Концепция идеального государства в трудах Вольтера
Содержание
Введение
. Историография и источники
. Критика феодального общества в работах Вольтера
. Проект "Общества будущего" в видении Вольтера
Заключение
Список источников и литературы
Введение
Сын судейского чиновника Франсуа Вольтер (1650-1722), учился в иезуитском колледже "латыни и всяким глупостям", был отцом предназначен к профессии юриста, однако предпочёл праву литературу; начал свою литературную деятельность во дворцах аристократов в качестве поэта-нахлебника; за сатирические стишки в адрес регента и его дочери попал в Бастилию (куда потом был отправлен вторично, на этот раз за чужие стихи); был избит дворянином, которого осмеял, хотел вызвать его на дуэль, но вследствие интриги обидчика снова очутился в тюрьме, был освобождён с условием выезда за границу; уехал в Англию, где прожил три года (1726-1729), изучая её политический строй, науку, философию и литературу.
Вернувшись во Францию, Вольтер издал свои английские впечатления под заглавием "Философские письма"; книга была конфискована (1734), издатель поплатился Бастилией, а Вольтер бежал в Лотарингию, где нашёл приют у маркизы дю Шатлэ (с которой прожил 15 лет). Будучи обвинён в издевательстве над религией (в поэме "Светский человек"), Вольтер снова бежал, на этот раз в Голландию.
В 1746 Вольтер был назначен придворным поэтом и историографом, но, возбудив недовольство госпожи Помпадур, порвал с двором. Вечно подозреваемый в политической неблагонадёжности, чувствуя себя во Франции не в безопасности, Вольтер последовал (1751) приглашению прусского короля Фридриха II, с которым давно (с 1736) находился в переписке, и поселился в Берлине (Потсдаме), но, вызвав недовольство короля неблаговидными денежными спекуляциями, а также ссорой с президентом Академии Мопертюи (карикатурно изображённым Вольтером в "Диатрибе доктора Акакия"), был вынужден покинуть Пруссию и поселился в Швейцарии (1753). Здесь он купил имение около Женевы, переименовав его в "Отрадное" (Délices), приобрёл затем ещё два имения: Турнэ и - на границе с Францией - Ферней (1758), где жил почти до самой смерти. Человек теперь богатый и вполне независимый, капиталист, ссужавший деньгами аристократов, землевладелец и в то же время владелец ткацкой и часовой мастерских, Вольтер - "фернейский патриарх" - мог теперь свободно и безбоязненно представлять в своём лице "общественное мнение", всемогущее мнение, против старого, доживавшего свой век социально-политического порядка.
В творчестве и в самой жизни Вольтера ярче всего воплотились характерные черты эпохи Просвещения, ее проблемы и сам человеческий тип просветителя: философа, писателя, общественного деятеля. "Он был больше, чем человек. Он был веком", - сказал о нём Виктор Гюго. Именно поэтому его имя стало как бы символом эпохи, дало название целому умственному течению европейского масштаба ("вольтерьянству"), хотя многие из его современников существенно опередили его в области философских, политических и социальных идей.
Вольтер оказал огромное влияние на проникновение французского Просвещения в Россию в конце XVIII века. Интересно и то, что он был в самой гуще политических процессов в Европе и вёл переписку со многими венценосными особами, тем самым, оказывая определённое влияние на общеевропейскую политику.
Вольтер был не только философом, однако именно его философские взгляды представляют большой интерес. Это связано не только с тем, что они имели огромное влияние на претендовавших на "просвещённость монархов и их приближённых", но и с тем, что Вольтер находил свою подлинную аудиторию в среде прогрессивной общественности того времени.
Труды Вольтера, за исключением короткого романа "Кандид", сегодня читаются мало. Однако в восемнадцатом веке они были очень популярны, и, следовательно, автор сыграл важную роль в изменении климата мнений, в конце концов, приведшего к Французской революции. Его влияние касалось не только Франции. Такие американцы, как Томас Джефферсон, Джеймс Медисон и Бенджамин Франклин были знакомы с работами Вольтера, и многие его идеи вошли в американскую политическую традицию.
Основные идеи, проповедуемые Вольтером при жизни, важнее заглавий. Одним из самых сильных его убеждений была свобода слова и печати. Часто ему приписывают фразу: "Я не согласен с тем, что вы говорите, но буду до смерти защищать ваше право сказать это" [2, с.279]. Хотя он никогда не произносил именно этих слов, они точно выражают его отношение к данному вопросу.
Другим ведущим принципом Вольтера была убежденность в свободе вероисповедания. Всю свою жизнь он твердо протестовал против религиозного насилия и преследования. Хотя Вольтер верил в Бога, он протестовал против многих религиозных догм и постоянно утверждал, что организованная религия была в основном обманом.
Таким образом, рассмотрение и изучение работ Вольтера, а также его взглядов представляется актуальным современному исследователю, прежде всего высокой нравственностью проблемы, а также влиянием идей мыслителя на последующие мощные политические события и изменения (революции) во многих странах не только Европы, но и всего мира.
Исходя из актуальности проблемы, автором при написании работы была поставлена цель: исследовать концепцию построения нового общества в работах Вольтера.
Для достижения цели, автором были сформулированы следующие задачи:
. Рассмотреть отношение Вольтера к религии в целом и к католичеству в частности;
.Определить отношение Вольтера и абсолютистской форме правления;
. Выявить, как Вольтер оценивал систему социальных привилегий феодального общества;
. Рассмотреть какую форму государственной власти предлагал Вольтер для нового общества;
. Определить какие социальные отношения и социальные институты должны быть сформированы в обществе будущего.
В исследовании автором были использованы историко-генетический, историко-сравнительный и историко-системный методы.
Историко-генетический метод в исследовании был применен при сборе и обобщении материала, содержащегося в произведениях Вольтера и посвященного вопросам переустройства общества, этот метод позволил описать взгляды Вольтера на общество, но не дает возможности осуществить их анализ на должном уровне.
В рамках историко-системного метода взгляды Вольтера рассматривались в системе общественно-политических взглядов той эпохи в целом.
Историко-сравнительный метод позволил сравнить общественно-политические взгляды Вольтера с аналогичными взглядами других просветителей. Два последних метода позволили осуществить глубокий анализ взглядов Вольтера на проблемы переустройства общества.
1. Историография и источники
Творчеству знаменитого французского просветителя - Вольтеру, как и в целом проблеме французского Просвещения посвящены многочисленные исследования, как отечественных, так и зарубежных историков, искусствоведов, философов.
Данные исследования можно разделить на логически смысловые блоки, которые отражают определенные стороны жизни и творчества Вольтера.
К первому блоку работ относятся исследования общего плана по рассматриваемой проблеме: "История Европы" [17]; "История Франции" [19].
Нельзя сказать, что данные издания содержат много информации о жизни и деятельности Вольтера, о его взглядах на проблемы современного ему общества, однако они помогают лучше систематизировать имеющийся материал и вводят в атмосферу времени интересующей исследователя проблемы. В этих издания в целом положительное отношение авторов к эпохе Просвещения. При соотношении предыдущих эпох отмечается, что просвещение оказывало определяющее влияние на развитие истории человечества в целом.
Второй блок - это исследования, в которых рассматриваются вопросы общественно-правового и философского характера. К ним можно отнести работы: В.П. Волгина "Развитие общественной мысли во Франции в XVIII в." [4]; В.Н. Кузнецова "Европейская философия XVIII в." [20], а также "Историю политических и правовых учений XVII - XVIII вв." [18]. Отмеченные исследования посвящены именно тем проблемам, которые волновали умы не только французских просветителей XVIII века. Ознакомившись с данными работами, можно выделить логический мост между европейским Просвещением XVIII века и периодом революций конца XVIII века (революция во Франции 1789 г., принятие Конституции в Речи Посполитой 3 мая 1791 г., борьба североамериканских колоний Англии за независимость и др.).
Так, в работе "История политических и правовых учений XVII - XVIII вв." [18] отмечается, что в повести Вольтера "Простодушный" нелепости европейской цивилизации выявлены через восприятие дикаря "гурона", в повести "Кандид" - наивного, неискушенного юноши, здесь, в "Микромегасе",- увидены глазами пришельцев из космоса. Этим подчеркивается далекая от совершенства система государственных и нравственных порядков европейского общества. Произведения Вольтера изобличают архаичное, лишенное нравственности общество. Главные герои его произведений сталкиваются с алчностью, завистью и другими пороками человека. Вольтер считает, что в обществе будущего этим чувствам нет места. Через демонстрацию наивности и вместе с тем безгрешности героев Вольтер в своих произведениях ставит вопросы о неприятии современного ему общества.
Система философских взглядов Вольтера, как результат его непринятия современного ему мира таким, каким он являлся, хорошо изложена в работе В.П. Волгина "Развитие общественной мысли во Франции в XVIII в." [4]. Так, в частности, В.П. Волгин обращается к событиям разоблачения Вольтером "убийства, совершенного людьми в судейских мантиях" (так называемое "дело Калласа", протестанта, зверски казненного 9 марта 1762 года в Тулузе по религиозным мотивам). Это позволяет говорить о том, что Вольтер являлся и активным общественным деятелем. В.П. Волгин обращает внимание на то, что по мере формирования философской доктрины Вольтера формируются и направления его общественно-политической деятельности. Неприятие современных нравов делает его оппозиционным общественным деятелем. вольтер монарх общество рационализм
Третий блок работ представлен шире и связан с анализом французской и зарубежной литературы XVIII века: Л.Г. Андреев, Н.П. Козлова, Г.К. Косиков "История французской литературы" [2]; "История зарубежной литературы XVIII века" [14]; "История зарубежной литературы XVIII века" [15]; "История французской литературы" [16]. Данные работы содержат помимо общего обзора истории французской и зарубежной литературы XVIII века, также отдельные статьи, касающиеся деятельности Вольтера, его взглядов и творчества.
Так, например, в "Истории зарубежной литературы XVIII века" [14], применительно к отношению Вольтера к религиозному вопросу, отмечается, что суеверие для Вольтера - смесь фанатизма с мракобесием. Фанатизм же Вольтер считал злом большим, чем атеизм. Исходя из высказываний Вольтера, приведенных в данном издании, а также в одноименном [15], но изданном через более чем два десятилетия, можно сделать вывод, что Вольтер явно симпатизирует атеистам и убеждён, что общество, состоящее из атеистов возможно.
Любопытные факты, относящиеся к французским просветителям XVIII в. вцелом содержит такое издание, как "История французской литературы" [16]. В нем отмечается, что просветители, осуждая вкусы вельмож, тем не менее сами поддались всеобщему увлечению. Даже Дидро, прославлявший добродетельного Греза и осуждавший Буше, живописцев-современников, написал не скромный роман "Нескромные сокровища". Далее отмечается, что поэма Вольтера "Орлеанская девственница" "влилась в тот же поток". Это говорит о стремлении Вольтера более сосредоточить внимание "высших мира сего" на любовных вопросах, нежели на поглощении и завоевании других народов.
Четвертый блок работ - это специальные издания, полностью посвященные Вольтеру, его творчеству, деятельности и эпохе, в которую он жил. Это работы таких исследователей, как: А.А. Акимова "Вольтер" [1]; С.Д. Артамонов "Вольтер" [3]; К.Н. Державин "Вольтер" [13]; В.Н. Кузнецов "Франсуа Мари Вольтер" [21]; А.С. Кучеренко "Человек эпохи просвещения" [22]; Н.А. Сигал "Вольтер" [24], а также статья М. Лифшица "Великий французский просветитель" [23], размещенная в журнале "Новый мир". В отмеченных работах показаны общие недостатки в системе современного Вольтеру общества, произвол и безнравственность аристократии, лживость и продажность официальной церкви. Все это вскрывается Вольтером в шутливой и мастерской манере написания.
Данные особенности творческой деятельности Вольтера хорошо раскрыты и в работе А.С. Кучеренко [21]. Автор работы отмечает, что Вольтер отождествляет повиновение Богу и законам. Он считает, что если властитель злоупотребляет властью, то это вина людей, терпящих его правление. И если такое есть, то это хотя и плохо для людей, но безразлично для Бога. В данном высказывании Вольтера явно обнаруживается призыв к активным, революционным действиям против существовавших порядков.
В работе Н.А. Сигала [24] помимо биографических сведений о Вольтере, также размещен анализ трагедии "Магомет". Н.А. Сигал отмечает, что в данной трагедии Вольтера проблема религии ставится в гораздо более острой форме нежели в остальных его произведениях. Далее автор приводит слова Вольтера, общий смысл которых заключен в том, что религиозный фанатизм служит опорой самодержавной политической власти, а в глазах подданных правитель не должен иметь недостатков. Таким образом, обнаруживается прямая связь между самодержавной властью и официальной церковью, которые оказывают подавляющее влияние на большинство простых людей. С помощью правильно построенных идеологических приемов "затуманивают" их сознание.
Подобных позиций придерживается также В.Н. Кузнецов. В своей работе [21] он обращается к последним повестям Вольтера, где просветитель ведет полемику с теорией "естественного человека" Жан-Жака Руссо. В.Н. Кузнецов отмечает, что Вольтера пугал плебейский радикализм Руссо, который отрицал прогресс, так как видел, что в классовом обществе он сопровождается ростом неравенства между людьми и несет все новые бедствия. Автор издания указывает на взгляды Вольтера, которые касаются непосредственно формам правления в идеальном государстве будущего. Так, в работе проводится анализ идеи просвещенного абсолютизма как идеальной форме правления по Вольтеру и взглядам Руссо о форме правления пролетариата.
К досоветскому периоду относится курс лекций профессора А. Шахова "Вольтер и его время" [27]. В его лекциях отмечается, что Вольтер всегда чётко разделял философию и религию. В философии к Богу нельзя прибегать лишь тогда, когда надо объяснить физические причины. Когда же спор идёт о первичных принципах, обращение к Богу становится необходимым. Вот почему Вольтер выступал против проникновений церкви во все стороны жизни общества и определял ей отдельную "нишу".
