.1 Языковая личность как категория когнитивной лингвистики

Когнитивизм - взгляд, согласно которому человек должен изучаться как система переработки информации, а поведение человека должно описываться и объясняться в терминах внутренних состояний человека.

К середине 50-х годов XX в. появилась перспектива объяснить мыслительные процессы через «правила преобразования мысленных представлений», аналогичные трансформационным правилам в первых версиях генеративной грамматики. Эти правила вырисовывались из наблюдений над усвоением языка детьми: складывалось впечатление, что дети каким-то единообразным способом приходят к овладению своим родным языком и что этот «алгоритм» овладения языком состоит во введении новых правил во внутреннюю грамматику ребенка. Обобщая эти наблюдения, пришли к выводу о том, что эти правила очень похожи на все, что управляет и неречевыми видами деятельности, придает им продуктивность и выглядит иногда как непроизвольное, неконтролируемое поведение, отражаясь на структуре восприятия, памяти и даже на эмоциях. Так мы подходим к явлению, которое получило название «когнитивная революция». В рамках новообразовавшейся научной парадигмы на первый план вышли следующие аксиомы науки:

. Исследование не просто наблюдаемых действий (т.е. продуктов), а их ментальных репрезентаций, символов, стратегий и других ненаблюдаемых процессов и способностей человека (которые и порождают действия).

. На протекании этих процессов сказывается конкретное содержание действий и процессов.

. Культура формирует человека: индивид всегда находится под влиянием своей культуры.

В рамках представленного учения в науке образовалась и когнитивная лингвистика - направление, в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм: репрезентация знаний и методы их обработки, референции и их когниции и реальные денотаты.

Наиболее полное и обобщенное понятие когниции мы можем найти в трудах Дж. Беркли: «Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют из себя либо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи, образуемые при помощи памяти и воображения, наконец идеи, возникающие через соединение, разделение или просто представление того, что было первоначально воспринято одним из вышеупомянутых способов» [Дж.Беркли 1710, с.171]. Мы имеем право думать, что «идеи, возникающие через соединение и т.п.» должным образом объясняют явление когниции.

Гуманитаризация науки, ее антропоцентрическая и когнитивная направленность, послужила толчком к изучению речевых актов как продукта ментальной деятельности человека, репрезентации процессов, происходящих непосредственно в сознании человека говорящего/мыслящего. Появление нового, человеческого фактора, в языке послужило импульсом к возникновению феномена, объединяющего идиостиль человека, механизмы вербализации ментальных образований, социальную и этнокультурологическую мотивации и дифференциации индивидуальной речи. Человеческий фактор в языке, отражающиеся в нем мыслительные процессы, вербализуемые речевым аппаратом говорящего, репрезентующие его когниции принято называть языковой личностью.

Полное описание языковой личности в целях ее анализа или синтеза предполагает: а) характеристику лексико-семантического уровня ее организации; б) реконструкцию языковой модели мира, или тезауруса данной личности (на основе произведенных ее). Лексико-семантический уровень представления языковой личности предполагает для носителя нормальное владение естественным языком, а для писателя характеризуется наличием идиостиля, окказиональных слов, понятий (проявляющих собственный узус в плане содержания или выражения), собственной картины мира. Причем психологический аспект в изучении языковой личности пронизывает данный уровень, поскольку основывается на заимствованных из психологии идеях его организации в виде данной вербально-ассоциативной сети.

Под ЯЛ понимается сложная, трехуровневая модель отношений лексикона, грамматикона и прагматикона внутри них и, в частности, к сознанию говорящего. Наиболее полное и систематичное обоснование понятия «языковая личность» изложено в работе Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность», 1989 г. Согласно данному источнику, ЯЛ понимается как: совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов). В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов. Три выделенные дефиниции аспекта анализа текста сами по себе всегда существовали по отдельности как внутрилингвистические и вполне самостоятельные задачи:

степенью структурно-языковой сложности;

глубиной и точностью отражения действительности;

определенной целевой направленностью.

