Аксиологическая функция неологизмов в медиа-политическом дискурсе

 















Дипломная работа

Аксиологическая функция неологизмов в медиа-политическом дискурсе



Исполнитель

студентка группы АЯ-61

М.А. Крымобой


Реферат

политический неологизм лексема английский

Настоящая дипломная работа посвящена изучению неологизмов современного английского языка последних трех десятилетий рубежа XX-XXI веков в медиа-политическом дискурсе.

Дипломная работа содержит страниц, источников использованной литературы, лексикографических источников, перечень периодических источников.

Перечень ключевых слов: неология, неологизм, дискурс, медиа-политического дискурс, словообразование, оценка, оценочность, аксиологический потенциал.

Повышенный интерес к проблеме неологии обусловлен важной ролью англоязычных неологизмов как зеркала языкового развития, которое отражает приспособление языка к изменяющимся под влиянием внешних факторов условиям его функционирования.

Актуальность настоящей работы обусловлена необходимостью изучения новой лексики как средства отражения изменений, происходящих в современных средствах массовой информации под влиянием таких социально значимых факторов как компьютеризация, информатизация, глобализация и т.п. В переходные периоды общественного и экономического развития вопрос о языковых изменениях становится одним из центральных в проблематике научного исследования, поскольку объективно является показателем динамики социальных и производственных преобразований.

Объектом данной работы послужили неологизмы английского языка в сфере медиа-политического пространства.

Предметом дипломной работы являются медиа-политические неологизмы в аксиологическом аспекте.

Цель исследования - выявление механизмов реализации аксиологической функции медиа-политическими неологизмами, обеспечивающей взаимодействие языка и социокультурного пространства в процессе обновления словарного состава современного английского языка.

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в дальнейшей разработке теории неологии как одного из разделов теории номинации, структурировании аксиологического поля медиа-политического дискурса и анализе механизмов реализации оценочного и аксиологического потенциала неологических лексем.

Практическая ценность работы состоит в возможности использования материала и результатов при работе в области лексикографии, при дальнейшем изучении проблем аксиологии и неологии.

Источниками исследовательского материала явились современные англоязычные печатные издания.


Введение


Лексика любого языка постоянно пополняется, обогащается, обновляется. Слова исчезают, выходят из употребления, другие, наоборот, появляются, начинают активно использоваться носителями языка. Огромный приток новых слов и необходимость их описания обусловили создание особой отрасли лексикологии - неологии - науки о неологизмах.

Лексический запас языка может обогащаться разными путями. Например, в определенные периоды развития государства в его языке появляется значительное количество заимствованной лексики, что наблюдается, например, в настоящий период. Однако основным источником пополнения словарного запаса является не заимствование, а образование новых лексических единиц на базе родного языка путем использования разных способов словообразования.

В настоящий момент английский язык, так же как и многие другие языки, переживает «неологический бум». Изучение вопросов о появлении, функционировании и воздействии на сознание человека медиа-политических неологизмов представляет огромный интерес в связи с возрастающей ролью средств массовой информации как посредника между властью и обществом и как средства формирования политической культуры.

Динамика языкового развития демонстрирует всеохватывающий характер: неологизм может появляться и функционировать на любом уровне языковой системы - фонетическом, грамматическом, лексическом, стилистическом. Неологизм представляет собой очень сложный феномен языка, который подлежит постоянному изучению.

Таким образом, анализ динамики лексической системы социально-политической сферы выходит на уровень исследований феномена политического дискурса. Изучение лексических неологизмов как средства репрезентации ценностей и формирования оценки расширяет диапазон исследований в сфере аксиологии и неологии, что и обеспечивает актуальность настоящего исследования.

Объектом исследования настоящей дипломной работы является медиа-политический дискурс, рассматриваемый в работе в качестве особой коммуникативной системы. Предметом исследования являются медиа-политические неологизмы в аксиологическом аспекте.

Исходя из того, что оценочность в тексте может быть исследована на уровне микроединиц системы языка и на уровне макроединиц - текста, интертекста, дискурса, мы рассматриваем оценочность неологизмов как средство формирования аксиологического потенциала политического дискурса.

Источниками исследовательского материала явились современные англоязычные печатные издания.

Цель исследования - выявление механизмов реализации аксиологической функции медиа-политическими неологизмами. Аксиологическая функция медиа-политических неологизмов понимается как репрезентация ценностей носителей языка и осуществление оценок фактов и явлений политической действительности.

Достижению цели работы служит решение нижеперечисленных задач:

формирование понятия медиа-политического дискурса на основе определения институционального дискурса; выявление особенности неологизации дискурса данного типа;

уточнение понятия оценка, оценочность, определение лингвистического статуса социально-политической оценки;

изучение оценочного компонента лексического значения медиа-политического неологизма;

исследование использования неологизмов как стратегии воздействия на адресата;

выявление способов актуализации оценочного и аксиологического потенциала политических неологизмов.

При решении поставленных задач возникает необходимость рассмотрения внеязыковых и внутриязыковых проблем: «В общетеоретическом плане можно выделить два основных вопроса неологии: внеязыковой - зачем создаются новые слова, каковы те сферы общественной жизни, которые «притягивают» неологизмы, и внутриязыковой - каковы те средства, с помощью которых образуются новые слова» [1, с.40].

Теоретической базой исследования являются работы С.Н. Алаторцевой, Н.Д. Арутюновой, Е.М. Вольф, Е.И. Шейгал, В.И. Карасика, посвященные изучению дискурса, медиа-политического дискурса, как системы коммуникации, Е.В. Сенько Г.Я. Солганика, Т.А. ван Дейка, В.В. Лопатина, Ю.А. Зацного, Э.Нитобурга, Р. Мэйсона, М. Мэттисона, В. Каминера, П. МакКордука, В.И.Заботкиной, характеризующие неологизацию, новую общественно-плитическую лексику и фразеологию английского языка, В.Н. Говердовского, Т.М. Грушевской, М.Р. Желтухиной, В.Н. Телии, А.А. Ивина, Е.М. Вольф, В.И. Шаховского и др., направленных на изучение оценочного и аксиологического потенциала неологических лексем.

Теоретическое значение данной работы заключается в следующем:

определено понятие медиа-политического дискурса как специфической коммуникативной системы;

структурировано аксиологическое поле медиа-политического дискурса и проанализированы механизмы реализации оценочного и аксиологического потенциала неологических лексем.

В первом разделе дипломной работы представляется понятие дискурса и институционального дискурса в современной лингвистике. Здесь же рассматриваются взгляды различных исследователей данной проблемы, таких как В.И. Карасик, Е.И. Шейгал, Н.А. Герасименко и др. на дискурс, определяются понятия политического дискурса и медиа-политического дискурса, дается понятие неологизации как проявления процесса развития языка и общества в их взаимосвязи.

Второй раздел характеризует неологизм как лексическую инновацию, входящую в систему общественно-политической лексики английского языка. Ограничение объекта исследования политическими неологизмами определило необходимость выделения политического дискурса как сферы функционирования политических неологизмов.

В третьем разделе дипломной работы представлен подход к структурированию значения слова и определению места оценочного компонента. Оценочность рассматривается как свойство политического дискурса, определяющее характеристики и специфику функционирования дискурсных единиц. Здесь же рассматривается аксиологическая функция неологизма в медиа-политическом дискурсе, которая представляет собой зависимость между политической реальностью и единицей дискурсного тезауруса. Исследование аксиологической реализации неологизмов является необходимой частью изучения механизмов воздействия на адресата.

Выводы по дипломной работе приведены в заключении.

Практическая значимость настоящего исследования состоит в возможности использования материала и результатов при работе в области лексикографии, при дальнейшем изучении проблем аксиологии и неологии.

политический неологизм лексема английский


1. Понятие дискурса в современной лингвистике


1.1 Характеристика дискурса и его составляющих


Термин неологизм, появившийся в XVIII веке, активно используется в лингвистической литературе. В начале XIX в. неологизм понимается, как привычка употреблять новые слова, имеет синоним «новословство»; слово «неология» трактуется как изобретение, употребление новых слов и имеет синоним «новословие» [42, с.107]. Объем данного понятия не был определен в структурном, генетическом, хронологическом аспектах, а также в плане понятия «язык-речь». Несмотря на это, в языкознании накопился богатый опыт изучения новых слов, который является основой возникновения и развития новой лингвистической науки - неологии. Теоретико-методологическая база неологии была заложена в XIX - начале XX вв. Ф.И. Буслаевым, Е.Д. Поливановым, A.M. Селищевым, И.И. Срезневским и др. Как особое лингвистическое направление неология оформилась во второй половине XX в. и связана с именами СИ. Алаторцевой, А.А. Брагиной, Р.А. Будагова, В.В. Лопатина, Е.В. Розен, Е.В. Сенько, Н.И. Фельдман, Р. Бергфильда, Д. Грина, Т. Хиндла, М. Смита и др. В исследованиях XX в. реализовался собирательный подход, был накоплен богатый материал для дальнейшей работы, появился учет системного характера объекта исследования, отражено понимание внутренних и внешних факторов неологизации. Как отмечает Е.В. Сенько, в своем становлении новая научная специализация прошла ряд этапов: «от постановки проблемы словарного обновления на базе материала словарных статей и публикаций в общественно-политических журналах до понимания системно-структурного характера названного понятия, требующего разноаспектного подхода для постижения его категориальной сущности, что обусловило зарождение отдельной области языкознания - неологии, науки о неологизмах (в более широком осмыслении - науки о новом» [42, с.107].

Настоящее исследование ограничивает область изучаемой лексики рамками политического дискурса.

Впервые термин «дискурс» был введен в научную теорию лингвистики текста американским учёным З. Харрисом в 1952 году как лингвистический термин в словосочетании «анализ дискурса». Таким образом, понятие «дискурс», заимствованное из структурной лингвистики, получает в конце ХХ века все более широкую научную интерпретацию и терминологическую многозначность.

Но до сих пор определение дискурса является дискуссионным, и этот феномен как категория коммуникации понимается многими учеными по-разному. Изучению дискурса посвящено множество исследований, авторы которых трактуют это явление в различных научных парадигмах, поэтому в лингвистических теориях понятие «дискурс» к концу ХХ века стало шире понятия «язык». Таким образом, можно сделать вывод, что понятийный диапазон термина «дискурс» очень широк.

Дискурсный подход снимает проблему разграничения нового в языке и нового в речи, однако в целях конкретизации терминологического аппарата необходимо обозначить основные подходы к решению данной проблемы, представленные в лингвистической литературе.

Термин дискурс претерпевал развитие в аспекте его семантического варьирования. Первоначальное значение слова discours во французском языке соотносилось с диалогической речью. В настоящее время термин дискурс является полисемичным. Одна из основных проблем - это соотнесение дискурса и текста по форме, содержанию и объему. При определении понятия дискурс выделяются лингвистический и социолингвистический подходы [30, с.12]. В дипломной работе вслед за В.И. Карасиком рассматривается «дискурс как сложное коммуникативное явление, которое представляет собой совокупность вербальных текстов, объединенную существенными признаками (сферой, авторством и др.), включенную в когнитивную сеть (знания о мире, установки и др.) и детерминированную экстралингвистическими факторами (участники, ситуация, условия общения)» [30, c. 6].

При исследовании дискурса с этой точки зрения необходимо анализировать как вербальные единицы, так и прагматические компоненты. В качестве базового принимается положение о зависимости тезауруса дискурса от исторического времени и общекультурных знаний, а также о влиянии частных дискурсов на формирование общего тезауруса национального языка.

Н.Д. Арутюнова определяет дискурс так: «Дискурс - связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте... Дискурс - это речь, «погруженная в жизнь» [2, с. 136-137].

Э. Бенвенист рассматривает дискурс как «функционирование языка в живом общении». Он одним из первых придал слову «дискурс», которое во французской лингвистической традиции обозначало «речь в общении» или «текст», терминологическое значение, обозначив им «речь, присваиваемую говорящим» [2, с. 137].

Эти категориальные признаки - «язык в живом общении» и связь с «человеком говорящим» - легли в основу понимания дискурса в европейской и русской научных школах.

Т. ван Дейк отмечает, что дискурс представляет собой «размытую категорию». Эта «размытость» объясняется двумя причинами: историей формирования, когда в семантической памяти лексемы утверждаются признаки прежних подходов и употреблений, а также полной неопределенностью места дискурса в системе категорий и модусов существования языка [20, с.307].

Действительно, описание признаков и характеристик дискурса как и его составляющих связано с объяснением различных процессов его порождения и фукнкционирования. Ценность модели дискурса, предложенной Т. ван Дейком, состоит в выявлении «коммуникативного события» как сложного единства языковой формы, значения и действия [20, с.307].

При всем многообразии определений термина в современных лингвистических исследованиях важен тот факт, что большинство ученых акцентирует внимание на ситуации общения как необходимом условии появления вербального или / и невербального текста.

«Бесспорным является тот факт, что дискурс утверждает свое место в системе категорий коммуникации прежде всего через понятие «текст» (хотя таковым текстом в чистом виде не является), а также через понятие «речь», а именно созданием определенного коммуникативного пространства, где и происходит коммуникативное событие, порождающее текст» [5, с. 22].

Поскольку структура дискурса предполагает наличие двух коренным образом противопоставленных ролей - говорящего и адресата, постольку сам процесс языкового общения может рассматриваться в этих двух перспективах. Моделирование процессов построения (порождения, синтеза) дискурса - не то же самое, что моделирование процессов понимания (анализа) дискурса. В науке о дискурсе выделяются две различные группы работ - те, которые исследуют построение дискурса (например, выбор лексического средства при назывании некоторого объекта), и те, которые исследуют понимание дискурса адресатом. Кроме того, есть еще третья перспектива - рассмотрение процесса языкового общения с позиций самого текста, возникающего в процессе дискурса (например, местоимения в тексте можно рассматривать безотносительно к процессам их порождения говорящим и понимания адресатом, просто как структурные сущности, находящиеся в некоторых отношениях с другими частями текста).

Таким образом, дискурс - это речь, которая несет в себе определенную информацию, мнение и позицию говорящего по отношению к определенному объекту или ситуации общения. Дискурс - это не просто общение, в нем существуют явные цели и определенные участники. Но какие именно цели и какие участники зависит от конкретного типа дискурса (например, целью политического дискурса является завоевание и удержание власти; его участники - политики и общество).


1.2 Институциональный дискурс


С позиции социолингвистики выделяются два основных типа дискурса: персональный и институциональный.

В. И. Карасик считает важным противопоставление личностно-ориентированного и статусно-ориентированного дискурса. Основной признак личностного, бытового дискурса - стремление выйти на особый сокращенный вид общения, близкую дистанцию - так организуется разговор об очевидном и легко понимаемом [30, с. 14].

«Как отмечается в современных работах по коммуникативной лингвистике, институциональный дискурс - это общение в рамках статусно-ролевых отношений, т.е. речевое взаимодействие представителей социальных групп или институтов друг с другом» [31, с. 390].

Объектом нашего дальнейшего исследования будет являться институциональный дискурс с позиции структурно-семиотического подхода.

Институциональный дискурс - это явление не только лингвистическое, но и социальное. И поэтому существование и развитие дискурса, определение его коммуникативных механизмов и набора средств выражения зависит от ситуации общения и требований общества.

Применительно к современному обществу, лингвисты выделяют следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, спортивный, научный, сценический, медицинский, деловой, рекламный и массово-информационный. Этот список не является строгим или закрепленным, его можно изменить или расширить.

Таким образом, современный дискурс предстает перед нами в очень широком понятийном диапазоне, часто создавая иллюзию, что в него можно вкладывать все. Но при этом важно найти основной метод исследования. По нашему мнению, этим главным методом является концептуальный анализ. Как утверждают ученые, дискурс составляется из концептов и в любом виде дискурса существует его ключевой концепт (например, ключевой концепт политического дискурса - «власть»; юридического - «закон»; медицинского - «здоровье» и т.д.). Следовательно, концепт зависит от цели, стратегий, социального пространства дискурса. И поэтому анализ определенного дискурса должен открываться анализом его ключевых концептов.

Моделируя институциональный дискурс, можно выделить четыре группы признаков:

) конститутивные признаки дискурса;

) признаки институциональности;

) признаки типа институционального дискурса;

) нейтральные признаки.

) Конститутивные признаки дискурса получили достаточно полное освещение в работах по социолингвистике и прагмалингвистике. Эти признаки включают участников, условия, организацию, способы и материал общения, т.е. людей в их статусно-ролевых и ситуационно-коммуникативных амплуа, сферу общения и коммуникативную среду, мотивы, цели, стратегии, канал, режим, тональность, стиль и жанр общения и, наконец, знаковое тело общения (тексты и/или невербальные знаки).

) Признаки институциональности фиксируют ролевые характеристики агентов и клиентов институтов, типичные хронотопы, символические действия, трафаретные жанры и речевые клише. Институциональное общение - это коммуникация в своеобразных масках. Именно трафаретность общения принципиально отличает институциональный дискурс от персонального.