Таким образом, по исследуемой проблеме имеется значительное количество научных исследований. Однако ряд аспектов, раскрывающих взгляды Вольтера на общество, нуждаются в отечественной историографии в переоценке, чтобы отойти от ошибочных концепций советской историографии.
Основным источником при проведении данного исследования явились произведения являлись произведения Вольтера, а так же произведения других представителей просвещения.
Следует отметить, что в Советском Союзе достаточно активно печатались произведения Вольтера. Это, прежде всего, "Философские повести" [7], "Философские сочинения" [8], "Эстетика, статьи, письма, предисловия, рассуждения и комедии" [10], "Статьи и материалы" [12], "Трактат о метафизике", содержащийся в Хрестоматии по зарубежной литературе XVIII в. [26].
Общей особенностью данных публикаций является то, что они составлены несколько заполитизировано в преподнесении материала французского просветителя (т.е. издателями намеренно подается "нужный" материал, на основе которого делаются соответствующие выводы): "Отстаивая широкие демократические преобразования, Вольтер вместе с тем боялся самостоятельного движения низов. В народе он видел "непросвещенную чернь" и связывал дорогие ему принципы цивилизации и культуры, разума и прогресса с образованными кругами общества" [10, с. 31].
Кроме того, в большинстве советских изданий редакторы ставят ключевыми произведения Вольтера, касающиеся религии, превознося антицерковные рассуждения французского просветителя. Слабо представлены труды, в которых Вольтер отражает социально-правовые взгляды Вольтера.
Источники, опубликованные на русском языке в постсоветский период, характеризуются более объективным подходом в подборе трудов Вольтера и в анализе его взглядов. К ним можно отнести: Вольтер. "Сочинения" [9], Вольтер "Философские трактаты и диалоги" [10], "Из "Философского словаря" [4].
Так, в томе "Из "Философского словаря" [4] представлены избранные статьи из знаменитого "Философского словаря" - наиболее значительного произведения Вольтера, а также его памфлеты "Бог и люди" и "Вопросы о чудесах". В них Вольтер наносит мощный удар по феодальной аристократии и пережиткам, а также религиозному мраку средневековья.
"Философские трактаты и диалоги" [11] Вольтера также составили произведения, входящие в число шедевров, прославивших Вольтера-философа ("Мемуары Вольтера", "Философская проза", "Философские диалоги"). Они отмечены неподражаемой печатью изящной и искрометной манеры великого французского насмешника: "Если назвать счастьем некоторые рассеянные в этой жизни наслаждения, то счастье действительно существует, если же дать это название одному непрерывающемуся наслаждению, разнообразному ряду восхитительных ощущений, то счастья на земном шаре не существует - ищите его в ином месте" [11, с. 256]. "Если мы назовем счастьем какое-либо состояние человека, как, например, богатство, власть, славу и т.д., то мы также ошибемся. Угольщик может быть счастливее монарха" [9, с. 257].
В Интернете автор дипломной работы ознакомился с письмами Екатерины II к Вольтеру [28; 29], что является интересным источником не только в изучении творчества и жизни французского просветителя, но и истории России. Переписка Вольтера с императрицей и другими монархами Европы может также говорить и о политических взглядах француза. Когда его привлекали идеи просвещенного абсолютизма.
Имевшийся в распоряжении авторов ряд источников позволил расширить взгляды Вольтера на проблемы общественного переустройства.
Однако, все же, целый ряд вопросов необходимо подвергнуть определенной степени пересмотра и анализа. Не претендуя на полноту исследования проблемы, в дипломной работе на основе достигнутых источников и историографии предпринята попытка комплексного подхода к рассмотрению процесса формирования и развития концепции построения нового общества в работах Вольтера. Имеющиеся исследования и источники позволяют достигнуть поставленной цели и решить вытекающие из нее задачи.
2. Критика феодального общества в работах Вольтера
Тема Бога, христианства и в целом религии была очень важна в творчестве Вольтера. Христианство, католическая церковь играли исключительно большую роль в феодальном обществе. Этим и объясняется интерес к ним Вольтера. Наряду с другими анахронизмами феодального уклада церковь являлась наиболее традиционным институтом. Только после пересмотра отношения к институту церкви и роли религии может начинаться просвещение.
Мировоззрение Вольтера окончательно сложилось в Англии, где он несколько лет провел в изгнании. По возвращении на родину им были написаны "Философские письма" (первоначальное название - "Письма об англичанах"), принесшие ему европейскую известность. В "Письмах" он пропагандировал передовые английские учения (Дж. Локка и др.), а также либеральные порядки и государственное устройство Англии [1, с. 84].
"Философские письма" явились, по сути дела, первым наброском программы французского Просвещения. Содержащиеся в них положения впоследствии были развиты и конкретизированы мыслителем в исторических и философских трудах, произведениях художественной литературы и в многочисленных памфлетах.
Практически любой трактат Вольтера, особенно раннего, начинался с рассмотрения вопроса о том, существует ли Бог. Именно этот вопрос, считал Вольтер, является одним из основных для выработки мировоззрения. "Метафизический трактат" в этом плане не отличается от других работ. Здесь Вольтер сразу же ополчается против материалистов, отрицающих Бога. Он приводит примеры существования проблем, неразрешимых без допущения Бога.
Формально Вольтера можно отнести к деистам, так как он писал, что верит в бога, но при этом бог рассматривался только как разум, сконструировавший целесообразную "машину природы" и давший ей законы и движение. "Христианство и разум не могут существовать одновременно", - писал Вольтер [12, с. 112]. Просвещенные люди не нуждаются в христианских откровениях. Бог не пускает в ход механизмы деятельности мира постоянно. "Бог однажды повелел, Вселенная же подчиняется вечно". Вольтер определяет бога как "необходимое бытие, существующее само по себе, в силу своей разумной, благой и могущественной природы, разум, во много раз превосходящий нас, ибо он совершает вещи, которые едва ли мы можем понять" [12, с. 112-113]. Хотя Вольтер и пишет, что существование бога не требует доказательств ("разум вынуждает нас его признать и лишь безумие отрешится к его определению"), сам он всё же пытается их привести. Вольтер считает, что абсурдно, если "всё - движение, порядок, жизнь - образовалась сама собой, вне какого бы то ни было замысла", чтобы "одно лишь движение создало разум", следовательно, Бог есть. "Мы разумны, значит существует и высший разум. Мысли не присущи материи вообще, значит человек получил эти способности от бога" [12, с. 113].
Но чем дальше идёт Вольтер в подобных рассуждениях, тем больше можно найти в них противоречий. Например, сначала он говорит, что Бог создал всё, в том числе и материю, а чуть дальше уже пишет, что "Бог и материя существуют в силу вещей" Вообще, чем больше пишет Вольтер о боге, тем больше веры и меньше аргументов: "...давайте поклоняться Богу, не стремясь проникнуть во мрак его таинств". Вольтер пишет, что он сам будет "поклоняться ему пока жив, не доверяя никакой школе и не устремляя полёт своего ума в пределы, коих не способен достичь ни один смертный" [10, с. 157]. Большинство доводов Вольтера в пользу существования Бога не могут быть приняты во внимание из-за своей противоречивости и недоказуемости.
Вольтер считает, что Бог - "единственный, кто могущественен, ибо это он все создал, но не в сверх мере могущественен", так как "каждое существо ограничено своей природой" и "существуют вещи, коим верховный интеллект не в силах воспрепятствовать, например, воспрепятствовать тому, чтобы прошлое не существовало, чтобы настоящее не было подвержено постоянной текучести, чтобы будущее не вытекало из настоящего". Верховное бытие "всё сделало в силу необходимости, ибо, если бы его творения не были бы необходимы, они были бы бесполезны" [10, с. 158]. Но эта необходимость не лишает его воли и свободы, потому что свобода - это возможность действовать, а Бог - очень могущественен и поэтому самый свободный. Таким образом, по Вольтеру - Бог не всемогущий, а просто самый могущественный; не абсолютно, а самый свободный.
Такова вольтеровская концепция Бога, и если судить по ней о взглядах философа, то его можно отнести к деистам. Но деизм Вольтера есть по сути своей замаскированный атеизм и материализм, так как, по мнению автора настоящей работы, Бог Вольтеру нужен, чтобы жить в мире с самим собой и иметь отправную точку для размышлений.
Вольтер писал: "Утешимся в том, что мы не знаем соотношений между паутиной и кольцом Сатурна, и будем продолжать исследовать то, что нам доступно" [11, с. 263]. И, считая дальнейшее изучение бытия недоступным, Вольтер переходит к рассуждениям на тему религии. Здесь надо отметить, что Вольтер всегда чётко разделял философию и религию: "Никогда не надо впутывать Священное писание в философские споры: это совершенно разнородные вещи, не имеющие между собой ничего общего" [27, с. 91]. В философских спорах речь идёт лишь о том, что мы можем познать на собственном опыте, поэтому не следует прибегать к Богу в философии, но это не значит, что философия и религия несовместимы. В философии к Богу нельзя прибегать лишь тогда, когда надо объяснить физические причины. Когда же спор идёт о первичных принципах, обращение к Богу становится необходимым, так как, если бы мы познали наше первичное начало, мы бы всё знали о будущем и стали бы богами для себя. Вольтер считает, что философия не повредит религии, так как человек не способен разгадать что есть Бог. "Никогда философ не говорит, что он вдохновлён Богом, ибо с этого момента он перестаёт быть философом и становится пророком" [11, с. 264]. Выводы философов противоречат канонам религии, но не вредят им.
Что же понимает Вольтер под словом "религия"?
Во-первых, Вольтер в своих работах развенчивает официальную религию, так как, по его мнению, официальная религия сильно отличается от истинной, а идеальная религия (которая и является истинной) - это религия, единящая нас с богом в награду за добро и разъединяющая за преступления, "религия служения своему ближнему во имя любви к Богу, вместо преследования его и убиения его во имя Бога" [8, с. 190]. Это религия, которая "учила бы терпимости по отношению к остальным и, заслужив, таким образом, всеобщее расположение, была бы единственной, способной превратить человеческий род в народ братьев... Она не столько бы предлагала людям искупление прегрешений, сколько вдохновляла бы их к общественным добродетелям... не разрешала бы (своим служителям) узурпировать... власть, способную превратить их в тиранов" [8, с. 190]. Именно этого не хватает христианской религии, которую Вольтер считал единственно верной, причём настолько верной, что "она не нуждается в сомнительных доказательствах".
Следует отметить, что мировоззрение Вольтера очень схоже по тому вопросу с рассуждениями еще одного просветителя - Монтескье. Так, Монтескье высказывается против Церкви, указывая, что духовенство не может служить примером нравственности, и приводит множество примеров развращенности духовенства. Он высказывает положение, что история христианской Церкви полна войн и насилия. Поэтому за многие века своего существования христианство оказалось неспособным установить мир на земле. Как и Бейль, Монтескье высказывался за необходимость веротерпимости и свободы совести [31, с. 7].
Схожие с Вольтером и Монтескье взгляды и у еще одного представителя Просвещения - Жан-Жака Руссо. Руссо всегда возражал против католического рационализма, стремления доказать бытие Бога. По Руссо, Бога нельзя доказать, потому что Он выше человеческого разумения, Его можно только чувствовать. Бытие Бога доказывается человеку сердцем. Поскольку Руссо был убежден, что общество атеистов существовать не может, потому и религия должна существовать, а правительство - заботиться о том, чтобы она была прочной. Если люди не соглашаются с религией, их нужно перевоспитывать, а если они упорствуют, их нужно уничтожить. Французские революционеры во главе с Робеспьером практически буквально претворяли в жизнь эти идеалы Руссо [30, с. 6].
Вообще по отношению к христианской церкви Вольтер высказывается весьма негативно. Так он утверждает, что Иисус, как предполагаемый создатель христианства, "родился от иудея и иудейки, был обрезан по обычаю иудеев… Я осмеливаюсь говорить, что Иисус никогда и не думал создавать эту секту. Христианство в таком виде, каким оно стало со времен Константина, более чуждое Иисусу, чем Зороастре или Браме. Иисус стал предлогом для наших фантастических теорий, наших религиозных преступлений, но он не был их творцом… он с ужасом осудил бы наше христианство, каким его создал Рим" [5, с. 250-251].
Вольтер утверждает, что Иисус не устанавливал никаких догм, которые после стали основной христианской религии. Он пишет: "Иисус так мало говорит о догмах, что каждое новое христианское общество, появившееся после него имело свою особую веру" [5, с. 274].
Кроме того, в своем философском словаре, Вольтер ярко называет веру в сверхъестественное предназначение богов различных религий предрассудками. Он пишет: "Если ваша кормилица рассказала вам, что Церера, владычица хлебных злаков…Один ожидает вас в своем зале вблизи Ютландии, или что Магомет…совершил путешествие на небо…если ваши рассудок пытается восстать против этих предрассудков, то ваши соседи… подымают крик о безбожии" [5, с. 168]. Тем самым Вольтер указывал на неприятие альтернативной точки зрения на религию. И следствие - неприятие разумного подхода в восприятии сущего.
Вольтер всегда крайне негативно относился к религиозным фанатикам, считая, что они способны принести гораздо больше вреда, чем все атеисты. Вольтер - решительный противник религиозной нетерпимости. "Всякий, кто скажет мне: "Думай как я или Бог тебя покарает", говорит мне: "думай как я или я тебя убью" [21, с. 154]. Источником же фанатизма является суеверие, хотя само по себе оно может быть безвредным патриотическим энтузиазмом, но не опасным фанатизмом. Суеверный человек становится фанатиком, когда его толкают на любые злодейства во имя Господа. Если закон преступают верующий и неверующий, то первый из них остаётся всю жизнь монстром, второй же впадает в варварство лишь на мгновение, потому что "последний имеет узду, первого же ничто не удерживает".