В теоретико-гносеологической модели языковой личности Ю.Н. Караулова выделяются, как говорилось ранее, три основных уровня: вербально-семантический, лингвокогнитивный и мотивационный. Критериями выделения данных уровней являются типовые единицы - слова, обобщенные понятия - концепты и коммуникативно-деятельностные потребности, отношения между этими единицами и стереотипы их объединения в определенные комплексы. Данная трехуровневая модель позволяет рассматривать разнообразные качественные признаки языковой личности в рамках трех существенных характеристик - вербально-семантической, или собственно языковой, когнитивной (познавательной) и прагматической [Караулов Ю.Н. «Русский язык и языковая личность», 1987].

.2 Предпосылки создания теории языковой личности

В современном научном знании тот фон, на котором происходило становление теории языковой личности и научной школы в целом, характеризовался следующими особенностями: смещением во всех гуманитарных областях фокуса исследовательского к простому смертному, к человеку, оживлением интереса к проблеме способов и форм существования языка, а также достижениями психолингвистики в изучении языковой способности человека.

Истоки зарождения ЯЛ, датируются XIX в. - они нашли свое отражение в трудах В. фон Гумбольдта, Ф. де Соссюра, И.А. Бодуэна де Куртенэ. Так, уже в своей лингвистической концепции В. Фон Гумбольдта говорит о том, что «форма языка - есть синтез отдельных языковых элементов в своём духовном единстве» [Гумбольдт В.фон «Избранные труды по языкознанию»]. Это явилось первой попыткой найти мотивы возникновения речевой (направленной на какой-либо коммуникативный акт) деятельности внутри самого человека говорящего.

Феномен изучения языка как результата сознательно образованных речевых конструкций, текстов находит отражение еще и в трудах ученых Казанской лингвистической школы, в частности, И.А. Бодуэна де Куртенэ, который говорил о социальной языка, его когнитивной природе: «существуют <…> только люди, одаренные языковым мышлением». Обособление русской языковой личности в отдельное направление, связано с трудами В.В. Виноградова, который впервые употребил термин «образ автора» в 1930 году в работе «О художественной прозе».

Потребность в конструктивной разработке понятия «языковая личность» возникла в начале 80-х годов ХХ века. Приоритет его разработки и использования принадлежит отечественной лингвистике, хотя в самом общем виде идея рассматривать существование, функционирование и эволюцию языка в связи с его носителем - человеком всегда, по-видимому, была присуща языкознанию. Основы целостной теории языковой личности были заложены с выходом в свет монографии Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность» в 1987 году а сама школа получила институциональное оформление в 1988 году, когда под руководством Ю.Н. Караулова началась работа над Ассоциативным тезаурусом русского языка. Массовость и масштабность проводимого при этом анкетирования и длительный по времени, трехэтапный процесс его осуществления (1988-1997), способствовали распространению основных идей теории языковой личности и их развитию во многих научных и образовательных центрах России.

В понятии языковой личности фиксируется связь языка с индивидуальным сознанием личности, с мировоззрением. Любая личность проявляет себя и свою субъектность не только через предметную деятельность, но и через общение, которое немыслимо без языка и речи. Речь человека с неизбежностью отражает его внутренний мир, служит источником знания о его личности. Более того, «очевидно, что человека нельзя изучить вне языка», поскольку, даже с обывательской точки зрения, трудно понять, что представляет из себя человек, пока мы не услышим, как и что он говорит. Но также невозможно «язык рассматривать в отрыве от человека», так как без личности, говорящей на языке, он остается не более чем системой знаков. Эта мысль подтверждается В. Воробьевым, который считает, что «о личности можно говорить только как о языковой личности, как о воплощенной в языке». Под языковой личностью в языкознании понимается «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений, языковая компетенция, характеризующаяся глубиной и точностью отражения действительности, степенью структурно-языковой сложности, при этом интеллектуальные характеристики языковой личности выдвигаются на первый план». По мнению Ю.Н. Караулова, «языковая личность - вот та сквозная идея», которая «пронизывает все аспекты изучения языка и одновременно разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека вне его языка». Языковая личность является видом полноценного представления личности, вмещающим в себя и психический, и социальный, и этический и другие компоненты, но преломленные через ее язык, ее дискурс.

