала как не очень приятного человека, с которым можно лишь поболтать, но не открывать свою душу. Но кого бы Изабелла ни видела в лице Людвига, подсознательно она понимала, что это все образы из ее воображения, а парень, сидящий перед ней, явно не тот, кого она себе представляет, но ей все же хочется видеть на его месте кого-то другого, кого-то из ее сновидений или, возможно, из прошлой жизни. Это можно подтвердить ее словами: "Ты не Рудольф, и ты не Рольф. Но и не тот, за кого ты себя принимаешь" [6, c.24]. Изабелла словно видит его душу насквозь, ведь она абсолютно права: Людвиг - не Рольф, не Рудольф, и не Рауль, и даже не Людвиг Бодмер. Бодмер кроется внутри его души, спрятанный от чужих глаз, и мужчина никому его не показывает. На виду у всех, его друзей и знакомых, он - слегка язвительный и саркастичный мужчина, любящий злые шутки, не всегда тактичный. Он пытается скрыть свои душевные раны от чужих глаз, и для него очень важно не показать другим, как он в душе страдает, чтобы никто не посмел воспользоваться его шатким душевным состоянием и сделать еще больнее. Но иногда черты настоящего Людвига, спрятанного внутри, проскальзывают наружу - обидчивость, негодование, возмущение современным строем, излишняя ранимость. Но Людвигу удается держать себя в руках и он быстро приходит в себя, поэтому никому не удалось выявить эту его натуру. Никому, кроме Изабеллы.

Изабелла/Женевьева - единственная, кто видит настоящего Людвига, причем не потому, что он показывает свою истинную натуру при ней, нет, от нее он тоже это тщательно скрывает, но потому, что сама страдает тем же недугом, что и он, только в более ярко выраженной форме. Таким образом, можно сделать вывод, что Бодмер тоже страдает раздвоением личности, но только не клинической его формой: это раздвоение - вынужденное и четко осознаваемое им самим, поэтому не носит характер душевного расстройства. Бодмер ясно понимает, что он делает - скрывает свою настоящую личность от остальных, он осознает, что прячет ее, не хочет, чтобы другие видели ее, по причинам, описанным выше. Таким образом он не является больным, его психика не расстроена, он вполне здоров с врачебной точки зрения. Но здоровы ли его душа и сердце?

Не раз выражалось мнение, что люди, страдающие психическими недугами, мыслят совершенно иначе, чем люди здоровые в этом плане. Причем их мысли в большинстве случаев гораздо глубже, чем мысли обычных людей, они видят то, что другим недоступно. В случае с Изабеллой этот факт подтверждается не единожды.

Наедине с Людвигом/Рудольфом/Рольфом девушка часто произносила любопытные вещи, которые порой даже сам мужчина понять не мог, но все равно находил в них что-то необыкновенное. Например:

" - <…>Светила луна - не такая, как вон та - багровая, тревожная, которая лжет, нет, другая - прохладная, ясная, ее пить можно.

<…> А как же можно пить луну, Изабелла?

С водой. Очень просто. У нее вкус опала. Сначала ее даже не очень ощущаешь, только потом чувствуешь, как она начинает в тебе поблескивать. Она светит прежде всего из глаз. Но света зажигать нельзя. При свете она меркнет.

<…>

А как ее пьют с водой? - спрашиваю я.

<…>

Ночью нужно открыть окно и подставить под лунный свет стакан с водой - вот так. - Она вытягивает руку. - И луна попадает в него. Ее видно в нем, стакан становится светлым" [6, c.25-26].

Людвиг, как человек, не страдающий психическим недугом и, соответственно, способный считать себя нормальным и здоровым (основываясь на этом мнении), не имеет возможности понять всей красоты и размаха мысли Изабеллы. Он вынужден задавать множество вопросов, которые уже позволяют ему понять, что имела в виду девушка. Но значит ли это, что дело в Изабелле? Наоборот - дело в "нормальности" Людвига. Он - человек приземленный, прошедший войну и видевший тысячи смертей, не способен увидеть красоту в простых вещах и мыслить более образно. Это видно из следующего их спора об отражениях и зеркалах, который представляет интерес и как неосознанное рассуждение Изабеллы о своей сущности.

Людвиг говорит:

"<…> Отражение - это картина в зеркале. Можно отражаться во многих предметах, если у них гладкая поверхность. И в воде. Но это не значит, что мы в ней.

Гладкая поверхность? - Изабелла вежливо и недоверчиво улыбается. - В самом деле? Удивительно!

Ну конечно. Когда ты стоишь перед зеркалом, ты же видишь себя в нем.

<…>

Что ж, может быть, - отвечает она все еще с равнодушной вежливостью.

Не может быть. Наверняка. Но то, что ты видишь, - это не ты. Это только отражение, не ты сама.

Конечно, не я. Но где же я сама, когда я вижу свое отражение?

Ты стоишь перед зеркалом. Иначе оно не могло бы тебя отразить.

<. >

Ты уверен, Рудольф?

Совершенно уверен.

Я - нет. А что делают зеркала, когда они одни?

Отражают то, что есть.

А если ничего нет?

Так не бывает. Всегда что-нибудь да есть.

А ночью? Во время новолуния, когда совсем темно, что же тогда они отражают?

Темноту, - отвечаю я не очень уверенно, ибо как может отражаться глубочайший мрак? Для отражения всегда нужно хоть немного света" [6, c.29-30].

Здесь видна разница между Людвигом и Изабеллой. Девушка всегда четко уверена в том, что она говорит, сомнения вызывают лишь утверждения Людвига, который рассуждает слишком просто для нее, а оттого - неправдоподобно. Людвиг же сам сомневается в своих утверждениях. Вопросы Изабеллы, заставляющие его мыслить глубже и рассуждать о проблеме, заводят его в тупик, он словно боится увидеть что-то, что его испугает, что заставит отвернуться от своих взглядов, пусть это всего лишь и рассуждение о зеркалах и отражении. Далее Изабелла начинает мыслить еще шире:

"<…> Значит, зеркала мертвы, когда совершенно темно?