"С религией, - писал Вольтер, - случилось то же самое, что и с нашим франкмасонством: повсюду в ее основе оказались самые экстравагантные церемонии. Добавьте к странностям всех этих организаций предвзятое отношение к инакомыслящим, чувство ненависти, мстительности; прибавьте сюда еще ненасытную жадность, фанатизм, затмевающий разум, жестокость, уничтожающую всякое сострадание, и вы получите еще далеко не полную картину зла, которое религиозные объединения принесли на землю" [5, с. 265].
"Наиболее глуп и зол тот народ, который "более других суеверен", так как суеверные считают, будто они выполняют из чувства долга то, что другие делают по привычке или в припадке безумия" [15, с. 234]. Суеверие для Вольтера - смесь фанатизма с мракобесием. Фанатизм же Вольтер считал злом большим, чем атеизм: "Фанатизм тысяче крат гибельнее, ибо атеизм вообще не внушает кровавых страстей, фанатизм же их провоцирует; атеизм противостоит преступлениям, но фанатизм их вызывает". Атеизм, - считает Вольтер, - "это порок некоторых умных людей, суеверие и фанатизм - порок глупцов. Вообще, атеисты - большей частью смелые и заблуждающиеся учёные" [14, с. 234].
Вообще-то, Вольтер неоднозначно относился к атеизму: в чём-то он его оправдывал (атеисты "попирали ногами истину, ибо она была окружена ложью"), а в чём-то, наоборот, обвиняет ("он почти всегда оказывается гибельным для добродетели"). Но все же, как мне кажется, Вольтер был больше атеистом, нежели верующим.
Вольтер явно симпатизирует атеистам и убеждён, что общество, состоящее из атеистов возможно, так как общество формирует законы. Атеисты, будучи притом и философами, могут вести очень мудрую и счастливую жизнь под сенью законов, во всяком случае, они жили бы в обществе с большей лёгкостью, чем религиозные фанатики. Вольтер всё время сравнивает атеизм и суеверие, и предлагает читателю избрать меньшее зло, в то время как сам он сделал свой выбор в пользу атеизма [3, с. 122].
Конечно, несмотря на это, нельзя назвать Вольтера поборником атеистических идей, но его отношение к Богу и религии таково, что Вольтера можно отнести к тем мыслителям, которые так до конца и не определились в своём отношении к вере. Тем не менее, можно сказать, что Вольтер строго разграничивает веру в Бога и религию. Он считает, что атеизм лучше слепой веры, способной породить не просто суеверие, а предрассудки, доведённые до абсурда, а именно фанатизм и религиозную нетерпимость. "Атеизм и фанатизм - два чудища, способные разодрать на части и пожрать общество, однако атеизм в своём заблуждении сохраняет свой разум, вырывающий зубы из его пасти, фанатизм же поражён безумием, эти зубы оттачивающим" [21, с. 156]. Атеизм может, самое большее, позволить существовать общественным добродетелям в спокойной частной жизни, однако, среди бурь жизни общественной он должен приводить к всевозможным злодействам. "Атеисты, держащие в своих руках власть, были бы столь же зловещи для человечества, как и суеверные люди. Разум протягивает нам спасительную руку в выборе между двумя этими чудищами" [9, с. 251]. Вывод очевиден, так как известно, что Вольтер превыше всего ценил разум и именно его считал основой всего.
Таким образом, атеизм Вольтера - это не привычный наш атеизм, категорически отрицающий существование Бога и всего того, что недоступно человеческому разуму, а скорее просто выбор из двух зол меньшего, причём выбор этот Вольтер сопровождает довольно-таки убедительными доказательствами того, что именно это зло является меньшим.
В вопросе о Боге и об акте творения Вольтер занимал позиции сдержанного агностика. В "Трактате о метафизике" (1734) он привел ряд доводов "за" и "против" существования Бога, пришел к выводу о несостоятельности тех и других, но уклонился от окончательного решения этого вопроса [26, с. 329]. К любым официальным вероучениям он относился резко отрицательно, религиозные догмы и обряды высмеивал как несовместимые с разумом и здравым смыслом (особенно в "Объясненной Библии", 1776, и "Философском словаре", 1764), однако считал, что критику религии может позволить себе только просвещенная элита, между тем как простой народ нуждается в религиозном учении как сдерживающем нравственном начале ("Если бы Бога не было, его надо было бы выдумать"). Разумеется, такую религию он мыслил себе свободной от принуждения, нетерпимости и фанатизма. В этом двояком подходе к религии сказался присущий Вольтеру "аристократизм" мышления, проявившийся и в его социальных воззрениях: выступая против нищеты, он, тем не менее, считал необходимым разделение общества на бедных и богатых, в котором видел стимул прогресса ("Иначе кто стал бы мостить дороги?").
Усвоив принципы деизма, разработанные английской философией, Вольтер превратил это учение в орудие непримиримой борьбы с католической реакцией. Против католической церкви Вольтер выдвинул лозунг: "Раздавите гадину!" [26, с. 330].
Трагедии Вольтера посвящены актуальным общественным проблемам, волновавшим писателя на протяжении всего его творчества: прежде всего это борьба с религиозной нетерпимостью и фанатизмом, политический произвол, деспотизм и тирания, которым противостоят республиканская добродетель и гражданский долг. Уже в первой трагедии "Эдип" (1718) в рамках традиционного мифологического сюжета звучит мысль о беспощадности богов и коварстве жрецов, толкающих слабых смертных на преступления. В одной из самых известных трагедий - "Заире" (1732) действие происходит в эпоху крестовых походов на Ближнем Востоке. Противопоставление христиан и мусульман проведено явно не в пользу первых. Веротерпимому и великодушному султану Оросману противостоят нетерпимые рыцари-крестоносцы, требующие от Заиры - христианки, воспитанной в гареме, чтобы она отказалась от брака с любимым ею Оросманом и тайком бежала во Францию с отцом и братом. Тайные переговоры Заиры с братом, неверно истолкованные Оросманом как любовное свидание, приводят к трагической развязке - Оросман подстерегает Заиру, убивает ее и, узнав о своей ошибке, кончает с собой [12, с. 131]. Это внешнее сходство фабульной линии "Заиры" с "Отелло" впоследствии послужило поводом для резкой критики со стороны Лессинга. Однако Вольтер совсем не стремился соперничать с Шекспиром в раскрытии душевного мира героя. Его задачей было показать трагические последствия религиозной нетерпимости, препятствующей свободному человеческому чувству.
В гораздо более острой форме проблема религии ставится в трагедии "Магомет" (1742). Основатель ислама предстает в ней сознательным обманщиком, искусственно разжигающим фанатизм народных масс в угоду своим честолюбивым замыслам. По словам самого Вольтера, его Магомет - "это Тартюф с оружием в руках" [24, с. 218]. Магомет с пренебрежением говорит о слепоте "непросвещенной черни", которую заставит служить своим интересам. С изощренной жестокостью он толкает на отцеубийство воспитанного им и слепо преданного ему юношу Сеида, а потом хладнокровно расправляется с ним. В этой трагедии особенно отчетливо выступает принцип использования драматургом исторического материала: историческое событие интересует Вольтера не в своей конкретности, а как универсальный, обобщенный пример определенной идеи, как модель поведения - в данном случае основателя любой новой религии. Это сразу же поняли французские духовные власти, запретившие постановку "Магомета"; они увидели в ней обличение не одной лишь мусульманской религии, но и христианства. В сущности, Вольтер ведет в своей трагедии развернутый спор с широко известным политическим писателем, итальянцем Николо Макиавелли, который в трактате "Государь" (1515) провозгласил, что все средства хороши для достижения власти правителем и ее удержания.
Религиозный фанатизм служит опорой самодержавной политической власти. В глазах подданных правитель не должен иметь недостатков, он непогрешим, он бог, кумир - это одна из заповедей Макиавелли.
В трагедии "Альзира" (1736) Вольтер показывает жестокость и фанатизм испанских завоевателей Перу. В более поздних трагедиях 1760-х годов ставятся проблемы насильственно навязанного монашеского обета ("Олимпия", 1764), ограничения власти церкви со стороны государства ("Гебры", 1767). Республиканская тема развивается в трагедиях "Брут" (1730), "Смерть Цезаря" (1735), "Агафокл" (1778). Весь этот круг проблем требовал более широкого диапазона сюжетов, чем тот, который утвердился в классицистической трагедии XVII в. Вольтер обращался к европейскому средневековью ("Танкред"), к истории Востока ("Китайский сирота", 1755, с главным героем Чингисханом), к завоеванию Нового Света ("Альзира"), не отказываясь, однако, и от традиционных античных сюжетов ("Орест", "Меропа") [16, с. 474]. Тем самым, сохраняя принципы классицистической поэтики, Вольтер изнутри раздвигал ее рамки, стремился приспособить старую, освященную временем форму к новым просветительским задачам.
Вошла в историю Вольтера фраза: "Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать" (эта фраза часто используется в ином контексте, подразумевающем, что Вольтер был атеистом). Это аргумент социально-этический, исходящий из того, что нравственность в мире не может существовать без допущения Бога. Даже если Бога не было бы, Его нужно было бы выдумать, поскольку общество атеистов не может существовать.
В последующие годы Вольтер несколько изменил свои религиозные воззрения и стал на позиции более пантеистические, считая, что Бог все же некоторым образом участвует в управлении миром, хотя и не говоря о Боге как личном существе [30. с. 6].
Вольтер боролся против Церкви, а не против религии (слова "Раздавите гадину" имеют в виду не религию, а католическую церковь; религию же он пытался освободить от всех, по его мнению, кошмарных наслоений, которые принесло христианство). Вольтера ужасают десятки тысяч жертв ветхозаветного иудаизма и христианства. Ему претят христианские обряды и обычаи своей бессмысленностью и бесчеловечностью. Во Христе он видит только мудрого человека, которому он готов поклоняться, но не как Богу.
Французский просветитель все же важное место определял Богу как элементу в организации человека и государства. Вольтер отождествляет повиновение Богу и законам: "древняя максима гласила, что следует повиноваться не людям, но Богу; теперь принято противоположное представление, а именно, что повиноваться Богу означает следовать законам страны. Другое дело, что законы могут быть несовершенны или правитель может оказаться плохим, но за плохое правление люди должны ругать лишь себя и негодные законы, учреждённые ими, либо недостаток у себя смелости, мешающий им заставить других выполнять законы хорошие. А если властитель злоупотребляет властью, то это вина людей, терпящих его правление. И если такое имеет место, то это хотя и плохо для людей, но безразлично для Бога. Вопреки общепринятому мнению, Вольтер всегда утверждал, что монарх - не помазанник божий: "отношения человека к человеку несравнимы с отношением творения к верховному существу... почитать Бога в облике монарха - кощунство" [29, с. 7].
Таким образом, Вольтер не утверждал, что Бог существует и не утверждал, что его нет. Бог для него - разум. Протест представителя Просвещения касался института церкви, причем не только христианства, но и других религий. Он протестовал против слепого следования неподтвержденным принципам церкви, против фанатиков, которые подходят к религии без познания. Вольтер не отрицал, что Иисус существовал, но утверждал, что он не собирался создавать такой институт как церковь в том облике, который был современником французу. Отрицал он и священство некоторых догм церкви, как и святость монаршей власти.
Следует также отметить, что идеи Вольтера не были одиноки. Похожий подход в проблеме религии и Бога отмечался и у других представителей Просвещения. Так, оставаясь на деистических позициях, Монтескье указывает, что Бог при сотворении мира дал обществу и природе некие законы, которые распространяются не только на природный мир, но и на мир общественный таким образом, что законы природы влияют на общество посредством климата, почвы и т.п. [31, с. 8].
Идея существования Бога как некоего непостижимого Разума прослеживается в работах Руссо.
Религия и католическая церковь были не единственными элементами современного Вольтеру феодального общества, которое он подвергал суровой критике. Идейная борьба во Франции XVIII в. служит классическим примером того, как в противоборстве с феодальным мировоззрением формировалась новая идеология буржуазного общества. В ходе этой борьбы наиболее отчётливо проявились общие закономерности и тенденции, определявшие развитие политической мысли в эпоху ранних буржуазных революций.
Причин тому было несколько.
Экономические причины, обусловившие остроту идейной борьбы в период подготовки и проведения Великой французской революции 1789 - 1794 гг., коренились в особенностях капиталистического развития страны. В отличие от Голландии и Англии, где победили первые буржуазные революции, разложение феодального строя во Франции проходило под воздействием процессов, связанных с образованием мировой системы капитализма. К началу XVIII в. Франция становится одним из крупнейших центров европейской торговли. Её промышленность, благодаря оживлённым внешнеторговым связям развивается ускоренными темпами. В то же время во Франции сохранялись многочисленные пережитки крепостнические отношения, которые препятствовали расширению капиталистического рынка. В середине XVIII в. Франция оказалась как бы между отжившим феодальным строем и набиравшим силу капитализмом.
Критику феодальных порядков Вольтер проводил с позиций рационализма. Согласно взглядам философа, на смену деспотическому правлению придет царство разума и свободы, в котором каждому человеку будут предоставлены естественные права - право на личную неприкосновенность, право частной собственности, свобода печати, свобода совести и др. Под свободой Вольтер понимал устранение феодальных пережитков, сковывающих творческую инициативу человека, его частнопредпринимательскую деятельность. Вольтер сводил свободу к независимости граждан от произвола: "Свобода состоит в том, чтобы зависеть только от законов" [21, с. 166].
Намеченная Вольтером программа ликвидации крепостного права предусматривала освобождение крепостных, принадлежащих церкви и государству. Что же касается помещичьих крестьян, то их следовало, по мнению Вольтера, освобождать лишь с согласия владельца и притом за выкуп. В этой части учения, как ни в какой другой, проявилось его стремление к компромиссу с дворянством. Такая постановка вопроса об освобождении крестьян связана и с тем, что Вольтер одним из важнейших естественных прав человека считал право частной собственности. Поэтому отмена феодальных повинностей без выкупа представлялась ему невозможной из-за нарушения права собственности.