.3 Концепция русской языковой личности

"Понятие "языковая личность", образовано проекцией в область языкознания соответствующего междисциплинарного термина, в значении которого преломляются философские, социологические и психологические взгляды на общественно значимую совокупность физических и духовных свойств человека, составляющих его качественную определенность. Прежде всего под "языковой личностью" понимается человек как носитель языка, взятый со стороны его способности к речевой деятельности, т.е. комплекс психофизических свойств индивида, позволяющий ему производить и воспринимать речевые произведения - по существу личность речевая. Под "языковой личностью" понимается также совокупность особенностей вербального поведения человека, использующего язык как средство общения,- личность коммуникативная. И, наконец, под "языковой личностью" может пониматься закрепленный преимущественно в лексической системе базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, своего рода "семантический фоторобот", составляемый на основе мировоззренческих установок, ценностных приоритетов и поведенческих реакций, отраженных в словаре - личность словарная, этносемантическая" [С.Г. Воркачев «Лингвокультурология, языковая личность,концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании»: с. 64-72].

Теоретические принципы и исследовательская методология научной школы формировались в последней четверти прошлого века под влиянием успехов психолингвистики, психологии речи, когнитивной психологии, лингвокультурологии, лингводидактики, философии языка и были направлены на достижение целей и решение задач, которые не решаются никакой из перечисленных дисциплин по отдельности. Цель заключалась в том, чтобы на основе анализа реализации человеком его языковой способности, т.е. употребления им языка (что он говорит и как говорит), получать выводное знание о «личности»: а) как индивидууме и авторе произведенных им текстов - со своим характером, интересами, социальными и психологическими предпочтениями и установками; б) как типе - типовом представителе данной языковой общности и более узкого входящего в нее речевого коллектива, т.е. как «совокупном», или усредненном, носителе данного языка-культуры; в) как представителе человеческого рода, неотъемлемым свойством которого является использование знаковых систем и прежде всего естественных языков. Соответственно комплексность подхода к изучению языка через языковую личность проявляется в том, что язык в этом случае предстает не односторонне, а во всех своих ипостасях одновременно - и как система, и как текст, и как способность.

Структура языковой личности складывается из трех уровней - вербально-грамматического, когнитивного и прагматического. Каждый из уровней характеризуется своим набором единиц, которые в совокупности охватывают все используемые при изучении языка единицы, своеобразно перераспределяя их соответственно специфике названных уровней. К вербально-грамматическому уровню относятся единицы, традиционно используемые при описании лексического (семантика) и грамматического строя языка, - слово, морфема, словоформа, дериват, словосочетание, синтаксема, синоним, управление и т.п. В качестве единиц когнитивного уровня, организующих статичную и относительно стабильную часть картины мира носителя языка, выступают как элементарные единицы знания, представляющие собой соединение знака (слова) с одним из способов задания смысла в виде дефиниции, дескрипции, перифразы, фрейма, поговорки или пословицы, фразеологизма, гиперонима или гипонима, афоризма и др., так и концептуальные единицы, несущие более обобщенное знание, тоже являющиеся строевыми единицами образа мира, содержание которых складывается из перечисляемых выше элементарных единиц (Авиация, Время, Игра, Количество, Государственное устройство, Праздник, Религия, Семья, Спорт, Разрушение, Транспорт, Мифология, ...). В состав единиц прагматического уровня, отражающего интенции и цели носителя языка-культуры, его активную позицию в мире и, соответственно, динамику его картины мира, включаются пресуппозиции, оценка, прецедентные тексты, приемы аргументации, сценарии, планы, программа поведения. Таким образом, реконструкция той или иной языковой личности предусматривает воссоздание ее лексикона с «распределенной» по нему грамматикой (I уровень), построение свойственного ей образа мира (II уровень) и выявление ее ментальности, ее оценочно-целевой позиции в мире (III уровень). Названные характеристики восстанавливаются именно в анализе языка, осуществляемом через использование его языковой личностью. Ни образ мира, ни менталитет нельзя выявить из языка вообще, из языка как системы, рассматриваемого в отрыве от его носителя, в отрыве от субъекта (языковой личности), в голове которого и запечатлевается образ мира, имеющий язык своим субстратом. Когнитивный и прагматический уровни языковой личности охватывают содержание того, что принято называть «языковым сознанием», и этот аспект изучения языковой личности, таким образом, закономерно включается в общее проблемное поле теории, делая и картину мира, и языковое сознание равноправными объектами исследования.