Может быть, они спят, а когда возвращается свет - просыпаются.

<…>

А они видят сны? - вдруг спрашивает она.

Кто видит сны?

Да зеркала!

Мне кажется, они всегда видят сны, - отвечаю я. - Они весь день только это и делают. Им снимся мы. И снимся наоборот. То, что у нас бывает справа, в них слева, а то, что слева, - справа.

<…>

Значит, они - наша оборотная сторона?

Я соображаю. Кто знает, что такое на самом деле зеркало?" [6, c.34]

Тут снова видно, как теряется в мыслях Людвиг. Он не способен понять суть простых вещей. Тогда как Изабелла видит вещи как бы изнутри. Возможно, именно раздвоение личности, как бы существование двух личностей внутри помогает ей судить обо всем с двух точек зрения, дополнять свое мнение мнением другого человека (грубо говоря, второй половины) и создавать в сознании полную картину происходящего, дополненную деталями, которые не видны простым людям.

Изабелла четко видит, что Людвиг сам путается в своих мыслях и даже противоречит сам себе.

"<…>Вот видишь, - говорит она. - Перед тем ты уверял, будто ничего там нет. А выходит, что в них наша оборотная сторона.

Только пока мы перед ними. А когда уходим, ее уже там нет.

Откуда ты знаешь?

Это же видно. Когда уходишь от них и оглядываешься, нас уже там нет.

А если они нас только прячут?

Как они могут прятать? Они же все отражают! На то они и зеркала! Зеркало ничего не может скрыть.

Между бровей у Изабеллы появляется морщинка.

А куда же оно тогда девается?

Что именно?

Да изображение! Другая сторона. Что же, оно прыгает обратно в нас?

Этого я не знаю.

Оно ведь не может потеряться?

Оно и не теряется.

Так где же оно? - настаивает Изабелла. - В зеркале?

Нет. В зеркале его уже нет.

Оно должно быть там. Откуда ты знаешь, что нет? Ты его не видишь.

Другие люди тоже видят, что моего изображения там уже нет. Они видят только свое собственное, когда стоят перед зеркалом. И ничего другого.

Они заслоняют его. Иначе где же остается мое? Оно должно быть там!

Оно там и есть, - отвечаю я, жалея, что затеял весь этот разговор.

Когда ты подходишь к зеркалу, оно опять появляется.

<…>

Значит, оно у них внутри, а перед тем ты говорил, что его там нет!" [6, c.35-36].

Для Изабеллы все вещи имеют логичное объяснение, пусть и не совсем разумное с точки зрения психически здорового человека. Для Людвига же сложно сохранять единодушие с самим собой. Он не умеет видеть простоты в сложных вещах. Он считает, что не ему - простому и приземленному человеку задаваться такими вопросами, но в то же время он поражается, какие яркие образы способна видеть Изабелла во всем окружающем ее.

Очень интересна реакция Изабеллы на зеркала и отражение.

"Неужели везде осталась какая-то часть меня? Во всех зеркалах, в которые я смотрюсь? А сколько я видела их! Не сосчитать! И неужели я в них во всех разбросана? И каждое что-то у меня отняло? Тонкий отпечаток? Тоненький ломтик меня? Неужели зеркала распилили меня, словно кусок дерева? Что же от меня тогда осталось?" [6, c.39].

Ее страх, учитывая ее болезнь, не случаен. Ее личность и так раздроблена на две части, пусть она и не понимает этого сознательно, но внутри себя она боится, что ее разделят еще на большее количество частей в духовном смысле. Она не находится в гармонии с собой, от этого она не чувствует безопасности. Вполне возможно, что она боится следующего расклада: зеркало может отнять лучшую ее сторону, и таким образом внутри ее самой, ее настоящей могут остаться не самые человеческие и приятные качества. Изабелла боится стать хуже, боится стать одной из тех "нормальных" людей, к которым каждый раз уходит Рудольф. И это прослеживается в ее словах.

Перевоплощение из Изабеллы в Женевьеву всегда внезапно и даже незаметно - Изабелла потянулась к Людвигу за поцелуем и тут же укусила его губу: "Во рту я ощущаю тепловатый вкус крови. Платок мне уже ни к чему, рана должна сама подсохнуть. Передо мной стоит Женевьева. Она вдруг превратилась в Женни. Рот у нее маленький и безобразный, и она усмехается хитро и злобно" [6, c.42]. Внешние изменения так же сразу заметны. Эта теория, когда внутреннее состояние человека отражается на его внешности, прослеживается и в повести "Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда", чего, однако, нет в романе Чака Паланика. По тому, как Стивенсон и Ремарк уделяют внимание связи между внешней оболочкой и внутренним миром человека, можно сделать следующие выводы: оба писателя придерживаются мнения, что человек во всем положительный будет и на глаз приятен другим людям, а человек с отрицательными качествами будет выглядеть странно и даже в некоторых случаях мерзко и уродливо (особенно это проявляется в повести Стивенсона, Ремарк делает Женевьеву лишь неприятной на вид).

Любопытную деталь о личности Изабеллы/Женевьевы сообщает Вернике (врач из психиатрической больницы, занимавшийся лечением героини) Людвигу: "Итак, бегство в другую личность. Или в несколько. В промежутках пациент на более или менее долгое время возвращается в свою собственную. А вот Женевьева - нет. Она давно уже не возвращалась. Вы, например, знаете ее совсем не такой, какая она в действительности" [6, c.49]. На что Бодмер отвечает, что она выглядит вполне разумной. Это утверждение еще раз ставит вопрос: кто же на самом деле адекватен в их маленьком мире? Вернике, который верит только тому, что видит сам? Бодендик, который верит тому, что до него доказали другие? Бодмер, который мечется как мотылек между верой и доказательством? Или же Изабелла, чья душа открыта задавать любые вопросы без страха, Изабелла, которая не боится говорить то, о чем она думает, и Изабелла, которая видит вещи намного глубже, чем все остальные? Прямого ответа автор не дает, но между строк видно, что предпочтение он отдает мировоззрению героини, которая свободна от оков и не стеснена никакими рамками. Даже рамки "нормальности" быть единой личностью ей чужды.