) Специфика институционального дискурса раскрывается в его типе, т.е. в типе общественного института, который в коллективном языковом сознании обозначен особым именем, обобщен в ключевом концепте этого института (политический дискурс - власть, педагогический - обучение, религиозный - вера, юридический - закон, медицинский - здоровье и т.д.), связывается с определенными функциями людей, сооружениями, построенными для выполнения данных функций, общественными ритуалами и поведенческими стереотипами, мифологемами, а также текстами, производимыми в этом социальном образовании.

) Нейтральные признаки институционального дискурса включают общедискурсивные характеристики, типичные для любого общения, личностно-ориентированные признаки, а также признаки других типов дискурса, проявляющиеся «на чужой территории», т.е. транспонированные признаки (например, элементы проповеди как части религиозного дискурса в политическом, рекламы - в медицинском, научной дискуссии - в педагогическом).


1.3 Медиа-политический дискурс и его характерные особенности


Институциональные дискурсы привлекают к себе внимание лингвистов возможностью исследовать языковую личность как носителя соответствующей культуры. Одним из типов институционального дискурса является политический дискурс.

Под политическим дискурсом мы понимаем «связный, вербально выраженный текст (устный или письменный) в совокупности с прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами, взятый в событийном политическом аспекте, представляющее собой политическое действие, участвующий во взаимодействии политических деятелей и отражающий механизм их политического сознания» [21, с.264]. Рассматривая данное определение политического дискурса в качестве рабочего, мы сохраняем понимание данного феномена как более сложного структурного образования: «Политический дискурс представляет собой знаковое образование, имеющее два измерения - реальное и виртуальное, при этом в реальном измерении он понимается как текст в конкретной ситуации политического общения, а его виртуальное измерение включает вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание сферы политической коммуникации, тезаурус прецедентных высказываний, а также модели типичных речевых действий и представление о типичных жанрах общения в данной сфере» [50, с. 32].

Неоднородность политического дискурса отмечается в научных исследованиях и приводит к попыткам классификации и типизации различных дискурсных реализаций: «Политический дискурс - это совокупность политических дискурсий социума: дискурса власти, контрдискурсии, публичной риторики, закрепляющих сложную систему общественных отношений либо дестабилизирующих ее» [12, с. 23]. Как отмечает Н.А. Герасименко: «Языковым материалом для анализа политического дискурса является естественноязыковой дискурс, представляющие собой материалы средств массовой информации, специальную литературу, результаты речедеятельности политических деятелей, зафиксированные в виде докладов, выступлений или в другой форме» [12, с. 22].

Политический дискурс состоит из нескольких разновидностей дискурса: профессионально-политического; внутриполитического; медиа-политического; политико-агитационного и политико-бытового. Объектом нашего исследования является медиа-политический дискурс, параметрами которого являются:

адресант - профессиональный носитель политического языка, коллективный; адресат - непрофессиональный носитель политического языка, групповой или массовый;

ситуация - официальная;

характер связи - опосредованная.

Границы медиа-политического дискурса определяются материальным носителем (средством массовой информации) и тематической спецификой (вопросы внутренней и внешней политики). Мы определяем содержание текстов, представленных в медиа-политическом дискурсе как собственно политическое, но понимаем, что взаимодействие экономических проблем, вопросов культуры с политической сферой неизбежно. Диалог между властью и массами идет через посредника - средство массовой информации (СМИ), что обусловливает взаимопроникновение сфер журналистики и политики. СМИ определяются следующим образом:

посредник между системой «Политика» и системой «Человек»;

средство формирования политической культуры, так как длительное, постоянное восприятие информации способно конструировать и реконструировать систему политических представлений;

средство манипулирования сознанием, так как сформированная система политических представлений под воздействием коммуникативных стратегий определяет принятие политических решений и осуществление политических действий.

Политический дискурс является сегодня мощным властным ресурсом, посредством которого государственные и общественные институты осуществляют самопрезентацию, конструируют и продвигают в выгодном для них свете те или иные образы окружающей нас действительности.

Политический дискурс представляет собой многоаспектное и многоплановое явление. Его отличительным признаком является огромное разнообразие жанров, среди которых особенно популярны новостная заметка, аналитическая статья, интервью и репортаж. Но все же главная черта политического дискурса средств массовой информации заключается в том, что отправитель сообщения (журналист) в данном случае является лишь посредником между реальными политическими деятелями и событиями и получателем сообщения (читателем). Поскольку население дистанцировано от правительства и не может непосредственно наблюдать процесс принятия решений, касающихся общественной жизни, журналисты становятся «рассказчиками» о политике и политиках и, соответственно, формируют общественное мнение. Таким образом, средства массовой информации становятся практически единственным средством общения политиков и масс, коммуникация которых носит опосредованный характер.

Любое понимание политической культуры предполагает на современном этапе развития общества решающую роль средств массовой информации в ее формировании.

Как отмечают Г.О. Винокур, Д.Ю. Гатин, В.Г. Костомаров, ГЛ. Солганик и др., публицистические тексты тяготеют к двум взаимоисключающим полюсам - стандартности и экспрессивности. Стандартизация публицистической речи обусловлена, с одной стороны, массовостью и безличностью адресата, с другой стороны - временными ограничениями при создании медиатекстов. В медиа-политическом дискурсе быстро закрепляются и становятся стандартными оценочные слова и сочетания различного типа: paramilitary(военизированный), go-go (динамичный, современный) и др.

Таким образом, политический дискурс не монолитен и существует множество жанров внутри данного вида дискурса, которых объединяют, в первую очередь, общность тематики, целей и установок отправителя сообщения. Политический медиа-дискурс занимает особое место в жанровой классификации политического дискурса, поскольку отличается масштабным охватом аудитории и своим воздействующим потенциалом. Именно благодаря данному виду дискурса осуществляется ежедневное общение политиков с массами и формируется общественное мнение. К стратегическим особенностям политического дискурса в целом и дискурса средств массовой информации в частности относятся «власть языка» и специфическая сюжетно-ролевая структура. Интертекстуальность и временной фактор отличают политический дискурс средств массовой информации от других жанров внутри политического дискурса.


1.4 Неологизация как неотъемлемая характеристика медиа-политического дискурса


1.4.1 Общие вопросы и тенденции неологизации медиа-политического дискурса

Выбор неологизмов в качестве объекта исследования обусловливает необходимость терминологической конкретизации данного понятия. Системно-функциональный подход позволяет выделить основные функции неологизма и исследовать механизмы реализации оценки в процессе продуцирования или транспонирования неологизма, его функционирования в дискурсе, восприятии, интерпретации и аксиологической идентификации.

При понимании неологизации как обновления лексической системы национального языка путем заимствований, новообразований и новых значений следует отметить необходимость данного процесса для политического дискурса, так как средствами языка формируется сознание его носителя, следовательно, изменяя лексическую систему, условный политический адресант реконструирует когнитивное поле адресата, манипулирует его сознанием и, как следствие, управляет его политическими действиями. Вопросы взаимодействия политического языка и политического сознания его коллективного и индивидуального носителя исследовались А. Селищевым, Б.М. Сарновым, О.И. Воробьевой и др. Общим выводом данных работ является положение о влиянии политической лексики на мышление и поведение индивида: «...политический жаргон, который навязывала (и навязала) нам власть, был вовсе не безобиден. Это был язык, который люди впитывали бессознательно. И незаметно для них самих он оказывал на них свое пагубное действие. Изменение смысла слов, их эмоциональной окраски меняет человека. Постепенно привыкнув употреблять слово в новом значении, человек незаметно для себя меняется, становится иным» [41, с. 7]

«Функции лексических инноваций соотносимы с общими функциями политической лексики - номинативной и аксиологической» [10, с. 120]. «Новообразования прессы являются как бы «номинативными последствиями» перемен в обществе, позволяют воссоздать «номинативный облик» эпохи» [39, с. 207]. Однако, исходя из вышеуказанных характеристик медиа-политического дискурса, можно сделать вывод, что из двух основных функций публицистического стиля - информативной и воздействующей - в медиа-политическом дискурсе доминирует последняя, что определяет номинативную специфику новообразований. Анализ материала позволяет выделить в качестве первичных функций неологизации политического дискурса в средствах массовой информации функцию экспрессивного обозначения реалий и функцию языковой экономии. Специфика исследуемого дискурса состоит в том, что окказиональные образования утрачивают такое свое свойство, как закрепленность в конкретном тексте: обладая сильным оценочным и воздействующим потенциалом, они активно воспроизводятся в различных контекстах.

Под неологизмами общественно-политической сферы в этой работе объединяется как терминологическая, так и нетерминологическая лексика. Эти две группы составляют так называемый «общественно-политический словарь» [32, с. 153]. Новая общественно-политическая лексика и фразеология может быть разделенной на несколько подгрупп, в зависимости от влияния на язык социолингвистических факторов.


1.4.2 Факторы мировых преобразований

Первую подгруппу составляют слова и словосочетания, отражающие международную жизнь, особенности современного цивилизационного процесса. Этот процесс рассматривается в политическом дискурсе как движение к общечеловеческой планетарной интеграции, к созданию глобальной макроцивилизационной системы. Именно поэтому, например, значительную деривационно- синтагматическую активность проявляет лексема global (global corporation, global government, globalization, globalize, globoboss, globocrat, globocop, global village). Для Западной Европы этот период был периодом дальнейшей экономической интеграции в рамках Европейского Союза (EU), принятие программы финансово - экономического объединения (EMU), программы введения общей, «единой» валюты (single currency, ecu, euro), создание единого рынка (single market). [67, с. 49]. Слово euro в значении «единица единой европейской валюты» начало вступать в активные словообразовательные связи, образовались такие неологизмы, как anti-euro, euro-block, euro-fan, euro-money, euro-zone, pro-euro.

Для обозначения специфического языка, связанного с Европейским Союзом, возникли неологизмы Euroj argon, Eurospeak. Государственные и политические деятели Великобритании, например, и до сих пор разделены на сторонников (Europhile, Euro-friendly) и противников (Europhobe) участия этой страны в Европейском Союзе; на тех, кто ведет «проевропейскую» и «антиевропейскую» политику (pro-Europeanism, anti-Europeanism). Широкое распространение в английском языке получило французское слово communautaire для обозначения стран, которые выступают за Европейский Союз [58, с. 306].

Тенденция к экономической интеграции стран мира отражается также в новообразованиях, в особенности в сокращениях и аббревиатурах, которые обозначают формирование общих рынков, зон свободной торговли: AFTA (American Free Trade Agreement), CEFTA (Central European Free Trade Agreement), MERCOSUR (Mercado del Sur), NAFTA (North American Free Trade Agreement), SAFTA (South American Free Trade Agreement); объединений, которые координируют экономику индустриальных государств, или развивающихся стран: G7 (Group of Seven), G8 (Group of Eight), G10 (Group of Ten), G77 (Group of Seventy seven), OECD (Organization for Economic Cooperation and Development).

Инновации последних десятилетий иллюстрируют, например, процессы дезинтеграции существующих национально-государственных структур, появление более мелких стран. Такие новые страны нередко приобретали название parastate, junk state в связи с неясными перспективами на будущее. Раздел одной страны на несколько далеко не всегда напоминает «бархатный развод» Чехословакии (velvet divorce).

Многолетнее кровопролитие в странах бывшей Югославии, например, нашло свое отражение в распространении таких словосочетаний, как ethnic cleansing (эвфемистическое обозначение политики геноцида), human shield «живой щит» - мирные жители, которыми прикрываются во время боя».

Не is also blamed for allowing Muslim prisoners to be used as front line human shields during a village battle. (Newsweek, March 10, 1997)ethnic cleansing is wrong in the Balkans why it is right in Hebron. (The Economist, Aug.2, 1997)

Словосочетание killing fields стало широко известным после выпуска фильма с таким же названием в 1984 году. Фильм рассказывал о местах массовых убийств, смертных казней камбоджийцев «красными кхмерами». В 90-е годы это словосочетание начало употребляться для обозначения мест массовых смертных казней:

The survivors of Bosnia's killing fields begin to accept that justice. (Newsweek, May 13, 1996)of the mountainous province of Relizane were turned into killing fields. (The Economist, Jan. 10, 1998)

Именно такой выход словосочетания за границы первичного «узкого» контекста и оказывает содействие, как известно, его фразеологизации.

Даже кратковременная война США и их союзников против Ирака в 1991 году привела к появлению целого ряда неологизмов. Это, например, название самой войны - Gulf war, кодовое название главной операции во время этой войны - Desert Storm, последствия войны в Персидском заливе: патологические изменения, психологические заболевания ветеранов - Gulf war syndrome. Словосочетание friendly fire появилось еще в 70-е годы для обозначения потерь в людях, технике от своих собственных войск, но именно во время войны в Персидском заливе, подчеркивают составители словарей неологизмов, этот термин приобрел популярность. Действительно, и в последующие годы это словосочетание чаще всего встречается в контексте войны 1991 года:

Friendly fire hit the headlines with a vengeance after the 1991 war with Iraq. (National Journal, March 12, 1994)

Computers should help resolve the problem of the Gulf war friendly fire deaths. (US News and World Report, Jan. 20, 1997)

Отметим, что это устойчивое словосочетание прошло дальнейшую семантическую эволюцию и может употребляться в значениях «потери от своих сторонников; критика со стороны друзей, последователей»:almost 16 months of maintaining a lower profile than any of his recent predecessors, Anthony Lak is coming under friendly fire. (US News And World Report, May 16, 1994)

Период «холодной войны», гонки вооружений сменился в конце 80х годов периодом разоружения. Именно в это время широкое распространение получило выражение peace dividend, которое употребляется для обозначения финансовых и социально-экономических выгод от прекращения войны, гонки вооружений, сокращение затрат на военные цели [3, с. 201]:peace divident vanished years ago; now the costs of defence are becoming evident once more. (The Economist, Jan. 4, 1997)

Проблема ядерного разоружения нашла свое отражение в таких новообразованиях, как Glenn amendment «закон, предусматривающий прекращение помощи стране, которая проводит испытания ядерного оружия вопреки соглашению о его нераспространении»; proliferator «страна, нарушающая договор о нераспространении ядерного оружия»; threshold state «страна, имеющая научно-технический потенциал для владения ядерным оружием». Прилагательное nuclear (оно испытало субстантивации и может употребляться в значении «ядерная энергия») в этот период вступало в многочисленные словообразовательные и фразообразовательные связи: nuclear autumn, nuclear- free, nuclearphobia, nuclear port, nuclear winter.

Экологическое значение прилагательного green превратило его в активную базу создания лексических и фразеологических неологизмов. Целый ряд образований с новым суффиксом -friendly также связанный с экологическим движением, например: bio-friendly, есо-friendly, nature-friendly, fish-friendly, ozone-friendly. Вообще, абсолютное большинство экологических терминов возникло в последние десятилетия, поэтому новые единицы пронизывают любую информацию, связанную с экологическими проблемами, например: «Green-house warming, ozone-depletion, tropical deforestation: all are environmental watch-words of the 1990s» [65, c.262].notable global conventions since the Earth Summit in June ofl992 - on climate, desertification, biodiversity, the ozone layer... (Newsweek, Dec. 23, 1996)

В начале 90х годов окружающая среда считалась сферой наибольшего «лексического роста» [52, с. 96]. На протяжении последующих лет количество «экологических неологизмов» продолжает расти. Уже отмечалось, что за последние десятилетия сотни новых единиц были образованы с элементом есо-, центром многочисленных инноваций стало слово environment или его сокращенный вариант (enviro). Экологическая направленность присуща многим образованиям с элементом bio-, например: bioremediation «использование биологических агентов, микроорганизмов для ликвидации последствий экологических катастроф», bioregionalism «сосредоточение внимания на локальных, местных проблемах защиты окружающей среды», biosafety «мероприятия, направленные на защиту живых организмов, на ограничение генной инженерии».

С защитой окружающей среды связано также появление понятий «альтернативная технология» (alternative technology), то есть техника, которая не наносит ущерб природе, «альтернативная энергия» (alternative energy), то есть энергия, которая вырабатывается без истощения природных ресурсов; с защитой окружающей среды связана и проблема отходов индустрии и повседневной жизни. Эта проблема отражается, например, в целом ряде неологизмов, которые относятся к вторичной переработке отходов, мусора, в частности, в производных от слова recycle: recycling, recyclable, recycled, recycler, recyclability. Укажем, что слово recycled «утилизированный, сделанный из отходов» в 90-е годы стало употребляться в политических контекстах в значении «реформированный, изменивший взгляды, политику» (о человеке, партии) [26, c.200].

