Гуманистическая ориентация в психотерапии: Карл Роджерс и клиент-центрированный подход
Реферат по теме:
«Гуманистическая ориентация в психотерапии: Карл Роджерс и клиент-центрированный подход»
Оглавление
Введение
. Понимающая психотерапия
. Сущность психотерапии с точки зрения опыта
. Суть психотерапии с точки зрения науки
. Точка зрения Роджерса на природу человека
. Феноменологическая позиция Роджерса
. Особенности клиенто-центрированного подхода
. Особенности недирективного подхода
. Структура личности
. Динамика личности
. Значение личности
. Я-концепция
. Развитие Я-концепции
. Проблема процесса
. Руководящий мотив в жизни - тенденция актуализации
15. Полноценно функционирующий человек
. Понятие хорошей жизни
. Группы встреч
. Точка зрения Роджерса на научные исследования
Заключение
Литература
«Этот новый мир будет более человечным и гуманным. Он исследует и разовьет все способности человеческого сознания и духа. Появятся люди более интегрированные и цельные. Это будет мир, в котором станет поощряться индивидуальность - одно из наших величайших богатств»
Rogers, 1980
Введение
Роджерс Карл (1902-1987) - американский психолог и психотерапевт, один из создателей гуманистической психологии, автор трудов по общей, социальной, детской психологии, индивидуальным и групповым формам терапии, "центрированной на человеке".
В глазах психологического мира Карл Роджерс ассоциируется прежде всего с созданным и развитым им методом психотерапии. Этот тип терапии обозначается как недирективная или клиент-центрированная терапия. По словам ее создателя, успешная клиент-центрированная терапия, осуществляемая в оптимальных условиях.
Это "...означает, что терапевт смог войти в личные и субъективные взаимоотношения с клиентом, относясь к нему не как ученый к объекту изучения, не как врач, от которого ждут диагноза и лечения, - но как человек к человеку. Это означает, что терапевт видит этого клиента человеком, обладающим безусловной самоценностью, вне зависимости от его состояния, поведения и чувств. Это означает, что терапевт искренен, не прячется за защитным фасадом, но встречает клиента теми чувствами, которые испытывает. Это означает, что терапевт может позволить себе искать понимания этого клиента; что никакие внутренние барьеры не удерживают
его от того, чтобы почувствовать, что, вероятно, чувствует клиент в каждый момент взаимоотношений; и что он может передать что-то из своего эмпатического понимания клиенту. Это означает, что терапевт органично вошел в отношения с клиентом, без рационального знания о том, к чему это приведет, удовлетворившись созданием климата, в котором клиент получает максимальную свободу быть самим собой. Для клиента оптимальная терапия означает исследование удивительно странных, неведомых, опасных чувств в самом себе, исследование, возможное только благодаря тому, что он постепенно осознает, что его принимают безусловно. Таким образом, он узнает об элементах своего опыта переживаний, которые в прошлом не допускались в сознание, в структуру Я, как несущие слишком большую угрозу, слишком травматические. Он обнаруживает, что переживает эти чувства полностью, в целом, в их связи, так что в определенный момент он и есть собственный страх, или голод, или нежность, или сила. И, проживая эти очень разнообразные чувства, все степени их интенсивности, он обнаруживает, что переживает себя, и что он и есть все эти чувства. Он обнаруживает, что соответственно новому переживанию Я, конструктивно меняется его поведение. Он приближается к пониманию того, что нет нужды бояться того, что может содержать опыт переживаний, но может свободно его приветствовать как часть своего меняющегося и развивающегося Я" (18). В своей теоретической работе Роджерс (1959) формулирует концепции, являющиеся ядром теории личности, терапии и межличностных взаимоотношений. Эти первичные принципы создают основу, на которой люди строят и совершенствуют свое представление о самих себе. «Слова и символы относятся к реальному миру точно так же, как карта к изображаемой на ней территории... Мы живем по «карте» ощущений, которая сама по себе реальностью не является» (6).
В последние годы Роджерс пришел к взгляду на терапевтический процесс как на один из моментов межличностных отношений и коммуникации вообще. Это привело его к формулировке общей теории межличностных отношений. Основной постулат этой теории обозначен Роджерсом следующим образом: "При допущении:
а) минимального желания со стороны двух людей быть в контакте;
б) способности и минимального желания со стороны каждого получать коммуникацию от другого и;
в) продолжительности контакта в течение некоторого времени - последующие отношения предположительно будут истинными.
Чем больше конгруэнтность опыта, сознавания и коммуникации со стороны одного индивида, тем больше последующие отношения будут иметь тенденцию к реципрокной коммуникации с возрастанием конгруэнтности, тенденцию к взаимно более точному пониманию сообщений, улучшению психологической оценки и функционирования с обеих сторон, взаимной удовлетворенности отношениями". Следует отметить, что достаточно, чтобы один из участников чувствовал конгруэнтность, чтобы начали происходить изменения в другом. Эти теоретические представления были приложены Роджерсом к семейной жизни, образованию и обучению, группам встреч (18).
Роджерс получил много наград за свой вклад в психологию и был активным членом многочисленных научных обществ. Его избирали президентом Американской психологической ассоциации в 1946 - 1947 годах, и в 1956 году он первым получил награду Американской психологической ассоциации за выдающийся вклад в науку. Он также получил награду Американской психологической ассоциации в 1972 году за выдающиеся профессиональные достижения. В обращении к съезду Американской психологической ассоциации в 1972 году он подытожил свой вклад в психологию, сказав: «Я выразил идею, для которой пришло время, как будто камень был брошен в воду и поднял рябь. Идея была в том, что индивид имеет широкие внутренние возможности для изменения своей жизни, и эти возможности можно мобилизовать при соответствующих условиях» Если о теории судить только по тому, как она повлияла на профессиональную психологию, то работу Карла Роджерса следует оценить очень высоко. Никто со времен Фрейда не имел большего влияния на практику консультирования и терапии, чем Роджерс (19).
Его подход, центрированный на личности, успешно применяется при консультировании и терапии в таких разных областях, как образование, расовые отношения, семейные отношения, политика и менеджмент. Утверждение целостности и уникальности человека, связанное с акцентом на важность Я-концепции, также имело громадное влияние на современную теорию и практику психологии (19).
Для клиента оптимальная терапия означает исследование удивительно странных, неведомых, опасных чувств в самом себе, исследование, возможное только благодаря тому, что он постепенно осознает, что его принимают безусловно. Он узнает об элементах своего опыта переживаний, которые в прошлом не допускались в сознание, в структуру Я, как несущие слишком большую угрозу, слишком травматические. Он обнаруживает, что переживает эти чувства полностью, в целом, в их связи, так что в определенный момент он и есть собственный страх, или голод, или нежность, или сила. И, проживая эти очень разнообразные чувства, все степени их интенсивности, он обнаруживает, что переживает себя, и что он и есть все эти чувства. Он обнаруживает, что соответственно новому переживанию Я, конструктивно меняется его поведение. Он приближается к пониманию того, что нет нужды бояться того, что может содержать опыт переживаний, но может свободно его приветствовать как часть своего меняющегося и развивающегося Я" (18). Для Карла Роджерса клиенто-центрированный и человеко-центрированный подходы выражают основной предмет всей его жизни как профессионала, который прояснялся по мере получения опыта взаимодействия с другими людьми и проведения исследований. Он проявил себя и доказал свою эффективность в различных областях еще до того, как название человеко-центрированный подход оказалось для него наиболее подходящим.
Центральная гипотеза этого подхода кратко может быть сформулирована так: человек в самом себе может найти огромные ресурсы для самопознания, изменения собственной Я-концепции, целенаправленного поведения, а доступ к этим ресурсам возможен лишь при соблюдении трех условий, которые способствуют созданию определенного фасилитирующего психологического климата. Неважно, идет ли речь об отношении между терапевтом и клиентом, родителем и ребенком, лидером и группой, учителем и учащимся, руководителем и подчиненным.
В этой работе будет приведена краткая характеристика человеко-центрированного подхода с точки зрения психотерапии, но следует иметь в виду, что это приложимо и ко всем другим видам отношений.
Первое условие такого подхода - это подлинность, искренность, или конгруэнтность. Чем в большей степени терапевт является самим собой в отношениях с клиентом, чем в меньшей степени он отгорожен от него своим профессиональным или личностным фасадом, тем более вероятно, что клиент изменится и конструктивно продвинется. Подлинность означает, что терапевт открыто проживает чувства и установки, которые имеют место в данный момент. Существует соответствие, или конгруэнтность, между тем, что испытывается на соматическом уровне, что представлено в сознании, и тем, что выражается клиенту.
Второе по важности условие - принятие, забота или признание - безусловное позитивное отношение. Когда терапевт ощущает позитивную, неосуждающую, принимающую установку по отношению к клиенту независимо от того, кем этот клиент является в данный момент, его изменение в результате процесса психотерапии более вероятно. Принятие терапевта предполагает, что клиенту позволено испытывать любое его непосредственное переживание - смущение, обиду, возмущение, страх, гнев, смелость, любовь или гордость. Это бескорыстная забота. Когда терапевт принимает клиента в целом, самого по себе, а не обусловлено какими-либо факторами, продвижение вперед более вероятно.
Третье фасилитирующее условие - наличие эмпатического понимания. Это означает, что терапевт точно воспринимает чувства, личностные смыслы, переживаемые клиентом, и передает это воспринятое понимание клиенту. В идеальном случае терапевт так глубоко проникает во внутренний мир другого, что может прояснить не только те смыслы, которые тот осознает, но даже те, что лежат чуть ниже уровня осознания. Эта особая, активная разновидность слушания - одна из самых мощных сил, обеспечивающих изменение.
Существует неуклонно увеличивающийся массив полученных в исследованиях доказательств того, что, в конечном итоге, при наличии этих трех фасилитирующих условий изменения в поведении и личности обязательно происходят. Эти исследования проводились в США и других странах. В них изучались изменения установок и поведения в результате оказания психотерапевтической и психологической помощи, а также в процессе школьного обучения. В целом они подтверждают гипотезу о влиянии фасилитирующих условий на поведение и личностные особенности человека (5).
1.Понимающая психотерапия
психотерапия опыт роджерс личность
Сам термин «понимание» существует в двух смыслах. В широком смысле психотерапевтическое понимание - это особая интенция, особая диалогическая установка, делающая понимание главной, самоценной и в известном отношении последней задачу терапевта. Воплощая эту установку, терапевт все делает для того, чтобы понять пациента и дать ему это понимание, а не старается понять для того, чтобы что-то сделать - повлиять, вылечить, исправить (3).
Такой принципиальный отказ терапевта от активизма, от идеологии воздействия, в сочетании с его полной обращенностью к пациенту, настроенностью на него, создает напряженное диалогическое поле, в котором постоянно удерживается нудящая, взывающая «пустота». В обыденном общении тут же заполняется советом, рекомендацией, предложением помощи. В понимающей терапии терапевт, напротив, тратит усилия, чтобы расчищать диалогическое пространство, создавая для пациента плодотворную возможность самому заполнить пустоту. По существу, заполнена она может быть только свободой пациента - свободой его слов, свободой переживаний, свободой самосознания, свободой воли. Понимание - это приглашение к свободе. А свобода - предельная цель психотерапии (3).
Понимающая психотерапевтическая установка реализуется с помощью разнообразных технических средств. Их можно сравнить с разнообразными призмами или - лучше - акустическими приборами, позволяющими слышать в каждом слове пациента широкий спектр смыслов и очень тонко, избирательно, «гомеопатически» реагировать на них. Понимание в узком смысле слова - это один из таких приборов (3).
В «классической» роджерианской эмпатии сознание терапевта почти полностью совмещается с позицией клиента в его жизненном мире. Такое понимание эмпатической позиции может быть проблематизировано с целью выявления его внутренней структуры и обнаружения других «неклассических» вариантов (2).
Клиент-ориентированные терапевты интересуется миром опыта клиента, доступным здесь и сейчас. Они используют эмпатию, чтобы отследить поток этого опыта в каждый данный момент. Они строят понятийные модели изменений в этом опыте, но главная их цель - не в обогащении общего самопонимания клиента, а скорее в моделировании процесса того, как войти в резонанс со своим здесь и теперь переживаемым опытом. Эмпатия, подобна лучу направленного опыта, должна помогать клиенту фокусировать свое внимание на этом постоянно изменяющемся, возникающем и раскрывающемся потоке. В силу сказанного терапевт строит серии изменяющихся от момента к моменту моделей (1).
Терапевт полагает, что клиент фокусируется лишь на некоторых аспектах в настоящий момент доступного им опыта (то, что гештальт-терапевты называют «фигурой») и часто символизируют только эти аспекты. Эмпатические реакции терапевта обращаются именно к «неприкрепленным» к фигуре и к не символизированным (но все равно доступным в данный момент) аспектам опыта. Поэтому клиент-ориентированная эмпатия фокусируется на эмпатическом понимании содержании опыта, доступного в данный момент без отсылки к более «глубоким» детерминантам. Здесь цель терапевта состоит в том, чтобы обучить клиента как путешествовать, как искать, как рисковать и встречаться лицом к лицу с неизвестным. В основе этого лежит убеждение в том, что «умение» , которое нужно приобрести клиенту, это научиться «плыть по меняющейся реке жизни», что означает научиться творчески приспосабливаться к каждому новому повороту этой реки. Это «умение» - способность быть постоянно «делающим мир» на активно творческой основе.
Эмпатия терапевта помогает личности двигаться вперед, имея под рукой специфическую жизненную цель, и, что более важно, помогает учиться использовать эмпатию к самому себе, чтобы самостоятельно продвигаться вперед в будущем. Личность способна на это независимо от особенностей своего прошлого опыта. Таков творческий, смотрящий вперед вид терапии. Роджерс и Сэнфорд говорят: «Указывая на возможные значения в потоке опыта клиента, вы поможете личности сфокусироваться на этом полезном типе отсылки, испытать значение более полно и продвинуться вперед в испытывании». Эмпатия служит для помощи клиенту в организации его собственного мира и подтверждении прав этого мира на существование. В конечном счете это результируется в стабильной продолжающейся структуризации этого субъективного мира (собственного себя), так что опыт самого себя становится более организованным и когерентным.
2. Сущность психотерапии с точки зрения опыта
Психотерапевт входит в отношения с человеком, имея гипотезу или веру в то, что приязнь, доверие и понимание внутреннего мира другого приведут к существенному процессу его становления. «Я вхожу в отношения не как ученый, не как врач, который может правильно поставить диагноз и лечить, а как человек, вступающий в отношения с другим человеком. Чем больше я буду рассматривать клиента только как объект, тем более в нем будет расти тенденция становиться только объектом.
Сам я иду на риск, потому что когда отношения становятся более глубокими, возможна неудача, возвращение клиента в прежнее состояние, отказ от меня и от отношений со мной, - после этого я чувствую, что могу потерять себя или какую-то часть себя. Временами этот риск очень реален и остро переживается.
Я даю себе возможность вступать в непосредственные отношения, за которые отвечает не просто мое сознание, но весь мой организм, восприимчивый к этим отношениям. Когда ко мне обращаются, я откликаюсь, не спланировав и не проанализировав все сознательно, а просто, не раздумывая, реагирую на другого индивида, причем моя реакция основана на общей организмической чувствительности к этому человеку без участия сознания. Я существую в отношениях именно на этой основе».
К. Роджерс чувствует, что сущность некоторых наиболее глубоких основ психотерапии заключается в полноте переживания. Клиент способен свободно переживать свое чувство во всей его силе и первозданности, без интеллектуального торможения и предосторожностей, не будучи связан знанием о противоречащих чувствах. Я также способен с равной свободой прочувствовать мое понимание этого чувства, без какой-либо осознанной мысли о нем, без какого-либо опасения или беспокойства по поводу того, куда это чувство приведет, без какого-либо диагностического или аналитического обдумывания, без каких-либо когнитивных или эмоциональных барьеров на пути полного допущения этого чувства в понимание. Когда имеет место эта целостность, искренность, полнота переживания в отношениях, оно приобретает "потустороннее" качество, о котором упоминали многие терапевты, - возникает как бы транс в отношениях, из которого оба выходят к концу психотерапии как из глубокого колодца или тоннеля. Во всех этих моментах наблюдается, говоря словами Бубера, "подлинное отношение Я-Ты", безграничное существование в опыте переживания, возникающего между клиентом и терапевтом. Этот опыт - полная противоположность восприятию клиента в качестве объекта наблюдения и изменения. Это - самый пик личной субъективности.
«Я часто думаю о том, что я не знаю, куда ведут эти непосредственные отношения. Будто мы оба - я и клиент - без страха разрешаем себе соскользнуть в поток становления, поток процесса, который несет нас вперед. Тот факт, что терапевт ранее разрешил себе плыть в этом потоке опыта жизни и нашел это стоящим, заставляет его каждый раз все более бесстрашно делать решительный шаг. Именно моя уверенность облегчает клиенту задачу вхождения в поток со своей стороны, хотя бы непродолжительного. Часто кажется, будто этот поток переживаний ведет к какой-то цели. Возможно, более правильным будет сказать, что вознаграждением есть сам процесс, и главное вознаграждение состоит в том, что он позже дает возможность и клиенту, и мне независимо друг от друга позволять себе входить в процесс становления».
Что значит становится "самим собою"? Это значит - испытывать меньше страха перед организмическими, нерефлексивными реакциями, которые имеются у человека; постепенный рост веры и даже привязанности к сложным, разнообразным и богатым чувствам и стремлениям, которые существуют в нем на органическом или организмическом уровне.
В этот процесс становления вовлечен глубокий опыт личного выбора. Человек понимает, что может или продолжать прятаться за фасадом, или рискнуть быть самим собой; что он свободный деятель, во власти которого как разрушить себя или другого, так и сделать себя и другого более сильным. Сталкиваясь с этой обнажившейся реальностью выбора, он выбирает движение, ведущее его к тому, чтобы стать самим собой.
Но бытие самим собой не решает проблем. Оно просто открывает новый путь существования, в котором больше глубины и силы переживаний чувств, больше широты и разнообразия. Человек чувствует себя более уникальным и отсюда - более одиноким, но гораздо более подлинным, так как его отношения с другими теряют свою искусственность, становятся более глубокими, удовлетворяющими его и выявляют сущность другого человека.
На эти отношения можно посмотреть, и по-другому - как на приобретение знаний клиентом. Но это довольно странное знание. Эти знания не отличаются сложностью, а самые глубокие из них почти невозможно выразить словами. Часто новое знание облечено в такую простую форму, как "Я отличаюсь от других", "В действительности я испытываю к нему (ней) ненависть", "Я боюсь чувствовать себя зависимым", "На самом деле я жалею себя", "Я эгоцентричен", "Во мне действительно есть чувства любви и нежности", "Я могу быть тем, кем хочу" и т.д. Но несмотря на кажущуюся простоту, эти знания крайне важны.. С одной стороны, это знания, которые становятся частью "меня" и основаны на переживаниях, а не символах. Эти знания аналогичны знаниям ребенка, который выучил, что дважды два - четыре, но однажды, играя с двумя парами предметов, вдруг сознает, обретая совершенно новое знание, что дважды два - на самом деле четыре.