Тем не менее, несмотря на внутреннюю раздвоенность, Изабелла стремится к единению, более того - она мечтает стать единой с Людвигом: "<…>Должно быть, всегда любишь слишком мало - и от этого все человеческие несчастья.

Мало, - повторяет Изабелла, словно не слыша моих слов. - Иначе нас было бы уже не двое.

Ты хочешь сказать - мы были бы одно?

Она кивает" [6, c.121].

Но это не банальное желание исцелиться от болезни. Изабелла, как и любой другой психически нездоровый человек, не понимает, что она больна, да и в книге ставится вообще под сомнение здравость ума многих "нормальных". Со стороны Изабеллы это простое желание - никогда не расставаться с любимым мужчиной, которое исходит из другого желания - найти гармонию с внутренним "Я". Не избавиться от него, ибо она не страдает, но найти компромисс, точку соприкосновения в расхождении ее с Женевьевой мыслей.

Однако у Вернике есть свое объяснение всему, что происходит с Изабеллой, более научное и, видимо, соответствующее правде. Врач находит источник такого поведения девушки: "Ситуация такова: муж [матери] рано умер, осталась вдова, молодая, красивая; друг дома, в которого, видимо, давно и отчаянно втюрилась и дочь; мать и друг ведут себя неосторожно, дочь ревнует, застает их в весьма интимную минуту, может быть, уже давно выслеживала их<…>Отсюда ненависть дочери, отвращение, комплекс, поиски спасения в раздвоении личности, в том именно типе раздвоения, при котором избегают всякой реальности и живут в мире грез. Мамаша вдобавок выходит замуж за друга дома, наступает катастрофа" [6, c.156]. Теперь на свет выявляется причина, почему Изабелла не хотела принимать Людвига за него самого. Для нее он был тем ее возлюбленным, якобы был заменой его. Но если абстрагироваться от первопричины появления ее болезни, то можно утверждать, ссылаясь на цитаты выше, что раздвоение личности своеобразно помогло ей мыслить шире. Чего только стоят ее вопросы о зеркалах, о снах, о Боге, о жизни вообще - не каждый здоровый человек может мыслить так образно. Очевидно, что сердечная и семейная трагедия повлияли на ее психику, и таким образом она закрылась ото всех, замкнула себя в своем собственном мире, но этот мир - стеклянный, и сквозь его стенки она видит людей из реального мира, и ей просто приходится принимать их внутрь - в свой мир, но именно тогда, когда они вторгаются в ее душу, они вынуждены играть по ее правилам в ее выдуманном мире грез. Людвигу пришлось играть роль Рудольфа - ее возлюбленного, и делал он это с удовольствием, пока не узнал правду. По сути, Изабелла предала его - она признавалась ему в любви, требовала от него таких же пылких признаний, обижалась, когда он не приходил вовремя, и все время порицала его за то, что он уходил. Но ее не в чем осудить: она принимала Людвига за своего возлюбленного.

Переломным моментом в образе Изабеллы становится ее полное "перевоплощение" в Женевьеву. Вот что об этом думал Людвиг: "По аллее мне навстречу идет молодая особа. Воскресное утро, и я уже видел ее в церкви. На ней светлый изящный костюм, маленькая серая шляпка и замшевые серые туфли. Ее зовут Женевьева Терговен, и она мне кажется странно чужой" [6, c.181]. Ремарк еще раз делает акцент на зависимости внешности и внутреннего мира героя: по следующему утверждению Изабеллы, она все забыла. Как следствие, она забыла не только время пребывания в госпитале, но и Рудольфа/Рольфа, и даже обе свои сущности - и Изабеллу, и Женевьеву. Она теперь не та ранимая и чувственная Изабелла, которая любопытствовала и задавала вопросы по любому поводу. Но в то же время она и не та Женевьева, которая была грубой и злостной по отношению к главному герою. Она новая Женевьева - та девушка, на которую накинули оковы мнимого здравомыслия, признали, наконец, здоровой, но которую заставили забыть ее настоящую жизнь. Теперь ее жизнь делится на два периода - время пребывания в клинике и время после. Первый период можно обозначить как период искренности - она была самой собой, говорила то, что думала, вела себя так, как считала нужным, но при этом считалась больной. Второй период - период лжи и лицемерия. Теперь "здоровая" Женевьева не задает вопросов, не интересуется тем, чем интересовалась ранее, и ведет себя так, как предписывает общество. Ремарк таким образом задает нам вопрос: в действительности ли те, которых общество считает нездоровыми, являются таковыми на самом деле? Пример Изабеллы/Женевьевы - яркий пример того, что все в этом мире относительно. Маска здравости ума лишила ее способности мыслить, так сказать, своими мыслями, отгородила от настоящего мира, заставив вступить в мир людей, здоровых на бумажке, но больных в душе.

Еще одна важная деталь, которую нужно упомянуть, это то, что раздвоение личности было не только у Изабелла. В переносном смысле этим страдал и сам Людвиг. Во-первых, самый очевидный факт, доказывающий это: отношение Изабеллы к Людвигу. Как уже было не раз упомянуто в данной работе, девушка относилась к главному герою несколько странно, называя его то Рольф, то Рудольф, но никогда не Людвиг. Она сама делила его на две разные личности, не воспринимая его настоящую личность. Самое интересное - Людвиг с удовольствием принимал это. Как уже отмечалось выше, Людвиг говорил, что любил быть для Изабеллы Рудольфом, потому что так его называла именно Изабелла и именно в порыве любви, а Рольфом он был для Женевьевы, той женщины, которая была грубой и жестокой, которую он не любил. Во-вторых, отношение Людвига ко всему происходящему, в особенности с тем, что связано с делами сердечными: нередко Людвиг упоминал, как сильно любит Изабеллу. Но в то же время он часто проводил время с другими женщинами и не испытывал никаких угрызений совести, более того, Людвиг никогда не вспоминал об Изабелле в те минуты, которые он проводил с другими. Особенно для него была важна Герда - акробатка из ночного клуба. С ней его связывало множество перипетий и эмоциональных столкновений. Он даже ввязывался в словесные перепалки из-за нее. Но в конце концов он забыл и о Герде, осознав свою любовь (любовь ли?) к Изабелле, которая безвозвратно превратилась в Женевьеву и забыла о нем.