Концентрация неологизмов вокруг слова ozone отражает осознание другой экологической проблемы, связанной с деятельностью человека - разрушением озонового слоя, защищающего Землю от космической радиации. Примерами таких неологизмов являются ozone-depletion, ozone-depleting, ozone-benign, ozone- friendly, ozone-destroyer, ozone hole, ozone-safe, ozone-shield. В последние годы возникло, в частности, словосочетание ozone fatigue для обозначения того, что проблеме озонового слоя уже не уделяют внимания:problem is ozone fatigue. Governments tend to think of the ozone hole as yesterday's problem, and there may not be the resolve to finish the business. (The Economist, Sept. 13, 1997)

Неотъемлемой частью экологического движения стала защита живой природы, животных, с учетом того, что каждый день навсегда исчезает 10-20 видов особей [56, с.10]. Защита животных стала даже именоваться «движением за освобождение животных» (animal lib); именно с ним связаны такие популярные неологизмы, как animalist, animal rightist. Некоторые защитники прав животных выступают за создание системы «социальной защиты животных» (animal welfare), они называют себя «animal welfarists»:animal welfarists such as Carla Lane are interviewed by Mr.Morris. (The Times, Febr. 11,1997)

Актуальность вопроса защиты живой природы связывается также с распространением в последние года «биопиратства» (biopiracy), под которым понимают массовое уничтожение ценного биоматериала (растений, биоорганизмов) в погоне за прибылью, с проведением политики «биоимпериализма» (bio-imperialism) со стороны развитых индустриальных стран по отношению к развивающимся странам:day bio-piracy is not just the product of new science and corporate greed, but also of new law. The economic trigger for bioprospecting was provided by the 1980 US Supreme Court decision...To reverse the rapidly increasing biopiracy it is imperative that the current regime of bioimperialism be replaced by international structures based on biodemocracy. (UTNE Reader, March- April 1996)


1.4.3 Роль общественно-политических движений и социальной среды

Значительное количество новообразований концентрируется вокруг понятий, связанных с деятельностью политических партий и общественных движений, в особенности с избирательными кампаниями, например: battle bus,broad church, door-stepping, to press the flesh, electoralism, gesture politics, spin doctoring, soundbite, short termism, wholesale politics:Mandelson learnt his spin doctoring on a junket to Cuba a few years later. (The Economist, Dec. 5, 1998)

Наблюдается формирование целого ряда фразеологических неологизмов вокруг одного из ключевых слов политики - candidate, например: 911 candidate «кандидат, который выставляется на выборы в последний момент», parachute candidate «кандидат, который баллотируется не в своем округе.

Слово spin в языке политиков получило новые значения «интерпретация политики, событий; имидж», и именно с этим значением связано появление неологизмов spin doctor (spinmeister, spinner) «советник политического государственного деятеля; человек, создающий определенный имидж (личности, события)», spin-doctoring (spin-meistering) «итерпретация (политики, события); создание определенного имиджа». В последнее время к ним присоединились слова spin-crew для обозначения команды советников, консультантов государственных или политических деятелей, сотрудников аппарата, администрации высокопоставленной особы; spin-control «мероприятия, которые принимаются для «спасения» имиджа определенной личности после скандала, трагедии, и т.п.»:

Efforts at post-accident spin-control by Al Fayed's camp continue to backfire on him. (Newsweek, Oct. 20, 1997)

Особая роль в распространении «политических» неологизмов принадлежит телевидению, язык которого все более превращается в «язык политики» [65, c.183]. Само телевидение создало, фактически, современную систему политических ценностей, сформировало политическую культуру.

Минувшие годы были годами бесконечных скандалов вокруг государственных и политических деятелей многих стран. Уотергейский политический скандал в США в 70-е годы дал жизнь элементу -gate, который был выделен из названия отеля в Вашингтоне (Watergate). После того, как слово Watergate стало популярным, отмечают ученые, оно начало восприниматься как суффиксальное, в котором все отрицательное значение сосредоточено в суффиксе -gate [22, с.101]. Именно в 80-90-е годы были созданы многочисленные неологизмы для обозначения политических скандалов, в особенности связанных с коррупцией. Сначала элемент gate соединялся с именами собственными, а именно, с именами и фамилиями государственных и политических деятелей (Billygate, Muldergate, Reagangate), с названиями стран, местностей (Koreagate, Irangate, Volgagate), с названиями организаций (Motorgate, Oilgate). В дальнейшем он стал соединяться как с собственными, так и с нарицательными именами, например, Donnygate, Monicagate, shuttlegate, filegate, travelgate, yuppiegate:evidence increasingly points to a new shuttlegate for President Reagan. (Morning Star, March 11, 1986)

Понятие «коррупция» (а именно с коррупцией были связаны многочисленные политические скандалы) продолжало притягивать к себе языковые единицы. Не случайно, что проблемам борьбы с коррупцией были посвящены специальный саммит ведущих индустриальных стран мира [66, с. 12]. Символом коррупции стал американизм pork (сокращение от словосочетания pork barrel «бочка с салом, казенный пирог»), от него было образовано прилагательное porky «коррумпировано», для обозначения страны с коррумпированным правительством; с процветанием взяточничества, казнокрадства в структурах власти стали употребляться такие образования, как kleptocracy, vampire state. По аналогии с неологизмом 80-х годов passive smoking, в 90-е годы возникает словосочетание passive corruption, которое обозначает отсутствие борьбы с коррупцией со стороны высших должностных личностей страны. Укажем, что неологизм Mr. Clean (Mr. Clean Hands), обозначающий кристально чистого политического деятеля, употребляется, главным образом, иронически и даже саркастически.

Характеризуя политические инновации, необходимо указать, что большинство из них содержит не только концептуальную, но и прагматическую информацию, которая закодирована в прагматической составной значения. Наиболее часто концептуальное ядро значения сосуществует с оценкой, которая считается «наиболее ярким представителем прагматического значения» [3, c.341].

Уже в конце 80-х годов речь шла о том, что политические кампании, в особенности предвыборные, превращаются в «технополитику» (technopolitics), «киберполитику» (cyberpolitics) в связи с широким использованием компьютеров и другой современной техники. К середине 90-х годов демократические институты ведущих стран мира все более приобретают черты «технодемократии» (technodemocracy) или «теледемократии» (teledemocracy): конгрессмены и прочие политические деятели США проводят политическую агитацию через информационно-компьютерную сеть (telecanvessing) и принимают участие в «видеотелепарадах» (videoteleconferencing), в «телесъездах» партий (teleconvention), когда «теледелегаты» (teledelegate), сидя дома, голосуют с помощью компьютера и телефона:politicians have learnt how to use the tools of technodemocracy to communicate with constituents. ... the technology already exists for a full scale teledemocracy. (Newsweek, Febr. 27, 1995)

Конец XX столетия называют «пост-феминизмом» (post-feminism), а его символом выступает «женщина пост-феминизма» (PFW - post-feminist woman), тем не менее, исследования довольно убедительно свидетельствуют, что дискриминация женщин в экономической и общественно-политической сфере продолжается до сих пор, поскольку современное общество базируется на патриархате [61, c.112, 62, с.194, 64, с.32]. Поэтому ученые считают последние годы периодом «феминистских революций» [4, c.53]. В 90-е годы возникает понятие «культурного феминизма» и соответствующий неологизм cultural feminism. Приверженцы «культурного феминизма» призывают женщин бороться не только за уравнение их в правах, но и за пересмотр самих принципов, на которых базируется понятие о «поле» [53, c.234].

Активная роль женщин в политических, в особенности в избирательных кампаниях, вынудила многих политических деятелей пересмотреть свои платформы, иногда даже сделать их направленными на решение проблем женщин (fem-centric), обратить внимание на то, что политическая ориентация женщин, их поведение на выборах в большинстве случаев не совпадает с ориентацией и поведением мужчин, даже когда это касается семейной пары [56, c.265]. Именно поэтому и возник в языке политики неологизм gender gap, что означает «разрыв» в поведении мужчин и женщин как избирателей.

Феминистки первыми начали употреблять глагол network в значении «устанавливать широкие контакты между собой» [5, c.211]. В дальнейшем этот глагол приобрел значение «иметь широкий круг знакомых, приобретать профессиональную и личную выгоду из этих контактов», с ним связаны и неологизмы networker, networking. Популярно сейчас выражение glass ceiling, также связанное с проблемой женского равноправия. Это выражение было взято из названия книги М.Дэвидсона и К.Купера (Shattering the Glass Ceiling). Оно обозначало невидимые барьеры, мешающие женщинам быть руководителями деловых предприятий [59, c.102, 60, с.142]; и именно в этом значении употребляется чаще всего и в последнее время: «Women in career structures sense that a glass ceiling exists which prevents them from reaching the top» [63, c.96].

Именно в связи с женским движением в США началась кампания "искоренения" языка, дискриминирующего людей по половым признакам. Бюро переписи населения, например, изменило названия 52 профессий среди которых: airline stewardess (на "flight attendant"), busboy (на "waiters's assistant"), fireman (на "firefighter"), laundress (на "launderer").

Влияние, оказанное на английский язык борьбой женщин за уравнение в правах, не ограничивается лишь новыми словами и словосочетаниями. Возникшая особая форма речи - «политически корректная» форма выражения, которая имеет в виду, как мужчин, так и женщин, «инклюзивный язык» (inclusive language). Для создания инклюзивных терминов, как уже отмечалось, возник и «нейтральный» словообразовательный элемент- person.

Молодое поколение всегда было в центре внимания общества и тем самым притягивало к себе и инновационные лексические явления, прежде всего, единицы, которые служат не столько для номинации, сколько для характеристики этого поколения.

После публикации книги писателя Дугласа Купленда «Generation X» название этой книги становится самым популярным названием нового поколения США (в сокращенной форме - Gen X), а для обозначения представителей этого поколения были созданы производные Generation Xer, Gen Xer, Xer:sense that the work ethics is less vital among X-ers is just not borne out. (Fortune, Febr.21, 1994)20-somethings are often lumped together by the media as the slacker generation X. (US News and World Report, Nov. 4, 1996)26, John Carmack faces a problem that confronts few Gen Xers: what should he do with his extra Ferrari. (Newsweek, Apr. 21, 1997)

Укажем, что словосочетание Generation X и его производное Gen Xer начали употребляться не только по отношению к молодому поколению США, но и для обозначения «типичной» молодежи в любой стране:

... a well-known lawyer who last week launched the New Sense Party, claiming to speak for «Generation X left-of-center populist, pro-guts, antiestablishment» Filipinos. (Newsweek, Sept. 29, 1997)

Все большее количество молодых американцев в последние годы живет и работает за пределами своей страны, именно поэтому молодое поколение американцев начали называть «глобальным поколением» - Generation Global, Generation G, Gen G:is the hottest continent for Gen G, with its unparalleled mix of exotic, undeveloped backwaters and frenetic, booming cities. (Newsweek, Oct. 6, 1997)меньше внимания было уделено поколению людей в возрасте 40-50 лет (на середину 90-х годов), которые родились после второй мировой войны, в период «бума рождений» - baby-boom (generation). Представители этого поколения обозначаются неологизмом baby-boomer, а в последнее время все больше его сокращенным вариантом boomer. Внимание к этому поколению понятно, поскольку именно оно стоит у власти. Само слово boomer стало базой для дальнейшего слово- и фразообразования, например: after- boomer, post- boomer, baby-boomlet, baby-boom echo, echo-boomer, white-collar boomer.

Снижение рождаемости в развитых странах мира, возрастание продолжительности жизни обусловило и значительное увеличение количества пожилых людей, пенсионеров. Возникло понятие «поседение» население страны (greying), а с этим понятием связано и употребление слова grey и его производных в специфических значениях. Существительное grey обозначает пожилого человека, пенсионера, прилагательное grey имеет новые значения «имеющий отношение к пожилым людям, проявляющий заботу о пожилых людях, пенсионерах»; словосочетание grey market в 90-е годы приобрело значение «пожилое население страны, пенсионеры» (как покупатели, избиратели).

Американизм underclass возник в 80-е годы для обозначения беднейших слоев населения, бездомных, безработных. В 90-е годы на базе этого слова было создано словосочетание biological underclass. Оно обозначает людей, чей генетический состав делает их неполноценными (например, они больше страдают от определенных болезней); поэтому они становятся объектами дискриминации при найме на работу, страховании и т.п.:testing would create a biological underclass - a population of people whose genes brand them as poor risks for employment, insurance, even marriage. (Newsweek, Jan 13, 1997)

Анализ лексико-фразеологических инноваций подтверждает мысль о том, что именно в последние десятилетия «английская языковая личность в значительно большей мере, чем ранее, сосредоточивает в себе влияние своего этноса, пола и возраста» и именно эти параметры контекста являются главными факторами прагматической дифференциации новой лексики [24, c.37].


1.4.4 Роль негативных явлений развития общества

Проблема преступности остро встала в последние десятилетия во многих развитых странах, о чем свидетельствуют как статистические данные, так и большое количество новообразований, связанных с этой проблемой. Среди «уголовных» неологизмов выделяется, прежде всего, широкая группа слов и словосочетаний созданных для обозначения «новых» преступлений или для переноминации уже известных. «Автомобильные преступления» или преступления с использованием автомобильного транспорта описываются, например, такими неологизмами, как: autocrime «похищение автомобилей или вещей из них», car-jacking «похищение автомобилей или их ограбление», car- bombing «террористический акт, осуществленный путем взрыва автомобиля с бомбой», drive-by «использование огнестрельного оружия, стрельба из автомобиля», ram-raid «ограбление магазина путем его тарана автомобилем», smash-and grab «похищение вещей из автомобиля через разбитое стекло»:David Nichols was shot dead during a car-jacking at a rest-stop on a highway in New Mexico. (Daily Telegraph, Sept.23, 1996)one month in 1993 there were 22 burglaries, including a ram-raid. (Sunday Times, March 9, 1997)

В особенности широкое распространение получили неологизмы car-jacking, car-jacker в связи с резким возрастанием количества угонов автотранспорта. Например, только в США количество таких преступлений превышает 35000 за год.

В связи с обострением проблемы преступности со стороны несовершеннолетних лиц наблюдается концентрация неологизмов вокруг обозначений уличных банд молодежи, состоящих, в основном, из афроамериканцев (gangbanger, gangbanging, homeboy, posse, steamer, wilder, yobbocracy). До сих пор в США существует расовая дискриминация, при которой почти половина афроамериканцев не смогли изменить свое низкое социально- экономическое положение [38, c.37, 57, с.93].

В последнее время все чаще пишут о «волне преступности среди детей» (kiddie crime wave), о детях - наёмных убийцах (hit-kids). В 1996 году американские криминалисты создали слово superpredators для обозначения очень жестоких, агрессивных подростков и детей, совершающих тяжкие преступления.

Рост преступности среди детей и подростков в значительной степени связывают с негативным влиянием современных «медиа», в особенности телевидения. В 1994 году в своей речи в Сенате известный политический деятель привел такие данные: за воскресенье четыре главных канала американского телевидения демонстрировали 935 сцен насилия. Такую политику телевидения, подчеркивал сенатор, следует квалифицировать как преступление «физического и психологического издевательства над детьми» [54, c.458].

Серьезной проблемой социальной жизни Великобритании было хулиганство. В особенности "прославились" футбольные хулиганы - болельщики, учинявшие акты вандализма во время футбольных матчей. Поскольку типичными футбольными хулиганами были юнцы, одетые в дорогую одежду спортивного типа, они стали обозначаться словом casual.

Символом хулигана стало и слово yob (yobbo), заимствованное из сленга (образованное "переворачиванием" слова boy). Слово yob породило целый ряд неологизмов (yobbish, yobbism, yobbocracy, yob film, yob squad), которые широко употребляются в солидных британских источниках.

Компьютеры также сделали свой взнос в обострение проблемы преступности тем, что были созданы новые технические условия, новые возможности для нарушителей закона, породившие новые типы преступлений и правонарушений. Словосочетание computer crime стало общим названием преступности, связанной с использованием компьютеров, в особенности распространенным стало компьютерное мошенничество (computer fraud), для борьбы с ним созданы специальные отряды полиции (computer fraud squad). С помощью компьютера, например, довольно легко присвоить деньги путем округления суммы финансовых операций (salami crime, salami technique):

In salami crimes the employees usually exploit the controls that can be built into the computer systems. (Financial Times, Febr. 12, 1991)

Газеты и журналы все чаще пишут о «киберпреступниках», «кибермошенниках», (cybercrook, cyberthief), о «кибердиверсантах» (cybersaboteur), кибертеррористах (cyberterrorist). Возникли даже «киберпираты» (cyberpirates), которые «топят» несуществующие корабли и получают многомиллионные суммы страховки:

Cyberpirates, for example, register phantom ships on the computers of maritime agencies. After taking out huge insurance policies on these virtual boats, the crooks «sink» them with the stroke of a computer key and fill multi-million dollar claims. (Newsweek, July 28, 1997).

Экономические преступления «белых воротничков» (white collar crime) также нашли свое отражение в большом количестве неологизмов. Это, например, мошенничества, связанные с ценными бумагами, инвестициями: boiler shop, bucketer, bucket trading, insider dealing, insider trading, Ponzy scheme, pumping-and-dumping.

Значительно возросло, по данным статистики, количество «серийных преступлений», совершаемых маньяками. По образцу словосочетания serial killer возникли неологизмы serial rapist «маньяк-насильник», serial bomber «маньяк - террорист» (использует одни и те же взрывные устройства):serial rapist freed early from jail has struck again. (Daily Star, May 8, 1997)

В последние десятилетия терроризм стал в серьезной международной проблемой, с учетом того, что целые страны, их правительства проводили или активно поддерживали политику терроризма (и именно в 80-е годы возникло понятие «государственный терроризм» и соответствующее словосочетание state terrorism), которое было калькировано во многих языках). В 90-е годы для осуществления террористических актов стали использоваться биологические материалы и реальностью стал «биотерроризм» (bioterrorism). Террористическая деятельность «наркомафии», в особенности в странах Латинской Америки, обусловила появления понятия «наркотерроризм» (narcoterrorism), проведение террористических актов с помощью компьютерной техники - понятие «кибертерроризм» (cyberterrorism), намеренное разрушение окружающей среды обозначалось неологизмом ecoterrorism.