Данная научная школа отличается своим исследовательским объектом, оригинальными комплексными методами его изучения и специально созданными источниками, моделирующими устройство языковой способности и содержание языкового сознания («ассоциативно-вербальная сеть»), а также поставленными и решаемыми в рамках программы задачами. Исследования различных аспектов языковой личности характеризуются широким применением экспериментальных методов: ассоциативных экспериментов, моделирующих стимульно-реактивный, или смыслопорождающий, режим работы языкового сознания (от знака к смыслу); опросно-анкетных методик, моделирующих знакопорождающий режим (от смысла к знаку) работы языкового сознания и позволяющий реконструировать базу знаний языковой личности; анализа пересказа текстов; метода семантического дифференциала; анализа языкового существования (записи речи одного дня) личности; анализа деятельности устных и письменных переводчиков; анализа этнотекстов; анализа статистически достоверных самонаблюдений носителей над порождением письменной речи; экспериментов по восстановлению деграмматикализованных текстов и др. [#"justify">Согласно данному Ю.Н. Караулову, ЯЛ понимается как: совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов). В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов.

Исходя из понимания ЯЛ как категории когнитивной лингвистики, нами были сделаны следующие выводы:

Описание состояние человека через продукты его мыслительной деятельности принадлежат явлению когнитиизма. Таким образом, когнитивная лингвистика - направление, в котором язык воспринимается как соединение, разделение, представление идеи (когниции), при помощи памяти посредством воображения.

Принадлежность идеи человеку делает необходимым изучение языка внутри человека и для него - из этого следует, что языковая личность - это человеческий фактор в языке, включающий в себя: слова, обобщенные понятия, коммуникативные потребности, отношения и их объединение в комплексы. Три уровня ее изучения определяются триединством лексикона, грамматикона и семантикона. Объектом изучения ЯЛ традиционно является дискурс.

Не смотря на то, что предпосылки изучения зародились еще в работах В. фон Гумбольдта в рамках младограмматизма, И.А. Бодуэна де Куртенэ в рамках психологической фонологии и т.д., даже в фундаментальном труде Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность», феномен ЯЛ до сих пор остается непознанным, открытым и актуальным для изучения.

Многообразие теорий и учений порождает лишь новые вопросы в изучении феномена ЯЛ, которые открывают новые горизонты исследований, ключей и уровней ЯЛ.

Глава II. Анализ языковой личности Н.А. Дуровой: лексико-семантический уровень

.1 Особенности идиостиля Н.А. Дуровой

Основой дискурса Н.А. Дуровой является литературный русский язык. Слово выполняет номинативно-изобразительную функцию. Лексический состав речи имеет свои особенности: слова широкой сферы употребления сочетаются с узкоспециальными словами, которые используются в значительной степени изучаемой языковой личностью как человеком военной профессии. Автор использует не только нормированную и специальную лексику, но и разнообразные просторечья, заимствования, используемые для вербализации портретов, составляющих социальную среду ЯЛ. Исходя из этого, можно придти к выводу, что стиль речи «Записок кавалерист-девицы» определяется как художественный.

На семантико-синтаксическом уровне представления языковой личности Н.А. Дуровой, в ее «Записках», мы находим случаи несоответствия функциональных особенностей художественного стиля, объясняемых индивидуальными характеристиками языковой личности. Так, например, имен прилагательных окказиональных, образующих метафорический или метонимический перенос, в дискурсе не встречается, что противоречит особенностям художественного стиля. Ввиду особенностей Н.А. Дуровой, относительные прилагательные стальной, свинцовый, шелковый и др., используются в не переносном, основном значении: свинцовые пули, стальная сабля. Наиболее частотным является употребление качественных прилагательных: душная комната, странный вкус, добрый конь, прекрасная жена, воинственные наклонности и др. Отсутствие форм переноса, абстрактности в дискурсе Н.А. Дуровой объясняется ее ассоциацией себя как мужчины.

В дискурсе рассматриваемой нами ЯЛ, пользующейся художественным стилем речи, мы встречаем славянизмы, служащие для описания Малороссии: женихи толпою предстали, выйти замуж за москаля, властолюбивого пана, Панночко, панночко! идыть до бабусци!; для описания Татарстана Дурова использует тюркизмы, в числе которых присутствуют и онимы: Якуб, Казань, гайда, Хамитулла; для описания Польши также используются полонизмы в качестве варваризмов и сопуствующие онимы: як се маш, zmorduieszsie dziecko, pracuj po woli, встыдьсе, пане экономе, Полоцк и так далее. Наличие специальной лексики: полковых дам, это дочь, и дочь богатырь!!, домашний поход, гусары вскрикнули, флангового гусара Астахова, полковник, дежурный, казацкие офицеры, регулярные войска, тяжелая пика, справа по три!, седлать и расседлывать лошадь сотня, расположился лагерем, смотр, Атаманский полк, были в строю, походная жизнь, вступить в полк, выезжая перед фронт, Брянский мушкетерский полк, пешая служба, формирующихся здесь кавалерийских эскадронов и т.п.

Жанр произведения «Записки кавалерист-девицы» определяется как мемуарная проза - разновидность документальной литературы и в то же время один из видов «исповедальной прозы». Подразумевает записки-воспоминания исторического лица о реальных событиях прошлого, очевидцем которых ему довелось быть. Основные предпосылки труда мемуариста - строгое соответствие исторической правде, фактографичность, хроникальность повествования (ведение рассказа по вехам реального прошлого), отказ от «игры» сюжетом, сознательных анахронизмов, нарочито художественных приемов. Эти формальные признаки сближают мемуары с жанром дневника, с той существенной разницей, что, в отличие от дневника, мемуары подразумевают ретроспекцию, обращение к достаточно отдаленному прошлому, и неизбежный механизм переоценки событий с высоты накопленного мемуаристом опыта. По своему материалу, достоверности и отсутствию вымысла мемуары близки к исторической прозе, научно-биографическим, автобиографическим и документально-историческим очеркам. Однако от автобиографии мемуары отличает установка на отображение не только и не столько личности автора, сколько окружавшей его исторической действительности, внешних событий - общественно-политических, культурных и т.д., к которым в большей или меньшей степени он оказался причастен. В то же время, в отличие от строго научных жанров, мемуары подразумевают активное присутствие голоса автора, его индивидуальных оценок и неизбежной пристрастности. Т.е. один из конструктивных факторов мемуарной литературы - авторская субъективность. В.Г.Белинский в статье «Взгляд на русскую литературу» 1847 года уже фиксирует эту жанровую аморфность мемуарной прозы: «Наконец самые мемуары, совершенно чуждые всякого вымысла, ценные только по мере верной и точной передачи ими действительных событий, самые мемуары, если они мастерски написаны, составляют как бы последнюю грань в области романа, замыкая ее собою» [<#"justify">Таким образом, ядром лексико-семантического поля отец в дискурсе Н.А. Дуровой будет являться лексема отец. Приядерную зону составляют такие единицы, как Россия; свобода; Алкид; Кутузов; Казимирский; горесть отца. Зона ближней периферии отражается в лексемах прекраснейший мужчина; ротмистр; Бородино; Коннопольский полк; стрелять; пика; марш по три!; скатать; седлать и расседлывать. В зону дальней периферии входят слова, связанные с будущим и мотивирующие Надежду Андреевну быть сыном для отца своего: гусарские замашки; изломанное ружье; если б родилась мальчиком; казачий чекмень; батюшка хочет, чтоб я была при нем; отдохновение от тягости трудов; сам был от колыбели кавалерист. Лексико-семантическое поле представлено в Приложении 2.