5.3 Раскрытие темы раздвоения личности в романе Ч. Паланика "Бойцовский клуб"

Утверждение, что главные герои романа принадлежат к антагонистическому типу двойников, было установлено исходя из теории литературы. Для того чтобы доказать верность данного утверждения, следует рассмотреть, как тема раздвоения личности раскрывается по ходу развития сюжета.

На протяжении романа довольно сложно понять, какую оценку Рассказчик дает действиям Тайлера. Он никогда не указывает, как с моральной точки зрения поступил Тайлер: в большинстве случаев это пересказ того, что делал Дерден, и какие действия со стороны главного героя это повлекло. Это проявляется в том, что он нечестен сам с собой и с окружающими. Когда Рассказчик приходил в группы поддержки, он никогда не представлялся своим именем. Он приписывал себе болезни, которых у него не было, и заставлял окружающих верить, что он смертельно болен. Однако когда дело касается его личного пространства и появляется человек, который ущемляет его "права" на этот придуманный им мирок, он реагирует достаточно агрессивно, причем совершенно не замечая, что он лжет сам себе, то есть своих грехов он не видит. Это проявляется в его реплике, направленной к Марле: "Когда она смотрит на меня, я чувствую себя лжецом. Но это она лжет. Симулянтка" [9, c.28]. Рассказчик мотивирует свою агрессию по отношению к этой девушке тем, что она мешает его спокойному сну: когда он находится в группе, он может выплакаться, слезы приносят ему утешение, вследствие чего его разум успокаивается, и он может легко уснуть. Но когда он видит девушку, у которой такой же тип поведения, как и у него - посещение групп людей, которые больны тем, от чего она не страдает - он не может принять это, потому что глубоко внутри он понимает, что все это ложь, и такое поведение неприемлемо. Однако для себя он находит оправдание в том, что это помогает ему самому избавиться от его бессонницы. Не зная причины поступков Марлы, он заранее ее осуждает, считая, что она делает это ради развлечения и издевательства над больными. Многочисленные реплики о том, как он хотел бы подойти к ней и крикнуть, чтобы она покинула это место, доказывают это. Но в то же время Рассказчик сам слабо верит в свое собственное оправдание. Слова "когда она смотрит на меня, я чувствую себя лжецом" говорят о том, что в какой-то степени он понимает, что поступает неправильно, однако необходимость получить избавление от недуга выше морали, поэтому ему это нужно, а ей - нет. Следовательно, исходя из логики главного героя, лжецом является Марла, но не он сам. Кстати, в этом высказывании уже можно проследить первые признаки раздвоения личности: противоречивость его реплики очевидна; он будто борется с внутренним "Я", которое осуждает его самого. Однако "Я", ставящее на первое место свои интересы - избавление от страданий - сильнее и проявляется ярче - в прямых репликах героя.

С третьей главы появляется Тайлер Дерден. Описание его личности начинается с фразы Рассказчика: "Он мог работать только по ночам - такая уж у него была натура" [9, c.33]. Собственно, это логично, учитывая тот факт, что Тайлер является обратной стороной личности главного героя: уже ближе к концу романа, во время диалога Рассказчика с самим собой (т.е. с Тайлером), они выясняют, что Тайлер действовал, когда Рассказчик спал. И тут же главный герой заявляет: "Я - жаворонок, я могу работать только днем" [9, c.33]. Буквально это можно рассматривать так: главный герой сам боится своих новых мыслей, идей и ощущений; реализовывая и испытывая их, он пытается как-то спрятаться от них. Днем он укрывался от Тайлера (тот находился в состоянии "дремоты"), ночью - от самого себя, от индивида, который следует правилам и законам, который подчиняется своим вещам и привычкам, и тогда просыпается Тайлер, который "усыпляет" доминирующую на тот момент личность Рассказчика, и осуществляет замыслы, которых боится главный герой. Это состояние нерешительности, на какой стороне лучше остаться, является отправной точкой к его раздвоению личности. Однако при всей, казалось бы, разнице между этими двумя личностями, есть нечто, что их объединяет всегда - знание. "Я знаю это, потому что это знает Тайлер" [9, c.34] - фраза, рефреном повторяющаяся через весь роман и подсказывающая читателю, что между Тайлером и Рассказчиком отношения не дружеские - они гораздо ближе. Здесь очень важна формулировка: реплика "Я знаю это, потому что Тайлер мне рассказал" существенно отличается от того, что говорит главный герой - смысловая подача совершенно иная. Таким образом, он, сам того не осознавая, отождествляет себя и Тайлера - и автор подчеркивает это данной фразой. Стоит еще раз отметить, что это предложение сквозит через весь текст романа и встречается неоднократно.