Необходимо также указать концентрацию неологизмов вокруг слова bomb. Более двадцати новообразований с этим словом возникли для обозначения террористов, взрывных устройств, методов и способов осуществления террористических актов, например: bus-bomber, bus-bombing, car-bombing, letter-bomber, human bomb, mail-bombing, suitcase-bomb, truck-bomb, strap-on bomb, suicide-bomber.

Наркобизнес сегодня - это и преступность (narcocrime, narcodisappearence, narcomurder, narcoviolence), и коррупция в высших эшелонах власти (narcocorruption), и террористическая деятельность наркомафий (narcoterrorism), и войны наркомафий с правительствами (narcowar):American soldiers have been enlisted to fight the narco-wars. (Newsweek, Jan. 22, 1996)report more than 150 narco-murders in Tijuana this year. (Newsweek, Dec. 2, 1996)President Ernesto Samper swears that he will defend his nation against narco-corruption. (Newsweek, Jan. 22, 1996)случайно, что элемент narco- приобрел новое специфическое значение «связанный с незаконным производством и распространением наркотиков». Он является одним из наиболее продуктивных префиксов в английском языке.

Борьба с преступностью входит в программу деятельности всех правительств, политических и общественных деятелей. В США, например, в 90-е годы очень популярной становится концепция «zero tolerance» относительно преступности. Понятие «zero tolerance» было сформулировано еще в 80-е годы двумя американскими учеными-криминалистами. Они считали, что непримиримость даже к незначительным нарушениям закона (разбрасывание мусора, хулиганство) создает климат, в котором не могут существовать и тяжкие преступления (The Economist, Oct. 3, 1998, 63). Со временем словосочетание zero tolerance присоединилось к тем «аргументам», что «становятся своеобразными логотипами деятельности политиков, символами или названием отдельного этапа в политике» [24, c.121]. Во второй половине 90х годов словосочетание zero tolerance встречается почти во всех речах, выступлениях политических и общественных деятелей, в публицистических статьях, посвященных проблеме преступности. Широкое распространение нашли также фразы zero tolerance attitude, zero tolerance campaign, zero tolerance program: 1995 cities such as New York and Chicago were reporting their first dramatic successes with zero tolerance attitudes to crimes. (Sunday Times, Jan. 19, 1997)

Общественно-политическая сфера продолжает быть источником многочисленных инноваций. Они связаны с тенденциями цивилизационного прогресса, с политическими и общественными движениями, с такими параметрами контекста, как этнос, пол, возраст, социально-экономический статус, ценностные ориентации носителей. Борьба против дискриминации определенных расовых, этнических и других категорий людей нашла свое отображение в значительном количестве новых лексических и фразеологических единиц.

Таким образом, неологизация политического дискурса носит осознанный, прагматический характер. Производство новых слов, словосочетаний и значений в средствах массовой информации рассчитано на целенаправленно <#"justify">2. Неологизм в лексической системе языка


2.1 Определение понятия «неологизм» и его характеристики


Неологизмы - это слова, которые являются абсолютно новыми лексическими единицами для каждого исторического периода. Такие слова еще не успели войти в активный словарный запас, поэтому могут быть не понятны широкой аудитории.

Обновление словарного запаса - процесс, отражающий развитие общества, так как язык есть явление социальное. Причинами появления новых слов являются следующие: необходимость обозначения нового понятия, стремление найти более точное наименование, задача дать более экспрессивное, стилистически дифференцированное наименование, потребность ввести более краткое обозначение или более кратко выразить мысль, возможность создать образ, стремление избежать тавтологии, желание дать оценку, характеристику, потребность в языковой игре. Одной из ведущих функций неологизма является реализация оценки. Референциальные отсылки при этом могут быть различны: оценка объекта, обозначенного данным неологизмом, и оценка явления, ситуации, другого объекта посредством неологизма.

Термин неологизм в современной лингвистике трактуется как:

«новые слова, закрепляющиеся в языке» [33, с.152];

«слово, находящееся в начальной стадии своей исторической жизни в языке» [34, с.120];

«слова, значения и сочетания, представляющие собой как новообразования в нем, так и внешние и внутренние заимствования в нем, а также слова и словосочетания, вновь ставшими актуальными в указанный период» [1, с.16];

«как собственно новые, впервые образованные или заимствованные из других языков слова, так и слова, известные в русском языке ранее, но или употреблявшиеся ограниченно, за пределами литературного языка, или ушедшие на какое-то время из активного употребления, а сейчас ставшие широко употребительными», а также «те производные слова, которые как бы существовали в языке потенциально и были образованы от давно существующих слов по известным моделям лишь в последние годы» [39, с.207].

Неологизм есть проявление процесса развития языка и общества в их взаимосвязи. Он отражает движение от прошлого к будущему, от единообразия к многообразию, является причиной качественных изменений языковой системы, формируя новую парадигматику (синонимические группы, антонимические группы, тематические группы) и новую синтагматику. Неологизм есть представление нового (во всех его проявлениях) средствами языка, детерминированное философскими сущностями времени, движения и пространства. Категория времени определяется фиксацией неологизма на хронологической оси: N (Novum) - момент создания новой единицы, L (Lexikalisation) - момент утраты новизны и перехода в разряд традиционных и Е (Elimination) - исчезновение слова. Философская категория движения представляет в своей структуре явления развития, взаимодействия и перемещения. Лексические инновации отражают данные явления, так как представляют развитие общества и языка (номинация новых реалий новыми языковыми единицами), взаимодействие общественных и языковых систем (пополнение лексической системы одного языка иноязычными заимствованиями), перемещение (использование языковых единиц из пассивного запаса). Лингвофилософская сущность неологизма связана с категорией пространства, так как сфера возникновения нового слова (язык вообще, данный национальный язык, общелитературный язык, данный подъязык) представляет собой некое языковое пространство определенного социума [42, с.107].

Термин «неологизм» применяется к вновь созданному на материале языка, в полном соответствии с существующими в языке словообразовательными моделями слова или словосочетаниями, обозначающими новое ранее неизвестное, несуществующие понятие, предмет, отрасль науки, род занятий профессию и т. д. Например: reactor - ядерный реактор, biocide - биологическая война, относятся к собственно неологизмам, а именно к вновь созданным синонимам уже имеющихся в языке слов для обозначения известного понятия. А такое, например, слово как boffin (ученый, занятый секретной работой, чаще всего в военных целях) является близким синонимом слова scientist, однако имеет другой семантический оттенок. Отмечается также некоторая неоднородность состава этих лексических инноваций по причинам своего появления, по своей устойчивости в языке, по частоте употребления, по дальнейшей судьбе, когда одни из них прочно входят в язык, а другие являются менее устойчивыми и могут выйти из употребления через какой-то относительно короткий период времени.

Причиной появления неологизмов является общественный и научно-технический прогресс: появление новых социально-экономических реалий, открытия в области науки и техники, достижения в сфере культуры. Признаком неологизма является абсолютная новизна слова для большинства носителей языка. Слово является неологизмом очень непродолжительное время. Как только слово начинает активно употребляться, оно теряет признак новизны и становится общеупотребительным. В настоящее время слова lunokhod, cosmodrome, заимствованные из русского языка, не являются неологизмами. Эти слова были новыми для своего исторического периода, но сейчас освоены языками и не воспринимаются носителями языка как новые.

Таким образом, из сказанного выше становится ясно, что понятие неологизма изменчиво во времени и относительно: неологизмом слово остается до тех пор, пока говорящие ощущают в нем новизну.

Человек, создающий новое слово (originator), стремится к индивидуализации и оригинальности. Затем слово проходит несколько стадий социализации (принятие его в обществе) и лексикализации (закрепление в языковой системе). Слово воспринимается посредниками (purveyors), которые распространяют его среди масс. Это, как правило, преподаватели университетов, школьные учителя, репортеры, работники средств массовой информации. Слово фиксируется в периодической печати. Очередная стадия социализации - принятие слова широкими массами носителей языка. Далее идет процесс лексикализации, а затем - приобретение навыков адекватного употребления нового слова, то есть приобретение коммуникативно-прагматической компетенции носителями языка.

Процессы социализации слова и его лексикализации происходят через взаимодействие посредников (например: учителей, репортеров, актеров, через средства массовой информации и т.д. и т.п.).

Английский язык, как и прочие языки, находится в постоянном изменении и динамике. Лексика как самый подвижный пласт языка, наиболее чутко реагирует на все изменения в социальной, культурной и других сферах жизни говорящего коллектива. Постоянно растущий интерес современной лингвистики к различным аспектам словообразования объясняется тем, что слово является центральной единицей языка.

Собственные свойства слова как лексической единицы перекрещиваются в нем со свойствами других элементов языка. Это взаимодействие лежит в основе функционирования языковой системы в целом.

Следовательно, при переводе текстов с неологизмами специалисты встречаются с рядом трудностей. Проблемы, безусловно, есть и в литературоведении, и в теории перевода. Многие из слов, которые для читателя 19-20 века были неологизмами, стали для читателя 21 века обычными словами. А некоторые обычные слова того века превратились в архаизмы. При этом надо иметь в виду, что в эпоху создания произведения любой неологизм вводился автором с определенными целями, для того чтобы усилить выразительность и точно воспроизвести речь.

Основная же трудность при переводе неологизмов - это уяснение значения нового слова. Собственно перевод неологизма, решается путем использования способов, приведенных ниже, в зависимости от того к какому типу слов принадлежит данный неологизм.

Если новое слово отсутствует в англо-русском словаре, то следует попытаться найти его в англо-английском толковом словаре. Во многих широко известных словарях существуют разделы «Новые слова» (New Words Section). При этом рекомендуется пользоваться словарями самых последних изданий. Многие неологизмы можно найти в словарях и разделах посвященных сленгу. Тем не менее, словари по объективным причинам не могут в полной мере отражать в своем запасе все вновь появляющиеся слова, хотя бы потому, что лексикографы остерегаются включать в словари так называемые «окказиональные» неологизмы, т. е. индивидуальные новообразования, вводимые отдельными авторами для данного случая. Такие слова часто оказываются «нежизнеспособными» и так же быстро исчезают, как появляются. Чтобы выяснить значение неологизма, прежде всего, необходимо установить, в каком значении выступает в оригинале данная единица. Большинство языковых единиц многозначно, но в контексте они, как правило, выступают в каком-то одном из значений. Итак, на основании вышеизложенного можно сделать вывод, что неологизм (нео + греч. Logos слово) - новое слово, языковое новшество (оборот речи), грамматическая особенность, появляющаяся в языке. Причиной появления неологизмов является общественный и научно-технический прогресс: появление новых социально-экономических реалий, открытия в области науки и техники, достижения в сфере культуры. Признаком неологизма является абсолютная новизна слова для большинства носителей языка. Слово является неологизмом очень непродолжительное время. Как только слово начинает активно употребляться, оно теряет признак новизны и становится общеупотребительным. Таким образом, понятие неологизма изменчиво во времени и относительно: неологизмом слово остается до тех пор, пока говорящие ощущают в нем новизну.


2.2 Способы образования неологизмов в английском языке


Все неологизмы, их морфологическая структура и характер значения, складываются в русле английских словообразовательных традиций, когда осознается потребность в новом слове.

Современный английский язык располагает многими способами образования новых слов, к числу которых относятся словосложение, конверсия, сокращения, адъективизация, субстантивизация, обратное словообразование, лексико-семантический способ, чередование звуков и перенос ударения в слове (фонологический способ) и т.д. и т.п. Однако не все перечисленные способы используются в одинаковой степени, и удельный вес каждого из них в словообразовательном процессе неодинаков.

Наиболее частыми способами образования неологизмов являются следующие:

Аффиксальный способ (префиксальный и суффиксальный способы);

Словосложение;

Конверсия;

Сокращение;

Заимствование из других языков;

Обратная деривация;

Сращение;

Аббревиация.

Аффиксальные единицы. Характерной чертой является образование в научных терминах: например, суффикс -on (элементарная единица или частица) используется для создания таких терминов, как: gluon новая элементарная частица в физике, склеивающая кварки, luxon элементарная частица с нулевой массой. В почвоведческой таксономии активно используется новый суффикс -sol (от латинского solum почва) для определения различных видов почв: aridisol (в американском варианте) «почва пустынь», histosol «влажные почвы», vertisol «глиняные почвы», hioxisol «тропические почвы».

Префиксальные единицы демонстрируют возросшую роль префиксов. Основной источник префиксов - латинский, французский и греческий языки: acro-, bio-, xeno-, micro-, euro-, tele- и т. д. Их употребление, как правило, ограничено научно-техническими сферами. Некоторые префиксы вычленяются из фраз и сложных слов: dial-a (для обозначения службы, которую можно заказать по телефону) из dialphone, например, dial-a-bus, dial-a-meal.

Чрезвычайно популярен в американском неформальном общении префикс mega-, выступающий как усилительная частица. В последние годы этот префикс активно используется в лексиконе подростков. Например, для выражения высшей оценки события, явления, человека употребляется слово megadual «нечто чрезвычайно хорошее». Dual в данном случае употребляется в значении «в два раза лучше».

Суффиксальные единицы более употребительны в повседневном общении и в большей степени маркированы пометкой «сленг». Так, одним из самых употребительных сленговых суффиксов является суффикс -y/-ie, (ироническое значение). Слова, образованные с его помощью, ограниченны в употреблении рамками неофициального общения, преимущественно среди молодежи. Например: groupie «поклонник поп-ансамбля или звезды, повсюду сопровождающий их»; roadie «член группы музыкантов, ответственный за транспортировку и установку аппаратуры»; weapy «сентиментальный фильм»; preppie «ученик частной привилегированной школы» (употребляется с иронией представителями среднего класса); tekky (techno-freak) «человек, одержимый техническими новшествами».

Словосложение. Одним из наиболее древних, универсальных и распространенных способов словообразования в английском языке является словосложение. Процесс словосложения представляет собой слияние двух основ - омонимичных словоформ. Например, carryback - «перенос убытков на более ранний период», think-tank - «коллективный мозг», Eurogeddon (описание финансового кризиса в Европе).

В случаях, когда соединяют слова, оканчивающиеся и начинающиеся на одну и ту же гласную или согласную, одна из них опускается:+ etiquette = netiquette «неписаные общепринятые правила общения или размещение информации в Интернет».

Возрастает количество сложнопроизводных единиц. Основным продуктивным суффиксом является суффикс -er: page-turner «чрезвычайно интересная книга»; all-nighter «нечто, длящееся всю ночь», например, занятия во время сессии.

Среди сложных единиц значительную долю составляют слова, образованные при помощи частиц и наречий, особенно это характерно для прилагательных и глаголов. Laid-back «расслабленный», buttoned-down «консервативный, традиционный», turned-on «взволнованный», switched-off «отключенный, ничего не чувствующий».

Одной из самых употребительных многокомпонентных моделей стала в последние время модель со словом line, которая находится на грани сложных слов и словосочетаний: straight-line responsibility «прямая ответственность»; dotted-line responsibility «ответственность, поделенная на двоих»; bottom-line «окончательный»; top-of-the-line «самый лучший». Данная модель ограничена в употреблении ситуациями неформального общения представителей деловых кругов.

Очень часто при подобном способе образования неологизмы имеют сатирическую окраску, особенно в прессе: «... that they taste the same in Peking as they do in London or New York, and so it was that world burgernomics was born by McDonalds». В данном случае автор статьи хочет обратить внимание читателя на значительное развитие сети ресторанов «МакДональдс», индустрии быстрого питания, где существуют свои законы и явления. И подобно другим экономическим законам одинаково действуют в разных странах: «... что в Пекине они по вкусу такие же, как и в Лондоне или Нью-Йорке, вот так «МакДональдс» создала мировую гамбургерномику.»

В целом, многокомпонентные единицы, употребляемые в неформальном общении, более характерны для американского варианта, например: to nickel-and-dime «уделять большое внимание мелочам», meat-and-potatoes «основной», nuts-and-bolts «базисный», quick-and-dirty «бар, кафе, где можно быстро перекусить».

Конверсия. Конверсией называется переход слова из одной части речи в другую. Так, например, сейчас в сети Интернет можно часто видеть E-mail me/us to … Уяснение значения подобного неологизма не представляет труда. Синтаксический контекст дает возможность определить принадлежность слова к переходным глаголам, и, зная значение слова E-mail (электронная почта), переводим: Высылайте сообщения электронной почтой по адресу …

Конверсия как способ создания новых слов значительно снизила свою активность и уступает всем другим видам словообразования.

Среди конвертированных существительных усиливается тенденция к образованию от глаголов с послелогами: rip-off «воровство» (от to rip-off воровать). Значительное количество новых существительных образуется путем конверсии от прилагательных, например: collectibles «предметы, подлежащие коллекционированию, особенно устаревшие или редкие»; cool «самоконтроль, сдержанность» часто употребляется во фразах to lose one`s cool, to keep one`s cool (потерять контроль, сдержаться).