Не было в XVIII столетии человека, который бы наносил религиозным убеждениям столь чувствительные удары, как Вольтер. Он никогда не высказывался против христианства прямо и неприкрыто, часто он даже расточал ему похвалы, но какие похвалы! "Языческая религия пролила немного крови, а наша залила ею всю землю. Наша, бесспорно, единственно добротная, единственно истинная, но, пользуясь ею, мы совершили столько зла..." [12, с. 94].
"Орлеанская девственница" была, пожалуй, в этом отношении самым дерзким произведением Вольтера.
В Сире стараниями маркизы Дю Шатле поэма была надежно и надолго укрыта от глаз непосвященных. Только через тридцать два года Вольтер осмелится ее напечатать. Однако поэму читали его немногие друзья, читали и переписывали для себя. Один из списков попал в руки авантюристов. В 1755 году кто-то из недоброжелателей Вольтера (подозревают капуцина Мобера) опубликовал поэму во Франкфурте-на-Майне. Вольтер немедленно отказался от авторства. К тому же в тексте было много искажений и скабрезностей дурного тона. Издатели явно хотели нажиться на запрещенном товаре, а заодно и погубить Вольтера. Через год "Девственница" была напечатана еще раз [15, с. 145]. Издатели приложили к поэме собственные памфлеты против автора, издеваясь над ним. Вопреки ожиданиям, эти их нападки значительно облегчили задачу Вольтера. Теперь он выглядел жертвой мистификации злоумышленников. Но потока было уже не остановить. Поэма вышла в 1757 году в Лондоне с соблазнительными иллюстрациями и, наконец, в 1759 году - в Париже. Ее уже знали все. Никто не сомневался в авторстве Вольтера, и в 1762 году поэт напечатал ее сам, посыпав главу пеплом и приготовившись ко всем испытаниям. Но все обошлось благополучно. Люди строгие гневались, беспечные и веселые смеялись. Власти раздумывали о карах, которым можно было бы подвергнуть автора, а время шло...
В 1744 году Вольтер снова вернулся к своей озорной поэме, просмотрел, исправил ее и пустил в свет, теперь уже навсегда расставшись с ней. Это издание и стало каноническим для всех последующих публикаций.
Некоторые современники Вольтера говорили, что поэт, осмеяв Жанну д'Арк, обошелся с ней более жестоко, чем епископ города Вове, который сжег ее когда-то на костре. Вольтер, конечно, смеялся жестоко; он показал Жанну обольщаемую, показал ее в самых двусмысленных и неприличных сценах. Но смеялся он не над Жанной д'Арк, не над той девушкой из народа, которая, искренне веря в свою патриотическую миссию, ниспосланную ей от Бога, повела Французов на бой с врагом и бесстрашно взошла на костер, оставив истории свое благородное имя и свой человечески прекрасный облик. В "Опыте о нравах" Вольтер писал о Жанне, что "в героические времена ей поставили бы алтари, какие люди ставят обычно своим освободителям" [8, с. 213]. В "Философском словаре" в статье о Жанне д'Арк он бросил язвительный упрек своим соотечественникам (в списке тех, кто осудил Жанну на сожжение, было сорок четыре французских священника): "Непостижимо, как после стольких ужасов, содеянных нами, мы еще осмеливаемся называть варварами других" [4, с. 111].
В XVII веке некий Шаплен воспел подвиги "Господней избранницы" в поэме "Девственница" (1656). Велеречивая фальшь, официальная тенденциозность, тошнотворная предвзятость этого сочинения наводили тоску даже на тех, кто оплатил, и довольно щедро, усердие поэта.
Религиозное ханжество всегда бесило Вольтера, а здесь он, кроме всего прочего, усмотрел спекуляцию на имени народной героини. И в ответ постному Шаплену, смеясь над сусальной легендой о "Господней избраннице", "непорочной деве", насмехаясь над священниками, монахами, епископами, со всеми их святыми, он создал дерзкую, озорную поэму, сдобренную веселым шутовством и рискованными сценами.
Строгие люди говорили, что разного рода колкости, какими полна поэма, могут причинить непоправимый ущерб морали. Веселые люди им отвечали, что шутка никогда не приносит зла, что серьезные идеи могут жить не только в жестких рамках силлогизма, но и в радостно-игровом каламбуре, в смеющемся стихе, в изысканной остроте, в намеке и нескромной сценке интимного свойства. Шутливая поэма Вольтера ничуть не поколебала авторитета народной героини Франции, не причинила ущерба морали, но она поколебала авторитет церкви, нанесла ощутимый ущерб догматическому мышлению.
Французские аристократы XVIII века любили тешить себя вольными картинами любви. Утонченный и галантный эротизм искусства "рококо" был в моде. Просветители, осуждая вкусы вельмож, тем не менее, сами поддались всеобщему увлечению. Даже Дидро, прославлявший добродетельного Греза и осуждавший Буше, живописцев-современников, написал отнюдь не скромный роман "Нескромные сокровища" (1748) [16, с. 162].
Поэма Вольтера вливалась в тот же поток, да и задумана она была на ужине у величайшего нескромника и вертопраха герцога де Ришелье, товарища Вольтера по колледжу.
Со свойственной ему иронией Вольтер не раз говорил, что пусть уж лучше владыки мира ищут наслаждений в любви, чем гоняются за бранной славой, гибельной для народов.
В "Орлеанской девственнице" он не без умысла противопоставляет французского короля Карла VII английскому принцу Бедфорду. Первый утопает в любви. Вольтер в десятках шутливых стихов описывает пиршества стола и ложа, которым предается король с прекрасной Агнессой Сорель. Вольтер пишет:
Пришел обед; изысканное мясо
Фазана, глухаря или бекаса,
В десятках соусов принесено… [6, с. 38].
Человеческая слабость Карла более понятна, более простительна, чем бесчеловечная сила воинственного англичанина, который, гонимый бесом честолюбия, "всегда верхом, всегда вооружен... кровь проливает, присуждает к платам, мать с дочерью шлет на позор солдатам" и, как "хищный волк, кровавыми зубами рвет стада" [4, с. 113]. Беда лишь в том, что король Карл - "пастух", а пастуху надлежит радеть о своем стаде и не давать его на растерзание кровавым хищникам. Карл забыл об этом, живя "средь неги и приятства". Так, Вольтер дает сравнение в поэме он пишет:
Проникнет хищный волк и без стыда
Кровавыми зубами рвет стада
В то время, как, улегшись на равнине,
Пастух покоится в руках богини…[6, с. 39].
Так, Вольтер через идеализацию любви в противопоставлении воинственности, показывает порочность и неправильность феодальных порядков.
Интересна идеализация любви монарха. Возможно такое отношение к любви можно частично объяснить и некоторыми личными переживаниями Вольтера. Так он писал: "Никогда г-жа дю Шатле не была для меня настолько выше всяких королей", - писал он своему другу в 1741 году. И ему же, два года спустя: "Оставляю на ваше попечение двух великих людей: г-жу дю Шатле и Цезаря".
Под Цезарем подразумевался римский полководец, вернее - его "Записки о галльской войне", а под г-жой дю Шатле - вполне реальная женщина, супруга офицера, проводившего основную часть жизни в гарнизоне, мать двоих детей [30, с. 9].
Идиллической жизни любовников, которые, поселившись в неком "обольстительном приюте",
К столу приходят прямо от постели.
Там завтрак, чудо поварских изделий.
Дарует чувствам прежнюю их мощь;
Потом налов среди полей и рощ
Их андалусские уносят кони...
Это, если верить свидетельствам современников, да и самому Вольтеру, любившему побродить с ружьем, - не что иное, как описание его тогдашней жизни в Сире.
Поэтому можно говорить о том, что в поэме есть место не только твердым убеждениям Вольтера, но и личным переживаниям.
Первое впечатление, которое возникает при прочтении "Орлеанской девственницы", что автор, высмеивая феодальные порядки и пороки власть имущих, не сочувствует и Франции в ее бедах. Однако, Вольтера нельзя заподозрить в непатриотичности. Он горячо сочувствовал бедам Франции эпохи Столетней войны, страданиям народа. Среди шуток, насмешек и дурачеств поэмы он нет-нет да и попридержит свою буйную фантазию, чтобы горестно и по серьезному сказать о бедствиях народа:
Дочь смерти, беспощадная война,
Разбой, который мы зовем геройством,
Благодаря твоим ужасным свойствам
Земля в слезах, в крови, разорена [6, с. 43].
В предисловии к поэме Вольтер указал на поэтическую традицию, которой следовал. Тут и "героикомическая" поэма "Война мышей и лягушек", которую древние греки приписывали Гомеру, и романы римских авторов Петрония и Апулея, и шутливые рыцарские поэмы итальянцев Пульчи, Боярдо, Ариосто, и сочинения соотечественников Вольтера - Рабле и Лафонтена. Конечно, все эти авторитеты названы лишь для того, чтобы оправдать традицией те вольности, которые автор "Девственницы" позволил себе в поэме: "В нашей "Девственнице" найдется гораздо меньше Дерзостей и вольностей, чем у всех великих итальянцев, писавших в этом роде". Произведение Вольтера - лишь частично пародия на героическую эпопею; в большей своей части она скорее приближается к шутливой рыцарской поэме эпохи Возрождения, прежде всего - к Ариосто [22, с. 244].
Характеры героев Вольтера выдержаны довольно строго: Карл слабоволен и сластолюбив, как правитель - ничтожен; Агнесса наивна, хоть и не без лукавства; Ла Тримуйль прост и трусоват; его возлюбленная Доротея мила, искренна, простодушна и глубоко предана возлюбленному; Дюнуа пылок, восторжен и смел; Жанна по-крестьянски грубовата и беспредельно наивна. Она и внешне обрисована вразрез с дворянским идеалом хрупкой красоты - смугла, крепко сложена, во рту тридцать два белоснежных зуба и "рот до ушей". Попы, монахи, инквизиторы, святые воины-разбойники очерчены в поэме резко сатирическим пером. Песнь седьмая (история злоключений Доротеи) совсем гонит улыбку с лица читателя; здесь уже не до комизма, история мрачно-трагедийна. Дружба, возникшая между французом Ла Тримуйлем и англичанином д'Аронделем, символизирует в поэме бессмысленность вражды между народами. Война, война! Не от королей ли она? "Счастливцы, чей удел - спокойный труд" [16, с. 168].
Таким образом, для умов, склонных к размышлениям над большими проблемами общественной жизни, в поэме найдется немало пищи.
Интересна при рассмотрении вопроса данной главы работы повесть "Задиг, или Судьба", которую Вольтер посвятил маркизе Помпадур, фаворитке короля. Фимиам, курясь, вырисовывал причудливые арабески лести: "Прельщение очей, мука сердец, свет разума! Не целую праха от ног ваших, ибо вы почти не ходите, а если и ходите, то по иранским коврам или по розам" [11, с. 312].
Вольтер резвился и насмешничал, но философская основа повести была вполне серьезна. В пестрых картинах приключений Задига Вольтер изобразил современный ему мир, и, прежде всего, конечно, свою родную Францию, где под восточными именами и в восточных костюмах действовали его соотечественники. Придворные интриги, лесть и предательство вавилонского двора автор ассоциировал с современной Францией.
Восточные пряности, приправленные галльской солью, были в литературных вкусах эпохи. Востоком увлекалась вся Европа, после того как в 1704 году Антуан Галан опубликовал свои переводы знаменитых арабских сказок и познакомил европейского читателя с пленительной Шахразадой. К "восточному" маскараду прибегали просветители - Монтескье в "Персидских письмах" (1721), Дидро в "Нескромных сокровищах". В галерее сказочных персонажей Вольтера можно узнать и образованного разночинца, отвергающего сословные привилегии ("Разум старее предков"), и обездоленного французского крестьянина с его мечтой о клочке земли ("на земле, которая одинаково принадлежит всем людям, судьба ничего не оставила на мою долю") [13, с. 147].
Мир несовершенен. Это море зла, море нелепостей. Жизнь постоянно ставит перед Задигом неразрешимые загадки. Он не может разобраться во всей сложности людских отношений: "Мои знания, честность, мужество постоянно приносили мне только несчастья", - раздумывает он о себе. "Он готов был поверить,- пишет Вольтер,- что миром управляет жестокий рок, который угнетает добродетельных людей и покровительствует негодяям". Но ангел Иезрад разъясняет ему загадку мира: "Нет такого зла, которое не порождало бы добро" [11, с. 314].
- А что произошло бы,- спрашивает Задиг,- если бы вовсе не было зла и в мире царило одно добро?
- Тогда,- отвечает ангел,- этот мир был бы другим миром и связь событий определила бы другой премудрый порядок.
- Какой же вывод? Примирение с сущим?
- Жалкий смертный, перестань роптать на того, перед кем ты должен благоговеть! - поучает ангел Иезрад.
- Но...- прерывает его Задиг [11, с. 316].
И это "но" повисло в воздухе. Ангел не стал слушать. Ангел улетел. Это "но" осталось, терзая сознание героя, как неразрешимый вопрос о нравственном смысле мира.
"Задиг" был закончен. Из Парижа тревожных сигналов не поступало. Кажется, все успокоилось. Вольтер и его приятельница маркиза Дю Шатле отбыли в Сире. Здесь царили наука и поэзия. Маркиза переводила сочинения Ньютона; Вольтер читал заезжим гостям сцены из поэм, трагедий, комедий, какие выходили из-под его щедрого пера. Это, кажется, была самая лучшая пора его жизни. Правда, политические противники по-прежнему досаждали пасквилями и клеветой. Вольтер негодовал, проклинал судьбу, но не оставался в долгу, посылая в стан врагов убийственные стрелы своих сарказмов.
Следует отметить, что не только Вольтер обращался к восточным мотивам при написании разоблачающих не правильную структуру современного им общества. Так, у другого представителя Просвещения - Монтескье, было произведение "Персидские письма", где устами вымышленных персидских путешественников тонко и ядовито высмеял порядки, господствовавшие во Франции и других странах Западной Европы [24, с. 92].
В наши дни, когда люди уже побывали на Луне, сама тема космического путешествия в произведении, написанном более двухсот лет назад, кажется чуть ли не научным предвидением. Но у повести другая задача. Создавая "Микромегас", Вольтер меньше всего помышлял о научной фантастике. Жители Сириуса и Сатурна понадобились ему лишь для "освежения" читательского восприятия,- прием, которым он пользуется почти в каждой своей философской повести. Прием этот, введенный в литературный обиход Монтескье, состоит в том, что обычные вещи ставятся на обозрение "чужих" для данного строя жизни персонажей, не способных судить по устоявшимся критериям. У этих "новичков" особо острое зрение, неослабленное привычкой и предвзятостью, они сразу замечают отрицательные явления и нелепости, с которыми люди свыклись, смирились и приняли за норму. В повести "Простодушный" нелепости европейской цивилизации выявлены через восприятие дикаря "гурона", в повести "Кандид" - наивного, неискушенного юноши, здесь, в "Микромегасе",- увидены глазами пришельцев из космоса [18, с. 236].
Повесть "Микромегас" - философская по преимуществу. Здесь упоминаются имена философов Лейбница, Мальбранша, Паскаля, с которыми не соглашался Вольтер, имена Локка и Ньютона, которых он всячески пропагандировал. Здесь рассуждения о гносеологических проблемах, о системе восприятий, об ощущениях, здесь поставлены нравственно-философские вопросы. Но главная мысль Вольтера сводится к тому, что люди не умеют быть счастливыми, что они ухитрились сделать свой крохотный мир полным зла, страданий и несправедливости [7, с. 185]. Читатель узнает, что планета наша бесконечно мала в масштабах мироздания, что человек бесконечно мал в масштабах этой бесконечно малой планеты. Ироническое смещение масштабов помогает Вольтеру разрушить незыблемые, казалось бы, средневековые авторитеты, показать мнимость земного величия "сильных мира" и нелепость устоявшихся государственных порядков его времени. Земля - это лишь комочек грязи, маленький муравейник; Средиземное море - болотце, а Великий океан - крохотный прудок. И споры из-за лишнего отрезка этого "комочка грязи" вздорны, смешны; а между тем люди, по воле своих правителей, истребляют друг друга в абсурдных и губительных войнах.
"Мне даже захотелось... тремя ударами каблука раздавить этот муравейник, населенный жалкими убийцами",- говорит разгневанный житель Сириуса. "Не трудитесь. Они сами... трудятся над собственным уничтожением",- отвечает житель Сатурна [7, с.188].
Нелепость положения вещей заключается в том, что люди могли бы жить счастливо, ибо как ни мала наша планета - она прекрасна. Космические пришельцы в восторге от нее. Да и от разума человеческих существ. Но беда в том, что человеческое общество плохо устроено и должно быть переделано на основах разума. Люди, "мыслящие атомы", по выражению гиганта Микромегаса, должны бы были "вкушать самые чистые радости" на своей планете, проводить свои дни "в любви и размышлениях", как и подобает истинно разумным существам.
В 1745 году Вольтер послал в Рим папе Бенедикту XIV свою трагедию "Фанатизм, или Пророк Магомет", которая была поставлена еще в 1741 году в Лилле и в 1742 году в Париже. Вольтер лукавил: его трагедия по видимости обличала зло ислама, но в действительности бросала вызов всем церквам и пророкам.
Кардинал Флери, первый министр Франции, глубокий старик, любезный собеседник и непреклонный реакционер, нашел в пьесе несколько мест, "недостаточно отточенных" и выразил желание, чтобы автор довел произведение до высшего совершенства (в лукавстве министр не уступал Вольтеру). Вот тогда-то и понадобился папа: к нему, главе "подлинной религии", был отправлен пакет с пьесой, клеймящей религию "ложную и варварскую".
Бенедикт XIV, двести пятьдесят четвертый по счету папа, уроженец Болоньи, в миру Просперо Ламбертини, любил искусство, писал сам, благоволил к художникам, довольно недоброжелательно глядел на слишком усердных служителей церкви, фанатиков и маньяков; он вел весьма светский образ жизни, что приводило в смущение его духовных слуг и очень нравилось философам; Мельхиор Гримм отзывался о нем как о самом "непогрешимом" из пап,- словом, это был папа в духе скептического XVIII века [17, с. 171].
Бенедикт XIV ответил Вольтеру любезным письмом, награждая его апостолическим благословением, и сообщил, что он прочитал "превосходную" трагедию с большим удовольствием. Папа прислал Вольтеру и медаль со своим портретом: пухлое, со вздернутым носом лицо, вид до смешного простодушный.
Историческое место Вольтера как мыслителя определяется тем, что он наметил программу французского Просвещения, поставил ряд фундаментальных методологических проблем и заложил основы просветительской критики религии. Социальные Идеи Вольтера соответствовали интересам торгово-промышленной верхушки французской буржуазии. По своему объективному значению его идеи имели революционный характер: они нацеливали прогрессивные силы общества на упразднение феодальных порядков и ниспровержение абсолютизма.
Вольтер принадлежал к числу идеологов, которые, не создав собственной политической теории, подготовили почву для последующего развития политико-правовых учений. Влияние вольтеровских идей в той или иной мере испытали все французские просветители.
Вольтер предвосхищал буржуазные общественные порядки, которые должны были сменить крепостничество, тормозившее дальнейшее экономическое развитие.
Однако он был достаточно последовательным, в отличие от Руссо в отношении к современности. Так, Руссо писал: "Это (монархия) последний предел неравенства и крайняя точка…" [25, с. 142]. Русо отождествлял монархию с анахронизмами феодального уклада.
Вольтер считает внеэкономическое принуждение анахронизмом. По его мнению, оно должно неизбежно уступить место свободному труду. "Франции нужны люди, - говорил Вольтер, - у которых бы не было ничего, кроме их рук и доброй воли… они будут продавать свой труд тому, кто больше всех заплатит, и это заменит им собственность" [31, с. 10].
Рассуждая о порядках в Европе, мыслитель говорил: "Существуют пороки управления, более заразные, чем чума, и неизбежно несущие с собой беды для Европы от одного её конца до другого.
Какой-нибудь из государей затевает войну, и, веруя в то, что Бог - всегда с большими батальонами, он удваивает число своих войск; и вот его сначала разоряет надежда стать победителем; это разорение, бывавшее до того следствием войны, начинается у него раньше первого пушечного выстрела.
Сосед его принимает те же меры, дыбы оказать ему сопротивление; постепенно все государи - каждый в свой черёд - удваивают, таким образом, свои армии; сельские местности вдвойне разоряются; земледелец, выжатый дважды, неизбежно остаётся при половине своего скота, помогающего ему утучнять его землю, и при половине средств, предназначенных для её обработки. И так весь свет страдает от этого почти равнозначно, даже если преимущества обеих сторон равны" [31, с. 10].
Вольтер, изобличая порочность общества говорил: "Законы, касающиеся справедливого распределения благ, часто бывают подготовлены столь же скверно, как и ресурсы обременённого долгами правительства. Поскольку все люди обладают одними и теми же страстями, одной и той же приверженностью к свободе, поскольку почти каждый человек являет собой сочетание гордости, алчности, корысти, великой склонности к сладкой жизни и беспокойства, требующего активной деятельности, то не должны ли они все иметь одни и те же законы, подобно тому, как в госпитале потчуют одинаковой хиной всех больных, страдающих перемежающейся лихорадкой?
На это обычно отвечают, что в достаточно цивилизованном госпитале каждая болезнь имеет своё специфическое лечение; однако это не относится к нашим правительствам: все народы больны нравственно, но нет даже двух режимов, кои подходили бы друг на друга" [31, с. 8].
Вольтер говорит, что современная ему Франция порочна, ее система неправильная. Конечно, страна более развита, чем была в прежние времена готов, франков. Вольтер пишет: "Разве людям было лучше во времена готов, гуннов, вандалов, франков и великого западного раскола?
Я отвечу, что тогда нам было гораздо хуже. Но я утверждаю: люди, стоящие ныне во главе правительств, будучи гораздо более просвещёнными, нежели тогда, должны понимать позорность того, что общество не усовершенствовалось в соответствии с приобретёнными знаниями. Я утверждаю: все эти светочи до сих пор мерцают во мраке. Мы выходим на свет из глубокой ночи и питаем надежду на яркий день. …" [31, с. 8]. В данной цитате ярко выражено отношение Вольтера к современной ему власти. По его мнению, правительство само должно нести в массы идеи просвещения, так как оно образовано, однако власть имущие только покровительствуют анахронизмам.
Таким образом, Вольтер являлся выразителем интересов и философии нового нарождающегося класса буржуазии, которая набирала силу несмотря и на то, что государственная система во Франции имела множество феодальных анахронизмов. Социальные идеи Вольтера соответствовали интересам торгово-промышленной верхушки французской буржуазии.
По своему объективному значению его идеи имели революционный характер: они нацеливали прогрессивные силы общества на упразднение феодальных порядков и ниспровержение абсолютизма.
Выставлением порочности феодального общества в негативе и его несостоятельность пропитаны многие произведения Вольтера как литературные, так и философские. Будучи представителем нарастающей буржуазии, Вольтер был ярым противником феодальных порядков, однако он не касался самого института монаршей власти.
Следует также сказать, что религиозность, по мнению Вольтера - один из самых анахронизмов современного ему обществу.
В отношении феодальных пережитков все представители просвещения, в том числе и Вольтер, склонялись к тому, что анахронизмы следует уничтожать, тем самым давать возможность пробиваться другой формации, только в том, какой она будет у них были разногласия.
. Проект "Общества будущего" в видении Вольтера
В предыдущей главе работы мы рассмотрели, что в феодальном обществе вызывало критику со стороны Вольтера. Были рассмотрены взгляды Вольтера на религию, в основном христианство, нетерпимость к феодальным пережиткам. Следует определить какую же систему политического и государственного управления Вольтер предпочитал всем иным, существовавшим.
Само Просвещение можно разделить на периоды по взглядам представителей. Собственно просветителями старшего поколения являются Монтескье и Вольтер. Одним из ярких представителей младшего поколения просветителей является Жан Жак Руссо.
У каждого представителя Просвещения по данной проблеме были свои взгляды. Разнились и концепции появления Политическую организацию будущего "царства разума" Вольтер не стремился определить во всех подробностях. Он сосредоточил свое внимание на пропаганде идей законности и либеральных методов осуществления власти, предоставляя другим просветителям разработку проектов идеального устройства государства. Вполне ясно ему было одно - управлять государством должны только собственники. Признавая естественное равенство ("мы все в равной степени люди"), Вольтер решительно отвергал как социальное, так и политическое равенство. "В нашем несчастном мире не может быть, чтобы люди, живя в обществе, не разделились бы на два класса: один класс богатых, которые приказывают, другой - бедных, которые служат" [13, с. 129].
Теоретически он отдавал предпочтение республике, но считал, что она мало применима на практике. Образцом государственной организации своего времени Вольтер называл парламентские учреждения в Англии. Политический идеал Вольтера, особенно в последних работах, приближался к идее разделения властей.
Грядущие преобразования в обществе философ связывал с развитием знаний и подъемом культуры, которые, по его мнению, приведут к тому, что правителями будет осознана необходимость реформ. Стремясь направить государей на путь истины, он предпринял поездку к Фридриху Прусскому и вступил в переписку с Екатериной II.
Отношение Вольтера к революции было типичным для французских просветителей XVIII в. Оправдание предшествующих революций (например, казни английского короля Карла I), мечты о свержении тиранов у просветителей сочетались с рассуждениями о нежелательности кровопролития, о пагубных последствиях гражданской войны и т. п. В идеологии либеральной буржуазии к этим соображениям прибавляется страх перед выступлениями трудящихся масс. "Когда чернь примется философствовать, - утверждал Вольтер, - все погибло" [23, с. 36]. Просветители возлагали надежды на постепенные реформы сверху.
Среди других работ Руссо выделяется "Рассуждение о происхождении о основаниях неравенства между людьми" (1755). Здесь Руссо развивает идею общественного договора, знакомую нам по "Левиафану" Т. Гоббса. По мысли Руссо, человек по природе добр, а плохим становится в обществе. В первобытном состоянии люди равны, всё добывают своим трудом, и потому в первобытном состоянии нет ни зависти, ни насилия, ни других негативных нравственных качеств. Все люди здоровы, счастливы, и это общество - самая счастливая эпоха за все время существования человечества. Однако когда-то появился человек, взявший себе некоторый участок земли и сказавший: "Это - мое". Со временем возникают и другие формы собственности. Появляется железо, вырастает на этих участках хлеб, начинается торговля, так что и хлеб и железо есть зло для человечества, ибо приводят к неравенству.
Чтобы уничтожить неравенство, приводящее людей к несчастьям и бедствиям, нужно отвергнуть цивилизацию и вернуться в то состояние блаженства, в котором существовали первобытные люди.
Руссо, развивая далее положения об общественном договоре, говорит, что когда люди уже отошли от состояния свободы и счастья, понимают, что миром начинают править сильные. Эти сильные подавляют права и свободы других людей. В конце концов, народ объединяется и приходит к некоему договору, на основе которого власть передается некоей части народа. Люди отдают часть своей свободы или одному человеку, или нескольким людям, которые ими управляют. Но при этом вся власть остается у народа - сувереном, по терминологии Руссо, является народ, и суверенитет народа неотчуждаем, неотделим. Народу принадлежит вся полнота законодательной власти, а избранным ими правителям принадлежит только исполнительная власть [30, с. 12].
Монтескье заметил, что, скажем, жаркий климат способствует тому, что господствуют страсти, а не разум. В странах с жарким климатом людям не нужно бороться за свое существование, им не нужно строить теплые жилища, добывать пропитание с опасностью для жизни, шить теплую одежду. Поэтому им не нужно напрягать свой разум, чтобы совершенствовать жизнь. Они живут постольку, поскольку природа им это позволяет. К тому же этот климат способствует тому, что эти люди гораздо более страстны и разум не господствует над их страстями. Поэтому в жарком климате отсутствует привычка к труду, из-за чего возникает имущественное неравенство и рабство.
В странах же с очень холодным климатом люди вынуждены все время тратить на борьбу за жизнь. Люди только трудятся. Поэтому они грубы, поглощены заботой о собственном существовании и у них нет времени друг друга порабощать, а значит они свободны, но тоже не отличаются высоким уровнем развития, т. к. у них нет времени для занятия науками, искусством.
И только умеренный климат способствует тому, что люди вынуждены бороться за существование (строить жилища, добывать пищу), но все же у них остается свободное время, которое они могут посвящать совершенствованию жизнеустроения. Поэтому в этих странах (Европа как раз и находится в этом климате) возможно поступательное развитие цивилизации. Здесь люди уравновешены, разум и эмоции их находятся в гармонии; здесь в меньшей степени есть и рабство и анархия.
В умеренном поясе господствуют две формы правления: монархия и республика. Монарх, так же как и деспот в южных странах, является единственным правителем, но в отличие от южного деспота, который существует сам для себя, монарх уважает законы. Республика или монархия возникают в зависимости от других географических факторов: почвы, величины территории, от наличия морей или их отсутствия. Если страна мала, люди могут сами обмениваться информацией друг с другом, и тогда возникает республиканская форма правления. В странах же с большой территорией возникает монархия. Там, где почва плодородна, развивается земледелие, что обеспечивает изобилие и богатство; здесь люди консервативны, а такому складу ума также соответствует монархия. Там же, где почва хуже, люди вынуждены передвигаться с места на место, что способствует общению людей. Поэтому здесь возникает республика.
Таким образом, мы видим, что у Монтескье есть много интересных и верных наблюдений, но, однако, его концепция - это яркая форма географического детерминизма, когда форма правления определяется не потребностями человека, не верой в его собственный разум, а только внешними факторами.
Веря в исторический прогресс, Вольтер и Монтескье обычно не связывали его с политическим развитием масс, возлагая надежды на "просвещенного монарха" (Вольтер) или пропагандируя конституционную монархию по английскому образцу и теорию "разделения властей" (Монтескье).
Деятели второго этапа французских просветителей - Дидро, Гельвеций, Гольбах и др. - были в своем большинстве материалисты. Центральным событием этого этапа можно считать выпуск "Энциклопедии или Толкового словаря наук, искусств и ремесел" в 1751-1780 годах. Эта работа давала людям некоторое общее представление об окружающем мире, на основе которого уже должна была формироваться самостоятельная способность суждения у каждого человека, делающая его суверенной личностью.
По мере приближения революции росло влияние произведений, содержащих более радикальную критику феодального строя. Это, прежде всего, трактат Ж.Ж. Руссо "Об общественном договоре" (1762) [30, с. 14]. Именно эти просветители второй волны стали вдохновителями идей социальной справедливости, равенства, демократии. Однако, часто их идеи являлись утопическими. Так, Руссо выход из тупикового социального развития человечества видел в утрате современных ему ценностей и возврате к добродетелям прошлого, социально справедливого. В развитии науки, технологическом прогрессе Руссо видел упадок человеческой цивилизации. Он писал: "…исчезло равенство, появилась собственность, труд стал необходимостью; обширные леса превратились в нивы…на которые были посажены и выросли вместе с урожаем рабство и нищета" [25, с. 140].
Теперь попытаемся определить, в какой степени взгляды Вольтера на различные проблемы общественного развития совпадали со взглядами других просветителей, или отличались от них.
Политическую организацию будущего "царства разума" Вольтер не стремился определить во всех подробностях. Он сосредоточил свое внимание на пропаганде идей законности и либеральных методов осуществления власти, предоставляя другим просветителям разработку проектов идеального устройства государства. Вполне ясно ему было одно - управлять государством должны только собственники. Признавая естественное равенство ("мы все в равной степени люди"), Вольтер решительно отвергал как социальное, так и политическое равенство. "В нашем несчастном мире не может быть, чтобы люди, живя в обществе, не разделились бы на два класса: один класс богатых, которые приказывают, другой - бедных, которые служат" [13, с. 129].
Теоретически он отдавал предпочтение республике, но считал, что она мало применима на практике. Образцом государственной организации своего времени Вольтер называл парламентские учреждения в Англии. Политический идеал Вольтера, особенно в последних работах, приближался к идее разделения властей.
Грядущие преобразования в обществе философ связывал с развитием знаний и подъемом культуры, которые, по его мнению, приведут к тому, что правителями будет осознана необходимость реформ. Стремясь направить государей на путь истины, он предпринял поездку к Фридриху Прусскому и вступил в переписку с Екатериной II.
Отношение Вольтера к революции было типичным для французских просветителей XVIII в. Оправдание предшествующих революций (например, казни английского короля Карла I), мечты о свержении тиранов у просветителей сочетались с рассуждениями о нежелательности кровопролития, о пагубных последствиях гражданской войны и т.п. В идеологии либеральной буржуазии к этим соображениям прибавляется страх перед выступлениями трудящихся масс. "Когда чернь примется философствовать, - утверждал Вольтер, - все погибло" [23, с. 36]. Просветители возлагали надежды на постепенные реформы сверху.
Следует сказать, что по своим социальным воззрениям Вольтер был сторонником неравенства. Общество должно делиться на "образованных и богатых" и на тех, кто, "ничего не имея", "обязан на них работать" или их "забавлять". Трудящимся поэтому незачем давать образование: "если народ начнёт рассуждать, всё погибло" (из писем Вольтера). Печатая "Завещание" Мелье, Вольтер выкинул всю его острую критику частной собственности, считая её "возмутительной". Этим объясняется и отрицательное отношение Вольтера к Руссо, хотя в их взаимоотношениях и имелся налицо личный элемент.
Таким образом, Вольтер отрицал равенство людей, чем разительно отличался от представителей Просвещения второй волны, в частности от Руссо. Мыслитель считал, что каждому человеку следует занимать свое место в обществе, которое не может быть однородным. Следует напомнить, что Вольтер сам имел немалое состояние, и его можно было относить к богатому человеку. Он не желал, видимо, чтобы его состояние было достоянием большинства.
Другого, диаметрально противоположного мнения придерживался другой представитель Просвещения - Руссо. Одним из центральных вопросов в проблеме свободы человека и социальных взаимоотношений Руссо считает вопрос о происхождении неравенства. Появление собственности заставляет человека расставаться со своей свободой, которая по самой своей природе, и согласно своему понятию, неотчуждаема. Все дело в том, что в самой человеческой природе уже произошел перелом. Неравенство людей - продукт целого ряда переворотов, преобразовавших человеческую природу, "подобно тому, как, чтобы установить рабство, пришлось совершить насилие над природой, так и для того, чтобы увековечить право рабовладения, нужно было изменить природу" [13, с. 76].
Руссо выход из тупикового социального развития человечества видел в утрате современных ему ценностей и возврате к добродетелям прошлого, социально справедливого. В развитии науки, технологическом прогрессе Руссо видел упадок человеческой цивилизации. Он писал: "…исчезло равенство, появилась собственность, труд стал необходимостью; обширные леса превратились в нивы… на которые были посажены и выросли вместе с урожаем рабство и нищета" [25, с. 140].
Важным источником в рассмотрении взглядов Вольтера является произведения "Задиг". Как и все сказки, вольтеровская повесть завершается светлым финалом: Задиг стал царем, мудрым монархом, монархом-философом. "Государство наслаждалось миром, славой и изобилием. То был лучший век на земле: ею управляли справедливость и любовь" [11, с. 325]. Но какую иронию ощущаем мы в этой просветительской утопии после всех картин бедствий и разочарований, которыми заполнена повесть!
Монтескье с негодованием отзывался о концентрации огромных богатств в руках реакционных церковников и в следующих словах охарактеризовал их: "…это компания жадюг, всегда берущих и никогда не отдающих; они беспрестанно накопляют доходы, чтобы наживать капиталы. Столько богатств оказывается в параличе: нет больше оборотов, нет коммерции, нет ремесла и мануфактур" [24, с. 93].
Таким образом, очевидно, что Монтескье и Вольтер - выразители нового общества - капиталистического. Они протестовали против засилья церкви, аристократии, которые не желали принимать новую фармацию и тормозили ее развитие.
Шли годы. Маркиза умерла. Фридрих II звал теперь Вольтера к себе. Испросив у Людовика XV разрешения на выезд, получив холодное: "Куда хотите!" - Вольтер покинул родину и прибыл в резиденцию прусского короля. Почести, ключ камергера, богатые дары и самые преувеличенные хвалы из уст короля ждали его в Сан-Суси. Но сон длился недолго. То, что издали казалось просвещенной монархией, вблизи предстало взору диким и беспощадным деспотизмом.
Вообще, можно отдельным вопросом рассматривать взаимоотношение представителя французского просвещения с видным монархиями Европы. Так, известен эпизод биографии Вольтера, когда его пригласил к себе ко двору прусский король Фридрих II. Кроме того, симпатии к Вольтеру испытывала и русская императрица Екатерина II.
Известно, что Вольтер переписывался с правительницей Российской империи. Парадокс состоит в том, что во времена Екатерины II Россия была деспотичной феодальной страной, с сильным влиянием православия и отсталостью политических взглядов. Вот, с чем боролся в своем творчестве Вольтер было в России. Невежество и отсталость российского народа открывается в письмах Екатерины Вольтеру. Императрица пишет: "Я получила ваше письмо от 27-го февраля, в котором вы советуете мне совершить чудо, изменив климат моей страны. В былое время город, из которого я вам пишу, был весьма привычен видеть разного рода чудеса, или, вернее сказать, благодушные жители его чаще всего были согласны принимать самые обыкновенные вещи за проявление чудодейственных сил" [27, с. 276].
Однако некоторая привязанность Вольтера к российской императрице может объясняться еще и тем, что в своих письмах она высказывалась за необходимость переустройства политического устройства России. Екатерина II писала: "…Впрочем, со своей стороны, я сделаю все, что будет только в моей власти, чтобы доставить Петербургу возможность дышать лучшим воздухом" [28, с. 14].
Как известно, революционных перемен с приходом Екатерины к власти не произошло. Екатерина II оправдывалась: "Эти законы, о которых уже так много говорят теперь, в конце концов, еще совсем не выработаны. И кто в состоянии ответить теперь, что они окажутся действительно хороши и разумны? В сущности, только потомству, а не нам, будет под силу решить этот вопрос" [28, с. 14]. Начинали издаваться журналы, развивались науки, однако сама система оставалась, причем более анахронична, чем французское общество.
Скорее всего, Вольтер на месте был бы сильно разочарован, как будет разочарован в Пруссии, однако его честная переписка с императрицей говорит в пользу того, что Вольтер считал ее тем, монархом, который и должен быть у власти, что имело объяснение в его концепции идеального государственного устройства. Именно разумный монарх, по мнению Вольтера - основа идеального государства.
В письмах из Берлина Вольтер много и охотно говорит об историческом труде своем "Век Людовика XIV", который занимал тогда его главное внимание, жалуется на свои телесные недуги, подсчитывает, что из двадцати зубов, с которыми он прибыл в Пруссию, сохранил лишь шесть, обещает друзьям привезти на родину свой скелет, - но ни слова о маленькой философской повести "Микромегас", которую он написал в 1752 году, ни слова, может быть, потому, что считал повесть пустячком. А между тем этот прелестный "пустячок" до сих пор читают с увлечением.
Следует подробней остановиться на отношении Вольтера и других представителей эпохи Просвещения к абсолютизму. Так, Монтескье был категорически против абсолютной монархии, в ее олицетворении - деспотии. В "Персидских письмах", он высмеял самого "короля-солнце" - Людовика XIV, который, по словам Монтескье простирал власть не только на замученные тела своих подданных, но и на их души, заставляя их мыслить так, как он этого хочет, мог возвысить и унизить каждого, как этого ему хочется [25, с. 92].
Монтескье разделял три формы правления и устройства государства. Он выделяет деспотизм, монархию и республику. Первая форма правления, по мнению Монтескье, наиболее негативная. Монархия отличается тем, что в принципах власти стоит честь монарха, наиболее же справедливой формой государственного управления является республика [25, с. 96-101]. С этим не соглашается Вольтер, считая, что республика приводит к хаосу.
Более радикальных взглядов придерживался Жан-Жак Руссо. Прежде всего, этот представитель Просвещения резко выступал против неравенства. Руссо утверждал, основываясь на теории "общественного договора", что идеи создания государства со временем омрачились, государство в своем развитии превратилось в жесточайшее орудие знати и богачей для порабощения народа, для углубления социально-политического и имущественного неравенства. В процессе дальнейшего развития, государство, по мнению Руссо, вырождается в деспотию, которая делает всех равными в бесправии [25, с. 132].
Вольтер бежал из Пруссии. С него довольно было мерзостей, которых он насмотрелся и во дворце короля, и за стенами его. Свои впечатления он описал потом в "Мемуарах", которые побоялся напечатать и даже, по слухам, пытался уничтожить. Вездесущие издатели, однако, не дремали, и книжечка вышла в свет, едва Вольтер умер, и даже в одной из тайных типографий Берлина, под боком у самого Фридриха II.
Отъезд прошел не без осложнений. На границе французского гостя задержали, подвергли домашнему аресту. Биографы писателя, пожалуй, несколько драматизируют этот эпизод. Вольтер лукавил. Он хотел увезти томик стихов Фридриха II, в которых содержались нелестные отзывы о европейских венценосных особах [22, с. 189]. Фридрих боялся дипломатического скандала.
Покинув в 1753 году пределы прусского государства, Вольтер какое-то время скитался, не находя постоянного пристанища, и наконец обосновался своим домом, купив неподалеку от швейцарской границы (ради безопасности!) замок Ферне. Сюда приезжали гости. Их шумная толпа часто досаждала "фернейскому патриарху". Так теперь стали именовать Вольтера. Он уже скупился на время, а гости отнимали золотые минуты: тратить их понапрасну, когда голова полна самых обширных планов, когда мир требует его постоянного вмешательства, - было жалко. И он скрывался в своей спальне и сказывался больным, но читал, писал, диктовал, отправлял в иной день до тридцати писем во все уголки Европы [10, с. 196].