Еще одна немаловажная черта, указывающая на единение этих двух личностей, это постепенное осознание Рассказчиком, что Тайлер прав во многих ситуациях, а также то, что он начинает отрицать свои прежние принципы и понимать свои промахи. Перечисляя вещи, потерянные во время взрыва в его квартире, Рассказчик оканчивает список фразой: "Вся моя жизнь ушла на покупку этого барахла" [9, c.66]. Эта реплика говорит о том, что главный герой, глядя на разрушенное состояние того, к чему он был привязан, в итоге осознает всю бессмысленность его прежней жизни. И далее: "И вот ты стал пленником своего уютного гнездышка и вещи, хозяином которых ты некогда был, становятся твоими хозяевами" [9, c.67]. В этой фразе показана некая эволюция в сознании героя, здесь четко видно, что он явно отрицательно глядит на все то, что он делал ранее, осознает, что во многом он ошибался, что сам закрывал себя в том странном мирке и что неправильно и несерьезно относился ко всему, что его окружает. Теперь он понимает, что лучше не иметь никаких привязанностей вообще, нежели привязываться к вещам, которые, по сути, не приносят ему пользы и не имеют для него огромного значения. Заранее зная, что Рассказчик сам же избавился от всех этих вещей путем поджога, можно рассматривать данное его утверждение как попытку оправдаться перед самим собой, так как он еще не совсем уверен в правильности своих действий, ему нужно было каким-то образом проанализировать свой поступок, найти явные и адекватные причины, почему он так сделал. И, собственно, он их находит - его слова в данной ситуации звучат вполне убедительно, если брать в расчет его отчаянное состояние.

В бойцовском клубе Рассказчик часто получал увечья в виде синяков, рваных ран и кровоподтеков - результат агрессивных боев. В госпитале нужно было объяснение, почему у него подобный вид, ведь это выглядело как насилие. По этому поводу Рассказчик говорит: "Иногда Тайлер говорит за меня" [9, c.81]. Это объясняется, конечно же, не ленью главного героя говорить за себя или придумать какую-либо причину, а осознанием своей незначительности. Рассказчик все еще считает, что мало на что годен и что его личность не представляет особого значения для окружающего, поэтому ему нет смысла объясняться. И тогда на помощь приходит другая сторона его сознания - Тайлер. Его понимали, он что-то значил, он мог придумать что-нибудь незаурядное, но правдоподобное, чтобы от них отстали с расспросами. Тайлер - сильнее, умнее. Но главный герой, по его оценке, еще ни на что не способен.

Любопытно рассмотреть отношения Марлы и Тайлера заранее зная, что он и Рассказчик одно и то же лицо - то есть с позиции самой героини. В момент, когда Марла совершила попытку покончить жизнь самоубийством, она позвонила Рассказчику, но трубку вырывает Тайлер, т.е. по сути, в этот момент происходит смена личности у главного героя и он начинает рассуждать так, будто это не он, а Дерден общается с героиней. "Он ведь ни разу не видел Марлу, поэтому ему показалось, что ее смерть - большая потеря" [9, c.95] - в этой сцене проявляется двоякое отношение главного героя к героине. Личность, которую он признает своей, отказывается признаться в определенных чувствах к девушке, даже проявления беспокойства к ней ему кажется пренебрежительным. Однако когда в отношения вмешивается Тайлер - обратная сторона личности героя - он позволяет себе вести себя в корне нестандартно по отношению к ней. Проявляя сочувствие, он показывает ей самой свою вторую личность, но как будет ясно далее из текста романа, именно эта личность не самого лучшего мнения о героине. Единожды проявив участие к ее судьбе, далее Тайлер даже не пытается вновь вернуться к этому состоянию, в то время как Рассказчик оказывается наиболее чувствительным, и именно ему героиня доверяет. Это доказывают следующие фразы: "Тайлер и Марла никогда не находятся в одной и той же комнате. Я никогда не видел их вместе" [9, c.103].

Приблизительно к середине романа (глава 12) рамки между личностями Рассказчика и Тайлера начинают постепенно стираться. Главный герой все больше доверяет своему альтер-эго, принимает его точку зрения на положение вещей. Особенно ярко это проявляется в разговоре с начальником [9, c.156-164]. Здесь Рассказчик впервые позволяет себе выйти за границы дозволенного с человеком, который выше него рангом, и от которого зависит, собственно, его благополучие и статус. "Слова Тайлера срываются с моих губ. А ведь когда-то я был таким славным малым" [9, c.162]. Оценивая дальнейшие действия героя, можно утверждать, что в его словах нет ни капли сожаления. Это, скорее, констатация факта - признание самому себе, что в его сознании произошел существенный надлом, повлекший за собой неприязнь к действиям, совершенным героем в жизни до Тайлера Дердена. Важно отметить поведение Рассказчика во время разговора с начальником: он ведет себя достаточно грубо, вызывающе, позволяет себе комментировать его слова с сарказмом, выдумывая при этом неправдоподобные факты. Это может говорить о том, что изрядное количество качеств Тайлера как бы "перетекли" в личность Рассказчика, причем, как было указано выше, данный факт осознается героем без должной тревоги или переживания.

Нельзя не отметить то, как сам Тайлер комментирует свое поведение и отношение к жизни. Это можно проследить в следующих репликах:

"Акты насилия - естественная часть моего развития <…> в направлении трагедии и распада" [9, c.182].

"Я покончил с жаждой физической власти и собственническим инстинктом, <…> потому что только через саморазрушение я смогу прийти к власти над духом" [9, c.182].

"Освободитель, который разрушил мою собственность, <…> боролся за то, чтобы освободить мой дух. Учитель роздал за меня все мое имение, дабы я спасся" [9, c.183].

Практически основные мысли, которые являются для Тайлера чем-то вроде свода правил, которых он придерживается в своей жизни. Эти фразы безоговорочно имеют прямое отношение к событиям, происшедшим с главным героем, но не с Тайлером как таковым.

Первая реплика отсылает к появлению "Бойцовского клуба", а далее и проекта "Разгром". Насилие и разрушение буквально выступают здесь как оружие - средство перехода на новый этап развития. Только получив значительные увечья и испытав настоящую физическую боль, человек закаляется и начинает осознавать свою жизнь и поступки иначе. Параллель с Рассказчиком проявляется в том, что до встречи с Дерденом тот, как он утверждает, никогда ранее не дрался и не получал серьезных физических повреждений. Первая драка произошла с Дерденом (буквально - с самим собой). В сцене же, когда Тайлер запечатлевает свой поцелуй на руке Рассказчика в виде шрама, тот призывает главного героя не пытаться забыть о боли, напротив - стараться преодолеть ее. Именно факт невосприятия боли как таковой является началом для перехода на новый этап развития для всех участников бойцовского клуба.