Другое понимание этих знаний - это запоздалая попытка соотнести слова с их содержанием в области чувств, - процесс, который задолго до этого имел место в познании. В уме мы осторожно соотносим выбранное слово с содержанием, которое дает нам опыт. Но в области чувств мы никогда не учились соотносить слова с опытом, точно передавать его содержание. Происходит перебирание широкого диапазона чувств, пока одно из них не "подойдет", не "почувствуется верным", не покажется, что оно действительно отражает организмический опыт. В ходе этого клиент обнаруживает, что должен выучить язык чувств и эмоций, как ребенок, который учится говорить. Иногда он должен расстаться с неправильным выражением, прежде чем научится правильному.
Это тип знания, которому нельзя научить. Сущность его состоит в том, что это - одна из сторон открытия самого себя. Имея "знание" в том смысле, в каком мы его обычно представляем, один человек, при наличии соответствующей мотивации и способностей, может передать его другому. Но в значимом научении, которое имеет место в психотерапии, один человек не может обучить другого. Обучение разрушит научение. Это знание возникает лишь в опыте, имея значимость для клиента и составляя его "Я".
Кьеркегор рассматривает этот последний тип знания как истинно субъективный и объективно доказывает, что его, и даже о нем, невозможно сообщить другому человеку непосредственно. Самое большое, что может сделать один человек, чтобы содействовать появлению такого знания у другого, - это создать определенные условия, которые делают это знание возможным. Оно не может быть навязано.
Делая последнюю попытку описать это научение, можно сказать, что клиент постепенно учится называть целостное общее состояние. Единственно необходимым является внутреннее осознание общего, целостного, непосредственного, сиюминутного состояния организма, которое и есть "мною". Например, суть психотерапии в том, чтобы понять со всей полнотой, что в этот момент мое единство состоит в том, что "я глубоко испуган возможностью стать кем-то другим". Клиент, который это ясно понимает, узнает и осознает свое состояние, когда оно будет похоже на это. Он также узнает и осознает в более полной мере другие возникшие у него чувства. Таким образом, он будет двигаться к состоянию, в котором он в большей степени ощущает себя самим собой. Он будет в большей мере тем, кем он есть организмически, и это составляет суть психотерапии.
Связь опыта с поведением является существенным тезисом в феноменологической теории Роджерса. Он настаивал на том, что поведение человека нельзя понять, не обращаясь к его субъективной интерпретации событий. Говоря о прогнозировании поведения, Роджерс заявлял, что человек действует в соответствии со своим восприятием событий, происходящих в данный момент (19). По его мнению, скорее следует говорить об интерпретации ситуации и ее персональном значении, которое регулирует поведение (19).
Следовательно, никто с полным основанием не может утверждать, что его чувство реальности непременно лучше или правильнее, чем у кого-то еще; никто не имеет права противопоставлять свою реальность реальности других (19).
Поведение не определено прошлыми событиями. Роджерс подчеркивал, что необходимо понять, каким человек воспринимает свое окружение сейчас. Наша актуальная интерпретация прошлых переживаний, а не их фактические обстоятельства, влияет на наше настоящее поведение. Если бы Роджерса, например, спросили: «Что заставляет человека поступать так враждебно?», - то могли бы получить ответ: «Он рассматривает мир как опасное место и считает, что его не любят и не могут полюбить». Роджерс не сказал бы: «Он терпел лишения и оскорбления, когда был ребенком» (19).
Однако он настаивал на том, что на поведение данного момента всегда влияет актуальное восприятие и интерпретация. Более того, Роджерс полагал, что на поведение существенно влияет то, как люди прогнозируют свое будущее (обратите внимание на сходство с теорией личностных конструктов Келли). Например, если молодая женщина считает, что она не умеет общаться с мужчинами, она находится в затруднении не из-за прошлых неудач, а из-за того, что боится неудач будущих. Ею управляет самоисполняющееся предвидение, а именно то, что она не сможет заинтересовать мужчину, потому что лишена социального шарма. Изменение негативного представления, которое она создала о себе, вероятно, способствовало бы ее успеху в будущих сексуальных отношениях. Таким образом, Роджерс отдавал предпочтение идее о том, что личность следует изучать в контексте «настоящее - будущее» (19).
Роджерс подчеркивал, что поведение можно понять только если обращаться к целостному человеку. Другими словами, он поддерживал холистическую точку зрения на личность - представление о том, что человек ведет себя как интегрированный организм, и это единство нельзя свести к составляющим частям его личности. Приверженность Роджерса холистическому направлению видна практически в каждом аспекте его теоретической системы.
Роджерс замечает, что индивид во взаимодействии с опытом становится источником ценностей, он предпочитает переживания, которые усиливают его, он принимает участие во всем богатстве внутренней и внешней жизни, доверяя собственному организму. Таким образом, люди имеют в самих себе органическую основу для возникновения ценностей. Они осуществляют такое поведение, которое их усиливает.
В психотерапии открытость опыту ведет к возникновению ценностной направленности, которая является общей для всех индивидов и для культур. Индивиды, существующие в контакте со своим опытом, начинают обнаруживать направленность на такие ценности, как искренность, независимость, самоуправление, самопознание, социальная отзывчивость, социальная ответственность, преисполненная любви межличностные отношения (13).
3. Суть психотерапии с точки зрения науки
Когда мы обращаемся к сложному феномену психотерапии, используя логику и методы науки, наша цель состоит в том, чтобы постараться понять это явление. В науке это значит получить объективное знание о событиях и функциональных отношениях между ними.
Научное описание психотерапии и психотерапевтических отношений очень непохоже на то, как эти явления воспринимаются. Очевидно, что психотерапию измерить очень трудно, это очень сложное явление.
Так как в психотерапии, центрированной на клиенте, уже существует приблизительная теория мы имеем отправную точку для выбора гипотезы. Возьмем для рассмотрения три приблизительных гипотезы, которые выводятся из этой теории, и посмотрим, что может сделать с ними научный подход:
. Принятие клиента терапевтом ведет к повышению принятия клиентом самого себя.
. Чем более терапевт воспринимает клиента как человека, а не как предмет, тем скорее клиент начнет воспринимать самого себя не как предмет, а как человека.
. В ходе психотерапии клиент эффективно изучает себя на основе обретаемого опыта.
Наука может дать нам более точное описание событий, происходящих в процессе психотерапии, и имеющихся там изменений. Наука может начать формулировать некоторые гипотетические законы динамики человеческих отношений. Она может предложить общедоступные утверждения, что если определенные операциональные условия существуют у терапевта или в отношениях с ним, тогда с определенной вероятностью могут ожидаться определенные виды поведения клиентов. Наука способна сделать это в области психотерапии и изменений личности так же, как она делает это в таких областях, как восприятие и научение.
Вопросы ученого могут быть исчерпывающими данную проблему, его толкование далеко не устраивает терапевта, который живет опытом психотерапии. У такого человека имеется несколько вопросов к представителю научной точки зрения.
. "Во-первых, - указывает представитель направления, основанного на опыте, - наука всегда имеет дело с чем-то, находящимся вне ее, с объектом. Различные ученые, которые занимаются логикой науки показывают, что основным в науке есть то, что она во всех случаях имеет дело с наблюдаемым внешним объектом. Это верно, даже если ученый экспериментирует на себе, так как до определенной степени он рассматривает себя как наблюдаемый, испытываемый объект. Он никогда не имеет дело с переживающим, испытывающим собой. Не означает ли это, что для нас всегда будет несущественен такой вид опыта, как психотерапия, который исключительно личен, очень субъективен и полностью зависим от отношений между двумя людьми, каждый из которых есть переживающее "Я"? Наука, конечно, может изучать происходящие события, но ее методы всегда безотносительны к тому, что происходит. Наука может проводить вскрытие мертвого тела - состоявшегося психотерапевтического события, - но по самой своей природе она никогда не сможет войти в ее живую плоть. Именно поэтому терапевты сознают, как правило интуитивно, что любое продвижение в психотерапии, любое новое знание в ее области, любая революционно новая гипотеза должны прийти из опыта терапевта и клиента и никогда не могут прийти из науки.
. "Поскольку областью науки служит "другой" как "объект", это значит, что все, к чему она прикасается, превращается в объект. Это никогда не было проблемой в естественных науках. Но уже в медицине это создало проблемы. Многие медики беспокоятся о том, не приведет ли к неблагоприятным последствиям растущая тенденция рассматривать человеческий организм как объект. Они бы предпочли снова рассматривать его как человека. Однако именно в науках о человеке это становится подлинной проблемой. Это значит, что люди, которых изучают ученые в этой области знания, выступают для них лишь объектами. В психотерапии и клиент, и психотерапевт становятся объектами анализа, но не людьми, с которыми вступают в жизненные отношения. Если мы мысленно перенесемся в будущее, то мы обнаружим, что все более вынуждены обращаться с другими и даже с самими собой как с объектами. Таким образом, развитие науки в такой области, как психотерапия, или не имеет значения для ее практики, или может только затруднить проживание отношений как личного опыта индивида".
. У того, кто кладет в основу опыт, есть еще одна причина для беспокойства. Наука в конечном счете ведет к манипуляции. Это менее существенно, например, в такой науке, как астрономия, но в науках, изучающих живые тело и общество, знание событий и их отношений ведет к управлению некоторыми из членов уравнения. Без сомнения, это верно для психологии и было бы верно для психотерапии. Если мы знаем все о том, как происходит научение, мы используем это знание, чтобы манипулировать людьми как объектами. Используя эти знания, мы даже можем манипулировать собой как объектом. А знание - сила. Рост знаний в науках о человеке заключает в себе мощную тенденцию социального контроля, контроля немногочисленной группы людей над всем обществом. Равная по силе тенденция - ослабление или разрушение человека, живущего настоящим. Когда все рассматриваются как объекты, ослабляется, обесценивается или разрушается субъективный индивид, внутреннее "Я", человек, пребывающий в процессе становления, неразмышляющее сознавание бытия, вся внутренняя сторона существующей жизни. Таким образом, можно прямо сказать, что развивающиеся науки о человеке ведут к социальному диктату и потере личности у индивида. Эту опасность видел Кьеркегор еще сто лет назад, а сейчас, в связи с ростом знаний, она кажется еще более реальной, чем тогда" (11).
Это указывает на то, что этика гораздо важнее, чем наука. Здесь не отрицается ценность науки как инструмента, она может быть очень важным и нужным инструментом. Но до тех пор, пока она служит инструментом не человеку высоких нравственных принципов, не может ли она стать кровавым танком для всего того, что подразумевается под словом "человек"? Мы очень долго не сознавали этой проблемы, так как естественным наукам потребовались века, чтобы этические вопросы стали для них решающими. В науках о человеке этические проблемы появляются быстрее, потому что они связаны с человеком. Но в психотерапии эта проблема возникает еще чаще и имеет более серьезное значение. В ней сконцентрировано все субъективное, внутреннее, личное. Здесь отношения проживаются, а не рассматриваются; и в результате возникает не объект, а человек, который чувствует, выбирает, верит, действует не как автомат, а как личность. Здесь проявляется самое главное в научном исследовании - объективное изучение наиболее субъективных аспектов жизни; сведение к гипотезам, к теориям всего того, что считается очень личным, полностью внутренним, совершенно индивидуальным миром. Таким образом предметом обсуждения служат эти две резко противостоящие позиции и поэтому нам приходится делать личный нравственный выбор своих ценностей (11).
Наука начинается в человеке, который преследует свои цели, интересы и намерения, имеющие для него личное, субъективное значение (чтобы "что-то обнаружить"). Это погружение полное и субъективное, оно подобно погружению терапевта в психотерапию. Он чувствует область, которой интересуется, он живет ею. Это больше, чем просто думать о ней, - он позволяет своему организму принять ответственность и реагировать и на осознаваемом, и на неосознаваемом уровне. Он начинает чувствовать эту область более, чем он мог бы, вероятно, выразить в словах. Он организмически реагирует на нее в форме отношений, отсутствующих в его сознании. Из этого полного субъективного погружения появляется творческая готовность, чувство направления, неясная формулировка отношений, до этого не осознанных. Затем от нее отсекается лишнее, она заостряется, более четко формулируется, и это творческое образование становится гипотезой - предположением, основанным на личной, субъективной вере. Ученый говорит, опираясь на весь известный и неизвестный ему опыт: "У меня есть предчувствие, что такие-то отношения существуют и их существование имеет отношение к моим личностным ценностям"(11).
4. Точка зрения Роджерса на природу человека
В результате своих клинических наблюдений Роджерс пришел к заключению, что самая сокровенная сущность природы человека ориентирована на движение вперед к определенным целям, конструктивна, реалистична и весьма заслуживает доверия. Он считал человека активным существом, ориентированным на отдаленные цели и способным вести себя к ним, а не созданием, раздираемым силами, находящимися вне его контроля. Такая точка зрения отчетливо соотносится с верой Руссо в доброту, свойственную природе человека, - убежденностью в том, что человек, если дать ему возможность раскрыть врожденный потенциал, будет развиваться оптимально и эффективно. Роджерс допускал, что у людей иногда бывают злые и разрушительные чувства, аномальные импульсы и моменты, когда они ведут себя не в соответствии с их истинной внутренней природой. Когда же люди функционируют полностью, когда ничто не мешает им проявлять свою внутреннюю природу, они предстают как позитивные и разумные создания, которые искренне хотят жить в гармонии с собой и с другим. Сознавая, что такую точку зрения на природу человека можно посчитать не более чем наивным оптимизмом, Роджерс замечал, что его заключения основаны на почти 30-летнем опыте психотерапевта (19).
Резко расходясь с фрейдовской традицией Роджерс имел глубокое, почти религиозное чувство уважения к природе человека. Он утверждал, что все человечество обладает естественной тенденцией двигаться в направлении независимости, социальной ответственности, креативности и зрелости. Следует заметить, что подобный взгляд на природу человека является лейтмотивом всей теории Роджерса и точно отождествляется с гуманистическим направлением в персонологии. Роджерси Маслоу полагали, что люди в основном стремятся вперед и при подходящих условиях полностью реализуют свой врожденный потенциал, демонстрируя истинное психическое здоровье (19). Роджерс писал, что "... терапевт смог войти в личные и субъективные взаимоотношения с клиентом, относясь к нему не как ученый к объекту изучения, не как врач, от которого ждут диагноза и лечения, - но как человек к человеку. Это означает, что терапевт видит этого клиента человеком, обладающим безусловной самоценностью, вне зависимости от его состояния, поведения и чувств. Это означает, что терапевт искренен, не прячется за защитным фасадом, но встречает клиента теми чувствами, которые испытывает. Это означает, что терапевт может позволить себе искать понимания этого клиента; что никакие внутренние барьеры не удерживают его от того, чтобы почувствовать, что, вероятно, чувствует клиент в каждый момент взаимоотношений; и что он может передать что-то из своего эмпатического понимания клиенту. Это означает, что терапевт органично вошел в отношения с клиентом, без рационального знания о том, к чему это приведет, удовлетворившись созданием климата, в котором клиент получает максимальную свободу быть самим собой. Для клиента оптимальная терапия означает исследование удивительно странных, неведомых, опасных чувств в самом себе, исследование, возможное только благодаря тому, что он постепенно осознает, что его принимают безусловно. Таким образом, он узнает об элементах своего опыта переживаний, которые в прошлом не допускались в сознание, в структуру Я, как несущие слишком большую угрозу, слишком травматические. Он обнаруживает, что переживает эти чувства полностью, в целом, в их связи, так что в определенный момент он и есть собственный страх, или голод, или нежность, или сила. И, проживая эти очень разнообразные чувства, все степени их интенсивности, он обнаруживает, что переживает себя, и что он и есть все эти чувства. Он обнаруживает, что соответственно новому переживанию Я, конструктивно меняется его поведение. Он приближается к пониманию того, что нет нужды бояться того, что может содержать опыт переживаний, но может свободно его приветствовать как часть своего меняющегося и развивающегося Я" (18).
Свобода-детерминизм. Выбор, который делает человек, даже в большей степени, чем признает экзистенциальная философия, определяет, в каком направлении пойдет развитие его личности. Люди могут делать свободный выбор и играть активную роль в формировании своей жизни.
В теории Роджерса свобода рассматривается как составная часть тенденции актуализации. Для этой тенденции естествен уход от контроля внешних подкреплений к внутреннему контролю и автономному поведению. То есть чем активнее может действовать тенденция актуализации, тем у человека: выше вероятность преодоления «условий ценности», заложенных в ранние годы жизни; больше осознанности и открытости для внутренних и внешних переживаний; больше свободы в формировании себя и своей жизни. Тенденция актуализации максимально эффективна у «полноценно функционирующих людей», которых, как уже было сказано, можно описать в терминах эмпирической свободы, организмического доверия и экзистенциального образа жизни. Именно у них человеческая свобода достигает своего пика; эти люди знают, что они свободны, считают себя первоисточником этой свободы и действительно «живут» ею в каждый момент времени. Роджерс всецело привержен положению свободы на индивидуальном уровне. Он признавал за наукой право предполагать определенный детерминизм, но настаивал на том, что нельзя отрицать существование осознанного выбора.
Рациональность-иррациональность. Основной предпосылкой теории Роджерса является то, что человек рационален. Абсурдность многих его поступков, столь очевидная в повседневной жизни (например, убийства, изнасилования, жестокое обращение с детьми, войны), проистекает из-за того, что человечество пребывает «не в согласии» со своей истинной внутренней природой. Истинная рациональность человеческого рода будет проявлять себя, когда тенденция актуализации, являющаяся побудительной силой жизни каждого его представителя, станет действенной. Когда социальные условия позволят людям вести себя в соответствии с их истинной природой, рациональность будет руководить их поведением.
Как Роджерс пояснил в опубликованном интервью с Уиллардом Фриком, что свобода, рациональность и тенденция актуализации сложно переплетены в его представлении человечества. Когда тенденция актуализации имеет возможность проявиться, поведение человека является значительно более свободным и осознанным. В идеальной ситуации поведение человека «исключительно рационально, неуклонно движется по направлению к целям, которых организм стремится достичь». Такая концепция человека была бы невозможной без твердого следования положению рациональности.
Холизм-элементализм. Роджерс был весьма привержен пониманию и изучению человека как гештальта, или единого целого. Холистический акцент очевиден во всех его рассуждениях. Но наиболее очевиден он в его центральном теоретическом конструкте - самости. В его системе самость постоянно движется в направлении все большей целостности. Роджерс объясняет развитие человека, которое начинается с недифференцированного феноменологического поля младенца, продолжается неослабно, пока это поле не становится разделенным на «Я» и окружение (возникает Я-концепция), и достигает наивысшего развития в усилиях организма достичь единства «Я» и согласованности с собой. Если человек здоров, он всегда движется к все большей целостности и единству. Холизм - основной тезис, обычно встречаемый у гуманистически ориентированных персонологов. Теория Роджерса ясно выражает этот принцип (19).
Конституционализм-инвайронментализм. Роджерс часто в своих трудах употребляет такие словосочетания, как «природа человека», «истинное „Я человека», «врожденный потенциал человека», которые подразумевают биологическую основу человеческого развития и личности. Роджерс понимал, что люди - единственные создания, которые реально могут осознать свое прошлое и настоящее, получая таким образом возможность выбирать свое будущее. Поскольку люди по природе рациональны и свободны, они могут как-то преодолеть влияния - конституциональные и, в особенности, окружения, посягающие на их развитие (19).
Изменяемость-неизменность. Отчетливым признаком приверженности персонолога положению изменяемости является акцент на постоянном личностном росте в концепции тенденции актуализации. С помощью тенденции актуализации все люди, а также все другие живые организмы описываются как беспрестанно растущие, развертывающие свой врожденный потенциал и изменяющиеся в этом процессе. Личностные изменения являются составной частью того, что в теоретической системе Роджерса подразумевается под человеческим бытием.
Взаимодействие тенденции актуализации со свободой и рациональностью в феноменологической теории Роджерса - по мере взросления человека он становится все более свободным и рациональным. В значительной степени человек может решать, каким он намеревается стать в будущем. Люди могут значительно меняться в течение жизни. Приверженность Роджерса положению изменяемости бесспорно является очень сильной.
Субъективность-объективность. Субъективность является ключевым положением в теории Роджерса. Вся феноменологическая теория сформировалась непосредственно на основе этого положения. По Роджерсу, каждый человек живет в мире богатых, вечно меняющихся, личных, субъективных переживаний, в котором он занимает центральное место. Каждый человек воспринимает мир субъективно и соответственно этому реагирует. В основе системы восприятия лежит Я-концепция. Поведение человека всегда будет недоступно для понимания без ссылки на личный мир переживаний. Надо всегда рассматривать внутреннюю сущность человека и пытаться увидеть мир его глазами, чтобы понять поведение. Субъективность является сущностью феноменологической позиции, и приверженность Роджерса этому положению чрезвычайно сильна (19).
Проактивность-реактивность. Роджерс утверждал, что поведение человека целенаправленно, устремлено вперед и ориентировано на будущее. Человек сам выстраивает свое поведение и поэтому он в высшей степени проактивен. В теории Роджерса проактивность человека становится еще более очевидной, когда мы рассматриваем энергетический источник поведения всех людей - тенденцию актуализации. Хотя Роджерс признавал, что необходима какая-то внешняя стимуляция для развертывания самоактуализации, внешние стимулы в его теории являются тем, с чем врожденная тенденция актуализации взаимодействует, а не тем, что ее обуславливает. В самом прямом смысле человек психологически потребляет внешние стимулы, а не просто реагирует на них (19).
Эмпирическая валидизация концепций феноменологической теории. Концепция самости является основным положением теории Роджерса. Именно благодаря Роджерсу психотерапия и природа «Я» стали важной областью исследований. В основном благодаря его усилиям, персонологи теперь признают самость как полезный конструкт, применимый для объяснения поведения человека. Формулировка Роджерсом феноменологической теории сделала самость объектом заслуживающих внимания эмпирических исследований . В современной психологии именно Роджерс оказал огромное влияние на интеллектуальную атмосферу, в которой успешно развивались исследования, посвященные Я-структуре (19).
Самовосприятие и психологическая адаптация. Роджерс полагал, что психологическая дезадаптация происходит в результате несоответствия между Я-структурой и опытом. Человек с психическим расстройством воспринимает себя и свои отношения с людьми и явлениями в своем окружении так, чтобы это соответствовало его Я-структуре. Поэтому он склонен к отрицанию или искажению любого переживания, которое противоречит его нынешнему Я-образу, так как его осознание вызовет тревогу, ощущение угрозы и расстройство. А психически здоровый человек стремится к реалистичному восприятию себя и своих отношений с другими людьми, то есть он старается видеть их такими, какими они представляются непредубежденному наблюдателю. Более того, здоровый человек открыт для переживания (то есть не защищается), принимает ответственность за собственное поведение и оценивает переживание с помощью своих чувств (19).
Многие исследования так или иначе подтверждают предположение Роджерса, что несоответствие между осознанным «Я» и Я-идеальным свидетельствует о плохой психологической адаптации. Вообще, чем больше несогласованность или несоответствие между ними, тем выше степень тревоги, нестабильности, социальной незрелости и эмоциональных расстройств. Более того, люди с сильным несоответствием между реальным и идеальным «Я» имеют более низкую степень самоактуализации, чем те, у кого это несоответствие невелико или вообще отсутствует (19).
Самопринятие и принятие других. Роджерс предположил, что чем в большей степени человек принимает себя, тем выше вероятность, что он принимает других. Такая связь между самопринятием и принятием других основана на наблюдении, сделанном Роджерсом - в начале терапии клиенты обычно имеют негативную Я-концепцию - они не способны принимать себя. Однако как только такие клиенты начинают больше принимать себя, они в большей степени начинают принимать и других. Иначе говоря, если самопринятие имеет место (то есть если несоответствие реального и идеального «Я» мало), то появляется чувство принятия, уважения и ценности других. Другие теоретики также предполагали, что отношение к себе отражается на отношении к другим (19).
Применение: терапия, центрированная на человеке. На этот вопрос Роджерс отвечает, что все эффективные формы психотерапии имеют один общий элемент - взаимоотношения между людьми - качество взаимоотношений между психотерапевтом и клиентом является единственным важным фактором, ответственным за успешное терапевтическое вмешательство. Специальные терапевтические методики являются вторичными по отношению к взаимоотношениям психотерапевт-клиент и эмоциональному климату, в котором проходит их общение. Этот основанный Роджерсом и широко распространенный в настоящее время подход к психотерапии известен как терапия, центрированная на человеке.
Эволюция роджерсовской терапии: от техники к взаимоотношениям.. Предположив, что клиент обладает способностью к самонаправленному изменению личности, Роджерс первым применил методики, которые позволили психотерапевту быть гораздо менее директивным во взаимоотношениях с пациентом, чем это принято в других формах терапии. Например, недирективные психотерапевты никогда не давали советов, не отвечали на вопросы, не пробовали задавать вопросы. Вместо этого они пытались отразить то, что сказал клиент, и пояснить его чувства в процессе отражения и пояснения. Фактически психотерапевт как бы выполнял функцию «выпрямляющего» зеркала, антипода «кривых» зеркал в комнатах смеха, которые различным образом искажают изображение человека. А в недирективной терапии, наоборот, основная задача, которую ставит перед собой психотерапевт, - отразить клиенту более точно то, что он в действительности говорит и чувствует (19).
Позже Роджерс перенес акцент на методики, позволяющие терапевту лучше разобраться в том, что происходит с пациентом в каждый момент проводимого лечения. Он переименовал свой подход в «клиент-центрированный», подчеркнув тем самым, что задача психотерапевта - понять самовосприятие клиента. Однако в заключительной стадии разработки методик подход Роджерса к терапии опять изменился. С начала 1960-х годов он стал больше интересоваться вопросом о точных терапевтических условиях, выполнение которых необходимо, прежде чем клиент сможет начать разрешение своих межличностных проблем. Он рассматривал взаимоотношения между психотерапевтом и клиентом как единственный, наиважнейший фактор, способствующий изменению личности. Отношений психотерапевт-клиент в процессе изменения личности, - это «терапия, центрированная на человеке. Этот термин лучше всего отражает эволюцию мышления Роджерса - от техники к взаимоотношениям (19).
5. Феноменологическая позиция Роджерса
Феноменологическое направление теории личности подчеркивает идею о том, что поведение человека можно понимать только в терминах его субъективного восприятия и познания действительности. Феноменологи полагают, что именно внутренняя система отсчета человека - или субъективная способность постигать действительность - играет ключевую роль в определении внешнего поведения человека. Доводя эту мысль до логического конца, феноменологическое направление отрицает идею о том, что окружающий мир есть нечто, что реально существует само по себе как неизменная действительность для всех. Утверждается, что материальная или объективная действительность есть реальность, сознательно воспринимаемая и интерпретируемая человеком в данный момент времени. Этот тезис является краеугольным камнем феноменологического подхода к личности.
Другой важный тезис - идея о том, что люди способны определять свою судьбу. Действительно, феноменологи полагают, что люди свободны в решении, какой должна быть их жизнь в контексте врожденных способностей и ограничений. Убеждение в том, что самоопределение является существенной частью природы человека, приводит к заключению, что люди, в конечном счете, ответственны за то, что они собой представляют. Люди должны помнить, что свобода самоопределения заложена в них природой (19).
Последний тезис, характеризующий феноменологический подход к личности, заключается в том, что люди в своей основе добры и обладают стремлением к совершенству. В частности, предполагается, что люди естественно и неизбежно движутся в направлении большей дифференциации, автономности и зрелости. Концепция роста, сконцентрированная на процессе реализации внутренних возможностей и личностного потенциала человека, четко отражает позитивный и оптимистичный взгляд на человечество (19).
Теория Роджерса делает попытку понять, как человек воспринимает мир, она уделяет пристальное внимание концепции самости и переживаниям, связанным с самостью, подчеркивается важность тенденций, способствующих росту, присущих всем людям. Влияние трудов Роджерса общеизвестно и ни в коем случае не ограничено сферой теоретической психологии. Он играл ключевую роль в развитии групп встреч как средства помощи людям из всех слоев общества достичь улучшения и обогащения своих межличностных отношений. К тому же его идеи имели поразительное влияние на такие сферы, как социальная работа, уход за больными, семейное консультирование, групповая динамика и образование. Трудно переоценить огромное влияние Роджерса на формирование терапевтических и образовательных стратегий, используемых сегодня профессионалами (19).
Феноменологическое направление считает реальным для индивида (то есть реальным для его мыслей, понятий, чувств) то, что существует в пределах внутренней системы координат человека или субъективного мира, включающего все, осознаваемое в любой данный момент времени. Из этого следует, что субъективное восприятие и переживания не только представляют собой личную реальность человека, но также образуют основу для его действий. Говоря феноменологически, каждый из нас реагирует на события в соответствии с тем, как мы субъективно воспринимаем их. Например, человек, изнывающий от жажды в пустыне, бросится к луже воды, являющейся миражом, так, как если бы это была настоящая вода. Следовательно, каждый человек интерпретирует реальность в соответствии со своим субъективным восприятием, и его внутренний мир в полной мере доступен только ему самому. Его интересовала только психологическая реальность (то есть то, как человек воспринимает и интерпретирует любую информацию, получаемую посредством чувств), а объективную реальность он оставлял философам (19). Представление Роджерса о том, как должно протекать теоретизирование, отчетливо предстает в следующем утверждении: "Я пришел к заключению, которого другие достигли ранее, - что в новой области необходимо, вероятно, сначала погрузиться в явления, подойти к феноменам с минимумом предвзятости, принять поход натуралиста - наблюдения и описания, и делать те простые выводы, которые соотносятся с тем, что представляется присущим самому материалу" (18).
Большое значение для феноменологического направления теории личности имеет то, что понимание поведения человека зависит от изучения его субъективного восприятия реальности. Если мы хотим объяснить, почему человек думает, чувствует и ведет себя данным образом, нам необходимо постичь его внутренний мир. Только субъективный опыт является ключом к пониманию поведения. Поэтому наиболее важным аспектом психологического исследования является изучение субъективных переживаний человека - ведь, в конечном счете, только эти переживания ответственны за поведение. Это и есть феноменологическая реальность, которую персонолог, по Роджерсу, должен попытаться проанализировать и понять (19).
Феноменологический подход Роджерса к личности, послужил стимулом для значительного количества исследований (19).
6. Особенности клиент-центрированного подхода
Практика, теория и результаты исследований показывают, что человеко-центрированный подход построен на глобальном доверии к человеку. И это его самое разительное отличие от подавляющего большинства институций в нашей культуре. Почти все в образовании, правительстве, бизнесе, многое в религии, семейной жизни, психотерапии основано на недоверии к человеку. Цели должны ставиться извне, потому что сам человек рассматривается как неспособный выбирать адекватные цели. Индивида нужно вести к этим целям, поскольку иначе он может сбиться с намеченного пути. Индивид видится как изначально, от природы, греховный, деструктивный, ленивый или же сочетающий в себе все эти три качества, - как тот, кто должен находиться под постоянным присмотром.
Человеко-центрированный подход, напротив, полагается на существующую в каждом живом организме актуализирующую тенденцию - тенденцию расти, развиваться, реализуя весь свой потенциал. Этот способ существования доверяет конструктивному направленному движению человеческого существа к более сложному и полному развитию. Именно это направленное движение есть то, что мы стремимся высвободить.
Особенность человеко-центрированного подхода состоит в том, что когда психотерапевт находится в наилучшей форме как фасилитатор или терапевт, т.е. когда он ближе всего к моему внутреннему, интуитивному Я, когда я каким-то образом соприкасаюсь с неизвестным во мне, когда, возможно, я нахожусь в слегка измененном состоянии сознания, тогда все, что бы я ни делал, оказывается целительным. Тогда просто присутствие терапевта освобождает и помогает. «Я не могу ничего сделать, чтобы вызвать это состояние, но когда я могу расслабиться и стать ближе к своей трансцендентальной сущности, тогда я в отношении с клиентом могу вести себя странно и импульсивно, чему я не могу найти рациональных оправданий и что никак не связано с моими мыслительными процессами. Однако каким-то странным образом такое поведение оказывается верным. В такие моменты кажется, что мой внутренний дух вышел вовне и прикоснулся к внутреннему духу другого человека. Наше отношение трансцендирует себя и становится частью чего-то большего. Имеют место существенные и очевидные рост, исцеление, энергия».
Эта разновидность трансцендентного феномена определенно переживалась время от времени в терапевтических группах, меняя жизнь некоторых из тех, кто был в это вовлечен. Участник одного из семинаров очень красноречиво сформулировал: Это было глубокое духовное переживание. Я чувствовал единство духа нашей группы. Мы дышали вместе, чувствовали вместе, даже говорили друг за друга. Я чувствовал мощь жизненной силы (чем бы она ни была), наполнявшей каждого из нас. Я ощущал ее присутствие без привычного деления на "я" и "ты" - это было похоже на медитативное ощущение, когда я чувствовал себя центром сознания. И вместе с этим экстраординарным ощущением единства никогда еще так ясно не сохранялась настоящая отдельность каждого человека.
Ясно, что опыт каждого из нас включает трансцендентное, неописуемое, духовное. Мы недооцениваем важность мистического, духовного измерения.
Изначально человекоцентрированный подход - это способ существования, который выражается в установках и поведении, создающих климат, способствующий росту и развитию человеческой личности. Это, скорее, исходная философия, нежели просто техника или метод. Когда эта философия существует, она помогает человеку развивать свои возможности и способности, а также стимулирует конструктивные изменения в других людях. Она придает силы индивиду, и, как показывает опыт, если эта личная сила ощущается, она используется в целях личной или социальной трансформации.
Человеко-центрированный способ бытия в психотерапии ведет к процессу самоисследования и самораскрытия клиента и в конечном итоге - к конструктивным изменениям в его личности и поведении. Так как терапевт проживает эти условия в отношении с клиентом, он становится спутником клиента в путешествии к сущности Я (5).
Есть смысл в том, чтобы подержать зеркало перед клиентом (15). Это можно показать на следующем примере:
«Джен переживает настоятельность ряда вопросов в своей жизни и свою беспомощность в их решении. Следуя знакомому паттерну, она обращается за ответом к авторитету.
Она уже связала в беседе эти два момента, и я просто вернул ей суть ее собственных переживаний и их смыслы. Я вовсе не из-за упрямства отказываюсь давать ей какие-либо ответы. Я твердо убежден в том, что наилучший ответ может прийти только от самого клиента, изнутри, и что Джен в действительности сама отвечает на свой вопрос.
Джен: М-мм. Не совсем... Это не проблема - чему себя посвятить. Просто страх быть пойманной, как сейчас я поймана собственным возрастом.
Карл: Вы чувствуете себя пойманной - пойманной вашим возрастом, старением, необходимостью создавать семью. (Пауза.) То есть жизнь выглядит пугающей.
Интересно проследить, как Джен подыскивает правильное слово (подходящую метафору) для того, чтобы привести его в соответствие со своими чувствами. Она опробывает страх, панику, переживание жизненно важного, а теперь переживание п о й м а н н о с т и . Найденные слово, фраза, метафора, точно соответствующие внутренне ощущаемому смыслу момента, помогают клиенту полнее пережить чувство.
Теперь я довольно спокойно передвигаюсь в ее внутреннем мире, ощущая способ ее чувствования даже тогда, когда она не проговаривает его целиком в словах (15).
Это была разновидность интуитивного отклика, которому я научился доверять. Его внешнее выражение просто формируется во мне и хочет быть высказанным. Я предлагаю его в качестве пробы, и по пустому и озадаченному взгляду Джен понимаю, что, возможно, он был совершенно неудачным и бесполезным, но последующая реакция Джен показывает, что он коснулся чего-то, лежащего глубоко в ней.
Я пришел к пониманию высокой ценности этих интуитивных откликов. Они возникают нечасто (этот был первым из выявленных мной в записи беседы), но они почти всегда полезны в успешной терапии. В эти моменты я нахожусь, возможно, в слегка измененном состоянии сознания, живу в мире клиента в полной гармонии с этим миром. Мой бессознательный интеллект принимает на себя ведение дел. Я знаю гораздо больше, нежели осознает мой сознательный разум. Я не формирую мои реакции сознательно, они просто возникают во мне, из моего неосознанного ощущения мира другого человека (15).
Ясно, что наше взаимоотношение становится спокойным и преисполненным общения совместным поиском. Мы можем шутить по поводу серьезных вещей. Это - открытое, доверительное взаимоотношение.
К Джен приходит понимание того, что она отвергает значимую часть своего опыта, т.е. себя самой, и что это является для нее очень важным фактом.
Мне нравятся мои реакции. Они спонтанны и забавны, но совершенно серьезны по своему смыслу» (15).
В этом интервью присутствуют многие моменты, характерные и для человеко-центрированного подхода в психотерапии, и для любого помогающего взаимоотношения.
. Безоценочное принятие мной каждого чувства, каждой мысли, каждого смысла, каждого изменения направленности, которые Джен обнаруживает в своем опыте.
Я убежден, что это принятие является полным, с одним исключением, которое полезно отметить. Я проявляю подлинное принятие ее желания быть зависимой и полагаться на меня как на авторитетного человека, который ответит на все ее вопросы. Обратите внимание на то, что я принимаю ее желание быть зависимой. Но это не означает, что я и вести себя буду так, чтобы соответствовать ее ожиданиям. Я могу с большей легкостью принять ее чувства зависимости, потому что знаю свою позицию, знаю, что не буду ее авторитетной фигурой, даже если и воспринимаюсь в качестве таковой.
Но в одном пункте мое принятие не является полным. Вот смысл того, что она говорит, отвечая мне: Я расскажу больше, чтобы помочь вам в решении вашей задачи. Но вместо того, чтобы полностью принять ее восприятие нашего взаимоотношения, я делаю две, правда, тщетные, попытки изменить ее восприятие. Я реагирую на ее слова: То, что мы делаем, мы делаем, чтобы помочь вам, а не мне. Она игнорирует это без какого-либо ущерба для процесса.
. Глубокое понимание чувств и личностных смыслов, обнаруживаемых Джен в своем опыте, требует от меня всей сензитивности, на которую я способен. Я достаточно успешен в проникновении в ее внутренний мир, так что у нее растет ощущение все большей безопасности в отношении со мной и способности выражать все, что приходит ей в голову.
Эта сензитивная эмпатия настолько глубока, что в один из моментов моя интуиция непостижимым образом принимает на себя ведение дел и оказывается в контакте с очень важной частью ее самой, с частью, контакт с которой у нее утрачен. В этой точке мы находимся, возможно, в совместном и взаимозависимо измененном состоянии сознания.
. Дружеское общение в ходе поиска Джен самой себя.
Как психотерапевт я не хочу вести клиента, поскольку она лучше меня знает путь к источникам своей боли. (Конечно, это бессознательное знание, но оно, тем не менее, существует.) Я не хочу отставать в своем понимании, потому что тогда исследование может стать слишком пугающим для нее. Все, что я хочу, - это быть на ее стороне, иногда отставая на один шаг, иногда, если я могу яснее видеть путь, по которому мы идем, забегая на шаг вперед и предпринимая бросок вперед лишь в том случае, если мной руководит интуиция.
. Доверие к мудрости организма, ведущей нас к ядру проблем Джен.
В ходе интервью я полагаюсь на то, что Джен выйдет на области, которые релевантны ее дистрессу. Моя проницательность как клинициста никогда не позволила бы мне угадать, что смерть ее матери или ее любовь к искусству, или роль, которую она играла на сцене много лет назад, могут иметь какое-то отношение к ее освобождению от страхов. Однако, испытывая доверие, ее организм, ее неосознаваемый разум - называйте это как угодно - может пройти по пути, ведущему в направлении решающих пунктов.
Психотерапевт может дать возможность моей клиентке двигаться к центру ее конфликтов по ее собственному пути и с ее собственной скоростью.
. Помощь клиентке в том, чтобы она полно ощутила свои чувства.
Лучшим примером этого является то, что Джен позволяет себе достаточно полно испытать безнадежность своей пойманности. Как только подобное неприятное ощущение оказывается прочувствованным во всей своей глубине и во всем объеме, оно может начать изменяться. Это важная часть движения в процессе изменения.
Совершенно не важно то, что Джен с полной убежденностью говорит: Вы действительно попали в самую десятку, ясно одно: она ощущает нечто, что определенно помогает ей, хотя и не может выразить его словами. Последнее тоже не имеет значения. То, что действительно важно, - так это само ощущение, и психотерапевту вовсе не нужно знать точно, что представляет собой это нечто (хотя в данном случае клиентка рассказала мне об этом на следующий день).
Указание на все эти моменты, возможно, прояснит то обстоятельство, что человеко-центрированный подход в психотерапии вызывает к жизни весьма неуловимый, зачастую запутанный процесс, обладающий своим собственным органичным течением. Чтобы сделать этот процесс возможным, психотерапевту крайне важно быть полностью присутствующим в качестве понимающего и проявляющего заботу человека. Однако наиболее решающие события происходят в чувствах и ощущениях клиента.
Непосредственно после беседы, описывая свой опыт участникам семинара, Джен сказала: Для себя, как это ни странно, несмотря на свое волнение, я нахожу его очень интересным. Я нуждалась в помощи, и я думаю, что нашла ответ - благодаря доктору Карлу. Это можно рассматривать просто как вежливость, если бы не наш последующий разговор.
На следующее утро Джен сказала, что обмен относительно озорной маленькой девочки послужил толчком для самоисследования. Она поняла, что утраченной оказалась не только озорная маленькая девочка, но и некоторые другие части ее Я также исчезли на протяжении последних 18 месяцев. Я понимаю, что для того, чтобы встретить жизнь в качестве целостного человека, мне нужно найти эти утраченные части самой себя. Она сказала, что для нее интервью стало потрясшим душу опытом. Процесс, начавшийся в ходе интервью, видимо, продолжается в ней» (15).
В начале 70-х годов Роджерс оставляет активную психотерапевтическую практику, сосредоточившись на содействии установлении мира, образовании, развитии партнерских отношений в семьях, подготовке консультантов и психотерапевтов, других чрезвычайно плодотворных видах собственной творческой активности. Это изменение сопровождалось изменением названия подхода. Самим Роджерсом он стал называться человеко-центрированным подходом (4).
По убеждению Э. Медоуса от специальной модели помогающих отношений в рамках клиенто-центрированной терапии, когда клиент обращается за помощью к консультанту и платит за нее, К. Роджерс пришел к человеко-центрированном подходу как модели любых человеческих отношений. Отличительной чертой подавляющего большинства человеческих отношений является равенство партнеров: отношения помощи и поддержки, безусловно, включены в равные отношения людей. Однако отсутствуют ситуации, когда один из партнеров постоянно находится в позиции ожидающего и принимающего помощь, а другой - в позиции постоянно оказывающего помощь. Последователи Роджерса необоснованно переносят клиенто-центрированную, «помогающую» модель на отношения равных партнеров, что не адекватно природе этих отношений. Если в классической модели клиенто-центрированной терапии и помогающих отношений консультант использует три вышеназванные личностные установки для блага клиента (Другого), то в отношениях равных партнеров эти установки используются ради собственного блага, в собственных интересах того, кто их использует. В отношениях равных партнеров эти умения используются человеком для того, чтобы лучше понять другого, лучше выразить себя, т.е. добиться понимания себя партнерами, наиболее конструктивно разрешать возникающие трудности и противоречия в отношениях. Все это делается в интересах самого человека, который по сознательному выбору использует упомянутые умения для оптимального выстраивания собственной деятельности и общения. Таким образом Медоус проясняет позицию Роджерса, связанную с переходом от узкой модели клиенто-центрированной терапии к более широкой модели человеко-центрированного подхода, а не только помогающих отношений (4).
По мнению Н.Роджерс человеко-центрированный аспект терапии на основе экспрессивных искусств представляет собой исходную философию ее работ. Подход К.Роджерса акцентирует роль терапевта, проявляющего эмпатию, открытость, честность, конгруэнтность и заботу, когда он слушает индивида и фасилитирует их рост. Эта философия включает убеждение, что каждый человек обладает самоценностью, достоинством и способностью к самоуправлению. Философия Роджерса основана на доверии к неотъемлемому, присущему каждому человеку внутреннему импульсу в направлении роста и развития. И подход к терапии на основе экспрессивных искусств строится на очень глубокой вере в природную способность человека стремится к полноценной реализации своего потенциала (16).
К.Роджерс выявил, что исцеление происходит тогда, когда клиент чувствует себя принятым и понятым. Почувствовать себя таким - это достаточно редкий опыт особенно тогда, когда вы испытываете страх, гнев, горе или ревность. Исцеляют именно моменты принятия и понимания. Важно помнить истину: «самую большую помощь мы оказываем человеку тогда, когда искренне «вслушиваемся» во всю глубину его эмоциональной боли и проявляем уважение к способности найти свой собственный ответ». Это дает индивиду возможность усилить самого себя и выявить свой уникальный потенциал. Эта атмосфера понимания и принятия позволяет друзьям или клиентам почувствовать себя в достаточно безопасности, чтобы опробывать экспрессивные искусства в качестве пути к становлению собственной целостности (16).
7. Особенности недирективного подхода
За различиями в директивном и недирективном подходах скрывается более глубокий смысл - в самой философии консультирования и базовых ценностях. В области прикладного знания ценностная ориентация играет зачастую достаточно важную роль при выборе той или иной техники. Необходимо хорошо разбираться в скрытых ориентирах как директивного, так и недирективного консультирования (10).
Первое основное различие в целях возникает вокруг вопроса о том, кто должен определять цели клиента. Недирективное консультирование основано на предположении о том, что человек обладает правом выбирать свои собственные жизненные цели, даже если они отличаются от тех, которые ему может предложить консультант. Если у индивида уже есть какое-то осмысление себя и своих проблем, он скорее всего примет более разумное решение. Недирективный метод придает особое значение праву каждого индивида быть психологически независимым и утверждать свою психологическую целостность. При директивном подходе громадное значение имеет социальная приспособленность клиента и право более способного руководить менее способным. Эти точки зрения существенным образом обусловлены социальной и политической философией, которые связаны с техниками терапии.
Директивная группа стремится все усилия сконцентрировать на проблеме, которую выражает клиент. Если проблема решается в том виде, в каком это одобряется консультантом, и если симптомы устранены, - консультирование считается успешным. Недирективная группа акцентирует свое внимание на самом клиенте, а не на проблеме. Если клиент через терапевтические отношения достигает достаточного состояния, чтобы понять свое отношение к реальной ситуации, он может выбрать адекватный способ адаптации к реальности, который имеет для него наивысшую ценность. Кроме того, он будет способен гораздо более эффективно справляться с проблемами, которые могут возникать в будущем, именно на основе усиливающегося осознания самого себя и увеличивающегося опыта независимого решения своих проблем. Недирективные методы подходят подавляющему большинству людей, обладающих способностью находить адекватные решения своих проблем. Консультирование не может быть единственным методом работы с психотиками, которые не способны справиться со своими трудностями даже с чьей-либо помощью. Не подходит консультирование детям или взрослым, сталкивающимся с невыносимыми требованиями внешней среды. Хотя для большинства неприспособленных индивидов - детей, подростков или взрослых людей, - можно установить приемлемое отношение между индивидом и его социальным окружением. В подобных примерах терапевтический подход, способствующий росту и достижению ответственности и зрелости, может быть эффективным (10).
8. Структура личности
Предпочитая уделять внимание изменениям и развитию личности, Роджерс выделил два конструкта - это "организм" и "Я".
Организм. Вся совокупность переживаний образует феноменальное поле. Феноменальное поле - это индивидуальная система ориентации, о которой знать может только сам человек. Роджерс говорит: "Оно никогда не может быть известно другому иначе, чем посредством эмпатического заключения, и значит, никогда не может быть известна в точности". То, как ведет себя индивид, зависит от феноменального поля (субъективной реальности), а не от стимульной ситуации (внешней реальности).
Феноменальное поле не тождественно полю сознания. "Сознание (или знание) - это символизация некоторого нашего опыта переживания". Таким образом, феноменальное поле в каждый данный момент образуется сознательными (символизированными) и бессознательными (несимволизированными) переживаниями. Организм, однако, может дифференцировать и реагировать на несимволизированный опыт.
Я.Часть феноменального поля постепенно дифференцируется. Это - Я. Я или представление о себе означает "организованный, согласованный концептуальный гештальт, построенный из перцепций характеристик "я" или "меня" и перцепций отношений "я" или "меня" к другим людям и различным аспектам жизни, а также ценностей, связанных с этими перцепциями. Этот гештальт доступен сознаванию, хотя не обязательно всегда осознан. Это текучий и изменчивый гештальт, он процессуален, но в каждый момент образует специфическую целостность" (18).
Организм и Я: конгруэнтность и неконгруэнтность. Когда символизированные переживания, образующие Я, достоверно отражают переживания организма, о человеке говорят, что он адаптирован, зрел и полностью функционирует. Такой человек принимает весь спектр организмических переживаний без чувства угрозы или тревоги. Он способен к реалистическому мышлению. Неконгруэнтность между Я и организмом заставляет индивидов чувствовать угрозу и тревогу. Их поведение приобретает защитный характер, их мышление становится ограниченным и ригидным. В теории Роджерса подразумеваются два других проявления конгруэнтности-неконгруэнтности. Одно из них - конгруэнтность или ее отсутствие между субъективной реальностью (феноменальным полем) и внешней реальностью (миром как он есть). Другое - степень соответствия между Я и идеальным Я. Если расхождение между Я и идеальным Я значительны, человек неудовлетворен и плохо приспособлен (18).
9. Динамика личности
У организма есть одна основная тенденция - стремление к актуализации, утверждению, усилению. В жизни каждого человека есть движение вперед; именно эта тенденция - та единственная сила, на которую может положиться терапевт в стремлении к позитивным изменениям в клиенте. Роджерс отмечает, что тенденция движения вперед может действовать только тогда, когда выборы ясно воспринимаются и адекватно символизируются. Человек не может актуализироваться, если не способен различить прогрессивные и регрессивные пути поведения. Не существует ни внутреннего голоса, который подсказал бы, какой путь прогрессивен, ни организмической необходимости, движущей человека вперед. Перед тем, как выбирать, людям следует знать, а когда они знают, они выбирают рост, а не регресс (18). В 1959 году Роджерс ввел различение между актуализирующей тенденцией организма и тенденцией к само-актуализации. "Следуя развитию Я-структуры, общая тенденция к актуализации выражается также в актуализации той части опыта переживаний организма, который символизирован в Я. Если Я и весь опыт переживаний организма относительно конгруэнтны, тогда актуализирующая тенденция остается относительно единой. Если Я и опыт неконгруэнтны, тогда общая тенденция к актуализации организма может действовать в направлении, не совпадающем с тенденцией к актуализации Я" (18).
Организм и Я, хотя и обладают врожденной тенденцией к актуализации, выступают как объект сильных влияний со стороны среды и особенно социального окружения, он фокусирует внимание на том, каким образом оценки индивида со стороны окружающих, особенно в детстве, благоприятствуют дистанцированию между переживаниями организма и переживаниями Я (18).
Отрицание не означает прекращения существования чувств, они будут разнообразными способами влиять на поведение, хотя и будут бессознательными. Тогда возникнет конфликт между интроецированными и ложно сознаваемыми ценностями и истинными бессознательными. Если все больше "истинных" ценностей замещаются ценностями, перенятыми или заимствованными у других, но воспринимаемыми как собственные, Я становится саморазрушающимся домом. Такой человек будет чувствовать напряженность, дискомфорт, ощущать себя "не в своей тарелке". Он будет чувствовать так, как если бы знал в реальности, что он есть и чего хочет (18). Затем, постепенно, на протяжении детства представления о себе становятся все более искаженными из-за чужих оценок. Организмический опыт переживаний, противоречащий искаженным представлениям о себе, переживается как угроза и побуждает тревогу. Чтобы защитить целостность представлений о себе, этим угрожающим переживаниям отказывается в символизации или придается искаженная символизация. Отрицание опыта переживаний - не то же самое, что его игнорирование. Отрицание означает фальсификацию реальности либо через слова о том, что ее нет, либо через искаженное ее видение. Люди могут отрицать свои агрессивные чувства, потому что они не согласуются с имеющимся образом самого себя - мирного и дружелюбного. В этом случае отрицаемым чувствам может быть позволено выразиться посредством искаженной символизации, например, через проецирование на других.
Как можно отрицать угрозу образу Я, не зная предварительно об угрозе? Роджерс говорит о том, что ниже уровня сознательного распознания существуют иные уровни выделения, и представляющий угрозу объект может восприниматься бессознательно или "субцепироваться" прежде, чем будет воспринят осознанно. Например, угрожающий объект или ситуация могут вызывать висцеральные реакции, такие, как сердцебиение, которые на сознательном уровне переживаются как тревога, причем человек неспособен определить причину беспокойства. Чувство тревоги пробуждает механизм отрицания, не позволяющий содержащему угрозу опыту переживаний становиться осознанным. Разрыв между Я и организмом не только вызывает защитные тенденции и искажения, но также влияет на отношения человека с другими. Люди с сильными защитными тенденциями склонны к враждебным чувствам по отношению к тем другим, чье поведение в их глазах репрезентирует их собственные отрицаемые чувства. Как же можно заживить этот разрыв между Я и организмом, между Я и другими? Роджерс предлагает три варианта.
"В определенных условиях, в первую очередь включающих полное отсутствие какой бы то ни было угрозы Я-структуре, не согласующиеся с ней переживания могут быть восприняты и рассмотрены, а структура Я может быть изменена так, что эти переживания будут ассимилированы и включены в нее". В клиент-центрированной терапии человек оказывается в ситуации отсутствия угрозы, поскольку консультант полностью принимает все, сказанное клиентом. Это теплое приязненное отношение со стороны консультанта воодушевляет клиентов на то, чтобы исследовать свои бессознательные чувства и осознать их. Медленно, постепенно они исследуют угрожающие их безопасности несимволизированные чувства. В ситуации безопасности терапевтических отношений эти прежде угрожающие чувства могут быть включены в структуру Я. Ассимиляция может потребовать достаточной решительной реорганизации представлений клиента о себе - для того, чтобы привести их в соответствие с организмическим опытом переживаний. "Он в более полном смысле будет тем, чем является организмически, и это представляется сущностью терапии". Роджерс допускает, что некоторые люди могут выполнить это сами, не проходя терапии.
Важным социальным преимуществом, достигаемым посредством принятия и ассимиляции переживаний, которым было отказано в символизации, является то, что человек начинает лучше понимать и принимать других. "Когда индивид воспринимает и принимает в единую связную и интегративную систему все чувственные и висцеральные переживания, тогда он неизбежно больше понимает других и в большей мере принимает их как отдельных индивидов" (18).
Пристальное внимание Роджерса к личности видно в серии тезисов, которые Роджерс называет существенными сведениями. В них он подводит итог тысячам часов, потраченных на интенсивную индивидуальную работу с людьми, испытывающими личностные расстройства. Он резюмирует:
«1. Общаясь с людьми, я понял, что при длительной работе мне мешает, если я пытаюсь вести себя как кто-то другой.
. Более эффективным оказывается прислушиваться к себе и быть самим собой.
. Когда я разрешаю себе понимать другого человека, это оказывается необычайно ценным.
. Я считаю, что обогащаю себя, когда открываю каналы, посредством которых люди могут передать мне свои чувства, свое личное восприятие.
. Когда я могу одобрить другого человека, это кажется мне необычайно плодотворным.
. Чем больше я открываюсь для реальности во мне и в другом человеке, тем меньше я испытываю желание бросаться «улаживать дела».
. Я могу доверять собственному опыту».
В своей работе по разрешению конфликтов Роджерс вывел схожий ряд аксиом, в том числе следующие:
«Я чувствую гражданское удовлетворение: Когда каждому человеку помогают осознать его или ее собственную силу и власть. Когда члены группы понимают, что разделение власти приносит больше удовлетворения, чем попытка использовать власть для контроля над остальными.Когда каждый член группы придает ее решениям силу, контролируя свое поведение.Когда каждый член группы осознает последствия решения и их влияние на членов группы и окружающий мир».
Роджерс завершает следующим утверждением: «Я уверен, что многие из вас посчитают этот список безнадежно идеалистическим. Но на своем опыте я убедился, что члены группы, особенно если в ней создан благоприятный климат, предпочитают вести себя именно таким образом, как я описал». Роджерс сохранял веру в исходную доброту человека всю свою жизнь - начиная с первых лет работы терапевтом с конфликтными семьями и до последних лет, - когда он работал с конфликтными нациями (6).
Терапевтические условия для изменения личности.
. Два человека находятся в психологическом контакте. Должны существовать какие-то взаимоотношения или психологический контакт между двумя людьми. Роджерс постулировал: не может быть никакого существенного позитивного изменения личности вне взаимоотношений.
. Первый человек, клиент, находится в состоянии несоответствия, он уязвим и тревожен. Как описывалось ранее, Роджерс объяснял личностные расстройства и психопатологию в терминах значительного несоответствия между действительным переживанием человека и его Я-концепцией относительно этого переживания.
. Второй человек, психотерапевт, является гармоничным или интегрированным. Когда клиент приходит в консультативный центр, указывает третье условие Роджерса, он должен встретить человека гармоничного, целостного и искреннего во взаимоотношениях. Втерапевтических взаимоотношениях психотерапевт должен быть цельным и настоящим (полностью самим собой), а клиент должен ясно и четко чувствовать, что он обнажает свою душу искреннему в этих взаимоотношениях человеку.
. Психотерапевт испытывает безусловное позитивное внимание к клиенту. Психотерапевт относится к клиенту с теплом, хвалит его как человека в процессе становления и не дает оценок его чувствам или переживаниям. Психотерапевт не проявляет «условий ценности» по отношению к клиенту, а полностью принимает его без одобрения или порицания. сеансы терапии, центрированной на личности, проходят в спокойной атмосфере, создающей у клиента уверенность, что его полностью понимают и принимают. Такой терапевтический климат позволяет клиенту соприкоснуться со своим организмическим уровнем переживания, позволяет ему осознать это переживание, не чувствуя угрозу. Терапевтические условия позволяют клиенту еще более погрузиться в себя, выразить свои истинные чувства, не боясь упрека, и интегрировать эти чувства с неизбежно измененной Я-концепцией.
. Психотерапевт испытывает эмпатическое понимание внутренней системы координат клиента и стремится передать это клиенту. Эмпатия показывает, что психотерапевт чувствует внутренний мир переживаний клиента так, как если бы он был его собственным, но никогда не переходя условие «как если бы». Короче говоря, психотерапевт понимает. Он способен свободно переноситься в субъективный мир клиента, воспринимать так же, как воспринимает он, чувствовать так же, как чувствует он, переживать так же, как переживает он. Психотерапевт понимает и принимает клиента, и в процессе терапевтических отношений оба идут к значительно более высоким вершинам взаимного принятия и понимания (19).
. Как минимум, должна произойти передача клиенту эмпатийного понимания и безусловного позитивного внимания психотерапевта. Внимательное отношение к этому условию должно стереть стереотип недирективного психотерапевта и образ «клиент-центрированного» психотерапевта. Психотерапевты, центрированные на человеке, тоже часто говорят «угу» или «понятно», отражая и уточняя чувства клиента - они делают это, чтобы использовать любую возможность передачи своей эмпатии и позитивного внимания к клиенту. Роджерс утверждал, что именно клиент, а не психотерапевт, ответственен за личностный рост во время курса терапии. Психотерапия создает для изменения необходимые условия, но только клиент является реальным действующим фактором изменения своей личности. Психотерапия, центрированная на личности, предназначена для того, чтобы устранить несоответствие между переживанием и самостью. Когда человек действует в соответствии с организмическим оценочным процессом, а не с условиями ценности, ему не нужна защита в форме отрицания или искажения, и про него можно сказать, что он является полноценно функционирующим человеком. Закон жизни полностью функционирующего человека - стать тем, кем он может стать в течение жизни.
Характеристики измененной личности:
снижение потенциального напряжения или тревоги, уменьшение личностной уязвимости,
уменьшение возможности угрозы, поскольку структура «Я» стала более содержательной, более гибкой, более различающей, уменьшается вероятность защитной позиции,
улучшается адаптация к любой жизненной ситуации,
в сознании появляется больше релевантных образов, происходит более разумный отбор данных,
больше общего опыта организма инкорпорируется в «Я»,
индивид больше способен уникальность другой личности, потому что его потребность в защите снижается,
индивид формирует собственные оценки опыта, его система ценностей становится более гибкой и адаптивной, имея при этом здоровую основу (14).
10. Значение личности
Роджерс уделял внимание не только психотерапии, он так же стал рассматривать проблемы личности в политическом и социальном контексте. Его личностно-центрированный подход широко известен под названием «Значение личности». Оно относится к «локусу силы принятия решений: тот, кто принимает решения, сознательно или бессознательно регулирует мысли, чувства или поведение других людей и самого себя... В целом это процесс приобретения, использования, разделения или отказа от власти, контроля и принятия решений». Роджерс полагал, что каждый человек, как только ему предоставляется такая возможность, сразу же проявляет большие способности к тому, чтобы использовать силу своей личности правильно и с пользой. «Индивидуум обладает обширными внутренними ресурсами самоосознания, изменения «я»-концепции, своих аттитюдов и саморегулирующего поведения». Проявлению этого стремления к саморазвитию препятствует контроль одних людей над другими. Откровенное доминирование и диктат часто вызывают сопротивление (6).
Роджерса волнуют более распространенные и косвенные виды доминирования одних людей над другими. В частности, он говорит о терапевтах, контролирующих и манипулирующих своими пациентами, учителях, контролирующих и манипулирующих студентами, правительственных организациях, которые контролируют и пытаются манипулировать различными слоями населения, бизнесменах, манипулирующих своими наемными работниками. Он предсказывает, что без этих манипуляций при оговоренных ограничениях личной власти отдельные люди и группы вполне смогут разрешить свои проблемы, и эти решения не требуют господства небольшой группы людей над остальными. Это направление работы Роджерса, берет ли он интимную терапевтическую ситуацию или грубые и стихийные взаимодействия политических, общественных и государственных организаций, - считается радикальным и даже революционным (6).
11. Я-концепция
В ходе практики Роджерс постепенно осознал, что самость является значительным элементом в опыте человека и что целью пациента было достичь своей «реальной сущности». Самость, или Я-концепция (Роджерс использовал эти термины взаимозаменяемо) определяется как: «Организованный, последовательный концептуальный гештальт, составленный из восприятий свойств «Я», или «меня» и восприятий взаимоотношений «Я», или «меня» с другими людьми и с различными аспектами жизни, а также ценности, связанные с этими восприятиями. Это гештальт, который доступен осознаванию, хотя не обязательно осознаваемый».
«Я» - это дифференцированная часть феноменального поля, или поля восприятия человека (определенного как всеобщность переживаемого), которая состоит из осознанного восприятия и ценностей «Я». Я-концепция означает концепцию человека о том, что он собой представляет. Я-концепция отражает те характеристики, которые человек воспринимает как часть себя. Человек может воспринимать себя так: «Я умный, любящий, честный, внимательный и привлекательный». С точки зрения феноменологического направления, Я-концепция часто отражает то, как мы видим себя в связи с различными ролями, которые мы играем в жизни. Эти ролевые образы формируются в результате все более усложняющихся транзакций между людьми. Следовательно, Я-концепция может включать некий набор образов «Я» - родителя, супруга, студента, служащего, руководителя, спортсмена, музыканта и артиста. Легко заметить, что «Я» человека может состоять из наборов восприятия, отражающих многие специфические «роли» в различных жизненных контекстах (19).
Я-концепция включает не только наше восприятие того, какие мы есть, но также и то, какими, как мы полагаем, мы должны быть и хотели бы быть. Этот последний компонент «Я» называется Я-идеальное. По Роджерсу, Я-идеальное отражает те атрибуты, которые человек хотел бы иметь, но пока не имеет. Это «Я», которое человек больше всего ценит и к которому стремится.
Роджерсовское понятие «Я» можно также понимать в терминах различных свойств и функций. Для начала Роджерс постулировал, что Я-концепция исходит из общих законов и принципов восприятия, установленных в научной психологии. Это означает, что структура «Я» действует в терминах таких процессов восприятия, как фигура-фон, завершение и сходство. Роджерс полагал, что Я-концепция пространственна по природе, и считал, что она представляет собой организованную, логически последовательную и интегрированную систему восприятия «Я». Хотя «Я» постоянно меняется в результате нового опыта, оно всегда сохраняет качества целостной системы, гештальта. Неважно, насколько люди изменяются со временем, у них всегда сохраняется внутреннее чувство, что они в любой момент времени остаются все теми же людьми. Далее Роджерс предположил, что Я-концепция - это не гомункул или «маленький человечек в голове», который контролирует действия человека. «Я» не регулирует поведение; наоборот, оно символизирует главную часть сознательного опыта индивида. Панорама опыта и восприятия, известная как «Я», принимается и признается сознанием. Роджерс полагал, что для Я-концепции, в которую включены бессознательные процессы, нельзя дать рабочее определение, и, следовательно, она не поддается научному исследованию (19).
12. Развитие Я-концепции
Изначально новорожденный воспринимает все переживания нерасчлененно, будь то ощущения тела или внешние стимулы, такие как движение игрушек, подвешенных над кроваткой. Младенец не осознает себя как отдельное сущее, поэтому он не делает различий между тем, что есть «мое» и что - «не мое». Следовательно, для новорожденного самость является фикцией (не существует); присутствует только целостное, всеохватывающее и недифференцированное феноменальное поле. Тем не менее, вследствие общей тенденции к дифференциации, которая является частью процесса актуализации, ребенок постепенно начинает отличать себя от остального мира. Этот процесс дифференциации феноменального поля в такое, которое признается и ощущается как отдельный объект, объясняет возникновение Я-концепции человека в теории Роджерса. Такое оценивание проистекает из его спонтанной реакции на непосредственные переживания, будь то сенсорные, висцеральные или эмоциональные стимулы (19).
Структура «Я» впоследствии формируется через взаимодействие с окружением, в частности, со значимыми другими. По мере того, как ребенок становится социально восприимчивым и развиваются его когнитивные и перцептивные способности, его Я-концепция все больше дифференцируется и усложняется. Поэтому в значительной степени содержание Я-концепции является продуктом процесса социализации. И отсюда вытекают условия, важные для развития Я-концепции (19).
Потребность в позитивном внимании. По Роджерсу, для любого человека важно, чтобы его любили и принимали другие. Эта потребность в позитивном внимании, она универсальна, развивается как осознание возникновения «Я», она всепроникающа и устойчива. Впервые она проявляется как потребность младенца в любви и заботе, а впоследствии она выражает себя в удовлетворении человека, когда его одобряют другие, и фрустрации, когда им недовольны. Роджерс указывал, что позитивное внимание является либо приобретаемым, либо врожденным, но, хотя он предпочитал первое объяснение (то есть полагал, что это вторичный, приобретенный мотив), он не считал происхождение этого мотива существенным для своей теории. Интересным аспектом позитивного внимания является его двойная природа - если человек считает, что он удовлетворяет потребность позитивного внимания у других людей, то он непременно чувствует удовлетворение своей собственной потребности (19).
Роджерс предположил, что людям необходимо позитивно рассматривать себя. Потребность в позитивном внимании к себе - это приобретенная потребность, которая появляется при сравнении своих переживаний с удовлетворением или неудовлетворением потребности к позитивному вниманию. Позитивное внимание к себе соотносится с удовлетворением при одобрении и неудовлетворением при неодобрении себя. Как будто Я-структура стала для самой себя «значимым социальным другим». Развитие позитивного внимания к себе гарантирует, что человек будет стремиться действовать так, чтобы и другие, и он сам одобрительно отзывались о его поступках. Следовательно, человек вряд ли поведет себя не в соответствии с Я-концепцией, так как это не будет удовлетворять потребность в позитивном внимании к себе (19).
Условия ценности. Чаще всего родители позитивно относятся к желаемому поведению ребенка. То есть если дети ведут себя желаемым образом, у них появляется опыт позитивного внимания, в противном случае он отсутствует. Создается то, что Роджерс назвал обусловленное позитивное внимание, или условия ценности, которые уточняют обстоятельства, при которых дети будут переживать позитивное внимание. Условия могут быть очень разнообразными в разных ситуациях, но основной принцип сохраняется: «Я буду любить, уважать и принимать тебя только в том случае, если ты будешь таким, каким я хочу тебя видеть». Обусловленное позитивное внимание означает, что дети получают похвалу, внимание, одобрение и другие формы поощрений за поведение, которого от них ожидают значимые другие, особенно родители. Фактически с годами приобретая опыт, дети запоминают, что если их действия одобряются родителями, то их будут хвалить и любить. И наоборот, если они будут действовать неправильно или неприемлемо с точки зрения родителей, то их не будут ценить и любить. Такое обусловленное позитивное внимание со стороны других людей приводит к тому, что человек в одних отношениях чувствует свою ценность, а в других - нет (19).
Роджерс утверждал, что условие ценности по отношению к ребенку причиняет ущерб его становлению как полностью функционирующего человека по той причине, что ребенок пытается соответствовать стандартам других, а не определить для себя, кем он хочет быть, и добиваться этого. В таких условиях ребенок начинает оценивать себя как личность (что ценно, а что не представляет ценности для него) только с точки зрения ценности тех действий, мыслей и чувств, которые получают одобрение и поддержку. Ребенок чувствует, что в каком-то отношении его ценят, а в каком-то нет. Этот процесс приводит к Я-концепции, которая находится в полном несоответствии с организмическим опытом и, следовательно, не служит прочной основой для развития здоровой личности (19).
По Роджерсу, условия ценности действуют подобно слепому на лошади, отсекая часть доступного опыта. Люди с условиями ценности должны ограничивать свое поведение и искажать реальность, потому что даже просто осознанные мысли о запрещенном поведении могут быть столь же угрожающими, как и его проявление. В результате этой защиты такие люди не могут взаимодействовать полно и открыто с окружением. Например, ребенку, который на организмическом уровне боится нырнуть с вышки, сверстники могут сказать: «Не будь „девчонкой. Иди и прыгни». Тогда ребенок может скрыть страх, чтобы получить похвалу от сверстников (19).
Безусловное позитивное внимание. Роджерс полагал, что можно дать или получить позитивное внимание независимо от ценности конкретного поведения человека. Это означает, что человека принимают и уважают за то, какой он есть, без каких-либо «если», «и» или «но». Такое безусловное позитивное внимание можно наблюдать, когда мать отдает свое внимание и любовь сыну не потому, что он выполнил какое-то особое условие или оправдал какие-то ожидания, а просто потому, что это ее ребенок. Неважно, насколько предосудительными или невыносимыми могут быть поведение и чувства ее ребенка. Акцент Роджерса на безусловном позитивном внимании как на идеальном подходе к воспитанию ребенка не подразумевает отсутствие дисциплины, социальных ограничений или других форм контроля поведения. Подобный подход означает создание атмосферы, в которой ребенка ценят и любят просто за то, что он есть. Когда дети воспринимают себя так, что никакое самопереживание не является более или менее стоящим позитивного внимания, они переживают безусловное позитивное внимание к себе. Это позволяет им развивать свои собственные ценности и удовлетворение в соответствии с их реальными переживаниями, независимо от «одобрения» других. Хотя они осознают существование определенных ожиданий относительно того, что им «следует» делать, они будут доверять себе и своим суждениям, а не поддаваться требованиям, существующим вне их самих. Роджерс полагал, что воспитание детей с безусловным позитивным вниманием обеспечивает основу для их становления как полноценно функционирующих взрослых. Безусловное позитивное внимание к себе раскрывает естественную тенденцию самоактуализации, присутствующую в каждом человеке (19).
Переживание угрозы и процесс защиты. Роджерс утверждал, что по большей части поведение человека согласуется с его Я-концепцией. Человек стремится сохранить состояние согласованности самовосприятия и переживания. Переживания, находящиеся в соответствии с Я-концепцией человека и его условиями ценности, могут осознаваться и точно восприниматься. И наоборот, переживания, находящиеся в конфликте с «Я» и его условиями ценности, образуют угрозу Я-концепции; они не допускаются к осознанию и точному восприятию. Человеческая концепция себя является критерием, по которому переживания сравниваются и либо символизируются в осознании, либо символизация отрицается. В теории Роджерса угроза существует, когда люди осознают несоответствие между Я-концепцией (и связанными с ней условиями ценности) и каким-то аспектом актуального переживания. Переживания, не соответствующие Я-концепции, воспринимаются как угрожающие; они не допускаются к осознанию, поскольку в противном случае личность индивида не будет единым целым (19).
Несоответствие между «Я» и переживанием не всегда воспринимается на сознательном уровне. Весьма вероятна ситуация, когда человек чувствует угрозу, не осознавая этого. Когда существует несоответствие между Я-концепцией и переживанием, и человек не осознает этого, он потенциально уязвим для тревоги и личностных расстройств. Тревога является эмоциональной реакцией на угрозу, которая сигнализирует, что организованная Я-структура испытывает опасность дезорганизации, если несоответствие между ней и угрожающим переживанием достигнет осознания. Тревожный человек - это человек, который смутно сознает, что признание или символизация определенных переживаний приведет к радикальному изменению его теперешнего образа «Я». Осознание глубокого чувства агрессии и враждебности потребует значительной реорганизации Я-концепции человека, который считает себя любящим и мягким. Этот человек будет испытывать тревогу всякий раз, когда почувствует и осознает свои гнев и враждебность (19).
Однако, когда он осознает или ощущает на подсознательном уровне, что переживание не согласуется с Я-концепцией, возникает угроза, за которой, в свою очередь, следует защитная реакция. Роджерс определил защиту как поведенческую реакцию организма на угрозу, главная цель которой - сохранить целостность Я-структуры: «Эта цель достигается осознанным искажением переживания в сознании, чтобы уменьшить несоответствие между переживанием и структурой „Я, или отрицанием любого переживания, и, таким образом, любой угрозы „Я». Защита усиливает самоуважение человека и защищает его от надвигающейся опасности угрожающих переживаний (19).
Механизмы защиты. Роджерс предложил только два механизма защиты, которые используются для сведения к минимуму осознания несоответствия внутри «Я» или между «Я» и переживанием: искажение восприятия и отрицание. Угрожающее переживание, по Роджерсу, не допускается к символизации в сознании не потому, что оно «грешно» или противоречит нравственным нормам, как полагал Фрейд. Его символизация в сознании отрицается, потому что оно несовместимо с Я-структурой. Защитное поведение сохраняет существующую структуру «Я» и не позволяет человеку потерять самоуважение (1).
13. Проблема процесса
В отличие от других психологов, которых всегда интересовали инвариантные стороны личности, неизменные аспекты интеллекта, темперамента, структуры личности, К.Роджерса интересовали аспекты изменения личности (9).
При схематизации изменения личности в ходе психотерапии он проводит постоянный и оптимальный набор условий, содействующих изменению.
На протяжении всего последующего обсуждения клиента полностью понимают. Под этим понимается, что каковы бы ни были его чувства - страх, отчаяние, неуверенность, злоба, какова бы ни была форма их выражения - молчание, жесты, слезы или слова; каким бы он сам ни был в этот момент - он чувствует, что терапевт его психологически принимает таким, какой он есть. В этом термине подразумевается, что его эмпатически понимают сопереживают, как и то, что его признают (9). Проявляющийся континуум-Индивид движется не от неподвижности или гомеостазиса - через изменение - к новой неподвижности, хотя и такой процесс возможен. Но гораздо более важный континуум - от статики к процессу (9). Роджерс выделяет семь стадий процесса:
Первая стадия - индивид на этой стадии неподвижности и отстраненности от своего опыта вряд ли сознательно обратиться к терапевту. Нежелание сообщить что-либо о самом себе. Общее возможно только по поводу внешних обстоятельств. Чувства и личностные смыслы не распознаются как таковые и не признаются. Личностные конструкты крайне ригидны. Отношения близкого общения понимаются как что-то опасное. На этой стадии не воспринимаются и не признаются никакие проблемы. Желание изменяться нет. Внутреннее общение (с самим собой) сильно блокировано. Индивид либо совсем не воспринимает приливов и отливов своей душевно жизни, либо воспринимает очень слабо. Он рассматривает свой опыт в жестких рамках прошлого. Индивид на это стадии воплощает статику, неподвижность, нечто противоположное течению или изменению.
Вторая стадия - если человек в течение первой стадии сможет почувствовать, что его полностью принимают, следует вторая стадия. Ощущение принятия человеку (находящемуся на первой стадии) иногда можно иногда передать само собой в игровой или групповой терапии, где он может быть окружен своего рода «климатом приятия», и где можно не проявлять никакой инициативы достаточно долгое время, чтобы почувствовать себя принятым. В любой ситуации, когда это действительно переживается, происходит некоторое раскрепощение и расширение возможности символического выражения. Это характеризуется примерно так: увеличивается возможность говорить на темы, не относящиеся к самому себе; проблемы воспринимаются, но как внешние по отношению к самому себе (например: «Беспорядок все время врывается в мою жизнь»); нет чувства личной ответственности за эти проблемы; чувства описываются как не принадлежащие самому себе, часто - как относящиеся к прошлом («Я была в депрессии» - она трактует свое чувство как отдаленное, не принадлежащий ей, объект, полностью внешний по отношению к ней самой) (9).
Способность переживать скована структурой прошлого. Личностный конструкты ригидны и воспринимаются не как конструкты, а как факты. Например, клиент говорит: «Я никогда не могу ничего сделать как надо - не могу ничего даже закончить» (9). Дифференциация личностных смыслов и чувств очень ограничена и глобальна. «Я никогда не могу» - это случай «черно-белой» дифференциации, так же как употребление слов «как надо» в этом абсолютном смысле. Противоречия могут выражаться, но почти не распознаются как противоречия. Пример: «Я хочу много знать, но смотрю по часу на одну и ту же страницу» (9).
Пятая стадия- чувства выражаются свободно и как относящиеся к настоящему. Чувства, касающиеся терапевта и отношений клиента с ним - то, что обычно обнаруживается труднее всего - выражаются открыто. Чувства близки к тому, чтобы полностью переживаться. Они вскипают и просачиваются вопреки страху и недоверию, которые клиент испытывает по отношению к их немедленному и полному переживанию. Чувства, которые прорываются, часто вызывают удивление и страх и лишь иногда - удовольствие. Чувства, относящиеся к себе самому, все более признаются принадлежащими себе, при этом возникает желание быть ими, быть настоящим Я.
Переживание расковано, более не оторвано от события или наступает с небольшой отсрочкой. Существует небольшой временной интервал между организмическим событием и его полным субъективным переживанием. Клиент дает замечательно четкую оценку этого: «Я еще не могу, затрудняюсь, пытаясь представить себе, что значит эта печаль и эта плаксивость». Сильна и хорошо заметна тенденция точно дифференцировать чувства и смыслы. Обращение к противоречиям и несоответствиям в опыте становится все более ясным. Растет признание личной ответственности за проблемы, с которыми пришлось столкнуться, и важности собственных поступков. Внутренние диалоги все свободнее: общение с самим собой проходит лучше и легче. Иногда эти диалоги вербализуются. Например: «Что-то во мне говорит: «Ну отчего мне еще отказаться? Ты уже отнял у меня так много».На пятой стадии клиент становится намного ближе к своему организмическому бытию, которое всегда есть процесс. Он гораздо ближе к течению в своих чувствах. Он конструирует свой опыт безусловно свободнее, и эти конструкции многократно проверяются относительно внутренних эталонов и вне их, с учетом всех «за» и «против».
Роджерс говорит о своем наблюдении: человек никогда не находится целиком на какой-то стадии процесса. Но все же в его способе переживать и выражать есть определенная последовательность (9).
Шестую стадию характеризует следующее: чувство, которое раньше было «связано», заторможено в своем развитии в качестве процесса, теперь переживается сразу. Оно протекает свободно и до своего естественного результата. Чувство, относящееся к настоящему, переживаются непосредственно, немедленно и полно. Эта непосредственность переживания и те чувства, которые составляют его содержание, признаются. Это - то, что есть, а не то, от чего отрекаются, чего боятся и чему сопротивляются (9).
Клиент: «Я даже могу представить себе это так, как будто могу испытывать что-то вроде нежного участия к себе же. Но как я могу быть нежным или озабоченным по отношению к себе, если я один? Это значит, что мне пришлось бы смотреть на весь мир так, словно я охраняю что-то страшно дорогое и желанное. Это почти как если бы любил себя самого - понимаете, это странно, но это правда». «Да, это даже как-то поражает - любить себя, заботиться о себе (его глаза увлажняются). Это очень-очень тонкая мысль и очень хорошая». Это чувство протекает до своего полного результата, без торможения. Я как объект имеет тенденцию к исчезновению. В данный момент снова Я человека и есть то или иное чувство. Это бытие во времени, сопровождаемое не столько самосознанием, сколько иррефлексивным сознанием, как называет его Сартр. Я субъективно существует в этом экзистенциальном моменте. Другая черта этой стадии - физиологическое раскрепощение (часто можно видеть увлажняющиеся глаза, слезы, глубокие вздохи и мышечное расслабление). Внутренняя коммуникация на этой стадии свободна и сравнительно не заблокирована (9).
Несоответствие между опытом и сознанием становится соответствием, и это живо ощущается - релевантный личностный конструкт растворяется в моменте этого переживания. Клиент чувствует, как освобождается от ранее стабилизированной структуры. Момент полного переживания становится определенным и явным референтом. Клиент часто не очень ясно сознает, что так поражает его в эти моменты. Но это не так и важно, потому что событие, о котором идет речь - это реальность его бытия. Дифференциация переживания точна и основательна. На этой стадии больше нет ни внешних, ни внутренних «проблем». Клиент субъективно переживает каждую фазу своей проблемы. Она вообще не является больше для него объектом. Лучше это можно описать это, сказав, что он не «воспринимает» проблему и не «обращается» с ней. Он просто проживет часть ее, зная и принимая.
Эта стадия в высшей степени критическая - это моменты немедленного полного и признаваемого переживания - в некотором смысле явление почти необратимое (9).
Седьмая стадия - там, где достигнута шестая стадия, уже не так необходимо, чтобы клиент полностью был принят терапевтом, хотя это еще представляется полезным. Т.к. шестая стадия имеет тенденцию к необратимости, часто клиент переходит на седьмую стадию почти без помощи терапевта. Эта стадия наступает не только в рамках отношений, сложившихся в течение курса, но и вне их. Поэтому часто клиент скорее уже просто описывает, что с ним происходит вне терапии, чем переживает это непосредственно на сессии. И в ситуации психотерапии, и вне ее новые чувства переживаются немедленно и во все полноте подробностей. Переживание этих чувств сознательно делается явным референтом. Наблюдается растущее понимание изменяющихся чувств и признание их как принадлежащих себе. А также - основательная вера в сам процесс. Это вера - или доверие - не только по отношению к продолжающимся сознательным процессам, но еще более - по отношению к целостному организмическому процессу вообще. Переживание почти утратило все, что в нем было структурировано; оно становится процессом переживания, интерпретируется во всей его новизне, а не как разновидность прошлого. Я все более превращается просто в субъективное и иррефлексивное сознание опыта. Гораздо реже оно выступает как воспринимаемый объект и гораздо чаще - как нечто, определенно чувствуемое в процессе. Личностные конструкты переформулируются на основе опыта, чтобы потом подтверждаться на фоне будущего опыта, но и тогда за них не цепляются. Внутренняя коммуникация протекает четко, чувства и их символы хорошо соответствуют друг другу, для новых чувств находятся новые обозначения.
Когда седьмая стадия достигнута, она как бы уводит в другое измерение. Становится очевидным, что теперь клиент включает качество движения, течения, изменяемости в каждый аспект своей психологической жизни. Он и дальше будет постоянно изменяющейся личностью, переживая в каждой новой ситуации непосредственно, по-новому реагируя на ее психологическую новизну реальными признаваемыми чувствами и интерпретируя ее значения не в рамках какого-то прошлого опыта, а соответственно тому, чем она является (9).
Это процесс изменений, который происходит, когда клиент чувствует, что его понимают, идут ему навстречу, и принимают его таким, каков он есть. Этот процесс идет сразу по нескольким линиям, поначалу раздельным, но стремящимся к единству по мере его течения. Процесс включает раскрепощение чувств. Клиент движется от чувств, которые не признаются им, не выражаются и как бы не принадлежат ему, по направлению к потоку, в котором он переживает вечно меняющиеся чувства сразу, зная и принимая их, тогда он становится способным точно их выразить. Процесс включает изменение формы переживания. От переживания, которое отдалено во времени от организмического отклика и сковано структурой прошлого опыта клиент движется к форме непосредственного переживания, интерпретирующего значение как того, что есть, а не того, что было. Процесс включает раскрепощение когнитивных схем опыта. От жесткого, негибкого истолкования, когда опыт воспринимается как ряд внешних фактов, клиент движется к развитию изменяющихся, не жестко связанных пониманий значения в опыте, т.е. движется к таким конструкциям опыта, которые под воздействием нового могут модифицироваться. Процесс включает изменения Я. От Я, не соответствующего опыту, клиент движется к такому Я, которое согласовано с опытом будучи его субъективным сознанием.
Есть и другие элементы, входящие в процесс: движение от недейственного к действенному выбору, от боязни всяких отношений к свободному бытию в отношениях, от неадекватной дифференциации чувств и смыслов - к точной. В целом процесс протекает от фиксированной точки, где все элементы и линии по отдельности различимы и по отдельности доступны пониманию, к динамическим критическим точкам курса психотерапии, где все линии процесса неразрывно сплетаются в новом немедленном переживании, которое и происходит в эти критические моменты: чувства и сознание становятся взаимопроникающими. Я теперь - это субъективное присутствие в опыте, а волевой акт - просто субъективное следствие гармоничного равновесия общей организмической направленности. И когда процесс достигает этой точки, личность становится единством движения, течения. Человек изменился, но что представляется более важным - он стал самим этим (9). Индивид становится более способным прислушиваться к тому, что происходит внутри него, более чувствителен к своим реакциям на данную ситуацию, он более точен в восприятии окружающего мира - как мира реальности, так и мира отношений. С ним будет что-то происходить - это самое главное - он будет все время «в процессе». Для индивида это не конечная цель, а процесс все большего приближения к самому себе (17).
14. Руководящий мотив в жизни - тенденция актуализации
Наряду с позитивной точкой зрения на природу человека, Роджерс выдвинул гипотезу о том, что все поведение вдохновляется и регулируется неким объединяющим мотивом, который он называл тенденцией актуализации. Он представляет собой «свойственную организму тенденцию развивать все свои способности, чтобы сохранять и развивать личность». Важнейший мотив жизни человека - это актуализировать, то есть сохранить и развить себя, максимально выявить лучшие качества своей личности, заложенные в ней от природы. Эта фундаментальная тенденция является единственным мотивационным конструктом, постулированным Роджерсом (19).
Роджерс полагал, что при отсутствии значительных внешних ограничений или антагонистических воздействий тенденция актуализации естественно выразится посредством разнообразных форм поведения. Тенденцию актуализации определяется как «один центральный источник энергии в организме человека». Она берет начало в физиологических процессах организма (то есть это биологический факт, а не психологическая тенденция). На организменном уровне тенденция актуализации выражается не только в сохранении организма с удовлетворением дефицитарных потребностей (воздух, пища, вода), она также развивает организм, обеспечивая эволюцию и дифференциацию органов и функций тела, его рост и постоянное обновление. А мотивационная сила, с которой тенденция актуализации действует на психические процессы, относящиеся к самости, имеет еще большее значение. Тенденция актуализации является активным процессом, отвечающим за то, что организм всегда стремится к какой-то цели, будь то начинание, исследование, перемены в окружении, игра или творчество. Она ведет человека в направлении автономии и самодостаточности (19).
Тенденция актуализации не просто нацелена на снижение напряжения (сохранение жизненных процессов и поиски комфорта и покоя). Она также подразумевает повышение напряжения. Вместо того, чтобы считать конечной целью любого поведения уменьшение напряжения, Роджерс полагал, что поведение мотивировано потребностью человека развиваться и улучшаться. Человеком управляет процесс роста, в котором его личностный потенциал приводится к реализации. К тому же Роджерс утверждал, что эта конструктивная биологическая тенденция является общей для всех форм жизни - она присуща не только людям, даже не только животным, но всему живому. Это сущность жизни! (19). Актуализацию в поведении можно охарактеризовать в терминах желания достичь или завершить что-то, что сделает жизнь человека более разнообразной и удовлетворительной (например, стремление получить хорошую оценку, добиться повышения по службе, быть независимым, помогать людям). Маленький ребенок, который учится ходить, поражает своим упорством - он действительно «зациклился» на этом и актуализируется. Он падает назад или вперед, ударяется головой и расквашивает нос. Но в конце концов он идет. Движение к саморазвитию часто сопровождается борьбой и страданиями, но побудительный мотив настолько непреодолим, что человек настойчиво продолжает свои попытки, несмотря на боль и неудачи, которые испытывает. Роджерс предположил, что фактически все поведение людей направлено на повышение их компетентности или на их актуализацию (19).
Для Роджерса весь жизненный опыт оценивается с позиции того, насколько хорошо он служит тенденции актуализации. Эта установка отражается в другом термине - организмический оценочный процесс. Это словосочетание отражает идею о том, что люди ищут и оценивают позитивно переживания, которые они воспринимают как содействующие их личности или развивающие ее. Люди испытывают чувство удовлетворения от таких позитивных переживаний. И напротив, они избегают и оценивают негативно те переживания, которые воспринимают как противоречащие или препятствующие их актуализации (19).
Человек неизлечимо социален, он имеет глубокую потребность во взаимоотношениях.
Просто потому, что человек является организмом, его жизнь обладает определенной направленностью. Человек движется в направлении актуализации себя (17).
В теории Роджерса тенденция самоактуализации - это процесс реализации человеком на протяжении всей жизни своего потенциала с целью стать полноценно функционирующей личностью. Пытаясь достичь этого, человек проживает жизнь, наполненную смыслом, поисками и волнениями. Самоактуализирующийся человек живет экзистенциально, непринужденно наслаждаясь каждым моментом жизни и полностью участвуя в ней. По Роджерсу, не требуется каких-то особых мотивационных конструктов (то есть специфических влечений), чтобы понять, почему человек активен; каждый человек исходно мотивирован просто тем, что живет. Мотивы и влечения не объясняют целенаправленной деятельности организма (19).
Роджерс полагал, что ни один человек не становится самоактуализированным настолько, чтобы отбросить все мотивы. У него всегда остаются таланты для развития, навыки для совершенствования, более действенные и приятные способы для удовлетворения биологических потребностей. Однако можно говорить о людях, которые достигли большей самоактуализации, чем другие; они далее других продвинулись к такому функционированию, которое можно назвать более полноценным, творческим и автономным (19).
15. Полноценно функционирующий человек
Если бы психотерапия была во всех отношениях оптимальной (как интенсивная, так и экстенсивная), терапевт был бы способен войти в интенсивные субъективные личностные отношения с клиентом, относясь к нему не как ученый к объекту изучения, не как врач к пациенту, а как человек к человеку. Тогда терапевт почувствовал бы, что его клиент - безусловно, человек с различными достоинствами, обладающий высокой ценностью независимо от его положения, поведения или чувств. Это также значило бы, что терапевт искренен, не прячется за фасадом защит и встречает клиента, выказывая чувства, которые он испытывает на органическом уровне. Это значило бы, что терапевт может разрешить себе понять клиента; что никакие внутренние барьеры не мешают ему чувствовать то, что чувствует клиент в каждый момент их отношений; и что он может выразить клиенту какую-то часть своего эмпатического понимания. Это значит, что терапевту было бы удобно полностью войти в эти отношения, не зная когнитивно, куда они ведут; и что он доволен, что создал атмосферу, которая дает возможность клиенту с наибольшей свободой стать самим собой.(8)
Для клиента оптимальная психотерапия значит исследование все более незнакомых, странных и опасных чувств в себе; исследование, которое только потому и возможно, что клиент начинает постепенно понимать, что его принимают без всяких условий. Поэтому он знакомится с такими элементами своего опыта, осознание которых в прошлом отрицалось, так как они были слишком угрожающими и разрушающими структуру его "Я". И когда он живет этими различными по интенсивности и разнообразными чувствами, он обнаруживает, что он чувствует свое "Я", что он и есть все эти чувства. Он видит, что его поведение конструктивно изменяется в соответствии с его новым прочувствованным "Я". Он подходит к осознанию, что ему больше не нужно бояться того, что может содержаться в опыте, и он может свободно приветствовать его как часть изменяющегося и развивающегося "Я".
Это состояние К.Роджерс обозначил термином «хорошая жизнь» - это не застывшее состояние. По его мнению, она не является состоянием добродетели, довольства, нирваны или счастья. Это - не условия, к которым человек приспосабливается, в которых он реализуется или актуализируется. Используя психологические термины, можно сказать, что это не состояние уменьшения влечения, уменьшения напряженности и не гомеостаз. Конечно, для многих людей счастье или приспособленность - синонимы хорошей жизни. Даже ученые в области общественных наук часто говорили, что цель процесса жизни - уменьшение напряженности, достижение гомеостаза, или равновесия.
Если сосредоточится на опыте некоторых индивидов, достигших наивысшей степени продвижения во время психотерапевтических отношений и в последующие годы, показавших действительный прогресс на пути к хорошей жизни, то их состояние нельзя точно описать ни одним из вышеприведенных терминов, относящихся к статичности существования. У них не уменьшена напряженность побуждений или не они находятся в состоянии гомеостаза.
Хорошая жизнь - это процесс, а не состояние бытия. Это - направление, а не конечный пункт. Это направление выбрано всем организмом при психологической свободе двигаться куда угодно. Это организмически выбранное направление имеет определенные общие качества, проявляющиеся у большого числа разных и единственных в своем роде людей. Хорошая жизнь - это процесс движения по пути, выбранному человеческим организмом, когда он внутренне свободен развиваться в любом направлении, причем качества этого направления имеют определенную всеобщность (8). В основном природа свободно функционирующего человека созидательна и достойна доверия. Если мы способны освободить индивида от защитных реакций, открыть его восприятие как для широкого круга своих собственных нужд, так и для требований окружения и общества, то его последующие действия будут положительными, созидательными, продвигающими его вперед. Если он движется к открытости всему своему опыту, его поведение в целом в этой и других сферах будет более реалистичным и сбалансированным, подходящим для выживания и дальнейшего развития высокосоциализированного животного (8).
Такой процесс можно характеризовать такими прилагательными, как "обогащающий", "захватывающий", "вознаграждающий", "бросающий вызов", "значимый". Процесс хорошей жизни не для малодушных. Он связан с расширением и ростом своих возможностей. Чтобы полностью опуститься в поток жизни, требуется мужество. Но более всего в человеке захватывает то, что, будучи свободным, он выбирает в качестве хорошей жизни именно процесс становления (8).
Характеристики процесса:
. Возрастающая открытость опыту. Процесс связан с возрастающей открытостью опыту. Открытость диаметрально противоположна защите. Защитная реакция, описанная мною в прошлом, - это ответ организма на опыт, который воспринимается или будет воспринят как угрожающий, как не соответствующий существующему у индивида представлению о самом себе или о себе в отношениях с миром. Человек не может правильно понять все свои переживания, чувства и реакции, которые существенно расходятся с моими представлениями о себе. Во время психотерапии клиент все время обнаруживает, что он переживает такие чувства и отношения, какие до этого не был способен осознать, которыми не был способен "владеть" как частью своего "Я.
Независимо от того, воздействовал ли стимул окружающего мира на чувствительные нервы своим очертанием, формой, цветом или звуком, или это след памяти прошлого опыта, или - висцеральное ощущение страха, удовольствия или отвращения, - человек будет "жить" этим опытом, который будет полностью доступен осознанию (8).
Одним из аспектов процесса, который я называю "хорошая жизнь", является движение от полюса защитных реакций к полюсу открытости своему опыту. Человек все в большей мере становится способным слышать себя, переживать то, что в нем происходит. Он более открыт своим чувствам страха, упадка духа, боли. Он также более открыт своим чувствам смелости, нежности и благоговения. Он свободно может жить своими субъективными чувствами так, как они в нем существуют, и он также свободен осознавать эти чувства. Он способен в большей мере жить опытом своего организма, а не закрывать его от осознания.
. Возрастает стремление жить настоящим: это связано со все большим стремлением жить полнокровной жизнью в каждый ее момент. Если бы человек был полностью открыт новому опыту и у него не было бы защитных реакций, каждый момент его жизни был бы новым. Сложное сочетание внутренних и внешних стимулов, существующее именно в этот момент, никогда не существовало ранее в такой форме. Следовательно, этот человек подумал бы: "То, каким я буду в следующий момент, и то, что я сделаю, вырастает из этого момента и не может быть предсказано заранее ни мной, ни другими". Чтобы выразить текучесть, присущую этой жизни, можно сказать, что скорее "Я" и личность возникают из опыта, чем опыт толкуется и искажается, чтобы соответствовать представленной заранее структуре "Я". Это значит, что вы скорее участник и наблюдатель протекающих процессов организмического опыта, чем тот, кто осуществляет над ними контроль. Жить настоящим моментом означает отсутствие неподвижности, строгой организации, наложения структуры на опыт. Вместо этого имеется максимум адаптации, обнаружение структуры в опыте, текущая, изменяющаяся организация "Я" и личности. Можно почти с уверенностью сказать, что это - ее наиболее существенное качество. Оно связано с обнаружением структуры опыта в процессе жизни в этом опыте. С другой стороны, большинство из нас почти всегда привносят заранее сформировавшуюся структуру и оценку в наш опыт и, не замечая этого, искажают опыт и втискивают его в нужные рамки, чтобы он соответствовал предвзятым идеям. При этом они раздражаются, что из-за текучести опыта прилаживание его к нашим заботливо сконструированным рамкам становится совершенно неуправляемым. А если клиенты приближаются к хорошей, зрелой жизни, для меня одно из ее качеств состоит в том, что их ум открыт тому, что происходит сейчас, и в этом настоящем процессе они обнаруживают любую структуру, которая, оказывается, ему присуща (8).
Если индивид чувствует, что его полностью принимают во всем, что он смог выразить, и в то же время ценят как личность. Это оказывает очень сильное влияние на его жизнь и поведение. Можно создать отношения, характеризующиеся полной свободой, тогда индивид (сущностно или экзистенциально) будет стремиться двигаться не только к более глубокому самопониманию, но и к более социальному поведению, не нарушая свободу другого индивида. В этом случае можно действительно доверять тем направлениям, в которых он будет двигаться (17). Роджерс откровенно пишет, что когда он чувствует, что становится полезным своему клиенту, когда между ними существует что-то приближающееся к Я-Ты отношениям, тогда происходит что-то важное - как- будто он настроен на какие-то силы во вселенной или что силы действуют через него в направлении этого полезного взаимоотношения, в направлении открытости опыту (17).
Если индивид становится более способным прислушиваться к тому, что происходит внутри него, более чувствителен к своим реакциям на данную ситуацию, если он более точен в восприятии окружающего мира - как мира реальности, так и мира отношений. Для индивида это не конечная цель, а процесс все большего приближения к самому себе. Он будет становиться реалистичным в хорошем смысле, как в отношении того, что происходит внутри него, так и в отношении мира, он будет становиться также более социальным, просто потому, что один из элементов, который он не может не актуализировать в себе - это потребность и стремление к более близким отношениям (17).
Человек действительно должен стремиться к тому, чтобы пo-настоящему высоко себя оценивать или нравиться себе, если он стремится к здоровому и полезному самоутверждению (17). Индивид, который открыт для опыта, постоянно оценивает каждый момент и свое поведение в каждый момент как имеющее или не имеющее отношения к его собственному самоосуществлению, его собственной актуализации, и что именно такого рода процесс оценивания создает смысл у зрелого человека. Происходит организмический процесс оценивания, который тождественен вслушивающейся любви к другому человеку. Индивид создает смысл в мире, в котором вся ситуация меняется так быстро, что обычный список ценностей уже не является столь осмысленным и подходящим, как прежде (17).
3. Возрастающее доверие к своему организму как средство достижения наилучшего поведения в каждой ситуации в настоящем. Человек может больше доверять своей цельной организмической реакции на новые ситуации. Это происходит потому, что, будучи открыты своему опыту, они все больше обнаруживают, что, если делают то, что "чувствуется правильным", это оказывается надежным ориентиром поведения, приносящего им истинное удовлетворение (8).Человек может разрешить своему целостному организму с участием сознания рассмотреть каждый стимул, потребность и требование, его относительную напряженность и важность. Из этого сложного взвешивания и уравновешивания он мог бы вывести те действия, которые в наибольшей степени удовлетворяли бы все его нужды в данной ситуации. Такого человека можно по аналогии сравнить с гигантской вычислительной электронной машиной. Поскольку он открыт своему опыту, в машину вводятся все данные чувственных впечатлений, памяти, предшествующего общения, состояния висцеральных и внутренних органов. Машина вбирает в себя все эти многочисленные данные о напряжениях и силах и быстро вычисляет, как действовать, чтобы в результате был получен наиболее экономичный вектор удовлетворения потребностей в этой конкретной ситуации. В этом взвешивании, уравновешивании и вычислениях его организм ни в коей мере не был бы непогрешимым. Однако вследствие открытости опыту любые ошибки, любое неудовлетворительное поведение были бы вскоре исправлены (8). Когда они становятся более открытыми своему опыту, то обнаруживают, что могут больше доверять своим реакциям. Если они чувствуют, что хотят выразить свой гнев, то делают это и обнаруживают, что это вовсе не так уж страшно, потому что они в той же мере осознают и другие свои желания - выразить привязанность, связь и отношение к другим людям. Они удивлены, что могут интуитивно решить, как вести себя в сложных и беспокойных человеческих отношениях. И только после этого они осознают, как надежны были их внутренние реакции, приведшие к правильному поведению (8)
. Процесс более полноценного функционирования, воедино соединив три нити, описывающие этот процесс. Психически свободный человек все более совершенно выполняет свое назначение. Он становится все более способным к полнокровной жизни в каждом из всех своих чувств и реакций. Он все более использует все свои органические механизмы, чтобы как можно правильнее чувствовать конкретную ситуацию внутри и вне его. Он использует всю находящуюся в его сознании информацию, какой только может снабдить его нервная система, понимая при этом, что весь его цельный организм может быть - и часто является - мудрее, чем его сознание. Он в большей мере способен дать возможность всему своему свободному, сложно функционирующему организму выбрать из множества возможных именно тот вариант поведения, который действительно будет более удовлетворять его в настоящий момент. Он больше способен поверить своему организму в его функционировании не потому, что он безошибочен, а потому, что он может быть полностью открытым для последствий его действий и сможет исправить их, если они его не удовлетворят. Он более способен переживать все свои чувства, менее бояться любого из них, он сможет сам просеивать факты, будучи более открытым сведениям из всех источников. Он полностью вовлечен в процесс бытия и "становления самим собой" и поэтому обнаруживает, что действительно и реально социализируется. Он более полно живет настоящим моментом и узнает, что это самый правильный способ существования. Он становится более полно функционирующим организмом и более совершенно функционирующим человеком, так как полностью осознает себя, и это осознание пронизывает его переживания с начала и до конца (8).
Если индивид становится более способным прислушиваться к тому, что происходит внутри него, более чувствителен к своим реакциям на данную ситуацию, он более точен в восприятии окружающего мира - как мира реальности, так и мира отношений. Главное - он будет все время «в процессе». Для индивида это не конечная цель, а процесс все большего приближения к самому себе (17).
. Новая перспектива соотношения свободы и необходимости. Одними из наиболее действенных субъективных переживаний клиента в психотерапевтических отношениях являются те, в которых он чувствует власть открытого выбора. Он свободен - стать самим собой или спрятаться за фасадом, двигаться вперед или назад, вести себя как пагубный разрушитель себя и других или делать себя и других более сильными - в буквальном смысле слова он свободен жить или умереть, в обоих - психологическом и физиологическом - смыслах этих слов (8).
В наиболее благоприятных условиях психотерапии человек по праву переживает наиболее полную и абсолютную свободу. Он желает или выбирает такое направление действий, которое является самым экономным вектором по отношению ко всем внутренним и внешним стимулам, потому что это именно то поведение, которое будет наиболее глубоко его удовлетворять. Он хочет или выбирает определенное направление действий, но обнаруживает, что не может вести себя согласно своему выбору. Он детерминирован факторами конкретной ситуации, но эти факторы включают его защитные реакции, его отрицание или искажение значимых данных. Поэтому он уверен, что его поведение будет не полностью удовлетворять его. Его поведение детерминировано, но он не свободен сделать эффективный выбор. С другой стороны, полноценно функционирующий человек не только переживает, но и использует абсолютную свободу, когда спонтанно, свободно и добровольно выбирает и желает то, что абсолютно детерминировано (8).
. Творчество как элемент хорошей жизни. Человек, вовлеченный в направляющий процесс "хорошей жизни", - это творческий человек. С его восприимчивой открытостью миру, с его верой в свои способности формировать новые отношения с окружающими он будет таким человеком, у которого появятся продукты творчества и творческая жизнь. Он не обязательно будет "приспособлен" к своей культуре, но почти обязательно не будет конформистом. Но в любое время и в любой культуре он будет жить созидая, в гармонии со своей культурой, которая необходима для сбалансированного удовлетворения его нужд. Ученые, изучающие эволюцию, могли бы сказать про такого человека, что он с большей вероятностью адаптировался бы и выжил при изменении окружающих условий (8).
. Основополагающее доверие к человеческой природе.
16. Понятие хорошей жизни
Как и большинство персонологов, ориентированных на терапию, Роджерс высказывал определенные идеи о конкретных личностных характеристиках, которые определяют «хорошую жизнь». Такие представления были большей частью основаны на опыте его работы с людьми, решающими жизненные проблемы в соответствии с организмическим оценочным процессом, а не с условиями ценности.
Хорошая жизнь, по Роджерсу, - это не фиксированное состояние бытия (то есть не состояние добродетели, удовлетворенности, счастья) и не состояние, в котором человек чувствует себя адаптированным, совершенным или актуализированным. Используя психологическую терминологию, это и не состояние уменьшения напряжения или гомеостаза. Хорошая жизнь - это не конечный пункт, а направление, в котором человек движется, следуя своей истинной природе.
«Полноценно функционирующий» - это термин, используемый Роджерсом, для обозначения людей, которые используют свои способности и таланты, реализуют свой потенциал и движутся к полному познанию себя и сферы своих переживаний. Роджерс установил пять основных личностных характеристик для таких людей.
. Первая и главная - это открытость переживанию. Открытость переживанию полярно противоположна беззащитности. Люди, полностью открытые переживанию, способны слушать себя, чувствовать всю сферу висцеральных, сенсорных, эмоциональных и когнитивных переживаний в себе, не испытывая угрозы. Они тонко осознают свои самые глубокие мысли и чувства; они не пытаются подавить их; часто действуют в соответствии с ними; и даже действуя не в соответствии с ними, они способны осознать их. Фактически все переживания, будь то внутренние или внешние, точно символизированы в их сознании, не искажаясь и не отрицаясь. Следовательно, для полноценно функционирующего человека нет внутреннего переживания или эмоции, которые угрожали бы ощущению собственной правоты - он действительно открыт для всех возможностей.
. Вторая - экзистенциальный образ жизни. Это тенденция жить полно и насыщенно в каждый момент существования, так чтобы каждое переживание воспринималось как свежее и уникальное, отличное от того, что было ранее. То, чем человек является или каким он будет в следующий момент, проистекает из данного момента, независимо от прежних ожиданий. Экзистенциальный образ жизни предполагает, что скорее «Я» человека и его личность проистекают из переживания, а не переживание преобразовывается, чтобы соответствовать какой-то заранее заданной жесткой Я-структуре. Люди, живущие хорошей жизнью, гибки, адаптивны, терпимы и непосредственны. Они открывают структуру своего опыта в процессе его переживания (19).
. Третьей - организмическое доверие. Это качество хорошей жизни лучше всего можно проиллюстрировать в контексте принятия решения. Полноценно функционирующие люди зависят от организмических переживаний, которые они рассматривают как достоверный источник информации, позволяющий решить, что следует или не следует делать. Как писал Роджерс: «Доказано, что внутренне ощущение типа „я поступаю правильно" является значимым и заслуживающим доверия руководством для истинно хорошего поведения». Организмическое доверие означает способность человека принимать во внимание свои внутренние ощущения и рассматривать их как основу для выбора поведения (19).
. Четвертое - эмпирическая свобода. Этот аспект хорошей жизни заключается в том, что человек может свободно жить так, как хочет, без ограничений или запретов. Субъективная свобода - это чувство личной власти, способность делать выбор и руководить собой. В то же время Роджерс не отрицал, что на поведение человека влияют наследственно обусловленные факторы, социальные силы и прошлый опыт, которые фактически определяют сделанный выбор. Роджерс строго придерживался положения о том, что понятие абсолютной свободы не применимо к объяснению возможностей выбора человека. В то же время, он считал, что полноценно функционирующие люди в состоянии делать свободный выбор, и что бы ни случилось с ними, это зависит исключительно от них самих. Эмпирическая свобода относится к внутреннему чувству: «Единственный, кто отвечает за мои собственные действия и их последствия - это я сам». Основываясь на этом чувстве свободы и силы, полноценно функционирующий человек имеет множество возможностей выбора в жизни и ощущает себя способным сделать практически все, что он хочет делать!
. Пятое - оптимальная психологическая зрелостью - креативность. Для Роджерса продукты творчества (идеи, проекты, действия) и творческий образ жизни появляются у человека, который живет хорошей жизнью. Творческие люди стремятся жить конструктивно и адаптивно в своей культуре, в то же время удовлетворяя собственные самые глубокие потребности. Они способны творчески, гибко приспосабливаться к изменяющимся условиям окружения. Однако, такие люди не обязательно полностью приспособлены к культуре и не являются конформистами. Они являются членами общества и его продуктами, но не его пленниками. Роджерс пытался объединить эти качества полноценно функционирующего человека в целостную картину, когда писал:
«Хорошая жизнь включает в себя более широкую сферу, большую ценность, чем ограниченный образ жизни, который ведет большинство из нас. Быть частью этого процесса значит погрузиться в часто пугающее и часто удовлетворяющее переживание более осознанного образа жизни с большим диапазоном, большим разнообразием, большим богатством. Я полагаю, стало достаточно очевидным, почему для меня такие прилагательные, как счастливый, довольный, блаженный, приятный, оказываются не совсем подходящими к какому-то общему описанию процесса, который я назвал хорошей жизнью, хотя иногда человек испытывает эти чувства. Мне кажется, что больше подходят такие прилагательные, как обогащенный, волнующий, поощряемый, интересный, значимый. Хорошая жизнь, я уверен, не подходит для человека малодушного, она требует расширения и роста в направлении раскрытия собственного потенциала. Для этого необходимо мужество. Это означает, что нужно быть в потоке жизни».
Роджерс, как до него Маслоу и, в некоторой степени, Олпорт, хотел, чтобы человек обращал взор к тому, чем он может быть. По Роджерсу, это означает жить насыщенно, полностью осознанно, полностью ощущать человеческое бытие - короче, «полноценно функционировать». Роджерс был уверен, что полноценно функционирующие люди будущего сделают очевидной и умножат присущую природе человека доброту, которая столь существенна для нашего выживания (19).
17. Группы встреч
Роджерс отстаивал мнение о том, что все люди, независимо от того, являются они экспертами или нет, обладают врожденными терапевтическими способностями. Закономерным было увлечение Роджерса работой с группами встреч. Все группы встреч стремились создать климат психологической безопасности и поощряли у своих участников непосредственное проявление чувств и реакцию остальных на эти чувства. Лидер нес ответственность за установление и поддержание в группе общего настроения и сосредоточенности. Базовые теоретические понятия, применявшиеся Роджерсом в индивидуальной терапии, использовались им и при работе с группами.
В работе «Карл Роджерс о группах встреч» описано большинство феноменов, проявляющихся в течение нескольких дней групповой деятельности. Несмотря на периоды неудовлетворенности, неясности и тревоги, возникающие в процессе работы группы, каждый из этих периодов приводит к более открытой, менее скованной обстановке, создает атмосферу открытости и доверия (6). «Группа встреч... является одним из самых успешных изобретений современности, она помогает справиться с ощущением нереальности, обезличенности, дистанции и изолированности существования, встречающемся у большого количества людей (6). В большинстве случаев группы встреч, как предполагается, способствуют проявлению скрытых механизмов, позволяющих одному человеческому существу помочь другому. Благодаря работе Роджерса и других психотерапевтов, опыт терапии в небольших группах считается теперь одним из путей развития личностных способностей, развития навыков консультирования, мотивации и помощи людям. Такие группы дают возможность их членам пережить необычайно интенсивный личный опыт (6).
Роджерс пишет: «Когда я вижу людей, сближающихся друг с другом в процессе терапии, я начинаю верить, что на фундаментальную человеческую природу действительно можно положиться, ей можно доверять. Я многократно обнаруживал в терапии, что нет нужды давать дополнительную мотивацию положительному или конструктивному изменению. Это существует в индивиде. Другими словами, если мы сможем высвободить то, что в человеке является самым фундаментальным, то это будет конструктивным» (5). Он будет становиться реалистичным в хорошем смысле, как в отношении того, что происходит внутри него, так и в отношении мира, и я думаю, он будет становиться также более социальным, просто потому, что один из элементов, который он не может не актуализировать в себе - это потребность и стремление к более близким отношениям. Человек действительно должен стремиться к тому, чтобы пo-настоящему высоко себя оценивать или нравиться себе, если он стремится к здоровому и полезному самоутверждению (17).
Роджерс продолжает: « когда человек выражает нечто личное, он (или она) оказывается выставленным на всеобщее обозрение и ранимым, и что это весьма рискованный опыт. Во многих случаях терапевты оказались довольно неопытными и в действительности совершенно незнакомыми со слушанием без оценивания. Их реакции были исполнены советов, собственного опыта, интерпретаций поведения - всего, кроме эмпатического слушания, которое они пытались практиковать. Было совершенно ясно, что быть по-настоящему услышанным, услышанным без оценки, - это событие редкое. Люди изголодались быть услышанными без осуждения и интерпретации, такими, какие они были. Опыт участия в триадах оказался очень ценным и отрезвляющим уроком для всех заинтересованных участников, свидетельством того, что, хотя они читали о слушании, рассуждали о нем, преподавали его, в действительности они его никогда не проделывали!». В последний день участница триады сказала со слезами в глазах: "То, что было в группе, не было терапией. Эти четыре дня были бытием с вами. Теперь я знаю, что жизнь имеет смысл. Моя жизнь имеет смысл. В первый день именно она говорила: "Я чувствую безнадежность. Никто не может помочь мне, даже я сама" (7). Ей чуть более тридцати, она профессионал, прекрасно работает и явно успешно строит свои отношения с коллегами и своей семьей. Однако она жила с ощущением внутреннего отчаяния, чувствуя, что жизнь должна иметь больше смысла, нежели каждодневная рутина и соответствие ожиданиям и нуждам других людей, но, как и большинство членов интенсивной группы (особенно женщин), она не могла найти способа реализации даже небольшой части того предназначения, к которому она страстно стремилась, - предназначения испытать радость и цель в жизни. Она была изумлена интенсивностью своего слушания: в этот момент для нее не существовало ничего, кроме внутреннего мира клиента. "Это был самый прекрасный опыт в моей жизни", - сказала она о времени, проведенном в триаде. В четвертый день она почувствовала, что в каком-то смысле стала новым человеком и что может по-новому, своим собственным уникальным образом воспринимать мир (7). Когда кто-либо из них говорил от сердца или с действительно висцеральным переживанием, царила тишина, и каждый начинал интенсивно слушать. Интенсивность слушания возникала только в тех случаях, когда нечто говорилось из глубины (7). Одним из таких действительно общих элементов, обнаруживаемых в каждой из культур, с которыми мы имели дело - и здесь в числе других мне особенно хотелось бы упомянуть Южную Африку - является голод по более глубокому и более человеческому общению и желание быть принятым в качестве реального человека с его проблемами и всем прочим, в качестве уникального индивида, обладающего достоинством и значимостью (7).
Вот несколько высказываний участников терапевтических групп:
«Я узнала, что клиенты или друзья вовсе не хотят получить ваш совет, вашу интерпретацию. До семинара я была своего рода следователем, пытающимся изучить, выявить причину, лежащую в основании того или иного поступка. Но когда на семинаре я сама была клиентом, я поняла, как плохо быть выслушиваемой следователем. На самом деле меня не услышали. Я поняла, как много значит быть просто выслушанной. Я не хочу найти некую теоретическую модель. Я просто хочу слушать, предоставлять мое внимание» (7).
"Работая вчера с человеком, я старалась понять ее боль, почувствовать ее чувства. Это оказалось очень полезным. Она рассказала мне, что бьет своего ребенка. Если раньше я возмутилась бы, то на этот раз я слушала и понимала. Уходя, она сказала мне, что впервые в жизни почувствовала себя понятой. Я усвоила, что важно постоять в туфлях другого человека» (7).
«Это был такой процесс, в котором мы все учились. Этот процесс двигался без двигателя. Никто не вел его, никто не руководил им. Это был саморазвертывающийся процесс» (7).
«Я хочу отметить проникновение этого процесса в мой внутренний мир. Сначала я был наблюдателем, но затем эта установка совершенно исчезла. Я был не просто окружен этим процессом, я был поглощен им! Для меня это было откровением. Мы начали двигаться. Я видел не просто людей, которых знал годы, но их чувства. Мое пятое впечатление - это моя неспособность контролировать поток чувств, поток процесса. Мои чувства пытались облачиться в одежды моих слов. Это было изменением системы восприятия. Это было потрясающим феноменом, потрясающим опытом" (7).
"Для меня это было полезным в личном плане. Как теперь быть с этим? Как позволить людям быть самими собой? Мы явным образом испытали это. Я испытала огромные изменения в самой себе. Я видела своими собственными глазами, что это возможно, что люди могут быть подлинными. Существует некая психологическая сущность, образующая личность индивида" (7).
Школьный психолог "сначала думал, что Роджерс ничего не делает, и люди внутренне обращались к нему: "Сделай что-нибудь!" Однако я понял, что этот способ - не анализировать, не управлять - лучше" (7).
«Этот опыт изменил мой способ обращения с людьми. Это привнесение теории в каждодневную жизнь. Это не техника; это способ бытия. Он не волшебство, поскольку может быть понят и воспроизведен посредством создания определенных условий, которые мы называли климатом» (7).
«Для нас непривычным было эмпатическое слушание. Но затем мы начали избавляться от оценивания, а тишина дала нам возможность концентрироваться на чувствах других людей. В тишине мы учились также у самих себя. Как терапевт я узнал, что терапевт - это эксперт только в знании того, как следовать за клиентом" (7).
С философской точки зрения групповая психотерапия близка к экзистенциализму, поскольку подчеркивает сиюминутное проявление человеческих чувств и умение дорожить сегодняшним днем. Она созвучна волнующему развитию действия в театральной постановке, она отражает современное направление в искусстве, музыке, литературе. Групповая психотерапия острее ставит проблему ценностей человеческого бытия и сама же проясняет некоторые ее аспекты (12).
18. Точка зрения Роджерса на научные исследования
Своей задачей феноменологический подход считает изучение и объяснение явлений, имеющих место в субъективном мире сознательных переживаний человека. Роджерс полагал, что такой метод обеспечит самую выгодную позицию для понимания сложных процессов, лежащих в основе человеческого поведения. Роджерс считал, что наряду с экспериментальными исследованиями достоверным источником феноменологических данных являются клинические наблюдения, полученные, например, в ходе психотерапии. Такие клинические наблюдения представляют собой отдельные выдержки из записанных на магнитофон интервью в клиент-центрированной терапии (иногда также снятых на видеопленку), они позволили исследователям впервые изучить взаимодействие клиент - психотерапевт. В то же время он подчеркивал, что процесс научного исследования никогда не должен отклоняться от рамок ценностей и целей человека: «Наука существует только в людях. Каждый научный проект имеет свое творческое начало, свое течение и гипотетическое заключение в человеке или людях. Знание - даже научное знание - это то, что субъективно приемлемо». Роджерс распространял этот принцип на область науки. Он полагал, что поскольку наука сама является нейтральной, она никогда не обезличивает, не контролирует людей и не манипулирует ими. Это могут делать только сами люди. Следовательно, способ, каким используются научные открытия в персонологии, будет зависеть от выбора ценности, сделанного людьми (19). Наука, так же как и психотерапия, и другие аспекты жизни, имеет свои корни и основана на непосредственном субъективном опыте человека. Она берет начало во внутреннем общем организмическом переживании, которое может быть передано лишь частично и весьма несовершенно. Это одна из стадий субъективного существования знания. Роджерс пишет: «Именно потому, что человеческие отношения для меня особо ценны и благодатны, я вхожу в отношения, называемые психотерапевтическими, где чувства и знания сливаются в одно целостное переживание, которое скорее проживается, чем анализируется; в котором сознавание не связано с размышлением и где я выступаю скорее участником, чем наблюдателем. Но поскольку меня интересуют сложные закономерности, присущие, кажется, и Вселенной, и этим отношениям, я могу вычленить себя из этого опыта и посмотреть на него как наблюдатель, сделав себя и (или) других объектами наблюдения. Как наблюдатель, я использую все догадки, вырастающие из моего опыта проживания этих отношений. Что я сделаю со знанием, добытым с помощью научного метода, - использую ли я его, чтобы понять, увеличить, обогатить, или для того, чтобы контролировать, манипулировать и разрушать, - дело субъективного выбора, зависящего от тех ценностей, которые имеют для меня личностный смысл. Это и есть та степень интеграции, которой я в настоящее время способен достигнуть. Это интеграция двух подходов, сначала казавшихся противоречащими друг другу. Она не полностью решает все проблемы, но, кажется, указывает путь к решению. Проблема интеграции пересматривается и воспринимается по-новому благодаря тому, что существующий в данной жизни человек с его субъективностью, со всеми его ценностями принимается как основа и сущность и психотерапевтических, и научных отношений. И в начале науки также стоят человеческие отношения "Я-Ты". И в каждое из этих отношений я могу войти только как человек, обладающий субъективным опытом. А по мере того, как я становился более опытным исследователем, знающим и нацеленным на решение научных проблем (а я полагаю, так оно и было), то чувствовал возрастающее неудобство от контраста между строгой объективностью меня-ученого и почти мистической субъективностью меня-терапевта. Данная работа возникла в результате осмысления этого конфликта. Чем более хорошим терапевтом я становился (а я полагаю, так оно и было), тем более сознавал свою полную субъективность, в тех случаях, когда мне лучше всего удавалась эта роль, продолжая волнующее благодатное занятие психотерапией (11).
Роджерс понимает происхождение этого противоречия. На лицо было противоречие между логическим позитивизмом, в духе которого он был образован и который очень уважал, и субъективно ориентированным экзистенциальным мышлением, которое хорошо соответствовало его опыту психотерапии (1).
Свобода - это по сути своей внутреннее образование, которое существует в человеке совершенно отдельно от того, что мы зачастую подразумеваем за свободой, то есть от возможности выбора любой из внешне представленных альтернатив. Именно эта внутренняя, субъективная, экзестенциальная свобода есть предмет его рассмотрения. Это осознание того, что можно жить здесь и теперь, в соответствии с жизненным выбором. Это качество решимости и мужества, которое позволяет человеку входить в неопределенность неизведанного по мере того, как он выбирает себя. Это открытие смысла, идущего изнутри Я, смысла, приходящего от открытого и сензитивного выслушивания жизни во всей ее сложности, открывающейся в собственном опыте. Это - бремя ответственности чтобы быть таким, каким себя выбрал. Говоря о свободе, мы говорим, прежде всего, о чем-то, что существует в индивиде, о чем-то скорее феноменологическом, нежели внешнем, достойном признания и высокой оценки. Внутренняя свобода существует не как нечто, противоречащее картине психологической вселенной, образуемой последовательностями причин и следствий, но как нечто, дополняющее такую вселенную. Правильно понимаемая свобода - это осуществление упорядоченной последовательности своей жизни самим человеком. Свободный человек действует свободно, произвольно, ответственно, играя свою значимую роль в мире, детерминированные события которого вплетаются в его спонтанный выбор и волю.
Заключение
Карл Роджерс известен тем, что сформулировал теорию личности, в которой подчеркиваются тезисы, связанные с феноменологией, наряду с особым вниманием к самости. В феноменологическом направлении центральное место занимает положение о том, что поведение человека можно понять только в терминах его субъективных переживаний. Феноменологический подход также подразумевает, что люди способны строить свою судьбу и что они, по своей сути, являются целеустремленными, заслуживающими доверия и самосовершенствующимися.
В теории Роджерса все мотивы человека включены в один мотив достижения мастерства - тенденцию актуализации, врожденное стремление человека актуализировать, сохранять и интенсифицировать себя. Эта тенденция побуждает всех людей двигаться в направлении большей сложности, автономии и раскрытия потенциала. Несколько более специфично понятие организмического оценочного процесса, который показывает, соответствуют ли настоящие переживания тенденции актуализации. По Роджерсу, люди стремятся к тем переживаниям, которые воспринимаются как Я-интенсифицирующие, и избегают тех переживаний, которые воспринимаются как Я-отрицающие.
Характеризуя феноменологическое направление, Роджерс утверждает, что единственной реальностью, с точки зрения восприятия человека, является субъективная реальность - личный мир переживаний человека. Центральное место в этом субъективном мире принадлежит Я-концепции, наиболее важному персонологическому конструкту Роджерса. В его системе элементами, определяющими развитие Я-концепции, являются потребность в позитивном внимании, условия ценности и безусловное позитивное внимание. Роджерс подчеркивал, что детям для развития позитивной Я-концепции, которая позволит им стать полноценно функционирующими людьми, необходимо безусловное позитивное внимание.
Роджерс утверждал, что люди большей частью ведут себя в соответствии с их Я-концепцией. Угроза возникает, если человек ощущает несоответствие между Я-концепцией и общим организмическим переживанием; тогда он пытается защитить целостность «Я» с помощью искажения или отрицания восприятия. Слишком большое несоответствие между Я-концепцией и действительным переживанием приводит к личностным расстройствам и психопатологии. В качестве образца психического здоровья описываются люди, которые открыты переживаниям, полностью доверяют им и свободно движутся в направлении актуализации себя. Такие люди в системе Роджерса называются «полноценно функционирующими» (19).
Позиция Роджерса по основным положениям относительно природы человека определенна, недвусмысленна и отражает фундаментальное расхождение между феноменологией и бихевиоризмом в американской психологии. Феноменологическая теория Роджерса отражает:
сильную приверженность положениям свободы, рационализма, холизма, изменяемости, субъективности, проактивности, гетеростаза и непознаваемости;
умеренную приверженность положению конституционализма.
Большое внимание Карл Роджерс уделял терапии, центрированной на человеке, ее разработке и развитию. Исключительную важность Роджерс придавал взаимоотношениям психотерапевт-клиент. Он выделил шесть условий, необходимых для позитивного изменения личности. По Роджерсу, цель терапии - ликвидировать несоответствие между переживанием и самостью человека, тем самым открывая для него возможность жить более богатой, полной жизнью (19).
Клиент-центрированная терапия - установившийся и широко используемый метод лечения. Сформулированная Роджерсом личностно-центрированная теория стала сильнейшим стимулом для исследовательской активности.
Никто не был столь влиятелен в создании интеллектуальной традиции, в которой всесторонне изучается «Я».
Его страстное отстаивание гуманистических ценностей в психологическом исследовании, отраженное во множестве публикаций и его знаменитом споре с Б. Ф. Скиннером способствовало поляризации мышления психологов, его оптимизм, глубочайшая вера во врожденную человеческую доброту, твердая убежденность в возможности помощи страдающим людям привлекли многих людей, считающих бихевиоризм слишком холодным, а психоанализ слишком пессимистичным. В том, что в психологии существует "третья сила", столь же жизнеспособная, как бихевиоризм и психоанализ, во многом заслуга Карла Роджерса (18).
Основная критика в адрес теории Роджерса со стороны многих психологов заключается в том, что теория эта основывается на наивном типе методологии. Существуют многочисленные свидетельства того, что поведение мотивируется факторами, недоступными сознанию, и того, что высказывания человека о себе - это искажение, вызванное разного типа защитами и обманами. Роджерс подвергался критике за игнорирование бессознательного, потенциал которого в контроле над человеческим поведением засвидетельствован более чем восьмидесятилетними психоаналитическими исследованиями. Роджерс полагает, что нет нужды расследовать, интерпретировать, вести экстенсивный и сложный анализ сновидений или срывать слой за слоем напластования психики - так как человек открывается в том, что говорит о себе.
В теории Роджерса представлен организм, обладающий многими переживаниями, о которых человек не знает. Некоторыми из этих несимволизированных переживаний отказано в осознании, поскольку они несовместимы с образом «Я». Принципиальное отличие Роджерса от психоаналитиков - в его убеждении, что вытеснение может быть предотвращено в первую очередь родителями, проявляющими к ребенку безусловное позитивное отношение. Или же, если вред был нанесен, это можно исправить позже терапевтической интервенцией, в которой терапевт высоко ценит клиента. Получая безусловное положительное отношение, клиент неизбежно открывает свое реальное «Я». Это реальное Я полностью конгруэнтно с организмом, проживающим опыт (18).
Каким бы ни было будущее теории Роджерса, она хорошо послужила тому, что «Я» стало объектом эмпирического изучения. Многие психологи придавали «Я» теоретический статус, но заслуга именно Роджерса в том, что его представления относительно феноменального «Я» привели к формулировке предсказаний и исследовательской деятельности. В эвристическом отношении его теория оказалась в высшей степени могущественной и распространенной силой в современной психологи.
Заключительный вывод лично для автора реферата: получив право свободного выбора темы реферата и взяв именно эту тему, автору посчастливилось (в рамках ограниченного времени учебной программы) внутренне встретиться с этим удивительным человеком и с его многочисленными трудами. Появилось чувство благодарности и понимания важности дела К.Роджерса и произошло осознание возможности рождения нового в человеке для создания хорошей жизни.
Литература
1. Альберт К. Бохарт Эмпатия в клиентцентрированной психотерапии: сопоставление с психоанализом и Я-психологией. Иностранная психология, 1993, №2.
. Василюк Ф.Е. Семиотика и техника эмпатии. Вопросы психологии. 2007, №2.
. Василюк Ф.Е. Семиотика психотерапевтической ситуации и психотехника понимания. Московский психотерапевтический журнал. 1996, №4.
. Колпачников В.В. Человеко-центрированный подход в практике психологического консультирования персонала организации. Вопросы психологии. 2000, №3.
. Мартин Бубер - Карл Роджерс: диалог. Московский психотерапевтический журнал. 1994, №4.
. Роберт Фрейджер, Джеймс Фейдимен «Личность: теории, эксперименты, упражнения - СПб, прайм-ЕВРОЗНАК, 2001. - 704 с. - (Психологическая энциклопедия).
. Роджерс К. В мире советского профессионала. «Мир психологии», 1996, №3.
. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., Прогресс,1994.
. Роджерс К. Изменение личности в ходе психотерапии. Rogers, Carl R. "Personality Change in Psychotherapy." The International Journal of Social Psychiatry, 1955, №1.
. Роджерс К. Консультирование и психотерапия. М., Апрель Пресс: ЭКСМО-Пресс,2000.
. Роджерс К. Люди или наука? Филосовский вопрос// Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., Прогресс, Универс, 1994.
. Роджерс К. О групповой психотерапии. М., Гиль-Эстель,1993.
. Роджерс К. Свобода учиться. М., Смысл, 2002.
. Роджерс К. Клиент-центрированная психотерапия. М., Апрель Пресс: ЭКСМО-Пресс, 2002.
. Роджерс К. Клиентцентрированный - человекоцентрированный подход в психотерапии. Московский психотерапевтический журнал, 2002, №1.
. Роджерс К. Путь к целостности: человеко-центрированная терапия на основе экспрессивных искусств, Вопросы психологии, 1995, №1.
. Тиллих и К. Роджерс: Диалог о «природе» человека. Московский психотерапевтический журнал, 1994, №2.
. Холл К.С., Линдсей Г. Теории личности. М., Психотерапия, 2008.
. Хьел Л., Зиглер Д. Теории личности (основные положения, исследования и применения.) - СПб: Питер Пресс, 1999.
Больше работ по теме:
Предмет: Психология
Тип работы: Реферат
Новости образования
22 Июля 2016 16:26
Более 70 представителей крупных вузов АСЕАН подтвердили участие в форуме во Владивостоке
22 Июля 2016 12:51
Абызов: публикация первичных статсведений снизит бюрократическую нагрузку на школы
22 Июля 2016 11:53
В Чечне свыше 200 школьников сдали ЕГЭ с результатом свыше 90 баллов - министр
22 Июля 2016 05:36
Замглавы Минобрнауки РФ: задача сократить число людей с высшим образованием не стоит
21 Июля 2016 20:19
КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]
Скачать реферат © 2018 | Пользовательское соглашение
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