Особенно продуктивно образование существительных от прилагательных, оканчивающихся на -ic, например: acrylic, transuranic, tricyclic. Существительные могут образовываться от глагольных фраз, например: work-to-rule «выступление рабочих с требованиями соблюдать все пункты трудового договора».

При образовании существительных от прилагательных на семантическом уровне происходит приглушение семы «качество» и добавление семы «предмет», которая становиться центром значения субстантивированной единицы: acrylic «акрил» (синтетический материал).

Таким образом, при конверсии происходит обогащение содержания понятия.По территориальному параметру новые конвертированные единицы ограниченны преимущественно американским вариантом и в меньшей степени британским вариантом английского языка.

Сокращение. Среди нерегулярных способов образования морфологических неологизмов наиболее продуктивным в последние десятилетия являются сокращения, которые отражают тенденцию к рационализации языка, к экономии языковых усилий. Несмотря на то, что сокращения составляют лишь незначительный процент от общего количества неологизмов, их число растет. Из четырех видов сокращений (аббревиатуры, акронимы, усечения, слияния) преобладают усеченные слова. Например: anchor < anchorman обозреватель новостей, координирующий теле- или радиопрограммы. Слово ограничено в употреблении американским вариантом (в британском варианте ему соответствует presenter, lib < liberation).

Особенностью усечений является их употребление ограниченно в рамках разговорной речи. Усечение наиболее характерно для различных типов сленгов (школьного, спортивного, газетного). Среди приведенных выше примеров превалируют газетные усечения. Так, upmanship (усечение от one- upmanship) часто появляется на страницах английских газет и используется в рекламах, в рекомендациях как достичь успеха. Например: Upmanship is the art of being one up on all the others. Hospital upmanship: My Doc is better`n yours.

Среди сокращений большое место занимают аббревиатуры и акронимы. VCR (video-cassette recorder), TM (transcendental meditation), PC (personal computer), MTV (Music Television). Как правило, аббревиатуры произносятся по буквам. Когда аббревиация встречается только на письме, она читается как полное слово. Новым является отсутствие точек после каждой буквы аббревиатур, что приближает их к акронимам. Акронимы произносятся как полные слова. Например: MIPS (million instructions per second) миллион инструкций в секунду (компьютерный термин); CAD (computer-aided design) - в медицине. Особого внимания заслуживают акронимы, употребляемые в сфере образования: TEFL (Teaching English as a Foreign Language); международная организация преподавателей английского языка как иностранного IATEFL (International Association of Teachers English as a Foreign Language) и американская организация TESOL (Teachers of English to Speakers of Other Languages); в сфере охраны окружающей среды: UNEP (United Nations Environmental Program).

Графические сокращения также многочисленны и употребляются для обозначения мер, единиц или величин (kg, km, mph, Dr, Mr, etc.). Условность такого типа сокращений проявляется в том, что в устной речи они воспроизводятся полностью. Особую подгруппу составляют графические сокращения латинских слов, в речи воспроизводимые по-английски. К этой группе относятся широко известные, например (латинское id est, английское that is); e. g. (латинское exempli gratia, английское for example); etc. (латинское et cetera, английское and so on) и т.д.

Специфически английский подтип сокращений - полусокращения, т.е. комбинации акронима одного члена словосочетания с полной основой другого (A-bomb < atomic bomb; V-day < Victory day). Подобные полусокращения близки к символам, что подтверждается и широким распространением слова X-mas, первая часть которого не что иное, как замена имени Christ символом креста.

Заимствование из других языков. Заимствование из других слов является распространенным способом образования неологизмов. Используется при отсутствии идентичного слова в языке перевода. Приведем примеры.

«The Soviets had Sputnik, but the Americans had their open-plan kitchen. No contest». Советский Союз создал «Спутник», а американцы создали кухню открытого типа. Вне конкуренции.

Новой тенденцией является рост заимствований из африканских и азиатских языков.

Например, японское tsunami (огромная волна), которое теперь часто используется в английской и американской прессе, появилось как следствие экономического кризиса: «The Iraq war and financial tsunami have made Americans come to their senses. The presidential election and accompanying financial crisis have spurred a transformation in the thinking of Americans». (#"justify">В качестве примеров заимствованных слов можно также привести tycoon (японское «принц») используется в значении промышленный магнат, воротила.

Обратная деривация. Обратная деривация представляет собой процесс образования глаголов путем усечения суффикса от коррелятивных имен существительных. Например, televise - показывать по телевидению от television - телевидение.

Сращение. Сращение - соединение либо усечённого корня одного слова с целым словом, либо соединение двух усечённых корней: reserve (forex = foreign + exchange) - резервы в иностранной валюте;transactions (impex = import + export) - экспортно-импортные сделки.

Аббревиация. Среди существующих видов этого способа словообразования особого внимания заслуживают частично сокращённые инициальные сокращения, суть которых состоит в инициальном сокращении одного из элементов конструкции, например, B-unit (Barclays currency unit) международная денежная единица банка «Барклейз бэнк интернешнл», Fed Wire - система электронной связи федеральных резервных банков (США).

Итак, неологизмы обычно образуются по законам соответствующего языка, по его продуктивным моделям словообразования. Однако литературно-книжные неологизмы иногда создаются и непродуктивными способами словообразования. В таких случаях действенная сила словообразовательных средств становится рельефнее, нагляднее, ощутимее. Сами средства образования новых слов поэтому часто выступают как стилистический прием. C одной стороны, в последнее время в языке наблюдается использование многочисленных способов образования новой лексики (аффиксация, словосложение, смешение, аббревиация, конверсия), отражающих словообразовательные и семантические процессы, происходящие в языке в данный период. С другой стороны, формирование семантики неологизма служит результатом лингво-креативной деятельности, сопряженной с переходом новой единицы из индивидуального конкретного употребления в использование языковым сообществом. Наиболее характерными способами образования неологизмов в современном английском языке являются словосложение, конверсия и изменение значений слов.


2.3 Специфика нововведений в лексике английского языка


Анализ новых слов показал, что преобладающую массу новых словарных единиц составляют существительные, поскольку расширение словаря идет, главным образом, за счет имен объектов и явлений, наполняющих культурологическое пространство.

Изучение новых слов позволило выявить некоторые тенденции, характеризующие особенности расширения лингвокультурологического пространства.

В основе этих имен может быть род деятельности, свойственной лицам: shareowner (a person who owns shares) - «владелец акциями» (прямая номинация слова share-акция), street fighter (a tough combative person) - «драчун» (образная ассоциация со словом street - улица), style-counselor (an arbiter of or adviser on what is currently fashionable) - «советник / советчик / консультант» (прямая номинация), staff-doctor (in Britain, a grade of hospital doctor between senior house officer and consultant) - «степень врача в больнице»); индивидуализация личности на основе внутренних свойств: scuzzyball (American slang, an unpleasant or disgusting person), shakers (influential people, spunk) (Australian informal, a devastatingly handsome young man). Ассоциативно-образный компонент ярко представлен среди единиц, называющих человека на основе его внутренних свойств (ср. scuzzy - unpleasant and dirty; shake - to get rid of; spunk - courage, spirit). Также имя может свидетельствовать о воздействии, оказанном на именуемое лицо: shutout (American, a person who is excluded or prevented from succeeding).

Значительно представлена сфера бизнеса и финансов. Это слова типа market-maker (a person whose business is buying shares, securities, bonds, etc. and selling them on, usually at a marginal profit), competitor-analysis (the finding out of information about the financial and other affairs of competitor companies). Термины типа «market - рынок, analysis - анализ, agreement - соглашение, deal - соглашение, сделка», соединяясь в сложные слова, образуют представительный пласт лексики данной сферы.

Финансовый лексикон включает единицы silly money (money in amounts beyond most peoples experience, making possible the indiscriminate purchase of very expensive items; also funny money), balloon financing (a method of financing purchases in which the vendor lends the purchaser (part of) the price, part of which is repayable in monthly installments but leaving a large final payment to be made to discharge the debt). Экономическая лексика также может быть выражена при помощи эмоционально-экспрессивного и образного компонентов (ср. «silly - having or showing a lack of good sense and judgement», «funny - causing laughter; amusing» в единице «silly / funny money», образный компонент «balloon - a large bag of strong light material filled with gas or heated air so that it can float in the air» в единице «balloon financing»).

Естественен прирост в сфере медицинской лексики - здесь зарегистрированы новые слова skin tag (a small nonmalignant epidermal excrescence), SIDS (sudden infant death syndrome), suicide gene (a gene possessed by certain bacteria which terminates their life). В данной группе выделяется принцип аналогии: SIDS образовано по аналогии с AIDS - acquired immunodeficiency syndrome. Этот принцип может быть применен и в следующих неологизмах: therapy - polar therapy, psychotherapy. Данная модель достаточно распространена и отражает тенденцию в словообразовании английской новой лексики.

Область культуры в узком смысле (музыка, литература, театр) представлена, например, словами sampling (taking extracts from a variety of songs and combining them to form a new one), sit-tragedy (a radio or television drama series featuring the same basic cast of characters in stories of misfortune or conflict), slamdancing (dancing engaged in by fans of heavy metal and similar forms of rock music in which dancers jump up and down frenziedly and collide violently with each other).

В театральной жизни также произошли изменения - возникли новые типы театров, а вместе с ними и новые названия, например: theatre of absurd - «театр абсурда», theatre of cruelty - «театр жестокости», son et lumiere (фр. = sound and light) - «театр с использованием звуковых и световых эффектов», theatre of fact - «театр факта», black theatre - «негритянский театр» и др. Среди неологизмов, относящихся к театральной жизни, можно назвать такие существительные, как revolve - «вращающаяся сцена» и theatredom - «театральный мир».

В области кино, телевидения и видеотехники появилось много новых технических средств, вслед за ними образовалось большое количество неологизмов, например: inflight movies - «кинофильмы, демонстрирующиеся в полете на борту самолета», inflight videosystem - «видеосистема, используемая на борту самолета», featurette - «короткометражный документальный фильм», satellite-delivered show - «программа, передаваемая при помощи спутника и др.

В последнее время новые методы обучения обозначаются следующими неологизмами: sleep-teaching - «обучение во сне», CLASS (Computer-based Laboratory of Automated School System) - «класс программированного обучения», multimedia lecture - «лекция с использованием нескольких средств информации (видеомагнитофона, телевизора, магнитофона и др.)», telelecture, telecourse - «учебная программа по телевидению» и пр. В своей основе неологизмы данной группы образованы при помощи аббревиатур, что отражает терминологический характер данной сферы. Необходимо также отметить использование префикса tele - (некоторыми специалистами он признается как полупрефикс).

Появились новые типы учебных заведений, например: megaversity - «крупный университет, в котором обучается много тысяч студентов», multiversity - «университет с большим количеством факультетов», para-university - «университет на общественных началах (со свободной программой)», para-school - «школа на общественных началах».

Употребление префиксов mega-, multi-, para- отражает тенденцию интеграции в образовании наряду с применением такого процесса словообразования, как «смешивание» (blending): megaversity [mega + university] - «крупный университет, в котором обучаются много тысяч студентов», multiversity [multi + university] - «университет с большим количеством факультетов». Употребление данных аффиксов усиливает эмоционально-экспрессивный эффект, указывая на значимость происходящих в стране перемен.

Вместо терминов student, pupil стали чаще употребляться термины educatee, schooler; появился термин educationalist - «специалист (теоретик или практик) в области просвещения». Данные слова свидетельствуют о возникновении нового уровня во взаимоотношениях между студентами и преподавателями, а также принципиально новой ступени в понимании самого процесса образования (ср.educatee - человек, которого обучают; schooler - человек, который посещает школу). Присоединение суффиксов ee- и er-, обозначающих людей, которые выполняют действие, к ключевым словам, относящимся к данной сфере, - яркий пример подтверждения сказанного.

Среди новых единиц выделяется группа слов, именующих поведение людей, занятых в разных видах деятельности, например: skippering (бытовая сфера) (slang; the practice of taking over a deserted dwelling to live in it without permission or payment squatting), squiffing (почтовые отправления) (British slang, the practice of postal workers reposting mail that is ready for delivery). В состав многих из указанных единиц входят эмоционально-экспрессивные семы (например, spree - a bout of violent activity [violent - uncontrollably fierce]), movers and shakers - people of power and influence [power - control over others; influence; influence - the power to have an effect on someone or something without the use of direct force or command]).

Новые единицы обогатили лексику компьютерного языка - superminicomputer (an advanced powerful minicomputer), supersmart card (a smart card with a key board and display panel).

Компьютеризация используется в различных областях науки и техники, что приводит к появлению большого числа терминологических неологизмов. Например, в лингвистике: interlingual - «искусственный язык для машинного перевода на несколько языков»; в биометрии, в частности для обозначения биометрических средств защиты от воров: biometric locks - «биометрические замки». Группа слов, обозначающих предметы потребления, включает единицы: scaf (American informal) self-centered-altruism fad - a currently-popular product (for example a garment or cosmetic) which as well as being attractive purports to have a beneficial effect on the user, shin-sock - a sock that reaches approximately halfway up the calf; названия пищи - snack pellet (a convenience food in the form of an extruded and shaped mass of edible matter), напитков - super-second (a claret from the Medoc or Graves region which is officially in the second category of excellence, but is generally recognized as being superior to this). Расширилась группа слов, обозначающих местоположение, например: skip-park (an area with skips for the deposit of various sorts of refuse), snail-park (an establishment where edible snails are commercially reared), solar pond (an artificially constructed pool of salty water designed to collect the suns heat for conversion to electricity). Характерное для английского языка применение ключевых слов (в данном случае непосредственно обозначающих местоположение - park (парк), pond (пруд)) и использование сложных слов позволяют образовать слова с эмоциональными, экспрессивными и образными семами, связанные с данным местоположением: skip, snail, solar.

Спортивная лексика пополнилась словами типа: short tennis (a version of tennis for young children, played on a short court with small rackets and a low net), spectator catch (in cricket, a catch which to spectators appears to be a legitimate dismissal of the batsman but is not, for example, when the ball has hit the pad rather than the bat, or bounces up after being hit into the ground).

Отдельные слова представляют типы движения: slo-mo или slowmo (informal, slowed-down action on film or videotape) и приспособления: slipmat (a circular piece of thin rubber placed on a turntable to prevent records from slipping), новое название парома - streaker (a fast, highly maneuverable ferry operating on the River Clyde). В языке возникло слово «seajack» (the hijacking of a ship at sea) по аналогии с имеющимся «hijack».

Итак, общественный и научно-технический прогресс стал причиной к появлению новых социально-экономических реалий, открытия в области науки и техники, достижения в сфере культуры. В итоге чего само собой пришли в английский язык новые слова, новые термины. Большое количество новых лексических единиц появилось в связи с развитием компьютерной техники. В области культуры и искусства происходит бурный процесс экспериментирования, создаются новые произведения, и, соответственно, новые названия. Так в области кино, телевидения и видеотехники появилось много новых технических средств, вслед за ними образовалось большое количество неологизмов. Особенно много неологизмов появляется в научно-техническом языке в результате бурного прогресса науки и техники.


2.4 Тенденция использования эвфемистических неологизмов в современном английском языке


Эвфемистические неологизмы являются неотъемлемой частью лексического состава любого языка. Данный слой лексики рассматривается как разновидность иносказания с приведением его отличительных признаков в употреблении от табуированной лексики и как языковой способ политической корректности, что свидетельствует о тенденции использования завуалированной или смягчающей лексики в проблемных тематических областях, таких, как расизм, сексизм, религия, политическая и экономическая стабильность и др.

Большая группа эвфемизмов создана по принципу вежливости. В неё, как правило, входят слова и выражения, смягчающие различные виды дискриминации:

. эвфемизмы, смягчающие возрастную дискриминацию (middlescence - период жизни от 40 до 65 лет; senior, mature, seasoned, distinguished, gracious (о женщине) - старый);

. эвфемизмы, смягчающие имущественную дискриминацию (the neediest, the needy, the ill-provided, the socially deprived, the underprivileged, the disadvantaged, low-income people - бедные);

. эвфемизмы, исключающие дискриминацию людей с физическими и умственными недостатками (differently abled, physically different, individuals with disabilities или handicapable - калека; big-boned, differently sized, husky или full-figured - толстый; hair-disadvantaged - лысый; sane, mentally unbalanced (deficient), unhinged, deranged, crazy, retarted, lunatic, wrong in the head, not all there, off ones head, off ones rocker - душевно больной; a bit wanting in the top storey, half-wilted, half-baked, nut, nutty, batty, barmy, dotty, having bats, in ones belfry, crazy as a bedbug - псих, чокнутый);

. эвфемизмы, смягчающие расовую и этническую дискриминацию (African-American, member of African Diaspora, person of black race - представитель негритянского населения США; Jewish person - еврей);

. эвфемизмы, смягчающие дискриминацию по половому признаку, в частности женский пол (camera operator - cameraman; firefighter - fireman; police officer - policeman; chairman - chairperson; stewardess - flight attendant).

Тематическая группа эвфемизмов, уменьшающих суеверный страх перед какими-либо явлениями, включает явления смерти. Именно в данной группе наиболее репрезентативен принцип табуирования. Например, moonchild (человек, рождённый под созвездием Рака) заменило слово cancer, вызывающее ассоциации с болезнью; hospice, первоначально обозначающее a guest house for the poor, the sick (приют, гостиница), теперь является больницей для неизлечимо больных или институтом по уходу за умирающими людьми.