Комментируя вторую фразу, нельзя рассматривать Рассказчика и Тайлера как отдельных людей. В этом высказывании обе личности тесно переплетаются: главный герой был тем, кто пожертвовал имуществом, а Тайлер - человеком, который обрел власть над самим собой, в то время как Рассказчик все еще находится в клетке своих убеждений, которые, однако, неизменно рушатся под гнетом взглядов Тайлера.

Третье высказывание является уже прямым намеком на то, что у главного героя раздвоение личности. Произнесенная Тайлером, эта фраза все-таки звучит так, будто ее сказал Рассказчик. Тем не менее, если не рассматривать ее как аллегорию, то вполне ясно, что Тайлер был тем, кто устроил взрыв в квартире героя. Это подтверждается тем, что он сам признается Рассказчику: "Да, это сделал я. Я устроил взрыв" [9, c.183]. В третьей реплике заключен принцип, по которому предпочитает жить Дерден, и которому он учит Рассказчика. Если учитывать тот факт, что главный герой встретил Тайлера после того, как взрыв уже был спланирован, но еще не произошел, то это можно рассматривать как бессознательное действие.

В главе 15 Рассказчик решает рассказать менеджеру отеля "Прессман" о том, что они с Тайлером оскверняли пищу, приготовленную в их ресторане. В процессе разговора менеджер выводит главного героя из себя, вследствие чего тот ударяет сам себя по лицу. В связи с этим действием автор указывает на такую мысль в голове Рассказчика: "Почему-то мне вспоминается ночь нашего первого боя с Тайлером. Я хочу, чтобы ты врезал мне изо всей силы" [9, c. 192]. Очевидным является тот факт, почему главный герой вспомнил именно этот момент из своей жизни, тому служат две причины:

) драка с Тайлером была в принципе первой дракой в его жизни - Рассказчик сам в этом признавался;

) так как Дерден все-таки является альтер-эго Рассказчика, то становится вполне логичным то, что ему вспомнилась именно эта драка: если отбросить все то, что происходило в сознании Рассказчика на момент битвы со своим другом, то по факту он дрался сам с собой; где-то в своем подсознании он это понимал, поэтому бой с самим собой напомнил ему драку с Тайлером, хотя он не признает это как действие, имевшее место быть в реальности.

Когда "Проект" начинает работать с полной мощью, личность Тайлера Дердена внезапно исчезает. Пребывание в единственном числе в немалой степени угнетает главного героя: "А затем Тайлер исчез" [9, c.219]; "Я - Разбитое Сердце Джека, потому что Тайлер бросил меня. Как мой отец. Как все вокруг" [9, c.228]. Исчезновение Тайлера можно объяснить тем, что у главного героя возобновились случаи бессонницы. Немаловажно отметить также тот факт, что в данной ситуации Рассказчик сравнивает Дердена со своим отцом. Тот тоже бросил его в важный момент его жизни, не сказав и слова. Это значит, что где-то в подсознании Рассказчик осуждает Тайлера и воспринимает такой поступок как предательство. Он отчаянно начинает его искать, и именно в этот момент у него появляются подозрения, что между ним и Тайлером все гораздо сложнее: он не просто его друг и приятель, он - вторая сторона его личности. Со стр.238 по 272 Рассказчик разыскивает Тайлера, задавая вопросы о его местоположении у участников клуба и у Марлы Зингер. Итогом этих поисков является то, что главный герой, в конце концов, осознает, что он и Тайлер - одно целое, две стороны одной медали: "Слова Тайлера слетают с моих губ. Я - рот Тайлера. Я - его руки" [9, c.262]. Но часть сознания все еще не готова принять это, поэтому Рассказчик тщетно пытается найти своего друга: "Мне нужно пойти и поспать" [9, c.272], ведь на тот момент он уже догадывался, что личность Тайлера пробуждается, когда он сам спит. Момент осознания того, что они единое целое, так же стоит отметить. Тайлер говорит: "Нас больше не существует по отдельности, тебя и меня. <…> Надеюсь, ты уже это понял" [9, c.277]. К Рассказчику понимание приходит с фразой: "Мы пользуемся одним и тем же телом, но по очереди" [9, c.277]. Таким образом можно сказать, что эта сцена является кульминацией в развитии личности Тайлера внутри сознания Рассказчика.

Несмотря на то, что в течение всего романа Рассказчик признавал, что Тайлер выше него по развитию, что он умнее, сильнее, что он является объектом поклонения "обезьянок-астронавтов", а также считал себя полным ничтожеством, можно рассмотреть как большую победу над собой тот факт, что в конце Рассказчик отказывается от Тайлера как такового: "Какая чушь! Это всего лишь сон. Тайлер - только проекция моих мыслей. Он - не более чем диссоциативный психоз. Психогенное помрачение сознания. Тайлер Дерден - это моя галлюцинация" [9, c.284]. Причина, почему главный герой начал мыслить в подобном ключе, одна: осознав, что он и Тайлер - одно лицо, Рассказчик понял, что все предыдущие действия Дердена - его собственные. Идея "Бойцовского клуба" принадлежала ему, проект "Разгром" тоже, все то, что умел и знал Тайлер, существовало в сознании главного героя. Рассказчик наконец-то понял, насколько он был важен, что он не просто мусор под ногами людей, как он сам выражался; его ничтожная жизнь теперь обрела смысл, он увидел, на что способен, что ему могут поклоняться десятки, сотни и даже тысячи людей. Возможно, на этом этапе к нему пришла в голову мысль, что он все-таки прожил жизнь не зря, если смог перевернуть умы стольких мужчин. Эта мысль крайне важна, так как является полной антитезой той, фразе, с которой начался наш анализ: "А я плачу, потому что жизнь моя не имеет смысла и кончится ничем. Даже хуже, чем ничем - полным забвением" [9, c.17]. Сравнивая эти два высказывания, можно заметить, что характер героя претерпел существенную эволюцию - от полного ничтожества, жалеющего о своем существовании, до крайне сильного человека, способного повести за собой толпы людей.