Имя Вольтера зазвучало в речи далеких от литературы, "некнижных" людей как имя защитника угнетенных и "бича угнетателей".
"Мир яростно освобождается от глупости. Великая революция в умах заявляет о себе повсеместно",- сообщал Вольтер своим друзьям [22, с. 199].
Теперь у берегов Женевского озера, почти свободный, почти независимый, дряхлый телом, юный умом, Вольтер создавал свои художественные шедевры.
В 1758 году он написал лучшую свою философскую повесть "Кандид, или Оптимизм". Здесь снова, как в "Задиге", поднимается вопрос о нравственном смысле мира. Следует отметить некоторые детали духовной жизни XVII - XVIII веков. Знаменитый астроном Кеплер в 1619 году в сочинении "Гармония миров" установил законы движения планет - все в мире предстало упорядоченным и целесообразным. Позднее Лейбниц развил учение о мировой гармонии. Добро и зло оказались в его понимании равно необходимыми и как бы уравновешивали друг друга. С этим согласились многие умы, в том числе и Вольтер. В повести "Задиг" это видно достаточно ясно. Для Вольтера характерно стремление применить законы природы к обществу и на их основе переустроить общество - такое стремление весьма характерно для эпохи Просвещения.
В 1755 году землетрясение разрушило город Лиссабон. Погибло более тридцати тысяч его жителей. Вопрос о мировом зле снова стал предметом философских размышлений. От стихийных бедствий в природе мысль переходила к бедствиям социальным. В поэме "О гибели Лиссабона" (1756) Вольтер заявил, что отказывается от признания "мировой гармонии" и от лейбницианского оптимизма. Развенчанию этой теории и посвящена повесть "Кандид, или Оптимизм". ("Что такое оптимизм?" - "Увы, - сказал Кандид,- это страсть утверждать, что все хорошо, когда в действительности все плохо" [11, с. 328]).
Безносый Панглос, гонимый, избиваемый, терзаемый, едва не повешенный, едва не сожженный, чудом спасшийся и снова бросаемый в море бед, вечный образец слепой и благодушной глупости, проповедует... оптимизм. ("Все к лучшему в этом лучшем из возможных миров!")
Простодушный и наивный Кандид не решается подвергать сомнению проповедь своего учителя. Он готов верить Панглосу, но: "...мой дорогой Панглос, - сказал ему Кандид, - когда вас вешали, резали, нещадно били, когда вы гребли на галерах, неужели вы продолжали считать, что все в мире к лучшему?
Я всегда был верен своему прежнему убеждению,- отвечал Панглос. - В конце концов, я ведь философ..." [10, с. 217].
Мир фактов разрушил теорию Панглоса, причем больше всех пострадал он сам,- но он ведь философ! Однако что же теперь делать? Впасть в отчаяние? Мрачный ипохондрик Мартен, проповедующий в повести пессимизм, никак не по душе ни Кандиду, ни автору. Таким образом, Вольтер не дает конкретных рекомендаций. Достаточно того, что читатель проникнется идеей несовершенства мира. Что же касается дальнейших перспектив истории, то ведь "человек родился не для покоя", и надо возделывать наш сад", так как "работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду" [10, с. 219]. Отрицая философию Лейбница и английских писателей XVIII века (например, Шефтсбери), оптимизм которых вел к примирению со злом, будто бы "необходимым элементом мировой гармонии", Вольтер был оптимистом в другом смысле, а именно - верил в совершенствование человечества и всех его социальных институтов. Важное место в его повести занимает описание идеального государства Эльдорадо (от испанского el dorado - золотой, счастливый). Вольтер использовал рассказ испанского путешественника Франсиско Ориллана о якобы виденной им в 1541 году между Амазонкой и Ориноко золотоносной стране. В XVI веке этому очень верили. Упоминаемый в повести англичанин Ролей отправился в 1595 году на поиски Эльдорадо и даже доносил королеве Елизавете о будто бы виденных им там чудесах.
Вольтер посмеялся над фантазиями путешественников, но воспользовался легендой об Эльдорадо для своей утопии. Вольтеровское Эльдорадо противопоставлено в повести государству иезуитов в Парагвае (1609-1768). Иезуиты, поработившие индейцев, хвастались, что будто бы установили в Парагвае христианское государство без частной собственности (имущество индейцев было объявлено "собственностью Бога"!). "Los padres (святые отцы - авт.) владеют там всем, а народ ничем",- иронизирует по этому поводу Вольтер [3, с. 223]. В Эльдорадо же нет монахов, там не "сжигают инакомыслящих", там нет тюрем, там никого не судят, там нет тирании и "все свободны". Вольтер прославил "невинность и благоденствие" жителей Эльдорадо. Однако хвалу "невинности" народа не следует понимать в плане руссоистской идеализации "естественного состояния". Эльдорадо - вполне цивилизованная страна. Там имеется великолепный дворец наук, "наполненный математическими и физическими инструментами" [8, с. 247].
В Эльдорадо не ценят золота, и потому оно не приносит никому зла; между тем стоило Кандиду вывезти несколько мешков этой "желтой глины" за пределы идеального государства, как оно стало творить свои обычные беды. Для справедливого общества Вольтер не нашел места в реальной действительности XVIII века; утопическое Эльдорадо было прообразом того будущего, о котором мечтали просветители.
Последние повести Вольтера, написанные уже рукою дряхлой, нисколько не указывают на угасание таланта. В "Простодушном" (1769) он ведет полемику с теорией "естественного человека" Жан-Жака Руссо. Вольтера пугал плебейский радикализм Руссо, который отрицал прогресс, так как видел, что в классовом обществе он сопровождается ростом неравенства между людьми и несет все новые бедствия. Еще в 1750 году, когда Руссо прислал Вольтеру свой первый трактат "Рассуждение о науках и искусствах", в котором камня на камне не оставил от европейской цивилизации и пел хвалу неиспорченному "естественному человеку", "дикарю", Вольтер решительно отмежевался от его идей: "Когда читаешь Ваше сочинение, так и хочется встать на четвереньки" [21, с. 189].
Однако теперь, через двадцать лет, он готов был частично согласиться с Руссо, отвергнув лишь его крайности. В повести Вольтера дикарь Гурон нравственно превосходит цивилизованных европейцев, он честнее и разумнее их. "Я истратил на свое образование пятьдесят лет, но боюсь, что в отношении здравого смысла мне не справиться с этим полудиким ребенком", - размышляет учитель Гурона. Это не означает отказа от цивилизации: в ней много нелепостей, предрассудков, их нужно отбросить, но сохранить ценности культуры. Пройдя курс наук, уже цивилизованный Гурон осознает, что "из животного превратился в человека" [16, с. 488].
В "Простодушном" нет ни сказочно-декоративного камуфляжа для "опасных" идей, ни сказочно-счастливого конца, как в других повестях Вольтера. Герои ее действуют в реальной обстановке; это Франция времен Вольтера. История любви Гурона и мадемуазель де Сент-Ив, рассказанная несколько сентиментально, во вкусе тех дней, кончается трагически. Девушка гибнет, пожертвовав своей честью ради спасения жениха; в мире, где она живет, нет счастья для честных и бескорыстных людей. Но зло не в цивилизации, не в культуре, не в искусствах и науках, а в безнравственном устройстве общества. "Из худа не бывает добра",- утверждает теперь Вольтер - автор "Простодушного", словно возражая Вольтеру - автору "Задига" [9, с. 339].
"Царевна Вавилонская", написанная Вольтером в том же 1767 году, возвращает читателя в ярко раскрашенный мир сказки. Принцесса Формозанта и прекрасный пастух Амазан, разлученные, совершают странствия из страны в страну в поисках друг друга. Форма странствий избрана для политического обозрения мира. Здесь можно увидеть своеобразную политическую географию в аллегорических картинах и лицах: государство киммерийцев (Россия), где "мужчина" (Петр I) начал великие преобразования, а "женщина" (Екатерина II) их довершила, где царят искусства, великолепие, слава и утонченность; Альбион (Англия), где герои видят спокойствие, богатство, общее благосостояние, так как "государи отказались от неограниченной власти"; правда, партии ведут там борьбу "при помощи пера и интриг", но "не дозволяют друг другу осквернять священную сокровищницу законов". Антропокайи ("сжигатели людей") олицетворяют собой испанских инквизиторов. Земля, кишащая князьями, фрейлинами и нищими,- Германия. И, наконец, "желтые воды Тибра, зачумленные болота, редкие истощенные обитатели и нищие в старых, дырявых плащах" позволяют узнать Италию, Рим, где царствует "Старец семи холмов" (папа) [9, с. 341].
Говоря о размышлениях Вольтера в отношении "общества будущего", следует обязательно обратиться к его философским взглядам на процессы мироздания в целом и человека в частности. Надо отметить, что Вольтер всегда в своих произведениях выставлял тезис антагонизма чисто человеческого, природного и искусственного, придуманного человеком общества и мира с его лживыми законами и порядками, современником которых являлся Вольтер.
Большой интерес представляют вольтеровские размышления о жизни, об основных принципах её устройства, о человеке и обществе. Здесь его взгляды весьма прогрессивны (естественно, для того времени, так как сейчас известны и более смелые идеи).
Вся наша жизнь - "удовольствие и страдание", которые даны нам от Бога, так как мы сами не можем быть причиной собственных страданий. Хотя люди и считают, что всё делают справедливо и разумно, их поступками во всех случаях жизни руководит рутина; размышлению же они обычно предаются крайне редко, по особым случаям и, как правило, когда на него уже не осталось времени. Даже те действия, которые кажутся следствием воспитания и образованности ума, "являются на самом деле инстинктами. Все люди ищут удовольствий, только те, кто имеет более грубые органы чувств, ищут ощущений, в которых душа не принимает участия; те же, кто обладает более утончёнными чувствами, стремятся к более изящным забавам"
Все поступки людей Вольтер объясняет любовью к себе, которая "столь же необходима человеку, сколь кровь, текущая в его жилах", а соблюдение собственных интересов он считает двигателем жизни. Наше самолюбие "подсказывает нам уважение к самолюбию других людей. Закон направляет эту любовь к себе, религия её совершенствует" [24, с. 271]. Может показаться, что Вольтер, вообще говоря, невысокого мнения о людях, так как все их поступки он объясняет низменными причинами, но, по-моему, он всё-таки прав. Ведь объясняя наши поступки стремлением к удовольствию, он не ставит его целью всей жизни. К тому же, Вольтер убеждён, что в каждом человеке заложено чувство порядочности "в виде некоторого противоядия от всех ядов, которыми его отравляют"; а чтобы быть счастливым, вовсе не обязательно предаваться порокам, скорее наоборот, "подавляя свои пороки мы достигаем спокойствия, утешительного свидетельства собственной совести; отдаваясь порокам, мы утрачиваем покой и здоровье". Вольтер разделяет людей на два класса: "жертвующим своим себялюбием благу общества" и "полный сброд, влюблённый лишь в самого себя" [24, с. 272].
Рассматривая человека, как общественное существо, Вольтер пишет, что "человек не походит на других животных, имеющих лишь инстинкт любви к себе", для человека "характерна и естественная благожелательность, не замеченная у животных". Однако, часто у человека любовь к себе сильнее доброжелательности, но, в конце концов, наличие у животных разума весьма сомнительно, а именно "эти его (Бога) дары: разум, любовь к себе, доброжелательство к особям нашего вида, потребности страсти - суть средств, с помощью коих мы учредили общество". Ни одно человеческое общество не может существовать ни единого дня без правил. Ему необходимы законы, так как Вольтер считает, что благо общества является единственной мерой нравственного добра и зла, и удержать человека от совершения антиобщественных поступков может только боязнь кары законов. Тем не менее, Вольтер считает, что помимо законов необходима вера в Бога, хотя она и оказывает малое влияние на жизнь. Существование общества атеистов маловероятно потому, что люди, не имеющие узды не способны к сосуществованию: законы бессильны против тайных преступлений, и нужно, чтобы "бог-мститель" карал тех, кто ускользнул от человеческого правосудия. При этом необходимость веры не означает необходимость религии (Вольтер всегда разделял веру и религию) [23, с. 43].
Вольтер отождествляет повиновение Богу и законам: "древняя максима гласила, что следует повиноваться не людям, но Богу; теперь принято противоположное представление, а именно, что повиноваться Богу означает следовать законам страны. Другое дело, что законы могут быть несовершенны или правитель может оказаться плохим, но за плохое правление люди должны ругать лишь себя и негодные законы, учреждённые ими, либо недостаток у себя смелости, мешающий им заставить других выполнять законы хорошие". А если властитель злоупотребляет властью, то это вина людей, терпящих его правление. И если такое имеет место, то это хотя и плохо для людей, но безразлично для Бога. Вопреки общепринятому мнению, Вольтер всегда утверждал, что монарх - не помазанник божий: "отношения человека к человеку несравнимы с отношением творения к верховному существу, ... почитать Бога в облике монарха - кощунство" [22, с. 210].
Вообще, Вольтер не видел необходимости в существовании монарха (или подобного ему правителя). Он писал, например, что форма правления, принятая в Англии, гораздо прогрессивнее, чем во Франции, и поэтому выступал против революции во Франции, так как "то, что в Англии становится революцией, в других странах является лишь мятежом" [22, с. 210-211].
Вполне естественно, Вольтер никогда не верил, будто титулованные французские аристократы были умнее или лучше его самого, и слушатели философа узнали, что так называемое "божественное право королей" - большая глупость. Хотя сам Вольтер был далек от современной демократии (он предпочитал сильную, но просвещенную монархию), основная масса его идей явно противоречила любой форме иерархического правления. Следовательно, неудивительно, что большинство последователей Вольтера пришли к принятию демократии. Его политические и религиозные идеи являлись, таким образом, главным течением во французском Просвещении, и существенная их часть была позаимствована для французской революции 1789 года.
Таким образом, проект "общества будущего" у Вольтера выражен в симбиозе различных общественных и духовных формаций, которые по отдельности не могут существенно повлиять на миропорядок, а сообща могут изменить все: и мир, и общество, культуру и духовность. Для Вольтера это некая страна - Эльдорадо, где нет ни монахов, ни тюрем, ни тирании, где все свободны. Мыслитель отмечал в своих "Мемуарах", что современное ему общество XVIII века было не готово попасть в эту страну. В этом, безусловно, проявилось расхождение Вольтера с реальной действительностью. В то же самое время, следует отметить, что и для Вольтера и для других мыслителей эпохи Просвещения, так называемое "утопическое Эльдорадо" было прообразом того будущего, о котором они все мечтали. Это будущее идеальное общество должно было строиться просвещенным монархом с помощью справедливых законов, основанных на рационализме.
Структура идеального устройства государства по Вольтеру простая - разумный монарх. Будучи выразителем идей буржуазного преобразования общества, Вольтер считал, что в идеальном обществе монарх должен быть проводником передовых идей, а никак не анахронизмом. Идеологи капиталистического индустриального общества могут считать Вольтера своим первоучителем.
Государство по Вольтеру должно иметь разум. Этот разум должен проявляться во всех сферах жизни государства. Прежде всего, разумным должен быть правитель государства - монарх. Разумными должны быть граждане государства. Противостояние предрассудкам и отречение от плена церковных принципов построения жизни. Тема Бога центральная в творчестве Вольтера. Она проходит и через проблему построения идеального общества Вольтера. Государства без религиозных предрассудков с просвещенным монархом и народом.
Убеждённый и страстный противник абсолютизма, он остался до конца жизни монархистом, сторонником идеи просвещённого абсолютизма, монархии, опирающейся на "образованную часть" общества, на интеллигенцию, на "философов". Просвещённый монарх - его политический идеал, который Вольтер воплотил в ряде образов: в лице Генриха IV (в поэме "Генриада"), "чувствительного" царя-философа Тевкра (в трагедии "Законы Миноса"), ставящего своей задачей "просветить людей, смягчить нравы своих подданных, цивилизовать дикую страну", и короля дон Педро (в одноимённой трагедии), трагически погибающего в борьбе с анархическими феодалами во имя принципа, выраженного Тевкром в словах: "Королевство - великая семья с отцом во главе. Кто имеет другое представление о монархе, тот виновен перед человечеством".
Заключение
Если подвести итог всему написанному, можно сказать, что взгляды Вольтера в основном были весьма прогрессивны и новы для его времени, многие из них шли в разрез с общественным мнением.
Вольтер одним из первых во Франции начал претворять в жизнь позитивную программу, заложенную Локком в сочинении "Опыт о человеческом разуме". Именно разум Вольтер считал основой всего и именно к нему он обращался, высказывая свою точку зрения и свои суждения. Вольтер не пытается разъяснить то, чего не в состоянии постигнуть разум. Может быть поэтому его философские взгляды оказали огромное влияние на прогрессивно настроенные умы Европы.
Вольтер навсегда вошел в историю мировой культуры как один из величайших мыслителей, писателей и общественных деятелей; человек, который был обязан своим успехом исключительно собственной настойчивости, уму и таланту.
Однако, за свои творения, в которых отразился его истинно французский характер, Вольтеру неоднократно пришлось побывать в Бастилии. Его самого изгоняли из родной Франции, его сочинения приговаривали к сожжению - а он на равных переписывался с могущественными монархами, вершителями судеб христианского мира. При этом он еще сражался с Католической Церковью, правил в своем "маленьком королевстве" на границе Швейцарии и Франции и вообще жил самой настоящей, полнокровной жизнью, которую мог позволить только внутренне свободный и сильный человек в XVIII веке.
Повести Вольтера - это боевая политическая публицистика, это трибуна просветителя-философа; лица, картины, сюжет носят здесь условный характер, все атрибуты повествовательный прозы используются лишь в той мере, в какой они пригодны для пропаганды философских, политических и нравственных идей автора.
Основные социально-политические взгляды Вольтера отражали идеологию формирующейся французской буржуазной демократии и развенчивали феодальный устаревший режим. Вольтер не был философом, выдвинувшим свои новые философские идеи, но был просветителем, много сделавшим для философского просвещения общества. Вольтер критиковал феодальное общество по нескольким направлениям. Прежде всего, он указывал на неравенство людей разных сословий в этом обществе. Власть в нем Вольтер характеризовал как тиранию и деспотию. Эта власть подавляет свободу человека, лишает его естественных прав. Основная направленность всех произведений Вольтера - антифеодальная, в центре которой антиклерикализм.
В своих произведениях Вольтер показывал несостоятельность религии как системы. Однако он оставался на позициях деизма, не отрицая целиком веру в Бога как Творца нашего мира. По его мнению, источником религии выступают невежество и обман. Он полагал, что религия возникла тогда, когда повстречались мошенник и глупец. В то же время считал, что религия необходима, так как религиозная вера - это сила, управляющая поведением людей. В то же время он решительно осуждал католическую церковь, видя в ней опору тирании.
Вольтер в "Кандиде" подвергает критике теорию предустановленной гармонии Лейбница, считая, что люди должны вмешиваться в жизнь, чтобы изменить ее и установить более справедливые порядки. Таким образом, Вольтер видит именно в человеке основной источник преобразования общества. Развитие науки, просвещения обеспечит прогресс общественного развития.
Вольтер отстаивал право частной собственности как одно из естественных прав человека. Он считал имущественное неравенство неизбежным в будущем обществе. В этом обществе Вольтер предполагал лишь правовое и политическое равенство. Вольтер высмеивал взгляды Руссо, что необходимо отказаться от частной собственности. Свободу Вольтер понимает как свободу воли. Но свободы воли нет, имеется лишь сознание своей собственной свободы. Эта свобода в будущем обществе, по Вольтеру будет регулироваться различными законами и религией, освобожденной от невежественных предрассудков. Вольтер рассматривал современную ему эпоху, т. е. восемнадцатый век, как время, в которое разум человечества окажет на жизнь общества свое решающее влияние. Высшим проявлением разума считал "здравую философию", опирающуюся на науки и искусства. Здесь Вольтер большие надежды возлагал на просвещенных монархов, овладевших философскими выводами о законах общественного развития, задачах государственной власти и освободившихся от предрассудков. Он считал, что придет время, когда к руководству государством придут философы. Прогрессивные идеи Вольтера оказали большое влияние на формирование идеологии нового поколения просветителей.
Перечисление реформ, предложенных Вольтером (ограничение власти церкви, свобода мысли и высказываний, усовершенствование абсолютизма более справедливыми законами, полное изменение в налоговой системе, забиравшей у крестьян половину заработков и др.), позволяет сделать вывод, что Вольтер хотел, чтобы люди были более справедливыми и разумными, и считал, что таковыми им легче будет стать, если они будут жить не выплачивая слишком большие налоги, не слушая темные проповеди и не презирая радости жизни. Лучшей формой государственной в обществе будущего Вольтер считал абсолютную монархию. Однако предусматривалось, что на троне будет просвещенный правитель, управляющий государством с помощью разумных законов. Задачу государственной власти Вольтер видел в защите свободы и естественных прав человека.
Останки Вольтера, увезенные из Парижа в ночь на 1 июня 1778 года тайно, в великой спешке (церковные власти запретили официальную церемонию похорон), были торжественно возвращены в столицу и погребены в Пантеоне 11 июля 1791 года.
Таким образом, Вольтер представляется ярким представителем эпохи Просвещения, вдохновителем ее начала. Взгляды Вольтера не имели революционной реакции, в отличие от многих его последователей. Взгляды француза были умеренными. В вопросах религии, которые занимали очень важное место в творчестве Вольтера, автор не указывал на то, что Бог не существует, но взывал прислушиваться разума в отношении религиозности и фанатизма. Бог для Вольтера - Разум.
Религиозность он считал и одним из пороков современного ему общества, ассоциируя ее с феодальными пережитками. Сам Вольтер был представителем набирающей силу во Франции буржуазии и считал, что именно неравенство, частная собственность должны присутствовать в идеальном государстве, что нельзя избавиться от них. И эти элементы устройства государства должны регулироваться разумным монархом.
Имя Вольтера стало нарицательным, он был знаменитым человеком во время жизни и стал Великим после нее.
Список источников и литературы
. Акимова, А.А. Вольтер [Текст] / А.А. Акимова. - М.: "Молодая гвардия", 1970. - 447 с.
. Андреев, Л. Г., Козлова, Н. П., Косиков, Г.К. История французской литературы [Текст] / Л.Г. Андреев, Н.П. Козлова, Г.К. Косиков. - М.: Высшая школа, 1987. - 520 с.
. Артамонов, С.Д. Вольтер [Текст] : научное издание / С.Д. Артамонов. - М.: Государственное издательство художественной литературы, 1954. - 393 с.
. Волгин, В.П. Развитие общественной мысли во Франции в XVIII в. [Текст]: научное издание. - М.: Наука, 1977. - 375 с.
. Вольтер. Из "Философского словаря"; Бог и люди; Вопросы о чудесах [Текст] : произведения Вольтера. - М.: Мир книги, 2006. - 368с.
. Вольтер. Орлеанская девственница; Магомет; Философские повести [Текст] : произведения Вольтера. - М.: Художественная литература, 1971. - 718 с.
. Вольтер. Философские повести [Текст]: произведения Вольтера. - М.: ГИХЛ, 1969. - 279 с.
. Вольтер. Философские сочинения [Текст]: сочинения Вольтера / Под ред. В.Н. Кузнецова. - М.: Наука, 1988. - 406 с.
. Вольтер. Сочинения [Текст] : сочинения Вольтера / Ред. сост. Т.Г. Тетенькина. - Калиниград: ОАО "Янтарный сказ", 2005. - 432 с.
. Вольтер. Эстетика, статьи, письма, предисловия, рассуждения и комедии [Текст] / Пер. М. Наумова. - М.: Искусство, 1974. - 391 с.
. Вольтер. Философские трактаты и диалоги [Текст]: антология мудрости. - М.: Эксмо, 2005. - 432 с.
. Вольтер. Статьи и материалы [Текст]: научное издание / Под ред. В.П. Волгина. - М.: АН СССР, 1948. - 421 с.
. Державин, К.Н. Вольтер [Текст]: научное издание / К.Н. Державин. - М.: АН СССР, 1946. - 481 с.
. История зарубежной литературы XVIII века [Текст]: научное издание / Под ред. Н.А. Гуляева. - М.: Высшая школа, 1967. - 429 с.
. История зарубежной литературы XVIII века [Текст]: очерк зарубежной литературы XVIII века / Под ред. З.И. Плавскина. - М.: Просвещение, 1991. - 224 с.
. История французской литературы [Текст]: научное издание / Ред. кол.: А.А. Анисимов и др. - М.: АН СССР, 1963. - 740 с.
. История Европы [Текст]. - Т.4: Европа нового времени (XVII - XVIII вв.). - М.: Наука, 1994. - 384 с.
. История политических и правовых учений XVII - XVIII вв. [Текст] : научное издание. - М.: Наука, 1989. - 512 с.
. История Франции [Текст]: научное издание. - Т.1. - М.: Наука, 1972. - 457 с.
. Кузнецов, В.Н. Европейская философия XVIII в. [Текст]: научное издание / В.Н. Кузнецов. - М.: Академический проект, 2006. - 381 с.
. Кузнецов, В.Н. Франсуа Мари Вольтер [Текст]: научное издание / В.Н. Кузнецов. - М.: Мысль, 1978. - 312 с.
. Кучеренко, А.С. Человек эпохи просвещения [Текст]: научное издание / А.С. Кучеренко. - М.: Наука, 1999. - 372 с.
. Лифшиц, М. Великий французский просветитель [Текст] / М. Лившиц // Новый мир. - 1953. - № 6. - С. 34-49.
. Сигал, Н.А. Вольтер [Текст]: научное издание / Н.А. Сигал. - Л.-М.: Искусство, 1959. - 455 с.
. Момджян, Х.Н. Французское Просвещение XVIII века: Очерки [Текст] / Х.Н. Момджян. - М.: Мысль, 1983. - 447 с.
6. Хрестоматия по зарубежной литературе XVIII в.: В 2 т. / Под ред. Б.И. Пуришева [Текст]: документы и материалы по зарубежной литературе XVIII в. - М.: Высшая школа, 1988. - Т.1. - 1988. - 416 с.
7. Шахов, А. Вольтер и его время [Текст]: лекции / А. Шахов. - СПб., 1907. - 289 с.
28. Письмо Екатерины II Вольтеру от 15-26 марта [1767]. - Москва / Екатерина II Избранные письма // Электронный ресурс: режим доступа: www.lib.ru
29. Письмо Екатерины II Вольтеру от 18-20 мая [1767]. - Казань / Екатерина II Избранные письма // Электронный ресурс: режим доступа: www.lib.ru
0. Вольтер // Электронный ресурс: режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki
1. Вольтер // Электронный ресурс: режим доступа: http://www.cofe.ru/apple
Больше работ по теме:
Курсовая работа (т)
Ксенофобия в молодежной среде Оренбургской области
Курсовая работа (т)
Культурний релятивізм як протиставлення універсалізму
Курсовая работа (т)
Личность и общество
Курсовая работа (т)
Маркс, Энгельс, Ленин о сущности религии. Марксизм как квазирелигия
Курсовая работа (т)
Предмет: Философия
Тип работы: Курсовая работа (т)
Новости образования
22 Июля 2016 16:26
Более 70 представителей крупных вузов АСЕАН подтвердили участие в форуме во Владивостоке
22 Июля 2016 12:51
Абызов: публикация первичных статсведений снизит бюрократическую нагрузку на школы
22 Июля 2016 11:53
В Чечне свыше 200 школьников сдали ЕГЭ с результатом свыше 90 баллов - министр
22 Июля 2016 05:36
Замглавы Минобрнауки РФ: задача сократить число людей с высшим образованием не стоит
21 Июля 2016 20:19
КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]
Скачать реферат © 2017 | Пользовательское соглашение
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