Следует отметить, что в английском языке тема смерти вербализуется исключительно с помощью эвфемизмов. Так, например, глагол to die (умирать) может быть заменён огромным количеством литературно-книжных синонимов to decease (скончаться) или перифразом to pass away (уйти в мир иной), а также to go West (отправиться на Запад), to depart (отчалить), to breathe ones last (вздохнуть в последний раз), to join the silent / the majority (присоединиться к большинству), to be no more (больше не быть), to lose ones life (потерять жизнь), to expire (истечь по сроку годности), to go behind the eternal cloud (уйти на вечные небеса), to pay ones debt to nature (отдать долг природе), to go to kingdom (отправиться в царствие), to sleep the sleep that knows no waking (заснуть беспробудным сном), to go the way of all flesh (присоединиться ко всем смертным).

Фраза if anything should happen to me в значении if I die (если я умру) стала последнее время привычной в объявлениях страховых компаний.

В современном английском языке существует множество эвфемизмов, заменяющих понятия Бог или дьявол.(Бог) - Dad, Gad, God-a-mighty, Gol, Goramighty, Gord, Gorra, Gosh, Gott, Gar, Gawd, Gawsh, God Almighty, Gun, Lord, Law, Lawd, Lordy, Lorsy.(дьявол, сатана) - father of lies, the gentleman in black, the God of this world, our ghostly enemy, the Prince of Darkness, Old enemy, Scratch, Boy.

В эвфемистической лексике последних десятилетий заметно усилилась тенденция к образованию новых единиц, поднимающих престиж отдельных профессий. Например, hairstylist или beautician - парикмахер; morticians, funeral directors - служащие кладбища; sanitation engineer - сборщик мусора; environmental hygienist - дворник; footwear engineer - чистильщик сапог; glass maintenance engineer - мойщик окон.

Тематическую группу эвфемизмов, отвлекающих от негативных явлений действительности (принцип регулятивного воздействия на аудиторию и принцип секретности), представляется целесообразным разделить на две подгруппы:

. эвфемизмы, служащие прикрытием агрессивных военных действий (преступность, наркомания, агрессивная политика): involvement - агрессия; conflict - война; device - бомба; limited air strike / air support - бомбардировка; training bases - военные базы;

. эвфемизмы, связанные с негативными последствиями в социально-экономической сфере: reserve of labor force - безработица; culturally different children - дети трущоб; downsizing, rightsizing - увольнение.

К «неогенным» областям за последние десятилетия можно отнести:

нежелательные аспекты бизнеса и деловых отношений;

косвенные наименования наркотических веществ;

увольнения и сокращения с работы;

косвенные наименования смерти (естественной и насильственной);

косвенные наименования интимных отношений между мужчиной и женщиной;

современное понимание дискриминации, связанное с табу нового поколения - цветом кожи.

Итак, в последние десятилетия большая часть эвфемизмов возникает не в сфере традиционных табу, а в области деловых отношений между людьми, что может быть связано с коммерциализацией жизненных принципов и ценностей человеческого общества в целом и англоязычного общества в частности.


3 Оценочность и аксиологический потенциал неологизмов в медиа-политическом дискурсе


3.1 Оценочность в медиа-политическом дискурсе


В современной лингвистической науке четко обозначилась тенденция исследования языка в плане реализации языковыми единицами семантической и прагматической информации в различных условиях коммуникации. Изучение механизмов вербальной коммуникации невозможно без уточнения таких понятий, как оценка, оценочность, оценочный компонент структуры значения слова; моделирования оценочного компонента лексического значения медиа-политического неологизма; выявления способов актуализации оценочного и аксиологического потенциала политических неологизмов.

В лингвистической литературе выделяются следующие параметры политического дискурса: интенция борьбы за власть, диалогичность, оценочность/эмоциональность, инсценированность [21, c.30]; преобладание массового адресата; доминирующая роль фактора эмоциональности и значительный удельный вес фактического общения; смысловая неопределенность, эвфемизация, намеренная уклончивость, намек и ссылки на слухи; опосредованность политической коммуникации фактором масс-медиа; театральность, необходимость политиков «работать на публику», привлекая ее своим имиджем; динамичность языка политики, обусловленная злободневностью отражаемых реалий и изменчивостью политической ситуации [50, c.5].

Таким образом, оценочность включается в параметры политического дискурса. Оценка относится к основным (базовым) функциям политического дискурса, а также играет вспомогательную роль. Актуальность и частотность оценки в политических текстах обусловлены фактором политической борьбы: отрицательно-оценочная (пейоративная) оценка есть средство политической дискредитации противника, мелиоративная оценка есть способ аргументации собственной политической платформы, политических действий. Оценка помогает реализации основных (базовых) функций политического дискурса: пресуазивной, информативной, аргументативной, пресуазивно-функциональной, делимитативной, групповыделительной [21, c.145]; интеграции и дифференциации агентов политики, развитию конфликта и установлению консенсуса, осуществлению вербальных политических действий и информированию о них, созданию «языковой реальности» поля политики и ее интерпретации, манипулированию сознанием и контролю за действием политиков и электората [50, c.5].

Оценочность политического дискурса и способы выражения прямой и косвенной оценки в его рамках рассматривались в работах А.Н. Баранова, Т.В. Грушевской, Е.В. Гудкова, М.Р. Желтухиной, В.И. Карасика, Н.Н. Мироновой, А.П. Чудинова, Е.И. Шейгал и др. Оценка рассматривается как цель и свойство любого политического текста: «Реализация любого информационного политического сообщения имеет в своей основе пять основных целей: информационную, аналитическую, регулятивную, оценочную, пропагандистскую» [16, c.9].

Политический дискурс оказывает непосредственное воздействие на сознание адресата, реструктурирование его картины мира идет через репрезентацию в политических текстах оценочных концептов. «Политический дискурс непосредственно связан с ценностными ориентациями в обществе. Ценностные категории часто рассматриваются как семантические и когнитивные конструкты. Некоторые из них, наиболее главные, становятся мифологемами. К последним относятся общечеловеческие мифологемы: справедливость, добро, зло, демократия, свобода. Таким образом, политический дискурс в своей основе имеет оценочные концепты. Именно поэтому не вызывает сомнения бесспорная принадлежность его к оценочным дискурсам, т.е. такого рода дискурсам, в которых основными выступают аксиологические стратегии» [37, c.24].

Несомненно то, что оценка является имманентной величиной для различных институциональных дискурсов, поскольку события, факты, ситуация, представленные в любом тексте, располагаются адресантом на оценочной шкале (в том числе возможен вариант фиксации объекта оценки на нейтральной отметке), а адресатом интерпретируются на основе его аксиологического поля. Специфика политического дискурса заключается в том, что, во-первых, в нем функционируют общесоциальные оценочные концепты (по выражению Н.Н. Мироновой, «сильные ценностные предпочтения») [37, c.24], во-вторых, функциональная семантико-стилистическая категория оценки политического текста формируется разнообразными, в том числе окказиональными, средствами. Кроме того, оценку, продуцируемую политическимо дискурсом, можно определить как активную: «...оценка соотнесена с долженствованием прежде всего в социальном аспекте, отражая принятые стереотипы» [9, c.123], то есть она как функциональная семантико-стилистическая категория политического текста не только моделирует действительность в вербальным образе, но и управляет сознанием и действиями адресата посредством навязывания схем предполагаемого социального поведения.

Общей чертой текстов медиа-политического дискурса является то, что они «представляют собой обращение «вождя» к «толпе». «Вождь» при этом вполне может быть коллективным («коллективный организатор»), именно в таком качестве выступают многие печатные СМИ...» [17, c.165]. Е.В. Гудков относит тексты политического дискурса к суггестивным текстам, апеллирующим к образному мышлению адресата [17, c.165]. Адресат выступает в позиции субъекта прагматически обусловленной оценки, т.е. его целью является не столько аксиологическая категоризация действительности, сколько передача аксиологически нагруженной информации адресату и реконструкция его аксиологического поля (в основном - поля социально-политической оценки).

Социально-политическая оценка, как отмечалось выше, является особым типом сублимированной оценки (наряду с этической и эстетической). В отличие от других частнооценочных типов (утилитарная - полезно, нормативная - здоровый, морально-этическая - справедливо, эстетическая - безобразный и т.п.), социально-политическая оценка в основном носит диффузный характер: демократично, тоталитарный, оппозиционный, либеральный, аполитический и т.п. Оценочная парадигма медиа-политического дискурса есть объединение оценок разных типов, предполагающих лексическую реализацию. Реализация варианта элемента парадигмы детерминирована когнитивным, конативным и эмотивным потенциалом лексической единицы. Члены оценочной парадигмы актуализируют друг друга. Связи элементов парадигматической системы подчинены базовым концептам политического дискурса (политика, власть, общество, свои и чужие и др.). Вследствие асемантичности лексических знаков (в т.ч. репрезентирующих основные политические концепты), функционирующих в политическом дискурсе, они не имеют четкой фиксации на оценочной шкале. Данные характеристики свойственны всем национальным политическим дискурсам. Отсутствие четкой фиксации слова на оценочной шкале не уменьшает, а напротив, усиливает его воздействующий потенциал, так как «языковая картина, способ мировидения отражены в семантике языка, но не всякий элемент этой картины активно влияет на формирование концептуальной картины. Активно влиять на систему взглядов и социальные стратегии поведения может только то в языке, что мотивированно, осознаваемо, варьируемо, а не то, что конвенциально, ритуально, немотивированно для членов языкового коллектива» [36, c.29].

Наиболее активное воздействие на адресата осуществляется через лексический уровень языка. Вопросы структурно-семантической и функциональной характеристики, классификации по различным основаниям общественно-политической лексики находят отражение во многих лингвистических исследованиях (Г.Я. Солганик, В.Г. Костомаров и их последователи). Политические неологизмы также обладают большим аксиологическим потенциалом, который усиливается вследствие варьируемости значения новой лексемы в целом и ее оценочного компонента в частности. Большинство оценок, функционирующих в рамках исследуемого дискурса, тяготеют к отрицательно-оценочной области, что объясняется агонистической природой политического дискурса. Политический дискурс представляет собой демонстрацию борьбы, агона: «ожесточенная борьба за власть разыгрывается как состязание, как большие национальные игры, для которых важны зрелищность, определенные имиджи, формы проявления речевой агрессии и т.д.» [50, c.32].

На языковом уровне обнаруживается, что избираемый коммуникантами способ общения предопределён как агональностью политического дискурса, так и наличием противоборствующих сторон (агональность, как и всякая борьба, не может быть реализована без соперника), наличием адресата-наблюдателя (агон - это, помимо борьбы, и театральное представление, немыслимое без зрителей).

Словарные единицы с отрицательно-оценочным (пейоративным) значением составляют гораздо более многочисленную группу, чем семантическая <#"justify">3.2 Аксиологичность и оценочность как лингвистические категории


Процесс освоения окружающего мира предполагает взаимоопределяющие действия категоризации, классификации и аксиологической идентификации онтологических реалий. Вербальные номинации отражают эти действия, представляя в совокупности некий «слепок культуры». Единицы языка обладают различным культурным потенциалом. В этом плане выделяется ядро языковых средств, в которое входят единицы, формирующие языковое сознание носителя языка, определяющие ценностные ориентации индивида. В ядро «хранения и трансляции культурной информации» включают «прецедентные имена..., абстрактные имена, указывающие на ключевые концепты национальной культуры, двусторонние имена, а также некоторые имена, денотаты которых выступают как эталоны времени, пространства, меры, а сами имена отражают соматический, зооморфный и другие коды культуры» [18, c.142]. Ценности формируют аксиологическое поле культуры. «Обращение к ценностным основаниям культуры затрагивает одно из центральных понятий современной философии - понятие ценности, прочно вошедшее и в другие области гуманитарных знаний ... Хотя аксиологическая проблематика разрабатывалась уже в философии Древнего Востока и античности (Платон), как особая философская дисциплина, теория ценностей (аксиология) входит в философию благодаря работам Г. Лотце и неокантианцев Фрейбургской школы. Само же понятие «аксиология», обозначившее новый и ставший самостоятельным раздел философии, занимающийся всей ценностной проблематикой, было введено французским философом П. Лапи...» [69, c.38]. В философии выделяют основные понятия аксиологии: ценности, нормы и идеалы. Ценность понимается как «человеческое, социальное и культурное значение определенных явлений действительности»; норма представляет собой «общепризнанное правило, образец поведения и действия»; идеал трактуется как «идеальный образ, определяющий способ мышления и деятельности человека, предполагает специальное создание образа цели деятельности до ее фактического существования» [6, c.195]. «На высшем уровне, уровне идеала ... функционируют духовные ценности, наиболее адекватно проявляющиеся в религии, нравственности и искусстве как видах собственно духовной культуры с ее высшими ценностями, такими, например, как вера, любовь, красота и другие ценности идеала, являя нам абсолютные, вечные ценности, пронизывают все уровни и сферы человеческих связей и взаимоотношений. Однако их воздействие значительно ограничивается уже на уровне нормы (где образуются социальные ценности морали, права и политики) и тем более значимости, где существуют экономические ценности.

В представленной ценностной структуре существует и уровень материальных ценностей или ценностей материальной культуры. Каждому из перечисленных уровней ценностей соответствуют и различные уровни культуры. Это соответственно: духовная, политическая, правовая и моральная формы культуры, экономическая культура, материальная культура» [7, c.48]. Таким образом, политические ценности соотносимы с некими общепринятыми нормами. Эти нормы, представленные на вербальном уровне (слова, текста, дискурса), определяют аксиологическую природу этих лингвистических единиц.

Представляется возможным рассматривать аксиологическую функцию единицы языка/речи как возможность данной единицы представлять на вербальном уровне ценности и осуществлять оценку. Аксиологическая функция лексической единицы (в том числе неологизма) детерминирована оценочным компонентом структуры значения слова.

Оценочное значение лексической единицы

Методы и принципы изучения значения слова разработаны в трудах В.Г. Гака, Л.М. Васильева, Т.А. Ван Дейка, А.А. Залевской, Н.Г. Комлева, Н.М. Локтионовой и др. Значение слова в современной лингвистике понимается как:

психическая отражательная сущность, соотносимая с такими психическими явлениями, как представления, эмоции, понятия, суждения;

реляционная сущность, то есть отношение его к понятию, предмету, к условиям речевого акта, к сфере или ситуации его употребления, как языковая реакция на речевой стимул;

функция, которую оно выполняет в языке [29, c.13].

Структуру значения можно представить как совокупность основных компонентов - сигнификата, денотата и коннотата. Обычно денотативный компонент представляет основное содержание значения, а коннотативный - дополнительное, основанное на чувственных, образных суждениях. В коннотативном макрокомпоненте мы выделяем эмотивный, образный, ассоциативный компоненты. Предмет настоящей работы обусловливает необходимость определения места социально-политического, идеологического компонента в структуре значения. Различные точки зрения на этот вопрос исследуются в монографии О.И. Воробьевой:

«1) в семантической структуре слова такого компонента нет, он появляется лишь при функционировании политических терминов в речи;

) идеологический микрокомпонент входит в денотативный макрокомпонент;

) идеологический микрокомпонент входит в коннотативный макрокомпонент;

) существует особый идеологический макрокомпонент значения наряду с деннотативным и коннотативным» [10, c.24].

В семантической структуре слова представлены ценности носителя языка, отражены его ценностные ориентации, имеющие также индивидуально-коллективный характер. В лингвистике сформировались следующие направления в изучении оценки:

определение оценки и разграничение оценки в ее философской, логической сущностях и оценки как лингвистической категории;

разграничение понятий оценочности, образности, эмоциональности, экспрессивности, выразительности и т.п.;

выявление оценочного потенциала и механизма его проявления у единиц на разных языковых уровнях: «Оценка как ценностный аспект значения присутствует в разных языковых выражениях, охватывая широкий диапазон языковых единиц, при этом каждый уровень языковой структуры имеет свои специфические средства выражения аксиологических значений» [13, c.5];

типология оценок; структура оценки, параметры и элементы оценки;

культурологический и когнитивный аспекты изучения оценки, оценочно-культурные концепты.

Оценка исследуется как динамичная величина, детерминированная пространственными, временными, историческими, социально- культурными, политико-идеологическими, ментальными, психологическими характеристиками. Оценочность, оценочное значение, оценка рассматривается в лингвистической литературе в качестве оценочных сем, входящих в семему, или микрокомпонентов, входящих в макрокомпоненты лексического значения слова (денотативный и коннотативный). Так, В.В. Виноградов интерпретировал оценку как выражение эмоционально-субъективного отношения говорящего к предмету речи, В.Н. Телия разделяет оценку на рациональный оценочный микрокомпонент, входящий в денотат структуры, и эмоциональный оценочный компонент, представленный в коннотате; В.И. Говердовский выделяет в структуре значения коннотации мелиоративности, пейоративности, ироничности; [8, c.7, 46, с.121, 14, с.131].

Следует отметить, что в лингвистической литературе имеет место полисемия и синонимия таких терминов, как оценка, оценочность, оценочное значение, оценочный компонент, оценочный потенциал, оценочная сема, оценочная коннотация и т.п. В целях решения поставленных задач в рамках настоящего исследования сформирован следующий метаязыковой (терминологический) аппарат.

Оценку мы понимаем как действие присвоения положительных или отрицательных свойств тому или иному объекту. «В подходах к оценке не всегда различают смыслы «отношение говорящего к предмету речи» и «ценностное отношение», соответствующее прямому значению слова оценка - «действие по глаголу оценивать», т.е. приписывать ценностный признак с точки зрения общества. Ориентация обоих смыслов на говорящего обусловливает глобальный характер оценочных отношений, разнообразие средств и способов их выражения, пронизывающих живой организм языка «кровеносными сосудами» человеческого отношения» [35, c.107]. Данное действие мы идентифицируем как ментальное и вербальное; вербализация ментального акта ведет к формированию оценочного высказывания. В акте оценки репрезентируется, формируется и закрепляется оценочное значение.

Оценочное значение мы понимаем как отношение между объективно существующим миром и его стереотипной моделью (нормой). Закрепленное в сознании членов лингво-культурного сообщества оценочное значение формирует оценочность языковой единицы. Оценочность есть потенциал слова, его способность логически объяснять положительные или отрицательные свойства объекта, его место в аксиологическом поле. Оценочность лексической единицы сосредоточена в оценочном компоненте значения. На основании этого и отталкиваясь от классификации Г.Я. Солганика, который группировал все оценочные слова на актуально оценочные и потенциально оценочные [43, c.112], неологизмы делятся на оценочные - собственно оценочные, потенциально оценочные, диффузно оценочные и неооценочные, или собственно нейтральные. Такое деление представляет собой конкретизированный вариант широко известной классификации с выделением двух блоков - оценочной лексики и лексики с оценочной коннотацией.

Неологизмы как знаки отображения нового знания о действительности обладают оценочностью в большей степени, чем слова, закрепившиеся в языковой системе: они неизбежно тяготеют к положительному или отрицательному полюсу, т.к. когнитивные процессы при познании и отображении нового явления или нового знания о нем предполагают единство дескрипции и оценки. «За оппозицией описание-оценка стоит, в конечном счете, оппозиция истина-ценность, и первый элемент этой оппозиции не может быть ясно понят без прояснения второго» [28, c.22].

Оценочный компонент значения представляет собой компонент лексического значения, который может локализоваться в дескриптивном и/или коннотативном компоненте слова, в социо- или этнокомпоненте, а также иметь полилокальную закрепленность и состоять из нескольких субкомпонентов, находящихся в различных отношениях (интенсификационных, мотивационных, контрастирующих). «Оценочный компонент указывает только на отнесение объекта к ценностям (мелиоративное значение) или антиценностям (пейоративное значение), но при этом тип ценностного отношения ... остается неназванным» [15, c.9]. Такое понимание локализации оценочного компонента предполагает широкий взгляд на оценочность с включением в группу оценочных слов «потенциально печальных или потенциально радостных» слов [45, c.97] и слов, называющих эмоциональные реакции.

Предлагаемая модель оценочного компонента структуры значения политического неологизма расширяет общепринятое представление об оценочности слова как о дуальной системе, состоящей из рациональной и эмоциональной частей. В семантике знака оценка (оценочность) традиционно выделяется как самостоятельный компонент; при этом нет единогласия в типизации ее видов. Предлагается выделять оценку эмоциональную (эмотивную, интеллектуально-эмоциональную, психологическую, аффективную) и рациональную (интеллектуальную, рассудочную, интеллектуально-логическую) (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, В.И. Шаховский и др.), а также интеллектуальную, эмоциональную и интеллектуально-эмоциональную (М.Р. Желтухина).

В теории эмоций развиваются направления, заложенные Аристотелем и У.Джейсом, в русле которых эмоции трактуются как понимание ситуации или как физиологическая реакция на данную ситуацию. Однако следует отметить, что психологические процессы носят взаимообусловленный характер, что обусловливает невозможность жестко разделить эмоции и мнения. Ж.-П. Сартр и другие сторонники когнитивного подхода доказывают, что эмоция логически вытекает из ментальной, рациональной оценки. Противники данной точки зрения утверждают, что когнитивный аспект реализуется в лексемах, связанных с моральными категориями, но при обозначении собственно эмоций (например, волнение, возбуждение) оценка не присутствует, хотя может являться основанием данной эмоции.

В.Н. Телия обозначила три подхода к решению вопроса соотношения эмоционального и рационального: 1) эмотивизм: эмоциональное первично, а рациональное вторично; эмоциональное интегрирует все психологические состояния субъекта; 2) рациональное шире эмоционального; эмоциональное представляет собой вид психологической оценки - один из признаков рациональной оценки; 3) оценки переплетены только в онтологии, в языковом отражении «рациональная тяготеет к дескриптивному аспекту значения и является суждением о ценности того, что вычленено и обозначено как объективная данность, а эмоциональная (эмотивная) ориентирована на некий стимул в той или иной «внутренней форме» (или форме «внешней»), включенной в языковую сущность (слово, фразеологизм, текст)» [46, c.132].

Эмотивная оценочность представляет собой реализацию эмоциональных стандартов языкового сознания. Эмоциональная оценка есть субъективное выражение отношения адресата к указанному объекту и его свойствам, основанное на чувствах, эмоциональных реакциях адресата. Эмоционально-оценочная лексика отражает психическое состояние говорящего и репрезентирует его эмоциональное отношение к объекту (эмоционально-оценочное суждение). Такие единицы обладают большим воздействующим потенциалом по сравнению с рационально-оценочной лексикой. Эмотивная оценочность может взаимодействовать с другими оценочными субкомпонентами политического неологизма.

Анализ исследуемого материала подтверждает предположение о том, что образ (эмоционально окрашенный или внеположенный эмоциям) может служить базой для выведения оценки, а, следовательно, для формирования образно-оценочного субкомпонента.

Образность слова может быть предметной (звуковая оболочка слова вызывает в сознании визуальный образ конкретного предмета, например, dinosaur wing - (буквально) «крыло динозавра», то есть группа людей с устарелыми взглядами; nuts and cooks - махровые реакционеры и т.п.), непредметной (звуковая оболочка вызывает образ-ощущение, например, diehards - твердолобые т.п.) и синкретической (образ-предмет или образ-ощущение доминирует в зависимости от индивидуального опыта носителя языка, например, hidebounds - лица с узким политическим кругозором; moss-backs - ультраконсерваторы и old fogies - старые консерваторы и т.п.). Образная оценка может интенсифицировать и мотивировать дескриптивную оценочность. Так, для слов dark horse - темная лошадка, boondoggling - слова, когда-то входившее в разряд сленга, теперь уже широко известного в политическом лексиконе в значении «заниматься пустыми делами» высока вероятность закрепления оценки в сигнификате. Политический фразеологизм pork barrel когда-то входил в американский сленг. Однако сейчас это общепризнанный политический термин, который означает «бочка с салом», «кормушка», «казенный пирог», то есть специально проводимые правительством мероприятия с целью завоевания популярности среди широких масс, реализует предметную образность.

Ассоциативный компонент значения также имеет оценочный сектор, но языковые и ментальные ассоциации не всегда носят оценочный характер. Так, совсем недавно с легкой руки журналиста газеты The Guardian общеупотребительным стал глагол to Kerzhakov ("кержаковить", т.е. тотально промахиваться). Благодарить за повод нужно, соответственно, нападающего сборной России по футболу Александра Кержакова, который во время Евро-2012 нанес целую серию неточных ударов в матче с Чехией (#"justify">Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что оценочный компонент не является отдельным элементом значения. Мы представляем оценочный компонент слова как совокупность оценочных субкомпонентов, дистанцированно локализующихся в дескриптивном и коннотативном макрокомпонентах слова.

Предложенная модель оценочного компонента требует уточнения понятий эмоциональность, экспрессивность, а также определения механизма их взаимодействия в семантической структуре слова. Эмоциональность и экспрессивность представлена в структуре как эмоциональный и экспрессивный компоненты.

При анализе структуры значения слова и его прагматического потенциала необходимо различать эмоцию как психологический феномен и эмоцию как лингвистическую категорию, понимая при этом, что деление данных явлений может существовать только гипотетически. Как лингвистическая категория эмоция представляет собой 1) эмоциональную (эмотивную) закрепленность в структуре слова чувственной реакции на референт (денотат) содержания, представленной эксплицитно на уровне морфем, 2) способ выражения крайних оценок объектов речи, закрепленный лексически в национальном языке, 3) эмоциональную (эмотивную) окрашенность (тональность) текста, формируемую совокупностью лексических, грамматических и стилистических средств, 4) реакцию на языковую единицу-стимул, обусловленную общекультурным и индивидуальным языковым и социальным опытом с последующей эмоционально-оценочной квалификацией данной единицы (иронической, пренебрежительной и т.п.).

Новая лексема экспрессивна по своей природе (т.н. экспрессия новизны), однако данная экспрессивность может сопутствовать оценке или быть внеположенной относительно оценочных субкомпонентов.

Экспрессивная оценка при многократном употреблении лексемы имеет тенденцию к переходу в рациональную или к нейтрализации. Так, неологизмы треугольная дипломатия, серая схема, черная схема, образованные путем семантической деривации и заимствованные медиа-политическим дискурсом из профессионального жаргона, утратили образность, доминирующей стала номинативная функция. Оценочность данных единиц локализуется в дескриптивном макрокомпоненте на уровне потенциальных (для первой единицы) и дифференциальных (для последних) сем.

Слова с оценочным компонентом в структуре значения при функционировании в речи образуют оценочные высказывания, выступая в позиции какого-либо элемента. Исходя из предложенной модели оценочного компонента (как совокупности субкомпонентов, способных реализоваться на любом уровне семемы, в том числе на уровне окказиональных, индивидуальных сем), мы делаем предположение, что любая лексема медиа-политического дискурса может организовать оценочное высказывание. В лингвистической литературе выделяют следующие компоненты квалификативной структуры оценочного высказывания: субъект и объект оценки, оценочный стереотип, оценочные ориентиры, оценочные (аксиологические) модусы и предикаты, мотивировка оценки, оценочная шкала, характер и основание оценки, аспект оценки, оценочные средства/операторы [3, c.171, 9, с.124, 27, с.78].

Субъектом оценки является лицо или общество. Для медиа-политического дискурса характерен коллективный субъект. Данный субъект может эксплицироваться или представляться имплицитно (в большинстве случаев).

Объектом (предметом) выступают лица, предметы и события. Объект оценки определяется субъектом. «Объектом социально-политической оценки является лишь значимое явление, событие, лицо» [29, c.77].

Оценочная мотивировка находится за пределами языка, связана с системой взглядов, мировоззрением субъекта (лица, лингво-культурного сообщества). Мотивировка политической оценки носит индивидуально-социальный характер.

Оценочный стереотип есть устойчивая реакция на сходные ситуации (хорошо, плохо, безразлично). Он представляет собой набор стандартных признаков объекта и стандартную оценочную реакцию на данные признаки, «некое постоянное усредненное представление о данном объекте с соответствующими количественными и/или качественными признаками» [9, c.28]. При анализе оценки в политическом дискурсе следует отметить, что представление о стереотипе имплицитно и может варьироваться в зависимости от групповых политических предпочтений.

Оценочные мотивировки, стереотипы и основания являются когнитивной базой формирования макроструктуры - аксиологического поля сознания субъекта и микроструктуры - оценочного значения. Аксиологическое поле является частью общего ментального поля индивида и состоит из «узлов» - ценностей индивида и социума. Так, к общесоциальным ценностям, вербально эксплуатируемым при оценке объекта «политик», следует отнести «профессионализм», «патриотизм», «честность», «добродетель», «интеллект», «коммуникативные способности» [11, c.103, 21, с.49]. Итак, под аксиологическим полем мы понимаем аксиологическую сеть (ментальное образование), ее вербальные репрезентанты, структурированные по шкалам качественной и количественной оценки. Аксиологическое поле включено в ценностную картину мира: «Ценностная картина мира является фрагментом более общей системы представлений говорящих о мире, отраженной в языке; она представляет собой упорядоченное множество оценочных суждений, отражающих ценностные ориентации социума; в ценностной картине мира наиболее ярко отражаются специфические черты национального менталитета; ценности делятся на внешние и внутренние (социально и персонально обусловленные), между ними нет жесткой границы» [47, c.13-14].

В аксиологическом поле любого дискурса выделяются специфические ценности, которые манифестируются данным дискурсом. «Понятие «политическая/идеологическая» оценка связано с системой ценностей, которая обусловливает позицию субъектов речи, она присутствует в сознании говорящего, в его концептуальном мире ... политическая оценка является субъективно-объективной аксиологической категорией, при которой субъект, сравнивая объект с узуальной или окказиональной нормой, эксплицирует оценочный предикат» [11, c.52]. При попытке выделения ценностей политического дискурса происходит смешение собственно политических ценностей-идеалов-норм-значимостей и общекультурных ценностей, к которым апеллируют политики в ходе политической борьбы, например, «зрелость», «разум» и т.п.

Оценочная шкала представляет собой упорядоченное положение модусов оценки относительно друг друга в диапазоне между полюсами шкалы. Выделяется пейоративный (отрицательный) полюс и мелиоративный (положительный) полюс. Оценочные квалификации даются объекту через отношение к норме. Термины оценочная шкала и шкала ценностей в лингвистической литературе употребляются как синонимы: «Ценностная парадигма, или оценочная шкала, говорящего социума является определяющей и достаточно устойчивой величиной, формирующей аксиологическе ориентиры индивида... Индивидуальные особенности оценочной шкалы проявляются в субъективных вариантах эмотивно-оценочных значений» [47, c.14].

В работах, посвященных проблемам оценки, оценочного значения, предлагаются различные варианты оценочной шкалы или допускается сосуществование нескольких ее моделей, обусловленное когнитивно-семантическим содержанием языковой единицы. Так, Т.В. Маркелова и ее последователи предлагают выделить три группы оценочных знаков: когнитивные - определяют позицию в ментальном поле; коммуникативные - репрезентируют результат коммуникативного акта, одобрение или порицание; эмотивные - манифестирует динамику эмоций. [35 c.107-115]. Это предполагает конструирование нескольких моделей оценочной шкалы: модель «хорошо - плохо», модель шкалы эмоционального напряжения (до предельного) и модель шкалы коммуникативного намерения «одобрение - возмущение». Представляется, что модель шкалы эмоционального напряжения может выходить за пределы оценочности (эмоции сочувствия, волнения и т.п.) или являться реализацией инвариантной шкалы «хорошо - плохо». Аналогичными характеристиками обладает шкала коммуникативного намерения (см. намерение обидеть, озадачить и т.п.). Таким образом, в нашем понимании инвариант оценочной шкалы «хорошо - плохо» обладает бесконечным (неограниченным) количеством вариантов (градуальных, обстоятельственных, эмотивных, коммуникативных, когнитивных и пр.).

Не всегда оценку соотносят с аксиологической шкалой. Тимиологический подход предполагает выделение иной системы ценностей и оценок, находящейся «по ту сторону Добра и Зла»: деление оценочных операторов происходит по принципу важно/неважно.

В исследованиях, посвященных проблемам оценки, предприняты неоднократные попытки группировки лексики по оценочной принадлежности. Отнесение к той или иной группе базируется на общекультурных ассоциациях и значениях составляющих морфем. В современной лингвистике существует точка зрения, согласно которой «в действительности существуют объекты, безразличные для оценки, т.е. не находящиеся в сфере оценочной деятельности субъекта, поэтому лексические единицы, их называющие, занимают нейтральную позицию на шкале оценок. М.И. Эпштейн называет такие лексемы «предметными словами» - это слова, значение которых ничего не предопределяет в отношении говорящих к обозначаемым ими явлениям.

Оценочные модусы - это варианты модально-оценочного единства, которые выражаются посредством аксиологических предикатов. Семантическое значение слова с социально-политическим компонентом включает совокупность гипотетически допустимых оценочных модусов. Следует отметить несовпадение национальных и социально-групповых оценочных стереотипов (следовательно, возможность различных модусов) при оценке политического объекта. Исходя из широкого понимания термина оценочность, группы оценочных политических лексем можно классифицировать:

Единицы с эксплицитно представленным оценочным субкомпонентом

Рациональный и экспрессивный (эмоциональный и образный) оценочный субкомпоненты могут быть репрезентированы на морфемном уровне путем создания деривационно-семантического пространства, которое отражает окружающую нас действительность, интерпретируя ее в соответствии со словообразовательными моделями категоризации. Неологизмы pro-president (пропрезидентский, blowback - неблагоприятные результаты политических выступлений и т.п. подтверждают, что словообразовательная модификация ориентирована на оценочную шкалу и отражает динамику эмоций говорящего в процессе выражения оценки.

Единицы с имплицитно представленным оценочным субкомпонентом

Образный и ассоциативный субкомпоненты репрезентированы на уровне потенциальных и окказиональных сем: sit-in - сидячая забастовка, youthquake - волнения среди молодёжи, lobby-in - конференция по политическим вопросам, take-over - захват власти и т.п. Семантика данных лексем носит оценочный характер вследствие воздействия природы медиа-политического дискурса. Однако оценочность представлена только на лексическом уровне: дериваты образованы с использованием безоценочных морфем. Следовательно, оценочный модус лексем данной группы можно предположить с большей или меньшей степенью вероятности на основании лингво-культурологического, общественно-политического опыта, но однозначно определить не представляется возможным.

Политические неологизмы с эксплицитно и имплицитно представленным оценочным субкомпонентом можно отнести к средствам реализации косвенной оценочности, употребление которых в медиа-политическом дискурсе «становится все более активным, потому что в наше время, характеризующееся бурными социальными и психологическими трансформациями, средства т.н. «прямого называния» теряют убедительность, т.к., во-первых, интерпретация их на настоящем этапе читательской аудиторией неоднозначна и, во-вторых, средства прямой оценки очень быстро стандартизируются, что ведет к заштампованности словоупотребления» [44, c.8], в связи с этим в обиход постоянно внедряются все новые и новые политические неологизмы Лингвисты, занимающиеся составлением Оксфордского словаря английского языка, назвали неологизм 2012 года. Как сообщает сайт BBC, им стало слово Omnishambles, которое на русский язык можно перевести как «разруха, полный беспорядок» (#"justify">Таким образом, политический неологизм способен выражать оценку денотата и/или прагматической ситуации. Неологизм обладает аксиологической маркированностью: денотат/референт, репрезентируемый неолексемой, занимает определенное место в аксиологическом поле носителя языка. Неологизмы актуализируют типичные и нетипичные ценности политического дискурса. На производное оценочное значение деривата оказывают влияние: 1) внеязыковая реальность, 2) когнитивная-аксиологическая модель объекта, 3) путь образования и способ деривации, 4) аксиологический потенциал производящей единицы.


Заключение


Политический дискурс есть коммуникативно-вербальная структура, включающая субдискурсы, в том числе медиа-политический дискурс. Неологичность и аксиологичность являются имманентными свойствами медиа-политического дискурса. Установку на оценку, наряду с установкой на новизну, можно отнести к стереотипам политического дискурса.

Природа, форма содержания и форма выражения политических неологизмов определены системой языка и дискурсной спецификой. Наиболее значимым экстралингвистическим фактором является социально-политическая структура, ее устройство и динамика. Политические неологизмы представляют социально-политические и общекультурные ценности.

Лексические инновации политического дискурса делятся на две основные группы - неологизмы и новые употребления. Политические неологизмы образуются путем внешних и внутренних заимствований, путем образования новых лексических единиц с использованием ресурсов словообразовательной системы языка, путем семантической деривации.

Медиа-политический неологизм - это новая лексическая единица, функционирующая в медиа-политическом дискурсе, образованная в его рамках или заимствованная из других лексических систем и подсистем языка, в том числе смежных политических дискурсов.

Медиа-политический неологизм является средством оценки. Социально-политическая оценка представляет собой особый тип сублимированной оценки, реализующийся в общей оценочной структуре политического неологизма. Оценочный компонент политического неологизма представляет собой сложную структуру, состоящую из дистанционно локализованных субкомпонентов различной природы - рационально-интеллектуальной, экспрессивной (эмоциональной и образной), ассоциативной. Оценочные субкомпоненты реализуются на разных уровнях семемы политического неологизма.

Политические неологизмы делятся на следующие группы в соответствии со структурой оценочного компонента: потенциально оценочные, диффузно оценочные, собственно оценочные. Оценочность политического неологизма имеет имплицитный и эксплицитный характер.

Неологизмы медиа-политического дискурса выполняют аксиологическую функцию посредством вербальной репрезентации социально-политических и других ценностей и продуцирования оценки политических референтов.

Политический неологизм представляет собой лексическую инновацию, функционирующую в политическом дискурсе и входящую в систему общественно-политической лексики языка. Политический неологизм моделирует особое видение объекта номинации, детерминированное интенциями адресанта.

Оценка является средством реализации базовых функций медиа-политического дискурса, в т.ч. аксиологической. Ценности и оценки соотносятся как когнитивный и когнитивно-вербальный феномены. Аксиологическое поле медиа-политического дискурса состоит из субполей, репрезентирующих социально-политические ценности «власть», «народ», «этничность», «единство», «вера», «государство», «закон», «свобода», «безопасность». Аксиологические субполя имеют ядерную структуру: ядерные лексемы, обладая большим экспрессивным и ассоциативным потенциалом, выполняют роль ключевых слов в тексте, «опор внимания»; приядерные лексемы реализуют аксиологическую актуализацию и оценочную идентификацию, но эксплицируют авторскую оценку, следовательно, обладают меньшим потенциалом манипулятивного воздействия; периферийные лексемы включают в структуру значения только ассоциативно-оценочный компонент, который актуализируется на фоне индивидуальных знаний носителя языка.

Оценочная маркированность медиа-политических неологизмов детерминирована интенциями адресанта (индивидуального и коллективного): стремление говорящего выразить оценку может являться основной причиной создания слова. Внутренние заимствования из жаргонов, окказиональные новообразования по атипичным моделям, большинство семантических дериватов, новообразования по типичным моделям с оценочными морфемами позволяют выразить оценку с большой степенью адекватной интерпретации ее массовым адресатом. Внешние заимствования, внутренние заимствования из терминологических систем, номенклатурные наименования относятся к потенциально оценочной лексике. Оценочные политические неологизмы служат средством эвфемизации и дисфемизации предмета речи. Оценочность, заложенная в окказиональные образования, является эффективным способом манипулирования сознанием адресата, т.к. в окказионализме происходит подмена информационной составляющей экспрессивно-оценочной, которая усваивается адресатом в ходе вычленения дескриптивного содержания.

Экспрессивная оценочность является наиболее частотной в медиа-политическом дискурсе. Слова и словосочетания, создаваемые с особыми стилистическими целями, в структуре значения которых четко выделяется экспрессивно-оценочный (эмотивный и/или образный) компонент, можно отнести к так называемым стилистическим неологизмам, составляющим корреляционную группу общеязыковым неологизмам.

Политические неологизмы делятся на аксиологические группы: мелиоративная лексика, пейоративная лексика, оценочно-потенциальная лексика (лексемы, репрезентирующие ценности), оценочно-диффузная лексика (лексемы с диффузной, расплывчатой семантикой, которые в контексте обязательно реализуют положительную или отрицательную оценочность) и собственно нейтральная, или внеаксиологическая лексика (лексемы, не репрезентирующие общекультурных и индивидуальных ценностей и, следовательно, не предоставляющие возможности положительной/ отрицательной фиксации на оценочной шкале).

Аксиологическая функция неологизма в медиа-политическом дискурсе представляет собой зависимость между политической реальностью и единицей дискурсного тезауруса, моделирующей аксиологическое поле и фиксирующей положение политического денотата на оценочной шкале (или определяющей его оценочный вектор).


Список использованных источников


1. Алаторцева С.Н. Проблемы неологии и неографии. - Санкт-Петербург, 1999. - С.16-40.

. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: «Советская энциклопедия», 1990. - С. 136-137.

. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка, событие, факт. - М.: Наука, 1988. -341 с.

. Бевзенко Л.Д. Глубинно-психологический фактор как основа самоорганизационного анализа динамики социальных систем // Философская и социологическая мысль. - 1996. - №5-6. - С. 36-75.

. Бессонова Л.Е. Коммуникативные аспекты политического дискурса // Учебные записки Т.Н.У. им. В.И. Вернадского. Т.16(55) №1: филологические науки. - Симферополь, 2004. - С. 22-27.

. Васильев А.Д. Слово в телеэфире. Очерки новейшего словоупотребления в российском телевещании: Монография. - Красноярск, 2000. - 166 с.

. Васильева Г.М. Лингвокультурологические аспекты русской неологии: Дисс. дфн. - СПб, 2001. - 350 с.

. Виноградов В.В. Слово и значение как предмет историко-лексикографического исследования // ВЯ. - 1995. - № 1. - С. 5 - 34.

. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. - М., 2002. - 280 с.

. Воробьева О.И. Политическая лексика: Семантическая структура. Текстовые коннотации: Монография. - Архангельск, 1999. - 95 с.

. Воробьева О.И. Политическая лексика: Ее функции в современной устной и письменной речи: Монография. - Архангельск, 2000. -120 с.

. Герасименко Н.А. Информация и фасцинация в политическом дискурсе. - М., 1998. - С. 20 - 23.

. Гибатова Г.Ф. Семантическая категория оценки и средства ее выражения в современном языке: Автореф. ... кфн. - Уфа, 1996. -15 с.

. Говердовский В.Н. Контекст как источник семантических коннотаций // Исследования по семантике: Семантика слова и словосочетания. - Уфа, 1984. - С. 130-137.

. Голованова А.В. Ценности и оценки в языковом отражении: Автореф. ... кфн. - Пермь, 2002. - 16 с.

. Грушевская Т.М. Политический газетный дискурс (лингвопрагматический аспект): Дисс. . дфн. - Краснодар, 2002. - 364 с.

.Гудков Д.Б. Ритуалы и прецеденты в политическом дискурсе // Политический дискурс в России - 2/ Под ред. Ю.А. Сорокина и В.Н. Базылева. - М., 1998. -С. 30-36.

. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. - М., 2003. -288 с.

. Данилова И. Средства массовой информации как фактор формирования политической культуры // Периодическая печать России: типологические и профильные особенности. - М., 2000. - С.5-8.

. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация - М.: Прогресс, 1989, 307с.

. Желтухина М.Р. Комическое в политическом дискурсе к. XX в.:Русские и немецкие политики: Монография. - Волгоград, 2000. - 264 с.

. Жлуктенко Ю.А., Татутян А.Б. Серийные аналогические неологизмы как проблема перевода // Теория и практика перевода. Вып. 11. - К.: Вища школа, 1981. -С. 101 -107.

. Заботкина В. И. Новая лексика современного английского языка. - М.: ВШ, 1989 - 126 с.

. Заботкина В.И. Семантика и прагматика нового слова (на материале английского языка): Автореф. дисс. докт. филол. наук: 10.02.04 / Московский гос. лингвистический университет. - М., 1991. - 51 с.

. 3ацный Ю.А. Неологизмы английского языка 80х-90х годов XX столетия. -Запорожье: РА "Тандем - У", 1997. - 396 с.

. 3ацный Ю.А., Бутов В.Н. Новая общественно-политическая лексика и фразеология английского языка. - Запорожье: Запорожский государственный университет, 2000. - 200 с.

. Ивин А.А. Основания логики оценок. - М., 1970. - 230 с.

. Ивин А.А. Теория аргументации: Учебное пособие. - ML, 2000. - 416 с.

. КарамоваА.А. Оценочная общественно-политическая лексика и фразеология современного русского языка: Дисс. ... кфн. - Бирск, 2001. - 250 с.

. Карасик В.И. Общие проблемы изучения дискурса //Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. - Волгоград: Перемена, 2000. - С. 5-20.

. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - Волгоград: Перемена, 2004. -390 с.

. Крючкова Т.Б. Особенности формирования и развития общественно- политической лексики и терминологии. - М.: Наука, 1991. - С. 153

. Лопатин В.В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. - М., 1973. - С.152.

. Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово): Учебное пособие. - М., 1978. - С.120.

. Маркелова Т.В. Оценка и оценочность//Семантическая структура слова и высказывания. - М., 1993. - С. 107 - 115.

. Методология исследований политического дискурса: Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. - Вып.1/Под ред. доктора филолог, наук, проф. И.Ф. Ухвановой-Шмыговой. - Минск, 1998. - 283 с.

. Миронова Н.Н. Дискурс-анализ оценочной семантики: Учебное пособие по языкознанию (нем.яз.). - М., 1997. - 158 с.

. Нитобург Э.Л. Афроамериканцы и американские евреи: от общности интересов к конфликту // США. Экономика, политика, идеология. - 1996. -№10. - С. 32-44.

. Плотникова Л.И. Новое слово: Порождение, функционирование, узуализация: Монография. - Белгород, 2000. -207 с.

. Репина Е.А. Психолингвистические параметры политического текста: Автореф. ... кфн. - М., 2001. - 24 с.

. Сарнов Б.М. Наш советский новояз. Маленькая энциклопедия реального социализма. - М., 2002. - 600 с.

. Сенько Е.В. Теоретические основы неологии. - Владикавказ, 2001. - С.107.

. Солганик Г.Я Лексика газеты. - М., 1981. - 112 с.

. Соловьев Г.М. Онтология косвенной оценочности в языковой публицистике. - Краснодар, 1996. - 20 с.

. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. - Воронеж, 1979, - 156 с.

. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики языковых единиц. - М., 1986. - 144 с.

. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты: Монография. - Новосибирск, 1996. - 166 с.

. Фефилов А.Н. Язык - Сознание - Действительность (лингво-философская интепретация). - Ульяновск, 2002. - 100 с.

. Шаховский В.И. Языковая личность в эмоциональной языковой ситуации // ФН - 1998. - № 2. - С. 58-63.

. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса: Автореферат. - Волгоград, 2000. - С. 32.

. Юдина Т.В. Теория общественно-политической речи: Монография. - М., 2001. - 160 с.

52. Ayto J. The Longman Register of New Words. Vol. 2. - Harlow, Essex: Longman, 1990. - 360 p.

. Brooks A. Post-feminisms: Feminism, Cultural Theory and Cultural Forms. -London: Routledge, - 1997. - 234p.

. Browning G. Push-button Violence // National Journal. - 1994. - №9. - P. 458-463.

. Cannel R. The Value of Biodiversity // Financial Times. - 1998. - July 21. - 10 p.

. Chafe W. Women and American Society // Making America. The Society and Culture of the United States. - Washington: United States Information Agency. - 1988. -P. 258-269.

. Conley D. Being Black, Living in the Red. - Berkeley: University of California Press, 1999. - 208 p.

. Gallagher M., Laver M., Mair P. Representative Government in Western Europe. - New York: McGraw-Hill, 1992. - 330 p.

. Guyon J. The Global Glass Ceiling // Fortune. - 1998.-Oct. 12. - P. 102-103.

. Hindle T. Field Guide to Business Terms. - Boston: Harvard Business School Press, 1993. - 278 p.

. Kaminer W. Feminists against the First Amendment // The Atlantic. - 1992. - Vol.270. -№ 5, - P. 111-118.

. MacDonald M. Representing Women: Myths of Femininity in the Popular Media. - London: Pan Books, 1995. - 194 p.

. McDowall D. Britain in close-up. - Harlow, Essex: Longman, 1997. - 208 p.

. McCorduck P. Gender Bias // Whole Earth. - 1993. - № 78. - P.32-33.

. Mason R.L., Mattson M.T. Atlas of the United States Environmental Issues. - New York: Macmillan Publishing Company, 1990. - 262 p.

. Smith M. Breakthrough in the War against Corruption // For a Change. - 1999. - Vol. 12.-№ l. -P. 12-13.

. Tavlas J. S. The International Use of Currencies // Finance and Development. - 1998. -Vol. 35. -№ 2.-P. 46-49.

. Zoonen L, van. A Day at the Zoo: Political Communication Pigs and Popular Culture // Media, Culture and Society. - 1998. - Vol. 20. - №2. - P. 183-200.

Список лексикографических источников

1.Green J. Bloomsburry Dictionary of New Words. - M.:Вече, Персей. 2000

.Oxford Dictionary of Abbreviations. - Oxford: Oxford University Press, 1996. - 397p.

.Oxford Learner's Dictionary of English Idioms. - Oxford: Oxford University Press, 1996. - 334 p.

.Oxford Wordpower Dictionary, edited by S. Wehmeier. - Oxford: Oxford University Press, 1996. - 746 p.

.The Oxford Dictionary of New Words. - Oxford. - New York: Oxford University Press, 1992. -322p.

6.Философский энциклопедический словарь 1983: 195, 441, 765

Список периодических источников

1.Newsweek, March 10, 1997

2. The Economist, Aug.2, 1997

. Newsweek, May 13, 1996

. The Economist, Jan. 10, 1998

. National Journal, March 12, 1994

. US News and World Report, Jan. 20, 1997

. US News and World Report, May 16, 1994

. The Economist, Jan. 4, 1997

. Newsweek, Dec. 23, 1996

. The Times, Febr. 11,1997

. The Economist, Dec. 5, 1998

. Newsweek, Oct. 20, 1997

. Newsweek, Jan 13, 1997

. Daily Telegraph, Sept.23, 1996

. Sunday Times, March 9, 1997

. Financial Times, Febr. 12, 1991

. Newsweek, July 28, 1997

. Daily Star, May 8, 1997

. Sunday Times, Jan. 19, 1997

. UTNE Reader, March- April 1996

. Newsweek, Jan. 22, 1996

. Newsweek, Dec. 2, 1996)

. http://news.bbc.co.uk/

24. http://www.interfax.by/


Дипломная работа Аксиологическая функция неологизмов в медиа-политическом дискурсе Исполни

Больше работ по теме:

КОНТАКТНЫЙ EMAIL: [email protected]

Скачать реферат © 2018 | Пользовательское соглашение

Скачать      Реферат

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СТУДЕНТАМ