Еще один аспект, который стоит рассмотреть в этом анализе, это причина появления Тайлера. Дело в том, что сам герой дает ответ на этот вопрос: "Я знаю даже, откуда взялся Тайлер. Тайлер любил Марлу. С первой нашей встречи часть меня влюбилась в Марлу, и эта-то часть и стала Дерденом" [9, c.330]. Проанализировав поведение героя во время первых встреч с девушкой, нетрудно понять, почему именно Марла послужила неким катализатором к раздвоению личности Рассказчика. Как было уже отмечено выше, отношения главного героя и героини строились изначально на лжи. Они встретились в группе поддержки больных людей, хотя оба были здоровы, а Рассказчик вдобавок не сообщал свое настоящее имя. Марла появилась в его жизни в тот период, когда главный герой разуверился в положительном исходе своей жизни, а также когда он "лечился" от бессонницы. Однако девушка якобы виновна в том, что бессонница возобновилась, так как до ее появления главный герой вполне с ней справлялся, пока ходил в эти группы. Также нельзя игнорировать внутреннее состояние героя на тот момент - достаточно вспомнить, что он говорил о своей жизни, о том, как он ее закончит, а также его сравнение с Клои. У Рассказчика вследствие тех событий явно была занижена самооценка. Неуверенность, ненужность, отсутствие цели, поиски смысла - все это привело его к тому, что он начал мыслить радикально, искать выход из сложившейся ситуации. И отправной точкой была именно Марла: если Рассказчик еще мирился со своим жалким существованием, то оказаться неудачником в глазах понравившейся женщины он просто не мог. Самолюбие, зарытое где-то в глубинах его подсознания, дало о себе знать - создало трещину и разделило его цельную личность на две равные части. Но равные изначально: чем большее Рассказчик посвящал времени бойцовскому клубу, тем сильнее и реальнее становился Тайлер. Однако победа в конце досталась главному герою, так что стоит отдать ему должное - он боролся изо всех сил и добился свободы, пусть и с некоторыми оговорками в аспекте здоровья его сознания.

5.4 Сравнительный анализ произведений

Разобрав все три выбранных произведения в отдельности, теперь можно поговорить об их общих и разнящихся чертах. Как уже было отмечено, авторы произведений - Р.Л. Стивенсон, Э.М. Ремарк, Ч. Паланик - жили в разные периоды истории, которые выделялись появлением новых жанров в литературе. Исторические события, естественно, повлияли на их возникновение и развитие, и авторы, вдохновленные или наоборот возмущенные, развивали эти темы в своих произведениях.

Для того чтобы сравнить произведения, было выбрано несколько аспектов:

) Внешность. В анализе повести Р.Л. Стивенсона было отмечено, что автор уделяет большое внимание внешности обеих сторон личности героя, ему вторит Ремарк, но уже не так ярковыраженно, Паланик же обходит эту тему стороной. Согласно теории Стивенсона, положительная и негативная стороны героя резко отличаются друг от друга внешне, первая вызывает уважение и чувства привязанности, вторая же отторгает от себя. Как выделял Стивенсон, вторая личность является злом в чистом виде, поэтому окружающие относились к Хайду с омерзением, ибо никому и никогда не приходилось сталкиваться с подобным. Стивенсон также утверждает, что личность каждого человека это смесь добра и зла, поэтому зло в чистом виде вызывает такой ужас и негодование. Ремарка следует этому утверждению, но смягчает краски: когда Изабелла перевоплощается в Женевьеву, черты ее лица лишь становятся грубее и резче, но она не меняется полностью, лишь злоба и грубость внутри нее делают ее внешность менее приятной. Однако стоит помнить, что в повести Стивенсона речь идет о мистическом превращении из одного состояния в другое, а у Ремарка - клинический случай заболевания шизофренией. Паланик же со своей стороны не делает абсолютно никаких ремарок по поводу внешности своих героев. Он попросту опускает эту тему, но нужно отметить, что в его романе имеет место быть именно раздвоение личности, как и в романе Ремарка.

) Восприятие мира. Наиболее радикальным в этом аспекте снова выступает Стивенсон. Так как он разделяет обе стороны личности настолько сильно, что те становятся как бы представителями разных полюсов, то и мировоззрения Джекила и Хайда в отдельности диаметрально противоположны друг другу. Хайд - воплощение чистого зла, его единственное желание - познавать удовольствия мира через жестокость и боль других людей, он наслаждается тем, что причиняет другим людям. В то же время Джекил искренне раскаивается в том, что он содеял в облике Хайда. Он по-настоящему понимает, что его второе "я" - зло во плоти, и пытается избавиться от него, продумывая тщательный план, с учетом всех деталей. Изабелла Ремарка совершенно не в курсе того, что внутри нее живут две личности. Возможно, она это лишь подозревает на подсознательном уровне, но это не выходит наружу, и она переходит в состояние Женевьевы незаметно даже для себя. То есть, героиня не отдает себе отчета в том, что она больна. Так же, как и Рассказчик Паланика. Но если в предыдущих двух произведениях обе личности находились на противоположных полюсах, то в "Бойцовском клубе" Рассказчик поддается Тайлеру, рассуждает на тему его действий, соглашается с ним, и автор медленно, но верно, раскрывает тему того, как Рассказчик со временем перенимает идеологию своего второго "я". Однако тут стоит отметить, что есть разница подачи героев во всех трех произведениях:

а) у Стивенсона: как уже отмечалось, здесь имеет место быть не традиционное раздвоение личности, а скорее некое магическое вмешательство - чистая эссенция зла отделяется от полноценной личности человека и действует сама по себе. Автор ведет рассказ от третьего лица, описывая поочередно действия обоих личностей, создавая контраст между ними;

б) у Ремарка: как уже отмечалось, Изабелла страдает именно раздвоением личности в его самой явной форме, слабо различая настоящее от выдуманного, реальный мир от мира, построенного в ее голове. Автор ведет повествование от первого лица, однако героем, рассказывающим события является не Изабелла, а Людвиг, поэтому читатель видит снова видит действия персонажа со стороны, что заставляет его оценивать поведение героя и размышлять, почему он поступил так, а не иначе;

в) У Паланика: именно в этом романе можно увидеть раздвоение личности с внутренней стороны, если можно так выразиться. Автор ведет повествование от первого лица - от лица Рассказчика, который как раз и переживает все изменения своей личности. Таким образом читатель становится неофициальным участником процесса, наблюдая изнутри за тем, как изменяется Рассказчик и как Тайлер на него влияет, постепенно меняя его мировоззрение, отторгая его индивидуальность и становясь на первое место. В "Бойцовском клубе" можно проследить за тем, как протекает весь процесс болезни, пронаблюдать за всеми внутренними изменениями личности, причем увидеть это глазами самого героя читатель лишь со временем понимает, что у героя - раздвоение личности, собственно, так же, как и сам герой. Благодаря умелому описанию, Паланик сохраняет основную тайну персонажа до кульминационного момента.

В оправдание Стивенсона и Ремарка стоит отметить, что эти авторы не стремились описать в своих произведениях раздвоение личности как таковое. Целью Стивенсона была раздвоенность человеческой природы вообще - он не раз упоминал в повести о том, что Джекил и Хайд не являются одним и тем же человеком как таковым, выделяя, что Хайд - лишь оголенное зло. Роман Ремарка и вовсе не посвящен этой теме. Как и многие его произведения, "Черный обелиск" описывает жизнь потерянного поколения, состояние народа после войны, и героиня с раздвоением личности была введена для того, чтобы главный герой смог понять, в некоторой мере, насколько циничен и лицемерен он сам, что не все с клеймом "психически нездоров" являются на самом деле таковыми, что многие здоровые люди мыслят еще хуже чем те, которых заперли в палатах психиатрических клиник.

Заключение

Рассмотрев развитие темы раздвоения личности в художественной литературе и ее основные черты, можно утверждать, что в рассмотренных произведениях главные герои и их вторая сущность являются антагонистической парой двойников, что роднит их с персонажами произведений направления романтизма, так как именно в ту эпоху в литературе наиболее часто встречались именно антагонисты-двойники, если в тексте затрагивалась данная тематика. Поставленные в условия современного для них мира, переживающего кризис своего морального развития, герои романа пытаются бороться каждый своими методами. Как вытекает из текстов, главные герои, подверженные влиянию своей второй половины, по-разному относятся к своей болезни. Доктор Джекил борется изо всех сил, пытаясь обмануть Хайда и в конце концов побеждает; Изабелла понятия не имеет о наличии второй личности, поэтому живет счастливо и заново познает мир; Рассказчик ведет себя пассивно по отношению к Тайлеру, просто наблюдая за его действиями и подчиняясь, но в конце и его сила воли дает о себе знать, и он также избавляется от второй личности.

Чак Паланик показал в своем романе четкое развитие раздвоения личности. С самого начала не предупреждая читателя об истинном происхождении второго главного героя, автор искусно подводит нас к этому. Отдельные фразы и мысли, рассмотренные в анализе к данному роману, постепенно убеждают нас, что между героями существует определенная связь, и она гораздо сильнее, чем дружеская или родственная. В конце концов, читатель узнает, что основной проблемой главного героя была именно его вторая сущность, а не переживания по поводу сохранности его хрупкого мира.

Стивенсон уделяет больше времени в своей повести философии и проблеме морали. Он рассуждает о том, что каждый человек в принципе двойственен по своей природе, и все мы должны бороться со злом внутри себя. Доктор Джекил - как положительный пример, вышедший из этой борьбы победителем.

В романе Ремарка не было уделено большое количество времени для Изабеллы, и основной темой романа являлась инфляция и жизнь людей после войны. Однако Изабелла являлась чем-то вроде поддерживающей силы для Людвига - главного героя, который потерял смысл своей жизни и находил его только в общении с этой необычной девушкой.

Наиболее полно тему раздвоения личности раскрывает все-таки Чак Паланик. Тема раздвоения личности полностью раскрыта в тексте книги, автор прописывает все детали от зарождения второй личности до ее полного уничтожения и краха первой. То же самое прописывает в своем произведении и Стивенсон, но рассматривает эту проблему с моральной точки зрения. Ремарк же вводит персонажа с раздвоением личности не как главного героя, а как персонажа, толкающего главного героя на свершение определенных действий и подталкивает к размышлениям. Таким образом можно утверждать, что герой с раздвоением личности может выполнять различные функции в произведении.

Список использованных источников

1. Агранович, С.З. Двойничество / С.З. Агранович, И.В. Саморукова. - Самара: Самарский университет, 2001. - 130с.

. Гуревич, П.С. Культура и контркультура / П.С. Гуревич. - М.: Знамя, 1996. - 153с.

. Кашкин, И.В. Стивенсон для читателя современника / И.В. Кашкин. - М.: Просвещение, 1968. - 268с.

. Луков, В.А. История зарубежной литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней / В.А. Луков. - М.: Академия, 2003. - 410с.

. Луков, В.А. Французский неоромантизм / В.А. Луков. - М.: МосГУ, 2009. - 120с.

. Ремарк, Э.М. Черный обелиск / Э.М. Ремарк. - М.: Астрель, 2009. - 310с.

. Староверова, Е.В. Американская литература / Е.В. Староверова. - Саратов: Саратовский университет, 2007. - 150с.

. Стивенсон, Р.Л. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Р.Л. Стивенсон. - М.: АСТ, 2003. - 121с.

. Паланик, Ч. Бойцовский клуб / Ч. Паланик. - М.: АСТ, 2008. - 342с.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Больше работ по теме: